Текст книги "Сдаваться киборгам"

Автор книги: Грейс Гудвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Глава 1

Рэйчел Пирс, Программный Центр Обработки Данных Межгалаутических Невест

«Ты не можешь сбежать от нас», − грубый мужской голос прошептал мне в ухо. В комнате было темно и я не могла разглядеть его лица, но его тон меня взволновал. Я должна была быть напугана, в ужасе, и тем не менее мое тело выгнулось на кровати от его слов, в желании. Мокрая. Трясущаяся от желания.

Я потянула оковы вокруг моих запястий, наручники были закреплены у меня над головой. Браслеты плотно прилегали, но не доставляли боли. Они убедились, что я действительно в плену и все еще цела и невредима. Я была ограничена в действиях, но мягкая упругость кровати под моей спиной успокаивала. Также как и мозолистые руки, которые скользили по моей разгоряченной коже, сгребали мою грудь, внутреннюю поверхность моих раздвинутых бедер, мой обнаженный холмик.

«Наша маленькая заключенная».

Я замерла от этого голоса. Второго голоса. Со мной на кровати был не один человек, а два. Две пары рук.

«А!» − закричала я, когда легкие эротические покусывания отозвались пламенной болью на кончиках моих сосков.Два рта.

Я не могла увидеть их лиц, но могла почувствовать их руки, слышать их неровное дыхание, ощущать жар, вдыхать их темные, пряные запахи.

«Я хочу прикоснуться к вам», − ответила я, облизывая свои засохшие губы. Я снова натянула веревки, но они были беспощадны. Мне не нужно было видеть их, чтобы знать насколько большими они были, намного больше меня. Их руки были огромными, охватывая мою талию, затмевая мою грудь, которая была отнюдь не маленьких размеров, сжимая мои колени и держа их далеко друг от друга, так чтобы мое голое тело было открыто для любой их прихоти и желания.

Я должна чувствовать панику, поскольку, казалось, я не знала этих людей, но я знала, чувствовала себя с ними в безопасности. В достаточной, чтобы быть связанной и полагаться на их милость.

Я никогда не участвовала в играх в подчинение или в любых других видах БДСМ до этого. Ни разу, даже в самую жаркую ночку. Мой сексуальный опыт варьировался между обжиманиями в старшей школе и встречами с перепихончиком в стиле «всунул-высунул-спасибо-мадам».

Это, это было что-то совершенно иное… и мне это нравилось.

Мне нравился тяжёлый вес наручников на запястьях. Мне нравилось, что не было способа избавиться от веревки. Мне нравилось, как мужчины трогают меня, возбуждая меня до страсти, которую я никогда не испытывала прежде. А они лишь прикасались ко мне.

Когда рука погрузилась между моих бедер, я выгнула спину, пододвигая бедра ближе. «Она течет. Тебе нравится отдавать контроль».

Я не знаю, что должно было бы случиться, чтобы это произошло прежде, но с этими двумя, сейчас, черт возьми, да.

Я застонала, когда почувствовала, что его пальцы гладят мои складки, обводят мой клитор, отодвигая назад его капюшон… о, черт. Его горячее дыхание.

Когда его рот накрыл мой клитор, я вскрикнула, невольно натягивая веревку. Руки на моих бедрах удерживали меня открытой, незащищенной, доступной.

Я не могла ничего поделать, а только принимать то, что они хотели и могли со мной сделать. Дать мне.

«Ты кончишь первой, потом мы тебя трахнем».

С этим не было вообще никаких проблем. «Да» − ответила я с хриплым стоном мужчине, который лизал мою киску.

Другой развлекался ртом с моими сосками, чередуя их. Я чувствовала щетину его бороды, мягкие волоски щекотали мою нежную кожу и тревожили все нервные окончания. «Ты чувствуешь это, не так ли? Наше желание, твое желание возрастает и возрастает. Ошейники объединяют нас, связывают и делят наше удовольствие».

Я почувствовала вес чего-то на моей шее, почувствовала нарастающую интенсивность желания мужчин, их превосходство, мое подчинение, закручивающееся вокруг нас как вибрирующая, красная аура. Я была возбужденнее, мокрее, чем когда-либо в моей жизни.

Я была на грани того, чтобы кончить. Я не могла бы этого остановить, поскольку я была связана веревкой и наручниками, я попалась в ловушку их внимания. Моя киска горела, набухла, пульсировала. Мой клитор болел. Мои соски щипало.

«Да, я собираюсь… Мне нужно, вот так… немного… нет!»

Мужчины знали, что я собираюсь кончить, но не только из-за моего бессмысленного бормотания или из-за того, как тряслось мое тело. Это были чертовы ошейники. Они знали, еще одно движение языком по моему набухшему клитору, еще один замечательный укус моего соска и я бы отдалась самому мощному оргазму.

Вместо этого, я была вспотевшая и жаждущая, слезы катились из моих глаз, отчаянно нуждающаяся в них. Мое тело было почти наэлектризовано от желания. Одно касание в правильном месте и я бы взорвалась.

Мужчина возле моей головы придвинулся, чтобы лечь рядом со мной, его горячая длинна упиралась мне в бок. Руки схватили меня за талию и посадили меня на него сверху, мои руки все еще у меня над головой и над его тоже. И если я наклонюсь на несколько дюймов, вероятно я его поцелую. Передвигая ноги в удобную для меня позицию, я села верхом. Мои груди терлись о мягкие волосы на его груди. Моя мокрая кожа легко скользила по нему. Моя киска покрыла его член, я опиралась на него. Наши вздохи перемешались, но я все еще не могла видеть его.

«Пожалуйста», − умоляла я, извиваясь, чтобы направить его член в себя, так я могла бы засунуть его глубоко. Мне нужно было, чтобы он вошел глубоко. Я никогда не думала так раньше, и если это сделает меня конченой шлюхой, мне плевать, но мне нужен был этот член.

Рука опустилась на мой задранный кверху зад, боль от шлепка удивила меня. Было больно, но потом это переросло в еще большее удовольствие и я задохнулась, а затем застонала.

«Мы говорим как», − сказал мужчина позади меня.

«Мы говорим когда», − закончил тот, который подо мной.

Ладонь накрыла мою горящую попку, потянула половинки в стороны. Сильный палец, скользкий и покрытый чем-то прохладным, проскользнул там, в поисках моего заднего прохода, обводя его, затем погружаясь в него.

Резкое растяжение заставило меня тяжело задышать и замереть. Палец проталкивал смазку в меня, более и более спокойно.

«Ты готова для наших членов, подружка? Быть нашей навсегда?» − сказал мужчина позади меня, готовя мягко и тщательно мою задницу для…о, боже. Наши члены. Навсегда.

Да. Я была готова. Более чем. Время не существовало, только ощущение его пальца, когда он обрабатывал меня, растягивал меня, ощущение сильного, мускулистого тела подо мной. Руки ласкали мою спину, мои бока, мои волосы.

«Она готова».

Я уже была готова, но не упомянула этого, боясь, что меня снова шлепнут. Они всё контролировали, поэтому я прикусила губу.

Я почувствовала их движение, слышала шорох их действий, когда меня подняли так, чтобы член подо мной уперся в мою киску. Да! Я заерзала, пытаясь опуститься, но он ничего не сделал. Я поняла, когда почувствовала другой член возле моей подготовленной задницы, что они собираются взять меня вместе.

Действительно вместе. Не один за другим. Не один в моей киске, а другой у меня во рту. Вместе в двойном проникновении.

Когда я запаниковала, чувство желания, невероятного возбуждения захлестнуло меня. Я чувствовала желание мужчин, смешивающееся с моим через ошейник и оно смягчило мою панику и захлестнуло бездумной похотью.

«Пожалуйста», − умоляла я, чувствуя как прижимаются их члены. Первый около моей киски проскользнул легко, мокрый звук моего возбуждения был таким же громким как наши дыхания. Плавным толчком он прошел глубже, заполняя меня. Он застонал. Я застонала. Боже, он был большим. Толстым. Крепким. Чертовски глубоко.

«Я сейчас кончу».

И я собиралась. Они подготовили меня так хорошо, что меня аж трясло.

«Не сейчас. Так как ты наша, когда ты примешь в себя оба наши члена мы действительно соединимся. Только тогда ты будешь схвачена, заклеймена, нашей парой». Мужчина позади меня говорил это мне на ухо, когда прижимался к моей дырочке, широкая головка его члена медленно раскрывала меня. Мое тело почти не сопротивлялось его попыткам. Возможно это была смазка или его напор, но я поверила, что это ошейники, которые соединяли нас, они заставили меня расслабиться, чтобы выдохнуть и поддаться. Они хотели моего подчинения и это действие было окончательной покорностью.

Я не могла ничего поделать, только принимать то, чего они хотели. Когда они хотели. И как.

Именно это осознание, что второй член проник в меня, заставило меня перейти на крик блаженства. Я была такой заполненной, такой открытой. Беззащитной и в то же время могущественной.

Это было невыносимо, это удовольствие. Я действительно была лишена свободы, сдерживаемая не только веревками над моей головой, но и членами, которые соединили нас. Мы были единым целым.

Когда я почувствовала как их горячее семя выплескивается из них, я снова закричала.

«Мисс Пирс!» − повторял голос и рука трясла мое плечо. «Перестаньте кричать, пожалуйста».

Я металась, чувствуя, что мои руки связаны, знала, что это реально.

«Рэйчел!»

Нет, это не было реальностью. Голос кричащий на меня был женским, не глубокий грохот того мужчины.

Я моргнула раз, затем другой. Яркий свет просачивался сквозь щели моих прикрытых век.Было невозможно игнорировать раздражающий женский голос, или две маленькие руки на моих плечах. Я открыла глаза.

Вот черт! Там не было мужчин. Ни рук, ни ртов, ни членов. Хотя оргазм определенно имел место быть. Я была вся в поту и могла ощущать жар от этого, волны удовольствия все еще пробегали по моему телу. Киска пульсировала и сжималась вокруг… ничего. Мой зад сжался. Пустой. Влажный результат моего возбуждения заставил мой зад скользить на странном смотровом кресле. Как будто меня привязали и раздели у дантиста в кабинете.

Мои руки были связаны, но не теми наручниками и я не была на мягкой кровати. Нет. Я была привязана к испытательному креслу в Центре Обработки данных Межгалактических Невест. Мужчины были не более чем сном, плодом моего сексуально изголодавшегося воображения. У меня не было мужчины очень долгое время. Больше года.

Очевидно, мое тело за максимум пять секунд достигло оргазма с нуля. Но это было так хорошо, так горячо и возбуждающе и…

«Мисс Пирс. Мне нужно, чтобы вы посмотрели на меня». Это был тот раздражающий женский голос практически лающий приказами на меня. Меня не заботил ее тон. Ни капельки.

Я сосредоточилась на лице, расплывшемся передо мной и ждала, когда мое зрение прояснится. Когда это произошло, я обнаружила довольно неприятное лицо молодой женщины, нависшее надо мной. Теперь я ее вспомнила. К сожалению, я вспомнила всё. «Надзиратель Эгара».

«Хорошо. Ты проснулась».

«Вы хотели меня проверить и теперь вы забираете у меня сон?» Это был сон. Поскольку с чего бы реальность включала в себя двух горячих, мужественных любовников, которые трахали меня одновременно? Когда у меня был такой сильный оргазм? Такой интенсивный? Когда это я так отчаянно желала прикосновений, что даже мысли об этом, почти заставили меня кричать?

Никогда. Чертовски горячие, доминирующие любовники не были частью моей реальности.

Моя реальность включала тюрьму. Резкое освещение. Плохую еду. Затхлый воздух. Несколько сотен женщин, смотрящих на меня так, как смотрят на кусок свежего мяса. Одиночество. Предательство.

«Да, Мисс Пирс. Я ужасно сожалею. Я обычно не останавливаю тестирование так внезапно, но я должна признать, я немного занервничала из-за вашего крика».

Я покраснела. «Давайте скажем так, сон был очень… реалистичным».

Она посмотрела вниз на ее планшет, по-видимому решив, что я не умираю на ее испытательном кресле. Она обошла вокруг стола и села. Комната была медицинской, яркой. Я бы подумала, что нахожусь в конференц-зале, если бы не причудливое испытательное кресло, в котором я сидела. Нет, к которому я была привязана, как душевнобольная. Ремни вокруг моих запястий были по меньшей мере четыре дюйма в ширину и дюйм в толщину. Я не была уверена какого рода супер женщин они обычно привязывали, но единственным способом для нормальной девушки избавиться от них была только ножовка.

Я посмотрела на себя, никак не ожидая увидеть, что на мне безвкусная, серая испытательная ночнушка, вместо оранжевых тюремных штанов и белой футболки, из которых состоял мой гардероб несколько последних месяцев. Под ней я была голая. Медицинские ночнушки, казалось, все были до крайности уродливыми, и не важно с какой они были планеты. А еше я не была в восторге от моей голой задницы, торчащей на кресле. Где же табельные бабушкины панталоны и спортивные лифчики?

«Тестирование прошло успешно, совпадение на девяносто девять процентов». Улыбка преобразила ее лицо, и я поняла, что она не была такой уж старой, возможно даже на несколько лет моложе меня. Ее темные волосы были стянуты сзади в строгий пучок, стиль напоминающий мне о строгих школьных учителках в старых фильмах. Ее серые глаза отражали острый ум, который я уважала, но ее слова встревожили меня. Я находилась здесь по настоянию моего адвоката. Но я никогда по-настоящему не верила в этот весь процесс совпадения. Я имею ввиду, правда? Как черт возьми мог какой-то инопланетный компьютер выбрать мужчину, который был бы для меня идеальным? Я не верила в это. Но это не остановило крошечное зерно надежды прорваться к жизни с мучительным жужжанием в моей груди.

Я нахмурилась, чтобы скрыть реакцию. Это не то, как должно было все идти. «Мне нашли пару?»

«Да, Приллонский воин».

«Приллонский?» −я ничего не знала о других планетах в Коалиции. На протяжении последних десяти лет любопытство моего носа ограничивалось чашкой Петри, а мои глаза только и видели что линзы микроскопа. «Я сказала тебе, я не хочу этого. Совпадения. Этого. Я не хочу улетать на какую-то… какую-то планету». Я выплюнула последние слова, будто это была грязь. «Я сказала тебе. Я не должна находиться здесь, не должна сидеть в тюрьме. Я не сделала ничего неправильного, кроме как раскрыла правду. Я не собираюсь покидать Землю, потому что кто-то нарушил закон».

Надзиратель посмотрела на меня сочувствующими серыми глазами. «Да, я слышала о твоем деле, слышала твои заявления о невиновности. С точки зрения процедуры, тестирование не меняет того, что ты осуждена за преступление. И не меняет того, что ты останешься в тюрьме на следующие двадцать пять лет».

«Я подала апелляцию».

«Да, твой адвокат проинформировал меня и я желаю тебе удачи в этом деле». Ее серые глаза смягчились и я обнаружила, что мой гнев угасает под натиском сострадания, которое я увидела в ее взгляде. «Извини, Рэйчел. Но твоя невиновность или вина не имеет для меня никакого значения. И поверь мне, твоя новая пара не будет беспокоиться об этом. Ты здесь. Ты была осуждена. У них должны были быть доказательства».

«Они были подброшены», − возразила я.

Все признаки оргазма исчезли, сменившись на гнев, отчаяние и озлобленность, что преследовали меня последние пять месяцев. Когда закон Осведомителя вступил в силу, со мной не посчитались. Нет. Меня быстренько увезли, ложно повесили преступления, которые я не совершала, те люди, что совершили намного более худшие вещи, чтобы их скрыть.

Да, я была ведущим исследователем на ГлобоФарма. Испытания проходили под моим руководством. Но я перекрыла кислород, когда все пошло наперекосяк. Я последовала директивам FDA. Данные в моих отчетах были правдивыми и верными. Да, я знала, что у компании на кону сотни миллионов долларов, из-за поисков лекарства от рака. И лечение работало, только убивало слишком много здоровых клеток в процессе.

Я заполнила отчеты и ожидала, что руководство поступит правильно.

В день, когда я услышала, что FDA одобрило лекарство, я чуть не подавилась своим горячим сандвичем с салями и горчицей сидя за столом. Я лично позвонила президенту компании, и когда она не стала меня слушать, я позвонила генеральному директору.

Они все меня проигнорировали, и отправили головорезов, чтобы разнести мой дом и заставить меня замолчать. Они меня уволили, дискредитировали, и я еще не знала, что они собрали мои данные и подбили взять вину на себя, если все пойдет не так.

Все стало плохо, очень плохо. По крайней мере четыреста человек умерло, прежде чем FDA выявило, что новое лекарство причиняет вред. И когда они пришли в поисках виноватого, ГлобоФарма преподнесла им мою голову на серебряном блюдечке.

Ублюдки. Я отказалась сдаваться без борьбы. Я не собиралась бежать как запуганный щенок и прожить остаток своей жизни на другой чертовой планете. Я должна была все исправить. Должна была бороться. Если я этого не сделалю, ублюдки, которые сотворили это с людьми, снова проделают то же самое. И снова. И снова. Я поступила в аспирантуру и защитила докторскую по биохимии только в прошлом году. Я изучала физиологию на бакалавриате, поэтому могла изменить этот мир, могла помочь людям. Я никогда не хотела ввязываться в борьбу. Но теперь, когда я оказалась здесь, я не могу отступить. У меня нет выбора. Бороться или сгнить в тюрьме. И если позволить им победить меня, они просто сделают это снова, сделают следующую ошибку. Убьют людей. Соврут об этом.

«Я не могу уехать. Мне нужно в суд. Пожалуйста, я хочу, чтобы ты поняла».

«Твоя апелляция через два месяца», − ответила она, никак не комментируя мою тираду. Она знала, что произошло, обвинения, суд, мой приговор. Вся моя жизнь была у нее в планшете. Все-все обо мне было там, включая то что я ела на обед три месяца назад и размер моего бюстгальтера. «Твой юрист на всякий случай порекомендовал тебя протестировать для Межгалактической Программы Невест».

Мой юрист был приятным человеком, специалистом в своей области, но против него выступала армия высококвалифицированных и хорошо информированных адвокатов FDA и ГлобоФарма. Он сказал, что борьба будет трудной, но мне все равно. Я не сделала ничего неправильного. Я обнаружила то, что совершили другие, и делали, для десятков тысяч испуганных людей, отчаянно нуждающихся в лечении. Они воспользовались людьми, которые были больны и напуганы. Они подделали документы, лгали, вступили в сговор и повесили всё на меня. Компания отделалась ничтожным штрафом. Я одна оказалась в тюрьме за подлог, мошенничество, сговор. И это не весь список. Мне наплевать, что они сказали обо мне. Я не отступлю.

«Да, два месяца, затем правда всплывет и я буду свободна».

Она не разделяла моей надежды. «Создать пару с Приллонцем не конец света, Рэйчел».

«Нет, конец. Буквально. Я больше не буду находиться на Земле».

«Я была там. На Приллон Прайм». Она наклонила голову в мою сторону. «Я создала пару с Приллонским воином шесть лет назад. Это самое лучшее, что со мной случалось».

«Но ты здесь“, подытожила я. Её губы сжались в тонкую линию и тень промелькнула в ее серых глазах. Я бы сказала, что что-то ее задело. «Извини. Я не знаю твоей истории, твоей жизни. Я просто… − я натянула наручники, − в ловушке».

Когда она не ответила, я внимательно изучила стоическое выражение ее лица. Да. Она была молода, возможно моложе чем мои тридцать два года так на четыре. Но боль в ее глазах была старой. Старой и затвердевшей броней вокруг ее сердца.

«Как ты могла улететь на Приллон Прайм шесть лет назад? Если программа начала работать только два года назад?» Два года с того момента, как приземлились пришельцы. Два года с тех пор как все на Земле вошло в штопор и мы узнали, что мы не одни.

Два года, и наши правительства все еще сражались друг с другом как хулиганы на детской площадке, борясь за территорию. Ничего не изменилось. И никогда ничего не изменится. Человеческая натура была… ну слишком человеческой.

Она сдержала улыбку, и та не достигла ее глаз. «Что ж, я не была в твоей ситуации. Я просто оказалась в неправильном месте в неправильное время. Мои товарищи нашли меня до того как Земля официально вступила в Коалицию. У меня не было выбора, Рэйчел. Ни как у тебя. Я пробыла с ними недолгий промежуток времени, до того как их убил Улей, но я любила их и не сожалею ни об одном моменте, который провела как их пара. Я понимаю твой страх улететь на другую планету. Но у тебя совпадение с заслуженным Приллонским командиром. И у меня нет сомнений, что со временем ты его полюбишь. И второй, я уверена, будет таким же впечатляющим».

«Второй?»

Она кивнула. «Да, все Приллонцы делят свою пару с другим. Это их особенность. Если один из твоих любовников будет убит в бою, ты и твои дети будут под защитой и заботой второго».

«Два мужчины? Тройничок?» Она в своем уме? Я не хотела втроем. Я не хотела и одного пришельца, а уж тем более двоих.

Мое тело напомнило о двух мужчинах заполнявших меня своими членами несколько минут назад, в этом гребном сне, и моментально раскалилось. Нет.

Нет. Нет. Нет. Я не оставлю свою апелляцию только ради горячего инопланетного секса. Просто, нет.

«Ни за что», − сказала я. Если б я могла рассечь рукой воздух, я бы так и сделала. В настоящее время, мне пришлось довольствоваться раскачиванием кресла под наручниками на моих запястьях. Смотря в ее глаза, я снова потрясла головой, чтобы удостовериться, что она точно поняла о чем я говорю. «Нет, спасибо. Я знаю, Джон сказал я должна здесь успокоиться, но нет. Я не могу уехать. Я отказываюсь от совпадения».

«Тогда ты вернешься в самую охраняемую тюрьму до своей апелляции».

Мысль о возвращении в камеру одиночного заключения терзала меня. Тюрьма или космос. Выбор был тяжёлым. Знание о том, что я невиновна, подожгло мою решимость.

«Я ценю ваше беспокойство, Надзиратель. Но я невиновна. Я должна верить, что я могу выиграть. Я не могу позволить им безнаказанно лгать FDA и всем тем несчастным пациентам и их семьям. Я не сбегу с планеты и не разрушу свою карьеру. Если я сбегу, все поверят в то, что обо мне наговорили, что я скрыла данные о рисках, что я лгала, чтобы защитить компанию. А я этого не делала. Я отдала им настоящие данные и могу это доказать. Я не хочу уезжать в другой мир. Мне нравится этот. У меня была хорошая жизнь. И я хочу её назад!»

Слезы наполнили мои глаза, но я сдержала их. Я скучала по дому, по своей спортивной машине, по сумасшедшему коту. Я в жизни своей так сильно не хотела уснуть в своей кровати. Но вот я снова расплачусь. Черт, это все чем я занималась на протяжении первых пары месяцев в тюрьме. Больше не стану. Я невиновна и я это докажу. Добьюсь свободы. Вернусь обратно к своей жизни в лаборатории. Я продолжу свои исследования и буду спасать жизни. Это было все, что я хотела. Я отказываюсь сдаваться.

Мой папа перевернулся бы в гробу, если бы я сбежала с поля боя. Он пережил смерть моей матери, когда мне было пять. Я ее помню смутно, но я помню ощущения от ее лысой головы, когда я обнимала ее. Я помнила запах болезни в своем доме.

После ее смерти мой отец старался держаться. И делал это, пока я не уехала в колледж. А затем он спился и умер.

Вина. Какое слабое слово, чтобы описать эмоции, которые кричали во мне, когда я думала об отце. Мне не следовало оставлять его одного. Я знала, что он все еще скучает по ней. Я знала, что он боролся со своими собственными демонами. Но мне было восемнадцать и я стремилась вырваться в большой мир и начать новую жизнь. Я переехала в колледж за тысячи миль и приезжала домой пару раз в год. Я сбежала и он исчез прямо из под моего носа. Большая ошибка. Огромная.

Нет. Я не убегу от этого.

Надзиратель Эгара вздохнула и мне не понравилось разочарование или смирение, которые я увидела в ее глазах, как будто я делала неправильный выбор.

«Очень хорошо. Пожалуйста, знай, что пара была найдена, записана и занесена в твое досье. Если ты изменишь решение, это твое законное право связаться со мной. Если ты все-таки захочешь стать невестой, все обвинения будут сняты, твое досье будет очищено и тебя отправят к твоим парам незамедлительно».

Когда она говорила, она подняла странное ручное устройство к моей шее и я резко вскрикнула, жалящая боль пронзила меня прямо за ухом.

«Аууу!» Я дернулась, натягивая ремни с удвоенной силой. «Что это было?»

«Прости, Рэйчел, это обязательная процедура». Она отошла и поместила странный, цилиндрический предмет на стол перед тем как повернуться ко мне со своим планшетом с данными, твердо держа его в руке и нахмурив лицо. «Извини за головную боль, которая будет тебя преследовать следующие несколько часов. Обычно транспортируют, пока мозг привыкает к нейронному процессору, но у тебя не будет такой роскоши».

«Нейронный процессор? Что это?» − Я хотела поднять руку к шее и потереть это ноющее место. Какого черта она только что сделала? − «Что ты со мной сделала?»

Ремни на моих запястьях развязались от одного движения пальца надзирателя по планшету. Она оторвала глаза от планшета, чтобы встретиться со мной взглядом и я увидела в них жалость. «Нейронный процессор необходимый для транспортировки с планеты. Эта нейронная технология объединиться с языковыми центрами твоего мозга, позволив тебе понимать и говорить на всех известных языках Объединенного Флота. Ты не можешь без этого рассматриваться как невеста».

«Я не хочу быть невестой». Когда я поднялась, чтобы встать, вошел охранник со знакомыми кандалами, длинная цепь болталась между оковами на запястья. Я знала, куда он меня заберет, обратно в тюрьму, в одиночную камеру, где охрана обращается со мной так, будто я невидимка, словно крыса в клетке, которой нужны лишь хлеб и вода. Спокойно, это лучше, чем альтернатива этому. Я не хотела быть для них еще одной заключенной, еще одним ртом, который нужно кормить. Я не хотела, чтобы они меня замечали.

Но я была невиновна. Конечно же мой юрист и мои друзья выяснят правду. Я должна верить, что судья рассматривающий мое дело, разглядит ложь обвинения.

«Если ты не хочешь быть невестой, тогда зачем ты следуешь рекомендациям своего адвоката?» Ее вопрос задел за живое, но я отказалась отступать. Я отказывалась верить, что судебная система так подведет меня.

«На всякий случай».

Ее кивок был быстрым и точным. «Именно. И теперь у тебя есть нейронный процессор, на всякий случай».

Она ответила мне моими же словами, но ее тон дал мне понять, что она верила в то, что я рано или поздно вернусь к ней. И если система меня подведет и меня осудят, возможно я вернусь. Этот сон. Мое тело все еще болело от похоти. Я хотела те большие руки на своем теле. Я чувствовала себя как изголодавшаяся по прикосновениям идиотка, я не перестала думать о том как их руки ласкали мою кожу, их огромные члены растягивали меня. Наслаждение, когда я довела бы их до сильнейшего оргазма в моей жалкой жизни.

Ненастоящий оргазм, от какого-то тупого компьютеризированного обмана моего мозга. И если я поняла процесс правильно, я проживала настоящие воспоминания другой женщины, испытывая то, что испытала она.

Все это меня напугало. И я не хотела покидать Землю. Я хотела свою гребаную жизнь обратно, и я собиралась ее получить назад.

Я смогла выжить два месяца в одиночке. Я отказалась бежать. Но надоедливый голос стал преследовать меня в полной тишине моего существования в тюрьме. Даже если с меня снимут обвинения и я выиграю мою апелляцию, что станет со мной? Даже если мне позволят вернуться домой, буду ли когда-либо действительно свободна? Если обвинения будут сняты, и мое имя снова чистым, всегда будет кто-то, кто сомневается, кто будет считать меня и любые данные, которые я обнаружу, запятнанными. Ни одна лаборатория не посмотрит на меня. По крайней мере в США. Мне придется переехать, начать новую жизнь.

А если я не выиграю, если система подведет? Меня закуют и посадят в тюрьму на десятилетия или отправят на новую планету, где я должна буду полагаться на милость не одного огромного пришельца, а сразу двух.

Звучало так, что так или иначе, я была уже приговорена к пожизненному заключению.