Текст книги "Родина дремлющих ангелов"

Автор книги: Густав Водичка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Апология смертной казни

Скучно живется Европе. И с чего бы Украине хвастаться принадлежностью к ней? Хором заладили: “Мы европейцы, мы европейцы!..” Чукчи, к примеру, не кричат: “Мы азиаты”. Видимо, знают, что сколько об этом не заявляй, японцем не станешь.

Желание найти себе покровителя у нас в крови. Мы занимаемся этим со времен призвания варягов. Можно подумать, что мы существуем только для чужих прихотей и “ценных” указаний.

Еще до недавних пор вопрос об отмене смертной казни в Украине серьезно нигде не обсуждался. И только под давлением Европейского Союза мы зашевелились. То же происходит и в России. Сами того не замечая, мы превратились в клоунов заказного гуманизма. Развернувшиеся дебаты доказали: только политический шантаж способен вынудить нас к формальному признанию права человека на жизнь. Самостоятельно, искренне осознать необходимость отмены смертной казни мы явно не можем и не желаем. Большинство нашего населения ратует за сохранение высшей меры.

Странно, зачем Европейскому Союзу нация дрессированной морали? Кому принесет пользу бюргерское ханжество? Ведь существующие законы отражают истинный уровень нашего общества. К чему обманывать себя? Жажду смертных казней нельзя убить в людях простым административным решением. Модные кроссовки не изменят сущности дикаря.

Миссионерские замашки Европы вредны некорректным подходом к делу. Нам отказывают в свободном выборе. Насильственная отмена смертной казни в благодарность за право быть частью ЕС создает нам имидж ряженых гуманистов. В результате мы будем испытывать комплекс неполноценности от неестественности собственной правовой культуры. Мы никогда уже не сможем гордиться отменой казни как показателем реального духовного роста нации. Навязанная мораль убивает всякую перспективу исцеления души. А ведь нам необходимо это исцеление.

Зачем стесняться? В настоящий момент мы нуждаемся в смертной казни не для наказания преступников, а для собственного удовольствия. Мы – общество стеснительно краснеющих палачей, и нам стыдно признаться в этом.

Люди привыкли казнить друг друга с ветхозаветных времен. Это занятие их безумно увлекает. Любое преднамеренное убийство есть своеобразный юридический процесс, где палач-любитель ищет повод для вынесения приговора и сам приводит его в исполнение. Другие палачи, которым не хватает духу для такого дерзкого поступка, ловят удовлетворившегося нахала и казнят его с не меньшим удовольствием.

В былые времена публичные казни собирали огромные палаческие толпы, где каждый мог налюбоваться зрелищем. Состоятельные дамы покупали себе удобные, престижные места, чтобы в роковую секунду нервно вскрикнуть и зажмуриться. Почти как во время оргазма.

Любой, кто согласен с применением смертной казни, причастен к ней. Исполнитель – всего лишь доверенное лицо, которому любители позволяют радовать себя высоким мастерством ритуального убийства. Европейские эстеты знали в этом толк.

Но в Украине профессиональные палачи противоречили народным традициям. Наши люди привыкли получать удовольствие сами, без посредников. В Киевской Руси любительские казни называли кровной местью. Народ отдавался этому так самозабвенно, что киевские князья решили извлечь из этого пользу. В качестве компенсации за совершённое убийство полагался денежный штраф. То есть, любой кредитоспособный человек мог реализоваться в качестве палача с пользой для государства. В данном случае на возможный объект убийства устанавливались особые расценки с учетом его социального положения. Люди не очень состоятельные могли в складчину оплатить казнь дорогого чиновника, после чего они ждали аналогичных действий со стороны его родственников. В общем, все были довольны. Народ казнил – страна богатела.

Даже в более поздние времена в пределах казацких вольностей наши люди старались казнить демократично. Например, коллективное побивание палками жертвы у столба позволяло каждому желающему приложиться к таинству “мокрухи”.

Демократичность наших палачей время от времени нарушали то польские, то русские профессионалы. Но особенно далеко зашли коммунисты. Этим было мало отобрать у народа колбасу, поездки за границу и порнографическое кино. Они посягнули на публичность смертной казни. Уже многие годы мы не можем насладиться любимым зрелищем, и только в собственных фантазиях сопровождаем осужденных к заветному месту расстрела. От нас так тщательно скрывают процедуру высшей меры, как будто речь идет о содержимом правительственных пайков.

Европейский Союз и вовсе обнаглел. Возможная отмена смертной казни угрожает абсолютному большинству наших палачей запретом на самореализацию. Только отчаянные нахалы смогут позволить себе творческий порыв. Всех, кто насладится исполнением приговора, будут пожизненно содержать в тюрьмах, то есть специализированных палаческих клубах, где за толстыми стенами немногие любители смогут обмениваться полученными впечатлениями. А как же все остальные палачи, которым неудобно исполнять приговор собственными руками? Неужели они будут только завидовать счастливчикам и не смогут даже мысленно удовлетвориться фактом их умерщвления?

Украина занимает третье место по вынесению смертных приговоров. На первом – миллиардный Китай. Совершенно очевидно, что к этому делу у нас нездоровая тяга. Уже многие выразили свое недовольство грядущими переменами и доказывают, что казнить дешевле. Для палачей-налогоплательщиков это, конечно, весомый аргумент. Но главное, видимо, в другом: казнить приятно, а миловать – не очень. Интересно, сколько помилований ежегодно подписывает президент? Вряд ли эта цифра способна оскорбить наши чувства.

Говорят, есть такие бесчеловечные палачи, которых нельзя оставлять в живых: они, дескать, казнили без спросу много женщин и детей. Конечно, стеснительных, порядочных палачей это больно задевает, и они требуют восстановить справедливость выстрелом в затылок.

Не секрет, что среди приговоренных много невинных. Это обстоятельство нас приятно волнует. Когда выясняется, что где-то погорячились, любители казней скорбно закатывают глаза и направляются в театр смотреть, как Отелло душит невинную Дездемону, а жестокий Арбенин травит жену за утерянный браслет.

Палачи уважают свою классику. Культ невинно убиенных – это особый шик сентиментальной палаческой среды. Мировое искусство буквально кишит их любимыми сюжетами. Особенно кинематограф.

Большинство фильмов – это торжественные гимны искусству палачей. Насмотревшись подробных киноинструкций, мы точно знаем, как нужно вешать гордых партизан и рубить головы распутным королевам. В общем, казни и радуйся!

И вот теперь какой-то Европейский Союз хочет поиздеваться над нашим народом. В самом деле, с каких это пор в Европе увлеклись защитой интересов реализованного палаческого меньшинства? Может, у них гильотина затупилась?

Неужели они всерьез полагают, что кто-то поверит в европейскую гуманность. Откуда ей взяться? Ведь у них почти в каждом городе имеется музей средневековых пыток. Лучшие нацистские концлагеря до сих пор бережно сохраняются, подобно величайшим достижениям человеческого гения. Якобы в назидание.

Скажем откровенно. Культурная Европа – это пространство сытых, изолгавшихся убийц. За внешней респектабельностью здесь проглядывает чванство утомленных палачей. Именно по их указке мы отменили смертную казнь и будем стыдиться этой правды.

Доклад белого доктора

Когда назойливая муха влетает в нашу комнату, нам трудно увидеть в этом чудо. Хотя из школьного курса биологии мы знаем, что если бы все потомство одной мухи выжило, то массой этих насекомых покрылась бы вся планета. И весьма толстым слоем.

Чем примитивней биологическая структура, тем выше скорость ее воспроизводства. Эта закономерность особенно ярко проявляется в микробиологии. Невероятная скорость размножения вирусов и микробов выглядит впечатляюще, и только их неустойчивость во внешней среде и крайне малые сроки жизни сохраняют необходимый баланс и спасают мир от биокатастрофы.

Чем сложнее и совершеннее биологическая структура, тем слабее интенсивность ее воспроизводства: удлиняется срок беременности и уменьшается количество новорожденных. Например, мелкие грызуны плодятся в большом количестве при коротком сроке внутриутробного развития. А у слонов срок беременности превышает два года, и рождение более одного детеныша является чрезвычайной редкостью.

Не избежало в чем-то подобных закономерностей и человечество – общность высокоорганизованных существ, живущих в различных условиях. В то время как большинство передовых стран с европейским населением испытывают демографические проблемы, во многих странах Африки и Азии, несмотря на низкий уровень жизни, наблюдается необычайно высокий прирост населения. Любители “занимательных” расовых теорий приводят этот факт в качестве неоспоримого доказательства превосходства белой расы над всеми остальными. Оставим это на их совести. И все же уровень рождаемости и смертности в африканских странах только ли тем объясняется, что это типичное проявление саморегуляции биологических структур, стоящих на более низкой ступени развития.

Если бы интенсивность процесса размножения в Африке определялась только проблемой выживания, то существовала бы определенная константа соотношения рождений и смертей и ее величина была бы в какой-то мере сопоставимой с существующей в Западной Европе. Но рождаемость в Африке значительно превышает смертность. Та же картина наблюдается и в странах Азии. Социологи, столкнувшись с этим явлением, пока не способны его объяснить. Все существующие версии звучат неубедительно.

Если чрезмерную плодовитость считать признаком примитивности личного развития, тогда как можно объяснить феномен Менделеева, родившегося в семье шестнадцатым. Считать ее следствием культурных и религиозных традиций тоже нельзя. Несмотря на одинаковую склонность к высоким темпам размножения, разница между китайцами и африканцами слишком велика. Но связь здесь, на мой взгляд, все же есть.

На всех территориях, где происходит мощный демографический взрыв, наблюдаются откровенно низкий уровень жизни, отсталость общества. По моему мнению, причиной этому отнюдь не биологические свойства отдельных представителей той или иной расы. Суть в содержании коллективного сознания целых этнических групп. Например, несмотря на то что славяне – белые европейцы, они умудрились столетиями упрямо сохранять отсталую Российскую империю с поразительно низким уровнем жизни. Высокая смертность в дореволюционной России сопровождалась высокой рождаемостью, при этом многодетность была свойственна всем слоям населения, от крестьян до аристократов.

Другими словами, развитость этнической группы определяется не наличием гениальных ученых, великих поэтов и утонченных царей, а реальной продуктивностью коллективного сознания и его способностью создавать передовые устойчивые социальные системы.

Новейшие технологии в сочетании с высоким уровнем жизни могут быть единственным убедительным свидетельством коллективного биологического совершенства.

Уже давно доказано, что любой психически здоровый индивидуум, независимо от расовой принадлежности, является полноценным представителем популяции Homo sapiens, но очевидно и другое: этнические группы, объединяющие индивидуумов, представляют собой макробиологические структуры, существенно отличающиеся друг от друга.

Чернокожий полицейский, проживающий в Нью-Йорке, может быть прекрасным собеседником, тонким ценителем классической литературы, чистоплотным человеком, идеальным законопослушным гражданином. Но если кому-то захочется посетить места компактного проживания чернокожих граждан Америки, увиденная картина будет ужасающа.

Компактное проживание – чудесный показатель макробиологического качества этнической группы. Аргументы в защиту цветных гетто вроде: бедность, безработица, социальное дно, отсутствие перспектив, невозможность вырваться – совершенно несостоятельны. Если кому-то захочется высадить самых бедных, ленивых, необразованных, но коренных голландцев на диком африканском побережье, в результате возникнет что-то вроде ЮАР.

Но если мы сегодня обратим взор на арабские кварталы чистоплотного Парижа, то увидим жуткий образец человеческого общежития, противоречащий нормам европейского бытия. Даже сердце европейской цивилизации не может изменить макробиологической сущности чуждых ей этнических групп.

Любая макробиологическая структура по-своему ограничена и не способна выходить за пределы собственных возможностей. Это подтверждается каждой строчкой мировой истории.

Когда этнической группе в новых исторических условиях начинают “угрожать” чужие возможности и собственная ограниченность, недостатки коллективного сознания активно компенсируются количественными “достоинствами”. А именно: высокий уровень рождаемости позволяет нарастить биологическую массу этноса, что, в свою очередь, является залогом его безопасности.

В свое время отец Менделеева, как и большинство его сограждан, выполнял коллективную программу этнического роста, что впоследствии позволило обитателям бывшей Российской империи благополучно пережить последствия революционных перемен и дало возможность забросать собственным “мясом” высокопрофессиональную военную машину Третьего рейха.

Современную “экономическую” эмиграцию в более развитые страны можно рассматривать как проявление этнической агрессии, обусловленной стремлением отчасти и к паразитарному существованию внутри более совершенных макробиологических структур. В невинном желании человека уехать за границу нет ничего страшного, но когда компактно проживающие цветные эмигранты превращают Париж в Каир, вряд ли это можно назвать явлением прогрессивным. Вообразите себе Киев, разбитый на этнические кварталы, где немногочисленные природные украинцы прячутся в районе Крещатика. Интересная перспектива, не правда ли?

Запоздалая дискуссия европейских социологов по этому поводу уже началась, но конструктивных предложений пока еще нет и, возможно, не будет. Европа оказалась заложницей собственных передовых гуманистических идей и правовых государственных систем. Возрастающая волна цветной эмиграции в европейские страны в скором времени может перерасти в цунами. Защитники прав человека пока не могут осознать, что в настоящий момент европейская цивилизация имеет дело не с отдельно взятым цветным академиком, а с чужеродным этническим сознанием, “вооруженным” огромными человеческими ресурсами.

В последние несколько лет в Украине смертность превышает рождаемость. Но это не является свидетельством вымирания нации. Видимо, украинский этнос избрал новый качественный путь развития. Наши юноши и девушки не торопятся заводить детей, а садятся за изучение иностранных языков и новейших компьютерных программ. Новое поколение жаждет семьи не многодетной, а богатой и респектабельной. Когда обновленный украинский этнос начнет сверкать как новая копейка, в его дом обязательно начнут ломиться нерадивые соседи.

Может быть, кто-то считает, что это вполне нормальное и закономерное явление. Возможно. Но есть одно “но”. Богатство разграбленной Киевской Руси монголов не изменило. Они все равно вернулись к родным кочевьям. Когда классическая европейская культура утонет в этническом нашествии, Тунис, Марокко, Китай, Вьетнам, Алжир, Конго и им подобные будут продолжать жить без существенных изменений. Только Европы уже не будет.

Налоговый принцип Вселенной

Чтобы не платить налоги, умные люди поступают радикально: они просто не рождаются на свет. Все остальные ведут наивную борьбу за право жить и не платить за это.

Глобальная власть всеобщих налоговых претензий совершенно очевидна, но мы предпочитаем пребывать в иллюзии, что налоги собирает только государство. Действительно, любая общественная структура нуждается в кассе, и государство играет здесь ведущую роль. Хочешь не хочешь – бюджет надо формировать.

Для этого существует два пути: почти бесплатный труд казенных людей, каковыми были все обладатели “серпастого и молоткастого”, или путь налоговых отчислений, чем и занимаются бессмертные библейские мытари в лице сотрудников налоговых ведомств. Это не просто чиновники. В социальной среде они занимают особое положение как люди, имеющие право свободно вмешиваться во все аспекты существования любого гражданина, потому что во всех этих аспектах мы так или иначе оперируем деньгами.

Каждый налоговый чиновник знает: если индивидуум хоть как-то передвигает в пространстве калоши, значит, деньги у него есть. А это уже прецедент, главное вещественное доказательство – чего именно, сотрудник налоговой инспекции расскажет сам.

В развитых странах присутствует еще одна категория особых людей. Это очень большие люди: они знают, как не платить налоги. Подобные специалисты представляют собой своеобразный антипод налогового инспектора и существуют, как его необходимая в природе противоположность. Не следует путать их с адвокатами, потому что адвокат может клиента красиво “отмазать”, а эти эксперты не позволяют клиента “замазать”.

Все люди устроены одинаково. Любой здоровый индивидуум не хочет платить налоги. Это естественный рефлекс, с которым налоговый инспектор считаться не намерен. Его власть настолько велика, что она фактически превышает границы здравого смысла.

Ярким примером может служить налог за бездетность, когда человеку, достигшему возраста восемнадцати лет и одного месяца, инкриминируется не НАЛИЧИЕ чего-либо, а ОТСУТСТВИЕ, в данном случае – детей. Клиент платит за нежелание или неспособность размножаться! Остроумно, не правда ли? Таким образом, налоговый инспектор проникает к нам в постель и ощупывает наши гениталии.

Если человек, проживающий во Франции, умудрился снизить свой налог ниже критической суммы, его обяжут заплатить налог за окна в доме или камин. Если он спросит, почему так, ему тут же выпишут штраф за пререкательство с инспектором. При этом бессмысленно закладывать окна, разрушать камин и вырубать деревья в саду: налоговый инспектор возьмет налог за то, что ты рыжий.

Если при Петре I брали налог за бороду, то почему не брать его за то, что у вас уши длиннее шести сантиметров? Ведь это прецедент, выгодно выделяющий вас из большинства. Другими словами, налоговый подход к жизни значительно глубже, чем представляется на первый взгляд.

В душе каждого из нас проживает налоговый инспектор. Что заставляет людей интересоваться доходами соседа, который нигде не работает? Все тот же налоговый подход к жизни, заключающий в себе интерес к доходам окружающих не с целью их приумножить.

Не зря возник анекдот: “Изя! Ты деньги получил?” – “Получил”. – “Хорошие?” – “Хорошие. Но мало”. Таким способом мы стараемся уходить от налоговой сущности ближнего.

С определенной целью хитрые люди сформировали в сознании наших граждан образ мифического западного героя, например американца – человека с лучистыми глазами, гордо расправляющего спину и членораздельно произносящего: “Я плачу налоги!”. Первое и единственное содержание этой реплики – вызов человеческой природе.

Наряду с Кощеем Бессмертным этот сказочный персонаж противоречит реальному человеку, который стремится не платить налоги и вынужденному однажды умереть. Этого образа дети боятся с колыбели. Повзрослев, они пользуются отдельными замашками данного персонажа, властно и безапелляционно выкрикивая: “Я плачу налоги и требую!” – самый тяжеловесный аргумент.

Сопротивляясь налоговым претензиям, мы всегда ориентируемся на глубину риска, выясняя, что выгоднее: не платить, рискуя, или платить, не рискуя. За все отвечает калькулятор. Здесь уживается экономика и психология. Здесь каждый представляет собой упрямого Буратино, который заявляет: “Я нипочем не дам Некту яблока”, – но мысленно производит подсчет. Ничего не поделаешь: хочешь жить – становись деревянным подростком, способным считать хотя бы до пяти.

Каждый день, что бы мы ни делали, следует помнить, что налоговый контроль – это правило Вселенной. Желаешь быть пожарным – плати налог сгоревшей кожей, любишь водку – плати циррозом печени, любишь жирное – плати желчными камнями, хочешь избежать менструации – плати токсикозом беременности.

Не зря, посещая кладбище, мы испытываем неведомое чувство покоя. И это понятно, ведь там никто не платит налоги. За посещение этого святого места мы все же обязаны платить налог: цветами, венками, конфетами и пасхальными яйцами. Только здесь уклонение от налога считается противоестественным явлением. Кладбищенская правда заставляет нас признаться в абсолютной справедливости вселенских налоговых претензий, но эта справедливость нас не устраивает.

Нам очень хочется, чтобы налоговый инспектор не переступал порог нашего дома, но отказаться от своих налоговых претензий к ближнему у нас желания нет.

Круг замыкается и маразм крепчает. Мы по-прежнему будем сочинять идиотские законы и подметать соседскую копейку, бессмысленно надеясь, что никто не подметет нашу. Мы останемся инспекторами и никогда не сдадимся инспектору.

Мы вечно будем напевать известную песенку:

 
Пусть лижут пятки языки костра,
зато не платят королю налоги
работники ножа и топора,
романтики с большой дороги.