Текст книги "Американец"

Автор книги: Григорий Рожков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

После 'советской' части награждения, началось награждение рейнджеров, которое проводил Брэдли. Награжденных было немного, в основном это были те люди, которых я знаю по первому дню войны. Первый сержант Кинг и сержант Брок получили по 'Пурпурному Сердцу' и, что немало удивительно, по значку 'Боевой пехотинец'! Еще один удар по историческим фактам, этот значок в 1943 году был учрежден. А здесь, здрасте-пожалуйста, середина 41-го, а его уже вручают... Офигеть...

Пайсу, Абрамсу и двоим рядовым вручили по 'Боевому пехотинцу'. И тут к Брэдли подошли Рокоссовский и Хацкилевич, через переводчика они договорились о чем-то, и будущий Маршал Польши заговорил... Хм, а будет ли он им в этом мире? Польша злодей сейчас... И Константин Константинович командует здесь, а не сидит за решеткой по обвинению в работе на польскую разведку. Доказал свою безоговорочную верность Советскому Союзу? Интересно...

– За проявленные в боях с врагами Советского Союза и Соединенных Штатов Америки личное мужество и отвагу в условиях, связанных с огромным риском для жизни, за отличную организацию и умелое руководство боевыми действиями небольшой группы солдат, способствовавшими успеху оборонительной операции советских войск, за помощь в проведении совместной дерзкой атаки на позиции превосходящих сил противника первый лейтенант Армии Соединенных Штатов Америки Майкл Пауэлл награждается орденом Красного Знамени. – У меня аж комок к горлу подступил. Какая честь слышать такие слова от Великого полководца!

– Товарищ первый лейтенант Пауэлл, выйти из строя на два шага! – Выполнив приказ, я вышел вперед. Константин Константинович спустился по ступенькам с трибуны и вместе с невысоким капитаном, несущим в руках деревянную коробочку, подошел ко мне.

Буря! Это буря!! Когда тебе вручает такую награду ТАКОЙ человек, в голове бушует буря! Из-за трибуны в сопровождении двух ГБистов к нам приблизилось трое репортеров с фотоаппаратами.

– Позвольте запечатлеть столь знаменательный момент! – воскликнул по-английски один из репортеров. Генерал не понял, о чем говорит иностранец. Секунд пять все молчали. Вот дела! Ни капитан, ни ГБисты по-английски не говорят... Спасай положение, Артур.

– Товарищ, генерал-майор! – Голос меня чуточку подвел, и 'майор' я чуть ли не просвистел. – Кхе... Простите! Корреспондент просит запечатлеть этот знаменательный момент.

– Хорошо, – даже бровью не повел Рокоссовский. Капитан передал генералу коробочку. Еще миг, и Орден оказывается в моих руках, и мы, с генералом улыбаясь, жмем друг другу руки под вспышки фотоаппаратов. Боже ж ты мой! Неужели все это со мной! Неужели?! Когда рукопожатие закончилось, я вытянулся по струнке и вскинул руку к виску.

– Ты, лейтенант, сегодня главный герой. – Ухмыльнулся генерал и, козырнув, отправился обратно на трибуну.

У микрофона уже стоял генерал-майор Брэдли, он тоже завел пластинку с описанием моих подвигов. Мне уж показалось, что он просто для рейнджеров рассказывает то, за что меня наградили русские, а он зачитывал основания моего награждения 'Пурпурным Сердцем'. Затем, он перешел на нечто особенное...

– Кроме 'Пурпурного Сердца', первый лейтенант Майкл Пауэлл за спасение командира группы инструкторов, капитана Роберта Браун, за защиту раненых советских пограничников на поле боя, за спасение экипажа подбитого советского танка, за самоотверженные действия ради спасения жизней советских офицеров – майора Глухарева, подполковника Карпова и старшего лейтенанта Аверьянова, награждается медалью 'Спаситель'. – В общем, это я так название перевел, а на английском оно звучало как 'Lifeguard'. Но дело не в этом... Я был в шоке! Три награды! ТРИ!! За один раз!.. – Но и это не все. – Будь я девицей, упал бы в обморок! Сколько внимания и почета. – После того как я лично узнал, что первый лейтенант Пауэлл получил осколочное ранение от взрыва выброшенной им в окно вражеской гранаты, остался в сознании и, стреляя из пистолета, убил троих штурмовиков противника и тем самым не позволил им проникнуть в обороняемую его группой казарму, я сделал заказ оружейному заводу Спрингфилда на изготовление именного пистолета Кольт 45 калибра. – В глазах мелькнули белые круги, ноги как-то слегка подогнулись, но я не упал, а просто потерял чувство реальности и перестал понимать вообще все! Чую, в руки суют коробочки с наградами и пистолетом. Брэдли что-то мне говорит, я отвечаю, но не понимаю, что именно говорю. Вновь щелкают фотоаппараты, офицеры и генералы улыбаются, я вновь возвращаюсь в строй, генералы еще говорят, потом звучит команда разойтись, а я все еще был не здесь. Да нигде меня не было! Награды меня просто раздавили... Напрочь... Эмоции от произошедшего схлестнулись со здравым смыслом и породили одну мысль в пустыне восторга.

Не. Может. Быть.

Не может быть, что меня наградили такими почетными наградами. И при этом все произошедшее не может быть, потому что я – ненастоящий. Я лишь занял чужое место в этом мире, а все прикинулись, что верят мне. Опять везение? Где я успел попасть под струю везения? Не знаю...

Кто-то настойчиво теребит меня за рукав.

– А?.. – Прыжок в реальность был интересным. Меня окружали со всех сторон многочисленные журналисты с фотоаппаратами и блокнотами. Словно зомби они тянули руки ко мне, и всем требовалось одно – сенсация! Я потяну на роль сенсации? Да, с головой и потрохами. Они помогут мне забыть на некоторое время о неверии... Вперед!

Полтора часа эти... эти су... существа, именующие себя 'журналисты', высасывали мои мозги, кровь, нервы и жизнь. Прокляв трижды свое желание забыть о терзаниях душевных, я кое-что понял. Пришло осознание, за что же так не любят в нашем светлом и прогрессивном будущем журналистов, ежели они уже сейчас, в середине 20-го века могут без проблем вскипятить любой даже самый стойкий разум. Себя я причислял к этим стойким разумам... От вспышек фотоаппаратов и беспрестанного гудения вопросов в ушах трещала голова. Черт, надо будет поговорить с полковником, чтобы он ввел должность пресс-секретаря батальона. Иначе в следующий раз я кого-нибудь пристрелю из именного Кольта! К чертовой матери!

Чего я завелся?

Устал. Как физически, так и морально. Надо отдохнуть. Как было хорошо в госпитале... О, меня же Леха звал к себе. Пойду к нему, там, наверное, сейчас обмывают награды. Не успел додумать это, как ко мне подбежал смутно знакомый пограничник и позвал на банкет в честь награждения. Это хорошо. А медали куда деть? Отнесу в комнату и спрячу в тумбочку. Не-не! Понесу все с собой. Похвастаюсь ими Лехе, пусть завидует. И забыть их нигде не забуду, спиртное я не пью вообще, и значит, память мне не отшибет. Вот такой я странный.

Банкет был организован в офицерской столовой и от этой мысли мой желудок забурлил и оповестил меня о существовании такой важной и неизменной человеческой традиции – прием пищи. Я целый день ничего не ел... И не заметил даже. Насколько страшная вещь эта психика, все сдерживает, все сглаживает.

Быстро добравшись до столовой, порадовался открывшемуся зрелищу. Союзники и правда жрали водочку, но скромненько так, по всем правилам этикета. Лишнего шума не было, смеялись командиры умеренно, чокались дружно и без дурных возгласов. Заприметив меня, капитан Гримвэй замахал руками, привлекая внимание. Леха и Васильков здесь, Кинг, Брок и Пайс – тоже. Ну, гуляем, товарищ первый лейтенант!..

Вечер удался на славу. Мысли, тревожившие разум отступили под натиском поздравлений и веселья. Я хвастался медалями и именным пистолетом. Орден Красного Знамени и 'Пурпурное Сердце' я и в моем мире видел 'вживую', а вот странную медаль 'Спаситель' – не видел и не знал. Однозначно местный новодел, не имевший аналога в нашем мире. Медаль имела приятный вид – на пятиугольной колодке, обтянутой золотистой тканью с тонкой белой полосой по центру, колечком прикреплен золотой щит с восседающим на нем белоголовым орланом. На щите изображен американский солдат, одной рукой тянущий за воротник раненого товарища, а другой рукой стреляющий куда-то за пределы медали из пистолета. На обороте медали написано 'Life, the highest value'. Хм-м... Жизнь воистину высшая ценность... Ниже шел номер – ? 5. Пятая в истории этого мира медаль 'Спаситель'... Интересно, кто получил первые четыре медали? По возможности надо будет спросить, чтобы знать.

Еще меня очень удивил наградной Кольт, врученный генералом Брэдли. Идеально черный корпус, темно-коричневые накладки на рукояти, покрытые ровными насечками, и вместо заводской маркировки на корпус нанесены слова на английском 'Первому лейтенанту Майклу Пауэллу от генерал-майора О. Брэдли за мастерское владение личным оружием'. Казалось бы, пистолет с дарственной гравировкой, а как приятно и почетно. Что-то я о почетности много думаю... Может, мне кажется, но мне, похоже, по-настоящему верят и доверяют.

К полуночи вечеринка закончилась и все разошлись. Полковник сказал, что завтра весь рядовой и сержантский состав начнет заниматься физической подготовкой по усиленной программе под руководством инструкторов из НКВД и Корпуса Морской Пехоты Армии США. А всех офицеров батальона полковник ждет к двенадцати часам на совещание в штабе. Дерби изложит общий план подготовки рейнджеров на ближайший месяц, а мы, если появятся идеи, внесем что-то новое. Вот и славненько, расскажу свои идеи по реструктуризации подразделений на уровне взвод-отделение. А сейчас спать... Спать!

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой тёмною,

С проклятою ордой...

И вам доброе утро... Пробуждение для меня штука простая. Не умею я спать так чтобы потом меня было сложно поднять максимум за пару минут. С улицы доносится грозная 'Священная Война'. Как и в нашем мире, эта невероятно сильная и одухотворяющая песня в виде стихов была напечатана в газетах 24 июня, и 26 числа она уже была спета. Американцы, не понимая слов этой песни, все равно проникались ее духом и силой... Интернациональная мощь, не шутки!

Под окном с гулким топотом пробежала группа американских солдат, горланящих очередную строевую песенку-ритм. Сколько времени? Середина июля, восход сейчас часов в 5, но на улице светло не как на рассвете. Часы нужно добыть. Без них – никак.

Так. Я ведь вновь в армии. Но теперь я – рейнджер. Нужно серьезно заняться собой. Силенок во мне не так уж и много, а их надо будет иметь в обязательном порядке. Моя нынешняя работа не простит мне ошибок, если буду слаб физически. Зарядка с утра – залог здоровья. Здоровье – превыше всего!.. Потом завтрак.

Основательно размявшись на спортплощадке, под удивленными взглядами офицеров из штаба, я приступил к основной части моего первого самостоятельного занятия физкультурой. Дал большой круг по базе, дважды сталкивался с бегающими группами солдат, и оба раза сержанты-тренеры заподазривали меня в дезертирстве и отлынивании от занятий. Я ведь не в форме с регалиями бегать отправился. Из обмундирования одел лишь штаны, обувь и на торс большую белую майку. Точно так же были одеты солдаты, что утром пробежали под моим окном. Надо было комбинезон натянуть на себя, да лень переборола. И вышел у сержантов конфуз – бегает непонятный тощий солдатик, значит, отбился от взвода и заслуженно получит звездюлей. Когда же сержанты, вдоволь покричав на меня, включали мозги и узнавали в молчаливом угрюмом солдатике со шрамированным лицом героического первого лейтенанта из первой роты, сваливали быстрее своего визга. Страшно? Бойтесь! Ибо мне самому страшно.

Вернувшись на спортплощадку, провел комплекс упражнений, что давали мне в армии. С неведомой мне ранее легкостью я проделал все упражнения и даже не запыхался. Такой расклад меня удивил и заставил проверить свои новые возможности...

Поочередно подошел почти ко всем снарядам на площадке и после ряда упражнений я обнаружил, что стал значительно сильнее и выносливее себя прошлого, из прежнего мира. На турнике там я максимум десяток подтягиваний из себя выжимал, а тут сходу махнул два с половиной десятка подтягиваний и не взвыл от боли в руках. Для проверки реальности своей силы и возможностей тела сделал с легкостью выход силой, и за ним второй, и третий. Фигасебе... Визуально-то я не сильно изменился, может, пополнел на пару-тройку кило за счет госпитального питания, но мышцы остались прежние. Или нет? Проверим...

Выжимал себя я еще минут двадцать, пока не устал вусмерть, до ломоты во всем теле. Страшно признаться, но силы во мне стало значительно больше! И я абсолютно точно здоров как бык! Странно и при этом... логично. Да, логично! Это уже не первое физическое 'усовершенствование' моего организма в этом мире. Голос, язык (то есть его физическая сторона – артикуляция и акцент идеально заточены под английский язык без моего ведома), вестибулярный аппарат не напрягает укачиванием, регенеративные способности идеальные, но не сверхъестественные, зубы все целые и на своих местах, а теперь еще и сила. Что дальше? Хм...

Удивленный до мозга костей новыми физическими возможностям, сначала сполоснулся под душем, установленным за офицерской казармой. Потом отыскав в сумке с личными вещами 'старого' Пауэлла бритвенный набор с отличнейшей безопасной бритвой и десятком сменных лезвий, с превеликим удовольствием побрился. И смыв с лица остатки мыла содрогнулся вспомнив что пятнадцать минут назад не чувствовал рук и ног от усталости, а сейчас орудовал бритвой и не порезался!.. Чудеса-а.

За завтраком пообщался с двумя коллегами-взводными из второй роты. Узнал, что они видели мои спортивные выкрутасы и им не очень это понятно. Зачем офицеру, от которого требуется быть умом подразделения, большая физическая сила? Этот вопрос меня просто убил... Им одного командира-силача – капитана Гримвэя на весь батальон хватает. Конечно, существуют нормативы силовой подготовки для офицеров, но они довольно простые, и чтобы их сдать, нужно быть просто нормально развитым.

Да-а... Это проблема и очень большая проблема. Пришлось на правах 'бывалого' вояки рассказать, насколько это важно для командира взвода быть сильным физически. Спросил, как они собираются, например, вместе со своим взводом уходить от преследующих врагов. Солдаты во взводе, конечно же, сильные, выносливые и смогут долго бежать, прыгать, преодолевать препятствия, а взводному на что рассчитывать? На ум? Не прокатит. А вот будет командир сильным, то и солдаты за ним как за эталоном тянуться станут, и враги узнают, что все рейнджеры как один – сильны физически, а значит опасны. И даже если офицер не станет сильнее любого своего подчиненного, но просто будет усердно заниматься своей физической подготовкой, то солдат устыдится своей лени или слабости и последует примеру командира.

После этой краткой лекции в глазах коллег читалась глубокая задумчивость. Зацепил, и это очень хорошо, подумают и примут правильное решение. А я вот еще сделал себе пометку для сегодняшнего совещания – рассказать о важности физической подготовки офицеров. Хотя все это бред, будущие рейнджеры тормоза что ли, и не понимают логичных и важных вещей?.. Странно...

До назначенного времени побродил по расположению базы. Посмотрел, что и где находится. Понаблюдал за тренирующимися под строгим надзором советских инструкторов рейнджерами. И, что главное, нигде не было никаких намеков на качание прав или выражения крутости коммунистического или демократического строя – везде одинаково серьезные и внимательные люди, готовые учить и учиться. Я в шоке от этого мира...

Вопросы без ответов

На совещании полковник Дерби первым делом расписал нам план занятий на ближайшие полтора месяца. Сложная физическая подготовка, обучение диверсионной и разведывательной деятельности в различных природных и, прошу прощения за каламбур, при подходящей погоде, погодных условиях, боевая, медицинская, парашютная, партизанская, рейдерская и еще уйма всевозможных полезных подготовок. Но, кроме того, через месяц добавятся еще специальные занятия по обращению с различными видами техники, начиная с машин заканчивая самолетами. Кто-то задал логичный вопрос:

– Нас будут учить управлять самолетами?

Полковник спокойно ответил:

– Из батальона уже выбрали десять солдат и офицеров, имеющих техническое образование и опыт обращения со сложной техникой, их с первого дня будут обучать премудростям пилотирования самолетов. Остальные рейнджеры пройдут общий курс ознакомления с авиацией, а лучшие ученики даже примут участие в боевых вылетах на самолетах фронтовой авиации в качестве стрелков-радистов.

Медленно градус обалдевания в кругу совещающихся возрастал. Я лишь ухмылялся таким крутым загибам в плане дрессуры будущих элитных бойцов специального назначения, для меня, человека развращенного телевидением и интернетом, все это не казалось странным и сверхъестественным. Серьезная, тяжелая и глубокая подготовка. Откуда только столько правильных идей? Можно лишь удивляться... Хотя не забываем, что офицерскую подготовку в серьезный список не внесли...

Потом Дерби дал возможность высказаться всем, у кого есть предложения. Раз разрешают – выскажусь. Выдал свои мысли по реструктуризации взводов. За основу взял взвод рейнджеров из моего времени. Взвод состоит из пяти отделений. Первое отделение – управление, состоит из командира взвода, заместителя командира, радиотелефониста, наблюдателя и взводного медика. Три отделения – стрелковые. Состоят из командира отделения, снайпера, четырех стрелков с винтовками, двое из них обязаны иметь винтовочные гранатометы, другие двое нести с собой дополнительный комплект винтовочных гранат. По моему мнению, за счет винтовочных гранатометов каждое стрелковое отделение получает довольно серьезную огневую мощь и при наличии кумулятивных гранат способно бороться с легкой бронетехникой и танками на небольших дистанциях. Так же в состав стрелкового отделения должен входить пулеметчик с ручным пулеметом, помощник пулеметчика и пара автоматчиков. И последним штрихом во взводе должно быть отделение тяжелого вооружения – еще десять человек. Командир отделения и три расчета пулеметов, или 60 миллиметровых минометов, или ПТР с прикрытием (если таковые появятся и приглянутся командованию), или четыре расчета гранатометов 'Базука'. По поводу реактивных гранатометов я промолчал, это был пока личный задел на будущее. Также посоветовал обеспечить каждый взвод автотранспортом, то есть сделать их моторизированными. Техника в этой войне будет править балом... В конце своего монолога я сказал, что это лишь общее и не полностью проработанное видение идеального стрелкового взвода рейнджеров. Полковник посмотрел на командиров рот и встал из-за стола.

– Интересная идея, лейтенант. Такой взвод будет достаточно маневренным и универсальным для выполнения широкого спектра задач. Сбалансированность сил в каждом отделении позволяет использовать их для выполнения самостоятельных задач. – Полковник перевел взгляд на командира третей роты, тот слегка качнул головой и прикрыл глаза, словно с чем-то соглашаясь. – Мы рассмотрим твое предложение в самые кратчайшие сроки, но даже без этого я уже сейчас могу тебе сказать, идея имеет все шансы стать основополагающей для структуризации неспециализированных взводов рейнджеров. Есть еще предложения или вопросы, сынок?

– Да, сэр, я хотел выяснить некоторые вопросы по физической подготовке офицеров, по вооружению доступному рейнджерам и по рукопашной подготовке...

Мои вопросы оказались актуальными – физическое состояние многих офицеров оставляло желать лучшего. На вопрос 'А почему же слабых офицеров взяли в такое серьезное подразделение?' последовал ответ, что все офицеры батальона отличные тактики, внимательные командиры и просто настоящие лидеры. И именно эти критерии были основными при отборе. О физическом состоянии думали, но в последнюю очередь. Солдат обязательно брали сильных, выносливых, предпочтение отдавалось спортсменам, а с комсоставом это не прокатило. Нет, хлюпиков как таковых вообще нет, но разница между физической подготовкой солдата и офицера очень серьезна, почти критична.

Если поразмыслить, то выходит что все это верно... Система отбора в 'элиту', без кавычек ее пока называть таковой сложно, еще не отточена, да ее просто и не существует. Полковник, командиры рот, взводные и я, в том числе, сейчас нарабатываем первичную систему и будем ее еще долго нарабатывать.

Когда я коснулся темы вооружения, полковник вновь переглянулся с командиром третей роты. Меня стал напрягать этот тип. Только в разговор вступаю я, он весь собирается, вытягивается – прямо впитывает мои слова, а Дерби постоянно с ним переглядывается, словно советуется 'можно-нельзя'. Что-то тут не так. И я центр этого 'не так'... Отвлекся от темы, опять. На вопрос мне ответили – на складах батальона уже лежат ящики с основными образцами ручного огнестрельного оружия армии США и Советского Союза. А через неделю прибудут новые образцы вооружения, среди которых будут некоторые опытные. Вот тогда и будет проведен осмотр и выбор оружия для рейнджеров.

Вопрос о рукопашной подготовке в батальоне курируют НКВДшники из пограничников. Это очень даже неплохо. Где-то я слышал, что пограничники в основном в ближнем бою действуют, так чтобы не убивать противника, а пленить его. Так это ого-го, какой показатель мастерства рукопашного боя – дабы научиться скручивать врага живым в дудку надо сначала научиться убивать, а потом контролировать свои возможности. Хороший расклад, мне так кажется.

Совещание закончилось, а с завтрашнего дня начинается новая жизнь. Уже на самом выходе из штаба меня нагнал капитан Гримвэй и, ссылаясь на мою заинтересованность в боевых искусствах, пригласил посмотреть на тренировку по рукопашному бою пограничников из числа инструкторов. Погранцы занимались физкультурой у своих казарм, там была оборудована своя небольшая площадка.

Бой на площадке кипел нешуточный. Пограничники в белых майках с гиканьем швыряли друг дружку, делали подсечки, проводили захваты и вообще мутузили товарищей, как только могли.

– Это мне нравится. С этими русскими мы не соскучимся, и уж точно не пропадем. Ха-ха-ха! – пробасил кэп и добродушно хлопнул меня по спине. Упала бы мне на плечи рельса, и то легче было б. Брендон, словно ребенок сорвался с места и бросился к стоящему в стороне от компании тренирующихся пограничников советскому капитану. О чем-то кэпы перетерли, и довольный командир первой роты, скинув с себя китель и рубашку, поиграв напоказ стальными мышцами, направился к замершим в ожидании пограничникам. Силушкой богатырской захотелось помериться... Ну, все, международный скандал обеспечен... Поглядим, кто круче.

От компании пограничников отделился Леха и направился ко мне. Поздоровались, и на интерес поспорили, кто победит в поединке. Я ставил на своего командира, Аверьянов на своего бойца. Первый бой был один на один – против Гримвэя вышел здоровый старшина, немногим уступающий в мышечной массе сопернику, по крайней мере, на первый взгляд. Поединок был скоротечным и жестким. Кэп перехватил старшину на замахе, легонечко так бросил его через бедро, и, ловко продолжив движение броска, упал следом за старшиной, а затем провел удушающий захват. И как он все плавно сделал, даже удивительно. Что-то мне это все напоминает? Что же?.. Дзюдо! Мать его, это же дзюдо! Если не ошибаюсь, это техника бросков с падением – сутэми вадза. Ошалеть! Ай да капитан, ай да хитрец! Только где он его изучил?.. И когда я так здорово стал навскидку определять боевое искусство?.. Тем временем против Гримвэя вышли уже двое пограничников. Второй бой длился чуть дольше первого, но с неизменным исходом – капитан с легкостью раскидал соперников. Даже странно как-то, а нафиг нам тогда пограничники с их боевым самбо и рукопашным боем, если у нас есть такой мощный специалист со знанием отличного боевого искусства? Странно...

К импровизированному рингу постепенно начали стягиваться рейнджеры со всего батальона, то тут, то там заблестели знаки различия на погонах офицеров. Бесплатный цирк – это всегда интересно. Представление 'Геракл против всех' продолжалось недолго, пограничники втроем быстро свалили капитана. Все-таки слаженная командная работа круче мышечной массы, пусть даже качественно укрепленной дзюдо.

– Ну, почем у нас нынче идет интерес? И знаешь, если градусом будешь пренебрегать, бери литражом! – Аверьянов захохотал, алкаш тайный!

– Ну да, ну да! Интерес нынче больно дорогой пошел! – смеюсь я и через мгновение становлюсь серьезным. – А вообще я не пьющий.

– Я тоже. – С непроницаемой лицом поддерживает меня Аверьянов. Очередной взрыв хохота со стороны 'офицерья' привлек рейнджеров и инструкторов, стоявших в стороне. А в череп мне словно льда насыпали, аж по позвонку мурашки пробежали. Кто-то так пристально сверлил меня взглядом, что я его физически ощутил. Медленно обернувшись, ищу взглядом источник 'холода'.

Нашел... В стороне стояли двое: командир третей роты и старый знакомый – подполковник со страшной улыбкой, пришедший за мной в казарму погранотряда.

– Что такое, Майкл? – Леха уловил направление моего взгляда.– А! Это подполковник Карпов, помнишь его? – Киваю, давая положительный ответ. – Он теперь курирует деятельность нашей группы инструкторов. А кто с ним рядом?

– Командир третей роты, имени его не знаю, извини, – пробурчал я в ответ.

– Да ничего. Познакомимся еще, полтора месяца нам вместе тут обучаться.

– Точно... Точно... – В глубине подсознания что-то тренькнуло, показалось, что истина где-то рядом. Пред глазами мелькнул ответ на некий важный вопрос об этом мире, но уловить его не смог.

– Hell yeah! – Гримвэй дольно кряхтя, подошел к нам. На лице написано: 'Доволен!'. – Вот это я называю разминкой! – Леха быстро пожал мне руку в знак прощания и отправился к своим ребятам.

– Если я не ошибаюсь, вы дзюдоист, сэр? – Что-то внутри подсказало задать этот вопрос.

– Да. – Гримвэй все с прежней довольной улыбкой на лице взглянул на меня. Зараза! А глазами прямо сверкнул, словно оценил меня. – С 33-го года начал заниматься дзюдо у Томито Цунэдзиро, потом брал уроки у Василия Ощепкова.

– У Томито Цунэдзиро? Одного из Четырех Королей Кодокана? А потом учились у создателя САМБО? – Мое восхищение померкло на фоне довольно неприятного, злого блеска глаз капитана. Нехорошо это, ой нехорошо. Ты за языком следи, Артур!.. Удивление – одно, а спалиться на слишком больших познаниях – другое.

– Да, именно у них, – спокойно, с малой долей удивления ответил капитан. – А ты хорошо разбираешься в этом вопросе, Майкл... Знаешь ли ты вот какую вещь...

Мы с кэпом почти час разговаривали о боевых искусствах востока и запада. Гримвэй говорил об этом с упоением, а я слушал и время от времени задавал вопросы. Пару раз так ответил на автомате да задал несколько вопросов по теме, что хотелось язык откусить – уж слишком они светили мою просвещенность в боевых искусствах. Собеседник прямо сжигал меня взглядом, но делал вид, что все нормально, и отвечал на все вопросы, с интересом поддерживая беседу. Было видно, что он борется с самим собой, его грыз главный вопрос: 'Откуда ты все знаешь, первый лейтенант?'

После довольно обстоятельной беседы мы с кэпом разошлись по своим делам. Командир пошел в сторону штаба, а я, мечтая как можно быстрее отвалить и не напрягать больше свои мозги, умчался к себе в комнату.

Черт бы побрал этого дзюдоиста! О чем он интересно думал? Знать бы... Столько раз я засветился на деталях, а он только глазами сверкал. Сейчас дойдет капитан до штаба, кликнет бойцов из охраны, и меня пойдут вязать. Влип я по самое ай-ай-ай. Тьфу! Хотел помочь знаниями, дабы приблизить победу, а по ходу дела помогаю компетентным органам меня раскусить. Хотя какая тут помощь? Мир совершенно другой. США с СССР дружит! Видали? Кто бы мог подумать? А нате вам, это неоспоримый факт здесь. Война идет здесь по-другому. Из сводок по радио еще в госпитале слышал, что немцы вяло так размазались об укрепрайоны на старой границе, что гарнизон Брестской крепости своевременно вышел на оперативный простор и избежал плачевной участи крепости из моего мира. Вот утром слышал до совещания такую информацию по радио: '...В течение 13 июля положение на Западном фронте остается без изменений... Противник предпринял несколько неуверенных попыток прорвать оборону Минского, Слуцкого, Полоцкого укрепрайонов...' И то же самое на Северном и Южном фронтах – оборона либо дошла до линии УРов, либо и вовсе не дошла до нее, а встала в десяти-пятнадцати километрах от границы. И враги и наши предпринимают время от времени попытки изменить положение дел, но все без особых успехов...

Вроде бы неплохо это – фашисты встали, упершись лбом в советскую оборону, и тычутся, как кутята в стенки коробки. Наши, похоже, не просто знали, а верили, что скоро война и времени терять нельзя. И основательно подготовившись, не позволили немцам сыграть в их любимую игру – 'блицкриг', а постепенно устраивают ночной кошмар фюрера – позиционную войну. Только есть в этой ажурной картине тонкая нить, выбивающаяся из общего строя. И я эту нить уловил – немцы, поляки и все их европейские, 'друзья' еще не настолько слабы и глупы, чтобы после трех недель войны растерять все силы и потерять инициативу, а следовательно не суметь прорвать оборону УРов. Все вкупе это значит, что замышляют фашисты нечто очень гадкое и идиллия продлится недолго. Хватает же им сил держать со своей стороны всю ситуацию в том виде, в котором она сложилась на данный момент. Сами не идут вперед, но и нас с мест не отпускают...

Хм, а может, при таком раскладе моя ценность, несмотря на полное отсутствие знаний о ЗДЕШНЕЙ войне, все же существует? Возможно. Но я хочу понять одно – знают ли окружающие о моем иновременном происхождении или мне это кажется? Если знают – то почему я до сих пор свободен?.. Сейчас для меня это вопрос номер один.

Сид на койке в своей комнате я стал ждать. Чего ждать? Чего угодно. Вот подумалось мне, что если сегодня не придут меня арестовывать, то не придут вообще. Придут – арестуют, не придут – тогда буду играть по правилам этого мира. Продолжу делать вид, что все так и должно быть. Буду для всех Майклом Пауэллом, американским офицером. Служить буду, воевать, помогать в меру сил, и будь что будет. С чего я так решил? Не знаю. Но уверенность была нерушимой... Не буду голову себе морочить всякой фигней – найду ответы на свои вопросы, тогда и подумаю.

Никто так и не пришел, а значит, с завтрашнего дня – You in the army NOW! То есть опять в армии... А за сегодняшний день есть одни интересный плюс – я договорился с кэпом о занятиях по рукопашному бою...