Текст книги "Наследница Горячих Ключей"

Автор книги: Грейс Кэрол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Потому что они здесь есть. Потому что здесь мое имение. Потому что…

– Смотри вперед, – перебил он. – Если у тебя пятки вниз, а голова вверх, ты не упадешь.

– Ручаешься?

– Клянусь могилой матери.

– А… Мне очень жаль… что твоя мама уже…

– Не жалей. Она жива, здорова, живет в Тусоне. Но хочет, чтобы ее похоронили здесь.

В этот момент подул легкий ветерок, и золотисто-рыжие кудри Хлои заскользили по щекам Зеба. Он ощутил нежный, еле уловимый аромат. Что это – лаванда, сирень? Пока он боролся с желанием приподнять ее волосы с затылка и поцеловать нежную шейку, Дженни свернула в гору, к яблоневому саду. Неплохое начало. Эта роща из старых узловатых деревьев не плодоносила уже много лет.

– Вот твое наследство. – Он махнул рукой в сторону яблонь. – Есть горячие ключи, есть холодные. Есть этот сад. И луг. Но, как видишь, место это для житья малопригодно. Особенно для таких, как ты. – Поняв это, она сдастся. Куда она денется?

– О-о! – изумленно воскликнула Хлоя, когда стайка свиристелей вспорхнула с голых исток. Да здесь просто райский уголок! – Лошадь брела среди яблонь, и Хлоя вдыхала аромат цветов, иногда мелькавших среди веток. – И все это мое?

– Твое, но урожая тут не жди, – предупредил он. – Их годами не подрезали.

– Но если подрезать… – мечтательно начала она и замолчала, прислушиваясь, как у нее над головой заливаются птицы.

Нечего было показывать ей сад. Птички поют, солнышко пригревает. Откуда ж ему было знать, что эта городская девица обнаружит красоту в бесплодных деревьях и в стае горластых птиц? Он привстал в седле и дернул поводья вправо. Хватит миндальничать. Сейчас он ей покажет, что такое «Ключи Парадиз».

Солнце пекло вовсю; они с трудом продирались сквозь низкий кустарник. Свисающие лапы канадской ели рвали одежду. Хлоя согнулась в седле и тяжело дышала. Так-то лучше. Вдали маячила грозная Шип-гора, покрытая снегом.

– Так выглядит большая часть твоего имения, – пояснил он.

– А где холодные ключи и луг?

– Я думал, ты хочешь увидеть золотые шахты и индейские древности.

Вцепившись в седло обеими руками, она обернулась к нему.

– Так золото здесь все-таки есть?

– Сомневаюсь. Попадаются наконечники стрел. Если хочешь, выкапывай. Мы остановимся возле овражка, попробуешь ключевую воду. Старик Горацио утверждал, что она поддерживает в нем молодость и… энергию.

– Он посылал воду на анализ?

– Нет. Но она на него действовала благотворно. Когда он приезжал в город, женщины на него так и вешались.

– А, вон ты о чем… – Ее шею залила краска.

– О чем же еще? – Он ухмыльнулся про себя. Смущать Хлою Хадсон было почти так же приятно, как целовать. Почти, но не совсем. Он остановил Дженни возле огромного серого камня и соскочил на землю. Протянул руки Хлое, и она, покраснев от смущения, перекинула ногу через седло и скользнула к нему в руки.

У нее никак не получалось игнорировать мужчину, державшего ее так близко, что ей передавалось тепло его тела. Оно не переставало тревожить ее. А глаза его горели таким желанием, что она не могла от них оторваться.

Он наклонил голову. Их губы были в миллиметре друг от друга. Ей было нужно, чтобы он поцеловал ее. Хотя она и была уверена, что этот сексуальный ковбой просто хочет с помощью флирта завладеть ее имением ради каких-то своих целей. Она затаила дыхание в ожидании того, что должно было сейчас произойти.

Он приказал себе не прикасаться к ней, но за тот час, что они провели в седле, все его сопротивление улетучилось. Он горел, и при этом был раздражен и расстроен тем, что она явно не собирается все бросить и уехать подобру-поздорову.

Чем дольше он медлил, тем сильнее нарастало напряжение. Наконец он притянул ее к себе и поцеловал.

Жаркий, всепроникающий поцелуй обжег Хлою до кончиков ног в замшевых туфельках. За ним другой – глубже, дольше, крепче. Губы у него шероховатые, пахнущие кофе и табаком. Ни один мужчина так ее не целовал.

Два раза. Нет, три. И она ответила ему жадным, нескончаемым поцелуем. Всепоглощающая страсть хлынула по жилам бурным потоком, и Хлоя еще крепче притянула к себе Зеба.

Его язык пробил ее сомкнутые губы, и она приняла его. Что-то говорило ей, что так нельзя. Если вчерашний вечер еще можно как-то объяснить усталостью, то днем… днем все по-другому. Она знает, что ему нельзя доверять, но сейчас ей все равно. Голод, головокружение, боль во всем теле позабыты, остался только восторг от поцелуя незнакомца. У нее вырвался стон, и она услышала его стон в ответ. Прижавшись к нему еще крепче, она жадно впитывала тепло его тела.

Вдруг зашуршали сухие листья, и послышался громкий топот копыт. Хлоя тут же вырвалась из объятий Зеба.

– Что это было? – испуганно спросила она.

Он пожал плечами; в отличие от нее поцелуи, кажется, не оказали на него никакого воздействия.

– Всего лишь лось. Ты его напугала. Не дала напиться из родника. У каждого лося в гареме дюжина самок. Ему нужна прорва энергии, чтобы всех удовлетворить.

Подбоченясь, она окинула его взглядом. Ничего не скажешь, достойный образчик ковбоя: широкие плечи, узкие бедра, обветренное лицо; и уж конечно – дюжина женщин, которые его удовлетворяют. Она не намерена становиться тринадцатой.

– Мне кажется или ты действительно помешан на сексе?

– Ты называешь это сексом, а я – природой.

– Да ну? Знаешь, я бы с удовольствием послушала твою лекцию про брачные повадки лосей, но я себя неважно чувствую, – она потерла виски. «Неважно чувствую» – это еще слабо сказано. У нее ужасно кружилась голова, непонятно только от чего: от высоты, от голода или от его присутствия. Надо поскорее избавиться от Зеба и все спокойно обдумать. – Я, пожалуй, поеду домой.

У него гора с плеч свалилась. Он еле сдержал широкую улыбку.

– Ты уверена?

– Да, я хочу есть. Попробую развести костер и подогреть что-то из замороженных продуктов.

– А потом… – Он ждал, затаив дыхание.

– Потом поеду в город купить нужные вещи.

– Я думал, ты собираешься домой…

– Ну да, домой! Туда, где бассейн, хижины и баня. Пока еще это место вряд ли можно назвать «домом», но мне там нравится.

Он скрипнул зубами. В город ее пускать нельзя. Еще что-нибудь услышит. Нельзя допустить, чтобы пустая болтовня испортила все его планы.

– Я сам собираюсь в город. Куплю тебе все что надо.

– Да, но я хочу посмотреть на него.

– Там не на что смотреть. Магазин. Бар. Банк. Дома. Туристы бывают редко, и на тебя все будут смотреть с подозрением.

– Объясню, что я не туристка.

– Это и есть самое подозрительное.

– Но…

– Ну ладно. Я сам тебя отвезу. – При мысли, что в городе она станет всем рассказывать, кто она и зачем приехала, он покрылся мурашками. Если он поедет с ней, то сможет постоянно быть рядом и пресекать ненужные разговоры.

– У меня есть машина, – упорствовала она.

Черт возьми, до чего упряма!

– До твоей машины три мили ходу. До моего дома сто метров, и там стоит грузовик.

– Не хочу тебя утруждать. Ты и так много для меня сделал.

– Я разведу тебе костер. Потом отвезу в город, – не сдавался Зеб.

– Если ты настаиваешь.

Он настаивал. Под угрозой его будущее. Все висит на волоске. В этой женщине – сокрушительная смесь упрямства с полной неприспособленностью к жизни в здешних условиях. При этом – роскошное тело… Впрочем, рано или поздно она все равно уедет отсюда, это лишь вопрос времени. Он должен просто ждать. И держаться от нее подальше. Однако когда он подсадил ее на лошадь, на этот раз позади себя, то понял, что сделать это будет не так-то просто.

Ее грудь терлась об его спину, дыхание грело шею, руки обхватили грудную клетку, и он невольно представил, как эти нежные пальчики будут ласкать его обнаженную кожу. Нет, надо бежать от нее. Сейчас же. Немедленно. Но как?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Ты случаем не бросила работу, чтобы приехать сюда? – небрежно спросил Зеб, когда они тряслись в грузовике по проселочной дороге, выбираясь на шоссе.

– Нет. А что?

– Вдруг тебе здесь не понравится. Полное отсутствие удобств. Работать негде. Если это тебя интересует.

– Да, интересует. Я не так богата, чтобы не работать, хотя…

– Хотя что?

Она прикусила язык. Ему незачем знать, что после развода она получает содержание. Не его дело.

– Ничего.

Они в молчании доехали до шоссе и свернули на юг, и сторону маленького городка Паудеркег.

– Здесь, наверно, все-таки можно как-то зарабатывать себе на жизнь, – сказала она, глядя на мелькающие за окном предгорья. – Ты же как-то зарабатываешь?

– Да, но это нелегко.

– Я не ищу легких путей.

– Чего же ты ищешь?

– Чего-то нового, непохожего.

– Непохожего на что?

– На то, чем я занималась до сих пор.

Он в нетерпении воздел руки над рулем.

– Чем же ты занималась до сих пор?

– Я медсестра.

Он окинул ее долгим испытующим взглядом. Хлою невольно охватила дрожь. Перерыв на ланч не оказал ожидаемого магического действия: от одного взгляда его ярко-синих глаз она по-прежнему теряет голову.

Хлоя резко отвернулась. Как можно позволять себе так остро на него реагировать! Все потому, что глаза, которые ее раздевают, напоминают цвет неба над Колорадо, а лицо – всех ковбоев, что она видела в кино, от Клинта Иствуда до Брэда Питта.

– Ты не похожа на медсестру, – наконец изрек он.

– Что, не хватает белого халата и крахмальной шапочки? Но я не на дежурстве.

– И долго ты собираешься здесь оставаться?

– До осени.

Он шумно выдохнул.

– Ты пробудешь здесь до осени?

– Я так планировала. Если не…

– Если не надоест. Здесь вообще-то нечего делать.

– В Ключах уйма работы.

– Если только ты их мне не продашь.

– Почему ты так хочешь этого?

– Считай, что я жаден до земли. Хочу, и все.

– И я хочу.

– Зачем?

– Не скажу. Ты будешь смеяться.

– Не буду. Честное слово.

– Вот и город! – воскликнула Хлоя, увидев дорожный знак «Добро пожаловать в Паудеркег».

Ряд двухэтажных домов тянулся вдоль главной улицы, а дальше во все стороны до самых гор расстилались зеленые поля. Во всех вестернах она видела этот мирный пейзаж. Хлоя открыла окно и глубоко вздохнула, не скрывая удовольствия.

– Кажется, ты говорил, что здесь не на что смотреть? – сказала она. – Да здесь ничего не изменилось с тех пор, как дилижанс ходил в «Ключи Парадиз»! Нашим будущим женщинам-постояльцам это понравится.

– Женщинам? – вздрогнул он.

– И мужчинам. Мужчин мы тоже будем принимать.

– Рад это слышать. Иначе пришлось бы возбудить судебное дело о дискриминации.

– Как, против ближайшей соседки?

– Мне не нужна соседка, – буркнул он и затормозил возле магазина. – Мне нужна земля.

Хлоя покосилась на него и заметила холодный взгляд и плотно сжатые губы. Неужели он и вправду произнес это? Она тряхнула головой, отгоняя пугающую мысль, открыла дверь и соскочила на землю. Она ему не нужна, он хочет только землю. Интересно, как далеко он готов пойти, чтобы заполучить заветное имение?

Зеб сидел и смотрел, как она уходит, забыв, что намеревался стать барьером между ней и городом с его сплетнями. У него было такое чувство, что имение выскальзывает у него из рук. Бизнес, деньги и, наконец, собственный кусок земли. И все из-за нее. У нее какие-то свои планы на это имение, но они совершенно нереальны, как она этого не понимает?!

Он выскочил из грузовика и настиг Хлою уже в магазине. Она разглядывала спальные мешки. Опершись о прилавок, он прищуренными глазами неодобрительно следил за ней. Она купила спальник, газовый фонарь, гамак, походную плиту. Чем выше становилась гора покупок, тем больше он падал духом. Она посмотрела на него поверх ряда курток и шортов.

– Что ещё нужно, как ты думаешь? – спросила она.

Продавщица обернулась.

– Зеб! – воскликнула она. – Я тебя не заметила. Могла бы догадаться, – она подмигнула. – Раз в городе появилась новая девушка, Зеб Боуи тут как тут.

– Вильма, она уже не новая. Она приехала вчера.

– Вот как? Где вы остановились? – спросила Вильма.

– В «Ключах Парадиз».

Вильма опустила калькулятор, на котором подсчитывала покупки Хлои.

– Но там же ничего нет. Горацио все развалил, старый черт!

– Я собираюсь восстановить, – радостно возразила Хлоя.

– Но разве вы не слышали…

– Она все слышала про старого Горацио. Она его правнучка, – вмешался Зеб.

– Серьезно? – Вильма склонила голову набок. – Да, теперь вижу: фамильное сходство действительно есть. Верно, Зеб?

Зеб еще раз оглядел Хлою с головы до пят. Он вспомнил, как она лежала в ванне, как мокрая кожа отливала атласом и как у него подскочил пульс при виде ее обнаженного тела. Под его пытливым взглядом она вспыхнула – наверное, тоже вспомнила, как он сунулся проверить, не утонула ли она в лечебных водах.

– Да, теперь вижу, – очнулся Зеб. – Оскал зубов и кривые ноги.

Вильма невольно бросила взгляд на стройные ноги Хлои.

– Не обращайте на него внимания, мисс…

– … Хадсон. Хлоя Хадсон.

– Рада познакомиться.

– Может, еще надувной матрас? – предложил Зеб и прикусил язык. С какой стати он подал ей хороший совет? Пусть бы еще помучилась ночку на земле, глядишь, завтра бы уехала.

Хлоя кивнула, и Вильма пошла на склад за матрасом.

– По-моему, она не относится ко мне с подозрением, – прошептала Хлоя.

– Это потому, что ты со мной, – объяснил Зеб, разглядывая свисающие с крюка ремни ручной работы. – Последнего туриста здесь обмазали дегтем и изваляли в перьях. – Он поднял вверх два пальца. – Честное скаутское.

– Не знала, что ты бойскаут, – сказала Хлоя и развалилась в широком плетеном гамаке, висевшем на столбах посреди магазина.

Он подошел и толкнул гамак, Хлоя закрыла глаза. Он смотрел на нее, околдованный рыжими кудрями, молочной кожей, длинными ресницами, веснушками на носу. И попытался вспомнить, рассыпаны ли веснушки по ее телу.

– Конечно, я бойскаут, – бесстрастно сказал он. – Добрый, вежливый, храбрый, бережливый. – Господи, как она прекрасна! В этом гамаке вполне хватит места для двоих. Лечь бы рядом… Гамак провиснет, и они скатятся в объятия друг к другу. Соприкоснутся бедрами, грудью. Их губы встретятся, и они будут целоваться горячо и долго, как сегодня утром. А потом предадутся безумной, страстной любви… Он отер пот со лба, глубоко вздохнул и резко остановил гамак.

Хлоя открыла глаза.

– Я почти заснула, – со вздохом сказала она.

Хорошо, что в это время вошла Вильма с надувным матрасом в руках, а то он послал бы к черту все приличия и запрыгнул бы к ней в гамак. Он совсем потерял голову – и из-за кого? Из-за женщины, которую он не знает, и знать не желает. Надо бежать от нее. Нет, лучше пусть она бежит от него. И чем дальше – тем лучше.

Хлоя как ни в чем не бывало, вылезла из гамака, заплатила за покупки и с помощью Зеба забросила все вещи в кузов грузовика.

– Может, здесь где-нибудь есть кофейня? – робко спросила она.

– Нет, только бар, – рявкнул он.

– А в баре есть кофе, как ты думаешь? – спросила она жалобно.

– Вряд ли. – Он открыл перед ней дверцу грузовика и нетерпеливо ждал, чтобы она села.

– Я только посмотрю, – не сдавалась она; в ее карих глазах блеснуло упрямство, которое он уже научился распознавать. Потом она пошла вниз по улице и скрылась за вращающейся дверью винного бара, полностью игнорируя и самого Зеба, и то, что он сказал ей.

Теперь она уже знает, что кофе там есть. Наверняка, уже сидит за стойкой бара в окружении похотливых ковбоев и заказывает двойной кофе. А заодно впитывает вредную информацию о «Ключах Парадиз».

Он нахлобучил шляпу и отправился за ней – вниз по улице, через вращающуюся дверь. Постоял, пока глаза привыкали к темноте. Действительно, сидит у бара и с блаженством на лице пьет кофе из большой чашки. Но рядом никого нет, только Барни протирает стаканы.

– О, Зеб, – сказал Барни. – Не ждал тебя до среды. – Он показал на плакат, рекламирующий особые услуги по выходным: «Живая музыка и отбивные на ужин». Зеб вздрогнул. Он готов был кинуться к стене и грудью закрыть картинку, изображавшую оркестр и шипящую на сковородке отбивную. Но поздно: она уже увидала.

– Надо же, в таком маленьком городке – и такие развлечения. Я понятия не имела, – сказала она и сердито посмотрела на Зеба, который хотел лишить ее местных развлечений. – Звучит заманчиво.

– Ага. Насчет ужинов – это идея Зеба, – сказал Барни. – Он обеспечивает мясо. Если сработает, будем так делать каждую неделю. Если нет…

Хлоя поставила чашку и подошла вплотную к плакату. Близорукая, что ли?

– Во сколько начнется музыка? – поинтересовалась она.

– Поздно, – буркнул Зеб.

– Вход свободный? – спросила она через плечо.

– Нет. Только по приглашениям, – рявкнул Зеб и краем глаза увидел, что у Барни от этого заявления глаза полезли на лоб.

Ее карие глаза стали такими большими и грустными, что нормальный мужчина тут же растаял бы и вызвался ее сопровождать.

– К пятнице ты уже… – У него чуть не сорвалось «уже уедешь», но вдруг нет? – Ты к этому времени устанешь, – закончил он.

Она стояла у стены, уперев руку в бедро, с чашкой в другой руке, и на миг ему показалось, что она сама – часть этого плаката, участница оркестра, вечеринки. Нет уж, единственное, где она уместна, – это ее больница в Сан-Франциско.

– Иногда я ложусь спать позже девяти, – сообщила она. – Я уже большая девочка. – Ее голос был сама кротость.

– Я заметил, – буркнул он, чувствуя, как сердце колотит по ребрам. Он все заметил. Как джинсы облегают стройные ноги. Как она ухитряется так красить губы, что они остаются влажными и готовыми к поцелую. Она – большая девочка?

В таком случае он – большой мальчик, и ему не нравится, чем все это может кончиться.

А кончится это тем, что, пока он будет на кухне жарить мясо, все одинокие мужчины городка станут пялиться на нее; выждав момент, они пригласят ее прогуляться, а там уж выложат все про его планы на «Ключи Парадиз». И никто после этого не станет хвалить его первосортное мясо. Черт бы се побрал!

Ну почему Горацио не мог выбрать другую наследницу – какую-нибудь восьмидесятилетнюю вдову, которой не пришло бы в голову ехать в Колорадо, а выбрал эту красотку с влажными шоколадными глазами, от одного взгляда которых замирает сердце? Эти глаза изучают его поверх кофейной чашки, и в них ясно читается: «Я понимаю, что тебе по какой-то причине не хочется пускать меня сюда в пятницу, но я все равно приду».

– «Свежая говядина любезно предоставлена братьями Боуи», – прочла она вслух.

Зеб воздержался от комментариев.

– Ты готова? – он выразительно посмотрел на ее чашку.

Но вместо того, чтобы поставить чашку и направиться к двери, она сделала еще глоток, подошла к бару, прислонилась к полированному красному дереву и спросила:

– Какую музыку играет этот оркестр?

– Какая тебе разница? – буркнул он. – Пошли.

Нет, Барни понадобилось вмешаться:

– Кантри, вестерн – все, что пожелаете, мэм.

Зеб готов был перепрыгнуть через стойку, вырвать у Барни из рук полотенце и запихать ему в глотку. За всю жизнь этот парень и двух слов не сказал незнакомым людям, а тут разговорился – не заткнешь.

– Отличный оркестр, – с энтузиазмом говорил Барни. – Вы должны послушать этих ребят, мисс…

– … Хадсон. Хлоя Хадсон.

Барни протянул ей руку.

– Не родственница ли Горацио?

Зеб стиснул зубы. Надо быстро перекинуть ее через плечо – и бегом на улицу, закинуть в кузов грузовика и увезти. Он не успел, и пошевелиться, как она уже трясла руку Барни.

– Я его правнучка.

– Серьезно?

– Абсолютно, – вмешался Зеб. – А теперь, если ты закончила… Я собираюсь уезжать.

– Конечно. Спасибо за кофе, – обратилась она к Барни. – Увидимся в пятницу.

– Буду ждать с нетерпением.

Зеб облегченно вздохнул. Могло быть хуже. Если бы его тут не было, они бы продолжили разговор, и Барни все бы ей выложил… Пока они с Хлоей молча шли к грузовику, Зеб хмуро смотрел вдаль, гадая, как же, черт возьми, ему от нее избавиться, если теперь она уже обзавелась гамаком и спальным мешком.

А Хлоя шла пружинистым шагом, размышляя о том, что только что узнала от Барни. Так, значит, Зеб Боуи производит первосортную говядину и у него хватает смекалки продавать ее в городе под своим именем. Он не просто упрямый ковбой и мужлан с ослепительно сексуальной внешностью. Он еще и бизнесмен. Но почему ему так не хочется, чтобы она пришла сюда в пятницу вечером послушать музыку и отведать его стейк? Боится, что помешает? Встанет между ним и кем-то еще? Конечно! У такого парня, как он, наверняка есть подружка, а то и две. Надо будет дать ему понять, что она не имеет на него никаких видов, что он для нее только сосед.

Хлоя посмотрела на Зеба и с ужасом почувствовала толчок желания, от которого в жаркий летний день ее почему-то пронзил озноб. Ей отчаянно захотелось до него дотронуться. Положить руки ему на грудь и услышать биение сердца под рубашкой. Сбросить шляпу и запустить пальцы в его выгоревшую шевелюру. Но у него есть девушка. Конечно, есть. Потому он и не хочет, чтобы она путалась под ногами.

Он – сосед. Не больше и не меньше.

– Бармен был очень мил, – начала она, подыскивая безопасную тему разговора.

– Он не бармен, он хозяин.

– Все равно, он сама любезность.

– Не веришь, значит, что он собирался, было извалять тебя в смоле и перьях, но тут вошел я и спас тебя?

Она покачала головой.

– Ему и в голову не пришло, что я туристка.

– Ха. Новенькие джинсы. Заказала кофе, а не виски. Ты выдаешь себя каждый раз, как открываешь рот. «Вход свободный?» – передразнил он.

Она вспыхнула.

– Я тебе не верю. Здешние люди очень приветливы.

Он отпер дверцу грузовика. Хлоя юркнула внутрь и забралась на самое заднее сиденье.

– Мне очень неприятно отнимать у тебя столько времени, но мне нужно купить продукты. Здесь есть продуктовый магазин?

– Нет, – бросил он. – Все сами выращивают овощи. Сами разводят птицу и скот.

– А как же рынок?

– В воскресенье утром.

– О-о…

– Можем заскочить в кооператив, – неохотно сказал он.

– Я на минуточку.

Хлоя просила не провожать ее в магазин – ей хотелось побыть одной, но он неотступно следовал за ней повсюду, как тень.

– Сколько всего набрала, – заметил он, как только они снова уселись в грузовик.

– Я поняла, что приехала совсем неподготовленной.

– К чему?

– К тому, что хочу здесь делать.

– Ты еще не говорила об этом.

– Смеяться не будешь? Честное скаутское?

Зеб поднял вверх два пальца. Она глубоко вздохнула.

– Я хочу переделать этот курорт в здравницу.

– «Ключи Парадиз» станут приносить доход! – Он расхохотался, запрокинув голову. – Вот это да! Ты серьезно?

Хлоя сделала глубокий вдох, потом сжала кулаки и свирепо повернулась к нему.

– Ты же обещал! Разве так можно? Никакой ты не бойскаут.

– Извини, – сказал он, пряча усмешку. – Не сдержался. Я-то думал, что курорт – это такое шикарное место, куда женщины приезжают, чтобы их обхаживали, а они бы при этом могли сбросить килограмм-другой.

– Так и есть. Почему бы «Ключам Парадиз» не быть одним из таких курортов?

– Действительно, почему? Туда, правда, нужно тащиться пешком, и там нет ни кухни, ни спален, ни туалетов.

– Это проблемы разрешимые.

– С помощью кучи денег. У тебя есть куча денег?

– Не твое дело.

Он пожал плечами.

– Я просто стараюсь помочь.

– Не похоже! По-моему, ты всячески стараешься, чтобы я продала тебе имение.

– Я только пытаюсь заставить тебя трезво взглянуть на вещи. – Возле деревянного указателя «Ранчо Зет-Бар» он свернул на грунтовую дорогу.

– Благодарю, – жестко сказала она. – Но я всегда трезво смотрела на вещи. Профессию медсестры я выбрала потому, что она надежна. Медсестра всегда найдет работу. Я вышла замуж за врача, потому что думала обеспечить себе будущее. А теперь благодаря прадедушке я получила возможность сделать что-то новое, ни на что не похожее, интересное. Я хочу осуществить свою мечту, и меня никто не в силах остановить – ни ты, ни кто-либо другой. – Она прикусила губу, сдерживая слезы.

Зеб похолодел. Она замужем. За врачом. Врачи загребают кучу денег. Уж побольше, чем работники ранчо. Вот, значит, что она имела в виду, когда сказала: «Я не так богата, чтобы не работать, хотя…»

Какой же он дурак, что целовался с ней и мечтал овладеть ею! Почему она сразу не сказала? Почему не носит кольцо? Почему отвечала на его поцелуи? Потому что она вертихвостка и ищет, что-то «новое, ни на что не похожее, интересное».

Он маневрировал между ухабами, вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев. Ему открылась истина: она собирается превратить «Ключи Парадиз» в чертову здравницу для толстух. Она не продаст имение. Она набита деньгами. И она замужем. Боже мой!

– Приехали, – сказал он и нажал на тормоз у развилки дорог.

Она озадаченно поглядела на него, помедлила, потом вылезла из машины.

– Я выгружу вещи здесь, а потом перенесу их к себе, – решила она.

– Валяй. – Он заглушил мотор, но остался сидеть за рулем. С какой стати он будет ей помогать? Где ее муж? В операционной? Значит, у нее есть мечта. Что ж, у него тоже была мечта. Купить «Ключи Парадиз» за приемлемую цену, с выгодой перепродать и купить быка, который вернет его в бизнес. Была мечта сохранить свое ранчо. А теперь она лопнула.

В зеркало заднего вида Зеб смотрел, как она сражается с коробками и сумками, и, наконец, не выдержал: вылез, хлопнул дверцей и в напряженном молчании перекидал все коробки на тропинку, ведущую к «Ключам Парадиз». Гора получилась такая, что ей придется месяца три перетаскивать все это добро в свое имение.

– Спасибо, – сказала она и отерла пот со лба.

Она выглядела усталой, но не обескураженной.

С первого момента, увидев ее вчера, он должен был догадаться, что она не из тех, кто сдается. А еще должен был понять, что она замужем. Женщина, которая спит на земле, впервые в жизни села на лошадь и все-таки выглядит на миллион долларов, обязательно замужем. Как всегда, он на день опоздал и на доллар не дотянул. Нет, на этот раз он опоздал на несколько лет и не дотянул на пятьдесят тысяч баксов.

Хлоя стояла, тяжело дыша, ее грудь вздымалась под рубашкой.

– Я тебя не понимаю, – наконец вымолвила она.

Ах, она его не понимает? Ощущение краха нарастало и готово было раздавить его.

– Так понятнее? – Одной рукой он рывком притянул ее к себе, крепко ухватив за талию; не обращая внимания на сопротивление, обнял обеими руками. И с изумлением услышал стук ее сердца.

Он не мог ошибиться: в глазах ее светилось желание – жаркое, простое и ясное. Такое, как у него.

Руки спустились по ее бедрам, накрыли ягодицы… Он целовал Хлою, и она отвечала с такой же страстью. Еще и еще, как будто хотела его так же неистово, как он ее.

От вздохов и легких стонов Хлои вскипала кровь. Зеб мог бы повалить ее на землю и предаться с ней любви прямо здесь, под деревом, позабыв все на свете – и ее отказ продать имение, и тот факт, что она несвободна. Это какое-то безумие. Она ведь замужем! Тогда какого черта ведет себя так, что он вот-вот окончательно утратит контроль над собой?

Зеб сделал усилие и отпрянул от нее.

– Значит, ты меня не понимаешь?

– Не понимаю, – сказала она, отступая, и вытерла рот тыльной стороной ладони, будто пытаясь стереть его поцелуи. – И это мне очень мешает.