Текст книги "Отвага и честь"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Тяжелая ночь?

Гербер взглянул на него и покачал головой:

– Да нет, обычные вылазки на наши аванпосты, ничего, с чем не справились бы мои ребята.

– Где? Покажите мне.

Писцы-логисты с телескопическими руками держали древние планы города, от руки нарисованные на вощеной бумаге, пока автоперья фиксировали сказанное Гербером.

– Они проверяют оборону вот этих точек к югу от реки, – сообщил Гербер, когда логисты показали несколько мест на карте. – Отряды огненных воинов по большей части на «Мантах», под прикрытием скиммеров. Еще эти хреновы крууты пытаются залезть в тыл, ну и вечно крутятся над головой жалокрылы.

– Тяжелой техники нет?

– Пока нет, но это лишь вопрос времени, – подключился к разговору Полдара, лейтенант Гербера. Парень с волосами песочного цвета казался слишком юным для военного, тем более с офицерским званием. Впервые встретив Полдару, Лоик заподозрил, что не обошлось без взятки или родственных связей, но скоро узнал, что звание молодого человека вполне соответствует его способностям. – Атака на Брэндонские Врата показывает: они быстро стягивают силы, и лорд Уинтерборн считает, что тау двинутся сюда, рано или поздно.

Лоик кивнул.

– Разумное предположение. Ну что ж, моим ребятам не терпится повоевать.

Он увидел на лицах собеседников сомнение и понял, что это инстинктивное недоверие гвардейцев к солдатам, никогда не покидавшим родной мир и запятнавшим себя причастностью к истории с де Валтосом. В сердце шевельнулось негодование, и он набрался решимости.

– Может, вам напомнить, что мои люди сражаются, защищая свой дом? Знаю, вы считаете нас менее способными бойцами, но, уверяю, мы вас не подведем.

Гербер вгляделся в его лицо, пытаясь уловить браваду.

– Лучше не надо, Адрен. Ваши ребята совсем зеленые и не нюхали пороха. Во всяком случае, не все из них. Мои люди сами не справятся, вашим отрядам СПО тоже придется принять участие.

– Уверяю, они прошли усиленную военную подготовку.

– Все это прекрасно, но не заменит реального опыта. Я уже бился с тау, и они в этот раз собираются задействовать все свои ресурсы. Я все еще не считаю, что наши шансы выше одного к четырем и что мы сможем удержать их без подкрепления.

– Один к четырем? – переспросил Фогель. – Это же пораженчество, капитан Гербер.

– Нет. Это реализм. Ну да, будем драться как те еще сукины сыны, но численное превосходство не на нашей стороне.

– Но этим тау не тягаться с нами, верно? – спросил Лоик. – Слышал, что они слабоваты как тактики.

– Значит, вы не бились с тау и не видели, как они воюют, – покачал головой Гербер. – Самые успешные армии – те, что согласовывают свои действия наилучшим образом, те, что знают, какие силы, где и как долго задействовать. Можно сказать еще, что это армии, которые делают меньше всего ошибок. Тау не совершают ошибок. Каждый солдат их армии всецело предан общей цели и бьется за своего командира, потому что совершенно точно знает, что бьется за что-то большее, чем он сам.

– Ну, прямо как мы, – пошутил Лоик и тут же пожалел об этом: все оставались серьезными.

– Без подкрепления у нас нет шансов продержаться долго, вот и все, – подвел итог Гербер. – Можно даже не молиться об этом.

– А мне кажется, что на эти молитвы только что ответили. – Полдара указал в дальний конец моста.

Лоик обернулся и увидел строй машин в голубой броне, грохочущих по мосту: бронетранспортеры, танки и группу космодесантников, шагающих под лазурным стягом со сжатой в кулак латной рукавицей. Два высоченных дредноута шли по бокам закованных в броню гигантов, над головами их неслись стремительные синие машины. Воин в развевающемся зеленом плаще, заколотом булавкой в форме белой розы, приблизился к ним, сжимая рукоять вложенного в ножны меча.

Капитан космодесантников снял шлем.

– Четвертая рота готова к обороне Ольцетина, – сказал Уриил Вентрис.

Часть третья
Яркие звезды на небосклоне битвы

Глава пятнадцатая

Атака на Ольцетин началась уже всерьез, когда рассвет окрасил небо на востоке первыми лучами. Передовые разведчики обнаружили присутствие многочисленных целей в воздухе, но от стрелков имперских пушек-перехватчиков никакой реакции не последовало. Завыли сигналы тревоги, усталые солдаты заставили себя подняться с коек, но никто не посмотрел вверх.

Предупрежденные отрядами, бежавшими из захваченного Пракседеса, защитники Ольцетина по-прежнему смотрели в землю, когда небо обожгли слепящим белым светом первые залпы.

Небо запылало смертоносным заревом, и боевые машины тау двинулись вперед. «Каракатицы» и «Рыбы-молоты» пошли по мостам, отряды жалокрылов носились над головами. Если тау надеялись одолеть защитников города мостов с помощью той же уловки, что сработала в Пракседесе, их ждало горькое разочарование.

Ужасная иллюминация в небе поблекла, и был отдан приказ открыть огонь.

Танки и пушки-перехватчики наполнили небо над Ольцетином взрывающимися снарядами и сбили десятки летательных машин тау. Сверху падали разбитые «Барракуды» и огромные «Тигровые акулы», их изящные корпуса были разнесены ревущим водоворотом брызжущей шрапнели и огня.

Пострадала не только авиация тау. Ожидая, что защитники Империума будут ослеплены и дезориентированы, тау наступали, не заботясь об осторожности. Сокрушительный залп из тяжелых орудий, безупречно рассчитанный, немилосердно ударил по наступающему врагу. Машины тау были разбиты, сидевшие в них воины уничтожены, не сделав ни единого выстрела, их танки даже не успели прицелиться.

За считанные мгновения натиск тау был остановлен, удар имперских сил пришелся словно прямо в живот самоуверенного боксера. Десятки боевых машин были разрушены, сотни огненных воинов убиты еще до начала битвы, и то, что планировалось как решительный удар, таковым отнюдь не стало.

Командование тау отреагировало на изменившиеся обстоятельства без паники, с пугающей быстротой. Танки перестроились, используя рельеф местности и разнообразные прикрытия, чтобы перейти в наступление резкими рывками: пока одна группа стреляла, другая неслась вперед.

Жалокрылы обрушились с неба все вместе, чтобы воспрепятствовать усилиям обороняющихся, с боков их окружали группы сверкающих дронов. Через считанные минуты залпы пошли один за другим, снаряды попадали на удивление точно и убивали всякий раз десятки гвардейцев и солдат СПО.

Стоило битве разгореться по-настоящему, план атаки тау стал вполне понятен, и когда наступление на имперские линии пошло полным ходом, удар приняли на себя траншеи, редуты и блиндажи на подступах к Диакрийскому мосту.

Грохот от залпов «Грома» стоял оглушительный, он отражался от стен ущелья. Некоторые снаряды летели вниз и разрывались в рядах тау, другие буравили землю и взрывались под тонкими гравитационными пластинами, поддерживающими в воздухе плавучие танки тау.

Броня ломалась, тела горели, но силы ксеносов продолжали наступать. Так близко к мостам укрытий практически не было, и врагу пришлось идти напролом. Над головой носились снаряды, ударяя в защищающий войска Империума вал, но без возможности целиться они лишь разбрасывали землю.

Лезть прямо на пушки хорошо подготовившегося и решительного противника – не самая приятная ситуация, в какой может оказаться командир, и Уриил хотел заставить тау заплатить за их самонадеянность. Большая часть Четвертой роты охраняла южный мост Ольцетина, совершенно очевидно – слабое место обороны. Зная, что тау нагрянут именно туда, Уриил направил своих бойцов усилить ряды Сорок четвертого и попытаться заставить тау перейти к западному бастиону, где их ждал капеллан Клозель со своими штурмовиками.

Уриил взобрался на стрелковую ступень земляного вала, позади которого укрывался вместе с защитниками города. Он высоко поднял болтер, чтобы всем было видно, и закричал:

– Вперед! За Павонис с отвагой и честью!

Сотни солдат в пределах досягаемости звука повторили его клич, выскакивая из окопов, чтобы присоединиться к нему. То, что космодесантники из столь славного ордена шли в бой с ними, служило для этих людей впечатляющим символом их решимости сопротивляться врагу любой ценой, и Уриил знал, что их воодушевляет само его присутствие. Никто из бойцов Сорок четвертого или СПО не хотел проявлять слабость в присутствии лучших воинов Императора, и они были готовы биться до последнего вздоха, чтобы доказать свою доблесть.

Уриил перекинул болтер через край насыпи и наметанным глазом заметил ход атаки тау как раз вовремя, чтобы щелкнуть затвором. Его космодесантники заняли позиции рядом с ним, сотни гвардейцев выстроились на защиту Диакрийского моста, топая тяжелыми сапогами. Знамена развевались, крики сержантов и офицеров доносились сквозь грохот взрывов и треск выстрелов тау.

– Мы бьем их! – крикнул полковник Лоик, взбираясь на стрелковую ступень рядом с Уриилом.

– Пока что, но они скоро приспособятся и попробуют другую тактику.

– Они попытаются удержать нас на месте с помощью отрядов, которыми можно пожертвовать, и тем временем продолжат наступление.

Уриил удивился проницательности Лоика и кивнул.

– Подозреваю, это может случиться в любой момент.

– Сдается мне, вы правы, – сказал Лоик, подняв голову.

Уриил проследил за взглядом полковника и услышал шум хлопков, будто из пещеры вылетели полчища летучих мышей. Высоко вверху небо наполнили голубые создания в хитиновых панцирях, с узкими крыльями и отвратительными насекомообразными головами. Они сыпались градом – легковооруженный десант, готовый прорвать имперскую оборону достаточно надолго, чтобы их хозяева тау успели подойти.

– Жалокрылы! – крикнул Уриил. – Резерв, сбивайте их!

Группы огневой поддержки, расположенные за линией фронта, открыли огонь – их оружие было нацелено в небо как раз на случай вот таких обстоятельств. Лазерные болты взмыли вверх, и крики раненых ксеносов перекрывали грохот залпов, пока не вступили пушки-перехватчики и тяжелые, установленные на куполах «Химер» «гасители».

– Это не остановит их всех, – сказал Лоик.

– Вероятно, но должно задержать многих.

Уриилу было приятно видеть по лицу Лоика, что тот не боится. Может, и имело место политическое назначение, но он оказался смелым человеком. Уриил снова перевел внимание на линию фронта, где имперские пушки громили боевые машины тау. Осознав, что их машины – смертельные ловушки, многие командиры тау приказали солдатам перейти в пешее наступление. Уриил увидел, как воины тау бросками передвигаются вперед под прикрытием воронок и разбитых танков. По полю, изрытому пулями и выжженному, прокатывался волнами дым.

Вслед за огненными воинами сквозь дым двигались более массивные боевые скафандры, их продвижение отмечали голубые огни реактивных двигателей. Пересчитать их было невозможно, но Уриил понял, что приближается более чем грозная сила.

– Боевые скафандры идут, – сказал он, передавая сообщение по воксу другим Ультрамаринам. – Снимайте тяжелые единицы, где возможно.

Его воины дали знать, что поняли приказ, и тяжелый грохот болтеров зазвучал вдоль линии обороны. Расстояние между двумя армиями сократилось, и испепеляющая буря огня и взрывов обрушилась на имперскую линию обороны. Выстрелы тау ударили в земляную насыпь и отбросили солдат Империи назад – броня не спасала от мощных зарядов энергии.

Грохот битвы прервали крики – ужасающие мучения людей и столь желанные страдания их инопланетных врагов. Оба дредноута Ультрамаринов, брат Зет и брат Сперит, бродили вдоль редутов, усиливая своей невероятной огневой мощью участки, где тау наступали особенно упорно. Шум от выстрелов их оружия звучал, как гром богов, лазерные болты били подобно молниям с небес.

Трупы усыпали землю перед линией обороны, по полю боя проносилось пламя от подожженных резервуаров с горючим и кухонного снаряжения. Уриил посылал потоки разрывных снарядов в ряды тау, каждый залп выкашивал несколько вражеских воинов, хотя на их место приходили все новые и новые.

Для этого он и был создан – для праведного боя с врагами человечества, и Уриил преисполнялся яростной гордостью за свою способность сеять смерть. Он быстро глянул по сторонам – космодесантники с мрачной безжалостной точностью палили в тау. Они бились геройски, каждый был достоин стать героем поэм и песен. Но никто не искал славы ради нее самой, лишь во имя Императора и ордена.

Среди них с равным пылом сражались солдаты Сорок четвертого Лаврентийского и СПО Павониса. Как и предполагал полковник Лоик, огня резервов и пушек-перехватчиков оказалось недостаточно, чтобы предотвратить нашествие жалокрылов, и из-за линии имперской обороны хлынул орудийный огонь.

Полковник Лоик тоже видел, как разгорается бой. Командир СПО палил из пистолета в голубокрылых ксеносов и яростно врезался в ряды пришельцев. Вопреки создавшемуся ранее у Уриила впечатлению, он действительно безукоризненно владел силовым мечом. Заряженное энергией лезвие прорубало в рядах противника кровавую тропу. Лоик заметил Уриила и поднял меч, чтобы отсалютовать ему, прежде чем снова двинуться в кровавое месиво.

Космодесантники привносили в любое сражение не только свое впечатляющее мастерство бойцов. Даже мысль о том, что они собой представляли, воодушевляла союзников и делала их самих столь грозными. Адептус Астартес служили символом имперской мощи, проводниками воли Империума там, где это было нужно Императору.

Это делало космодесантников силой, невероятной с учетом их количества. Человека можно было одолеть, но космодесантник был непобедим и неостановим. Тау узнали об этом во время кампании на Зейсте и, похоже, должны были получить второй урок на Павонисе.

Уриил наклонился, чтобы сменить обойму в болтере, и сделал это быстро, без единого лишнего движения. Яркая вспышка перегретой плазмы пронеслась по рядам, засыпав его оплавленными комками земли. Два космодесантника упали со стрелковой ступени, отброшенные мощным взрывом, и изрядно побитый боевой скафандр пробился через разрушенный парапет. Его оружие оставляло светящийся дымный след.

Группа боевых скафандров последовала за ним, рассредоточиваясь веером; изрыгающие огонь пушки зачищали большие участки насыпи от защитников. Вокруг них собрались огненные воины, и Уриил немедленно оценил опасность. Он закинул болтер за плечо, огляделся в поисках того, кого мог позвать на помощь. Выхватив меч, он помчался по стрелковой ступени на врага.

– Отделение «Вентрис», за мной! Брат Сперит, ты нужен мне здесь!

Леарх прижался к земле. Вереница танков тау прошла так близко от него, что он смог бы подбежать и всадить заряд в ближайшую машину, прежде чем водитель успел бы отреагировать. На ходу антигравитационные двигатели послали волну теплого воздуха, всколыхнувшую его камуфляжный плащ, и неприятно чужой запах разогретого металла. Близость пришельцев угрожала вывести его из равновесия, но он жестко подавил в себе растущий гнев и отвращение.

Он знал, что они на задании, но чем дальше продвигался со своими скаутами на юг, тем призрачнее становились шансы успешно завершить его. Буквально каждый километр сержант Иссам по воксу приказывал всем ложиться. Леарх был скаутом много лет назад, и с каждой боевой единицей врага, от которой приходилось прятаться, он вспоминал, почему в свое время так обрадовался, когда ему даровали статус полноправного Астартес.

Танки скрылись из виду, и Леарх уже в который раз сбросил плащ и вскочил на ноги. Его доспех был в грязи, и он с гримасой отвращения стряхнул листья и землю с полированных пластин. Это что, Уриил так наказал его за тщеславие?

Леарх немедленно отбросил эту мысль как недостойную и глубоко вдохнул, успокаиваясь и читая про себя катехизис верности, дабы усмирить гнев, и тут показался Иссам, пробирающийся сквозь высокие папоротники к собравшимся скаутам.

Леарх поднял взгляд в небо. Со стороны океана тянулись тучи. Холодный ветер нарастал, и Леарх почувствовал, что будет гроза.

– Лежи! – прошипел Иссам, подбегая пригнувшись.

Леарх упал на живот и натянул плащ на закованное в броню тело. Иссам упал рядом с ним на мокрую землю, прищурившись, поглядел на море и потянул Леарха за плащ, чтобы прикрыть его полностью.

– Не волнуйся, – сказал Леарх, – они прошли.

– Буря приближается, – сказал Иссам, словно не слыша его. – Судя по всему, серьезная.

– Да уж, – кислым тоном согласился Леарх. – Очередная приятная новость.

– Это поможет нам продвигаться незамеченными.

– Надеюсь. Тогда давай дальше.

Иссам положил руку ему на предплечье и покачал головой.

– Нет, мы подождем в этой низине несколько минут.

Леарх обозлился.

– У нас задание, Иссам, и мы не можем позволить себе терять время на отдых. Нам надо завершить дело и вернуться к боевым братьям.

– Мы не отдыхаем. Мы ждем на случай, если еще не прошел арьергард.

Леарх выругался вполголоса, но ничего не сказал. Пошел слабый дождь. Наконец очередной танк «Рыба-молот» в сопровождении пары шустрых разведмашин проследовал мимо их укрытия по той же дороге, что и тяжелые танки.

Теперь Иссам, довольный, что тау прошли, мог отдать приказы скаутам, сопровождая их резкими жестами. Леарх поднялся и присел на корточки, разминая руки и глядя на юг.

Леарх глянул на Иссама, сердитый на себя за то, что не подумал об арьергарде, и на то, что его не пускали в бой.

– И что, далеко, по-твоему, до Пракседеса? – спросил он, даже не думая извиняться.

Иссам достал сложенную карту из мешочка на поясе. Карта была ламинированная, вся в значках, которые Леарх вроде должен был понимать, но значение всех этих контуров, символов и цветов ускользало от него. Иссам показал на Пракседес и провел пальцем на север.

– Судя по тому, сколько, по моим прикидкам, мы прошли, еще дня два, но, может, и дольше, если нам придется опять прятаться от тау.

– Три дня, да за это время войну можно проиграть!

– Тем не менее быстрее не получится.

– Слишком долго. Надо бы побыстрее.

Сержант скаутов расправил плечи.

– И давно тебя сделали полноправным Астартес?

– Девяносто лет назад, туда-сюда. А что?

– Некоторым воинам нравится красться, тягаться умом с противником в игре теней за линией фронта, но не тебе. Тебе не подходит быть скаутом, больше не подходит.

– Вот уж правда. Я намного более прямой боец. Хочу лишь встречать своеговрага лицом к лицу и клинок к клинку, там, где можно испытать отвагу и подтвердить честь. Это задание – прямая противоположность всему тому, что близко мне.

– Ты забываешь свой предыдущий урок. Тебе не терпится дать бой тау.

– О да, всем своим существом. Желание атаковать эти танки едва не пересилило меня, но если изгнание и возвращение Уриила научило меня чему-нибудь, то как раз тому, как глупо не следовать учениям Кодекса Астартес.

– Это напомнило тебе о том случае, Леарх, – сказал Иссам, – но никогда не забывай этот урок, будучи скаутом Астартес. Забыть о Кодексе, будучи отрезанным от своих братьев, – верный путь к гибели. Если бы ты напал на те танки или вышел из укрытия, мы уже были бы трупами.

– Знаю, – отрезал Леарх. – Я не новичок только что из училища.

– Вот об этом я не забываю. Будь оно иначе, ты послушал бы меня и проявил уважение. Кажется, ты забыл, что я тоже сержант.

Леарх почувствовал, что едва укрощенный гнев вновь грозит овладеть им, но снова возобладал железный самоконтроль. Он вел себя просто смешно. Иссам был прав.

– Прости, брат. Конечно, ты прав. Приношу извинения.

– Принято, – мягко сказал Иссам. – Вот только добраться до Пракседеса и спасти доброго губернатора – отнюдь не самая большая проблема.

– Танки, которые прошли мимо нас?

– Именно.

– Сколько ты насчитал на этот раз?

– Включая арьергард, тринадцать машин: четыре «Рыбы-молота», три «Небесных ската», шесть «Каракатиц». Отряды все растут.

– Ну да, и вооружены все тяжелее. Что скажешь?

– Многовато для разведмиссии или простого набега. Это полноценный марш-бросок.

– Вот чего я боюсь. Надо сообщить Уриилу.

– Кодекс гласит, что дабы остаться незамеченным, скаут не должен говорить по воксу за линией врага.

– Я знаю, но если мы ничего не сделаем, наших братьев обойдут с флангов и окружат. Их уничтожат, и эта война закончится безотносительно того, вернем мы губернатора или нет.

Иссам кивнул.

– Тау практически наверняка отследят такой сигнал.

– Это шанс, которым надо воспользоваться, – сказал Леарх, чувствуя, как убеждения, на которых зиждилась его жизнь, тают одно за другим.

Первый боевой скафандр сошел со стрелковой ступени, и «Химера» взорвалась от попадания плазменного заряда, прошившего ее корпус как раз под орудийной башней. Полковник Лоик и бойцы Сорок четвертого отреагировали на угрозу, но закрыть брешь не смогли. Это было под силу лишь космодесантникам. Уриил и его люди пробивались сквозь хаос битвы к бреши – огненные воины уже штурмовали земляную насыпь.

Боевые скафандры заметили их и развернулись навстречу. От них требовалось всего лишь задержать космодесантников на минуту – и латать брешь было бы уже слишком поздно.

Голос, наполненный древней мудростью и полнейшим бесстрастием, прозвучал в воксе:

– Я с тобой, капитан Вентрис. Вступаю в бой.

Слепящая вспышка света вылетела из-за спины Уриила, и верхняя часть боевого скафандра взорвалась, словно от разряда горизонтально ориентированной молнии. Дымящаяся оболочка простояла еще несколько секунд, прежде чем перевалиться через парапет. Еще один выстрел снес другой машине голову и наплечное орудие, третий пробил в груди очередного боевого скафандра рваную дыру.

Меч Уриила раскроил панцирь на груди ближайшего боевого скафандра, и капитан был вынужден тут же уклониться от разящего кулака второго противника. Тяжелый удар задел его бедро и заставил пошатнуться. Он упал на одно колено, и враг был отброшен обратно к уступу могучим ударом, проломившим ему грудь.

– Осторожней, капитан Вентрис, – прогремел брат Сперит через установленные на саркофаге аугмиттеры. – Твоя броня с моей не сравнится.

Брат Сперит, чья смертная плоть была практически уничтожена на кишащем демонами Траксе, возвышался над Уриилом, бронированный корпус дредноута напоминал железный блок, которому придали форму, позволяющую воевать.

Орудийный огонь тау отразился от брони Сперита, не причинив ему вреда, и чудовищный кулак с треском разнес очередной боевой скафандр, когда дредноут врезался в ряды тау. Для артобстрела такого расстояния явно не хватало, и тау не могли устоять против близкой живой ярости дредноута Астартес.

Уриил пригнулся, пробираясь сквозь гущу боя; он использовал мощную фигуру Сперита, чтобы проложить дорогу в рядах боевых скафандров. Его боевые братья выстроились веером вокруг него, стреляя в брешь, и потеснили огненных воинов, пытающихся пробиться под прикрытием боевых скафандров. Залпы из болтеров по близким целям превратили брешь в огненный ураган взрывов, в котором не мог уцелеть никто. Тау кричали, сквозь звуки канонады слышалось влажное чавканье попаданий в живую плоть.

Уриил слышал лишь взрывы и яростный лязг металла о металл. Он отсек ноги очередному боевому скафандру и замахнулся мечом, прежде чем вонзить его в грудь противника. Опыт научил его, что головной отсек этих машин не соответствует голове пилота, он провернул меч, и клинок покраснел от крови тау.

Наконец врагов больше не осталось, и Уриил быстро оглядел поле боя. Полковник Лоик со своими людьми занял позицию на стрелковой ступени и посылал в тау один залп за другим. Зелено-золотое знамя гордо реяло над битвой, и Уриил кивнул полковнику СПО, когда брат Сперит сокрушил последний боевой скафандр.

Космодесантники охраняли брешь, пока землеройные машины заделывали ее.

Уриил взял болтер, проверил заряд и снова поднялся на стрелковую ступень. Лоик приветствовал его широкой улыбкой, лысый череп покрывали капли пота и крови. Грудь офицера взволнованно вздымалась, и он хлопнул Уриила по предплечью ладонью, затянутой в перчатку.

– Клянусь Императором, мы сделали это! – закричал он. – Не думал, что справимся, но будь я проклят, если мы не смогли расквасить им нос, – и они это нескоро забудут.

Еще раз окинув взглядом поле боя, Уриил невольно согласился. Рассветные лучи разливались по пустоши, усеянной трупами и обломками техники, хотя ползучие клубы дыма не позволяли в полной мере оценить масштаб резни. Первая битва за Диакрийский мост была выиграна, но цена оказалась высока. Сотни защитников пали, однако тау понесли куда большие потери. Уриил насчитал примерно пятьдесят горящих танков и прикинул, что убиты около тысячи тау.

Полковник Лоик вытер лезвие сабли о тунику павшего солдата тау и вложил ее в ножны. Он осмотрел поле боя вслед за Уриилом.

– Они скоро опять придут, верно?

– Да.

– Тогда нам надо готовиться к следующей атаке, – сказал Лоик и жестом подозвал к себе вокс-оператора. – Я распределю резервы боеприпасов и организую доставку воды и провианта.

– Это займет слишком много времени. Придется довольствоваться тем, что у нас есть.

– Нет, я заранее разместил запасы прямо за нашими позициями, – объяснил Лоик, одновременно продолжая отдавать приказы по воксу. – Там наши нестроевые солдаты, они все привезут за пять минут.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – отметил Уриил, впечатленный дотошностью полковника.

– Обычная логистика, – скромно сказал Лоик. – Даже самый отважный боец не сможет сражаться, если горло пересохло, а боеприпасы закончились, верно?

Уриил кивнул.

– Я недооценил вас, полковник Лоик, и должен принести свои извинения.

Лоик отмахнулся, хотя заметно было, как он доволен.

– Так как, по-вашему, они будут атаковать нас на этот раз, капитан Вентрис?

– Осторожно. Они уже проявили самоуверенность и не допустят эту ошибку во второй раз.

– Капитан Гербер сказал, что тау не совершают ошибок.

– Совершают, но никогда не повторяют.

Дженна смотрела, как Миколу Шонаи волокут из камеры, босые изувеченные ноги оставляли на влажном полу блестящие кровавые следы. Тело женщины превратилось в сплошное кровавое месиво, и тайны, оставшиеся в ее мозгу, последовали за ней в могилу.

Два силовика с опущенными зеркальными визорами унесли ее, и Дженна почувствовала свинцовую тяжесть в желудке при виде тела бывшего губернатора, зная, что на ней лежит часть ответственности за смерть Миколы Шонаи.

Она видела Куллу в дверях камеры, раздетого по пояс и смывающего пот водой из помятого медного кувшина. Ее охватил гнев, и она ворвалась в камеру, руки сами тянулись к горлу проповедника.

Кулла при виде ее улыбнулся, лицо его несло печать блаженства и покоя, как у человека, выполнившего свой долг. Борода и кулаки были перемазаны запекшейся кровью.

– Ты убил ее, – сказала Дженна. – Ты забил ее до смерти.

– Да, и варп навсегда поглотит ее грязную душонку. Возрадуйся, судья Шарбен, ибо в Империуме стало одним еретиком меньше. Такие деяния обеспечивают нашу безопасность.

– Безопасность? – прошипела Дженна. – Ты у нее что-то узнал? Что-то, что поможет отразить натиск тау?

– Ничего, кроме того, в чем она созналась при аресте, – признался проповедник, вытираясь льняной тряпкой, – но такая порочность обеспечила ей долгую мучительную смерть. Жаль, что она не была еще более долгой и мучительной. Не согласна?

Дженна увидела, как лицо Куллы преображается: спокойствие сменилось чем-то отвратительным, ящероподобным. В глазах светился хищный голод, он явно ждал, что Дженна сморозит глупость и окажется на месте Миколы Шонаи на привинченном к полу стуле.

– Она заслужила смерть, и мы на этом сошлись, – сказала Дженна, тщательно выбирая слова, – но смерть согласно имперскому правосудию. Ее должна была объявить виновной судейская коллегия и казнить – специально назначенные властями лица.

– Я уже говорил тебе, Шарбен, Император наделил меня властью, – напомнил Кулла, протолкнулся мимо нее в дверь и покинул камеру. – Есть ли власть выше?

Дженна пропустила его и села на корточки, выводя пальцами спирали в кровавой луже на полу. Кровь была липкая и еще теплая. Здесь погибло человеческое существо, женщина, которую она уважала, которой восхищалась. Действия Миколы Шонаи приговорили ее, и Дженна не сомневалась, что такое преступление должно караться смертной казнью.

Заслуживала ли она такой смерти – быть зверски забитой безумцем, который претендовал (весьма сомнительно) на прямую связь с Императором? Имперский закон был суров и безжалостен, но не без причины. Без такого контроля человечество стало бы легкой добычей мириад существ и опасностей, поджидающих со всех сторон. Такая жесткость была жизненно необходима, но Дженна всегда верила, что закон должен быть еще и справедлив.

Кровь на ее пальцах опровергала это убеждение, и она почувствовала, как растет гнев на Куллу. Проповедник сокрушил основу ее представлений о мире, но это было еще не самое страшное.

Хуже всего было то, что она ему позволила.

Она ненавидела Куллу, но еще сильнее ненавидела собственное соучастие в его действиях. Он вовлек ее в свое варварство, и она стояла рядом, ничего не предпринимая, даже когда знала, что так поступать нельзя.

Дженна подняла руку, растирая между пальцами липкую кровь. Затем посмотрела на бронзового орла на дальней стене камеры. Считалось, что он напоминает приговоренным, от чего они отреклись и кто смотрит на них с осуждением.

Он напомнил Дженне, кому и чему она служила.

Кулла заявлял, что работает по распоряжению верховной власти, но и Дженна – тоже?

Она встала, решительно развернулась и вышла из камеры, в сердце рос колючий кристалл гнева. Дженна извлекла электрошоковую булаву из футляра за плечом и зашагала по темным коридорам Стеклянного дома на звук грохочущего голоса Куллы. Он был в секторе, занятом пленными тау, и Дженна чувствовала, как ее странное спокойствие рассеивается, по мере того как этот голос становится громче.

Наконец она вошла в просторное помещение, где держали тау. Группа из одиннадцати унылых пришельцев была заперта в камерах размером два на три метра, освещаемых днем и ночью. Пожитки пленных хранились в кордегардии напротив камер, как и бесчисленные орудия пыток.

Стоящего перед камерами Куллу Дион облачал в изумрудную ризу, Аполлония же принесла из кордегардии несколько орудий пыток. Ножи, пилы, клещи, инструменты для нанесения ран и прижигания были разложены на длинном металлическом подносе на прикрепленном к полу хирургическом столе. Эвисцератор Куллы был прислонен к столу, словно любимая прогулочная трость, и Дженну поразила эта случайная деталь.

Третий силовик, чье лицо нельзя было разглядеть под зеркальным визором, держал одного из пленных. Остатки срезанных белых волос подсказали Дженне, что это женщина по имени Ла'тиен, первая пленница, приведенная в Стеклянный дом. Руки тау были связаны спереди, и Дженна увидела, что ее дерзость и ненависть не угасли. В углу помещения предоставленный Ультрамаринами сервитор ксенолексикона стоял неподвижным свидетелем происходящего.