Текст книги "Я... (СИ)"

Автор книги: Григорий Тисецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Пока я сам не заложил жертвенный алтарь,

Я буду поэтом.

Пока ещё не все живут речами критиков,

Пока я сам не склонил перед ними голову,

Поджав хвост,

Я буду поэтом.

Пока ещё не учат,

Что буква – это только для письма,

Пока ещё значение слова не затвердело

В отлитых формах,

Я буду поэтом.

Пока я ещё открываю рот от удивления,

А душу космосу,

Пока ещё мои глаза видят

И бьётся сердце,

Я буду поэтом.

Пока ещё бабочки садятся на мои руки,

Пока мне ещё щекотно от этого,

Пока ещё кувшинки раскрываются

На моём вдохе,

Пока я ещё чувствую близость

Неопределённости,

Я буду поэтом.

Чесночник

В часы попыток узреть душу,

Узнать, откуда берутся мысли,

За дверью, облепленной шелухой чесночной,

Я поддаюсь торжеству воспоминаний.

Где-то за брюхастыми годами,

Вынашивающими веру

И будущее в своей целостности,

Колышется моё мгновение.

Перинкой давно ушедшей реальности

Оно щекочет подмышки,

Заставляя смеяться даже слезу.

Смех этот горький, истерический,

Подобный тому, что струится видением истины.

Проходя через врата гая,

Наполняя одноглазый месяц тайной,

А причастность воды к бытию

Немотой в отражении черт знакомых глаз,

Он мои считает следы,

Угадывая на глаз размер ботинок.

Мелкие следы, следы больше тех…

Я ли носил такие ботинки?

Я ли переобувал их по торжественным вечерам,

Не задумываясь о том, зачем и куда иду?

И куда я пришёл в итоге?..

Этот смех, покрывающий шелуху чесночную,

Этот смех, заносящий размеры в каталоги,

Этот смех, рвущий беспамятство бытия,

Чертит графики Вселенной.

Множество рисунков, вопросов, загадок,

Множество точек.

В куртке, иссеченной летним градом,

В больших чужих ботинках

С подпаленными подошвами

Я белокрылкой влетаю в мастерскую чертёжника.

В минуту столкновения судеб, как астероидов,

В секунду появления игл,

Прорывающих восковые рты,

Я отыскиваю график своей жизни…

Множество непонятных линий, вопросов, загадок,

Множество точек, среди которых жирная точка отсчёта

И безумное желание понять её значение…

КАРТА

За столом сидит молодой человек, но волосы его седы, а лицо как будто иссохло. В его руках колода карт, которую он быстро перетасовывает, так быстро, что карты выпадают из колоды. При этом бледные руки нервно поддёргиваются. Каждый раз, когда такое происходит, губы создают вымученную улыбку, на несколько секунд прилипающую к лицу.

Человек собирает выпавшие карты в колоду и снова перетасовывает её, в этот раз без неудач.

Затем протягивает колоду девушке, сидящей против него, чтобы та вытянула карту. Девушка в замешательстве, но, в конце концов, отказывается сделать это.

Поседевший парень явно расстроен. Девушка, видя такой поворот действия, поднимается и выходит за дверь.

Вскоре она возвращается, но не одна: держит за руку удивленного человека, который в свою очередь не сопротивляется.

Девушка подводит его к стулу. Человек садится.

Парень с колодой протягивает её гостю. Гость раздумывает: брать ли карту.

Вопросительно взглядывает на девушку. Девушка не делает ни жеста.

Взгляд гостя переводится на хозяина, тот вновь вымучивает страдальческую улыбку. Гость решается: вытягивает карту. Хочет показать её, но хозяин запрещающе машет головой, не смотря на картинку, выхватывает карту из руки гостя, засовывает в колоду. Начинает перемешивать карты.

Раскладывает карты на столе. Что-то считает про себя, а потом указывает пальцем на карту с изображением смерти в виде скелета с косой. Гость аплодирует. Но картёжник испуган. Он вновь собирает карты, перемешивает колоду. Сверху на край угла стола опускается стакан с водой. Хозяин внимательно наблюдает. Но стакан не удерживается на краю и падает со стола на пол и разбивается.

Вновь гость вытягивает карту из колоды. На этот раз он тайком взглядывает на неё. Та же карта. Моргает. Отдаёт её хозяину.

На столе разложены карты. На лице хозяина «красуется» маска серого цвета. Он указывает пальцем на карту.

Гость кивает головой. В этот момент сверху опускается стакан с водой. Гость берёт его и подносит ко рту.

Из всех прорезов маски вытекают маленькие струйки воды мутного цвета. Девушка платком пытается остановить течение воды, но ничего не выходит…

Посидевший парень, уже без маски, опускает карты в стакан с водой. Из стакана выливается жидкость…

ТЕНЬ

I

Во дворе, прижавшись к жёлтой стене старого дома, стоит невысокой мужчина. К нему подходит другой, так, как подходят к знакомым, которых давно считали пропавшими без вести.

Михаил (подходя к стене). Мир так тесен!

Александр (поворачиваясь к Михаилу). Мир тесен только для тех, кто ставит себя выше его.

Михаил. Я так рад видеть тебя! Сколько лет, сколько зим…

Александр. Ты рад, а может я не рад. Может…

Михаил (делая вид, что не слышал). Я очень удивлен… Я очень рад! Очень…

Александр (со злостью в голосе). Я очень не рад! Очень…

Михаил…Я думал, что мы больше не увидимся…. И вот встречаю тебя в таком месте, в каком никогда бы ни подумал встретить друга: в этом унылом и дерьмовом дворике? Неужели ты и вправду не рад нашей неожиданной встрече?

Александр. Ты мне не друг… Всего лишь грязное пятно в моей памяти… Которое возможно я когда-нибудь смою…

Михаил (вскрикивает). Не рад!?

Александр (ещё громче). Не рад!!! Лучше бы я тебя и вовсе не видал. Никогда… А дворик не дерьмовый! Он является пристанищем для заблудившихся… Сомневающихся… Да, многие мочатся на стены его домов и испражняются в подъездах… Но он не дерьмовый!.. Ты бы смог, несмотря на всё это простить и принять? Нет!

Михаил. Но почему?..

Александр. Не знаю… Потому, что пока люди блуждают в поисках выхода, они мечтают о том месте, где их ждет успокоение, где мысли о проблемах прекратят появляться так часто. А в нём ты свободен от этих мыслей…

Михаил. Но почему ты так говоришь со мной? Я же твой друг… Я… Помнишь как мы воровали спирт из лаборантской? Меня тогда ещё поймали… А не сказал про тебя… Меня отчислили, а тебя нет! Помнишь?.. Я…

Александр (перекрикивая Михаила). И что? Я должен встать на колени и просить прощения, и благодарить тебя? (толкает Михаила. Михаил падает). Нет! Не буду! (быстро уходит).

Михаил (медленно вставая с земли). Но почему?.. Сволочь… (смотрит на свои грязные штаны. Начинает их оттряхать. После достает коробку сигарет, из неё одну сигарету. Всё остальное содержимое коробки вытряхивает на землю. Суёт сигарету в рот непрекуренной. 3 – 4 секунды жуёт её, а потом выплёвывает. Снимает штаны и начинает мочиться на своё отражение на стене). Сволочь…

II

Александр сидит перед стеной, на которой виднеется его тень. Стена почти «голая», кроме надписи «Много вопросов…».

Александр (подносит руки к лицу, закрывая его). Разве не идиотизм, получается?.. (убирает руки от лица). Как в цирке! Нет! На спектакль больше похоже. Да, на спектакль, но не на жизнь… Мы играем… Нами играют… Чёрт! Зачем мне нужны эти рассуждения? (стукает кулаком по стене). Зачем? (обращается к тени). Может, ты знаешь зачем? Иногда мне кажется… Не кажется, так и есть!.. Я знаю, зачем придумываю всё это… Затем, чтобы показать другим, что они не умеют этого. Но у моих теорий только один слушатель – я сам…

III

Ночь. В комнате давно потушили свет.

Александр (говоря шёпотом). Днём у меня была тень. Она была моим слушателем… другом… Теперь, когда властвует ночь, она перемешалась с множеством чужих и давно забытых своих теней. Теперь с нею трудно говорить… У меня был друг. Хотя я не рискнул бы его назвать другом – у меня вообще не водилось друзей… Но я его прогнал. И когда с ним случилось несчастье я даже не говорил… Я с ним вообще больше не говорил… Не знаю, что изменяло его в жизни, за что он боролся, но он стал фразой в моей голове… Ничем больше…

IV

Утро. Александр сидит у той же стены.

Александр. Глупо разговаривать с тенью…

V

Небольшой бар. За одним из столиков сидит Михаил в возрасте 56 лет. К нему подходит официантка.

Официантка (недоброжелательно смотря на Михаила). Ты уже достаточно нажрался, старый козёл…

Михаил (хватает официантку за талию, та в свою очередь вырывается). Ты совсем спился, дед… Я это слышу каждый день. И что с этого? Я уже помер от водки? Нет! Ты померла? Нет!.. Знаешь, у меня был друг…

Официантка. У тебя друг?! Никогда не поверю… Собутыльники даже у тебя случайные.

Михаил. Может ты и права… Плесни ещё.

Официантка (уходя). Помрёшь скоро!

Михаил (разглядывает свою тень). Помру… Помер, правда, уже…

Человек, сидящий за соседним столиком (поднимая стакан). За то, чтобы помирать не от водки!

Михаил (проводя рукой по стене, желая осязать тень). Совсем не похож на себя.

_КОНЕЦ

Немой поэт

Всё, изложенное в этом произведении, не является исторически подлинным, и носит лишь литературный характер. Но это не значит, что пьеса не должна восприниматься всерьёз. Наоборот, вопросы, поднимаемые в ней, требуют глубокого и серьёзного осмысления…

Многие, наверняка, спросят, почему пьеса, рассказывающая о знаменитом белорусском поэте, написана на русском языке. Ответ на этот вопрос можно найти в тексте, а здесь хочется сказать только одно: собой необходимо быть везде и во всём, даже в языке. Напиши я её по-белорусски, и она потеряла бы свою, и до того хрупкую, связь с автором. Да и разве можно писать на языке, которым не владеешь в совершенстве? Это говорило бы о неуважительном отношении к читателю и литературе…

И ещё, Купалу так и не поняли…

Однажды я был знаменитым.

Но тело моё поджарили на костре неверия,

А душу разгрызли, будто бы грецкий орех,

Желая докопаться до тайны.

Безумная боль вскрыла орех,

И студенты сбежались глядеть на профессорские руки,

Сканирующие отпечатками летопись моей жизни.

Замуровав в пыль всё, что можно было,

Склеив свои губы моей наивностью,

Они сожгли всё остальное…

Всё остальное – не нужное им.

А мне?

О, крах! О, начало начал! А мне?

Изрезанная память – метка пустоты?..

И пока ещё эти бурые язычки пламени

Добрались лишь до моего самолюбия,

Я задаюсь вопросом: нужно ли быть знаменитым только для того,

Чтобы растерять себя?

Чтобы прочесть собственный некролог?

Я был знаменитым, читаемым…, популярным,

И никогда – понятым…

Надеюсь, меня поймут…

Т. Г

Действующие лица:

Янка Купала, великий поэт

Молодая женщина (она же нагая и седая женщина), муза Купалы

Грузин, чекист

Нищий

Полковник КГБ

Первый писатель

Второй писатель

Третий писателей

Задумчивый писатель

Знаменитый белорусский писатель

Оглядывающийся писатель

Жена второго писателя

Разные литераторы

Акт 1

Большая и мрачная комната, освещаемая бледным холодным светом. Серые обои, чёрный пол, кровать в центре, и полное отсутствие какой-либо другой мебели – всё это создаёт ощущение причастности к чему-то непонятному, ужасно далёкому, мистическому… На кровати, связанный прочными верёвками, лежит Купала. Волосы его седы, глаза покрыты мутноватой плёнкой смирения; он неподвижен. Из-за кулис тяжёлой нерешительной походкой выходит молодая женщина. Подойдя к кровати, она резким движением сбрасывает с себя халат, и, теперь, нагая, нагибается к полу, дабы поднять обрубок верёвки. С обрубком в руке отходит на один шаг назад, замахивается им на лежащего поэта. Конец верёвки ударяется о железную спинку кровати. Янка закрывает глаза.

Нагая женщина (яростно). Чего ты хочешь? (небольшая пауза) Чего добиваешься?

Купала молчит, словно его немота – это врождённое… Опять удар – и от свиста закладывает уши. На этот раз, удар приходится прямо по лицу, застывшему в выражении смирения. Поэт морщится от боли.

Нагая женщина (с ещё большей злобой в голосе). Это за девятьсот пятый, жалкий ты человек! (обрубок выпадает из руки. Женщина закрывает лицо руками)… За семнадцатый! За тридцать девятый! За девяносто первый! За безвременье, – за твоё безвременье! (пауза. Припадает к связанным Купаловским ногам. Плачет. Сквозь плач)… Да хотя бы, за твоё имя… (жалостливо смотрит на окровавленное лицо; вглядывается в глаза, пытаясь уловить ту титаническую мысль, что заставила народ содрогнуться).

Женщина поднимает с пола мятый халат. Вытирает краем халата окровавленную щёку писателя. Она делает это с такой нежностью, что свет будто бы перестает быть столь холодным.

Нагая женщина (нежно). Ну ничего…

Акт 2

Шумная улица с множеством прохожих, идущих куда-то по вымощенным плиткой дорогам, с цыганами и бомжами, просящими милостыню, с музыкантами, перебирающими плохо натянутые струны. У края пешеходной дороги лежит по-прежнему связанный Купала. Рядом стоят два усердно спорящих человека: толстая старуха, постоянно жестикулирующая, и грузин лет тридцати, одетый в кожанку. Видно, что спорящие говорят на повышенных тонах (уж очень широко открываются рты), но разговор их, к сожалению, не слышен, – мешает уличный шум (преимущественно никудышная, музыка, доносящаяся с дальних точек улицы). Из-за кулис выбегают цыганята, суетливые, весёлые и злые. Они не намерены останавливаться – путь должен продолжаться. Но куда? Обратно за кулисы? Подпрыгивая, цыганята бегут к другой стороне сцены. Но вдруг, ошарашенные, прекращают бег, – перед их глазами предстаёт необычайная картина – связанный, валяющийся ненужной вещью, человек. Но разве можно упустить такую возможность?.. Не долго думая, они осторожно подкрадываются к беспомощному Янке, и пускают в дело излюбленное оружие – ноги. Пинают его и пинают, пинают и пинают… Купала молчит. По его лицу видно, как ему больно, в первую очередь, душе, но он, смиренный, терпит всё… На протяжении свершения всего этого варварства старуха с грузином, будто бы по обыкновению, спорят, не замечая происходящего, а когда замечают, в ярости бросаются к поэту, широко раскрывая рты и распугивая мальчишек. И мальчишки разлетаются в разные стороны как мухи, потревоженные появлением человека. Купала стискивает зубы. Наши старые знакомые вплотную подходят к связанному Купале. Чекист-грузин достаёт из кармана брюк новенькие денежные купюры, отдаёт их старухе. Старуха внимательно пересчитывает деньги, и, убедившись в честности сделки, показывает рукой на связанного (словно: «Ну вот, получите товар!»). Грузин брезгливо берётся за воротник рубашки Купалы, обляпанный кровью. Тащит его за кулисы (всё так же за воротник).

Акт 3

Грязная тёмная улица, вонь на которой стоит несусветная. Улица заполнена нищими, исхудавшими от голода, ворами, мародерами… Здесь не играют бездарные музыканты свои творения, – здесь другая музыка – музыка криков и плача. Улица голода…

Из-за кулис медленно появляется грузин. За собой, как будто муху, запутавшуюся в паутине, он тащит связанного Купалу. За грузином вяло плетутся усталые люди-скелеты (нищие, просто голодные). Они кряхтят, громко вздыхают, жалуются на жизнь или просто молчат. Многие из них грызут ногти, жадно смотря на Купалу, пойманного в паучьи сети. Один нищий нагло преграждает грузину путь.

Нищий. Еды!

Грузин. У меня нет денег. Ничем не могу помочь…

Нищий. Еды!.. Господи, если бы вы знали, как хочется есть…

Грузин. Я же сказал!..

Нищий. Как давно я не ел…

Грузин. У меня ничего нет!

Нищий (подходя ещё ближе к грузину). У-у-у-у-у! (указывает пальцем на связанного) Вот! Отдай его! (гладит Купалу по волосам).

Грузин (достаёт пистолет из кобуры, направляет его на нищего). Отойди!.. Отлезь, скот!..

Нищий (отходит на несколько шагов назад). А я ведь тоже революционер! Тоже боролся с царизмом! Боролся!.. И где же благодарность?! (оглядывается по сторонам) Мы все боролись! И что в итоге?.. Голод! Болезни! (вытягивает вперёд руки) Вот посмотри: видишь, во что превратились эти руки! Смотри, они сгнили уже! А ты знаешь, какая это боль?.. (снова приближается к грузину).

Грузин стреляет. Голодные, что плелись за чекистом, разбегаются. Нищий падает, раненый. Секунд пять лежит неподвижно.

Нищий (открывает глаза. Яростно). За что боролся, на то и напоролся! (изо рта начинает течь кровь) Всё равно я получу его!.. Не сейчас – потом! Но получу!..

Грузин снова берёт связанного за воротник, спокойно тащит его за кулисы.

Акт 4

Комната допросов КГБ. Мощный стол из металла, по две стороны которого стоят металлические стулья. На стульях, друг против друга, сидят полковник КГБ и Купала. Янка причёсан, выбрит, кровь смыта с лица, а порезы смазаны, по краям, зелёнкой. Но в опустошенных глазах по-прежнему царит смирение.

Полковник КГБ (встаёт со стула. Вглядывается в глаза писателя). Чего же вы добились? (ждёт ответа несколько секунд, но так и не получив его, продолжает) А я скажу вам, – да ничего! Ничего вы не добились! Только заработали себе вот такую репутацию… (пауза) Скажите, разве вы хотели этого? Разве вы хотели стать врагом своего народа? Разве вы хотели, чтобы ваши книги сжигали? Вас же никто не читает!.. (пауза) Нет, этого вы точно не хотели! (садится) Тогда зачем нужен был весь этот выпендрёж? Не понимаю! Вы же революционер! Вы же в душе революционер!.. Знайте, война не закончилась! Мы победили не полностью, – слишком много ещё нужно сделать… А вы мешаете нам!.. (пауза) Поставьте свою подпись вот тут… (показывает место для подписи) Вы, наверное, сожалеете о случившемся? Подпишитесь…

Купала не двигается.

Полковник КГБ. Поставьте роспись, и вас простят. Всё вернётся на свои места… (пауза) Подумайте… (встаёт со стула. Уходит).

Акт 5

Один из коридоров КГБ. Появляется полковник, следом за ним выходит молодая женщина (та самая, что была в первом акте). Полковник останавливается, разворачивается.

Полковник КГБ. Старуха передала вам деньги?

Молодая женщина. Да… (пауза) Он подписал письмо?

Полковник КГБ. Нет! И, скорее всего, не подпишет…

Молодая женщина (падает на колени). Он подпишет, обязательно подпишет! Вы же ничего не сделаете с ним?.. Не надо, прошу вас! Я его заберу!.. Прошу вас!.. Он не враг! Он одумается! Он станет прежним!.. (плачет).

Полковник КГБ. Купала должен публично признать свою неправоту. Он должен отказаться от своих последних произведений! Пусть докажет свою любовь к строю… (уходит).

Акт 6

Просторная и светлая комната. Кровать, стол, стулья, кресло, шкафы… За столом сидит седая женщина (муза писателя). Она старательно выводит что-то на белом листе. Рядом, в уютном кресле, словно каменный король на своём троне, сидит Купала.

Седая женщина. Видишь, до чего я дошла? Дожилась до того, что подделываю твою подпись! Слышишь? Смешнее ничего не бывает… А вот мне не смешно!.. (оборачивается) И тебе… Что ж! (разрывает лист на множество кусочков. Резким движением смахивает их со стола. Встаёт. Подходит к креслу) Не смешно?.. (вглядывается в глаза) Ну чего ты молчишь?.. (пауза) Скажи хоть что-нибудь, прошу тебя! Скажи… (трясёт Купалу за плечи) Скажи!.. Неужели я такая стерва, что недостойна хоть одного слова? Янка!.. Смотри как я поседела! Совсем нет черного волоса… И это только за год! Что же будет ещё через год? Ты же меня в могилу сводишь!..

Купала молчит.

Седая женщина (отпуская воротник). Ну и молчи себе! Молчи! Ты не белорус!.. Ты не поэт! Настоящие поэты никогда не молчат! А ты не поэт!..

Акт 7

Ничем не примечательный центральный дом литераторов. Шумный и весёлый банкет, на который собрались почти все литераторы страны. У одного из столов с различными блюдами собралась компания писателей. Покрасневшие, они обсуждают что-то.

Первый писатель. Совершенно с вами согласен! Я сам не воспринимаю тех, кто пишет на ещё каких-либо языках, кроме русского…

Второй писатель. Да нет же! Истинный гражданин своей страны должен писать на родном языке. Вы же белорус. Значит, вы должны быть белорусом полностью – и в творчестве…

Первый писатель (ехидно). Но ведь и вы белорус! Так почему тогда…

Второй писатель (перебивает). Не надо опошлять разговор! Будет вам известно, большую часть своей жизни я прожил в Москве…

Первый писатель (с ещё большей ехидностью). Оказывается понятие «белорус» является для вас чем-то пошлым?!

Второй писатель (орёт во всё горло). А не заткнуть бы вам свой рот! А то смердит ужасно!

Первый писатель. Что?!

Третий писатель (ставя бокал на стол). Заткнитесь оба!

Задумчивый писатель. А какая разница, на каком языке писать? На каком языке тебе удобнее… Пиши хоть на испанском, главное чтобы это не ограничивало. Ведь любой язык по-своему прекрасен…

Знаменитый белорусский писатель. Не кажыце глупства!

Задумчивый писатель. Почему глупость?.. Ну ладно, вы вот лично пишете по белоруски. У вас это получается. Но вы же язык знаете. А другие то не знают…

Знаменитый белорусский писатель. Дык трэба вывучаць мову!

Третий писатель. Ладно, хватит! Хопiць!

Знаменитый белорусский писатель. У вас заусёды «хопiць». Усё: «Хопiць ды хопiць!»…

К столу подходит писатель со смуглой кожей и рыжими волосами. Идя, он оглядывается по сторонам, словно смотрит, не следит ли кто за ним.

Оглядывающийся писатель (плохо выговаривая букву «Р»). Приветствую!

Первый писатель. И вам привет!

Оглядывающийся писатель (настороженно). Вы видели, тут одни евреи!..

Задумчивый писатель (смотрит на пришедшего. Со смешинкой в глазах). Видели…

Оглядывающийся писатель. Кругом евреи! Ну, сколько можно! Заполонили всю страну! Скоро всех белорусов вытеснят. Надо же что-нибудь предпринимать! Нельзя же просто так сидеть и смотреть, как твой народ вымирает!.. (пауза) Если бы это от меня зависило, я бы выслал из страны всех евреев! Или поднял бы для них налоги, лишил льгот и т. п. Что это получается, мы белорусы голодаем, а эти твари живут себе припеваючи! Да ещё хотят чего-то…

Второй писатель (яростно). Да расстреливать их нужно! Понаплодились тут!..

Оглядывающийся писатель. Именно, расстреливать!

Знаменитый белорусский писатель (обращается к пришедшему писателю) Не разумею, што вы маеце супраць яурэяу? Ну я яэрэй! I што?..

Оглядывающийся писатель (со злобой). Никогда бы не подумал, что буду когда-нибудь разговаривать с пархатым! Вот тебе и номер! Жиды подобрались ко мне вплотную!

Знаменитый белорусский писатель (Стучит кулаком по столу). Вы беларусы, сраныя! Чым вы лепей за мяне? За усiх яурэяу?.. Лiчыце, што сымыя разумныя? А вось вам шыш!.. (показывает фигу).

В зале появляется седая женщина, везущая коляску с Купалой. Люди, находящиеся в зале, оглядываются, тихо переговариваются между собой. Многие писатели, рядом с которыми проезжает коляска, брезгливо отходят в дальние углы. Другие, оскорблённые, выкрикивают какие-то гадости в адрес седой женщины.

Третий писатель (с любопытством). Это что за паралитик?

Знаменитый белорусский писатель (вспоминая). Зараз! Я памятаю! Зараз…

Жена второго писателя (смеясь). Вот, кто положил конец вашей беседе Купала! (третьему писателю) Его зовут Янка Купала. Он поэт…

Третий писатель. Какой это поэт? Это настоящий паралитик! Вы посмотрите на него!.. Он же, наверняка, ни одним членом пошевелить не может!

Жена второго писателя. Ну и что? Зато у него чистейшая душа…Купала, поистине, великий поэт. Просто, вы его стихов не читали… Ведь когда-то он был здоровым…

Третий писатель (смеётся). У паралитиков нет души!.. Я сейчас…

Подходит к женщине с коляской. Долго смотрит на женщину и ещё дольше на Купалу.

Третий писатель (обращается к женщине). Это и есть тот самый Купала?.. (женщина молчит) Да, это он. (хватается за голову) Как я мог сомневаться! Это тот самый Купала!.. (протягивает Янке руку. Тот никак не реагирует) Великий поэт игнорирует остальных творцов? Не нужно, я ведь тоже не абы какой писатель!..

Седая женщина (обиженно). Оставьте свои кривляния! Пусть он вас не сл… (замолкает).

Третий писатель. Что? Не слышит, вы хотели сказать? А разве творец может не слышать? А?.. (пытается поднять Купалу).

Седая женщина (бьёт его по спине). Что вы делаете?! Оставьте его!.. В покое!..

Писатель толкает женщину. Та подает и теряет сознание… Писатель рукой смахивает все тарелки с ближнего стола. Возвращается к коляске. Поднимает поэта. С некоторым трудом, на своём горбу, тащит Купалу к столу. Опрокидывает тело на стол. Зал взрывается аплодисментами и смехом.

Третий писатель (смеясь). Ну что, поэт, говорят, твоя душа самая чистая! Но, сказать честно, я, вообще, никакой души не вижу… Такая чистая, что её и не заметить?.. (поднимает с пола острый нож) Ну… Знаешь, душа должна быть сразу заметна! На то она и душа! (оборачивается к ликующим литераторам. Властным жестом заставляет людей встать со стульев).

Литераторы (хором). На то она и душа!..

Третий писатель (вспарывает Янке брюшину). Где же твоя душа?.. Я был прав, нет её у тебя…

Литераторы (хором). Нет!..

Третий писатель. А разве поэт может быть без души? Разве бывают такие поэты?..

Литераторы (хором). Ты не поэт! Ты не человек!

Третий писатель. Ты не поэт! Ты не человек!

В зале погасает свет.

Акт 8

Полный мрак на пять минут окутал сцену. Слышны взрывы, выстрелы, крики, плач… Включается свет. Сцена усеяна осколками от стекла… Купала неподвижно лежит на боку. Глаза его открыты.

Появляются солдаты. Они ведут арестованных… Солдаты выстраивают пленных в колонну… Арестованные прячут от зрителей свои глаза, словно стыдятся чего-то. Далее следует автоматная очередь – и вот безжизненные тела ковром выстилают пол сцены. Гаснет свет…

Акт 9

Купала по-прежнему лежит на боку. Он шепчет что-то, но что именно никто не слышит…

Занавес.