Текст книги "Космодесант: Ангелы Смерти (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Джеймс Сваллоу,Бен Каунтер,Гэв Торп,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Джордж Манн,Дэвид Эннендейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Прыжковый ранец давит на спину, но он не беспокоит меня. Болтер, покрытый багряными узорами и знаками почета, оттягивает руку, но это не заботит меня. Печальный символ ордена, выцветший череп поверх крыльев разгневанной хищной птицы – самый весомый груз, лежащий сегодня на моих плечах. Я не сетую на его тяжесть.

Я – брат-сержант Сур Тарик, появившийся на свет среди бесплодных скал Гатиса, воин Обреченных Орлов, названный сын великого Аквилы, перерожденный по его образу и подобию… И, как я уже говорил, мертвец.

Я был мертв в тот миг, когда мои подошвы коснулись отравленной почвы этого мира, края пепельных пустошей, когда я покинул трюм «Громового ястреба» и впервые вдохнул чуждый воздух через фильтры шлема. Мое отделение, мои братья, все, стоявшие рядом со мною, были мертвы.

Я был мертв, когда мы сражались, спасая сестер Ордена Пресвятой Девы-Мученицы в час падения орбитальной станции Жодона. Я был мертв в день битвы за Суль и при абордаже, во время которого мы захватили у Тысячи Сынов звездный крейсер «Сожженное тело». Мертв на Мерроне, Сереке и Аэрии. Почти мертв, затерявшись в пустоте и после того, будучи пленником на четвертом мире системы Диникас. О да, я определенно мертв, но, по милости судьбы или по воле Императора, меня ещё не убили.

Вот о чем я размышляю, замерев в своем бдении, что длится уже тридцать три дня по стандартному терранскому календарю. На этой планете время течет чуть быстрее, дни и ночи проносятся надо мной, ждущим в блаженстве полусна, пока полушария мозга сменяют друг друга в дозоре. Я буду стоять на страже, сколько потребуется. Целые эпохи, если проживу так долго.

Вдали, на укутанных туманом равнинах и среди искривленных каменных деревьев, рыскают враги. Они не смогут ждать вечно, это не в их природе. Настанет час, когда враги явятся, откроют себя, и я увижу их. Они погибнут от моей руки, и в этом мире станет тесно от мертвых теней, так тесно, что способные видеть призраков узрят их в танце облаков и завитках на гладком песке.

Я не раз отправлялся в паломничество к разоренным войной мирам и местам великих бедствий. Таковы обычаи Обреченных Орлов, и никому иному их не понять. Другие ордена, даже те, что происходят от наших прародителей, легиона Ультрадесанта, лишены нужной ясности взора. Они видят в нас болезненных, нездоровых созданий, одержимых смертью. Меня спрашивали, почему Обреченные Орлы роются в грязи проигранных войн и горьких предательств. Почему каждый из нас отыскивает вещи, напоминающие об этих ужасах, так целеустремленно, словно это великие сокровища.

Но ведь они действительно драгоценны, как бесценна сама жизнь, как вечна и неизбежна смерть. Лишь знание того, почему проигрывались войны и почему расцветали предательства, позволит нам понять, как побеждать в будущем. Ведь несчастья неизбежны, как смена дня и ночи.

Я понимаю это, поскольку даром, полученным мною от ордена в час становления Адептус Астартес, была ясность. Осознание того, что я мертв, и всегда был мертв, с того давно минувшего дня, как появился из материнского лона. Все живое, родившись, медленно умирает в когтях старения. В моих мыслях нет покорности судьбе или внутренней опустошенности. Это признание реальности. Это истина.

Я мертв, как и мои враги. Единственное, остающееся неясным – кто упадет первым. Для меня, призрака, скрытого за ширмой плоти, костей и металла, угасающего с каждым мгновением, истинное забытье всегда рядом.

И поэтому я свободен от сомнений и не ведаю страха. Мертвецу нечего терять, он идет в битву не только ради победы над врагом, но и за единственной вещью, которую вечно жаждет обрести. Я мертв, и отправляюсь на войну, чтобы с боем забрать свою жизнь.

Но мне ещё не удалось отыскать её, и, возможно, никогда не удастся. Быть может, эта заря станет для меня последней, и тридцать три дня безмолвного бдения завершатся в огне и крови. Если мне предстоит погибнуть, то быть по сему. Но я уйду, прокричав о своем конце так, чтобы все услышали отзвуки смертного эха. Когда придет час, я оставлю после себя россыпь болтерных гильз, ярко сияющих латунью, или неровный обломок клинка во вражеском сердце, отражающий свет чужих солнц. Далекий Гатис запомнит мое имя, даже если его прокричат в сотнях световых лет от покрытых черных песком берегов, где я делал первые шаги среди Обреченных Орлов.

Движение.

Наконец, враги явились ко мне. Свирепыми рядами они выступают из-под сени деревьев, и в утренней мгле тускло сияет оружие. Неприятелей много, и жажда убийства распаляет их сердца. Но они глупы, и ловушка, расставленная Обреченными Орлами, вот-вот захлопнется здесь, на холмах, что кажутся врагам безлюдными и лишенными угрозы.

Так завершается мое бдение. Мышцы, каменно-неподвижные благодаря химблокаторам и управляемому кровообращению, вспыхивают жизнью и обретают привычную быстроту движений. Камуфляжный плащ, скрывавший меня от вражеских глаз, распахивается и плещет на ветру, давая свободу для битвы. Поднимается болтер, для которого я могу выбрать любую из множества целей.

Воздух наполняет грудь, и я кричу, словно впервые за целый век. Всего лишь два слова, боевой клич моего ордена. Два слова, сулящих пламенную ярость, что могут принести лишь ангелы смерти Императора. Клич несется вниз по склону холма.

«Горе тебе!»

И мои братья восстают, отвечая ему. Сотни окопов и потайных ям вдруг открываются глазу, когда Обреченные Орлы один за другим взмывают из укрытий, держа наготове мечи, болтеры и ракетные установки.

Из прыжкового ранца вырывается пламя, вознося меня в туманное небо, и болтер грохочет, посылая заряды в ряды врагов, обрывая их пути на полушаге.

Сила тяжести ловит меня в высшей точке полета и бросает навстречу войне.

Мои враги мертвы, так же, как и я. Но я ещё тысячу раз заставлю их упасть, прежде чем смерть заберет меня.

Лори Голдинг

ВОЗРОЖДЕНИЕ

За месяцы бесцеремонного обращения со стороны грузовых сервиторов края контейнеров истерлись и помялись. Прежнее назначение этих старых, но прочных ящиков для хранения боекомплекта угадывалось благодаря желтым, нанесенным через трафарет обозначениям их прежнего содержимого. Серийные номера и названия миров-кузниц почти стерлись. Как и всему остальному на борту «Сердца Кроноса», контейнерам нашли новое применение.

Сейчас их тащили, подходя к пылавшей жаром кузне, Бокари и трое его братьев-неофитов, только что покинувшие дезинфекционные камеры. Юные космодесантники несли свою ношу с усталым почтением, словно паломники, уже привыкшие к святому, но пройденному много раз пути.

Себастион отвернулся от вибростанка, позволяя сервам продолжить работу в непрерывном грохоте молотов и шуме могучих машин. Он ещё не привык вновь говорить вслух, и, сглотнув, несколько раз хмыкнул, прочищая горло.

– Послушник Бокари, что ты мне принес?

Кряхтя от напряжения, юноша с помощью Медона поставил ящик на палубу и потер натруженные ладони.

– Чудесные трофеи, магистр кузни! – иронично объявил он, эффектным жестом откидывая крышку контейнера. Когда-то она закрывалась на защелки, но их давно рассверлили. – Встречались ли вам прежде сокровища, подобные этим?

Не улыбнувшись, Себастион принялся рассматривать содержимое ящика. Громоздкая система его зрительных линз, щелкая, меняла фокус.

– На самом деле, там очень мало что можно было спасти, – добавил Бокари нормальным голосом, – а из вашего списка совсем ничего.

Опустившись на колени, он немного порылся в контейнере и вытащил несколько избранных фрагментов для более внимательного осмотра.

– Хотя вот, кое-какие неплохие куски. По крайней мере, один шлем «Корвус», по-моему, целый, хотя вам нужно будет выковырять… э-э… извлечь…

Магистр кузни забрал у Бокари купол шлема, покрытый следами коррозии, и приложил к подходящему лицевому щитку.

– Сенсорный выступ на гребне, уникальный для типа VI имперской силовой брони, смещен в сторону шуйцы, – Себастион провел пальцем по гребню шлема. – Ты знаешь, почему, послушник Бокари?

Юный космодесантник опустил голову.

– Нет, мой господин.

Бросив раздельные части шлема обратно в ящик, магистр кузни извлек настолько же изъеденный комплект из наруча и плеча доспеха.

– Тогда тебе ещё многое предстоит изучить. Наша почтенная броня – настоящее чудо мастерства жрецов Марса, из её отдельных частей можно составить практически любую боевую конфигурацию, вне зависимости от того, где они произведены или к какому типу относятся. После нескольких уточняющих регулировок такой доспех окажется столь же эффективным, как и новый комплект, только что вышедший из кузни.

Себастион рассматривал добычу, держа на свету. Когда-то наруч покрывала тускло-зеленая краска, но затем нечто так глубоко разъело верхний керамитовый слой – у обшлага, вплоть до несущей оболочки – что фрагмент брони приобрел крапчатый, смутно органический вид.

– Эти же части, увы, бесполезны для меня.

Магистр кузни сжал кулак, и на глазах у Бокари протравленные коррозией пластины согнулись, а затем рассыпались по полу кусками никчемного металлолома.

– Но что насчет остального, мой господин? – спросил послушник. – Кое-какие фрагменты выглядят неплохо. Может, пойдут хоть на запчасти?

Расправив плечи, Себастион опустил две верхние конечности сервосбруи и разворошил содержимое контейнера.

– Их достали из тиранидских прудов переработки, верно?

Бокари взглянул на Медона, и тот кивнул в знак подтверждения.

– Так точно, магистр кузни. 49-я спасательная команда только что вернулась после высадки на корабль-улей № 78114 «Рокола». На извлеченную материальную часть есть все документы, заверенные представителем карантинной зоны. Обломки уже прошли дезинфекцию.

Сняв с пояса сканирующий модуль, Себастион прижал его к темно-красной поверхности наплечника, испещренной следами биокислоты ксеносов. На изогнутой пластине, окаймленной высокими закраинами, вставал на задние лапы геральдический лев. Магистр кузни изучил наплечник взглядом мастера-оружейника.

– У меня нет времени на восстановительные операции, послушник. Герметизирующие уплотнители на добытых фрагментах сгнили, и я сомневаюсь, что уцелевшие жгуты псевдомышц вынесут требуемую нагрузку. Все сервоприводы нуждаются в замене, но никто не откроет ради этого наши резервные хранилища.

Он передал наплечник Бокари.

– Расплавь все пластины, структурная целостность которых ниже пятидесяти процентов, а остальные отнеси на свой верстак. Если сможешь собрать из них доспех, достойный благословения, я с радостью порекомендую тебя в подмастерья.

– Благодарю, магистр кузни, – с широкой улыбкой поклонился послушник.

Себастион уже собирался вернуться к работе, но Бокари указал на второй контейнер.

– Простите, мой господин, но я принес ещё кое-что. И вам точно стоит на это посмотреть.

Двое других послушников откинули крышку, и органический глаз магистра кузни расширился.

Он увидел громоздкий торс и правую руку могучей терминаторской брони типа «Индомитус», горизонтально уложенные в ящик, из-за чего тот напоминал домовину героя-мученика. Хотя краски на металле почти не осталось, когда-то доспех явно имел глубокий синий цвет.

Заметив то же, что и их повелитель, ближайшие к контейнеру сервы остановили работу и сложили руки над сердцем в знаке аквилы. На их лицах читался благоговейный трепет.

– Где… Где вы это нашли? – с трудом выговорил Себастион.

Медон выступил вперед.

– Во внешнем пузыре корабля-улья, мой господин. Там не было гравитации, и крови тоже не было. Он вроде как просто лежал…

– Он?

– Бывший владелец брони. Я думаю, воин погиб уже давно, но мы все равно передали останки апотекариям, со всеми почестями, мой господин. Они позаботятся о теле должным образом.

Магистр кузни поднял поврежденную руку доспеха, примечая каждое пятно и шрам на металле, измеряя деформированные гнезда подключения вооружений парой микрометров. По его щеке пробежала слеза.

Рука Бокари коснулась нагрудника брони, накрыв потускневшего имперского орла.

– Состояние не идеальное, я понимаю. На латной перчатке не осталось пальцев, но оружейные крепления целы. Думаю, пока мы не найдем лучше сохранившийся доспех, этот вполне заслуживает восстановления. Четырех комплектов терминаторской брони, согласно Кодексу, все ещё недостаточно для создания полноценного отделения, но боевой дух во флоте наверняка поднимется, и очень серьезно.

– Верно, – ответил Себастион, не отрываясь от изучения доспеха. – Для Кос Императора эта находка станет настоящим сокровищем, Бокари. Дороже всего остального, сложенного вместе, и даже драгоценнее, чем жизнь любого из космодесантников. 49-я спасательная команда должна быть представлена к заслуженной награде.

Издав краткий сигнал, магистр кузни приказал грузовому сервитору отнести доспех в личное рабочее святилище. Сервы вернулись к работе, но Себастион выглядел задумчивым.

– Знаешь, что говорят некоторые боевые братья, послушник Бокари? Они утверждают, что мы оскорбляем память воинов и их орденов, бесчестно разбирая броню павших, пуская её на запчасти для собственных нужд.

Бокари нахмурился.

– Погибшим больше не нужны доспехи. Если бы я пал в бою, то хотел бы, чтобы всё мое снаряжение собрали и использовали для мести ублюдочным ксеносам.

Зрительные линзы Себастиона жужжали, пока он вглядывался в лицо неофита. Механический взгляд магистра кузни оставался холодным и отстраненным, но в нем появился оттенок горечи.

– Рано или поздно, Бокари, так и случится.

Грэм Макнилл

ОБСИДИАН

Заходило солнце, и полоса тьмы уже подобралась к вершинам гор, когда «Громовые ястребы» опустились на посадочные платформы, скрытые среди искусно обработанных скальных уступов. В их спуске с орбиты, быстром и уверенном, все же ощущалась настороженность падальщиков, окружающих намеченную жертву. Та выглядит мертвой, но, кто знает, вдруг в её теле ещё теплится жизнь?

Капитан Дэган поправил плащ, который бился на поднятом выхлопными струями двигателей ветру, едва не срываясь с гладких пластин доспеха, выкрашенных в цвет полуночи. Пока космодесантник спускался по десантной рампе на платформу, за его спиной строились для высадки два отделения Траурных Мечей. Недавно вышедший из кузни шлем висел у пояса, и Дэган держал ладонь на его гладкой, незапятнанной поверхности. В другой руке капитан сжимал тисненую рукоять болтера, ещё не знавшего ярости битвы.

– Нас никто не встречает, – недовольно проворчал Каас, юный апотекарий.

– А ты бы вышел приветствовать тех, кто собирается занять твое место? – спросил Карден, оруженосец и личный чемпион капитана.

– Довольно, – прервал их Дэган. – Нас привел сюда печальный долг, не принижайте его.

Воины поклонились, осознав, что позволили себе лишнее.

Капитан выступил из облака, образованного выхлопными газами и воздухом, стравленным из систем «Громового ястреба». На посадочной платформе, как и ожидал Дэган, никого не оказалось, но те, кто называл это место домом, наверняка сейчас наблюдали за ним.

Впереди он увидел грандиозные двери из дерева и бронзы, открытые, словно врата обезлюдевшей и давно разграбленной крепости. Впрочем, это был всего лишь церемониальный проход, за которым начинался путь в глубину горы, не ведущий к важным помещениям. Врата не использовались для обороны, от них лишь требовалось внушать благоговейный трепет тем, кто падок на подобные зрелища.

Дэган направился к проходу, Каас и Карден заняли позиции по бокам капитана, а отделения воинов в полночной броне последовали за ними, четко маршируя в плотном строю. Оруженосец нес на руке черный щит, украшенный гербом в виде двух скрещенных мечей цвета слоновой кости, другая его ладонь охватывала навершие темной сабли, висящей у пояса. Каас держал в руках древко приспущенного знамени с той же символикой, почетным знаком, что выглядел новым и одновременно казался древним.

Они не первые обладали этим гербом, но относились к нему со всеми почестями.

– Явились, – сообщил Левтар.

– Знаю, – ответил ему прошедший через вокс-усилители голос брата Тэда. – Я мог бы раз десять прикончить их за время спуска с орбиты.

– Они нахальны и ещё не обтесаны жизнью. Молоды, как и ты когда-то.

Из аугмиттеров донесся лающий смешок.

– Я никогда не был молод.

– Каждый из нас давно распрощался с юностью, – вздохнул Левтар, поправляя висящий у бедра меч с надеждой, что сегодня в оружии не будет нужды.

– Верно, – согласился Тэд. – Смерть заметно старит людей.

Как снаружи, так и изнутри горы царила мерзость запустения. Миновав ворота, космодесантники оказались в обширных покоях, сводчатый потолок которых терялся в тенях. Когда-то здесь гремели оружием и доспехами воины, готовившиеся отправиться навстречу бессчетным сражениям, но теперь стены отражали лишь эхо четких шагов Траурных Мечей. Толстый слой пыли лежал на плечах статуй, лица которых скрывались под капюшонами, и лишь мерцающие отблески приглушенных люмен-огней освещали некогда грандиозное преддверие крепости.

В центре залы парил сервочереп в оправе из электрума^[8], глядя на воинов немигающими синими глазами. С челюстей создания свисала горящая масляная лампа. Стоило воинам приблизиться к черепу, как он немедленно отлетел в сторону, сопровождаемый гудением репульсорного поля. Дэган и его воины последовали за все время остающимся чуть впереди мрачным провожатым, по пустым коридорам, через проходы, напоминавшие нутро пещеры.

Неровно летящий череп вел их дальше в глубины горы, разгоняя тени светом масляной лампы. Невидящие глаза изваяний следили за космодесантниками, спускавшимися по величественным лестницам и триумфальным рампам, не дрожащим более от боевых песнопений отбывающих воинов и возвращающихся героев.

Тысяча боевых братьев некогда жила здесь, готовясь к сражениям, и нынешняя безлюдность будто обволакивала внутренние помещения горы каким-то мрачным, пагубным унынием. Дэган ощущал, как каждый камень вокруг него источает ноющую горечь утраты.

– Эта крепость окутана смертью, – произнес Каас, словно услышав мысли капитана. – Не стоит поднимать наше знамя над столь отталкивающим местом.

– Воины, жившие здесь, совершили немало славных дел, – указал Дэган.

Юный апотекарий покачал головой.

– Нельзя строить новый дом на костях мертвецов, и неважно, насколько благородно они погибли.

Дэган хотел продолжить спор, но не увидел в этом нужды. Приказы, полученные капитаном, были совершенно недвусмысленными.

Наконец, сервочереп привел их в грандиозный зал собраний, блистающие стены которого озаряло разноцветное сияние дюжины мозаичных окон, подсвеченных, в свою очередь, при помощи хитроумной системы шахт с установленными в них отражателями. Так лучи закатного солнца попадали в самое сердце горы.

Тридцать воинов, облаченных в серебряную броню, выстроились на ступенчатой ростре^[9] в дальнем конце зала. Красноватый цвет тлеющих углей заката озарял их доспехи, за спинами, укрепленное на корпусе могучего дредноута, трепетало гордое знамя ордена, и ветер, слабо колыхавший его, казался почти неощутимым, словно тихий вздох сожаления.

– Я – брат Тэд, – произнес дредноут. – Повелитель Астральных Рыцарей и владыка Обсидиана.

– Брат-капитан Дэган, Первая рота Траурных Мечей.

– Ты явился объявить о своей власти над нашей крепостью-монастырем и всем, что находится в ней?

– Да, во исполнение указа Императора и Верховных лордов Терры, – ответил Дэган.

Дредноут сошел по ступеням ростры.

– Бесславный конец перечня славных дел, равным которому обладают немногие. Эта гора служила пристанищем Астральных Рыцарей на протяжении сотни человеческих жизней, она видела, как величайшие герои Империума отправляются на войну, проходя через её врата. Скажи, почему я должен уступить тебе нашу древнюю крепость?

– Вас слишком мало, чтобы вынести тяготы, связанные с возрождением братства, – ответил Дэган, выступая вперед и оказываясь напротив дредноута. – Ваш магистр ордена мертв. Все, кто ушел с ним на войну, тоже погибли.

– Я знаю это и без тебя, щенок, – прорычал Тэд, и капитан почувствовал, как напряглись воины Траурных Мечей. С самого начала представлялось, что все закончится именно так, что выжившие рыцари уничтоженного ордена откажутся принимать уготованную им судьбу.

– Наши братья пожертвовали собой ради избавления бессчетных миллиардов от ужасов Мира-Механизма, и вот дарованная нам награда? – взревел дредноут. – Оказаться вычеркнутыми из летописей? Лишиться владений, отданных воинам без истории, с клинками, ещё не вкусившими крови врагов?

Дэган покачал головой.

– Возможно, Траурные Мечи ещё молоды и не знали сражений, но наша честь при нас, как и почтение к предшественникам.

– Это всего лишь слова, – ответил Тэд, склонившийся над капитаном. Его силовые кулаки гудели от сдерживаемой мощи. – Чем ты можешь подкрепить их?

Хотя дредноут мог сокрушить его в одно мгновение, Дэган выдержал стальной взгляд визора и дал ответ.

– Я предлагаю вам возможность продолжить славную историю ордена. Отправляйтесь в межзвездное странствие, как первые Астральные Рыцари, во времена, когда они ещё не пустили корни в крепости из железа и камня. Ведите войну во имя Императора, пока не сможете больше сражаться.

Траурные Мечи расступились, открывая путь к выходу из зала.

– И когда настанет тот день, – закончил Дэган, – знайте, что смерть освободила вас от долга.

Гай Хейли

СПОКОЙСТВИЕ В КРОВИ

Магистр ордена Цедис мертв.

Братство пришло на зов.

Весь орден Кровопийц собрался на Арене Хорандора. Сквозь окна арены проходил слабый свет солнц Сан-Гвисиги, рисовавший на песке нечеткие полосы. Свет и тень – две стороны жизни, две стороны ордена.

Радин Кастор, капитан первой роты, стоял на полу арены. На нем были табард и свободные штаны обыкновенные для ордена, торс был оголен. Сан-Гвисига – горячий мир, и в жилах её сынов бежала горячая кровь. В руках капитана был огромный стальной меч. Простой смертный не смог бы его поднять, но в руках Кастора пропорции меча выглядели нормальными.

Его соперником был капитан пятой роты Сораил. Кастор оскалился, его злила наглость. Власть над орденом должна была перейти к нему, какое право имел Сораил оспаривать это? Его отношение к капитану не было бы таким резким, если бы не кровавый туман, застилающий его чувства и ощущения. Красный стал более ярким, металлический запах более манящим. Звук бьющихся сердец стал громче.

Между бойцами встал босой реклюзиарх Мазраил, облаченный в черную шелковую робу. Двадцать метров до реклюзиарха, еще двадцать до второго претендента. Кастор уже думал об атаке.

Он не мог различить слова, которые Мазраил говорил толпе. У Кастора шумело в ушах. Соперники не совершали Ритуал Холоса долгие недели. Знаки «красной жажды» проявлялись и у Сораила – красная кожа, расширенные зрачки, практически заполнившие радужки, изначально удлиненные клыки стали еще больше. Сораил выглядел чудовищем. Кастор не чувствовал себя таким же, но осознавал, что между ними не было разницы.

Мазраил поднял красный флаг, зажатый между указательным и большим пальцами, изображенные на нем капля и кубок ордена казались непонятными желтыми линиями. Реклюзиарх снова начал говорить людские слова, которые Кастор и Сораил не могли разобрать, они покидали мир людей.

Флаг порхнул к земле, и Мазраил отошел назад. Кастор увидел сангвинарного мастера Теале, жадно вдыхающего от возбуждения. Он был на арене, чтобы исцелять раны, но получал гораздо большее наслаждение, когда наносил их сам.

Заревели трубы, заревела толпа, их голоса слились в один.

Это и было сутью испытания – не воинское искусство, а сохранение человечности в сражении с «жаждой». Магистр ордена должен быть способен бороться с ней в самых тяжелых условиях. Спокойствие должно быть в его крови.

Сораил выбрал простую тактику. Одним прыжком он преодолел половину дистанции, благодаря усиленным «жаждой» мускулам. С животным выражением лица он бросился на первого капитана, держа меч двумя руками.

Мысли Кастора поплыли. Зверь внутри него рвался наружу, клацая кровавой пастью. Кастор загнал его внутрь. Самообладание. Спокойствие. Спокойствие в крови.

Он уклонился от бешеной атаки Сораила. Капитан начал останавливаться, в песке остались следы его ног, и прыгнул снова. Кастор отбил падающий меч с лязгом стали и резко повернулся. Сораил неудачно приземлился, и первый капитан присел, пытаясь выбить из-под него ноги. Сораил прыгнул над подножкой и нанес удар, целясь в голову. Кастор отбил удар Сораила и оттолкнулся от его клинка, чтобы откатиться назад и снова встать на ноги.

Они кружили друг напротив друга, Сораил в полуприсяди, держа меч двумя руками, Кастор, заведя одну руку за спину, а вторую вытянув вперед, его меч был направлен острием вниз. Сораил атаковал, светлые волосы от пота прилипли к его голове. Кастор проигнорировал нападение.

Магистр Цедис был его другом. Нынешнее место магистра принадлежало ему по праву, как первому капитану. Провалить испытание значило обесчестить их обоих. Самообладание. Спокойствие. Спокойствие в крови.

Ярость бурлила в нем, казалось, что в его жилах бежит огонь. Он изгнал боль из своего тела и заточил её в железной клетке воли.

Спокойствие.

Сораил потерял терпение и снова атаковал.

Кастор уклонился и легким движением нанес рану на руке второго воина. Сораил оскалился. Вид крови, выступившей из раны на руке воина, и капающей на песок потряс их обоих.

Рот Кастора наполнился слюной, его десны болели от жажды. Он сплюнул большой сгусток слюны и удивился, что она была не красной.

Сораил продолжил наступать, Кастор защищался. Он ударил по мечу Сораила изо всех сил.

Сталь разбилась, Сораил отпрыгнул назад с разведенными руками, но Кастор бросился вперед, ударив плечом в грудь противника. Удар выбил воздух из легких Сораила. Кастор отбросил меч, и они сцепились на песке. Их пальцы проскальзывали по коже покрытой потом и кровью. И тут Кастору удалось схватить противника. Он зажал шею Сораила в сгибе левого локтя, усилив давление второй рукой.

Чтобы задушить космодесантника требуется много времени. Сораил сражался как демон, полный ярости и нечистой силы. Его ногти царапали руки Кастора и пытались добраться до глаз. Но первый капитан был спокоен, спокойствие было в его крови.

Сопротивление Сораила слабело, его голова опала. Кастор продолжал душить его еще десять секунд, на случай если это было уловкой.

Он отпустил бессознательно тело Сораила на пол и встал.

Толпа одобрительно ревела, но Кастор не слышал их. Он не мог оторвать взгляд от крови, медленно вытекающей из раны на руке Сораила.

Кровь.

Его решимость ослабла. Он представил ощущение крови на языке. Это было единственное, что он мог сделать, чтобы не броситься на порез, пока ларрамановы клетки в организме Сораила не затянули его.

Его спокойствие разлетелось на части. Он упал на колени и погрузил зубы в шею оппонента, испивая кровь. Кастор закрыл глаза от стыда, зверь внутри него ликовал. Он потерпел неудачу.

Он ощутил руку на плече. Это был Мазраил. Оказалось, что Кастор не падал. Он стоял на ногах и не понимал, что происходит. Мазраил что-то сказал и поднес кубок ко рту Кастора. Запах крови сводил его с ума. Трясущимися руками он взял кубок и осушил его.

Звуки вернулись, «жажда» неожиданно отступила. Толпа скандировала его имя снова и снова, а Сораил находился в руках апотекариев.

– Кровь, что добровольно отдали и кровь, которую мы заберем, – сказал Мазраил.

– Кровь – это жизнь, жизнь – это долг. Я выбираю кровь, я выбираю жизнь, я выбираю долг, – ответил Кастор, его язык во рту был распухшим, а голос хриплым.

Мазраил поднял руку магистра ордена, и собравшиеся Кровопийцы преклонили колени перед их новым повелителем.

Кастора окружило спокойствие, оно было в его крови.

ОБ АВТОРАХ

Грэм Макнилл написал множество романов для Black Library, в том числе и очень популярный цикл об Ультрамаринах и Железных Воинах. Его «Тысяча Сынов», роман из цикла «Ересь Гора», вошел в список бестселлеров New York Times, а роман «Империя» из цикла «Время легенд» выиграл в 2010 году премию «David Gemmell Legend Award». Выходец из Шотландии, Грэм живет и работает в Ноттингеме.

Энди Смайли, родом из Глазго, хорошо известен своими новеллами «Во плоти» и «Плоть Кретации» о Расчленителях. Он также написал множество рассказов об этом кровожадном ордене и большое количество аудиодрам, включая «Волк смерти» и «Из крови».

Сара Коквелл – независимый автор, живет на северо-востоке Англии. Для Black Library она написала «Гильдарский разлом», Valkia the Bloody и изобилие рассказов. Среди увлечений Сары: читать все, что подвернется, и бегать по полям с мечом и неразборчивыми криками. Это когда ее душу не высасывают досуха онлайн-игры.

Гай Хейли начал свою карьеру в SFX Magazine в 1997 перед тем как перешел в «White Dwarf», принадлежащий «Games Workshop», последовавший за научно-фантастическим журналом «Death Ray». С 2009 он был вольнонаемным писателем, работавшем в обеих журналах и новеллистом. Он живет в Сомерсете с женой и сыном, эскимосской лайкой и огромным, злонравным норвежским лесным котом с ироническим прозвищем «Дружок».

Автор рассказов Kovos Falls и «Отец и сын», Марк Лэтэм – аспирант в области английской литературы, проработавший в «Games Workshop» в качестве писателя и редактора в течении почти тринадцати лет. Съев зубы на Battle Games in Middle-earth, он выступал редактором журнала «White Dwarf» на протяжении более чем тридцати выпусков. Марк одержим классическими историями о призраках ушедшей эпохи, и в его стиле письма прослеживаются жуткое количество тире.

Роб Сандерс является независимым журналистом, который проводит свои ночи, творя темные видения, чтобы постоянные посетители 41-го тысячелетия легче переживали кошмары собственной частной жизни. Среди таких видений – романы «Атлас Преисподней» и «Легион проклятых». Помимо этого он преподает английский язык в местной средней школе, посвящая свои дни выбиванию (не в буквальном смысле) такого же рода творчества из следующего поколения, чтобы свести на нет шансы будущих конкурентов. Он живет в небольшом городе Линкольн, Великобритания.

Крис Райт – автор романа «Шрамы» из серии «Ересь Гора» и романов о Космических Волках «Битва за Клык» и «Кровь Асахейма». Кроме того его перу принадлежит роман «Ярость Железа» из серии «Сражения Космодесанта», а также «Шварцхельм и Хелборг: Мечи Императора» и «Лутор Гусс» вселенной Вархаммер. Он проживает в лесной части юго-восточной Англии и наслаждается пробежками по ее живописным уголкам в свободное от стараний уложиться в рабочие сроки время.

Фил Келли остается страстным поклонником мифов, монстров и магии на протяжении трех десятилетий, последнее из которых он провел на посту игрового разработчика в дизайн-студии Games Workshop. Все эти годы Фил лепил части тел, как истинный скульптор, носился по крышам Ноттингема, как подобает фрираннеру, играл на сценах Гластонбери, нырял к остовам затонувших судов в Таиланде и предавался экономящим время забавам экстремальной глажки в родном для него графстве Эссекс. С тех пор, как он встретил будущую супругу на пляжной вечеринке в Лос-Анджелесе, Фил немного остепенился и теперь ведет совершенно обычную жизнь, посвященную написанию историй о фантастических армиях, бессмертных пиратах и мелких вредных тварюшках из глубокого космоса.