Текст книги "Солнечный зайчик (СИ)"

Автор книги: Григорий Жадько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Солнечный зайчик.

«Верь, что всё случается по причине.

Если у тебя появляется шанс – бери его.

Если этот шанс меняет всю твою жизнь,

позволь этому случится. Никто не говорил,

что это будет легко, они просто

поняли, что оно того стоит..»

Миша, его все звали Миша, был человек крепкий и немногословный. Лицо его было сильно обожжено. Раны зажили, но рубцы обезобразили лицо и сильно старили его. Раньше он работал пожарным. Это был результат несчастного случая. Государство платило ему небольшую пенсию, и он еще подрабатывал в охране.

На вид ему можно было дать и тридцать и сорок лет. Точно о его возрасте никто не мог сказать, что-то определенное, а сам он об этом распространяться не любил. В охране он служил не так давно, но его уважали за порядочность и исполнительность и особый педантизм, который больше свойственен, пожалуй, немцам, чем русским. Никто не знал, была ли у него семья, но подозревали, что он одинок, а скорей всего разведен или вдовец.

Служба охраны в новосибирском речном пароходстве не отличалась ничем от других таких служб, разбросанных по стране. Те же караулы, та же суточная вахта на автомобильных воротах. Пропуски, оплата проезда на территорию, проверка содержимого выходящих машин. Иногда Мишу ставили на отдаленный 13 пост. Все посты предполагали как минимум двух охранников, а этот одного, так как, в общем, работы и для одного здесь было не много, пройтись раз в час вдоль поржавевших судов, чтобы кто-нибудь их не разрезал и не увез на металлолом. Все это занимало не более пяти-семи минут, и было больше формальностью, чем необходимостью.

В летний период от случая к случаю приходилось гонять рыбаков, а иногда причаливали неподалеку на песчаной косе теплоходы с отдыхающими. Тогда нужно было глядеть в оба глаза и не зевать, а то могли и что-нибудь стащить не ради наживы конечно, а ради прикола или разжечь костер на палубе охраняемых судов, ну и мало ли чего.

В тот вечер как раз удалось одно из таких беспокойных дежурств. Рядом причалил теплоход с отдыхающими, и они гурьбой разбрелись кто куда. Хлипкая ограда, с большими дырами, не могла служить надежной защитой, и Миша удвоил бдительность. Перенастроил прожектора, достал свой фонарик, а казенный слабый поставил на подзарядку. Все было, как всегда и он уж было, успокоился, как в один из обходов ему вдруг почудился шорох. Он не стал включать фонарь и обнаруживать себя раньше времени, а решил подобраться поближе и выяснить в чем дело. Осторожно ступая, он обогнул ржавый бак. Услышал шум и только тут включил фонарь. Его глазам предстала впечатляющая картина. Молодая девушка, сняв джинсы, присела на корточках и оправлялась по маленькому.

От неожиданности она слабо вскрикнула и поднялась во весь рост. Миша тоже замер в растерянности. Он помимо воли смотрел на нее ниже пояса. Белый живот девушки плавно вогнутым клином уходил в начало ног.

–Милая девушка! Здесь нельзя это делать,– сказал Миша первое, что пришло на ум.

Девушка как заколдованная продолжала стоять в полном онемении. Когда, наконец, она пришла в себя, то вскрикнула:

–Отвернитесь, пожалуйста! Ну, пожалуйста,… прошу вас!!!

Миша потушил фонарь, а в глазах остались очертания стройных ног, мягкие формы бедер. Комок к горлу подкатил неожиданно и он закашлялся. В темноте он не столько видел сколько слышал, как девушка пытается надеть промокшие джинсы. Наконец он услышал звук закрывшегося замка. Он опять включил фонарь. Ему предстала перед глазами безрадостная картина.

–Любуйтесь, что из-за вас!

–Да-а! Нехорошо получилось.

–Шарятся тут всякие!

– Я по службе.

–Вы кто?

–Охрана, охранник с пароходства.

–Наделали делов… насмотрелись…. идите своей дорогой. Охрана! Что тут охранять?

– Я бы на вашем месте на теплоход не пошел.

Она промолчала.

–Надо что-то придумать, – сказал Миша

–Придумать! Уже придумали.

– Не специально девушка. Я на посту, мало ли что.

–Не специально он, – передразнила она его.

–В вагончик пойдете ко мне, обсушитесь?

–Еще чего!

–Подумайте.

–Отстаньте от меня!

–Два раза приглашать не буду. Я один. Смена только утром, проверяющий через четыре часа. Решайте или я пошел.

Девушка присела на землю, сняла туфли и вылила из них, что там еще оставалось. Обратно не одела. Взяла их в руки.

–Вы старый или молодой, что-то по голосу я не разберу,– проговорила она.

–Зачем вам,– уклончиво ответил Миша,– приставать мне не с руки.

– Как то уж совсем. Идти с первым встречным.

–А что вам остается.

– Сама не знаю

–Не понравится, уйдете.

– Вы, правда, не это…

–Чего?

–Ну не будете ничего там такого?

–Обещаю.

–Далеко, куда идти.

–Рядом, метров сто, за поворотом сразу окна увидите.

Они пошли. На повороте он хотел помочь ей. Но она прямо вскрикнула:

–Только не прикасайтесь ко мне.

–Да хорошо, хорошо!

Они вошли в вагончик. Только тут он смог разглядеть девушку. Она была не просто красива. Она была прекрасна. Темно-каштановые густые волосы крыльями спускались по плечам до самой груди и слегка завивались по всей длине. Они обрамляли лицо свежее юное с очень правильными чертами и небольшим носиком. Самым прекрасным на этом лице были глаза. Огромные черные и глубокие они как два магнита приковывали взгляд.. Длинные ресницы у ней обиженно и совсем по детски вздрагивали. Немного припухлые губы опускались то вниз, то вверх, то растягивались в улыбке, обнажая прямой ряд перламутром блестящих зубов. К такой девушке не то, что притронуться, подойти бы Миша никогда не решился, если бы не случай.

–Располагайтесь милая девушка.

–Спасибо.

–Может попробовать в речке джинсы пополоскать? Полотенцем бы обвязались..

–Вот этим?– она взяла с вешалки несвежее полотенце, оставшееся с прошлой смены..– Им ничего не прикроешь.

– В общем да, – согласился Миша.– давайте по другому, присядьте на кровать и прикройтесь, а я схожу выполощу, отожму как следует. Мокрое конечно будет, но высохнет.

–Вы, правда, говорите! Вы пойдете стирать?– она первый раз за все время улыбнулась.

– Ну а что тут такого?

–Ну не знаю,– она испытывающее, внимательно смотрела на него не мигая,– как то стремно для других бы было.

– Для других может быть.

– Прямо святой вы.

–Я люблю женское белье

–Значит вы маньяк.

–Какой из меня маньяк? Нормальный я.

–Маньяк, подстерегающий девушек в интересном положении,– с улыбкой в голосе продолжала поддевать она его.

–Пусть будет по-вашему, маньяк, который довольствуется тем, что постирает их белье.

–А ведь есть такие, кажется, их зовут фетишисты, – продолжила она с хитрой улыбкой.

–Ну, все мужчины немножко такие наверно. В общем, мы так проговорим, а время идет. Что вы решили?

–Поступить, как вы говорите и сдаться на милость маньяка-фетишиста.

– Будете оскорблять, могу передумать, – улыбаясь одними глазами ответил Миша.

–Нет уж! Нет уж!,– первое слово дороже второго. Только давайте свет потушим.

–Нет нельзя, на центральном посту увидят, сразу проверяющего пошлют.

– Ну что ж, отвернитесь, что ли и не поворачивайтесь, пока я не скажу.

–Хорошо, только я уже все видел.

–Знаете, что лучше не это… видели и видели.

Миша отвернулся.

–Можно!– проговорила она минуту спустя.

Она сидела на кровати, прикрывшись одеялом до самого подбородка, и выглядывала как мышонок из норки.

–Возьмите, пожалуйста, – проговорила она с виноватой улыбкой и подала ему намоченное белье.

–Ну, я пошел.

–Только не сбегите.

–Да нет девушка, как вас кстати зовут?

–Юля!

–А меня Миша.

–Да-а-а! – Она покачала головой,– Очень приятное у нас знакомство.

–Не говорите. Обстоятельства.

Он вышел и скорым шагом отправился к реке. Стирка не заняла много времени, а вот отжать хорошо джинсы было делом не легким.

–Ну, вот и все! Получайте – проговорил он бодрым голосом, когда вернулся.– Мокроваты, конечно.

Юля с благодарной улыбкой рассматривала его работу.

– Молодец! Постарались. А вы совсем и не старый.

– Ну и не молод. У меня дочке уже восемь лет. Все сам стираю, вот наловчился.

– А где же мама девочки?

–Нет мамы.

–Что случилось?

–Случилось, – уклончиво ответил Миша, – мы уже три года одни.

–Не трудно? – Юля с любопытством разглядывала его.

–Бывает по-всякому. Вот еще что,– продолжил Миша,– вы бы плавочки одели, я их хорошо отжал, и мы бы с вами в две руки попробовали получше джинсы отжать.

–Хорошо, – сразу согласилась Юля, и сделала ему жест, что бы он отвернулся. Миша отвернулся, но в черном стекле неясно видел, как она быстро скинула одеяло, вступила сперва одной ногой, потом другой в плавочки и ловко высоко натянула их на живот.

–Пойдемте!– сказала Юля и взяла тяжелые мокрые джинсы.

Миша пропустил ее впереди себя. Глаза его невольно опустились вниз под короткую до пояса блузку девушки. Ее половинки ног при ходьбе поднимались и опускались в такт шагам. Мокрая узкая полоска стрингов превратившись в веревочку, почти скрылась в округлостях и ничего не скрывала. У него вновь перехватило в горле. Они вышли во двор и туго в четыре руки еще на раз отжали брюки девушки.

Вернувшись, Миша включил масляный пластинчатый обогреватель. Неторопливо разглаживая, приладил к нему как мог джинсы. Он все делал тщательно, без спешки и добротно. Только убедившись, что все получилось, он обернулся к Юле. Она улыбалась, глядя на его большие руки, на его работу, на него самого.

–Вы наверно очень хозяйственный и надежный по жизни,– сказала она, не переставая лучисто улыбаться одними глазами,– я уже верю, что у нас все получится.

–У нас маньяков это бывает,– в ответ пошутил Миша.

–Миша,– впервые назвала она его по имени, и в голосе ее читалась ласка и нежность,– ну какой же вы маньяк. Вы просто добрый и хороший. Как вы мне там сказали, «Милая девушка! Здесь нельзя это делать!»,– она раскатисто и громко засмеялась. Я пружу на всю катушку, а вы: «Милая девушка!». Я так растерялась, остолбенела от неожиданности.

Миша молча, улыбался, гремел стаканами, доставал печенье, ставил чай.

–Что-нибудь расскажите о себе?– Сказала просто для того, что бы продолжить разговор.

–Могу. Вам могу.

–Почему именно мне?

–Мы с вами что, увиделись и больше никогда не встретимся. Там все забудется.

–Не знаю, я наверно не забуду никогда, – шаловливо играя глазами, проговорила Юля

–Случай да! А меня что помнить?

–Ну, вы же мой спаситель!

–Ну и я же вас подвел под монастырь, – в тон ей ответил Миша.

–Что да! То да! Но вы, же не специально, хотя смотрели, то вы на меня как-то так… помнится не по монастырски.

Миша смутился и тяжело вздохнул.

–Ну, давайте уж чаю,– проговорила она примирительно.

Они пили чай, и он украдкой смотрел на девушку, как она пухлыми губами аккуратно надкусывала печенье, прихлебывала, обжигаясь, горячий чай. Ресницы ее при этом смешно дергались. Сложив в трубочку губы, она дурашливо и громко дула на него и изредка лучистые глаза ее обращались к нему. «Совсем ребенок!» Отметил про себя Миша и опять тяжело вздохнул.

–Да! Вы так и не выполнили свое обещание, – сказала Юля, когда они закончили чаепитие.

–Какое?

–Ну как же! Рассказать о себе.

–Да, пожалуйста, родился в таком–то году, не крестился….

–Так, так! По порядку, не перескакивайте, в каком году?

– Ну, в общем, мне тридцать два года. А выгляжу так, видите сами, пожарным был. Жилой дом горел. Начальник и люди сказали, что в доме никого нет, а мне почудился крик. Мне говорят, не лезь, а я полез. Начальник запретил, я все равно. И никого там действительно не было, как потом выяснилось. Может кошка, какая. Не знаю. Я ясно слышал крик. В огонь кинулся, пока туда сюда, балкой от перекрытия меня и оглушило. Меня спасали, еще двое. Они тоже пострадали, но не так сильно. В общем как вылечился я, меня по-тихому и уволили. Мол, сам виноват и других подставил. Пенсию небольшую, правда, назначили. Пенсионером стал, еще тридцати не исполнилось. Ну а потом все просто. Жена еще в больницу ходила, я все понял. Не нужен я ей стал. Лицо тогда еще хуже было! Во-о-от! – Миша тяжело и протяжно вздохнул. Пожалуй, и все! Что еще рассказать?

–А девочка, как ее зовут?

–Настя. Настя осталась со мной. Жена уехала в Москву на курсы повышения квалификации и не вернулась. Официально мы не разведены.

–И не слуху, не духу?

–Звонит раз год на день рождение Насти. Недавно прислала недорогой сотовый телефон ей в подарок. Она его из рук не выпускает, всем говорит «Мама прислала!». Даже коробочку из под него видел, гладит и что-то шепчет. Конечно, девочке нужна мама.

– И сколько так по времени?

–Уже три года.

–А если она вернется?

–Не знаю.

–Примите ее?

–Не уверен. Понять могу. Простить не знаю. Особенно в отношении дочери.

–Да лучше бы я не спрашивала,– с грустью в голосе проговорила Юля,– сразу и у вас и у меня настроение упало.

–Мне не привыкать.

– Так вот живешь, живешь, а один шаг и все. Ну что там мои злополучные штаники? Подсохли немного? Давайте. Пойду я.

Она сняла подсохшие горячие джинсы.

Миша отвернулся и уже не смотрел в черное окно, не искал глазами отражение девушки.

–Как я! – сказала Юля, когда надела.

–Нормально.

–Равномерно влажно и почти не видать.

–Не видать,– грустно согласился Миша.

–Ну что я пойду наверно.

–Вас наверно уже потеряли.

–Давайте посидим еще секундочку… -девушка с грустными глазами села на краешек стула и стала смотреть не на Мишу, а в черное окно. Посидели так молча.

–Ну и вот… наверно,– девушка мучительно подбирала слова,– наверно и конец нашим приключениям.

–Скорее вашим, – сказал Миша тусклым голосом.

–Тогда я пошла наверно?

–Дорогу найдете?

–Конечно, огни теплохода видать, не заблужусь.

–Может вас проводить?

–Не стоит.

–Фонарик вам дать? У меня хороший.

–Нет! Вам самому пригодится.

–У меня два.– Миша достал их положил на стол.

Юля не поднимая со стола включила один, выключила. Грустно улыбнулась.

–Нет! Спасибо за все. Итак, я ваша должница.

– Так получилось нескладно.

–Что уж там! Будет что вспомнить.

–Идите.

–И все ….

–Все.

–И ….в общем …я пошла… ну я пошла.

Она вышла из вагончика, прошла несколько шагов, вернулась к окну и посмотрела вглубь комнаты. Миша сидел в той же позе грустный и задумчивый. Она легонько постучала по стеклу. Он вскинул глаза. Поднялся, подошел к окну. Юля на прощанье прижалась одной щекой к холодному стеклу и смотрела на него снизу вверх. Он увидел ее и улыбнулся. Она помахала ему рукой и теперь уж окончательно пошла на блестевшие впереди огни теплохода.

Прошел месяц. Дни все были похожи друг на друга как две капли воды. Унылая серая череда дней, которые складываются в одну серую полосу. Ничего не происходило в жизни Миши. Одно яркое пятно островком светило ему и он с грустной улыбкой вспоминал день, и час когда на небосводе жизни мелькнул солнечный зайчик. Мелькнул и скрылся, как будто его и не было совсем. «Солнечный зайчик! Солнечный зайчик!», – думал он, сидя в очередной раз на дежурстве и вспоминал песню из пионерского лета: «Глаза голубой Атлантики и милый курносый нос… Глаза голубой Атлантики и милый курносый нос». Не было не детства, не юности, не прошлого, не настоящего. Солнечные дни прошли безвозвратно и навсегда.

В конце дежурства ему вдруг позвонил начальник караула:

–Тебя тут ищут.

–Кто?– спокойно поинтересовался Миша.

–Дама! Симпатишная! –Шепотом коверкая слова и зажимая трубку прошептал начальник и не очень хорошо засмеялся, как будто уличил его в чем то предосудительном.

–Послать к тебе или сам придешь?

–Я работаю,– односложно ответил Миша.

–Ну, тогда жди,– опять оскалился начальник на том конце провода.

Он ждал кого угодно, но только не ее. Она вошла, почти вбежала как солнечный ветер легко и свободно, и широкая улыбка засияла у ней на лице.

–Юля!– Только и смог сдавленно прошептать Миша, и только теперь глядя на нее сияющую и радостную, понял, как сильно он ее ждал, не верил ни во что, но ждал.

–Я пришла. Принесла вам торт,– заявила она с порога и ее глаза вспыхнули испепеляющим лукавым огнем. Одета она была в голубой брючный костюм с японскими иероглифами на левой стороне у груди. Мягкая ткань выпукло подчеркивала ее стройную фигуру. Брючки были немножко коротки, впрочем, может так и задумывалось по моде. На ногах у ней красовались легкие белые полусапожки с черными ремешками и никелем блестевшими пряжечками.

Миша смотрел на нее во все глаза.

–Что вы так глядите на меня как инопланетянку,– сказала она с улыбкой счастья на лице.

–Вы так прекрасны Юля, что я бы еще хоть, сколько смотрел … в общем смотрел …смотрел …ну вы понимаете…

Девушка с улыбкой покачала головой, опустила глаза и прочертила смущенно, что-то носком на полу.

–Правда, правда,… вы прекрасны… вы сами это лучше меня знаете…– продолжил он.

–Ну, берите торт ладно!

–Не возьму.

–Да берите же!

–Да нет, не могу.

Она взяла его руку в свою теплую ладошку, вложила туда бечевку торта, а потом сжала его пальцы, и вдруг подойдя ближе, поцеловала в щеку. Он онемел от неожиданности. Будто легкий ветерок теплым дыханием коснулся его щеки, влажным листиком поцелуй отпечатался и отпал. Что-то неуловимо женское, молодое и застенчивое было в этом легком поцелуе.

–Что вы застыли,– она засмеялась, – Миша! Ау!

Он, видать, покраснел. Она еще больше развеселилась.

–Вы у нас как красная девица! Стеснительный! Ну и ну!

Миша как стоял, так и стоял не в силах сказать ни слова с тортом и опущенными руками. Девушка, весело тряхнув длинными волнистыми волосами, приблизилась к нему и шутливо помахала своей маленькой ладошкой перед его лицом.

–Миша! Я вот! Все нормально. Все живы. Просыпайтесь.

Миша не реагировал.

–Так! Клин клином,– сказала она и дурашливо взяла его за подбородок опустила пониже.

Мягкие обволакивающие нежные губы девушки робко поцеловали его рот.

Миша пошатнулся.

–Не падать, – весело поддержала его за талию девушка,– можно садиться. Шоковая терапия закончилась. Вот стул.

–Может мне не просыпаться. Хотелось бы продолжения.

–Вот! Еще чего! Это лечение одноразовое.

О чем они говорили минут тридцать, Миша даже и вспомнить не мог потом толком. Он просто смотрел на нее во все глаза, и казалось пил это безудержное веселье молодость, сказку, которая могла исчезнуть так же внезапно, как появилась.

– Ну, я пошла!– Сказала Юля, на прощание, испепеляя его своими черными глазами. Тут до Миши дошло, что уже все кончилось.

Он взял торопливо ладошку девушки в свои большие руки, поднес к губам и поцеловал. Она удивленно на мгновение вскинула брови и тут же заулыбалась по доброму и с благодарностью. Он не отнял ее руки от своих губ, а продолжал целовать каждый пальчик и тыльную сторону кисти. Так они и стояли долго, а он не выпускал ее.

–Ну, все!– сказала она, шутливо сторожась на него и перейдя на шепот, добавила, качая головой,– как не стыдно! Девушка целует вас в губы, а вы вот пальчики целуете ей. Нехорошо!

Миша опять растерялся, а она вытащила из кармана записку и сунула ее ему в нагрудный карман.

–Там телефон мой. Так! На всякий случай. Вдруг, что-то вам понадобится. Я наверно стану страшно богатой и влиятельной.

– Богатой и влиятельной?– В растерянности переспросил Миша.

–Очень! Наверно выйду замуж.

–Как замуж, почему замуж…зачем …– Он был огорошен ее словами.

–Как все выходят,– она грустно улыбнулась.

–И что всё?

–А что всё?

–Нет ничего, – вздохнул он.

–Говорите Миша, раз начали…

Он отвел глаза в сторону и тихо промолвил:

–Буду, есть торт, и вспоминать вас.

–Ага! Меня?

–Вас Юля.

–Милую девушку в мокрых джинсах?

–Буду вспоминать вас, ваш задорный смех, ваши глаза, вашу чудесную улыбку…ваши губы….прикосновение…. ну, в общем, что теперь.

–Как вы хорошо сказали. Такие слова мне никто не говорил, – сказала она с нежностью понизив голос,– спасибо вам.

Она сама взяла его за руку, посмотрела на него, без улыбки. Сказала просто и ровно.

–Я обещаю вам. Мы еще встретимся.

Она ушла, а в кармане его куртки остался лежать кусочек ее тепла. Маленький кусочек солнца.

Придя домой, он поставил торт на старый сервант и долго с нежностью смотрел на праздничную коробку. Чай он не ставил. Настя с удивлением посматривала на отца:

–Мы не будем его, есть папа?

–Не будем.

–После супа?

–Нет.

–Завтра?

–Нет никогда!

–А зачем ты его покупал?

–Его подарили доченька. Это подарок очень хорошего человека.

–Дяденьки на работе?

Он ласково погладил дочь по головке, прижал к себе и сказал:

–Я куплю завтра другой торт или два, если ты захочешь. А этот пусть стоит моя хорошая. Пусть стоит, как я его поставил. Ты его не трогай не открывай. Договорились?

–Договорились, – прошептала девочка, сильней прижимаясь к отцу.

–Вот и хорошо.

Незаметно пролетели еще две недели. Наступила зима. Как то, выйдя с дежурства, он услышал за спиной автомобильные гудки. Кто-то настойчиво сигналил. Он обернулся, равнодушно скользнул взглядом по белой нарядно блестевшей лаковым покрытием машине, и пошел дальше. Машина обогнала его, дверка распахнулась и из нее торопливо вышла девушка в белой нарядной шубке, в такой же шапке с маленькими ушками. Она встала у обочины и ждала когда он подойдет.

–Юля!– выдохнул Миша, еле узнав ее в этом обличье.

–Неисправимый мой человек,– проговорила она, с укором качая головой и улыбаясь.– Почему вы не звонили?

Серое хмурое утро отступило. Стало сразу светлей и чище вокруг. Миша хотел сказать что-то очень давнее и наболевшее, слова теснились в его голове. Но он вдруг представил себя в кургузой видавшей виды куртке, в защитного цвета штанах и ее нарядную воздушную сияющую, рядом с новой иномаркой и слова улетучились из его головы. Он чуть отстранился и только пожал плечами.

–Садитесь в машину. Поговорим,– сказала она нежно. Глаза ее лучились добротой.

–А здесь нельзя?

– Ну, хорошо. Секунду.

Она закрыла машину и, взяв его аккуратно под руку пошла с ним по тротуару. Это была странная пара. Как скала мужчина с обезображенным лицом и легкая быстрая девушка в белом одеянии одетая с иголочки.

–Добрый, милый Миша. Вы стесняетесь как всегда, вы не говорите, вы молчите, а у меня к вам есть небольшая просьба. Я вам не говорила, чем я занимаюсь?

–Нет.

–Я занимаюсь живописью. Пишу маслом картины. Иногда продаю. Иногда дорого. Так вот, я хотела бы нарисовать ваш портрет. Как вы на это смотрите?

–Вы думаете, Юля, мою физиономию можно будет кому-то продать?

–Не знаю, можно попробовать. Чувствую, что из этого может получиться что-то необычное и волнующее. Конечно, я еще учусь, не все удается. У вас есть там глубоко внутри, что-то такое, что притягивает как магнитом. Ну, в общем, если вы в принципе не против….. я заплачу за сеансы.

–Тогда против.

–Вот так да. А без денег согласны?

–Без денег согласен.

–Тогда говорите адрес. Я приеду сегодня после обеда. Сможете?

–Конечно.

Она крепко сжала его руку:

– Спасибо! Да вот еще один момент. Вы после дежурства должны хорошо выспаться. Это раз, второе нам необходимо кое-что купить вам. Ну, из одежды, иначе образ может не получиться. Думаю, мы лучше сегодня потратим вторую половину дня на езду по магазинам, а начнем завтра с утра. Идет?

Он смотрел на девушку и готов был прыгать от счастья. Он просто не верил, что она может прийти в его скромную квартирку. Сядет и будет смотреть на него своими бездонными лучистыми глазами.

–Идет?– Повторила она вопрос.

–Конечно Юля, я буду ждать вас. Мы будем ждать вас.

–С Настенькой?

–Ну а с кем еще.

Она улыбнулась, ласково помахала рукой и побежала к машине.

Так долго и томительно время никогда не тащилось у Миши как в это утро. О том, чтобы поспать не могло быть и речи. Все мылось, драилось, приобретало скромный, но опрятный вид.

Она заехала, как обещала.

Водитель из нее был слабенький. Миша на своих «Жигулях», запросто бы обставил этот навороченный Мерседес. Магазины пошли чередой и в каждом они покупали ему одну, а то и две дорогие вещи: костюмы, сорочки, галстуки, верхнюю одежду, куртки, перчатки, головные уборы. Он выходил из примерочных преображенный до неузнаваемости. Она почти безошибочно натренированным взглядом художника выбирала ему то, что ему больше всего шло. Рядом почуяв солидных клиентов, крутились в изобилии консультанты, расхваливающие свой товар, но она почти не обращала на них внимания. При выходе с примерочной она любовно оглаживала, поправляла обновки, и он чувствовал ее теплые руки на себе. Одно движение карточки и все как по волшебству вручалось им с вежливыми и подобострастными улыбками продавцов.

–Это не много для одной картины?– поинтересовался Миша у Юли.

–Еще же будут этюды, – не моргнув глазом, промолвила она,– что по десять раз ездить.

–А куда потом все эти вещи?

–Если вам они не понадобятся, сдам в комиссионку.

Миша остановился, остановил ее, придержав за руку и сказал твердо:

–Мне не понадобятся.

–Да я пошутила,– улыбнулась Юля.– А вы как ежик.

– Скорее как слон.

–Тоже мне слон?

–Так подумалось.

–Ни какой вы не слон. Давайте тогда еще купим подарок Настеньке.– Предложила она.

–Думаю, не стоит.

–Почему?

–Это надо объяснять.

–Надо. Разве девочке будет плохо, если я ей что-нибудь подарю?

–Видите Юля,– стал он медленно подбирать слова,– присядемте здесь,– он показал на скамейку,– девочка растет без матери, ну я тоже не это…ну я ладно… Подарками хорошим отношением расположите, привлечете, ее…Девочка она у меня доверчивая, ранимая… Может лучше не начинать.

Девушка высвободила свою руку из его ладони. Провела ее по лбу Миши, убирая спутавшуюся прядку волос, и сказала ласково:

–Вас еще надо постричь, как я упустила.

К вечеру они заехали еще в один супермаркет, и она стала подбирать мужской парфюм.

–Это еще зачем, – запротестовал Миша.– На картинах запахов нет.

–Но есть я. У меня должен быть определенный настрой на работу. Это тоже важно.

–Ну не знаю.

–Вы художник или я. Не спорьте со мной. И что бы каждый день брызгались. Этим по очереди, этим и этим.

На следующее утро она приехала, как и уславливались к десяти часам.

–Во-о-от где вы жи-ве-те,– сказала Юля с расстановкой,– можно посмотреть?

Девушка прошла по комнатам. Она медленно скользила взглядом по небогатому убранству, кое-что трогала руками, переставляла по другому, и вновь возвращала на место.

–Так! А это что у вас!?– она с удивлением уставилась на запакованную коробку с тортом.

Миша смущенно промолчал.

Она прочитала дату, на руках взвесила коробку и внимательно посмотрела на него.

–Целый?

–Там шурупы,– соврал Миша.

–Шурупы?– недоверчиво протяжно сказала Юля.

–Да.

–И можно посмотреть?

Миша покраснев, взял коробку и засунул ее в один из ящиков с бельем.

–Миша, Миша! Дорогой вы мой Миша,– проговорила она с нежностью в голосе и взяла его за пуговичку. Голову дурманил дорогой приятный запах духов Они стояли рядом очень близко почти вплотную, а она теребила его пуговичку, и он ощущал ее теплое дыхание.. Глаза их встретились, но она тут же опустила ресницы и сказала:

–Мы же будем работать? Нам нельзя терять время.

–Конечно.

Юля уже было повернулась уходить, но в последнее мгновение передумала, положила ему руки на плечи, обхватила шею, и чуть нагнув и подав к себе, поцеловала нежно в рот, ласково обхватывая его своими губами. Они замерли. Сладкая нега от нежного прикосновения таяла, плавилась, лишала сознания. Хотелось, что бы это продолжалось и продолжалось, но это было какие-то секунды.

–Вот и всё! – легко оттолкнув его за плечи, промолвила девушка.

У него от нахлынувших чувств закружилась голова. Это было просто волшебно. Он с ватными ногами присел на край дивана. Ее голос звучал откуда-то издалека. С минуту он приходил в себя, отвечал невпопад. Наконец он взял себя в руки. Вышел на балкон покурил и вернулся спокойным или ему так казалось что спокойным. Юля разрывала пакеты с одеждой и аккуратно складывала их содержимое на диван. Она казалась совершенно невозмутимой и даже веселой как обычно.

–А вы знаете, что художники часто живут со своими моделями?– Сказала Юля вдруг неожиданно, когда он появился в ее поле зрения.

–Слышал. Но это мужчин касается наверно.

– Это помогает им творить шедевры.

–Может быть! Художники это часто вообще не из мира сего.

–А в детстве вас наверно звали Мишаня.

–По-разному, – уклончиво ответил Миша.– И обзывали, и дрался, бывало.

–Вы часто дрались?

–Очень.

–Побеждали?

–Ровесников всех, а со старшими классами как придется.

–А зачем дрались?

– Ну, сложно сказать, сильным хотел стать, независимым, без отца рос, мать сильно пила. Без денег часто. Всегда от получки до получки. Когда голодный, когда как. Стеснялся этого наверно. Кулаками хотелось доказать, что чего-то стою.

–А потом?

–А потом прошло. Понял, что это не мое и все силой не решить, а если и решишь то ненадолго. Стал искоренять в себе это. Вроде получилось.

–А когда последний раз дрались?

–Ну, это… это… зачем вам знать?– Стушевался Миша, и Юля сразу подметила это, почувствовав здесь подвох.

–Недавно наверно?

–Две недели назад.

–Кто в этот раз пострадал?

–Начальник.

–Ничего себе,– она удивленно вскинула брови, – и за что ему досталось?

–Не скажу.

–Скажете.

–Нет, не просите.

–Скажете, скажете,– проговорила девушка вкрадчиво и ласково.

Она вдруг притянула его за шею и не поцеловала, а скорей коснулась губами его уха, потом виска, лба, глаз. Он ощутил ее теплое дыхание, сладко заныло под ложечкой.

–И сейчас я не дождусь ответа?

–Из-за вас.

– Вот это да! Я здесь, каким боком?– удивилась Юля.

– Помните когда вы приходили. Начальник у нас остряк самоучка. Плел, что-то в караулке, а мне передали. Теперь вежливый, только на «Вы» со мной.

–А вы оказывается хулиган.

–Да я такой!

–Не знала, но учту,– промолвила она со скрытым одобрением и посматривая на него как-то по-новому.

–Не выгонят вас?

–Да и пусть. Я сильно не держусь за это место.

–Значит, из-за меня мужчины дерутся, защищают честь девушки, почти идут на эшафот, а я ничего не знаю. И работы вы можете лишиться из-за меня.

–Да какая это работа? Так!

– Нет! Идите-ка ко мне, вот сюда.

Она мягко взяла его ладошками за скулы и коснулась теплым ртом одной щеки другой, и вдруг широко открыв его, ласково и нежно вобрала в себя его губы. Это казалось, продолжалось вечность. Так долго и приятно его никогда в жизни не целовали, да и он представить не мог, как это может быть хорошо и возбуждающе. Мягкие пухлые губы девушки делали чудеса. Чудеса наслаждения. Приятная нега разлилась у Миши по всему телу, голова казалась, падала в неведомую пропасть.

–Ну вот!– сказала она, улыбаясь глазами и переводя с трудом дыхание,– компенсация!

–Юля вы просто волшебница. Я наверно пойду, завтра ему еще добавлю.

–Нет! Пусть дядя живет себе с миром.

– Не знаю, не знаю… можно еще …

– Но уже без компенсации, на ваше усмотрение.

–Тогда ладно, простим его.

–Ну, экскурсия закончилась. Мы хорошо поболтали. Пора за работу. Что мы сегодня оденем?– сказала она, возвращаясь в зал.

–Не знаю.

–Начнем с этого,– сказала она, подавая объемистый пакет. Он еще не был разорван как остальные. Миша переоделся в ванной комнате, посмотрел на себя в зеркало и с удовлетворением отметил положительные изменения в своем облике. Легкая американская куртка с ремешками по вороту и карманам, тонкая английская сорочка в полоску, летние брюки, из мышиного цвета дорогой материи, мягкие мокасины, ремень из испанской кожи и кованной отливающей медью пряжкой, все удачно гармонировало, не бросалось в глаза и, тем не менее, создавало образ преуспевающего мужчины, делового человека. « Так наверно одеваются дикторы или ведущие шоу» подумалось ему.