Текст книги "Пропавшее сокровище"

Автор книги: Григорий Гребнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Теперь надо было сходить к валуну, взгроможденному на край стены, осмотреть его и понять наконец, что задумал этот долговязый лунатик с зелеными веками...

Утром Волошин вместе с неутомимым майором вновь проник в церковь Иоанна Предтечи. Они оба устроились у высоких узких окон, и Руднев направил бинокль на второй ярус крепостной стены.

– Ну, товарищ Волошин, что вы видите на подоконнике десятого окна? спросил Руднев.

Волошин всмотрелся.

– Что-то бурое, круглое. Котел, что ли?

– Нет, это не котел. Это огромный валун, камень с берега озера. В нем не меньше двух пудов...

– Как он туда попал?

Руднев отнял от глаз бинокль.

– Это "товарищ Богемский". Ему никогда в жизни не приходилось так работать, как в эту ночь. На второй ярус стены он тащил этот камень часа полтора и был так увлечен работой, что не заметил, как я за ним наблюдаю...

– Зачем же он его туда втащил? – недоуменно глядя на Руднева, спросил Волошин.

– Очевидно, для того же, для чего четыре века назад эти камни таскали на крепостную стену монахи и народные ополченцы, – с веселой усмешкой ответил Руднев. – Чтобы сбросить их оттуда на головы врагов...

– Он хочет сбросить этот камень?.. – медленно произнес Волошин и вновь прильнул к биноклю. – Но на чью же голову?..

Руднев усмехнулся:

– Ну, это чересчур примитивно. "На голову"!.. Мы не ливонцы и не польская шляхта... Я осмотрел там все и понял, что, если этот камень столкнуть вниз с высоты семи метров, он упадет как раз на настил "каменного мешка", в котором происходил исторический разговор между князем-сторожем и нашими "туристами". А под настилом провисли и держатся на честном слове кирпичные своды весом этак в две с лишним тонны... Вы меня поняли?

– Обвал?! – глядя на Руднева широко раскрытыми глазами, воскликнул Волошин.

– Да!.. Несчастный случай... Кто-то погиб, а виновных нет.

– А кто этот "кто-то"?

– Вот этого я у "товарища Богемского" не спросил. Он был так занят работой, что мне не хотелось его отрывать. Но мы скоро это узнаем...

– Они подозревают кого-то из нас, – глядя в бинокль, сказал Волошин. Этот камень предназначен для моей или вашей головы...

– Поживем – увидим, товарищ Волошин. А пока берите вот этот пистолет, отправляйтесь на второй ярус стены, спрячьтесь там где-нибудь поближе к камню и задержите всякого, кто к нему приблизится.

Волошин взял тяжелый ТТ и сказал по-военному:

– Есть, товарищ майор! Всякий, кто приблизится к камню, будет задержан.

Руднев уже отошел от Волошина, но тот неожиданно окликнул его:

– Товарищ майор! Я должен сделать важное сообщение...

– Какое?

– Я как-то сделал снимок мозаичного пола в этой церкви. Краски не получились, но зато обозначилась одна сплошная, очень закрученная линия... Моя подруга Тася сегодня поделилась со мной интересной догадкой: а не является ли рисунок этой мозаики планом подземного хода, который находится под этой церковью или где-нибудь поблизости?

– Интересно! – оказал Руднев. – Надо проверить. Но сейчас на очереди вон тот камень на стене. Не спускайте с него глаз.

– Слушаю, товарищ, майор!

"СДАЙТЕ ОРУЖИЕ!"

Руднев взял альбом для зарисовок и направился к "каменному мешку". Он вошел в каземат и долго разглядывал грозно нависшие над головой своды.

Покачав головой, майор выбрался из каменной ловушки и пошел на главный двор. Здесь, у газона напротив группы храмов, он увидел Кортеца и Джейка. "Потомок великого конкистадора" фотографировал храмы; Джейк рассеянно за ним наблюдал, время от времени поглядывая на здание конторы музея. Он кого-то ждал.

Руднев приблизился к ним и также стал внимательно разглядывать храм.

– Красивый собор! – сказал он.

– Да... – рассеянно ответил Джейк. – Мы его тщательно охраняем.

– Его в пятнадцатом веке построил русский зодчий Прохор Ростовский, любуясь величественным храмом, сказал Руднев. – Я хочу зарисовать его купола.

– Пожалуйста, – безразлично ответил Джейк и вновь поглядел на дверь конторы.

Оттуда вышла Тася, огляделась, увидела Руднева и направилась к нему. Она торопилась и была явно чем-то взволнована. Подойдя к Рудневу, Тася сказала:

– Товарищ Еланский! Вас просит директор музея.

Руднев захлопнул альбом и зашагал к конторе. Тася пошла рядом с ним и тихо, быстро заговорила:

– Только что я слыхала, как сторож предложил профессору Стрелецкому осмотреть один никому не известный ход в подземелье у Кузнецкой башни. Он сказал профессору, что ход этот ведет в подземный тайник, сооруженный еще при Иване Грозном. – Тася понизила голос до шепота: – Неужели он решил открыть свою тайну?

Не глядя на нее, Руднев так же тихо ответил:

– Не отходите от профессора ни на шаг... Скорее всего, именно на него готовится покушение... В крепостной стене есть ловушка... Там засел Волошин...

В это время из конторы выполз угрюмый сторож, а затем профессор Стрелецкий. Завидев Тасю, он помахал ей рукой:

– Я скоро вернусь, Тасенька!

– Идите с ним... – приказал Руднев. – Как только он войдет в каземат в крепостной стене, сейчас же тащите его обратно...

Тася ничего не поняла, но объясняться было уже некогда. Она подбежала к профессору и пошла рядом с ним. Руднев видел, как Стрелецкий остановился и что-то сказал сторожу. Тот безразлично поглядел на Тасю и, пожав плечами, побрел к крепостной стене...

Руднев оглянулся: Кортец как ни в чем, не бывало фотографировал церкви, а Джейк, не обращая внимания на Стрелецкого и сторожа, давал Кортецу какие-то объяснения.

– Любопытно... – тихо сказал Руднев и, войдя в сени конторы, продолжал через щелку наблюдать за Кортецом и Джейком.

Через пять минут он вышел из сеней и вновь направился к ним.

– У месье хороший вкус, – сказал он. – Если он не возражает, я буду зарисовывать все, что он фотографирует.

Джейк перевел Кортецу слова "художника".

– О! Манифик! Силь ву пле, маэстро! – оживленно воскликнул Кортец.

– Обратили ли вы внимание, месье, что все купола вон того храма резные? – вежливо спросил "художник".

Джейк перевел.

– Меня восхищает эта асимметрия! – искренне воскликнул Кортец. – Она роднит русское искусство с искусством варваров восьмого-девятого веков. Я видел во Франции их капеллы.

– Я предпочитаю самобытное искусство варваров геометрической пропорции готики, – ответил Руднев, быстро набрасывая контур шишковатого купола церкви.

Джейк заглянул в его альбом:

– Вы хорошо рисуете.

– Я любитель, – скромно ответил Руднев.

Делая зарисовки, он украдкой наблюдал за Кортецом и Джейком. Последний и не думал следовать за сторожем и профессором, но время от времени он все же беспокойно поглядывал в ту сторону, куда сторож увел Стрелецкого. Кортец был целиком поглощен фотографированием.

Прошло минут двадцать. Неожиданно в воротах показалась Тася. Она подбежала прямо к Рудневу и, отозвав его в сторону, сообщила:

– Сторож привел нас с профессором в ту каменную дыру, где эти... – она кивнула на Джейка и Кортеца, – объяснялись тогда со стариком. Он велел нам ждать, а сам куда-то исчез... Я сказала профессору, что это ловушка, и чуть не силой вытащила его из каземата.

– А сторож? – быстро опросил Руднев.

– Волошин задержал его где-то наверху, на стене, – с волнением и недоумением сказала Тася.

Она до сих пор не уяснила себе смысла всего, что произошло с нею и профессором.

– Ну? И где он теперь? – нетерпеливо спросил Руднев.

Джейк и Кортец без всякого стеснения подошли к Рудневу.

– Там что-нибудь случилось, девушка? – спросил Джейк. Но Тася ответила не на его вопрос, а на вопрос Руднева:

– Сторож вбежал в заброшенную усыпальницу князей Бельских, заперся на железный засов и не выходит.

– Мне нужно перезарядить кассеты, господин Богемский, – сказал Кортец и, круто повернувшись, направился к надвратной церкви. Джейк последовал за ним.

– Скажите Волошину, пусть не отходит от усыпальницы ни на шаг! Бегите! – бросил Руднев Тасе и быстрыми шагами догнал Кортеца и Джейка.

– Минутку, господа!

Заграничные гости остановились и тревожно переглянулись.

– Только что у крепостной стены было произведено покушение на жизнь профессора Стрелецкого... – сказал Руднев, пристально глядя на Джейка.

– Нам до этого нет дела, товарищ художник, – сердито ответил Джейк. Обратитесь в милицию.

– Милиция уже здесь, – сказал Руднев и показал Джейку свою книжку. – Я майор госбезопасности Руднев. Прибыл из Москвы для наблюдения за вами.

Джейк быстро оглянулся по сторонам. Руднев понял.

– Монастырь оцеплен, "товарищ Богемский"... Но вчера ночью, когда вы так трудолюбиво возились с камнем, я был здесь один... А теперь предъявите ваше командировочное удостоверение.

Кортец с разочарованным видом смотрел на пышный куст сирени. Джейк нехотя подал Рудневу свое удостоверение и, растерянно моргнув зелеными веками, сказал:

– Здесь какое-то недоразумение, товарищ майор.

Руднев внимательно осмотрел документ и сказал:

– Хорошо сделано... – Он сличил подпись с каким-то заявлением. – И подпись Тараканцева нормальная... Мы добрались до него, и ему пришлось нам рассказать все...

Джейк молчал.

– Сдайте оружие, господа! – произнес Руднев и добавил, насмешливо глядя на Кортеца: – Думаю, что вы меня понимаете и без переводчика, месье Кортец. До появления в этом монастыре вы неплохо владели русским языком.

– Я владею многими языками, господин майор, – сказал по-русски Кортец. – И я всегда выбираю тот, какой мне более удобен. Но вы, может быть, все же объясните ваше поведение? Болтовня какого-то Тараканцева – это еще не аргумент...

– Ваш спутник организовал покушение на профессора Стрелецкого. У меня есть доказательства. А оба вы шантажировали гражданина Тараканцева.

– Чепуха! – с оскорбленным видом воскликнул Кортец, но тем не менее сунул руку в карман и протянул Рудневу крохотный ножичек-несессер в замшевом футляре.

– Вот все мое оружие. Я никогда не ношу при себе много металла.

– Оставьте это у себя, – сказал Руднев и пристально взглянул на Джейка.

Тот стоял не шевелясь и угрюмо смотрел в землю.

– Господин Бельский, вы слыхали мое приказание?

Джейк медленно достал из карманов большой складной нож и браунинг и подал их Рудневу.

– Это все?

Кортец усмехнулся и процедил сквозь зубы:

– У него есть еще водородная бомба, но он забыл ее дома.

– Я думаю, что господин Бельский и от водородной бомбы скоро избавится, – с иронической улыбкой сказал Руднев. – Я прошу вас, господа, пройти за мной в районное управление милиции.

– А потом? – с тревогой спросил Кортец.

– А потом вам, господин Кортец, надо будет немедленно вернуться в Москву самостоятельно, а с господином Бельским мы поедем туда имеете...

Они направились к выходу из монастыря. К Кортецу уже вернулось ровное настроение. "Что ж, – рассуждал он, – с охоты за сокровищами Ивана Грозного я возвращаюсь с пустым ягдташем. Но скоро я, несомненно, вновь буду в Париже... Это лишь очередная неудача, вроде истории с Коптским евангелием...

Они приблизились к надвратной церквушке. Сказочная "Царевна Лебедь" удивленно смотрела на них узкими бойницами-окнами. Кортец взял в руки фотоаппарат и спросил, обращаясь к Рудневу:

– Разрешите сфотографировать этот шедевр русского зодчества?

Руднев пожал плечами:

– Пожалуйста!

– Мне надо хоть как-то возместить убытки, – пояснил Кортец и щелкнул затвором. – Я в Париже организую фотовыставку оригинальных росписей Дионисия и неизвестного миру монаха Александра, которые я увидел здесь, а также образцов русского древнего зодчества...

– Вот и занимались бы этим, господа, – искренне посоветовал Руднев.

– Не знаю, как другие иностранные гости, господин майор, – ответил Кортец, – но я прежде всего деловой человек, я занимаюсь тем, что сулит мне наибольшую прибыль.

Он взглянул на Джейка. У того был вид человека, хлебнувшего уксусу, настоенного на хрене.

– Не унывайте, Джейк! Вспомните о вашем контракте с трестом.

– Убирайтесь к черту! – злобно крикнул Джейк.

ЛАБИРИНТ

Позади церкви Иоанна Предтечи было "царство дремучих трав" – там буйно разрослись полынь, репейник, одичалая конопля. В этих зарослях мог скрыться стоящий во весь рост человек. И там, позади церкви, в пахучих травах, в ясной тени печальных деревьев, среди вековечной тишины стояла заброшенная усыпальница князей Бельских, та самая, куда позавчера ночью на глазах у Волошина скрылся старый монастырский сторож. Над глубоким склепом ее возвышалась небольшая часовня. Может быть, когда-нибудь эта часовня выглядела вполне сносно, но годы сделали свое дело: зеленая крыша ее побурела и провалилась, штукатурка стен и маленьких колонн облупилась, а железные решетки замысловатого рисунка на окнах и двери заржавели...

Русские старинные зодчие не уделяли столько внимания гробницам и мавзолеям, сколько уделяли надгробным сооружениям зодчие и ваятели Ренессанса, строители пирамид, мавзолея Тадж-Махал и подобных сооружений. Усыпальница князей Бельских служила тому ярким доказательством. Она была очень скромна и очень печальна. Как впавшая в нищету старенькая барыня, стояла она на задворках древнего монастыря, дивясь невиданному скоплению людей вокруг... А люди эти уже два часа бесцеремонно заглядывали в ее окна, окликали кого-то скрывшегося в гробнице и много говорили. Здесь были Волошин, Тася и профессор Стрелецкий, директор монастыря-музея Анышев и несколько милиционеров. Трое первых были очень взволнованы необычайными событиями и оживленно обсуждали все, что случилось в монастыре в тот день...

Запершийся в гробнице старый сторож не откликался, и, устав звать его, милиционеры расспрашивали Анышева об усыпальнице князей Бельских.

Директор монастыря-музея до своего появления в Сиверске служил где-то управдомом, на занимаемую им должность он попал случайно и не скрывал своего удивления по поводу забот советской власти о старинных церквах и "никому не нужных" крепостных сооружениях. Чувство тревоги за бесполезность своего дела никогда не покидало его...

– Гробница эта заприходована по нашим книгам и документам как сооружение, не имеющее исторической ценности, – пояснял он окружавшим его московским гостям и милиционерам. – По этой причине ни в какие сметы по ремонту она не попадает. Однако по тем же документам значится, что в 1915 и 1916 годах приезжал сюда из Петербурга какой-то князь Бельский и занимался ремонтом и реконструкцией указанной гробницы. При этом земли в озеро было вывезено несметное количество...

Рассказ Анышева был прерван появлением Руднева и начальника сиверской милиции. Тася, Волошин и профессор засыпали майора вопросами. Руднев сообщил, что Кортец дал важные показания и спешно уехал в Москву, а Джейк Бельский должен дождаться своего сообщника по покушению, Платона Бельского, и поедет в Москву вместе с ним, Рудневым.

– Да, кстати! – добавил майор. – Оказывается, Джейк Бельский – родной племянник князя Платона Бельского. Он сын русского белоэмигранта.

– "Сколько их, куда их гонит!" – насмешливо воскликнул Волошин. Бельские лежат тут рядом, в гробах, их потомок полез в гробницу, не дождавшись смерти, а еще один Бельский, чтобы составить им компанию, примчался специально из Америки.

– А что с князем-сторожем? – спросил Руднев. – Подает ли он хоть признаки жизни?

– Молчит. Не умер ли он от инфаркта? – нерешительно сказала Тася.

Хотя Платон Бельский состоял в заговоре с Джейком, ей все же было жалко этого одинокого старика, которого любила когда-то прекрасная женщина.

– Ну что ж, придется вскрыть дверь, – решил Руднев. – Да! Я забыл передать вам, профессор, один интересный экспонат, обнаруженный при обыске у Джейка Бельского. Не объясните ли вы нам, что это такое?

Он вынул из кармана свернутый в трубку пергаментный лист, уже знакомый читателю.

Анышев побежал за слесарем, а Стрелецкий, окруженный Тасей, Волошиным, Рудневым и представителями сиверской милиции, стал внимательно разглядывать пергамент в лупу.

Через несколько минут он поднял голову и обвел всех удивленным, недоумевающим взглядом.

– Поразительно! Это титульный лист антологии Агафия!

Он вновь стал разглядывать лист.

– Но как он к ним попал? – спросил Волошин.

– А разве вы не помните, что нам рассказывала старушка на Ордынке? сказала Тася. – Вспомните, как муж Евгении Бельской хотел вырвать из рук своей жены византийскую книгу, но вырвал только титульный лист...

– Это невероятно! – пробормотал Стрелецкий. – Здесь дарственная запись Ивана Грозного, и нарисован чертеж... Это план тайника... Я был прав... Библиотека Грозного где-то здесь...

– Вот видите! – укоризненно глядя на Волошина, сказала Тася. – А вы, Ваня, не верили, вы говорили, что князь Платон сумасшедший, что он никакого тайника не нашел.

В это время дверь в гробницу уже была открыта. Тася и профессор бросились к ней, но Руднев остановил их.

– Спокойно, товарищи! Мы ищем преступника, и здесь нужна осторожность... Сейчас сюда войду только я и со мной двое милиционеров.

Руднев вошел в часовню. За ним вошли милиционеры. Им сразу же пришлось спуститься по ступенькам. Просторное помещение усыпальницы князей Бельских напоминало погреб. На Руднева пахнуло холодом и сыростью. Его обступила темнота. Руднев пошарил по стенам лучом фонаря. В склепе никого не было...

"Что за чертовщина! Куда он мог деться? – размышлял Руднев. – Неужели здесь есть еще один выход?.."

Руднев, а с ним и милиционеры тщательно обследовали все стены, пол, потолок; они осматривали, выстукивали, но камень и кирпич всюду отзывались глухим звуком... Наконец майор обратил внимание на металлическую надгробную плиту, вделанную прямо в пол.

Над плитой стоял массивный чугунный крест, а на самой плите выпуклыми старинными буквами была сделана длинная надпись, извещавшая, что под плитой покоятся гробы трех Бельских, в разное время сосланных в Сиверский монастырь великим князем Василием, временщиком при малолетнем царе Иване Шуйским и самим Грозным.

Руднев пригласил в усыпальницу Анышева, Волошина, начальника милиции; Тася и Стрелецкий вошли без приглашения. После небольшой консультации с директором Руднев приказал милиционерам вооружиться ломами и приподнять надгробную плиту. Но, к общему удивлению, приподнять ее не удалось. Лишь случайно Волошин обнаружил, что стоящий над плитой чугунный крест вращается. Поворачивая его в разные стороны, удалось приподнять плиту. Под плитой оказалась каменная лестница в десять ступенек. Руднев и Волошин спустились по ней и попали в темный туннель, облицованный камнем. Туннель был извилистым и длинным. Руднев и Волошин долго шли в темноте, освещая путь электрическими фонариками. Наконец впереди забрезжил свет, и они опять увидели каменную лестницу. Они услыхали голоса, а когда поднялись наверх, то очутились... в той самой гробнице, из которой начали свое подземное путешествие.

– Что за дьявол! – воскликнул с удивлением Руднев. – Мы вернулись туда же, откуда вошли!

– Ваня! – Тася с тревогой и радостью бросилась к Волошину. – Вы целы и невредимы? А я так боялась...

– Ну, что там?.. – нетерпеливо спросил Стрелецкий.

– Это лабиринт! – сказал Волошин. – Мы прошли под землей не меньше километра по какому-то туннелю, а он нас привел туда же, откуда мы вошли в него.

– Это нет! Шалишь! – воскликнул Руднев. – Волошин! Пошли обратно... Только теперь надо смотреть внимательно. Там есть какая-то лазейка в сторону.

– Идемте! – решительно произнес Волошин и вновь двинулся к спуску в подземелье.

– Ваня! – окликнула его Тася. – Возьмите меня с собой... Я так боюсь!..

– А коль боитесь, зачем же вам спускаться в это чертово подземелье? С вами там все может случиться, – насмешливо сказал Руднев.

– Я не за себя боюсь, – тихо произнесла Тася.

– Ах, вот оно что... – сказал Руднев. – Товарищ Волошин, предлагаю вам остаться.

– Ни за что!

– Этот старик сумасшедший, – чуть не плача, сказала Тася. – Он там притаился где-то...

Кое-как общими усилиями Тасю удалось успокоить, и Руднев с Волошиным вновь скрылись в черном зеве могильного склепа...

Прошло пятнадцать минут. Они не появлялись и никаких сигналов не подавали... Прошло двадцать и тридцать минут... Ни звука...

Тася отошла от часовни, легла на траву и уставилась в небо остановившимися глазами. Ей казалось, что прошла уже вечность с тех пор, как Волошин опустился в подземелье. Неожиданно она услыхала голос Волошина:

– Настенька! Где вы?..

Она бросилась в часовню и увидела Руднева и испачканного, но невредимого Волошина.

– Вы живы? А я уж все передумала...

– Опять то же, – с недоумением и досадой сказал Руднев. – Кружили, кружили, ощупывали каждый метр стены, а лабиринт привел нас обратно к гробнице...

– Загадочная история! – многозначительно промолвил Стрелецкий. – Но теперь я уже не сомневаюсь, что мы попали на верный путь. Где-то там, в туннеле, есть ход, который ведет в книжный тайник Грозного.

– Тайник Грозного! Скажите пожалуйста! – с беспокойством воскликнул Анышев. – А я тут как дурак рядом сижу и ничего не знаю! Какие-то подземелья, какие-то тайники... Что, если мое начальство узнает?.. Ведь это же скандал! Халатность пришьют!.. Ох, понаехали вы тут на мою голову!..

Кто-то предложил в подземелье больше не спускаться. Если старик притаился там, он долго не выдержит: воздух в подземелье тяжелый, пищи и воды, наверное, нет, а если есть, то не так уж много...

– Он непременно выползет сам, и мы его задержим, – резюмировал начальник милиции.

– Да ведь нам нужен не он, мой милейший! – воскликнул Стрелецкий.

– Как это "не он"? А кто покушался на вас?

– Да бог с ним, с покушением, товарищ майор! Надо тайник найти. Тайник с библиотекой Грозного! Понимаете вы это?

– Как не понять? – пожав плечами, ответил начальник милиции. Библиотека – это... конечно... что и говорить. Но тут мы уже имеем дело, так сказать, с пропажей государственного имущества. Этим, к вашему сведению, должен заниматься отдел борьбы с хищениями и спекуляцией. А покушение на убийство уже другая область. Это дело милиции и уголовного розыска... Что же касается иностранного агента, то тут, так сказать, дело политическое... Во всем должны быть ясность и порядок, товарищи...

Тем временем наступил вечер, а за ним пришла и ночь. Монастырь был оцеплен плотным кольцом милиционеров. Усилены были посты на дорогах, они проверяли документы у всех пожилых мужчин. На речной пристани дежурили сотрудники розыска в штатском.

Майор Руднев еще несколько раз спускался в подземелье, но безрезультатно. Основательно устав, он вошел в притвор церкви Иоанна Предтечи и решил соснуть там часок как раз под иконой Георгия Победоносца.

Не ушел и профессор Стрелецкий. Он устроился в том же притворе, под иконой евангелиста Луки, и попросил Волошина разбудить его, если произойдет что-либо экстраординарное.

Милиционеры, рассевшись вокруг загадочной гробницы по двое и по трое, вели тихие разговоры о привидениях, лунатиках, самоубийцах и психопатах.

Тяжело вздыхал и бродил вокруг гробницы директор Анышев. Мысль о предстоящем взыскании не давала ему покоя...

Тесно придвинувшись друг к другу, сидели на паперти Тася и Волошин. Тася, поеживаясь, тихо говорила:

– Жутко и интересно... Чем все это кончится? А "товарищ Богемский"?.. Потомок князей Бельских! Прибыл из Америки! Охота за кладом!.. Прямо как в детективном романе! Жалко, здесь Шпанова нет...

– Да, конечно, – рассеянно отвечал Волошин. – Но все же, куда делся старик? Ведь я там ощупывал каждый камешек и нигде ни одной щелки не нашел... Очень хитрый лабиринт! Идешь будто все время прямо, а приходишь назад.

– Ваня!.. А вы помните, что я вам сказала про ваш снимок мозаичного пола? Может быть, это действительно план подземного хода? – спросила Тася.

– Да, да! – обрадованно воскликнул Волошин. – Я сегодня об этом говорил Рудневу. Но он велел мне дежурить у камня, некогда было разглядывать снимок.

– Снимок у меня. В сумочке. Давайте посмотрим, – предложила Тася.

– Давайте!

Тася вынула из сумочки снимок и подала его Волошину. Тот зажег свой фонарь, и оба они склонились над фотографией.

– Если это подземный туннель, то он берет начало из Кузнецкой башни... Но в башне был обвал...

– А Анышев говорил, что в 1915 и 1916 году сюда приезжал какой-то князь Бельский и занимался реконструкцией гробницы своих предков, – напомнила Тася. – Помните, он сказал: "При этом земли в озеро было вывезено несметное количество..."

– Правильно! – воскликнул Волошин. – Умница вы моя! А я и не обратил внимания.

– Наверное, это и был князь Платон. Убедившись, что ход в тайник через башню прегражден обвалом, он решил добраться до подземного туннеля через гробницу... – развивала свою мысль Тася.

– Вполне возможно! – согласился Волошин. – Тем более что, роясь в своей фамильной гробнице, он не возбуждал никаких подозрений.

Волошин вновь обратился к серой извилистой линии на фотографии.

– Это своего рода чертеж, записанный Грозным на полу церкви. Такой чертеж не мог затеряться, а тайну его знали немногие и притом самые верные люди... Но где же здесь путь к тайнику?

Он повернул чертеж так, что ромбовидная фигура была теперь направлена к Кузнецкой башне.

– Здесь вход... Здесь обвал преградил путь... – водя пальцем по снимку, рассуждал Волошин. – Значит, гробница должна находиться вот в этом месте...

Он пошарил по карманам и, достав авторучку, поставил на снимке крестик.

– Если князь Платон действительно решил сорок лет назад пробиваться к тайнику через гробницу, он должен был попасть в туннель где-то вот здесь...

Волошин вновь поставил крестик, на этот раз уже на самой извивающейся линии.

– Мы с Рудневым вошли в подземелье вот в этом месте и пошли прямо... Мы вышли вот сюда... Потом дальше, еще дальше... – Волошин поглядел на Тасю: – Вы понимаете, Настенька, как хитро устроено? Нам казалось, что мы идем прямо, а на самом деле мы уже возвращались назад...

– А вот здесь линию вашего пути пересекает другая линия, – указала пальцем Тася.

– Ага! Так вот где надо сворачивать в сторону! Но где же он, этот переход? Мы ощупали там каждый сантиметр стены!

– Надо сосчитать шаги, а затем вычислить, на каком отрезке пути находится стык с другой линией.

Волошин вскочил:

– Сейчас! Я лезу в туннель немедля.

– Что вы, Ваня!.. Один?.. – испуганно прошептала Тася. – Возьмите хоть меня.

– Нет, нет! Ни в коем случае!

– Я разбужу Руднева.

– Не надо... Я должен проверить. Я не люблю ложных тревог. Вы лишь постерегите у входа. Если что случится, я выстрелю, и вы позовете Руднева...

Тася покорно поплелась за ним.

– Но первый спуск ничего не даст. Я лишь сосчитаю шаги, а потом мы высчитаем, где стык, – возбужденно говорил Волошин.

Он спустился в туннель и на этот раз вернулся очень быстро.

– Тысяча триста шесть шагов! – объявил он. – Где снимок, Настенька?

С помощью нитки они определили, что стык находится где-то между семьсот пятидесятым и восьмисотым шагом... Волошин вновь спустился в склеп. Быстро отшагав семьсот пятьдесят шагов, он стал продвигаться медленнее, тщательно освещая стены, пол и свод и осматривая и выстукивая их. Неожиданно ему показалось, что пол в одном месте отозвался гулко. Он подпрыгнул. Действительно, чувствовалось, что глина в этом месте лишь насыпана на крышку какого-то люка.

"Значит, главный туннель находится внизу?" Волошин стал руками разгребать глину. Но это было нелегкое занятие. Слой глины не менее чем в двадцать сантиметров покрывал дубовую крышку.

Волошин хотел было позвать кого-нибудь, но озорное желание все узнать самому удержало его. Сообразив, что проникнуть в нижний туннель можно, лишь приподняв крышку с глиной, он понял, что надо искать какое-то кольцо или ручку в этой крышке.

"Иначе как же ее приподнимают? – подумал Волошин. – Надо чем-то нащупать это кольцо под глиной".

Но ничего под руками не было, и он помчался по туннелю к гробнице.

Выпрыгнул он из склепа, словно только что воскресший и чрезвычайно этим довольный покойник.

– Нашел! – сипло зашипел он. – Настенька! Я нашел ход в другой туннель!..

– Неужели? – обрадовалась Тася. – Я сейчас позову Руднева.

– Ни в коем случае! Я хочу проверить сам, один...

– Честолюбие?.. А я тут дрожу от страха за вас!

– Ничего не бойтесь. Я сейчас... Мне нужна какая-нибудь штучка... Ага! Вот!..

Он выдернул железный прут из полуразрушенного решетчатого окна часовни и, бодро махнув Тасе рукой, спустился вниз.

ТАЙНИК

Войдя в глину подле самой стены, прут неожиданно уперся во что-то металлическое и соскользнул. Волошин лихорадочно пошарил прутом и явственно услыхал железный лязг. Слой глины здесь был гораздо тоньше, чем над всей крышкой.

Покопавшись в глине, Волошин нащупал большое железное кольцо и потянул его. Но ему надо было стать так, чтобы не давить на крышку. После трех неудачных попыток он наконец поднял крышку и отбросил ее к стене.

В черную глубину уходили ступеньки деревянной стремянки... Поколебавшись с минуту, Волошин достал ТТ, переданный ему Рудневым еще днем, и стал медленно спускаться. Нога ступила на земляной пол... Он прислушался... Тихо... Оглянулся, посвечивая фонарем, и увидел темные стены низкого хода, выдолбленные в камне-песчанике... Подумал: "Когда-то здесь было дно озера... Ну что ж, побредем, поищем". На минуту мелькнула зловещая мысль: "А вдруг он тут притаился? Трахнет по голове топором, и выстрелить не успеешь..."

Но все же он пошел вперед, согнувшись и зорко вглядываясь в темноту.

Каменный песчаник потемнел от времени и копоти. Очевидно, этим путем не раз ходили с факелами: сажа здесь висела на паутине, как черный гарус. Воздух был затхлый, пахло плесенью и сырым камнем...

Ход вел вниз, внезапно сворачивал в сторону, круто поднимался и вновь уходил вниз, но уже в иную сторону, и вновь поднимался. Волошин поглядывал на фотоснимок. Теперь он не сомневался – серая извилистая линия действительно была планом подземного хода. Вот сейчас план показывает, что ход повернет обратно... Правильно!..

Волошин вгляделся в план. Скрещение!.. Дальше нужно идти назад, а затем свернуть влево.

Он остановился и осмотрелся. Неуютно здесь... Нужно окончательно выжить из ума, чтобы проводить в этой норе дни и ночи.

"Но как в такой сырости могли сохраниться свитки папируса и рукописные книги? – размышлял Волошин. – Приходится только верить все той же легенде о книжном тайнике царевны Зои, будто строили его в пятнадцатом веке зодчие-итальянцы, которые знали какой-то "секрет" и особый "материал" камень, не пропускающий влаги, и выкладывали им подземные помещения, которые требовали сухости..."

Между тем ход стал очень узким и низким. Волошину пришлось теперь пробираться вперед почти ползком. Но он не забывал поглядывать на план и держал пистолет наготове. Но пока все шло благополучно. Очевидно, тайник находился в конце этого хода; здесь, на плане, он обозначен крестиком.