Текст книги "Встреча с поэтом или Размышления математика"
Автор книги: Григорий Рейнгольд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Папа, спой про бродягу или про ямщика, – я знаю, что они не будут смеяться над вокальными данными своего отца. И я пою:
По ди-ики-им степя-ям За-абайка-алья-я-я, Где зо-олото ро-оют в гора-а-ах...
Но часто, прямо по ходу песни, возникают вопросы у моих любознательных сыновей:
– Что сказал Рыбак, не найдя своей лодки, на которой уплыл Бродяга?
Бродя-я-я-га к Байка-алу подхо-о-оди-ит, Рыба-а-ацкую ло-одку бере-е-ет...
– А разве Бродяга был сослан из Сибири в Сибирь?
Бродя-я-яга Байка-ал пе-ерееха-ал, Навстре-е-ечу родима-ая ма-а-ать...
И так далее. Но есть вопросы и потрудней. Для поющих (и для сочинивших)
песню, Бродяга – хороший, добрый русский человек. Но тогда, за что он был сослан на каторгу? К современным бродягам, беглым заключенным у нас разве такое же отношение? Был тогда другим наш народ, или были другими бродяги?..
Но песню нельзя прерывать, даже для столь важного разговора. И я пою.
Может, если прислушаться, в самой песне найдется ответ?
23. Вот раньше была милиция!
(рассказ матери)
Вот раньше была милиция. Не то, что сейчас! Сейчас они в основном ездят на машинах, ну ходят по улицам, и когда надо их не найдешь и не дозовешься...
А раньше во многих местах находились постоянные посты, на которых милиционеры неотлучно несли службу. Достаточно было свиснуть или закричать в людном месте, и появлялся постовой. Не верите? Я расскажу один случай произошедший лично со мной.
Это было в середине пятидесятых годов. В тот день я получила зарплату и в автобусе ехала домой. Автобус уже подъезжал к центральному рынку, и все пассажиры готовились к выходу. Вдруг я заметила, что моя сумочка открыта, заглянула вовнутрь – кошелька нет! Рядом стоял мужчина подозрительного вида.
– Это вы вытащили мой кошелек?! – закричала я.
– Не брал я ничего! – грубым голосом ответил он, и вдруг, оттолкнув меня, стал протискиваться к выходу. Автобус уже остановился, и двери открылись.
– Товарищи, помогите, у меня украли деньги! – крикнула я.
Вор уже протиснулся в дверь и побежал. Пассажиры, поняв, в чем дело, почти все бросились за ним. Постовой милиционер, услышав крики и увидев погоню, присоединился к догонявшим. Вор забежал во двор одного из домов, побежали туда и мы. Однако, во дворе никого не нашли. Двор был проходной, и постовой сказал, что вора уже не найти, но какой-то мальчишка сказал, что кто-то забежал за сарай, а из-за сарая другого выхода нет. Милиционер вытащил пистолет и громко сказал:
– Выходи из-за сарая, а не то буду стрелять!
И, действительно, из-за сарая вышел тот, за кем мы гнались. Он говорил, что ни в чем не виноват, что его оклеветали, но постовой обыскал его в присутствии толпы и нашел у него в кармане несколько кошельков с деньгами, в том числе и мой. Он пригласил меня пройти в отделение милиции, как потерпевшую и сказал, как Остап Бендер:
– Граждане, кто будет свидетелями? Нужно пройти в отделение и дать показания.
В отличие от героев Ильфа и Петрова, граждане проявили сознательность и почти все пошли в милицию...
Вот так было. Такая была милиция и такие были люди. Да и я была такая смелая, сейчас даже не верится!
24. Паломники
Как-то, уже в перестроечные годы, мне довелось побывать в Москве. А разве можно, побывав в Москве, не посетить Красную площадь? В то время она еще не потеряла свой "советский" облик. Еще достаточно много желающих стояло в очереди на посещение Мавзолея, хотя и гораздо меньше, чем в прежние годы. К тому времени гласность уже в значительной степени успела подорвать веру советских людей в идеи коммунизма, уже чуть ли не на Красной площади можно было купить антисоветскую литературу, где главной мишенью был Ленин. Однако, в среду простого народа, особенно в глубинке, это новое веяние еще не успело проникнуть и закрепиться. Народу нашему всегда был присущ здоровый консерватизм...
Размышляя об этом, я, не торопясь, шел к Мавзолею, где в ожидании смены караула уже толпились зеваки. Да, караул уже не тот, что был лет 10-15 назад.
Тогда в нем стояли солдаты гвардейского роста, а теперь не выше меня! Да и выправка уже не та... Вдруг я заметил нечто необычное: через всю площадь, по направлению к Мавзолею, торопливым шагом шла женщина средних лет. Одета она была не по-московски. И даже не по-городскому. Да пожалуй, и в деревне этот наряд выглядел бы экзотически. Казалось, она сошла с экрана фильма пятидесятилетней давности. На загорелом морщинистом лице, никогда не знавшем косметики, было какое-то благостное, отрешенное выражение, что сразу бросалось в глаза. Но не это было главным, на что обращали внимание, и благодаря чему все взоры обращались к ней. Впереди себя она катила тележку на колесах – подшипниках, которые гремели по брусчатке. На тележке сидел безногий инвалид. Одетый не лучше своей спутницы, он имел такое же отрешенно – торжественное выражение лица.
Держа его за плечи и катя таким образом перед собой тележку, женщина, ни на кого не обращая внимания и ничуть не смущаясь своего вида, шла вперед к Мавзолею, и гуляющая публика расступалась перед ней. Ей удалось через толпу пройти к металлическому заграждению, за которым уже маршировал караул. Ударили часы на Спасской башне, наступил торжественный момент смены караула... По лицам паломников катились слезы...
Четко печатая шаг, караул удалялся. Народ постепенно расходился, и скоро рядом с этой странной парой не осталось никого. А они смотрели на Мавзолей, на Красную площадь, на Кремль и никуда не торопились...
И я, стоя неподалеку, не спешил уходить. Наверное, думал я, они приехали издалека. Судя по их виду, они не принадлежали к числу обеспеченных людей.
Пожалуй, долго, не один год, копили деньги на эту поездку, и до конца жизни будут вспоминать о ней. Скорей всего, отсюда они поедут прямо на вокзал, и поезд умчит их обратно в какую-нибудь российскую глухомань... Они совершили паломничество в Святое место. Какую же надо иметь веру, чтобы, отказывая себе в самом необходимом, сделать это! На лицах путников было написано счастье.
По своей темности, они еще не знали, что страна в очередной раз меняет веру...
25. "Возвращение" народного обычая
Несколько лет назад я случайно оказался на районном рынке в день празднования Масленицы. Это было время, когда патриоты-энтузиасты, как могли, пытались возродить русские народные обычаи и традиции. А Масленица – один из самых любимых русских народных праздников, уходящий своими корнями в дохристианскую эру. Одно из непременных действ этого праздника выступление кулачных бойцов.
Очень хорошая, на мой взгляд, традиция. Ведь кулачный бой – это праздник силы, ловкости, стойкости, храбрости, честности, благородства, великодушия – лучших черт нашего народа. Выбирать себе равного противника, драться с пустыми руками, не бить лежачего и, вообще, драться до первой крови, не держать старых обид. Но при этом драться по-настоящему, от души! Всему этому училось в кулачных боях не одно поколение русских мужиков. Однако, в последние десятилетия этот обычай постепенно вывелся, как и многие другие. Стали обыденными поножовщина, избиение толпой одного, убийства и увечья в драках, мстительность...
Ведущий объявил, что сейчас состоится показательное выступление бойцов – воспитанников молодежного спортивного объединения, кулачный бой двух команд, так сказать, стенка на стенку. Народ с нетерпением ждал небывалого зрелища. На площадку выбежали команды, человек по двадцать, и, поприветствовав друг друга, по сигналу бросились в бой. Народ не остался разочарованным, бой удался на славу. Правда, кулачным его можно было назвать с большой натяжкой, дрались в основном ногами (в стиле карате), да еще имитировали удары ножами (хотя руки были пустыми). Бой был жестоким. Один за другим падали бойцы, причем каждый упавший добивался "насмерть" ногой по голове или "ножом" в грудь. Тела "убитых"
устилали всю площадку. Так продолжалось, пока "в живых" остался один боец, его команда и победила. Когда бой закончился, все "убитые" встали, и, приветствуемые зрителями, покинули поле боя. Убегали они бодро, от "смертельных" ударов никто не получил ни царапины, ни синяка. Дрались понарошку.
Да, несколько искаженным вернули нам старинный обычай.
26. Три собаки
В один из прохладных сентябрьских дней мы с младшим сыном отправились в лес по грибы. С утра была какая-то непонятная погода. Когда мы вышли из электрички и пошли по нашей тропе, заморосил дождик, несильный, но холодный. Мы старались не обращать на него внимания, надеясь, что он скоро прекратится. Однако, поближе к обеду оба мы начали мечтать о костре, чтобы обсушиться и обогреться. Место для отдыха мы запланировали заранее на полянке у ручья. Нашлись и дрова: две поваленные сосны. Скоро жарко горел костер, и, несмотря на моросящий мелкий дождь, наша одежда быстро подсохла. Олежка принес котелок воды. Я покрошил в него картошку, лук, несколько свежих маслят, повесил его над костром.
Осталось подождать, пока сварится суп. Впрочем, необходимо было еще подрубить дров.
Я взял топор, как вдруг услышал голос сына:
– Папа, смотри волки!
Но почему-то в его голосе не было испуга. Я оглянулся. У костра лежали три огромные серые собаки, действительно похожие на волков, ростом с хорошую овчарку, очень широкие в груди. Несмотря на свой более чем внушительный вид, они не внушали никакого страха, смотрели на нас не просто миролюбиво, а дружелюбно.
– Папа, они, наверное, голодные! Их надо покормить, – говорит Олежка.
Собаки действительно голодны, они едят все, что мы даем им: и хлеб, и яйца... Но больше всего им понравилась колбаса. Ее мы разделили на пятерых по справедливости, как и все прочее. Каждому досталось по два куска. Всем своим видом наши гости выражали нам благодарность, но при этом держались с большим достоинством. Они не унижались, не заискивали перед нами, выпрашивая очередной кусок. Да и между собой не дрались. Царила настоящая дружба. Как много говорили собачьи глаза! Между тем сварился суп, и мы его с удовольствием поели, не забыв поделиться с нашими новыми друзьями... Приближалась минута расставания.
Позови мы собак с собой, они бы пошли с нами даже на край света. Обрести хозяев было их главной мечтой. А то, что они хозяев не имели, по крайней мере, настоящих хозяев, было очевидно. Но, увы. Не все в нашей власти. Да мы и не обнадеживали собак своим видом. Ушли они так же незаметно, как и пришли. Собирая вещи, я оглянулся, а наших добрых гостей уже не было. Вот и все. Больше мы не встречались. Когда я вспоминаю этот случай, на ум приходят слова из песни:
На Земле друзей не так уж много, Опасайтесь потерять друзей!
27. Можно договориться?
Давно мне не дает покоя одна мысль:
Мы часто без веской причины убиваем "братьев наших меньших". Поселились в доме тараканы – дихлофосом их! Скребутся мыши – мышеловки к бою! Укусил нас комар, не убил же, а мы его за это убиваем! На войну эту, хотя мы и не одерживаем в ней больших побед, тратятся огромные силы и средства. Вот я и подумал, а если бы можно было с животными договориться? Не травить без особого успеха тараканов и мышей, а, выделив им некоторую территорию, за которую нельзя выходить, делиться с ними пищевыми отходами. Чтобы комары не кусали нас, а пили из специального места пожертвованную им кровь. Особенно это было бы хорошо в отношении таежных клещей!.. Что мешает этому? Две причины: во-первых, мы не знаем языков животных, а значит, не можем с ними общаться, и, во-вторых, как нам кажется, у животных нет разума. А так было бы хорошо! Но продолжается война.
Впрочем, что о животных? Люди, целые народы, обладая разумом, зная языки, друг с другом не могут договориться. И войнам не видно конца.
28. Бескорыстие
Когда перечисляют хорошие человеческие качества, обычно не упускают бескорыстие.
Ведь особо ценится не просто сделанное добро, а добро, совершенное по душевной потребности, без всякой мысли о материальном и ином вознаграждении. Когда люди делают друг другу добро, рассчитывая на какую-то выгоду, то это уже ценится совсем не так.
Но ведь порой и гадости делаются совершенно бескорыстно. От сердца, от души.
29. Счастливый человек
(Сценарий короткометражного фильма)
Действующие лица:
1. Счастливый Человек;
2. Улица; 3. Магазин; 4. Бутылка; 5. Скользкое место на тротуаре; 6. Прохожие.
Все – без слов.
* * *
Открывается дверь. Из нее выходит Счастливый Человек. Во весь экран лицо Счастливого Человека. Улыбка во весь рот. Он то ли что-то бормочет себе под нос, то ли напевает, не замечая ничего вокруг. Глаза его так и светятся счастьем. Что так обрадовало его? Может, у него сегодня родился долгожданный сын, и счастливый отец идет из роддома домой? Может, любимая девушка, наконец-то, согласилась стать спутницей его жизни? Может, излечилась его тяжелобольная мать?
Может, это молодой поэт, чья первая книжка вышла из печати сегодня?.. Но, разумеется, это не крупный денежный выигрыш, деньги не приносят людям такого счастья.
Камера постепенно удаляется от нашего героя, и мы уже видим его полностью.
Он идет в распахнутом полушубке по дороге из продуктового магазина значит вышел оттуда. В руках у него Бутылка. Он несет ее очень бережно и поглядывает на нее с нежностью. Уж не она ли причина его радости? Опять крупный план, и мы, приглядевшись, можем заметить явное родство Счастливого Человека с Бутылкой.
Видно, не первый год длится их роман. Но для истинно любящих – каждое свидание как первое!.. А Счастливый Человек идет себе, не замечая ничего вокруг, то ли бормоча, то ли напевая, как все нормальные влюбленные. Сейчас они придут домой, останутся вдвоем, и никто им не помешает... Но разве можно так ходить по нашим улицам? Он не заметил Скользкого места и упал, выронив свою любимую.
Лицо героя крупным планом. Небывалое горе изображено на нем. Так переживать можно лишь утрату лучшего друга или родного человека. Или крушение жизненных надежд. Или утрату цели жизни. Огромное горе на лице Счастливого Человека постепенно сменяется полной апатией. Жизнь кончена! (Впрочем, все это происходит почти мгновенно.)
Он медленно начинает подниматься, и камера опять удаляется, мы опять видим героя целиком. И вдруг, о чудо! Сначала мы, а затем и герой, замечаем, что Бутылка цела. Она упала вместе со Счастливым Человеком, но попала на снег и не пострадала. Герой смотрит на нее глупым взглядом и не может, не решается поверить глазам своим. Дрожащими от волнения руками он тянется к своей любимой и трогает ее. Улыбка постепенно возвращается на его лицо. Наш герой сидит на тротуаре и, держа перед глазами Бутылку, не может налюбоваться на нее. Да, что-либо ценить мы начинаем, лишь потеряв. Наконец Счастливый Человек поднимается, отряхивается и, спрятав Бутылку за пазуху, продолжает свой путь...
Крупный план. Лицо Счастливого Человека. Он то ли напевает, то ли бормочет, но в движениях его теперь появилась осторожность. Прохожие, не зная причины его радости, с завистью смотрят на него. Идет Счастливый Человек. Он постепенно удаляется от нас, и мы смотрим ему вслед...
30. Голубое небо и синяя река
Однажды мы со старшим сыном ехали в троллейбусе по плотине Иркутской ГЭС и смотрели в окно. Очень интересное и полезное занятие, скажу я вам. Каждую секунду перед глазами проплывает что-то очень интересное, надо только успеть это заметить...
Вот мы с Мишей сидим и смотрим в окно. На этот раз мы обратили внимание на то, как небо отражается в реке. Был солнечный сентябрьский день, в небе ни облачка.
Небо было голубое-голубое, а река – синяя-синяя. Мы смотрели и не могли понять:
почему так? Ведь небо, отражаясь в реке, как в зеркале, должно было сохранить свой облик, а оно стало гораздо красивей, как в сказке. Но мы сильно и не пытались разгадать эту тайну, мы смотрели на небо, на реку, и нам было хорошо...
В отличие от других пассажиров, мы не считали эти минуты нашей жизни потерянными.
31. Спор
Однажды, много лет назад, в студенческой компании зашел разговор о музыке.
Большинство молодых людей, почти все, кроме меня, отдавало предпочтение западной рок-музыке, в грош не ставя наши народные песни. Я горячо спорил с ними, имея прямо противоположный взгляд, доказывал, что рок-музыка чепуха.
– Что ты споришь? – сказал один товарищ. – Ведь большинство молодежи думает иначе.
В споре принимали участие комсомольские активисты, и этот довод им очень понравился. Ведь они привыкли, что все вопросы решаются большинством голосов по принципу демократического централизма.
– Но такие вопросы не решаются большинством голосов! – возразил я.
– И меньшинством тоже! – последовал ответ.
32. Охота за мыслями
Иного писателя можно уподобить коту.
Кот подстерегает мышей, а писатель – интересные мысли.
Коты часто стерегут мышей прямо во сне, спят они очень чутко.
Так и писателю во сне может попасться интересная мысль.
Но подстеречь мало, надо схватить.
И схватить мало, не каждая мышь и не каждая мысль по зубам ловцу.
33. Живые мосты
Один человек рассказал мне свою историю. Вот она:
Родом я из Степанакерта. Отец мой – азербайджанец, а мать – армянка. В семье нашей говорили и по-армянски, и по-азербайджански, и по-русски. В пятой графе у меня запись по отцу – азербайджанец. До недавнего времени я не придавал этому значения, да и никто не придавал. Мы все жили дружно. Я себя осознавал и армянином, и азербайджанцем. Сделать выбор одной национальности для меня все равно, что сделать выбор между отцом и матерью. Но разве можно этого требовать от человека! Впрочем, никто и не требовал. Пока не началась война. Тогда потребовали. И те, и другие. Для всех я стал чужим. Пришлось мне покинуть родину. Родину отца и родину матери...
Я был живым мостом между двумя народами. А на войне мосты взрывают...
34. Почему лето короткое?
– Папа, отгадай: почему лето короткое, а зима длинная? – встретил меня Олежка, когда я вечером вернулся с работы.
Я начал было объяснять ему, как вертится Земля вокруг Солнца и вокруг своей оси, что ось ее вращения находится под углом к плоскости вращения вокруг Солнца...
– Это я знаю, – перебил сын, – но почему она так вращается?
– А почему? – заинтересовался я.
– Все очень просто: счастье – всегда короткое! – последовал ответ.
35. Лицо человека
По роду моей работы мне приходится знакомиться и иметь дело со многими людьми, детьми и взрослыми. Сравнивая первые впечатления о них с их последующими поступками и вообще жизнью, я пришел к выводу, что у человека все или почти все написано на лице. Надо только уметь читать лицо человека. Доброта, щедрость, бескорыстие, благородство, смелость, остроумие, мудрость, любовь, скромность, целеустремленность, мечтательность, уважение к другим, любознательность...
почти безошибочно читаются на лицах. Так же, как злоба, жадность, высокомерие, подлость, трусость, тупость, хитрость, бесхребетность, невежество, распущенность... Почти наверняка проявляется на лице отношение к выпивке, во всех оттенках. Впрочем, бывают и ошибки. Хороший артист может скрыть свою истинную сущность и показаться совсем другим человеком. Бывает, что сделаешь слишком поспешные выводы. Так, я однажды зачислил в пьяницы и тунеядцы интеллигентного человека, абсолютного трезвенника, хорошего работника. Он, будучи чудаком, не придает большого значения своей внешности. Работа его связана с постоянными экспедициями, и одеваться он привык по-походному. Его обветренное лицо с преждевременными морщинами, старая телогрейка, рюкзак за спиной ввели меня в заблуждение...
Да и вообще, надо стараться видеть в людях лучшее. Каждый раз, знакомясь с человеком и подозревая в нем какие-либо плохие качества, я надеюсь ошибиться.
Иногда это удается.
36. Случай в поезде
Как-то раз я возвращался из командировки поездом. Было уже поздно, и все пассажиры нашего купе готовились ко сну. Поезд остановился на какой-то темной маленькой станции. Вдруг дверь в наше купе открылась, и вошли двое. Так как один из них был в милицейской шинели, сразу стало понятно, кто они такие. Один из гостей, одетый в штатское, спросил у меня, куда и откуда я еду, где живу.
Я ответил. Он сказал:
– Предъявите документы!
Я немного растерялся и полез за паспортом. Пока я его искал и доставал, оперативник не спускал с меня глаз. Смотрел на меня он как на преступника, и мне было не по себе. Мои соседи с интересом и тревогой смотрели за происходящим.
Наконец, я достал паспорт и подал его. Лицо милиционера чуть изменилось, мне показалось, что он не ожидал увидеть настоящий документ. Смотреть его он начал почему-то с конца. Увидев командировочное удостоверение, вложенное в паспорт, детектив разочарованно протянул:
– Так вы командировочный?
Но его ждало новое огорчение: в паспорте стояла иркутская прописка. Теряя остатки интереса ко мне, он из приличия продолжал листать паспорт, и убедился, что на фотографиях действительно я. Это был конец. Паспорт был возвращен мне.
Страж порядка даже не поинтересовался моей фамилией – до первой страницы он не дошел. Сказав мне: "Спасибо", он уже собрался уходить, но я спросил, в чем, собственно, дело? На ходу оперативник пробормотал, что имеет право проверить документы у любого. Из вагона они буквально убегали, и поезд сразу тронулся. Я понемногу приходил в себя и испытывал странную смесь чувств.
С одной стороны, я был рад, что знакомство с милицией закончилось так быстро и без последствий. Как мне объяснил сосед, мы ехали по местности, напичканной исправительными учреждениями, откуда часто сбегают заключенные. Милиция постоянно занята их поисками. Судя по всему, проводнице я показался подозрительным (короткая стрижка), и она сообщила кому следует. Поезд был остановлен на специальном полустанке из-за меня. И я должен быть рад, что к моим документам не придрались и меня не сняли с поезда. Я и был рад, ведь перспектива покинуть теплый и светлый вагон, везущий меня к дому и семье, на темном неизвестном полустанке морозной ночью была вполне реальной.
Но, с другой стороны, мне было немного обидно за свою скромную персону.
37. Чем измеряется жизнь?
Главный дар человеку от Бога – это жизнь. И люди, совершенно справедливо, считают, что чем больше она, тем лучше, и всегда желают друг другу большой жизни, долголетия. Но разве это одно и то же? Разве годами измеряется жизнь?
Нет, жизнь измеряется чем-то иным, некими "чудными мгновениями", ради которых и стоит жить:
Мгновениями Любви.
Мгновениями Дружбы.
Мгновениями Подвига.
Мгновениями Творчества.
Мгновениями Счастья.
Мгновениями Благородства.
Мгновениями Полета души...
Говорят, что Лермонтов мало прожил. Вздор! Просто его огромная жизнь уместилась в 27 лет. Это надо понять. Таких людей принято жалеть, но разве прожившие долгую, но маленькую жизнь меньше достойны жалости?
38. Случай в цирке
В антракте, перед выступлением укротителя тигров, униформисты установили вокруг арены решетки, оставив только проход из-за кулис. Прозвенел звонок, публика расселась. Ведущий вышел на арену и объявил номер. Но не успел он уйти, как заиграла музыка, и униформисты запустили на отгороженную арену тигров.
Ведущий с перепугу стал карабкаться вверх по решетке, но очень высоко залезть ему не удалось. Зрители смеялись, они сразу поняли, что это все было заранее спланировано, и им было весело наблюдать, как тигры за спиной у укротителя пытаются цапнуть беднягу за ногу. На то и цирк! Но не у всех хватило чувства юмора. На представлении были муж и жена. Жена, приняв все за чистую монету, рванулась на помощь ведущему. Мужу с трудом удалось ее удержать. Но напрасно пытался он объяснить супруге, что это всего лишь шутка. Она этому не верила и говорила, что сейчас понадобится ее помощь (она была врачом). Безучастие мужа она расценивала как трусость. Не действовали ни какие доводы. Что если бы это было всерьез, то тигры уже разорвали бы ведущего. Что униформисты никогда бы не запустили тигров самовольно. Что укротитель сразу прервал бы представление...
Даже когда номер благополучно закончился, жена считала себя правой.
Через несколько дней, когда они были в гостях, зашел разговор о цирке и об этом случае. Оказалось, что когда родственники были там в другой день, произошло то же самое. Только тогда жена успокоилась и признала, что была не права. Но она так и не смогла понять, как можно шутить с Жизнью и Смертью.
39. Год человека
– Сейчас год Быка, – говорит младший сын, – перед ним был год Крысы, еще раньше – год Свиньи... Был год Петуха. Когда же наступит год Человека?
40. Теоретик
Евгений Иванович неожиданно, находясь уже в солидном возрасте, обнаружил у себя способность произносить красивые тосты. Однажды, когда он с супругой был в ресторане на юбилее своего старого друга, вдруг какое-то странное чувство нахлынуло на него, и он, сильно волнуясь, встал со стула с рюмкой в руке.
– Товарищи... – сказал он, пытаясь преодолеть нешуточное волнение.
Разговоры стихли не сразу. Присутствующие, среди которых были люди в чинах, с удивлением смотрели на невнушительную фигуру человека с явными признаками неудачника.
Обычно полные люди (а Евгений Иванович при среднем росте был довольно тучным и ничего не мог поделать со своей полнотой) выглядят очень солидно. Ему же полнота придавала вовсе не внушительность, а некоторую комичность. Судьба его не баловала, и на лице его отразилась постоянная готовность к новым неприятностям.
В компании преуспевающих людей он выделялся как инородное тело. Однако, в нем была видна непонятно откуда взявшаяся твердость, и публика притихла.
Слышно было, как наполняются рюмки.
– Товарищи, – повторил Евгений Иванович, обретая уверенность, – сегодня мы собрались для того, чтобы отметить пятидесятилетие нашего дорогого Петра Васильевича. Что я могу о нем сказать? – Евгений Иванович перевел дыхание и на секунду призадумался. Он не продумал заранее свою речь, но чувствовал, что сейчас скажет нечто важное, – Петра Васильевича... Петю я знаю с детства.
Со школы. С пятого класса. Так получилось, что мы подружились, хотя были такими разными. Петя уже тогда проявлял способности к математике, и я, признаюсь, частенько у него списывал, – Все рассмеялись и еще внимательнее посмотрели на этого странного человека. Петр Васильевич был профессором-математиком, заведующим кафедрой университета. Кем был оратор, никто не знал.
– И никогда, – продолжал Евгений Иванович, – никогда он не отказывал ни мне, ни кому другому в помощи. Если бы ни его помощь, то я не поступил бы в институт, да и наверное не окончил... При этом он никогда не показывал своего превосходства надо мной, никогда ничего не требовал взамен. Он не только талантливый математик. Он обладает и талантом друга, более редким талантом... – гости согласно кивали, многим из них Петр Васильевич оказал большую помощь в подготовке диссертаций.
Евгений Иванович продолжал:
– Кто такой я? – Он опять на мгновение призадумался. – Я маленький человек, простой школьный учитель, учитель черчения. Но мы с Петей друзья, хотя он и всемирно известный ученый. – Гости чуть усмехнулись, так как оратор слегка переборщил.
– В этот день, – Евгений Иванович чувствовал, что уже пора кончать, – я желаю тебе, Петя, крепкого здоровья. Оно нужно тебе для того, чтобы достичь новых высот в науке, чтобы еще долго радовать жену, детей, своих коллег, студентов и всех нас!
Евгений Иванович не ожидал, что получится так складно. Он наконец-то выпил водку из своей рюмки и сел. Сердце его громко стучало, но, закусывая, он услышал аплодисменты. Петр Васильевич подошел к Евгению Ивановичу и, сказав:
"Спасибо, Женя!", пожал ему руку. В глазах его блестели слезы. Дальше Евгений Иванович помнил банкет как в тумане, но уважительные взгляды гостей и даже собственной жены остались в его памяти. Какие-то важные люди, наверное, профессора, что-то говорили ему, он им что-то отвечал... Они приглашали танцевать его жену, сам он танцевал неважно и стеснялся этого... Сам ректор университета, академик, которому Евгения Ивановича даже не представили, уходя, пожал ему руку...
Дома, поздно вечером готовясь ко сну, он слышал, как на кухне разговаривает жена с тещей. Они вообще любили, закрывшись на кухне, подолгу разговаривать, но голоса их звучали громко, на всю квартиру.
– Все прошло очень хорошо, Женя лучший тост произнес, ему даже все аплодировали, я и не ожидала от него...
– Он может, когда захочет, – в голосе тещи слышались одобрительные нотки, вообще, она зятя терпеть не могла и считала, что он загубил жизнь ее дочери.
– Еще как может, все здорово было. Такие люди интересные: профессора, академики, начальство всякое, – тут она переборщила: академик всего один, профессоров человека четыре, в основном простые доценты и преподаватели без степеней и званий, – а женщины все так разодеты! У Тани, – это Петина жена, – такое платье красивое и сережки новые, Петя из Вены привез, он туда на симпозиум ездил.
И, вообще, все в таких нарядах, мне стыдно перед людьми было, одета как колхозница...
– Сама виновата – за дурака вышла, будто нормальных парней не было. Ты – уважаемый человек, старшая медсестра лучшей в городе больницы, а он несчастный учителишка, которого начальство в грош не ставит, получает не больше жены... Ему было пятьдесят – никто и не вспомнил, ни на работе, ни друзья!...
Что правда, то правда. В день пятидесятилетия в школе его никто не поздравил и даже не вспомнил о нем в тот день. Лишь завуч вызвала его, и сделала внушение за несданные вовремя деньги на содержание школы, которые он не успел собрать с учеников своего класса. А друзей, кроме Петра Васильевича, у Евгения Ивановича не было. Петя тогда был на симпозиуме в Вене, и поздравить просто не мог...
С этого дня что-то переменилось в его жизни. Все так же тянулись трудовые будни.
Все так же недолюбливало его начальство. Все так же посмеивались над ним ученики (они его в общем-то любили за добрый характер, за справедливость, уважали за знание предмета, но видели в нем забитого человека). Все так же ворчала жена, когда речь заходила о деньгах (а речь всегда заходила о деньгах), и теща поддакивала ей... Вроде бы все оставалось по-прежнему, но закоренелый неудачник начал ощущать себя другим человеком. Однажды Евгений Иванович с женой был приглашен на свадьбу племянника, и произнес там красивый и интересный тост, который закончил заранее приготовленными стихами. Аплодисменты вполне соответствовали его ожиданиям. Он опять ловил на себе уважительные взгляды...
Как-то на улице он встретил старого знакомого. Разговорились. Сергей Петрович, как звали знакомого, когда-то работал с Евгением Ивановичем в одной школе учителем музыки. Из разговора выяснилось, что он теперь руководит группой музыкантов в ресторане, они обслуживают свадьбы, юбилеи и прочие торжества.
