Текст книги "Солнечный зайчик (СИ)"

Автор книги: Григорий Жадько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Юля достала мольберт. Миша подошел тихонько сзади и стал рассматривать походный чемоданчик. От тюбиков пестрило в глазах: киноварь, желтый марс, красный гелиос, красная пуццуоли, кармин лак, фиолетовый ультрамарин, коричневая вибера, зелень ламориньер. Чего тут только не было.

–Ничего себе вы вооружились,– проговорил он, кивнув на чемоданчик

–Это не все.

И она стала доставать еще тюбики: титановые и свинцовые белила, кассельскую землю.

– Это для фона хороши. А для того, что бы писать природу часто использую вот эти:

– Неаполитанскую желтую, малахитовую зелень, умбру, синий кобальт. А последнее время полюбила парижскую лазурь. Ее оттенки более спокойны.

Она, наконец, взглянула на него и с губ ее слетели восторженные слова:

–Ого! Ничего себе! Не смотрю на вас! А вы сегодня высший класс. – Она лукаво улыбнулась. – И подстрижены коротко и одеты. Вы знаете, на кого похожи? На боксера в штатском. Такой мужчина! Прям, опасный скажу я вам. У них тоже шрамы.

–Я не умею толком это носить,– засмущался Миша.

– Хотела вас попросить, носите все, что мы купили повседневно и привыкнете. Вещи обомнутся, лягут как надо. Вы будете ласточка. Да вы и сейчас уже…

Она подошла ближе провела мягко по его волосам, которые торчали ежиком в разные стороны и с удовлетворением сказала:

–Хорошо вас постригли. – Помолчала, добавила.– Ну, приступим к работе.

В конце первого сеанса пришла Настенька из школы. Обед удался на славу. Миша расстарался, приготовил, солянку на первое, на второе рыбу в рукаве, мясной салат, компот из сухофруктов.

Три дня Юля упорно трудилась. Самозабвенно писала, отставляла начатое, принималась за новые варианты, но ничего Мише не показывала. Такой был уговор. Он не настаивал. На работе он взял отгулы. Время было предостаточно.

В перерывах между сессиями Миша много вкусно и увлеченно готовил. Уж это он умел и любил. Тем более в доме была такая гостья. Иногда запахи были такие аппетитные, что Юля ворчала:

–Как можно работать в такой обстановке.

Им было так хорошо втроем ужинать, говорить о пустяках, ссориться и тут же мириться. Они были как семья, и все у них было прекрасно. Миша с ужасом думал, что это ненадолго, что вот еще немного, еще чуть-чуть и все кончится как сладкий туман, как утренний сон. Он гнал от себя эти мысли и старался жить настоящим, что происходило в эту минуту, в эту секунду. Он уже привык к своему новому положению, вполне освоился с одеждой. Он уже так поверил, что все, что происходит с ним действительность, что даже как-то стал чуть остывать и не был так напряжен как был в начале. Юля тоже заметила это и радовалась. «Неужели так можно жить всегда!?»– Думал он. – «У кого-то такое счастье всегда в доме и они просто не замечают его».

Как один миг прошла неделя. Он каждое утро просыпался, и ему хотелось просыпаться как можно раньше, еще раньше. Ему хотелось, что бы эти дни были длинные большие и бесконечные. Бесконечное ощущение счастья. Волшебного счастья. Чем раньше встать, тем больше этой сладкой неги, больше ожидания, больше восторга. Каждую минуту каждую секунду он чувствовал как что-то родное близкое и желанное находится рядом с ним. Это существо как глубокий омут затягивало его. Пеленало руки, чувства, мысли. Парализовало волю, сознание. Крепкие силки как путы стягивали мышцы. Хотелось отдаться воле случая. Судьбы. Только протяни руку. Дотронься. Она здесь желанная и нежная. Она совсем рядом. Ну и что, что это не навсегда. Счастье не может быть навсегда. Это призрачный мир волшебства. Плыви по течению. Отдайся и плыви. Ты не такой сильный, что бы сопротивляться судьбе. Возможно, эти несколько дней самое лучшее в твоей жизни и больше такое не повторится никогда. Никогда. Вся жизнь заключена в этих днях, часах, минутах, мгновениях.

В трудный день понедельник они приступили к работе как обычно. И все было обычно, но Миша чувствовал, что день будет, должен быть необычным. Это было не объяснить словами. Жесты движения, мимика лица, тональность ее голоса, все говорило о том, что он не ошибается.

Проработав час, она капризно бросила кисти и как то, смотря сквозь него, проговорила

–Миша! У меня ничего не получается. Все не так. Чувствую это рядом, а схватить не могу. Может мне выпить коньяку. У вас есть коньяк?

–Нет?– Растерялся Миша.

–А что у вас есть? Несите.

Миша принес бутылку испанского сухого вина. Фужеры, яблоки и баночку зеленых оливок.

–Хороший набор! – промолвила она с улыбкой,– наливайте скорей, будем ловить вдохновение.

Бутылка опустела незаметно. Девушка сама разливала. Мише за ней было трудно угнаться. Она пила много большими глотками, а потом отставила последние пол бокала:

–Хватит! Больше не могу. Не могу и не хочу. Допейте мое, если хотите, я точно не буду.

Она подошла к мольберту, долго смотрела на картину и вдруг показала язык тому, что было изображено на холсте.

Миша рассмеялся.

–Ни-и-ичего смеш-ного нет, – сказала она протяжно с расстановкой и пошла села на диван рядом с ним. Девушка откинулась на спинке и широко разбросала по ней руки. Грудь ее тяжело вздымалась и смотрела она в окно.

–Зима. Крестьянин торжествует…,– продекларировала она на распев, – а почему у нас нет торжественности момента?

Девушка прикрыла глаза и чуть раскачивалась одной головой долго, молча.

–Мне скучно Миша! – сказала она с капризными и немного нетрезвыми нотками в голосе.

Он ответил односложно:

–Зима.

– Да-а? А причем здесь зима?– Состроила удивленную гримасу Юля.

–Зимой всегда скучно.

–И скучно и грустно …. и некому руку подать,– продекламировала она опять.

–Почему же некому?

–Вот так!

–Так?

–«Так-так! Говорит пулеметчик»… Ой! Нет! Не это. Лучше вот это – «Я помню… Я помню как взволнованно ходили вы по комнате…»

–Стихи пошли. Хорошие. Одна строчка и сразу прямо берет… , – сказал Миша.

– Стихи! Это ваше испанское вино так действует. А вам нравятся пьяные девушки, – сказала она, и лукаво посмотрела на него.

Миша промолчал.

–Молчите? Слова с вас не вытянешь.

–Вы не хотите отдохнуть?

–Всем нравятся пьяные девушки. Но я совсем трезвая.

– Конечно трезвая.

– Сейчас мы сядем и начнем работать. Вдохновение? Где ты? Вы на стул, я туда. Или не будем работать. Бум! Не бум…. Бум! Не бум.

Миша аккуратно постелил ей на диване, принес подушку, плед укрыться, а ноги аккуратно обернул желтым верблюжьем одеялом. Подумал и повернул ее набок от окна.

– А поцелуй в щечку,– она поставила палец, указывая куда.

–Спи уже.

Так он сидел с ней рядом, почти два часа. Гладил ее волосы, пока она спала, легко проводил по щекам, подбородку и даже раз поцеловал, чуть коснувшись ее припухлых по -детски губ. Время пролетело незаметно. Юля проснулась, убрала с головы его руку и подложила ее себе под щеку. Они молчали, и так дождались пока, пришла из школы Настенька.

Девочка покушала и сразу почти умчалась на факультатив. Миша вернулся к Юле. Она все еще лежала на диване.

–Миша, – дай мне твою руку, на ней так приятно лежать,– сказала она, переходя на ты. Юля подсунула его руку под свою щеку, и они опять молчали.

–Мне так чудесно у вас,– сказала она мечтательно, – спокойно и я вспоминаю детство. У нас тоже был диван, не диван, оттоманка с откидывающимися кругляшами. Я лежала и всегда знала, что меня любят, и никто не обидит. Мама тоже всегда укрывала одеялом мне ноги. Да детство, юность…

Девушка помолчала о чем-то еще напряженно думая, и вдруг улыбнулась.

–А ты Миша ротозей.

Миша ничего не ответил.

Ротозей не робей… а еще были у нас в детстве стишки, как увидим самолет, кричим:

«Самолет, самолет

Ты возьми меня в полет

А в полете пусто

Выросла капуста».

До сих пор думаю, зачем там капуста. Так все! Почищу зубки, умоюсь и поеду домой на такси. Домой! Домой!

Юля поплескалась в ванной комнате и вышла свежая причесанная, но с немножко наигранной улыбкой на лице. Она подошла к Мише, сидевшему на диване. Прижала его лицо к своей груди и шутливо поцеловала в темечко.

Миша ощутил, твердую упругость девичьей груди, легкий аромат духов и еще чего неуловимо женского.

–Птичка улетает,– сказала она громким шепотом.

Миша ничего не ответил, только взял ее руки за локти.

–У-лее-та-ет,– повторила она еще тише, но по слогам.

Он сильней сжал ее локти.

– А уже скоро улетит навсегда.

Миша оторвал голову от ее груди и, посмотрел ей в лицо, но опять ничего не сказал.

– Ты слышал, что я сказала?

– Я все слышу.

– Что ты молчишь!

–Наверно эта птичка не моя. Она случайно залетела в мой дом, ошиблась адресом.

–Птичка никогда не ошибается.

– Это было исключение из правил. Так будет лучше.

–Кому лучше?

–Всем нам.

–И тебе?

– И мне, мне особенно.

Она повернула его голову к себе, посмотрела ему в лицо близко, близко.

–Ты не хочешь этого?

–Я хочу тебя.

– И я хочу тебя,– сказала она совсем тихо.

–Я по-другому хочу. Что бы мы были втроем, пили ели, смеялись, а ты рисовала, я бы тебе вкусно готовил, и так продолжалось не неделю не две…

–Зачем ты это говоришь?

–Ты поиграешься со мной, получишь свое вдохновение…

–Это же была шутка. Просто шутка и все.

–Ну, пусть шутка, забудем ее. И вдохновение здесь не причем. Но мне, то, что делать.

– Жить.– Пожала она плечами.

–Жить без тебя?

– Я не знаю.

– И я не знаю. Ты уйдешь, ты все равно уйдешь. Не сегодня так завтра, не завтра, так послезавтра, через неделю…. А если еще будет и «это», то мне что, крюк искать?

Юля подавленно молчала, собиралась с мыслями.

–Плохую мы с тобой затею придумали с портретом.

–Ты так считаешь дорогой.

–Совсем никудышную.– Продолжил он запальчиво.

– Не мы, а я,– поправила она его тихо.

–Ну, это уже не важно.

–Давай завтра последний день и …

–Ты прогоняешь меня?

–Ну, можно и так сказать.

–И тебе не жаль?

–Я погибаю. Я уже сам не в себе. Ты меня не жалеешь. После твоих поцелуев я как после бутылки водки. Я же не такой сильный.

– Нет, ты кремень!

–Это кажется так. Понимаю, что если вдруг «это» будет – то как героин, смертельная доза.

– Ладно, я поняла. – Проговорила она сухо и сдавленно добавила. – Мне пора. Вызови такси.

Миша вернулся минуту спустя.

– Машину вызвал. Как приедут, позвонят.

Установилась неловкая пауза. Юля смотрела в окно на двор. Ребятишки на спортивной площадке, лепили снеговика. Миша подошел и тоже взглянул. Они стояли спиной к спине, как чужие, но неожиданно Юля, сделала шаг назад и нашла его руки. Так они и стояли, касаясь лопатками, и держались за руки.

За стеклом падал снег.

–Что с портретом?– спросил он

–Не хочу сейчас про него говорить.

–А что хочешь?

–Бутылку водки тебе подарить на прощание,– в голосе ее почувствовалась улыбка, – подарки принимаются еще.

Они повернулись. Она обняла его за шею, но не так как всегда, а заведя руки до самых локтей. Он подхватил ее и посадил на подоконник. Их губы сразу нашли друг друга. Вначале они были нежные и холодные, потом стали горячими и страстными. Она обхватила его ногами, прижимая к себе. Беспрерывно звонил телефон, а они целовались… целовались как сумасшедшие, исступленно больно бестолково. И вдруг слезы потекли из глаз девушки. А они не прекращали это занятие. Слезы размазывались по щекам, мешались с тушью. И он целовал ее еще сильней в серые соленые потеки на лице и сам был готов заплакать, но у него только увлажнились глаза.

–Всё! Всё! Ну, всё!– сказал он, наконец. Аккуратно убрал ее ноги со своей талии и подошел, ответил таксисту.– Извините, спускаемся.

–Как я выгляжу?– равнодушно без интонаций проговорила она, пребывая в легком забытье.

– Чудесно, как всегда,– слукавил Миша.

–Как парчуганка наверно.

–Ну, чуть-чуть,– он подал ей полотенце. Девушка быстро намочила краешек, утерлась.

–Сегодня это уже не водка была,– произнес он, и легкая мужская улыбка тронула его губы.– Наверно девушка перепутала и вместо водки мне коньячок подарила.

–Коньячок?

–Не меньше.

–Сколько звезд?– в ответ улыбнулась она.

–Не знаю. Пять то точно было.

–Пять было,…а ты сумасшедший!

– Мне простительно. У меня три года жены нет.

–А у меня до свадьбы два месяца.

–Тогда брек!

–Брек.

На следующее утро Юля приехала не в джинсах и кроссовках как всегда, а в черном строгом платье, черных сапожках, черных колготках. На сильно открытой шее красовалась нитка черного жемчуга. В руках она держала черную блестящую сумочку из кожи африканского крокодила, даже губы были подведены помадой очень темного тона.

–Девочка спорт, превратилась в элегантную загадочную леди, – оценивающе оглядывая ее, с ног до головы и улыбаясь, сказал Миша.

– Строгую леди!– поправила Юля.

– Строгость вам идет, даже страшно приблизиться.

–Держитесь на расстоянии и вам повезет.– С шутливой и вызывающей улыбкой ответила девушка.

–Останусь живым?

–Живым и невредимым.

–Пугаете?

–Только предупреждаю.

–Ну, может, хватит?!

–Сам начал.

–Юля-Юля!!!

–Девочка июля,– передразнила она его и смешно показала язык, и сразу стала обычной родной, без напускной строгости и жеманства.

– Может фартук тебе дать, моя милая леди, красками замараешь.

– А-а! – махнула она рукой,– выкину.

–А вафельное полотенце с дежурства, ну то помнишь?

Она засмеялась, звонко и весело.

–А давай.

–А нету.

–В следующий раз чтоб с работы принес, постирал и ага…

–А ни фига, не тырим мы казенные вещи.

Они еще о чем-то посмеялись и вдруг уже на серьезной и немного грустной ноте она сказала:

–Что я, правда, сегодня так разрядилась Миша?

– Я тоже думаю, или праздник, или траур.

Последнюю фразу он зря сказал. Почувствовал, что зря, да уж ничего не поделаешь. Юля, не взглянув на него, прошла к мольберту. Равнодушно смотрела эскизы и как-то немножко нервно и зло их откидывала в сторону. Эскизы падали как попало. Казалось, будто осенний ветер безжалостно срывает листья и бросает их на землю. Когда их больше не осталось, она прошла прямо по ним, раз другой и вдруг нагнулась, и стала собирать, аккуратно и любовно разглаживая и расправляя. Сложила, все как было, села и долго молчала. Миша все это время смотрел на нее, а она даже ни разу не взглянула на него. Она не глядела на него, но чувствовала, что он здесь и все видит. Наконец она подняла глаза, сразу опустила и неожиданно заплакала.

–Юля ты что!?– подошел к ней Миша.

–Никогда не спрашивайте, что со мной. Просто не спрашивайте.

Она еще сильней заплакала.

–Девочка моя милая… добрая моя… хорошая, ну не плачь.

Она уткнулась в его плечо, и плач стал глуше, но с подхлипываниями. Он приобнял ее прижал к себе и легонько покачивал всем телом, качаясь сам.

–Тише, тише успокойся.

Она ничего не говорила, он ничего не спрашивал. Минуты через две, когда она почти успокоилась, он достал носовой платок, бережно стал протирать ей лицо, глаза, носик, под носиком.

Она смущенно, убирая его руку с платком, сказала:

– Поеду я.

– Куда собралась?– Он слегка ее снова обнял и прижал к себе как бы останавливая.

– Домой.

– А что так вдруг?

–Работать не хочется. Голова разболелась. И вообще что разобнимался? Отпусти меня.

–Как хочешь,– развел руки и не стал ее задерживать Миша

–Вещи завтра заберу, ты не против?– сказала она на выходе.

Миша молча, кивнул. Она ушла, а он сел у телевизора и забыл его включить. Смотрел в серый экран, смотрел и видел ее смеющуюся. Как она пришла с тортом, и весело тряхнув длинными волнистыми волосами, приблизилась к нему, шутливо махала своей маленькой ладошкой перед его лицом. И говорила обычные вроде слова: «Миша! Я вот! Все нормально. Все живы. Просыпайтесь». Как он стоял не в силах сказать ни слова с тортом и опущенными руками. Ее фразу: « Клин клином» Ее руки, ее нежные губы. Ощущение вспышки. Затмение в глазах, похожее на легкий обморок.

Вспомнил удивленно – недоумевающее выражение лица у Настеньки, когда он принес торт, ее слова: «Мы не будем его, есть папа? …После супа…???». Вспомнил, как ничего не поняв но, почувствовав его состояние, дочка прижималась к нему, а он гладил ее по головке.

Да! «Все нормально. Все живы» Все живы. Просто взять себя в руки. Ничего не произошло. Ровным счетом ничего, просто она ушла и все. Не сама ушла. Она ушла не сама, она хотела остаться. Она бы осталась.

Всплыла в сознании, где то прочитанная фраза: «Все случается по причине. Если у тебя появляется шанс – бери его. Если этот шанс меняет всю твою жизнь, позволь этому случиться».

У тебя был шанс….?????? Был шанс….!!!! Или его не было.

Нет!

Нет, это был не шанс, это была подачка, а брать подачки, брать, когда тебе подают… это не дело, это не достойное дело… это вообще удел нищих и убогих. Но он, же не далеко от них ушел. Он убогий? Это как себя ощущать, если ты сам не веришь, в себя, никто не поверит в тебя.

Он достал маленькую иконку, которую ему подарила мать, когда он лежал в больнице с ожогами, поставил ее на стол, оперев на кружку, и долго смотрел на равнодушно плоский лик святого. Он не молился, так как не умел и не верил во все это. Просто смотрел.

На следующий день она приехала поздно. Лицо у нее было немного осунувшееся, под глазами голубоватые тени.

–Привет!– Сказала она совсем без эмоций.

–Привет!– Также односложно поприветствовал ее Миша.

–Я за красками, как обещала.

–Забирай.

Она складывала краски в ящичек, не торопясь, но безразлично и тюбики ложились головками вниз и вверх. Закончив, она захлопнула крышку. Та не закрывалась. Девушка на окне придавила ее всем телом. Бесполезно. Понесла к двери, так как есть. Миша паковал одежду.

– Ты можешь оставить все себе.

–Это лишнее, – сказал он.

– Я это выброшу.

–Выбрасывай.

Она села у порога на свой ящик. Слезы полились у ней беззвучно, просто полились по щекам и все, а она сидела, казалось безучастная ко всему. Глаза ее смотрели на маленький коврик у порога. Слезы катились по лицу, по подбородку срывались вниз и капали на ее джинсы. Спустя примерно минуту, она смахнула с подбородка особенно надоевшие капли, и сказала глухо, как бы обращаясь к самой себе:

–Хотела поиграться????? Получилось…СЕБЯ ЛЮБИМОЙ РАДИ… только и могу…

Миша стоял в двух шагах, опираясь спиной о стену, и глаза его смотрели в пол. Он ничего не говорил. Просто стоял рядом.

– А ты еще помогал мне, когда я влипла,…и меня защищал, а теперь я чистенькая, богатая успешная.

Он посмотрел на нее плачущую, хотел подойти, но не подошел.

– Вот ты в отличие от меня за деньги и подарки не прячешься, дерешься сам… ОТКРЫТО … и за спиной женихов… не держишь…

Она поднялась со своего ящика и ушла не прощаясь, просто ушла. Миша не стал закрывать дверь, но она не вернулась.

Зима в тот год была суровой снежной. Дворники не справлялись. Лопались трубы в не утепленных подвалах. Люди мерзли в квартирах, одевались, потеплей, но все равно мерзли. Наконец морозы ослабели, и как то незаметно появились признаки скорой весны. Все ждали, что наступит тепло, но его все не было. Почки не распускались, и деревья стояли голые.

Мишу уволили с работы за какую-то мелкую провинность, и он сидел дома. Пенсии не хватало. Небольшой запас по деньгам таял с катастрофической быстротой, но он не торопился искать новую работу. Ему было все равно. Он перестал вкусно готовить, ему просто ничего не хотелось. Не хотелось ходить на работу, не хотелось ни с кем встречаться, не хотелось даже смотреть в окно на эти голые деревья и видеть, что они еще совсем не готовы распускаться.

Как-то в один из этих холодных дней раздался звонок в дверь. Он открыл. На пороге стояла Юля. Одета она была в джинсы и белую спортивную куртку с капюшоном. На ногах белые зимние кроссовки. Шапки на голове не было, но темные волосы не свободно струились по плечам, а были аккуратно сколоты широкой заколкой. Миша не удивился и не высказал радости от ее появления. Девушка, неуверенно поглядывала него. Он, молча, впустил ее. Ничего не спросил, просто предложил чаю. Она согласилась. Долго грелся чайник. Конфет и печенья не было. Он крупно нарезал батон, достал варенье из смородины. Они пили чай и макали куски батона прямо в вазочку с вареньем.

–Здравствуй Миша, – сказала она, вдруг не отрывая взгляда от своей кружки.

–Здравствуй… Здравствуйте…. –запнулся он не зная как к ней обращать на ты или на вы.

– Я пришла.

–Я вижу.

Она вынула заколку из волос, тряхнула легонько головой и темные волосы свободно рассыпались по плечам, по ее розовой блузке.

–Я…. При-шла… к тебе…– Сказала она твердо и с расстановкой

Миша отодвинул стакан. Собрал крошки со стола, высыпал их обратно горкой на стол. Он молчал.

– Я пришла к тебе,– настойчиво повторила она.

–Надолго?

– Надеюсь навсегда если ты не против.

– Ты не шутишь? Это все серьезно?

–Я не шучу.

–Подожди. Секунду. Мне нужно время сообразить.

–Ты не рад моему появлению?

–Юля мне кажется, ты стала другая.

–Да! Это правда.

–А как же свадьба, богатый жених, белый Мерседес.

– Я решила порвать с ним, свадьбы не было.

–А почему ты так долго не приходила.

– Я не была уверена.

–А сейчас?

– И сейчас сомневаюсь.

– Ты правильно сделала что пришла. Но я все равно не верю, что ты пришла.

– Я уже здесь. Миша вот она я!

– Ты точно не уйдешь?

–Думаю. Нет! Уверена что нет, конечно, если ты мне поможешь.

– Не через неделю, не через месяц, не через год?

–Я не уйду.

– Ты это должна сейчас решить, иначе нам с Настенькой будет не выжить.

–Я уже все решила.

Он порывисто встал. Поднял своими большими руками стол и легко отставил его в сторону. Опустился на пол, голова его уткнулась ей в колени. Он заговорил вначале медленно потом все быстрей и сбивчивей:

– Как долго я тебя ждал…. Как долго я тебя ждал, а ты все не шла и не шла.

Она тихонько гладила его по голове маленькой ладошкой и шептала ему:

– Милый! Ты же сильный …ты у нас кремень, зачем ты плачешь.

– Я…??? Н-нет!...?????? Совсем не плачу, это просто льется с глаз.

–Ты не плачь, я теперь всегда буду рядом. Видишь я с тобой. Это я – а это ты. Мы вместе.

–Я буду работать на трех, четырех работах и куплю тебе белый Мерседес.

–Да не нужен мне Мерседес,– она очень грустно и счастливо улыбнулась,– мне нужен ты.

–Тогда куплю и выброшу!

–Ну не выбрасывай, в самом деле. Жалко. Пассажирку одну с собой возьмешь, и достаточно будет.

Они еще говорили, говорили и говорили, и казалось, не могли наговориться. Пришла Настенька с продленки, втроем ели яичницу с салом, всем очень понравилось, пришлось повторить и сделать еще одну сковороду.

Спать легли рано.

Настенька ничего не спрашивала, только когда они легли, подошла к закрытой двери и долго слушала, приложив ухо, о чем они там шепчутся. Потом пошла в свою комнату достала телефон, погладила его, протерла краешком ночной рубашки и аккуратно сложила в коробку, наверх поместила инструкцию и спрятала в один заветный уголок, про который знала только она и больше никто.

Тихо и мерно шли часы, меньше стало проникать звуков от соседей, тишина стала красться по комнатам, и казалось, покой воцарился в квартире. Юля вспомнила, что у нее есть бутылка шампанского в сумочке. Взяла так – невзначай.

–Нести?– шепнула она вкрадчиво.

–Спрашиваешь!

Она принесла ее, осторожно ступая на носочках. Миша, аккуратно придерживая пальцами, открыл пробку и они, чтобы не греметь на кухне и не будить девочку пили прямо из горла, лежа в постели. Газы били в нос, выбивая слезы. Они смеялись и зажимали друг другу рты.

Когда вино ударило в голову, Миша неожиданно сказал:

–Я так счастлив, такой праздник и ты знаешь, а давай сегодня ничего не будем делать! Будем спать вместе и ничего не делать.

–Что-что-что!?– удивилась Юля.

– Умирать от желания и не делать.

–Ну, знаешь, дорогой ты эти штучки брось. Мы уже это проходили. Знаем. Плавали.

–Ну, я это так сказал.– Пошел на попятную Миша.

– Заманил в силки девушку, не отвиливай. Не пройдет у вас этот номер сегодня.

–Неужели сегодня будем?– Полушутя спросил он.

–Еще как будем, ты еще за все прошлые периоды рассчитаешься. И не по одному разу,– сказала Юля.

–А что большой долг?

–С процентами, комиссией, пенёй.– Юля дурашливо сморщила лоб и начертила какие-то каракули пальчиком в воздухе. – Думаю, мы составим калькуляцию.

–Серьезно?

–Десять лет разницы, мы еще посмотрим, на что вы способны. А то ведь спишем на берег.– С угрозой в голосе произнесла Юля.

–Да-а, конечно.. Но, видишь ли, три года …Я все подзабыл, как это делается.– с шуткой в голосе произнес Миша.

–Милый! Это не шахматы.

–Шахматы просто. Как конь ходит? Буквой «Г»??

– И шахматы и шашки придется вспомнить,– покачивая в такт фразам головой, произнесла девушка,– и домино.

– А карты?

–Начнем с самого сложного... с преферанса.– не смутилась Юля.

–Вообще-то я способный.

–А я не сомневалась никогда.

– И прям ….сейчас…. и начнем…?– улыбаясь спросил Миша.

–Уже запоздали синьор.

–Диего?

–Какой Диего??? Нам Диего не нужен!– сказала девушка.

–Мы будем сегодня втроем?

–Ты еще поговоришь я соглашусь и на Диего, и на архитектора Мендисобаля ,– лукаво произнесла Юля.

–Что-то как-то нас много сегодня,– сказал Миша,– я какой там по списку.

–Последний! – Юля сделала паузу.– Или первый, но сейчас и сию минуту.

–Мадам. Руки не слушаются.

–Давай я тебе помогу.

–Лучше я тебе.

–Давно бы так.

Они лежали напротив друг друга. Он верил и не верил, что она такая желанная милая дорогая, о которой он столько мечтал, столько думал, сейчас будет с ним. Будет просто, откроется и доверится. Такие молодые девушки как Юля не могут так просто быть с ним.

Не могут! И всё!!!

Под одеялом сразу стало жарко, от девичьего молодого тела. Каждое свое движение он чувствовал, и чувствовал как она, находясь в его больших руках, реагирует, льнет к нему, целует все его части тела, извивается, скользит, соприкасается и как бы хочет стать с ним одним целым.

–Девочка моя!– шептали его губы.

Все это слилось в одну бешеную какофонию тактильных ощущений.

– Девочка июля пришла ко мне весной!!! – Шептал он в порыве нежности.

–Да-а-а-а…????????, – отвечала она ему бессвязно и протяжно.

–Что ты со мной делаешь…??????? – громко в легком забытье говорил Миша.

–Тише дорогой, Настеньку разбудим.– Отвечала она с нежностью.

– Тебе удобно?.

– Да! Мой милый!!!

Ничего не надо было делать. Совсем ничего не надо было предпринимать, все происходило как бы само собой. Все ждало его, и этому нельзя было сопротивляться. И она отвечала взаимностью.

–Юля! Юля! Юля!!!!– самозабвенно горячим шепотом и с закрытыми глазами повторял он.

Он падал в глубокий бездонный омут!

– Я чувствую тебя всю, ты моя… ты моя!!!! Слышишь!!??????????

Юля прикрывала ему рот рукой и молила быть потише.

–Да! Дорогая! Понял. Настя крепко спит. Не проснется. Не переживай.– Успокаивал ее Миша.

Это было нечто!!!

Это было запредельное удовольствие!!!

Это было сродни райскому наслаждению в империи богов!!!!!!!!

И создавалось ощущение, что нет остановки для этой машины!!! Нет остановки наслаждения!!! Как-то вдруг внутри него начала расти волна. Горячая волна начала подкатывать сильней и сильней! Вот уже, похоже, нет сил сдержаться!!!!! …?????

–Ты почувствовала?

–Я почувствовала, я все поняла дорогой.

–Моя милая! Ты такая милая. И мы с тобой….

Миша вдруг ощутил – усталость не крадется, а буквально захлестывает, пеленает все мышцы. Хочется лежать и умереть. Лежать и умереть. Просто нет сил даже на то что бы сделать одно единственное движение. Он чувствовал сколько сил отдано и что это того стоило.

– Юля! Я уже не живой.

– Ты и меня такой сделал дорогой. У меня сил не больше.

–Вот ровно пять секунд!

–Лежи милый. Полежи еще маленько.

Они лежали рядом. Он навзничь на спине, она прикорнула рядом и положила свою голову ему на плечо. Он смотрел вверх в темноту, где должен быть потолок. Она ласково водила пальчиками ему по груди, целовала ему плечо.

–Ты знаешь, почему я не вышла замуж за него?

–Меня это должно интересовать? Почему?

–Он просто покупал меня, как его машины, квартиры, обстановка. Я подходила к его интерьеру. Меня бы поместили в дорогую рамочку как картину и поместили на стену, а внизу написали цену.

–Но ты, же дала согласие.

–Этот веер денег, вещей он вскружит голову любому. Подруги, знакомые, все были без ума! Завидовали, преклонялись, заискивали передо мной, а я ходила как напыщенная важная утка. Представляешь – я важная утка?

–Представляю.

–Ничего ты не представляешь дорогой. Не ври, пожалуйста.

–Ну, немножко соврал.

–Когда я сказала, что свадьбы не будет, он просто не поверил. Стал, что-то еще мне предлагать, подумал, мало предложил.

– И что это было?

– Кажется, дом купить за городом.

–Но вы, же семья.

–Да там брачный договор составлялся бы. Адвокаты, нотариусы, все пропишут в случае развода, кто, с чем остается. Вот дом это как бы мой, в случае чего. В общем, так мне противно стало.

–Дом бы за городом нам не помешал,– лукаво улыбаясь, разводя руки и потягиваясь, мечтательно сказал Миша.

–Так! И ты туда же!– Юля кулачком легонько стукнула ему по лбу.

–Больно же!

–Еще получишь!

–Вот не успела прийти, с первого дня дерешься!

–Ты в детстве всех колотил? Колотил. А ведь все возвращается, теперь будешь у меня вот здесь, – она показала кулачок,– Буду тебя бить.

–Бить и любить?

–Нет, только любить мой милый.

Они помолчали немного. Юля сходила в ванную комнату. Вернулась посвежевшая, умытая, легла с другой стороны.

–Спать совсем не хочется. Что ты молчишь? О чем думаешь?

–Думаю, как мне хватило сил.

–Да ты крепкий орешек оказался.

–Если бы.

–Кремень! Не рассказывай. Искры летят, – она улыбнулась, -мои искры, а не загорается.

–Прямо так?

–Будто ты не знаешь.

–Внутри все. Двигатель внутреннего сгорания. С КПД ноль целых ноль десятых.

–Ага. Рассказывай! Ноль целых…

–Ну, на водочку, на коньячок маленько давали …это правда.

–Я ведь как полная дура выглядела. Важная красивая и самодовольная утка. Дай думаю, осчастливлю несчастного, так его жалко, такой хороший и милый…

– Не продолжай.

– Что совсем ничего не говорить?

–Ну как хочешь. Благотворительность с твоей стороны я понял.

–Да. Я туда, я сюда. Бешусь, а все не по-моему…. ничего не выходит.

–И не заходит?

–Да ты еще и пошлый какой,– она, смеясь, схватила его за ухо.

–Эй! Оторвешь! Кончай дурить, – схватил ее за руку Миша,– каюсь!

–Три раза повтори.

– Каюсь! Каюсь! Каюсь!

–То-то мне! Смотри! Кончилась твоя холостяцкая вольница.

Заснули они уже глубоко за полночь.

Полная луна удивленно заглядывала в комнату, слегка серебрила постель, двух раскинувшихся в безмятежных позах влюбленных людей. Им было спокойно и радостно от мысли, что они рядом, что много тревог и волнений уже позади и что судьба подарила им шанс, и они не пропустили его.

Миша встал рано, аккуратно на носочках вышел из комнаты. Это была привычка. Он вставал без будильника. Утром он как всегда стал собирать Настеньку в школу. Нагрел чай, нарезал остатки батона, открыл банку с вареной сгущенкой и густо намазал ее ножом на хлеб. Девочка не была словоохотлива, что с ней бывало редко.