Текст книги "Гобин поневоле или Изменчивый Мир (СИ)"

Автор книги: Григорий Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

За сими размышлениями я и не заметил, как мы пришли. Дом Верховного Шамана, моего теперешнего учителя, располагался на самой окраине, хотя я и предполагал сначала, что он должен находиться как можно ближе к дому вождя. Похоже, логика тут была не в том, чтобы держать одного из сильнейших магов клана подле себя, а чтобы обезопаситься. Насколько я понял, практика шаманизма идёт рука об руку с ошибками, которые влекут за собой смерть. Ошибся в заклинании, и на тебе: взрыв, да такой, что разнесёт всё в пятидесяти метрах вокруг. Или какой-нибудь дух вдруг вырвется на свободу, да вселится в воина, который начнёт рубить всех вокруг, как одержимый, хотя ему было приказано их охранять. Потому боевые шаманы жили всегда на окраине. Думаю, их бы вообще селили за частоколом, если бы не твари, обитающие в болотах.

Дом Учителя не многим отличался от обычных построек селения: разве что немного больше, и имел несколько пристроек, о целях которых мне приходилось лишь догадываться, и дополнительный бонус в плане памяти Гул-аль-Дука не помогал – видимо, он никогда сюда не захаживал.

Антураж, окружавший домик, поражал. Думаю, не каждый маньяк-извращенец сумел бы додуматься до подобного. Куча голов, некоторые из которых принадлежали гоблинам, похоже, из враждебных кланов, над которыми по какой-то причине не летали мухи и не пожирали другие насекомые, любящие полакомиться «свежаком», переплетались с другими головами множеством кишок, верёвок и костьми. Вся эта конструкция, окружавшая территорию дома Учителя, каким-то чудом держалась в воздухе, представляя из себя этакий парящий забор прямиком из фильмов ужасов. Хотя о чём это я? Какие ещё чудеса, забыл, что ли, где нахожусь? Должно быть этому разумное объяснение.

Присев на корточки, пригляделся в промежуток между землёй и низом «забора»: ну да, как и предполагалось – никакого секрета или фокуса тут не было и в помине. Потоки воздуха, более плотные, чем в других местах, то собиравшиеся в формы, отдалённо похожие на тела маленьких людей, то разлетавшихся на простые воздушные потоки, и держали всю эту конструкцию. Понятно. Значит, старикан либо специализируется на воздушных духах, либо заплатил немалую цену другому шаману для произведения впечатления. Первое более вероятно: шаманы – существа гордые, и обращаться к другим шаманам за помощью будут только в крайнем случае.

Кряхтя, я поднялся (Нет, надо что-то с этим делать – просто встать с корточек, и то тяжко!), намереваясь окликнуть Кил-ин-Хака, но, обернувшись, увидел, как тот исчезает в толпе гоблинов. Ладно-ладно, мы вас поняли: Учитель хочет конфиденциальной беседы – без проблем!

Протопав по устланной брёвнами дорожке, я неожиданно застыл, остановленный неведомой силой. Я даже почти успел испугаться, но вдруг передо мной начал образовываться небольшой вихрь, и страх подавило в зародыше: он сменился на заинтересованность.

Вихрь становился всё больше и больше, разрастаясь как в высоту, так и в ширь, пока не достиг высоты, превышавшей мою раза в два, и не стал обретать форму. Из вихря потянулись такие же бесплотные руки, объёмы которых действительно вселяли уважение, а затем появилась голова, почти такая же бесформенная, как и тело, являя собой лишь пучок мини-вихря с горящими голубым глазами. Существо некоторое время разглядывало меня, а затем заговорило тихим, шипящим, но пронзающим по самое нутро голосом:

– Имя.

– Андре… птьфу! Гул-аль-Дук. – Кивнул я. Какое тёплое приветствие…

– Имя! – Более грозно повторил воздушный дух, и в его руке начало формироваться также состоящее из вихря копьё.

Э, что за дела?!

– Гул-аль-Дук меня зовут, чтоб тебя! Учитель должен был предупредить обо мне!

– Имя!

– Да что ж ты как попугай… – я грязно выругался, пытаясь понять, в чём тут проблема, и, похоже, духу это не понравилось. Он занёс над собой успевшее полностью обрести очертания копьё и вновь произнёс, но уже громко и пронзительно:

– Имя!

– Гул-Дук! – Выпалил я первое, что пришло на ум, и зажмурился, ожидая второй за свою жизнь смерти.

Но ничего не произошло. Кроме одного: воздушные оковы, спутывавшие меня, растаяли, давая мне нормально двигаться, а открыв глаза, я не увидел никакого духа – лишь ветер устрашающе завывал в ушах. Так, выходит… я правильно назвал имя?

Интересно получается и наводит на определённые мысли. Надо бы побеседовать на этот счёт со старикашкой, а то что-то мне это уже не нравится…

Переступив порог шаманского дома, я осмотрелся. Несмотря на то, что на улице ярко светило солнце, внутри было мрачновато, потому как окна в стенах неизвестный строитель решил не делать. Освещение здесь составляли свечи, подвешенные в воздухе и создававшие атмосферу чего-то потустороннего, загробного. Любит же старикан спецэффекты: видать, под старость решил поразвлечься.

Бегло оглядев помещение и не найдя ничего интересного, кроме множества различных тотемов, воткнутых в землю, различных шкур и сундуков, отыскал взглядом Учителя. Он сидел у стены, спиной ко мне, и что-то бормотал.

– Что за дела?! – Прошествовал я к нему, уперев руки в бока. – Там, у входа, вы поставили стражника. Не, я понимаю: предусмотрительность, и всё такое. Он спросил моё имя…

– И, если ты здесь, – перебил меня старик: похоже, это было его хобби. – То, стоит полагать, ты назвал его правильно.

– Ага, почти. – Не на шутку разозлился я. – Только есть одно «но»: он принял имя Гул-Дук, без приставки «аль». Что это значит?!

– Это значит, что ты её не заслужил. – Не поворачиваясь ко мне, ответил старикан. – Пока нет. Вообще скажи спасибо, что я оставил тебе имя, а не переименовал в Безымянного. Имя надо заслужить, как и всё здесь. А уж приставку – тем более. Пока ты не докажешь, что заслуживаешь её, будешь ходить с «пустым» именем.

Он замолчал, видимо, давая мне переварить услышанное. Я стиснул и разжал кулаки. М-да, методы Учителя поражали своей простотой и жестокостью. Но, похоже, иначе шаманом не стать, а, значит, не устроиться в этом мире. А мне бы этого очень не хотелось. Так что я засунул свою злость куда подальше, но про себя затаил: я тебе это ещё припомню, старый ты гобливнюк (Оказывается, объедини слова «гоблин» и «говнюк» – и получается неплохое ругательство).

Я подошёл и плюхнулся рядом с ним. Очевидно, это немного разозлило Учителя, но мне было всё равно. Хотелось понять, что он там разглядывает, в этой стене. Как выяснилось, ничего. Ветки, грязь – всё как у всех. Чего тут особенного? Видать, Верховный Шаман может позволить себе некоторые… странности.

– А я так смогу? – Указал я большим пальцем за дверь, где, судя по завываниям ветра, очевидно, всё ещё гулял воздушный страж.

– Зависит от многого, – улыбнулся старик, и, видимо, приняв эту фразу за моё согласие, продолжил: – Тебе необходимо научиться управлять духами намного быстрее, чем остальным моим ученикам. Чтобы стать шаманом уровня «аль», нужно тренироваться в течение десяти лет, и это если у тебя есть особый дар. Твой срок мы сократим до одного года. С тобой будет проще, так как на тебе есть отпечаток Гул-аль-Дука, часть его сознания, образы и умения. В связи с этим обучение ты будешь проходить отдельно от моих учеников, по… специальной программе.

Кряхтя и опираясь о свой посох, Учитель поднялся и поплёлся через лаз в стене. Видимо, в другую часть дома – одну из тех пристроек, что я видел. Похоже, мне надо идти за ним – это было ясно без слов. Но вот же странный тип: то он в каждой бочке затычка, то от него слова лишнего не услышишь. Шаман, короче говоря. Высокая загадочная натура, блин!

Я потопал следом за Учителем в лаз, и оказался в небольшом, низком и узеньком коридорчике. Как только оказался в нём, стало как-то душно и угнетающе. Хотя старикан, похоже, чувствовал себя здесь просто отлично. М-да, привыкать и привыкать мне ещё ко всем этим магическим штучкам…

– Не отставай! – Буркнул на меня старик, и я заторопился.

Выйдя из коридора, мы оказались в помещении, своим интерьером почти точь-в-точь плагиатившее предыдущее. За несколькими исключениями: оно было немного поменьше, абсолютно пустынным, а на потолке зияла идеально круглая дыра, хотя никакой печки, камина, или просто костра, от которых шёл бы дым, видно не было.

Свет из дыры падал ярким цилиндром на пол. Я пробежал взглядом сверху-вниз, и увидел стоявшую на полу клетку, своими размерами вряд ли доходящую мне даже до подбородка. В клетке ворочалось и рычало мерзкого вида существо. Оно напоминало помесь крокодила и пираньи: выпуклые глаза по бокам башки ёрзали взглядом по помещению, рот, словно постоянно улыбающийся, периодически раскрывался, показывая свои длинные острые клычки, пластинки, расположенные по всему телу, то поднимались, то опускались вновь, как будто существо, словно кот, «вздыбливало» «шерсть», а толстый короткий хвост нервно бил по земле. Монстр рычал, кидался на прутья клетки, просовывал свои короткие лапы между прутьями, но те, попадая под солнечные лучи, начинали дымиться, и тогда существо, визжа, пряталось под тенью клетки, но лишь для того, чтобы снова начать рычать и пытаться выбраться.

Ого, уродец, да по тебе кунсткамера плачет.

Я повернулся к Учителю, стараясь всем своим видом показать, что не совсем догоняю, что тут происходит. Старикан улыбнулся и проковылял к тут же зашипевшему на него монстру.

– У нас если кто-нибудь хочет оскорбить уважаемого гоблина, – заговорил Учитель, обернувшись ко мне. – То называет его «рагхакк». Это существо перед тобой – именно этот самый рагхакк и есть. Его имя пошло от способа, который он использует при убийстве. Рагхакк – ночная тварь. Он находит жертву, пока та спит, и выплёвывает на него кислоту, что скапливается во рту за день. При этом раздаётся такой звук: «рагхакк». Смерть приходит в ужасных муках, в течение нескольких минут. И когда жертва умирает, эта тварь зовёт своих сородичей на пир. Они довольно трусливые и подлые, но, когда дело доходит до их жизней… они дерутся на смерть.

Он сунул руку под шкуры, что свисали на нём почти до пола, и вытащил короткий кривой кинжал. Перекинул его так, чтобы схватиться пальцами за плоскую часть лезвия, и бросил его мне. От неожиданности я чуть было не порезался об острую сталь, но изловчился, и поймал оружие за рукоять.

Старик указал длинным костлявым пальцем на клетку и коротко бросил:

– Убей его.

Я посмотрел сначала на оружие, а затем на клетку, на тварь, что выжидающе разглядывала меня, как будто думая про себя: убьёт-не убьёт? Мой сознание принадлежало мне лишь частично, другую же его часть занимало сознание гоблина, которое полностью притупляло неприязнь к убийству, что я ощущал в себе до этого. Я понимал, что могу легко перерезать рагхакку горло, при этом не чувствуя угрызений совести, но…

– Он мне ничего не сделал, – я воткнул нож в землю, уставившись на Учителя и совсем не скрывая на лице то, что обо всём этом думаю. Порой взгляд, или даже просто выражение лица может сказать больше, чем слова.

Старик глубоко вздохнул:

– Да, мне говорили, что ты не убийца.

– Это как посмотреть, – возразил я старику. – Все мы в большей или меньшей степени убийцы. Сколько раз я наступал на муравьёв во время прогулок, забирая их жизни, сколько убил надоедавших своим жужжанием мух… А скольких комаров я прихлопнул – и не сосчитать! Так что я – убийца, просто придаю этому слову другое значение, и смотрю на него под другим углом.

Учитель глядел на меня расширившимися глазами, которые, казалось, вот-вот норовили выпасть из орбит. Тишину в помещении нарушало лишь периодическое шипение заточённой твари. Но вот во взгляде старика заиграли странные огоньки, а на лицо наползла улыбка:

– Интересная теория! Надо будет обдумать её на досуге… – он хрипло засмеялся. – А вот Лар-ин-Лин с Кил-ин-Хаком не рассуждали, как ты. Лин предложил мне убить рагхакка сам, как только вошёл сюда, и без колебаний перерезал ему глотку. А Хак сделал то же сразу, как только я дал ему нож. Ты – первый мой ученик, что сомневается в моём приказе. – Улыбка сползла с его лица, а брови сошлись на переносице. – Я уважаю твоё решение, но с такими мыслями ты долго не проживёшь, и уж тем более не станешь настоящим шаманом. Даже наши знахарки, обращаясь к духам, режут скот, а порой даже приносят в жертву гоблинов из других кланов. И сейчас тот, кто хочет стать боевым шаманом, причём высшего ранга, отказывается убить?! Я разочарован.

Гоблин посмотрел на клетку с задумчивым видом, а затем медленно отошёл от столба света, скрываясь в полумраке дома. Через несколько шагов его стало совсем не видно, и из мрака послышался его гогочущий голос:

– Говоришь, не можешь убить его, потому что он ничего тебе не сделал? Что ж, тогда вот тебе повод действовать…

Я ещё не успел понять к чему он клонит, а в ушах уже завыл ветер, и в следующую секунду сильнейшие потоки воздуха закружились вокруг клетки и, словно клинки, разрезали её прутья пополам. Клетка обвалилась, подняв клубы пыли, а ветруган успокоился, словно его и не было. А затем я услышал шипение…

Ну, дед, я тебе это ещё припомню!

Нож был схвачен как раз в тот момент, когда из клубов пыли выпрыгнул, шипя от попавшего на тело света, рагхакк. Опалённая и дымящаяся тварь, оказавшись за пределами своей солнечной ловушки, тут же сориентировалась, бросившись ко мне в длинном прыжке. Я махнул оружием наугад. Оно полоснуло воздух, и задела рагхакка по брюху – в том месте, где пластины располагались друг от друг немного в отдалении. Брызнула чёрная кровь, попавшая мне на лицо, заставив зажмуриться. Я отшатнулся, услышав, как монстр падает на пол, а затем ползёт ко мне: всё-таки в больших ушах есть свои плюсы – слышишь каждый шорох.

Пытаясь вытереть рукавом кровь с глаз, я одновременно ударил ножом сверху вниз, но на этот раз не попал – судя по звукам, тварь юркнула в сторону, угрожающе шипя, и, воспользовавшись ситуацией, снова совершила прыжок.

Кровь теперь не застилала обзор, но было поздно – ни уйти в сторону, ни защититься ножом. Так что я сделал первое, что пришло мне в голову: выставил перед собой согнутую в локте руку, а затем стиснул зубы от ударившей в голову боли. Чёртов рагхакк вогнал свои острые зубки прямо мне в руку! Как же больно, мать его так! Но сквозь затуманивший разум боль пробилась неописуемая злоба: никто не смеет меня кусать! Никто не смеет делать мне больно!

Зажатый в правой руке кинжал вонзился в открытую рану на брюхе монстра, что так неразумно повис на мне, полностью открыв свои слабые места. Тупая тварь, пускай и быстрая… Рагхакк заёрзал, видимо, не понимая, что делать: его крохотный мозг не успевал переваривать информацию. А я успел вытащить и вонзить нож ещё несколько раз. Хватка монстра ослабла, и он, разжав челюсти, рухнул на спину с торчащей из живота рукоятью кинжала, дёргая своими лапками в бесполезных попытках подняться, словно перевёрнутый на спину жук. Его шипение стало постепенно затухать, пока не прекратилось вовсе, и в помещении воцарилась тишина. Убил. Убил, и ничего не чувствую… хотя, нет, чувствую, очень даже чувствую – рана на руке, словно огонь, обжигала, заставляя постоянно кривиться и сдерживать шипение, подобное тому, что издавал рагхакк. Хотя вообще ничего особенного: рана не глубокая, до свадьбы заживёт… ай, тугодум! Какой заживёт?! Ты куда мозги потерял?! А что насчёт той смертоносной слизи, о которой говорил старикан?!

В приступе паники начал разглядывать несколько круглых ранок у запястья, ожидая увидеть хоть какие-то намёки на яд, а также одновременно прислушиваясь к себе: вроде как никакой внутренней боли не ощущается, тело не сводит судорогой, не брыкаюсь тут с пеной изо рта…

– Не переживай, весь свой яд он уже использовал сегодня, – появился из темноты Учитель. – Так что здесь можно обойтись обычным бытовым зельем. Раны заживут – не заметишь.

Стиснув зубы, но уже не от боли, а от закипающей внутри злобы, что в купе с адреналином от короткого боя переросла в ярость, я вытащил из бездыханного тела животного кинжал, и выставил перед собой, направив остриём в сторону Учителя:

– Зачем?! Хотите меня убить?! Сначала тот страж, теперь это! Тогда я первый лишу вас жизни! – И сам не ожидал от себя такой свирепости. Теперь, после первого своего убийства, я ощущаю, что смогу сделать это ещё. И не раз. И не только с рагхакком.

Старик вздохнул, скрестив руки на груди. Похоже, его вообще не волновало наличие у меня оружия.

– На то есть несколько причин, – сказав это, он махнул ладонью в сторону, словно отгонял надоедливую муху, и по руке больно ударило хлёсткой воздушной волной, отчего я, ойкнув, выронил кинжал. Вот же шаман хитросделанный! – Ты должен был почувствовать вкус смерти. Без него ты не станешь воистину боевым шаманом. Лишь ощутив на руках кровь, ты сможешь взывать к могущественным сущностям, и они откликнутся. Духи требуют крови и силы, уважают кровь и силу, и так будет всегда. Но это не самое главное… – Учитель вновь сделал суровое лицо, и, казалось, даже тьма вокруг него в этот момент стала гуще. – Ты должен научиться дисциплине. Выполнять то, что я говорю, делать то, что я говорю. Почему нет шаманов-самоучек? Только Великие шаманы и их ученики? Потому что лишь опыт, переданный от старшего поколения к младшему перерастёт в великую силу. Только так можно стать шаманом.

Адреналин постепенно затухал, а вместе с ним возвращался и голос разума. Злости больше не было – лишь мысли. И правда – чего я злился? Хотел стать боевым шаманом? Хотел. Понимал, что придётся подстраиваться под местные нравы и обычаи? Понимал. Так чего теперь жалеть? Нужно убить – значит, убью, мне уже на опытном примере доказали, что для меня это не проблема. Мне показалось, или я даже испытал… удовлетворение от убийства? Наверное, то же чувство испытывает художник, закончивший картину и разглядывающий своё творение. Это что, отголоски Гул-аль-Дука, или моя, личностная сущность, которую я скрывал глубоко в себе? Вряд ли теперь удастся это узнать.

Поднявшись, я отряхнулся и, подняв с пола кинжал, протянул его старику. Тот удовлетворённо кивнул и, приняв его, вытер лезвие об одежду, водрузив в ножны на поясе:

– Ты поймёшь это. Со временем. Изучение духовных сущностей начнём завтра. А пока… – он покопался у себя под одеждой и достал небольшой свиток, обёрнутый грубой верёвкой. – Отнесёшь это кое-кому. Младший дух проводит тебя.

Взяв в руки свиток, я не скрывал своего удивления. Куда нести? Какой ещё младший дух? Что опять задумал этот гобливнюк?

Словно прочитав мои мысли, старый гоблин хлопнул в ладоши, и воздух передо мной начал как будто вибрировать. Я автоматически отшатнулся: теперь стал настороженней относиться ко всему, что творит шаман воздуха. Потому что пока это принесло мне только неожиданные и не самые приятные сюрпризы.

Через считанные секунды передо мной появилась мини-копия того стражника, что я встретил у дома. На вид малыш казался абсолютно безобидным, но, успев узнать любовь старикана ко всяким фокусам, думаю, он не так прост, как кажется, этот маленький комочек воздуха.

Учитель присел на колени, и что-то нашептал мини-стражу. Тот обернулся ко мне, и в его сияющих тем же голубым огоньком, что и у старшего собрата, глазах, промелькнула… радость? Или нет… так смотрят обычно люди, собирающиеся устроить конкретную подляну. И что-то подсказывало мне, что я абсолютно прав.

Интуиция не подвела.

Малыш начал вращаться, увеличиваясь в размерах и теряясь в образующемся вокруг него вихре. Я не успел ничего понять, а вихрь уже подхватил меня, подняв над землёй, и, задержавшись на мгновение, как будто о чём-то задумавшись, рванул к дыре в потолке, завывая так громко, что даже заглушил мой вопль ужаса.

Но даже сквозь эту какафонию звуков я умудрился услышать довольный голос Учителя:

– Передавай привет Их-руг-Ахту!

ГЛАВА 3 Болота, или как приручить ящера для чайников

В голове мат перемешивался с проклятиями в сторону старого шамана. Вихрь поднял меня чуть ли не на высоту птичьего полёта, а ведь боязнь высоты у меня с детства! И зажмурить глаза не получается: только закрою их, как сразу высота в голове становится неописуемой, и всё лишь усугубляется. Эк у них какие навигаторы стрёмные! А поначалу тот мини-вихрь казался таким милым и безобидным! Чтоб тебя… вас, то есть, Учитель! Чтоб вас! Стану шаманом – обязательно отвечу вам подставой за подставу! Кровную месть ещё никто не отменял!

Но вот, наконец, по ощущениям, я начал снижаться. Посмотрел вниз: земля стала приближаться, дома и гоблины увеличиваться в размерах. Голова закружилась. Ну не моё эти полёты, не стать мне шаманом воздуха – это точно!

Как только до земли оставались считанные сантиметры, вихрь вдруг неожиданно исчез, отправив меня в свободное падение. Прокатившись по земле несколько метров, кувыркнулся, и сел на пятую точку, стараясь прийти в себя и сфокусировать зрение. Тело после такого полёта будет ещё день болеть, как минимум.

Огляделся: и куда меня занесло? Кажется, в одно из смутно знакомых ответвлений от основной дороги. Что-то гоблинская память поднимала из недр своего хранилища: вон там, слева, немного покошенные сарайчики, справа от них – большая круглая площадка с воткнутыми на определённом расстоянии в землю кольями. Подальше от площадки – огороженная забором территория, из которой доносились странно-клокочущие звуки. Ага, вспомнил! Местная конюшня, или как-то так.

Через силу поднявшись – всё тело загудело – я с удивлением воззрился на правую руку, что мёртвой хваткой держала свиток. Смотри-ка – не выпустил, видимо, от страха. Пальцы не разжимались, и слушаться меня не хотели, так что пришлось их силой отлеплять от свитка, перехватывая его в левую руку. М-да, такими темпами из меня сделают какое-то заикающееся, вздрагивающее при каждом шорохе и не владеющее телом существо. Чёрт подери, пора бы перестать бояться и удивляться: просто надо быть готовым ко всему. Вон, гоблины, что сидели у сарая, даже не обратили внимание на моё экстравагантное приземление, да продолжили друг с другом разговаривать: похоже, для них такой способ доставки собратьев абсолютно обыден. Надо брать пример, а то, видишь ли, нового мира в целом не пугаюсь, а от отдельных его составляющих сразу в истерику? Всё, вдох-выдох, и вперёд. Что там говорил Учитель? Их-руг-Ахт? Боже, о чём думала мать этого гоблина, давая ему имя?

Протопав к двум о чём-то увлечённо разговаривающим зеленокожим, я поинтересовался где могу найти уважаемого Их-руг-Ахта, на что те хмыкнули, сказав, что найти-то я могу, вот только уважаемым его просьба не называть. Ого, что же это за гоблин такой, если его даже собратья не величают? Кого мне подсунул хитрый дед? И зачем? Всё больше и больше хотелось развернуть свиток и обличить Учителя в, чувствую, приближающихся проблемах для моей скромной персоны. Но он был запечатан, и что-то мне подсказывает, что, распечатай я его и отдай после Их-руг-Ахту в таком виде, то, каким бы неуважаемым он ни был, это звание точно повесится на меня, а терять авторитет в первые же дни – не комильфо. Так что я просто направился туда, куда указали мне гоблины.

Круглая площадка, окружённая сараями, представляла из себя мешанину из грязи и… грязи, ни на какой настил, и уж тем более асфальта-заменитель не было даже намёка, и потому до указанного места я добрался с замызганными штанами и настолько испачканными ногами, что казалось, будто это такая местная обувь, а не толстый слой грязи. И почему в шаманском гардеробе не предусмотрено хотя бы тапочек? Ох, и дня не провёл в новой для меня жизни, а уже скучаю по кроссовкам…

Из постройки, в которой предположительно и находился искомый мною гоблин, доносились какие-то шипяще-рычащие звуки. Местные коняхи? Ну-ка, ну-ка…

Зайдя внутрь, я первым делом зажмурился от ударившего в нос запаха. Либо это место было отхожим местом, либо гоблины вообще не следят за чистотой. Хотя, судя по тому, что я успел выяснить об этом народе, скорее, и то и другое. Поэтому продолжил я движение с зажатым носом и дыша только через рот. Но обо всех запахах я забыл сразу, как только юркнул из прихожей в дыру в стене, что, по сути, заменяла дверь, и оказался в главном помещении «конюшни».

На меня тут же уставилась прорва светящихся в полутьме глаз. Не гоблинских, и даже не конных. Эти существа являли собой нечто вроде больших, я бы даже сказал, гигантских ящериц, что возлежали на соломе и вяло, с каким-то безразличием, жевали. Надеюсь, что не конюха. Или как называть того, кто за ними ухаживает? Ящеронюх? М-да, звучит, будто он – любитель понюхать ящериц…

Этих ящериц здесь было не меньше десятка. Они были отделены друг от друга высокими деревянными стенками, но ничего по типу загона я и не заметил: ничто не мешало рептилиям просто выйти из своих «убежищ», да сожрать нерадивого гоблина, который забрёл сюда, даже не выяснив, на что может наткнуться. Но пока все они, как один, лежали, не шевелясь: лишь их челюсти усердно работали над пищей. Несмотря на это я даже сдвинуться с места не мог: ноги не слушались, страх, что они ринутся на меня, как только я двинусь, поедал изнутри. И где же ходить этот, чтоб его, ящеронюх, когда он так нужен?!

Не успел я подумать об этом, как из-за одной из стен вышел гоблин. С первого беглого взгляда, даже не пользуясь памятью Гул-аль-Дука, я понял: он – тот, кто мне нужен.

Одет зеленокожий был в кожаную жилетку, оголявшую живот и грудь, широкий пояс держал свободные штаны, больше напоминавшие бриджи, на самом поясе висел какой-то увесистый мешок, большой охотничий нож и палка, довольно аккуратно выструганная, обёрнутая какими-то тряпками и явно предназначавшаяся для дел, ведомых только самому её обладателю. Как и у меня, его стопы не были обременены обувью, но держал он их явно в чистоте: даже края штанов запачканы не были, что говорило либо о его возможностях порхать над землёй, либо о том, что он тут чуть ли не живёт, никуда не выходя. Волосы же на голове, что были чёрные, как смоль, наоборот, грязные, свисающие до плеч. Уши почему-то ободраны по краям, да и вообще в целом похожи на тряпки, измусоленные очень злой собакой. Но лицо – спокойное и даже приветливое, как у матери после работы: вроде как устала, хочет спать, но всё равно улыбнётся.

Увидав меня, Их-руг-Ахт – а это, без сомнений, был именно он – изумлённо вздёрнул брови, разведя руки в стороны, словно намеревался обнять на расстоянии:

– Ба! Гул-аль-Дук! Давненько ты не заглядывал…

Гул-аль-Дук? Ну да, ну да, надо бы уже привыкнуть.

Заметив моё замешательство, гоблин усмехнулся и сам пошёл в мою сторону, по пути абсолютно бесстрашно отвесив шлепки по носам разинувшим рты и явно просящим добавки ящерицам. Это зрелище вернуло мне контроль над телом и головой, и как только Их-руг-Ахт, улыбаясь во все хрен знает сколько зубов, оказался рядом, молча протянул ему свиток. Тот также без разговоров принял его и, на секунду застыв на рассматривании печати и кивнув каким-то своим мыслям, развернул его, начав бежать глазами по строчкам.

И чем ниже он опускался взглядом, тем угрюмее и сосредоточеннее он остановился, пока наконец улыбка совсем не исчезла с его лица. Затем он бросил на меня мимолётный изучающий взгляд, снова посмотрел на пергамент, нахмурился, затем свернул его и протянул ближайшей ящерице. Та с удовольствием сожрала угощение.

– Пойдём, – коротко бросил он мне, резко развернувшись и пошагав в другую часть здания.

И что было в том письме?

Мне оставалось лишь пожать плечами и, косясь на явно всеядных монстров, во взгляде которых читалось желание попробовать экзотическое блюдо ля-гоблин, последовать за Их-руг-Ахтом.

Зеленокожий остановился у дальней стенки, рядом с которой лежала, положив башку на толстые лапищи и двигая челюстями, пожирая собственную кровать-солому, большая даже по отношению к собственным собратьям, серая ящерица. Гоблин похлопал её по лбу, и та медленно, нехотя перевела на него взгляд.

– Давай, Лежебока, хватит жрать. Сегодня пойдём гулять! – Говоря это, Их-руг-Ахт подошёл к стенке, на которой висело на прибитом гвозде седло со множеством кожаных жгутов и перевязей.

Лежебока – чёрт, в самую точку кличка! – зевнул, всем своим видом показывая, что чхать он хотел на прогулку и вообще всякие супостаты обедать мешают, но всё-таки поднялся, отчего, как мне показалось, даже завибрировал пол. Взвалив тяжёлую ношу на спину пофигистичного животного, Их-руг-Ахт закрепил на нём ремни, прочно зафиксировав седло и, ухватив уздцы, подошёл к морде Лежебоки, показательно вздёрнув бровь. Мне показалось, или ящерица поджала губы? Зеленокожий ухватил её за загривок и, повертев перед носом уздцами, нахмурился, посмотрев прямо в глаза. Этот немой диалог закончился полной победой гоблина: животное всё-таки раскрыло пасть, и Их-руг-Ахт сунул ей в рот железные набалдашники на конце ремешка, перекинув уздцы ящерице через голову, так что те шлёпнулись прямо на седле.

– Больно уж своевольный, – прокомментировал зеленокожий. – Но сильный и выносливый.

Похлопав ящерку по твёрдому, как гранит, боку, гоблин внешне легко, ухватившись за выступ в седле, запрыгнул на неё, и протянул мне руку. Колебался я не долго. Всё-таки интерес посидеть на этакой исполинской рептилии перевесил страх перед ней, и, схватившись за крепкую руку гоблина и отбившись ногами от бока монстра, я оказался в седле, за спиной Их-руг-Ахта. Чуть перегнувшись через его край, посмотрел на землю, а, точнее, на расстояние от оной до меня. И постарался выключить вновь заработавший страх высоты. Лежебока действительно был большой…

* * *

Я молча смотрел на медленно ползущие вверх ворота и невольно задавался вопросом: а что, собственно, вообще происходит?

Видимо, в письме Учителя помимо прогулки на ящерке для частичного ознакомления было также учтён и выход за частокол, в открытое болото. Мысли, принадлежавшие Гул-аль-Дуку, вопили: за стеной – зло! за стеной – фу! за стену – ни ногой!

Но вот, на моих глазах седой гоблин, кряхтя и проклиная всё на свете, перекинув через плечо канат, что крепился к воротам, вспарывая ногами землю, целенаправленно шёл к вбитой в землю балке, оттягивая ворота вверх и открывая нам вид на безмолвную и устрашающую даже при дневном свете болотную рощу. Вспомнив подставу от Учителя в виде воздушного стража и рагхакка, я решил, что не при каких условиях никуда не полезу, пока не выясню, в чём подвох. А подвох есть – без него у старого шамана, похоже, не бывает.

Наплевав на страх перед высотой, я спрыгнул на землю и, отряхнувшись, обернулся к удивлённому моим поведением Их-руг-Ахту и скрестил руки на груди.