Текст книги "Бэтмен. Суд Сов"

Автор книги: Грег Кокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 10

– Как интересно, – заметила Барбара Гордон.

Дочь полицейского комиссара работала из Сторожевой башни, пентхауса, возвышавшегося над исторической частью старого Готэма. Благодаря скрытым пожертвованиям из семейного капитала Уэйнов, объект был оснащён самой современной системой безопасности, а также передовыми компьютерами, которые могли соперничать с центром управления в Бэт-пещере.

Задняя сторона гигантского циферблата, встроенная в старинную стену башни из красного кирпича, составляла контраст расставленному всюду высокотехнологичному оборудованию. На множестве мониторов были выложены старые газетные вырезки, фотографии в сепии и архивные юридические документы. Пальцы Барбары стучали по клавиатуре также уверенно, как её переодетое альтер эго, Бэтгёрл, пересекала крыши Готэма и вступала в схватку с самыми опасными преступниками города.

– Я знал, что ты будешь заинтригована, – сказал Брюс. Одетый для выхода в люди, он был впечатлен огромным количеством информации, которое Барбаре уже удалось выкопать из укромных уголков киберпространства. Он стоял позади нее, предпочитая не присаживаться в кресло. – И это именно по твоей части.

Как Бэтгёрл, Барбара была первоклассным борцом с преступностью, легкая и ловкая в деле, как Найтвинг, но на данный момент Бэтмену требовался не очередной герой в маске. Ему нужен был один из лучших следователей на планете – стройная рыжеволосая девушка, которая иногда бродила в цифровом пространстве под кодовым именем «Оракул».

– Спокойно. Ты и сам мог накопать эти сведения, – запротестовала она. Стильные очки очень шли ее слегка веснушчатому лицу, в отличие от цифровых контактных линз, которые она носила как Бэтгёрл. – Ты же величайший в мире детектив. – В её тоне слышалась едва уловимая издёвка.

– Если бы я располагал временем и ситуация не была бы столь критичной.

Здесь, в двадцать первом веке, на карту были поставлены человеческие жизни, и время работало против них. С помощью Барбары он мог найти скрытые обстоятельства, которые не вошли в «официальную» историю Готэма.

– Другими словами, – сказала она, – ты хочешь, чтобы я работала в прошлом, пока Бэтмен обращается к настоящему.

«И пока Дик присматривает за Клэр Неско», – подумал он.

– Именно так. – Брюс счел это разумным разделением труда. – И вдобавок, ещё одна пара глаз при изучении исторических документов будет очень кстати.

– С удовольствием, – ответила она с усмешкой. – И чтобы тебе, наконец, было с кем перекинуться словом кроме Альфреда.

Брюс хмыкнул, это было шуткой лишь отчасти.

– Не без этого.

– В общем, можешь на меня рассчитывать. – Она сделала глоток кофе из огромной кружки и снова сосредоточилась на множестве экранов и всплывающих окон. – Что мы знаем на настоящий момент?

– Всё лишь в общих чертах, – сказал он. – Перси Райт считался универсальным мастером, жившим в Готэме в начале XX века, – известный художник, а также ученый и наследник одной из самых преуспевающих семей города. Он был определенно человек высшего общества, состоятельный и наделённый привилегиями, что означает, что он полностью подходит для членства в Суде Сов.

– Опять же, – отметила Барбара, – то же самое можно сказать и о Брюсе Уэйне… и его предках.

– Вполне верно, – заметил Брюс.

Брюс оценил её стремление к объективной оценке.

– На самом деле, как оказалось, Райт был другом и соратником моего прапрадеда Алана Уэйна, который возвёл многие памятники и здания, украшенные скульптурами Райта. Пока Суд Сов не лишил его жизни.

– Как тесен мир.

– Слишком тесен, – ответил Брюс. «Для летучих мышей и сов».

Барбара пролистала данные на своих экранах:

– Здесь говорится, что помимо своей деятельности в области искусств Райт увлекался химией, публиковал научные работы в различных научных журналах того времени. Настоящий универсальный мастер, как ты и сказал.

– Химия. – Брюс невольно понизил голос и заговорил как Бэтмен. – Совы любят применять экзотические зелья и химикаты. – Уточнять не было нужды. Oни оба знали о сыворотках, с помощью которых возвращали к жизни «мертвых» Когтей, выводя их из искусственного сна, и наделяли их экстремальными способностями к регенерации.

Будучи заточённым в Лабиринте, Бэтмен сам когда-то подвергся действию одурманивающего вещества, содержащего электрум. Оно вызывает галлюцинации и всевозможные обманы чувств.

Электрум был обнаружен в обугленных остатках Герберта Морса.

– Разумеется, – сказал он, – Суд Сов может похвастаться несколькими передовыми химиками в своих рядах.

– Вроде Перси Райта?

– Я бы не удивился.

– Ну а в наше время? – спросила Барбара. Она вывела на экран генеалогическое дерево Райта, но это был путь, который он уже исследовал.

– Семью Райтов и их состояние в настоящее время возглавляет Винсент Райт, – сказал он. – Я знаком с ним, хотя и поверхностно. Райты не упоминали о наших предыдущих взаимоотношениях с Судом, но тогда мы только начали понимать, как глубоко они запустили свои когти в этот город. Райты – это большое старинное семейство Готэма, они всегда обладали богатством и влиянием, поэтому, если они связаны с Совами, то в этом нет ничего удивительного.

– Но как жертвы или как соучастники?

– Пока трудно сказать.

Брюс не мог вспомнить, когда он в последний раз сталкивался с Винсентом Райтом, скорее всего на благотворительном концерте или на игре в гольф.

«Возможно, пришло время возобновить знакомство».

– Дай угадаю, – сказала Барбара. – Винсент Райт только что вписался в твой ежедневник.

– Я верен себе, и это по-своему хорошо.

Он смотрел на результаты компьютерных изысканий Барбары.

– А пока, что мы знаем об этой натурщице, Лидии… и ее исчезновении?

– Много, – ответила Барбара. – Познакомься с Лидией Дойл.

Она вывела на экран винтажную черно-белую фотографию старомодной «девушки Гибсона»[5]5
  Идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий.


[Закрыть], которая олицетворяла идеал женственности начала двадцатого века. Лидия Дойл была наделена классическими красивыми чертами лица, фарфоровой кожей, и темными чарующими глазами, которые смотрели на Брюса сквозь время. Светло-жёлтые локоны обрамляли её очень фотогеничное лицо.

– Еще один увлекательный пласт истории, – сказала Барбара. – Хотя эта женщина почти забыта в наши дни, в те времена она была чрезвычайно востребована как натурщица, настолько, что когда-то она была известна как «мисс Готэм», потому что её образ можно найти по всему городу. Можно было даже купить открытки и календари с её изображением. В некотором смысле, она была в Готэме первой супермоделью и «девушкой с картинки».

– Пока не исчезла.

– Ага. Она пропала в 1918 году, более ста лет назад. Таблоиды раздували эту историю изо всех сил, привлекая внимание публики к любой детали. Ходили скандальные слухи об её отношениях с Перси Райтом, а также имелись некоторые подозрения, что он ответственен за её исчезновение, но из этого ничего не вышло. В наши дни уже трудно отсеять домыслы газетных статей, чтобы восстановить реальную историю. В конце концов полиция получила признание, – она прищурилась, всматриваясь в старую газетную вырезку, – Билли Дрейпер, ревнивый поклонник, который утверждал, что он убил Лидию и сжёг тело в печи. Никаких следов её останков не найдено.

Старая газетная фотография Дрейпера изображала угрюмого типа с квадратным подбородком, плохой кожей, тщательно расчесанными на прямой пробор волосами. По взгляду широко распахнутых глаз Брюс сразу узнал психопата, поскольку видел их достаточно. Он вполне тянул на роль преследователя образца 1918 года.

– Остаётся открытым вопрос, – сказал Брюс, – правда ли что это просто подсадной сумасшедший, которого засудили, чтобы прикрыть Райта.

– Или, может быть, полиция просто хотела повесить исчезновение на кого-нибудь, чтобы успокоить прессу? – предположила Барбара. – Как дочь полицейского, я ненавижу оспаривать действия правоохранительных органов, но мы оба знаем, что у департамента полиции Готэма репутация, мягко говоря, сомнительная. Может быть, они просто хотели закрыть дело, независимо от того, был Дрейпер виновен или нет.

– Это не объясняет, почему Суд теперь так интересуется Джоанной Ли и её исследованиями. Я не могу представить, чтобы они отправили Когтя лишь для того, чтобы скрыть давно забытую историю о несчастной натурщице, убитой поклонником. – Он медленно покачал головой. – Совы должны были быть причастны к исчезновению Лидии… и у них должна быть веская причина всё ещё желать сохранить правду в тайне, пусть и прошло уже целых сто лет.

Барбара размышляла о зловещих заголовках старых газет, которые возвещали из прошлого века.

ПЕЧАЛЬНАЯ РАЗГАДКА

ТАЙНЫ ПРОПАВШЕЙ НАТУРЩИЦЫ

ПРОКЛЯТИЕ КРАСОТЫ!

ОТВЕРГНУТЫЙ ПОКЛОННИК

УБИВАЕТ ИЗВЕСТНУЮ КРАСАВИЦУ

БЕЗУМНЫЙ ВЛЮБЛЁННЫЙ

ПРИЗНАЁТ СЕБЯ ВИНОВНЫМ

В УБИЙСТВЕ МИСС ГОТЭМ

– Думаешь, её убил Райт? – спросила она.

– Я пока ничего не думаю, – ответил Брюс, – но, судя по всему, он был одержим ею даже после ее исчезновения. – Он вспомнил, что рассказала Клэр. Джоанна была убеждена, что скульптуры Перси Райта хранят свои собственные секреты. – Давай ещё раз на неё взглянем – во всех видах.

– Проще простого. – Её пальцы запорхали по клавиатуре. – Здравствуйте, Мисс Готэм.

На экране появилось несколько изображений Лидии Дойл – улыбающаяся в объектив камеры, вырезанная из камня, отлитая из бронзы, и даже выгравированная на памятных монетах и медальонах.

Часто изображенная одетой в развевающиеся одежды или вообще без нее, она украшала арки, парки, сады, памятники и мавзолеи. Ангел на витраже носил ее черты. Её мы видим на барельефе декоративного фриза. Она царила как королева червей на старой игральной карте, где её белокурые кудри и восхитительные серо-голубые глаза были изображены в цвете.

Просто кажется, или здесь часто видится намек на печаль?

Её улыбка казалась грустной.

«Запечатлена при жизни, – удивлялся Брюс, – или мастер лепил после ее смерти?» Работ было так много и все они были разные, большей частью выполненные Райтом, что свидетельствовало о популярности Лидии или, возможно, мастер был ею одержим.

Одно конкретное изображение привлекло его внимание. Это был мраморный фонтан с фигурой изящной молодой женщины в центре, отдыхающей в позе лёжа на боку у кромки воды. Он узнал его сразу.

– Этот фонтан, – произнёс Брюс. – Он на территории поместья.

У него сжалось горло. Фонтан, украшавший розовый сад за западным крылом поместья, был одним из любимых мест его матери в его детстве. Воспоминания нахлынули на него, когда он вспомнил бесчисленные беспечные весенние и летние часы, проведённые в этом саду с матерью. Иногда он пускал бумажные кораблики в фонтан, в то время как она отдыхала с книгой или журналом.

Позднее, когда он стал постарше, она читала ему у фонтана. В этом саду он впервые открыл для себя книгу «Ветер в ивах», а также книги про страну Оз и «Черного жеребца». Девушка в фонтане разделила эти драгоценные моменты с Брюсом и его мамой. Она была их молчаливым спутником, улыбающимся и безмятежным, подарившим столько дней мира и единения, прежде чем всё не изменилось однажды в Преступном переулке.

– Верно, – отозвалась Барбара. Ее эйдетическая память была архивом, которым она свободно распоряжалась. – В том милом небольшом саду за дверями ворот.

Фонтан был все еще на том же месте, за садом тщательно ухаживали, но Брюс не мог вспомнить, когда он последний раз бывал там, чтобы отдохнуть или для чего-либо ещё. Его миссия не допускала такой роскоши, а некоторые воспоминания лучше не трогать. Девушка в фонтане была давно забыта, он едва отмечал её одинокую фигуру, даже когда проходил мимо неё по пути из одного места в другое.

Он действительно не смотрел на нее, не видел ее, с тех пор как его мать умерла.

До сегодняшнего дня.

– Лидия.

Теперь он знал её имя и немного истории. Его лицо помрачнело, как и настроение, когда он понял, что Совы вторглись в еще один заветный уголок его прошлого.

Фонтан был укромным уголком, хранившим драгоценные воспоминания, и теперь он послужил напоминанием об ещё одной жертве Суда.

Он сжал кулаки.

– Брюс? – Барбара с тревогой посмотрела на него. Как и Дик, она знала его лучше других. – Ты в порядке?

– Да, всё хорошо, – соврал он. – Продолжай копать.

Глава 11

Харбор-Хаус, Готэм, 1918 г.

Кожа лица Перси зудела под гладкой белой фарфоровой маской с клювом и широкими, глубоко посаженными глазами. Он хотел бы поднять её, чтобы почесаться, но, конечно, это было совершенно невозможно.

В целом, Харбор-Хаус был эксклюзивным общественным клубом, который часто посещала элита Готэма. Этой ночью в готическом здании разместилась более тайная организация, интересы которой выходили далеко за рамки простого общения.

Суд Сов сидел за длинным дубовым столом в комнате без окон на верхнем этаже башни. Люстра со свечами, вместе с канделябрами, выставленными в ряд на столе, ярко освещала мрачный зал, в котором находилась пугающая коллекция произведений искусства.

На стенах были развешаны написанные маслом портреты хищных птиц с широко раскрытыми глазами.

Совы из бронзы, нефрита и золота сидели на полках и краю камина. Предметы искусства таксидермии, которые Перси не нравились, были подвешены под потолком, с расправленными крыльями, как будто в полете. Его покоробила такая нарочитость.

«Упаси боже, кто-нибудь здесь забудет о нашем почитаемом тотеме».

Фарфоровые маски, схожие с той, что мешала Перси, скрывали лица богато одетых мужчин и женщин, собравшихся вокруг стола. Он знал, что многие из масок были семейными реликвиями, передавались из поколения в поколение. Перси унаследовал маску от своего покойного отца, который тоже получил её от своего отца и так далее, вплоть до колониальной эпохи.

Суд Сов был местом не для нуворишей. Его богатством были старые деньги, которые копились веками.

Председатель, сгорбленный пожилой человек, поднялся с видимым усилием, чтобы начать заседание по заведённому обычаю.

«Страшись! Из тайного гранитного гнезда Суд Сов следит за Готэмом всегда …» – начал он, и остальные присоединились. Перси читал стих вместе с остальными собравшимися. На самом деле, однако, он считал это представление слегка смешным. Высшее общество Готэма было не столь многочисленно, чтобы он не мог догадаться, чьи лица были за большинством масок, но Суд неуклонно чтил и сохранял свои священные традиции и власть.

– Давайте начнём наше тайное собрание, – сказал Председатель, объявив ритуал завершённым. Он с явным облегчением опустился на свое место в конце стола, хрипя под маской. Поговаривали, что старику недолго осталось до ухода в мир иной. – Нам многое нужно обсудить.

– Действительно. – Маргарет быстро согласилась. Она села слева от Перси, её лицо было скрыто. Ее семья, Аддисоны, хорошо зарекомендовала себя в Суде. – Сейчас трудное время, с нашей стороны требуются решительные действия.

Перси неожиданно для самого себя изумился рвению своей жены говорить. У нее всегда были амбиции выступать в Суде и, возможно, даже когда-нибудь занять место престарелого председателя. Не в её характере было соглашаться на меньшее.

– Например? – спросил Председатель.

– Несчастный случай на швейной фабрике «Пирамида», – ответила она, ссылаясь на недавнюю трагедию, в которой более дюжины швей, многие из которых были иностранками, погибли во время пожара. Их рабочее помещение было плохо оборудовано пожарными выходами. Перси с грустью читал газетные репортажи, но у Маргарет были свои опасения по поводу этого происшествия. – Уже обычные протестующие ухватились за эту чудовищную случайность, чтобы вызвать недовольство среди низших классов, бесстыдно используя смерть, чтобы настаивать на чрезмерном регулировании свободного предпринимательства, ведут подрывную деятельность в профсоюзах и стремятся к слиянию предприятий, торгующих одеждой.

Ее презрительный тон выражал неодобрение, которое разделяли многие из Сов. Они с недовольством встречали такие радикальные понятия, которые противоречили интересам Суда и его членов. Большевистское восстание в России, случившееся менее года назад, привило Совам решительную ненависть к любой забастовке рабочих. Они никоим образом не были склонны делиться своей силой с широкими массами.

– И как вы предлагаете нам противостоять этим тревожным тенденциям? – спросил Председатель, и снова Маргарет быстро ответила.

– Давайте продвинем историю о том, что пожар был начат иностранными анархистами, которые безжалостно пожертвовали жизнью невинных женщин в своей фанатичной борьбе против современной промышленности, – предложила она. – В идеале это отвлечёт разговор от расширения возможностей черни, предоставляя своевременное оправдание власти, чтобы расправиться с этими подрывными элементами, намеревающимися пошатнуть надлежащий социальный порядок.

– Анархисты? – пробормотал Перси, обращаясь к жене: – Это правда?

Она пожала плечами:

– Это имеет значение?

– Интересное предложение, – ответил Председатель. – Конечно, оно заслуживает дальнейшего рассмотрения.

Перси представил, как Маргарет сияет под маской. Последовало оживлённое обсуждение, и затем собрание перешло к другим актуальным проблемам. Один из членов Суда предложил ограничить тираж бульварных газет, чьи редакции ещё находились не в их ведении. Ещё хотели дискредитировать упорно продвигающего реформы политического кандидата, втянув его в сомнительный сексуальный скандал.

Было предложено приобрести, честным или нечестным путём, несколько избранных объектов недвижимости, которые впоследствии пойдут на вознаграждение за различные общественные и частные услуги.

Также на повестке дня было: определение итогов предстоящих выборов, подкуп федерального судьи и убеждение нынешнего окружного прокурора Готэма, что не стоит выдвигать обвинения против непутёвого сына из известной семьи, который недавно сбил молодую девушку во время прогулки на своем новом автомобиле.

Перси беспокойно ёрзал на месте.

В отличие от Маргарет, которая была здесь в своей стихии, он мало интересовался вопросами политики и финансов. Его страстью были искусство и наука, которые, по его мнению, имеют более долговременную ценность, чем эфемерные повседневные дела. Хотя они оба по происхождению принадлежали к членам Суда, Перси с превеликим удовольствием позволял Маргарет играть в политика. По мере того как утомительная встреча шла своим чередом, он разглядывал гипнотический танец пламени свечи и скучал по своей студии и Лидии.

Мысленно он начал задумывать новую работу, для которой Лидия подходила идеально – Кассандра предвидит падение Трои – и он очень хотел приступить побыстрее. Хотя подробные детали требовали доработки, в его голове уже почти вырисовалось законченное произведение. Без сомнения, Лидия улучшит все, что он сможет доработать.

– Обрати внимание! – прошипела Маргарет, прерывая его задумчивость. Она подтолкнула его под столом. – К тебе обращается Председатель.

«Бог мой», – подумал он, испытывая лёгкую панику. Он поблагодарил провидение за маску, скрывающую его тревогу, и растерянность, когда он пытался оправиться от своей непростительной рассеянности. – Простите, но вы не могли бы повторить?

– Я спросил, – произнёс Председатель, – о состоянии ремонта Лабиринта.

Подземная тюрьма Суда, камера пыток и арена гладиаторских боёв ветшала со временем, и это касалось, в частности, большой мраморной фигуры Великой Совы. Перси был призван лепить замену в еще большем масштабе, чтобы тем лучше отразить растущую власть и влияние Суда в этом стремительном новом времени. По крайней мере, это была сфера, где его таланты и интересы Суда совпадали.

– Это амбициозный проект, – ответил он, восстанавливая самообладание, – который потребует много времени и труда. Я уверен, однако, что окончательный результат должен более чем оправдать усилия. Я как раз занимаюсь приобретением действительно монументального блока лучшего итальянского белого мрамора, из которого я лично изваяю Великую Сову священной традиции.

Председатель кивнул, по-видимому, довольный отчетом Перси.

– Я с нетерпением жду, чтобы увидеть результат вашего труда и искусства. Наш священный Лабиринт заслуживает не меньше, чем идола, достойного этого Суда.

– Именно так, – дипломатично согласился Перси. Он тихо выдохнул с облегчением. Затем Председатель снова заговорил с ним.

– А как ваши научные занятия? – спросил он. – До меня дошли слухи о многообещающем новом эликсире.

Перси, застигнутый врасплох вопросом, с тревогой взглянул на жену. Насколько он знал, она одна была знакома с его тайными экспериментами. Его частная лаборатория занимала подвал его дома в городе – в том же самом здании, где располагалась его студия. Доверившись ей, он рассчитывал, что ему разрешат проводить там больше времени в одиночестве. Теперь он проклинал себя за это. Он должен был догадаться, что она будет стремиться повернуть его открытия в своих интересах.

– Мой… эликсир? – Он запнулся, не зная, что уже было известно председателю. – Мои эксперименты до сих пор подтверждают мою теорию, но сейчас было бы… преждевременно рассматривать какие-либо практические применения. Предстоит еще много работы по устранению определенных… взрывоопасных… побочных эффектов, которые делают настоящую формулу смертельно опасной. – Это не было лукавством. Свидетельством этому может служить куча обугленных лабораторных мышей и кроликов.