Текст книги "Лживые боги"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

4
СЕКРЕТЫ И ТАЙНЫ
ХАОС
РАСПРОСТРАНЕНИЕ СЛОВА
АУДИЕНЦИЯ

После вопроса Каркази Абаддон застыл на месте. Локен, завидев признаки надвигающейся бури, поспешил занять позицию между летописцем и Первым капитаном.

– Игнаций, убирайся отсюда! – едва успел он крикнуть, как Абаддон, развернувшись, бросился на Каркази.

Абаддон заревел от ярости, но Локен перехватил его руки, а Каркази с испуганным криком выскочил из юрты. Абаддон, обладавший более массивной фигурой, без труда отбросил Локена назад; Локен полетел на пол, но достиг своей цели, переключив гнев Первого капитана на себя.

– Ты осмелился поднять руку на своего собрата, Локен? – зарычал Абаддон.

– Я просто удержал тебя от большой ошибки, Эзекиль, – ответил Локен, поднимаясь после падения.

Он видел, в какой ярости его товарищ, и понимал, что надо держаться как можно осторожнее. Аксиманд рассказывал ему о приступах исступленной ярости Абаддона во время вынужденной эвакуации главнокомандующего из Экстрануса, и с тех пор его нрав становился все более непредсказуемым.

– Ошибки? О чем ты толкуешь?

– Об убийстве Игнация, – сказал Локен. – Подумай сам, что могло произойти, если бы ты его убил. Воитель был бы обязан потребовать взамен твою голову. Представь, какими могли быть последствия, если бы Астартес хладнокровно убил одного из летописцев.

Абаддон яростно зашагал по юрте, но Локен понял, что слова проникли сквозь кровавый туман гнева, охватившего его товарища.

– Проклятье, Локен… – шипел Абаддон. – Проклятье.

– А о чем говорил Игнаций, Эзекиль? Между тобой и Эребом действительно мелькнул медальон ложи?

Абаддон взглянул в лицо Локена.

– Я не могу сказать.

– Значит, это был он.

– Я. Не могу. Сказать.

– Прекрати, Эзекиль. Терпеть не могу секреты и тайны. Вот потому я и не смог вернуться в воинскую ложу. Аксиманд и Торгаддон оба приглашали меня, но я не смог. Не теперь. Скажи, Эреб тоже член ложи? Он и раньше состоял в этом обществе, или вы приняли его по пути сюда?

– Ты слышал слова Сергара на нашей встрече. Тебе известно, что я не могу обсуждать происходящее в ложе за ее пределами.

Локен шагнул вперед и оказался лицом к лицу с Абаддоном.

– Эзекиль, ты все должен рассказать мне немедленно. Я чувствую, что происходит что-то непонятное, и, клянусь, я почувствую, если ты мне солжешь.

– Ты думаешь, что можешь запугать меня, малыш? – рассмеялся Абаддон, но Локен заметил, что его веселье было напускным.

– Да, Эзекиль, я так думаю. А теперь рассказывай.

Взгляд Абаддона на мгновение метнулся к входу юрты.

– Прекрасно, – сказал он. – Я расскажу, но мои слова никто больше не должен услышать.

Локен кивнул, и Абаддон продолжил:

– Мы не принимали Эреба в члены ложи.

– Нет? – с откровенным недоверием переспросил Локен.

– Нет, – повторил Абаддон. – Это Эреб принимал нас.

Эреб, брат Астартес, Первый капеллан Несущих Слово…

Доверенный советник Воителя…

Лжец.

Сколько бы ни пытался он избавиться от этого слова при помощи боевой медитации, оно неизменно возвращалось, чтобы причинить боль. В добавление ко всему снова и снова звучали в голове отрывки последнего разговора с Эуфратией Киилер.

Тогда она почти смутила его настойчивым взглядом и спросила: «Если вы обнаружите гниль, признаки разложения, посмеете ли нарушить корпоративную верность и выступить против своих братьев?»

Предположение Киилер казалось немыслимым, то, о чем она говорила, просто не могло произойти. И вот теперь он обдумывает возможность того, что один из братьев Астартес – тот, кого ценил и кому доверял Воитель,– лжет своим друзьям по необъяснимой причине.

Локен попытался разыскать Кирилла Зиндерманна и обсудить этот вопрос с ним, но итератора нигде не было видно, и Локен, отчаявшись его найти, вернулся к отсеку, где располагались тренировочные камеры. Улыбчивый убийца Люк Седирэ чистил свой разобранный болтер; «близнецы» Мой и Марр разыгрывали учебный бой на мечах; старый друг Локена, Неро Випус, сидел на скамье и полировал доспехи, уничтожая царапины, полученные на Убийце.

Седирэ и Випус приветливо кивнули вошедшему Локену.

– Гарви, – окликнул его Випус, – ты что-то задумал?

– Нет, а что?

– Ты выглядишь немного странно, вот и все.

– Я в порядке! – огрызнулся Локен.

– В порядке, в порядке, – проворчал Випус – Я сделал что-то не так?

– Прости, Неро,– опомнился Локен.– Я просто…

– Знаю, Гарви. Вся рота в таком же состоянии. Всем не терпится поскорее добраться до места и вцепиться в глотку этого ублюдка, Тембы. Люк уже поспорил со мной, что первым добудет его голову.

Локен с равнодушным видом кивнул и задал беспокоящий его вопрос:

– Кто-нибудь из вас видел Первого капитана Абаддона?

– Нет, с тех пор как мы вернулись, – ответил Седирэ, не поднимая головы. – Зато тебя спрашивал один из летописцев – эта чернокожая девчонка искала тебя повсюду.

– Олитон?

– Да, точно, она. Сказала, что вернется примерно через час.

– Спасибо, Люк, – поблагодарил его Локен и снова повернулся к Випусу: – Неро, мне очень жаль, что я на тебя огрызнулся.

– Не стоит беспокоиться, – рассмеялся Випус. – Я уже большой мальчик, и у меня достаточно толстая шкура, чтобы пережить твое дурное настроение.

Локен улыбнулся своему другу, открыл оружейный бокс и стал снимать доспехи, а затем и толстые искусственно наращенные полимеры наружного каркаса тела, пока не остался совершенно обнаженным, если не считать простых солдатских штанов. Сняв со стойки меч, Локен шагнул к тренировочной камере и активировал меч, дожидаясь, пока серые стальные полусферы расходятся, а из-под потолка спускается сервитор, играющий роль противника.

– Тренировочный бой уровня «Эпсилон девять»,– произнес Астартес. – Максимальная опасность.

Боевая машина с гудением ожила, из щелей выползли длинные лезвия, напомнившие Локену крылатых арахнидов с Убийцы. Корпус его механического противника вдобавок ощетинился острыми шипами и подвижными жужжащими лезвиями. Локен повертел головой и взмахнул руками, готовясь к предстоящей борьбе.

Чтобы обдумать все произошедшее, ему нужна ясная голова, а для этого нет лучшего средства, чем хорошая схватка. В камере негромко раздался отсчет оставшихся до боя секунд, Локен пригнулся в боевой позиции, а его мысли снова вернулись к Первому капеллану Несущих Слово.

Лжец…

Прошло пятнадцать дней с тех пор, как они покинули пределы владений интерексов, а до прибытия на Давин оставалась еще неделя. В тот день Локен впервые получил возможность поговорить с Эребом с глазу на глаз. Он дожидался Первого капеллана Несущих Слово на передней наблюдательной палубе «Духа мщения» и через толстое бронированное стекло наблюдал за вспышками света и бархатной тьмой.

– Капитан Локен?

Локен обернулся и увидел перед собой открытое серьезное лицо капеллана. Разноцветные всполохи огней, проникавших через окно наблюдательной палубы, отражались от его гладко выбритого и татуированного черепа, а на доспехах, словно на палитре художника, скользили красочные разводы.

– Первый капеллан, – с глубоким поклоном отозвался Локен.

– При рождении мне было дано имя Эреб, и я был бы очень рад, если бы ты меня так называл. Здесь не то место, где требуются формальности.

Локен кивнул, а Эреб подошел и остановился рядом, задержав взгляд на бесконечной игре света и тьмы за стеклом.

– Красиво, не правда ли? – заговорил Эреб.

– Я и сам так считал, – согласился Локен. – Но, говоря откровенно, уже не могу смотреть на эту картину без некоторого трепета.

– Трепета? И почему же? – спросил Эреб, положив руку на плечо Локена. – Варп – это просто средство быстрого перемещения наших кораблей. Разве Император, возлюбленный всеми, не предоставил нам пути и методы извлечения из этого пользы?

– Да, это верно,– кивнул Локен, глядя на вытатуированные на голове Эреба письмена, хотя и не знал наречия, к которому относились слова.

– Это высказывания Императора, как они изложены в «Книге Лоргара» и переведенные на язык колхис, – произнес Эреб, отвечая на немой вопрос Локена. – Для меня это такое же оружие, как болтер или меч.

В ответ на непонимающий взгляд Локена Эреб продолжил пояснения:

– На поле боя я должен быть могущественным и устрашающим, а слова Императора, написанные на моей плоти, помогают внушать страх стоящим передо мной ксеносам и неверующим.

– Неверующим?

– Возможно, я неправильно выбрал слово, – небрежно пожал плечами Эреб. – Наверно, лучше подойдет человеконенавистник, но, как мне кажется, ты пригласил меня сюда не ради изучения татуировок.

Локен смущенно улыбнулся.

– Да, ты прав. Я хотел с тобой поговорить, поскольку всем известно, что в составе Легиона Несущих Слово много ученых. Вы отыскали во Вселенной много миров, где, по слухам, были хорошо развиты науки и образование, и привели их к Согласию.

– Это верно, – медленно произнес Эреб. – Хотя в процессе войн мы уничтожили немало наук, сочтя их неприемлемыми.

– Но ты обладаешь большими знаниями в эзотерических науках, и мне хотелось бы услышать совет по одному делу, которое я назвал бы… личным.

– Теперь ты меня заинтриговал, – сказал Эреб. – Что же у тебя на уме?

Локен молча показал на пульсирующие разноцветные лучи варпа по ту сторону стекла. Многоцветные облака и спиральные завитки черноты смешивались между собой, словно чернила и вода, и образовывали бесконечно изменчивые переливы света и тьмы. Вокруг корабля в этом таинственном мире не было ни одной отчетливой постоянной формы. Эта бездна в одно мгновение уничтожила бы корабль Воителя, если бы не защищающее его поле Геллера.

– Варп позволяет нам перемещаться с одного конца Галактики на другой, но мы совершенно не понимаем, как это происходит, не так ли? – спросил Локен. – Что на самом деле скрывается в бездне? Что нам известно о Хаосе?

– О Хаосе? – повторил Эреб, и Локен отметил на лице Несущего Слово тень некоторой нерешительности. – Что ты подразумеваешь под этим понятием?

– Я и сам точно не знаю, – признался Локен. – Но на Ксенобии мне говорил о Хаосе Митрас Тулл.

– Митрас Тулл? Мне незнакомо это имя.

– Он был одним из приближенных Джефта Науда, – пояснил Локен. – Мы как раз разговаривали с ним, когда все полетело кувырком.

– Что он сказал, капитан Локен? Повтори точно.

Тон капеллана неприятно удивил Локена, и он сердито прищурил глаза, но, тем не менее, ответил:

– Тулл говорил о Хаосе как о какой-то очень удаленной от нас силе, о первобытной сущности варпа. Он сказал, что это самый мощный источник разрушения, какой даже представить себе трудно, и он переживет нас всех и спляшет на наших костях.

– Он выразился очень красочно.

– Да, он так и сказал, но я уверен, что он говорил совершенно серьезно, – произнес Локен, продолжая вглядываться в глубины варпа.

– Локен, можешь мне поверить: варп – всего лишь бессмысленное сосредоточение энергии, которая постоянно перемещается и закручивается в вихри. Только это, и ничего больше. Или есть что-то еще, что заставляет тебя верить его словам?

Локен вспомнил об ужасном существе, которое завладело телом Ксавье Джубала в Храмовой пещере под горным хребтом на Шестьдесят Три Девятнадцать. Его трудно было назвать бессмысленным сгустком энергии. Локен отчетливо помнил отражение кровожадной и злобной мысли в глазах монстра, еще недавно бывшего Джубалом.

Эреб молчал, ожидая продолжения рассказа, но, как хорошо ни относились бы к Несущим Слово в Легионе Сынов Хоруса, Локен не был готов поделиться с посторонним ужасными воспоминаниями о Шепчущих Вершинах.

Вместо этого он торопливо заговорил о другом:

– Я читал книгу о битвах между племенами древней Терры, еще до пришествия Императора, и там было сказано о применении сил, которые…

– Это были «Хроники Урша»? – перебил его Эреб.

– Да. А как ты узнал?

– Я тоже читал эту книгу и знаю отрывок, о котором идет речь.

– Тогда ты должен знать, что там упоминались темные первобытные божества и мольбы, обращенные к ним.

На лице Эреба появилась снисходительная улыбка.

– Да, но ведь все усилия недобросовестных рассказчиков и неисправимых демагогов направлены на то, чтобы сделать свои произведения как можно более захватывающими, не так ли? К подобным произведениям относятся не только «Хроники Урша». В предшествующий Объединению период было написано множество похожих книг, и каждый автор исписывал страницу за страницей, наполняя текст самыми жуткими и кровавыми ужасами ради того, чтобы превзойти своих соперников, а в результате получались произведения… сомнительной ценности.

– И ты считаешь, что в них нет ничего полезного?

– Абсолютно ничего,– подтвердил Эреб.

– Тулл говорил, что Имматериум, как он называл варп, является источником всякой магии и колдовства.

– Магии и колдовства? – рассмеялся Эреб, прежде чем снова пристально взглянуть в лицо Локена. – Друг мой, он тебе солгал. Он был связан с ксеносами, а следовательно, являлся врагом Императора, Ты же знаешь, что нельзя доверять словам врага. В конце концов, разве интерексы не выдвинули против нас ложное обвинение в краже одного из мечей кинебрахов из Зала Оружия? И настаивали на нем даже после того, как сам Воитель заверил их в том, что мы этого не делали?

Локен ничего не ответил, но братские чувства по отношению к боевым товарищам пришли в несоответствие с его собственными ощущениями.

Все, что говорил Эреб, подтверждало давно укоренившееся отрицание существования магии, духов и демонов.

И все же Локен не мог игнорировать крик своего внутреннего голоса: Эреб лжет, и угроза Хаоса ужасающе реальна.

Митрас Тулл обернулся его врагом, а Эреб был братом Астартес, и Локен с изумлением сознавал, что скорее готов поверить воину из племени интерексов.

– Такого Хаоса, о котором ты мне рассказал, не существует,– заверил его Эреб.

Локен кивнул, соглашаясь, но тотчас вспомнил: никто, даже интерекс, не говорил ему о том, какое именно оружие было украдено в ту ночь.

– Ты слышала? – вопрошал Игнаций Каркази, наливая очередной стакан вина. – Она получит свободный доступ к Воителю! Это нечестно! Мы тут из кожи вон лезем, чтобы создать нечто стоящее, надеемся привлечь внимание хоть сколько-нибудь важной персоны, а она, едва появившись, сразу получает аудиенцию у Воителя!

– Я слышала, у нее имеются сильные связи, – поддакнула Вендуин, изящная молодая женщина с рыжими волосами и фигурой, подобной песочным часам.

Местные сплетники называли Вендуин «фейерверком на простынях».

Каркази стал обхаживать ее сразу, как только понял, что она с восторгом внимает каждому его острому словцу. Он уже успел забыть, чем именно она занимается, хотя смутно помнил что-то насчет «композиций гармоничного сочетания света и тени», однако толком так и не понимал, о чем шла речь.

«Нет, теперь в летописцы может записаться кто угодно», – подумал Каркази.

В Убежище, как и всегда, было полным-полно народу – поэтов, драматургов, художников и композиторов, наслаждавшихся привычной богемной атмосферой, а свободные от вахты армейские офицеры, рядовые матросы и палубные рабочие приходили ради новых историй из еще не опубликованных книг, импровизированных представлений и скабрезных шуток.

Без своей постоянной публики Убежище представляло собой до неприличия неопрятный прокуренный бар, полный людей, которым нечем больше заняться. Игроки в поисках фишек, заменявших деньги, ободрали все золотые пластинки с колонн, поддерживающих потолок (и Каркази, надо отметить, имел в своей комнате уже порядочный запас этих заменителей монет). Художники, в свою очередь, побелили значительные участки расписных стен ради своей мазни – по большей части непристойной или издевательской.

Мужчины и женщины занимали все свободные столы, играли в карты, обнимались, а наиболее увлеченные летописцы делились своими грандиозными замыслами. Каркази и Вендуин сидели вдвоем у стены в одной из открытых кабинок, а гул голосов заполнял все пространство Убежища.

– Связи, – задумчиво повторила Вендуин.

– Это точно,– согласился Каркази и осушил свой стакан.– Я слышал, у нее знакомства в Совете Терры и еще с Сигиллайтом.

– Как высоко она взлетела! И как она сумела все это получить? – спросила Вендуин. – Такие связи, я хотела сказать.

– Не знаю, – покачал головой Каркази.

– Разве у тебя самого нет никаких знакомств? Ты мог бы многое разузнать, – заметила Вендуин, снова наполняя его стакан. – Тебе-то как раз не о чем беспокоиться, тебе покровительствует один из Астартес. И про тебя тоже ходит немало сплетен!

– Вряд ли, – фыркнул Каркази и хлопнул ладонью по крышке стола. – Я просто должен показывать ему абсолютно все, что напишу. Он цензор, и больше никто.

Вендуин пожала плечами:

– Может, так, а может, и нет, но ведь тебя одного пригласили на Военный Совет, не так ли? Могу поспорить, что немного цензуры не слишком большая цена за такие привилегии.

– Возможно, – коротко ответил Каркази.

Он не желал говорить о том, что произошло на Давине, и не хотел вспоминать свой ужас при виде рассвирепевшего Первого капитана Абаддона, обещавшего оторвать ему голову.

Так или иначе, капитан Локен впоследствии отыскал его в интендантской палатке, где дрожащий и перепуганный Игнаций лечился дозами спиртного.

То, что произошло после, казалось довольно смешным. Локен вырвал страницу из его «Бондсмана № 7», написал несколько строк крупными печатными буквами, а затем протянул летописцу.

– Игнаций, это особая клятва, – сказал тогда Локен. – Ты знаешь, что она значит?

– Думаю, да, – ответил Каркази, читая написанные капитаном слова.

– Это клятва, которая относится только к одному действию, она очень определенная и точная, – стал объяснять Локен. – У Астартес принято давать особую клятву перед боем, и каждый обещает овладеть определенным объектом или отстоять какой-то идеал. В твоем случае, Игнаций, это будет обещание не разглашать то, что произошло сегодня вечером.

– Я обещаю, сэр.

– Игнаций, ты должен поклясться. Положи руку на книгу и клятву и прочти слова вслух.

Летописец так и сделал – положил дрожащую руку на вырванную страницу, ощущая плотную фактуру бумаги под вспотевшей ладонью.

– Я клянусь не рассказывать ни одной живой душе о том, что произошло между нами, – прочитал Игнаций.

Локен с самым серьезным видом кивнул.

– Не стоит относиться к этому легкомысленно, Игнаций. Ты дал клятву в присутствии Астартес и не должен нарушить ее ни в коем случае. Это было бы серьезной ошибкой.

Игнаций кивнул и направился к ближайшему транспорту, уходящему с Давина.

Каркази тряхнул головой, прогоняя воспоминания, и спокойная теплота легкого опьянения мгновенно испарилась.

– Эй, – окликнула его Вендуин. – Ты меня слушаешь? У тебя такой вид, словно ты улетел отсюда за миллион миль.

– Да, извини. Так о чем ты говорила?

– Я спрашивала, не мог бы ты при удобном случае замолвить за меня словечко капитану Локену? Может, ты расскажешь ему о моих композициях? Ты же знаешь, как они хороши.

О композициях?

Он смотрел в ее глаза и видел неудержимую алчность, скрывающуюся под маской интереса. Только сейчас он понял, какой эгоистичной карьеристкой была сидящая перед ним женщина. Внезапно у него возникло острое желание оказаться подальше от этого места.

– Ну как? Ты согласен?

От поисков уклончивого ответа его спасло появление рядом с их столиком женской фигуры. Каркази поднял голову.

– Да? Могу я чем-нибудь помочь?

Но, едва договорив фразу, он узнал Эуфратию Киилер. С тех пор как они в последний раз виделись, с ней произошли разительные перемены. Вместо обычных грубых ботинок и армейских брюк она была одета как все женщины-летописцы, а длинные волосы были скромно подстрижены.

Несмотря на более женственный облик, Каркази ощутил разочарование; перемена в облике ему не понравилась. Как оказалось, прежний агрессивный стиль был ему больше по душе, чем странный, почти бесполый вид, который придавала ей эта одежда.

– Эуфратия?

Она коротко кивнула:

– Я ищу капитана Локена. Ты не видел его сегодня?

– Локена? Нет, то есть да, но только на Давине. Ты к нам не присоединишься? – предложил он, игнорируя злобный взгляд Вендуин.

Его надежды на избавление испарились, как только Эуфратия качнула головой.

– Нет, благодарю. Это место явно не для меня.

– И не для меня, но я все же здесь, – пошутил Каркази. – Ты уверена, что не соблазнишься стаканом вина или партией в карты?

– Уверена, но все равно спасибо. Увидимся позже, Игнаций,– ответила Эуфратия и понимающе улыбнулась.

Каркази криво усмехнулся и провожал ее взглядом, пока Эуфратия по пути к выходу из Убежища обходила еще несколько столов.

– Кто она такая? – спросила Вендуин, и Игнация позабавил ее взгляд, полный профессиональной ревности.

– Это одна из моих хороших друзей, – ответил Игнаций, с удовольствием прислушиваясь, как звучат его собственные слова.

Вендуин сдержанно кивнула.

– Послушай, ты хочешь отправиться со мной в постель или нет? – спросила она, и все намеки на личную заинтересованность его персоной потонули в неприкрытых амбициях.

Каркази рассмеялся:

– Я мужчина. Конечно, хочу.

– И ты поговоришь обо мне с капитаном Локеном?

«Если ты так хороша, как о тебе говорят, можешь быть в этом уверена», – подумал он.

– Да, дорогая, обязательно поговорю,– произнес вслух Игнаций, и тут он заметил на скамье сложенный лист бумаги.

Может, он давно здесь лежит? Каркази не мог вспомнить. Пока Вендуин пробиралась к выходу из кабинки, он взял листок и развернул. Наверху стояло нечто вроде символа – длинная заглавная буква «I» с сияющей в центре звездой. Этот знак ни о чем ему не говорил, и Каркази стал читать текст, полагая, что это писанина кого-то из летописцев.

Едва он разобрал несколько слов, сразу понял, что ошибся.

«Император Человечества есть Свет и Путь, и все его деяния направлены во благо человечества, составляющего его народ. Император есть Бог, и Бог есть Император, так учит нас…»

– Что это? – спросила Вендуин.

Каркази не обратил внимания на ее вопрос, скомкал листок и, выходя из кабинки, сунул себе в карман. Окинув взглядом Убежище, он заметил еще несколько похожих листков, лежащих на столах. Теперь он был убежден, что послания не было до прихода Эуфратии, и тогда Каркази прошелся по бару и собрал все свернутые листки, сколько смог найти.

– Чем ты занимаешься? – недовольно воскликнула Вендуин, наблюдая за ним со скрещенными на груди руками.

– Отстань, – бросил ей Каркази и заторопился к выходу. – Найди себе другой объект для соблазнения, а мне некогда.

Если бы он не был так занят, наверняка его позабавил бы ее изумленный вид.

Спустя всего несколько минут Каркази стоял перед дверью комнатки Эуфратии, расположенной в глубине лабиринта сырых переходов и крутых лестниц, образующих пассажирский отсек «Духа мщения». На притолоке виднелся нацарапанный символ, точно такой же, как в оставленном листке, и Каркази стал барабанить кулаком в дверь, пока она не открылась. В коридоре тотчас повеяло запахом горящей свечи.

Она улыбнулась, и Каркази понял, что Эуфратия его ждала.

– Божественное Откровение? – спросил он, показывая пачку собранных в Убежище листков. – Нам надо поговорить.

– Да, Игнаций, мы обязательно поговорим, – сказала она, повернулась и шагнула внутрь, оставив его на пороге.

Каркази тоже прошел в комнату.

Личные покои Хоруса показались Петронелле удивительно скромными и безликими, здесь имелось лишь несколько предметов, которые можно было отнести к личным вещам. Она не ожидала обнаружить бьющую в глаза роскошь, но и не рассчитывала оказаться в армейской казарме. У одной из стен стоял сундук для вещей, на котором лежала груда пожелтевших пергаментов с текстами особых клятв, а на полке над кроватью стояли изрядно потрепанные книги. Ложе, чересчур длинное и широкое для нее, казалось недостаточно просторным для столь значительной фигуры, как примарх.

Представив себе Хоруса спящим, Петронелла улыбнулась и задумалась, какие видения славы и величия могут сниться одному из могучих сыновей Императора. Мысль о спящем примархе делала его более человечным, хотя раньше ей никогда не приходило в голову, что такие, как Хорус, могут нуждаться в отдыхе. Петронелле казалось, что никогда не стареющие не должны и уставать. Поразмыслив, она решила, что кровать служит декорацией, своеобразным напоминанием о человеческой природе полубога.

В отличие от первой встречи с Хорусом сегодня Петронелла выбрала простое красно-зеленое платье, юбка которого была украшена серебряной сеткой с топазами, и ярко-алый лиф со скандально низким декольте. Электронный блокнот и перо с золотым наконечником лежали в маленькой сумочке, висящей на плече на золотом шнуре, а пальцы Петронеллы покалывало от нетерпения. Своего телохранителя Маггарда она оставила за порогом личных покоев, хотя и знала, что невозможность предстать перед высочайшим из воинов огорчит его сверх всякой меры. Близость воинов Астартес, на которых он смотрел словно на богов, приводила охранника в величайший восторг. Петронелла не препятствовала его поклонению, но сегодня хотела, чтобы все внимание Воителя было обращено только к ней.

Нетерпеливо ожидая первой возможности получить интервью, она тихонько дотронулась пальцами до деревянной столешницы. Стол казался таким же огромным, как и кровать, и Петронелла с улыбкой представила себе, сколько великих замыслов рождалось за ним и сколько приказов о сражениях было подписано на немного потертой и испещренной пятнами поверхности.

Интересно, а приказ о прошлой аудиенции тоже был написан здесь?

Она помнила, как получила предписание немедленно предстать перед Воителем, помнила свой трепет и ликование, переполнявшие сердце, пока растрепанная Бабетта помогала выбрать одно из дюжины платьев. В конце концов, она остановилась на элегантном и скромном кремовом платье с украшенным слоновой костью корсажем, приподнимавшим грудь, и тончайшем ожерелье из красного золота с сапфирами и жемчугом, которое обвивало лоб, а затем сверкающим каскадом ниспадало на шею. Пренебрегая обычаем Терры пудрить лицо, Петронелла только затенила уголки глаз сурьмой и подвела губы переливчатым блеском.

Ее усилия явно не пропали даром; едва она предстала перед Воителем, как на его лице появилась широкая улыбка. Ее дыхание, и так стесненное туго затянутым корсажем, и вовсе остановилось при виде физического совершенства Хоруса и его обаяния. Коротко подстриженные волосы обрамляли открытое и красивое лицо, а сияющие глаза смотрели так внимательно, словно в тот момент она была для него важнее всего остального мира. Петронелла даже смутилась, словно дебютантка на первом балу.

Воитель появился перед ней в сверкающих доспехах цвета зимнего неба, отделанных кованым золотом, с рельефно выступающими письменами на обоих наплечниках. На груди, словно кровь на чистом снегу, алел открытый глаз, и его немигающий взгляд пронизывал ее насквозь.

В тот раз Маггард в тщательно начищенных золотых латах и серебряной кольчуге стоял за ее спиной. Конечно, при нем не было никакого оружия, меч и пистолет остались у телохранителей Хоруса.

– Мой господин,– заговорила Петронелла, наклонила голову, приседая в изящном реверансе, и протянула руку ладонью вниз в ожидании поцелуя.

– Так это вы из Дома Карпинус? – спросил Хорус.

Она быстро оправилась от смущения и не стала обращать внимания на нарушение правил этикета – Воитель откровенно проигнорировал протянутую для поцелуя руку и задал вопрос до того, как было сделано формальное представление.

– Да, это я, мой господин.

– Не называйте меня так, – сказал Воитель.

– О! Конечно… А как я должна к вам обращаться?

– Для начала будет достаточно и Хоруса, – ответил он, и, подняв голову, Петронелла увидела, что он продолжает улыбаться.

Стоящие позади Хоруса воины безуспешно пытались скрыть свое веселье, и она поняла, что Воитель подшучивает над ней. Несмотря на недовольство таким пренебрежением к правилам, она постаралась улыбнуться в ответ.

– Спасибо, – сказала она. – Я так и сделаю.

– Так, значит, вы хотите стать моим летописцем, это правда? – спросил Хорус.

– Да, если вы позволите мне выполнять эту работу.

– Почему?

Из всех ожидаемых вопросов именно этого, крайне откровенного, она и не предвидела.

– Я чувствую, что это мое призвание, мой господин, – заговорила она. – Мое предназначение как одной из наследниц Дома Карпинус. Я должна запечатлеть великие деяния и замыслы, сохранить для потомков величие этой войны – героизм, опасность, жестокость и ярость битвы. Я хочу…

– Девочка, ты когда-нибудь видела настоящее сражение? – неожиданно спросил ее Хорус.

– Пожалуй, нет. Ничего подобного, – призналась она, и от обращения «девочка» на щеках вспыхнул сердитый румянец.

– Я так и думал, – сказал Хорус. – Только тот, кто никогда не стрелял, не слышал воплей и криков умирающих, громко требует крови, отмщения и истребления врагов. Вы этого хотите, мисс Вивар? Это ваше «предназначение»?

– Если такова война, то да, – ответила она, не желая поддаваться его грубостям. – Я хочу увидеть все. Увидеть и запечатлеть величие Хоруса для будущих поколений.

– Величие Хоруса, – повторил Воитель, явно наслаждаясь звучанием этих слов.

Прежде чем снова заговорить, он буквально пронзил ее взглядом.

– Мисс Вивар, в составе нашей флотилии много летописцев. Скажите, почему я должен именно вам предоставить эту честь?

И снова его прямота поразила Петронеллу, она никак не могла подобрать слов, а Воитель посмеивался над ее неловкостью. Раздражение ударило в голову, и, не успев подумать, она высказалась не менее откровенно:

– Потому что никто из этого сброда, который вы собрали на своем корабле, не справится с такой работой лучше, чем я. Я сделаю вас бессмертным, но если вы считаете, что меня можно запугать дурными манерами и высоким положением, можете катиться в преисподнюю… сэр.

Воцарилась мертвая тишина.

А потом Хорус громко расхохотался, и она поняла, что единственной вспышкой гнева уничтожила все шансы на ту работу, которой так добивалась.

– Вы мне нравитесь, Петронелла Вивар из Дома Карпинус, – неожиданно сказал Хорус. – И вы мне подходите.

От изумления у нее открылся рот и замерло сердце.

– Правда? – спросила она, опасаясь очередной шутки со стороны Воителя.

– Правда, – подтвердил Хорус.

– А я думала…

– Послушайте, милая, обычно я составляю свое мнение о людях в первые десять секунд знакомства и очень редко его меняю. Едва вы успели войти, я распознал натуру бойца. Девочка, в вас есть что-то от волка, и мне это нравится. Вот только…

– Что?

– В следующий раз не ведите себя так официально, – усмехнулся он. – Мы находимся на военном корабле, а не в гостиных Мерики. А теперь я должен извиниться и покинуть вас, мне пора отправляться на Давин и возглавить Военный Совет.

Вот так она была принята.

Ее до сих пор изумляло, что все прошло так легко, однако целый ворох парадных платьев оказался ненужным, и Петронелла была вынуждена носить невыносимо простые костюмы, более уместные для обитателей жалких лачуг окрестностей Гиптуса. Дамы высшего общества ее теперь не узнали бы.