Текст книги "Натан мудрый"

Автор книги: Готхольд-Эфраим Лессинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Лессинг Готхольд-Эфраим
Натан мудрый

Готхольд-Эфраим Лессинг

Натан мудрый

Драма в пяти действиях

Introite, nam et heic Dii sunt!

Арud Gellium.

Входите, ибо и здесь боги!

Геллий.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Султан Саладин.

3итта, его сестра.

Натан, богатый еврей в Иерусалиме.

Рэха, его приемная дочь.

Дайя, христианка, живущая в доме Натана как подруга Рэхи,

Молодой рыцарь-храмовник.

Дервиш.

Патриарх Иерусалимский.

Послушник.

Эмир и несколько мамелюков Саладина.

Действие происходит в Иерусалиме.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Явление первое

Сцена представляет переднюю в доме Натана.

Натан возвращается из путешествия, Дайя встречает его.

Дайя

Он, это он! Натан! Ну, слава богу,

Что наконец-то возвратились вы!

Натан

Да, слава богу, Дайя; но к чему

Тут слово "наконец"? Вернуться раньше

Хотел я? Или мог? До Вавилона

Все двести миль клади, когда с дороги

Приходится, как мне пришлось теперь,

Сворачивать направо и налево;

Да и долги собрать повсюду – тоже

Не легкое то дело и не так

Дается сразу в руки, как хотелось.

Дайя

А горе-то какое, о Натан,

Какое здесь вам угрожало горе!

Ваш дом...

Натан

Горел. Я слышал. И дай бог,

Чтоб больше ничего не предстояло

Услышать мне.

Ну что ж! Тогда бы, Дайя,

Построили себе мы новый дом,

И более удобный.

Дайя

Что же? Верно!

Но вместе с ним чуть Рэха не сгорела.

Натан

Сгорела? Кто? Сгорела Рэха? Рэха?

Я этого не слышал. Ну, тогда...

Тогда бы я и в доме не нуждался.

Чуть не сгорела! А! Сгорела, значит!

Сгорела в самом деле? Говори!

Что ж ты молчишь?..

Бей насмерть, не терзай!

Сгорела, да?

Дайя

Случись бы так, неужто

Об этом от меня бы вы узнали?

Натан

Зачем же ты меня пугаешь?.. Рэха!

Моя ты Рэха!

Дайя

Ваша? Ваша Рэха?

Натан

Мне отвыкать ли – милое дитя

Своею называть!

Дайя

С таким же правом

Вы называете своим

И все, что есть у вас?

Натан

Не с большим. Все,

Чем я владею, счастьем мне дано

Или природой. Только это благо

Дала мне добродетель.

Дайя

О Натан!

Как дорого платиться я должна

За вашу доброту! И доброта ли

Когда она с намереньем таким?

Натан

Намереньем таким? Каким же это?

Дайя

Натан, мне с совестью моею...

Натан

Дайя,

Послушай раньше, что я расскажу.

Дайя

Мне с совестью моею, говорю...

Натан

Какую ткань чудесную на платье

Купил тебе я в Вавилоне – роскошь!

И красота и роскошь! Вряд ли даже

Уступит той, что я привез для Рэхи.

Дайя

К чему все это? С совестью своею,

Я вам должна, должна сказать, Натан,

Бороться мне уж больше не под силу.

Натан

А как тебе понравятся еще

Кольцо, запястье, серьги и цепочка,

Что для тебя я разыскал в Дамаске,

Вот любопытно мне.

Дайя

Какой вы, право!

Одно бы вам – дарить, дарить бы только!

Натан

А ты бери с таким открытым сердцем,

С каким тебе дарю я, – и молчи!

Дайя

Молчи! Натан, кто б усомниться мог,

Что честность вы сама и благородство?

И все ж...

Натан

И все ж не более, как жид?

Не это ли сказать ты хочешь, Дайя?

Дайя

Не вам бы уж, Натан, осведомляться,

Что я хочу сказать.

Натан

Ну, и молчи!

Дайя

Молчу. Но знайте: если грех случится,

Такой случится грех, что мне никак

Беды уж не поправить, – вы в ответе!

Натан

В ответе я!.. Но где ж она? Где Рэха?

А ты меня не обманула, Дайя?

Иль неизвестно ей, что я вернулся?

Дайя

А вот вы объясните! До сих пор

Все существо ее полно испуга.

Ей до сих пор мерещится огонь

Во всем, что б ни мерещилось. Душою

Спит наяву и бодрствует во сне:

Порою даже менее, чем зверь,

Порой – подобно ангелу.

Натан

Бедняжка.

Вот немощность людская!

Дайя

Нынче утром,

Смотрю, лежит с закрытыми глазами,

Как мертвая. И вдруг привстала: "Слышишь!

Вот, вот идут отцовские верблюды!

Чу! Вот и он – я слышу милый голос!"

Потом глаза попрежнему закрылись,

Рука устала голову держать,

И голова склонилась на подушку.

Я в дверь – и вот вы в самом деле здесь.

Вы на пороге дома! Что ж дивиться:

Ее душа была все время с вами

И с ним.

Натан

И с ним? А это кто же?

Дайя

Тот,

Кто спас ее из пламени.

Натан

Кто он?

Кто он и где? Кто Рэху спас мою?

Дайя

Храмовник молодой: на днях как пленник

Доставлен он сюда, и Саладин

Помиловал его.

Натан

Что? Как? Храмовник

Помилован султаном Саладином?

Так для спасенья Рэхи нужно было

Неслыханному чуду совершиться?

О боже, боже!

Дайя

Если бы свою

Нежданную находку – жизнь – он снова

Опасности подвергнуть не решился,

Вам Рэху не видать бы.

Натан

Где ж он, Дайя,

Где этот благородный человек?

Веди меня к его ногам. Конечно,

На первый раз вы отдали ему

Все ценное, что вам я здесь оставил?

Все отдали? И обещали дать

Гораздо больше?

Дайя

Как могли мы!

Натан

Нет?

Дайя

Он к нам пришел неведомо откуда,

Ушел от нас неведомо куда,

Не зная дома, лишь по крику Рэхи

О помощи он ринулся бесстрашно

В огонь и дым, плащом слегка прикрывшись.

Мы думали уже, что он погиб;

Как вдруг опять он из огня и дыма

Является и сильною рукой

Над головой высоко держит Рэху.

Мы кинулись его благодарить;

Но, холоден и нем, свою добычу

Пред нами положил он – и в толпе

Исчез.

Натан

Но не навеки, я надеюсь.

Дайя

Немного дней спустя мы увидали:

Гуляет он под пальмами, что гроб

Господень осеняют. Я в восторге

Скорей к нему: благодарю сначала,

Потом прошу, молю прийти хоть раз

Порадовать невинное созданье,

Которое не обретет покоя,

Пока всей благодарности в слезах

У ног его не выльет.

Натан

Ну?

Дайя

Напрасно!

Ко всем моленьям нашим был он глух,

Лишь горькими насмешками осыпал

Особенно меня...

Натан

И отпугнул?

Дайя

Ну нет, совсем напротив! С той поры

К нему я подходила каждый день,

И каждый день он надо мной глумился.

Чего-чего не натерпелась я!

Чего бы не стерпела я охотно

И долее! Но уж давно не видно

Его под пальмами, что осеняют

Гроб нашего спасителя: куда

Девался он опять – никто не знает...

В недоуменье вы?

Натан

Я размышляю,

Как должен этот случай повлиять

На душу Рэхи. Выносить презренье,

Когда сама готова поклоняться!

Считать себя отвергнутой, когда

Влечению противиться не в силах!..

И вот уж голова в разладе с сердцем:

Что победит в конце концов – унынье

Иль ненависть ко всем и ко всему?

А иногда, вмешавшись в эту распрю,

Над тем и над другим воображенье

Одерживает верх, и человек

Становится мечтателем, в котором

То голова заменит властно сердце,

То сердце голову. Плохая смена!

Быть может, я совсем не знаю Рэху,

Но думается мне, что эта участь

Постигла и ее: она мечтает.

Дайя

Но так благочестиво, так невинно!

Натан

Пускай – и все же это только бред!

Дайя

Особенно одна – ну, скажем, греза

Ей дорога. Храмовник этот будто

Не сын земли и чужд всего земного;

Она его тем ангелом считает,

Которого охране с детских лет

Привыкла доверять свое сердечко:

Весь облаком окутанный, витал

Над нею он в огне – и вдруг явился

Храмовником. – Смешно? – Кто знает! Смейтесь,

Но будьте снисходительны, не троньте

Ее мечты, которую способны

Понять и христианин, и еврей,

И мусульманин, – сладостной мечты!

Натан

Мечты, мне так же сладостной! – Ну, Дайя,

Ступай теперь, голубушка, ступай,

Взгляни, что Рэха делает; хотел бы

Я с ней поговорить. А уж потом

На поиски за диким, своенравным

Тем ангелом-хранителем отправлюсь.

И если на земле, среди нас грешных,

Он странствовать изволит, если только

В своих делах и подвигах высоких

Все так же неучтив он, – непременно

Найду и приведу его.

Дайя

Задача

Нелегкая.

Натан

От сладостной мечты

Пора и к правде сладостной. Ах, Дайя!

Поверь ты мне, поверь, что человеку

Всегда милее человек, чем ангел;

И на меня уж сетовать, конечно,

Не будешь ты, когда больная наша

От неземных мечтаний исцелится?

Дайя

Как вы добры... и как вы злы! Иду.

Смотрите же, Натан! Да вот и Рэха.

Явление второе

Те же и Рэха.

Рэха

Так это вы, отец? То правда – вы?

Я думала, что к нам от вас явился

Гонцом лишь голос ваш! Что ж вы стоите?

Какие же еще нас разделяют

Пустыни, реки, горы? Вашу Рэху

Вы видите в живых и не спешите

Обнять ее? А ведь она горела!

Почти, почти сгорела! Не пугайтесь!

Сгореть же... О! Сгореть – нет смерти хуже.

Натан

Дитя мое, любимое дитя!

Рэха

Переплывать пришлось вам Иордан,

Евфрат и Тигр; быть может, и другие

Не знаю уж какие-реки? Часто

За вашу жизнь дрожала, а сама

В огне чуть не погибла! И с тех пор,

Как я сама в огне чуть не погибла,

Мне кажется спасеньем смерть в воде,

Отрадою, блаженством. Но, на счастье,

Не утонули вы, я не сгорела:

О, как должны мы радоваться оба!

Как господа должны благословлять!

Ведь по его веленью охраняли

Невидимые ангелы и вас

И ваш челнок в потоках рек неверных;

И видимый был им же послан ангел,

Чтоб вынести меня на белых крыльях

Из пламени...

Натан (в сторону)

"На белых крыльях"! Да!

Храмовник... Белый плащ его... Понятно!

Рэха

Чтоб вынести воочию меня

На белых развевающихся крыльях

Из пламени. И вот мне довелось

Лицом к лицу быть с ангелом – и это

Мой ангел!

Натан

Да, была б, конечно, Рэха

Вполне достойна ангела увидеть;

И уж она в его глазах, наверно,

Явилась бы не менее прекрасной,

Чем он в ее.

Рэха (с улыбкой)

Кому же вы хотите

Польстить? Себе иль ангелу?

Натан

Но если б

Обязана была своим спасеньем

Ты человеку, только человеку,

Каких родит природа каждый день,

То не был бы он разве для тебя

Таким же ангелом? Конечно, был бы.

Рэха

Таким же? Нет! Мой ангел – настоящий;

То настоящий ангел был, я знаю.

Да вы же, вы меня учили сами,

Что могут быть и ангелы на свете,

Что может бог и чудеса творить

Ко благу тех, кто чтит его и любит!

А я его люблю.

Натан

И он тебя;

И для таких, как ты, он ежечасно

Являет чудеса – являл их даже

До бытия вселенной.

Рэха

Вот что я

Всегда, всегда готова слушать.

Натан

Как?

Лишь потому, что явно быть спасенной

Храмовником, обыкновенным смертным,

Уж чересчур естественно и просто,

Ты здесь и чуда видеть не желаешь?

Да высшее-то чудо в том и есть,

Что подлинно чудесные явленья

И могут и должны нам каждый день

Встречаться. Если бы не это чудо

Что мыслящие люди называли б

Чудесным? То ль, что называют дети,

Когда, разинув рты, они глазеют

На всякую новинку?

Дайя (Натану)

Вы, должно быть,

Такими хитроумными речами

Вконец ее с ума свести хотите?

Натан

Оставь! – Итак, не чудом ты считаешь,

Что спас тебя от смерти человек,

Который сам спасен немалым чудом?

Да, да – я говорю: немалым чудом!

Слыхала ли ты раньше, чтоб храмовник

Был пощажен султаном Саладином?

Чтоб сам храмовник требовал пощады

Иль ожидал ее? Чтоб за свободу

Мог предложить он большее что-либо,

Чем кожаный свой пояс, на котором

Волочит он оковы за собой,

И самое большое – свой кинжал?

Рэха

Так рассудили вы. Вот потому-то

И не храмовник это был, а призрак

Храмовника. Из них ни одного

В Иерусалим не приводили пленным

Иначе, как на смерть; и ни один

По городу разгуливать не будет

С такой свободой; как же вы хотите,

Чтоб мог меня спасти храмовник ночью

По доброй воле?

Натан

Ловко извернулась!

Ну, Дайя, твой черед. Ты мне сказала,

Что пленником доставлен он сюда.

Но это ведь не все? Ты больше знаешь?

Дайя

Толкуют разное. Храмовник будто

Лишь оттого помилован, что в нем

Султан нашел большое сходство с братом,

Которого особенно любил.

Но этого любимца лет уж двадцать

На свете нет; какой он смертью умер

И как он назывался – я не знаю:

Но это все уж так невероятно,

Что можно только сказкою считать.

Натан

Ну, Дайя! Отчего ж невероятно?

Не оттого ли, что готова ты

Как было здесь – другой поверить сказке

Еще невероятней? Отчего ж

В дни юности не мог один из братьев

Особенно быть милым Саладину,

Который всех родных своих так любит?

Двух схожих лиц в природе не бывает?

Минувших лет живое впечатленье

Не продолжает жить? Знакомый образ

Знакомых чувств не пробуждает в сердце?

С какой поры? Что в этом ты находишь

Невероятного? Ах, Дайя, Дайя!

Для мудрой головы твоей, конечно,

Здесь чуда нет: твои лишь чудеса

Нуждаются... Не то хотел сказать я:

Достойны веры.

Дайя

Это уж насмешка.

Натан

Лишь на твою в ответ... Так значит, Рэха,

Твое спасенье чудом остается

Лишь для того возможным, кто нередко

Земных владык суровые решенья

Одним прикосновеньем легким может

В игру, в насмешку даже обратить.

Рэха

Отец! Отец! Когда я заблуждаюсь

Вы знаете, мне это тяжело!

Натан

И даже больше – знаю, поученья

Всегда услышать любишь ты. Смотри!

Повыше иль пониже лоб; у носа

Такое иль иное очертанье;

На острой иль тупой кости, дугою

Иль прямо брови; что-нибудь пустое

Изгиб, морщинка, пятнышко в лице

У европейца дикого – и в этом

Тебе здесь, в Азии, залог спасенья!

И это вам, столь жадным до чудес,

Не чудо? Нет? И вам еще зачем-то

Понадобилось ангела тревожить?

Дайя

Позвольте мне спросить, Натан: а если

Приятнее нам ангела считать

Спасителем своим, чем человека,

Какой в том вред? Так думая, не ближе ль

Мы к первой подойдем – непостижимой

Спасения причине?

Натан

Это – гордость,

Не больше! Так котел чугунный рад,

Чтоб вынули из пламени его

Серебряным ухватом – не сойдет ли

И сам он за серебряный? Да, как же!

Что тут за вред, ты спрашиваешь? Ну,

А мне позволь спросить: какая польза?

Ты скажешь: к богу ближе так? Но это

Бессмыслица иль богохульство. Знай же:

Здесь вред большой; здесь несомненный вред!

Послушайте! Не правда ль, кто бы ни был

Нежданный твой спаситель, Рэха, – ангел

Иль человек, – старались бы вы обе,

А ты особенно, гораздо большей

Услугой отплатить ему? Не правда ль?

Какую ж наибольшую услугу

Вы ангелу могли бы оказать?

Благодарить его; взывать к нему; молиться;

Дух растворить в восторге перед ним;

В день праздника его благотворить,

Поститься. Вот и все. Кому ж услуга?

Мне кажется, скорей себе и ближним,

Чем ангелу. От вашего поста

Не потучнеет он; от подаяний

Не станет богачом; от пылкой веры

Не возрастут ни мощь его, ни слава.

Не прав ли я? А будь он человек!..

Дайя

Конечно, будь он человек, могли бы

Мы для него гораздо больше сделать.

И, видит бог, мы к этому стремились!

Но ничего он не хотел, ни в чем

Он не нуждался, весь в себе замкнулся

И так себе довлел, как то возможно

Лишь ангелу, да так и быть должно.

Рэха

Когда же он совсем исчез...

Натан

Исчез?

Как так – исчез? Не появлялся больше

Под пальмами? А вы в других местах

Его искали?

Дайя

Нет.

Натан

Нет, Дайя? Ну,

Ты видишь, – вот и вред! К чему ведет

Мечтательность жестокая! А если

Ваш ангел болен?

Рэха

Болен!

Дайя

Быть не может.

Рэха

Как холодно мне вдруг! Дотронься, Дайя,

До головы моей – совсем как лед!

Натан

Он франк, и чужд ему наш климат; слишком

Он юн, чтобы всякие терпеть невзгоды,

И голод, и ночные бденья.

Рэха

Болен!

Дайя

Да ведь Натан предполагает только.

Натан

Лежит один. Нет ни друзей, ни денег,

Чтоб хоть нанять друзей.

Рэха

Отец!

Натан

Лежит

Без помощи, без ласки, без утехи,

Добычей смертных мук.

Рэха

Где? Где ж он?

Натан

Тот,

Кто для спасенья незнакомки – просто

Как человека – бросился в огонь...

Дайя

Натан! Да пощадите...

Натан

Кто не только

Знакомства со спасенной не искал,

Чтоб должником своим ее не сделать...

Дайя

Да пощадите же, Натан...

Натан

Но даже

Старался с ней не встретиться, – уж разве

Вторично бы спасать ее пришлось,

Спасать как человека.

Дайя

Перестаньте!

Взгляните на нее!

Натан

Кому одно

Осталось перед смертью утешенье

Сознанье дела доброго!

Дайя

Ее

Убьете вы!

Натан

А ты его убила!

Легко убить могла бы. Рэха! Рэха!

Лекарство я даю тебе, не яд.

Он жив! Приди в себя! Да и болеть

Не думал вовсе! Слышишь, Рэха?

Рэха

Правда?

Не умер? И не болен?

Натан

Правда, правда!

Не умер потому, что за добро,

При жизни совершенное, при жизни

Господь и воздает. Ступай! Запомни,

Что набожно мечтать гораздо легче,

Тем поступать по совести и долгу:

Кто волей слаб – охотно предается

Таким мечтам, чтоб только – сам порою

Не сознает он умысла, – чтоб только

От добрых дел себя избавить.

Рэха

Ах,

Отец, отец! Уж больше вашу Рэху

Одну не оставляйте вы надолго!

Ведь он куда-нибудь мог и уехать,

Не правда ли?

Натан

Ступайте! Да, конечно.

Я вижу, там какой-то мусульманин

Моих верблюдов хочет разглядеть

И груз на них. Знаком ли вам он?

Дайя

А!

Да это – ваш дервиш.

Натан

Кто?

Дайя

Ваш дервиш,

Товарищ шахматный.

Натан

Как? Аль-Гафи?

Дайя

Теперь султанский казначей.

Натан

Кто? Аль-Гафи?

Не грезишь ли ты снова?.. Верно, он!

Он самый! Он идет сюда – скорее,

Скорей уйдите! Что-то я услышу!

Явление третье

Натан и Дервиш.

Дервиш

Во все глаза смотрите! Шире, шире!

Натан

Да это ты? Ты или нет? Дервиш

В таком великолепии!

Дервиш

Ну да.

Чему же вы дивитесь? Что ж – дервиш

Совсем уж бесполезное созданье?

Натан

Ну нет, конечно!.. Только мне казалось,

Что истинный дервиш, призванью верный,

На службу не пойдет.

Дервиш

Пророк свидетель!

Быть может, я не истинный дервиш,

Но если вышло так, что я обязан...

Натан

Обязан? Кто? Дервиш обязан? Значит,

Он может быть обязан и к тому,

К чему никто обязан быть не может?

Что ж он обязан сделать?

Дервиш

Сделать то,

О чем его с открытым сердцем просят

И в чем добро он видит.

Натан

Бог свидетель!

Твои слова – святая правда. Дай

Обнять тебя. Ведь мы друзья все так же?

Дервиш

Спросили бы сперва, чем стал я ныне.

Натан

Да чем бы ты ни стал!

Дервиш

А если вдруг

Такою стал особой в государстве,

Что знаться вы со мной не захотите?

Натан

Куда ни шло – когда дервиш ты сердцем!

Ведь должность – только платье на тебе.

Дервиш

Почет-то ведь и платье любит! Ну-ка,

Ответьте мне: чем сделали б меня

Вы при своем дворе?

Натан

Не чем иным,

Как дервишем. Да заодно уж разве

И поваром.

Дервиш

Благодарю покорно!

Чтоб все свое искусство позабыть?

Я – поваром! Слугой – еще скажите.

Нет, Саладин меня вернее ценит:

Я – казначей султана.

Натан

Ты? Султана?

Дервиш

Не главный! Нет! Большою-то казной

Попрежнему его родитель правит;

А у меня домашняя казна.

Натан

Что ж, дом его велик.

Дервиш

И даже больше,

Чем вы предполагаете, считая

При доме всех иерусалимских нищих.

Натан

Но Саладин так ненавидит нищих...

Дервиш

Что их стереть с лица земли решился,

Хотя бы через это обнищать

И самому пришлось.

Натан

Хвала султану!

Я сам того же мнения.

Дервиш

Признаться,

Уж и теперь он нищий. Всякий вечер,

Лишь солнышко к закату, от казны

Намека на казну не остается.

С утра – прилив, чуть не потоп, а в полдень

Сошло на нет.

Натан

Такие есть протоки,

Что ни наполнить их, ни запрудить

Нельзя, как ни старайся.

Дервиш

Точка в точку

Попали вы!

Натан

Я это испытал!

Дервиш

Нехорошо, когда властитель – коршун

Средь падали; когда же сам он падаль

Меж коршунов – совсем уж дело дрянь.

Натан

Ну нет, дервиш!

Дервиш

Легко вам говорить!

Ну, сколько отступного? Место – ваше.

Натан

А что тебе оно приносит?

Дервиш

Мне?

Безделицу. Но вам была бы жатва!

Чуть-чуть у нас в казне отлив обычный

Сейчас же вы свои откройте шлюзы

И впустите водицы; за услугу ж

Возьмете рост какой угодно.

Натан

Так.

А после рост на рост от роста?

Дервиш

Верно!

Натан

И будет капитал в одних процентах?

Дервиш

Не по сердцу вам это? Значит, надо

Разводную писать и нашей дружбе!

По правде говоря, на вас я сильно

Рассчитывал.

Натан

По правде? В чем же? В чем?

Дервиш

Да в том, что вы поможете мне с честью

Служебный долг исполнить; что найду

Я ваш сундук во всякий час открытым.

Ни-ни?

Натан

Постой! Поговорим же толком.

Здесь разница большая. Ты? Еще бы!

Для дервиша, для Аль-Гафи всегда,

Что в силах, сделаю; но ради Аль-Гафи,

Чиновника султана Саладина,

Который... для которого...

Дервиш

Довольно!

Добры вы точно так же, как умны,

И так же точно вы умны, как мудры:

Я угадал. Терпение, однако!

Пусть два Гафи во мне сидят, но скоро

Опять один останется. Вот эту

Почетную одежду мне султан

Пожаловал. Еще не полиняет,

В лохмотья не износится, не станет

Для дервиша пригодною она,

Как будет уж висеть в Иерусалиме

На гвоздике, а я брожу у Ганга

Босой, полуодетый – по песку

Горячему с наставниками вместе.

Натан

Пожалуй, ты меня не удивил бы.

Дервиш

И в шахматы опять играю с ними.

Натан

Да, в этом счастье высшее твое!

Дервиш

И что меня, подумайте, прельстило!

Что больше уж не нужно побираться

Мне самому? Что в богача играть

Могу я перед нищими? Что стоит

Мне захотеть – и богатейший нищий

Стал бедным богачом в одно мгновенье?

Натан

На это не пошел бы ты.

Дервиш

Пошел

На худшее. Впервые сладость лести

Изведал я: польстил мне Саладин

Своим добросердечным заблужденьем.

Натан

Да суть-то в чем?

Дервиш

Лишь нищему известно,

Что значит нищим быть; лишь нищий может

Распределять разумно подаянья.

Твой, говорит, предшественник уж слишком

Был холоден и черств. Давал всегда

Без милости широкой; так упорно

Всех бедняков допросами пытал;

Доподлинно узнав, кто в чем нуждался,

Выведывал у каждого причину

Его нужды, чтоб дать потом в обрез

Подачку скудную. Но Аль-Гафи

Иначе будет действовать! Уж он-то

Таким нещедро-щедрым Саладина

Не выставит! Уж он-то не походит

На трубы засоренные, в которых

Спокойная и чистая струя

Становится какой-то мутной пеной.

И мыслит он и чувствует – как я!"

Так нежно пела дудка птицелова,

Пока снегирь в силке не очутился.

Вот вам бахвал, связавшийся с бахвалом!

Натан

Потише, друг! Дервиш, потише!

Дервиш

Э!

Ну, разве не бахвальство – сотни тысяч

Давить и грабить, мучить я душить,

И другом человечества являться

Для нескольких десятков? Не бахвальство

Тягаться в милосердии с предвечным,

Щедроты изливающим свои

Равно на добрых и на злых, на нивы

И на пустыни, в солнце и в дожде,

Тягаться, не имея полной благ

Руки всевышнего? И не бахвальство...

Натан

Довольно! Перестань!

Дервиш

Позвольте мне

В своем еще бахвальстве повиниться!

Что ж, не бахвальство разве – находить

Хорошее в заведомом бахвальстве

И, этому хорошему поддавшись,

В бахвальство самому втянуться? А?

Что скажете?

Натан

Скорей бы, Аль-Гафи,

В пустыню ты ушел! Боюсь я очень,

Что меж людей разучишься ты вовсе

И человеком быть.

Дервиш

И я боюсь.

Прощайте!

Натан

Как? Так скоро? Погоди же!

Иль убежит твоя пустыня? Стой!..

Не слушает!.. Эй, Аль-Гафи! Вернись же!

Вернись!.. – И след простыл; а я еще

Порасспросить хотел его о нашем

Храмовнике. Его он, верно, знает.

Явление четвертое

Дайя (поспешно входит), Натан.

Дайя

Натан! Натан!

Натан

Ну, что еще?

Дайя

Явился!

Опять явился!

Натан

Кто?

Дайя

Он! Он!

Натан

Он! Он!

Их мало ли является повсюду!

Ах, я забыл: ведь он у вас один.

Нехорошо! Будь это ангел даже

И то нехорошо!

Дайя

Взад и вперед

Под пальмами попрежнему он бродит

Да финики по временам срывает.

Натан

И ест их, как храмовник?

Дайя

Да не смейтесь!

Она своими жадными очами

Сквозь чащу пальм его тотчас узнала

И не теряет из виду теперь.

И вот она вас просит, заклинает:

Пойдите вы к нему! Скорей пойдите!

Туда ли он направится, обратно ль,

Она укажет из окна. Скорей же!

Натан

Едва успел с верблюда я сойти?

Пристойно ли! – Ступай сама скорей,

Предупреди его, что я вернулся.

Как честный человек, не захотел он

Войти в мой дом в отсутствие мое;

Когда же сам отец его попросит,

Он явится охотно, вот увидишь.

Ступай, скажи, что я его прошу,

Сердечно я прошу его...

Дайя

Напрасно!

К вам не пойдет он – говоря короче,

Он не пойдет к еврею.

Натан

Так ступай же

И задержи его по крайней мере;

Следи за ним. Ступай, я не замедлю.

Натан поспешно входит в дом. Дайя уходит.

Явление пятое

Сцена представляет площадь с пальмами, под которыми

Храмовник ходит взад и вперед. Послушник следует

за ним на некотором расстоянии, держась в стороне,

но, видимо, желая заговорить.

Храмовник

Следит за мной недаром этот малый!

Все на руки косится!.. – Добрый брат...

Иль, может быть, отец?

Послушник

Нет, только брат.

Я послушник – и ваш слуга покорный.

Храмовник

Будь у меня хоть что-нибудь! Ей-богу,

Нет ничего! Ей-богу, нет!

Послушник

И все же

Сердечную примите благодарность!

За доброе желанье да воздаст

Господь сторицей вам. Не тот податель,

Кто подает, а кто подать желает.

Но вовсе не за милостыней, впрочем,

Я прислан к вам.

Храмовник

За тем ли, за другим ли,

Но прислан все ж.

Послушник

Да, из монастыря.

Храмовник

Куда сейчас я заходил в надежде

Найти за братской трапезой местечко?

Послушник

Столы все были заняты как раз;

Не будет ли угодно господину

Пожаловать теперь?

Храмовник

К чему? Я мяса

Давно уже не ел; но мне поститься

Не привыкать. Вот финики созрели.

Послушник

Ах, фиников остерегаться надо:

От них, при невоздержности, всегда

И селезенка пухнет и в унынье

Впадает человек.

Храмовник

Да, может быть,

Мне нравится унынье? Но надеюсь,

Вас не затем прислали, чтоб меня

Предостеречь от фиников?

Послушник

О нет!

Изведать вас и раскусить я должен.

Храмовник

И мне же, мне вы это говорите?

Послушник

Так что ж?

Храмовник

(Лукавый брат!) А много ль в вашей

Обители таких, как вы?

Послушник

Не знаю.

Я знаю лишь свой долг – повиноваться.

Храмовник

Притом еще – не мудрствуя; я вижу,

Вы так и поступаете?

Послушник

Иначе

Где было бы тогда повиновенье?

Храмовник

(Святая простота!) А кто желает

Узнать меня поближе? Что не вы

Поклясться я готов.

Послушник

Какое право

Имею я? Какая мне нужда?

Храмовник

Кому ж нужда? И кто имеет право?

Послушник

Наверно, патриарх: я потому

Так думаю, что им-то я и послан.

Храмовник

Как? Патриарх? Кому ж известно лучше,

Что значат белый плащ и красный крест!

Послушник

Известно то и мне.

Храмовник

Ну? Так чего ж вам?

Храмовник я, взят в плен. Могу прибавить:

Взят в плен в бою при крепости Тебнин,

Которою мы овладеть пытались

В исходе перемирия, желая

Скорей себе к Сидону путь очистить.

Могу еще прибавить: взято в плен

Нас двадцать человек, но я один

Помилован султаном. Так да будет

Известно патриарху; это все,

Что нужно знать ему, и даже больше.

Послушник

Едва ли больше, чем ему известно.

Хотелось бы узнать ему еще,

Что за причина милости султана

К вам одному?

Храмовник

А я-то разве знаю!

Уж на коленях на своем плаще

Я с обнаженной шеей ждал удара;

Вдруг Саладин меня пронзает взглядом,

Спешит ко мне и знак дает рукой...

Я на ногах; я без оков; хочу

Благодарить его, он тронут, он

В слезах: молчит – и я молчу; уходит

Я остаюсь. Вот что со мной случилось.

Но почему и как случилось это

Пусть патриарх отгадывает сам.

Послушник

Пришел он к выводу, что для великих,

Великих дел вас сохранил всевышний.

Храмовник

Еще бы не великих! Из огня

Спасти еврейку, да водить к Синаю

Охочих богомольцев, и тому

Подобное.

Послушник

Все будет, подождите!

Хотя и то, что сделано, недурно,

Но, может быть, для вас у патриарха

Куда важней дела найдутся.

Храмовник

Да?

Вы думаете, брат? Он, без сомненья,

Вам намекнул?

Послушник

Конечно! Но сначала

Исследовать я должен господина:

Что он за человек.

Храмовник

Что ж, я готов

Исследуйте меня! (Прелюбопытно,

Как будет он исследовать!) Ну, что же?

Послушник

Чтоб времени не тратить, я уж прямо

Открою вам желанье патриарха.

Храмовник

Вот и прекрасно!

Послушник

Через господина

Он письмецо желал бы передать.

Храмовник

Через меня? Я не гонец. Так это

И есть оно, то дело, что гораздо

Славней, чем из огня спасти еврейку?

Оно и есть?

Послушник

Должно быть. Патриарх

Сказал, что в этом письмеце большое

Для мира христианского значенье.

Кто, говорит, его доставит, тот

На небесах от господа стяжает

Особенный венец. И, говорит,

Никто того венца так не достоин,

Как мой почтенный господин.

Храмовник

Как я?

Послушник

Он, говорит, гуляет здесь на воле;

Все высмотреть он может; понимает,

Как приступом берутся города,

Как защищать их надо; он, всех лучше

Определит и слабые места

Второй стены, воздвигнутой султаном

Для внутренней защиты, и о том

Борцам за веру принесет известье.

Храмовник

Ведь я всего не знаю, добрый брат,

Что в том письме содержится.

Послушник

Мне тоже

Не очень то известно. К королю

Филиппу письмецо – вот что я знаю.

Наш патриарх... Я часто удивляюсь,

Как может он, при святости такой,

Живя одним небесным, – как он может

Вникать в тончайшие дела земные!

Должно быть, нелегко ему.

Храмовник

Так что же

Ваш патриарх?

Послушник

Подробно, точно знает

Военные расчеты Саладина,

И силу войск, и их расположенье

Все знает.

Храмовник

Знает?

Послушник

Да, и королю

Филиппу сообщить все это хочет,

Чтоб тот сумел и взвесить и обдумать,

Большая ли грозит ему опасность

И нужно ли во что бы то ни стало

Продолжить перемирие, с которым

Так мужественно орден ваш решил

Покончить.

Храмовник

Ну и патриарх!.. Итак,

Любезному и доблестному мужу

Не как простой гонец угоден я,

А как лазутчик?.. Я прошу вас, брат,

Скажите патриарху, что, насколько

Вам удалось исследовать меня,

Я не гожусь для этого. Я пленник

И пленником себя держать обязан;

Да и храмовник я: мой долг – сражаться,

А не служить в лазутчиках.

Послушник

Я сам

Так полагал! И не вменю, конечно,

В обиду это господину. Все же

Есть у меня для вас получше нечто:

Наш патриарх успел еще проведать,

Что в крепости какой-то на Ливане

Отец предусмотрительный султана

Хранит его несметную казну

Для содержанья войска и для прочих

Военных нужд. По временам туда

Приходит Саладин, и в эту крепость

Он пробирается окольною тропинкой,

Почти не охраняемый... Понятно?

Храмовник

Пока – ничуть!

Послушник

Чего бы легче было

Напасть тогда врасплох на Саладина

И там его прикончить? Страшно вам?

О, есть уже охотники на это

Благочестивых двое маронитов.

Нашелся б только храбрый человек,

Который бы повел их за собою.

Храмовник

И этим человеком патриарх

Избрал меня?

Послушник

И по его расчетам

Король Филипп окажет в этом деле

Вам помощь из Птолемаиды.

Храмовник

Мне?

Мне, брат мой? Мне? Не слышали вы разве,

Не слышали, – я спрашиваю вас,

Чем Саладину я обязан?

Послушник

Слышал.

Храмовник

И все-таки?

Послушник

По мненью патриарха,

Все это хорошо; но бог и орден...

Храмовник

Не изменяют ничего! На гнусность

Благословенья не дают!

Послушник

То правда,

Однако же, по мненью патриарха,

Что гнусно может быть перед людьми,

То может быть не гнусно перед богом.

Храмовник

У Саладина жизнь отнять, когда

Я сам ему обязан жизнью?

Послушник

Гнусно!

Но Саладин – враг христианства: значит,

По мненью патриарха, он не смеет

Рассчитывать на вашу дружбу.

Храмовник

Дружбу?

Я не хочу лишь негодяем стать,

Неблагодарным негодяем!

Послушник

Верно!

Но мы от благодарности свободны,

По мненью патриарха, – и пред богом

И пред людьми свободны, – если нам

Не ради нас оказана услуга.

А так как все толкуют, будто вы

Лишь потому пощажены султаном,

Что облик ваш ему напомнил брата,

То, стало быть, по мненью патриарха...

Храмовник

И это знает патриарх? И все же?..

Ах! Если б знать наверно! Саладин!

Пускай одной моей черте природа

Мне сходство с братом придала твоим,

И той черте не будет отголоска

В моей душе? А если, хоть и робко,

Он прозвучит, – в угоду патриарху

Я должен заглушить его? Природа,

Не можешь так ты лгать! Противоречить

Не может бог себе в своих созданьях!

Ступайте, брат! Не то уж слишком желчь

Во мне вскипит, ступайте!

Послушник

Ухожу,

И ухожу без тех сомнений тяжких,

С какими шел сюда. Пусть господин

Простит меня. Повиноваться старшим

Обязаны мы все в монастыре.

Явление шестое

Храмовник и Дайя, которая давно уже за ним следила

и теперь подходит к нему.

Дайя

А послушник, сдается мне, его

Не в добром настроении оставил.