Текст книги "СС-инструмент террора"

Автор книги: Гордон Уильямсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

ИЮЛЬСКИЙ ЗАГОВОР 1944 ГОДА

К концу 1943 года РСХА осознала наличие в рядах Вермахта могущественной антигитлеровской оппозиции, но, похоже, не могла отыскать доказательства против многих конкретных лиц. Тех подозрительных, которых все-таки установили, трогать не стали, возможно, в надежде на то, что неустанная слежка за их передвижениями и контактами приведут СД и гестапо к их вожакам.

Подразделения секретных служб должны были действовать осторожно и осмотрительно, потому что суды СС не имели юрисдикции над служащими Вермахта; а поскольку военные суды не желали пользоваться методами гестапо при допросах в отношении солдат, заподозренных в нелояльности, признания со стороны последних были редкостью. СД и гестапо ждали благоприятного случая.

Когда поражение в войне стало очевидным, преданность старших офицеров Вермахта дала сильную трещину. Многие из них какое-то время благосклонно относились к действиям против режима, особенно если это касалось смещения самого фюрера, но не могли рассчитывать на поддержку общества, пока авантюры Гитлера продолжали приносить победу.

К середине 1944 года время созрело для действий. Была разработана учебная военная операция под кодовым названием «Валькирия», в соответствии с которой частям Вермахта надлежало занять Берлин для защиты города от гипотетического восстания находившихся в Германии насильно угнанных в Германию рабочих, беглых заключенных и прочих. Заговорщики были уверены, что в случае смещения Гитлера верные им войска под предлогом проведения этой военной операции смогут легко захватить Берлин и сместить нацистское правительство. Глава военной разведки – абвера, адмирал Вильгельм Канарис знал о заговоре, но сохранял о нем молчание. Убежденный национал-социалист, он не одобрял издержек режима. Хотя Канарис жил по соседству с Гейдрихом и часто общался с ним, последний жаждал занять пост Канариса, и поэтому эти две конкурирующие секретные службы – РСХА и абвер – испытывали друг к другу взаимное недоверие.

ГЛАВНЫЕ ЗАГОВОРЩИКИ

Основная задача заговорщиков заключалась в том, чтобы прорвать тесное кольцо личной охраны Гитлера. Был разработан план, в соответствии с которым офицер штаба армии должен был установить бомбу в ставке Гитлера в Растенбурге, чтобы ее взрывом уничтожить Гитлера. Доброволец нашелся в лице полковника графа Клауса Шенка фон Штауффенберга, аристократа, героя войны, потерявшего глаз, руку и два пальца на уцелевшей руке в военных действиях в Северной Африке. Он считался абсолютно преданным воинскому долгу солдатом и поэтому не внушал нацистам никаких подозрений.

Старшие офицеры генерального штаба в Берлине, включая генералов Ганса Остера, Людвига Бека и Фридриха Ольбрихта, согласились с планом заговора и получили поддержку со стороны других старших полевых командиров, дислоцировавшихся в оккупированной Европе, которым надлежало выступить против СС и покончить с секретными службами на местах. Генерал Фромм в Берлине о заговоре знал и обещал поддержку, но фактически был слишком напуган, чтобы дать заговорщикам какие-либо гарантии со своей стороны.

В заговор были вовлечены и некоторые из высших германских военачальников, включая двух фельдмаршалов – фон Витцлебена и фон Клюге, – а также большое количество старших генералов. Фельдмаршал Роммель о заговоре знал, но не принял в нем активного участия (17 июля он получил серьезное ранение, когда его автомобиль был обстрелян с бреющего полета самолетом союзников). Тем не менее, одного лишь знания о заговоре впоследствии оказалось достаточно для того, чтобы решить его судьбу.

20 июля 1944 года Штауффенберг по предписанию ставки прибыл в Растенбург для участия в военном совещании, на котором должен был выступать Гитлер. Он оставил портфель со спрятанной в нем бомбой под столом и вышел из помещения под предлогом срочного телефонного звонка. К несчастью, один из присутствовавших на совещании офицеров нечаянно передвинул портфель за массивную дубовую ножку стола. Бомба взорвалась в запланированное время, и Штауффенберг, услышав взрыв, поверил в то, что Гитлер мертв, и поспешил уехать. Он не знал, что прочный стол спас Гитлера от смерти. Несмотря на сильную контузию, фюрер остался практически невредимым.

Как оказалось, именно глупость заговорщиков сделала невозможной надежду вырвать власть над Германией из рук нацистов. Получив от Штауффенберга сигнал о том, что Гитлер мертв, они пренебрегли необходимостью захватить все средства связи, включая радиостанции. Берлинский гвардейский полк, поставленный под ружье по плану «Валькирия» и уверенный в том, что начался мятеж, отправился захватывать государственные здания, включая и кабинет министра пропаганды Йозефа Геббельса. Вследствие ошибки заговорщиков, не сумевших перерезать связь, Геббельсу удалось сделать прямой телефонный звонок самому Гитлеру. Когда полковник Ремер из элитной дивизии «Гроссдойчланд» («Великая Германия») прибыл для защиты здания, Геббельс усадил его за телефон для прямой связи с Гитлером, который сразу же повысил его в чине и приказал подавить мятеж.

Генерал Фромм, увидев, что заговору не суждено увенчаться успехом, предпочел спасти свою шкуру и приказал арестовать и немедленно казнить других заговорщиков после суда военного трибунала. Ольбрихт, Штауффенберг и некоторые другие были расстреляны на месте. Фромм тем самым надеялся устранить тех, кто мог бы свидетельствовать о том, что ему было известно о заговоре.

Гиммлер подозревал об истинных мотивах, двигавших Фроммом, и откомандировал целую группу офицеров РСХА, чтобы предотвратить дальнейшие казни.

В других местах действия заговорщиков оказались более успешны. В Париже 1200 сотрудников СС и гестапо были окружены и помещены в военную тюрьму Фресне. Но, тем не менее, и здесь заговорщики допустили оплошность и забыли о жизненно важной телефонной связи с Берлином, а РСХА скоро узнала о судьбе своих парижских коллег. Узнав о том, что Гитлер остался в живых, Клюге немедленно сделал поворот на 180 градусов и выдал своих товарищей-заговорщиков. Но это не послужило на пользу ему самому, потому что Гиммлеру была известна его истинная роль в заговоре. Хотя твердые доказательства его вины получить было не трудно, Гитлер не желал, чтобы Германия отправила под суд одного из своих главных военачальников – за измену. Гиммлер отправил сообщение бригаденфюреру СС Юргену Штроопу, чтобы тот занялся этим делом, и последний добросовестно застрелил фон Клюге, имитировав самоубийство.

Тем временем угроза военной силы убедила генерала фон Штюльпнагеля в Париже выпустить из тюрьмы пленных эсэсовцев и гестаповцев. Удивительно, но Штюльпнагель после этого сел за стол пить шампанское с шефом парижского гестапо, как будто ничего не произошло, оба явно были заинтересованы в том, чтобы не выносить сор из избы – Штюльпнагель потому, что был замешан в заговоре, а гестаповец – из смущения за то, что не разоблачил вовремя изменников, свивших свое заговорщическое гнездо в Париже.

РЕПРЕССИИ НАЦИСТОВ ПОСЛЕ ЗАГОВОРА

Гиммлер был готов обрушить волну репрессий на подозреваемых в участии в заговоре с невиданной доселе силой, выкорчевав раз и навсегда всех тех, кто не был абсолютно предан Гитлеру. В результате последовавшей за этим чистки 16 генералов и два фельдмаршала попали в опалу. Волна арестов прокатилась по всей Германии, и любой, кто хоть что-то знал о подозреваемых, сам попадал под подозрение. Даже самого ничтожного отношения к заговору было для СД и гестапо достаточно для того, чтобы признать человека виновным. Была устроена серия показательных процессов, на которых главным обвинителем выступал судья Роланд Фрейслер. Приговор мог иметь только один вариант: шельмование, оскорбления, обвинительный вердикт и смерть. Но это не была почетная смерть солдата от залпа расстрельного взвода, чаще всего жертв в тюрьме Плетцензее подвешивали, снимая с мясных крюков, на тонкие пеньковые веревки, чтобы убедиться в медленном, агонизирующем удушении, которое снималось на кинопленку ради удовольствия Гитлера.

Была создана особая комиссия из четырехсот следователей гестапо с целью окончательной ликвидации последних заговорщиков. На весь рейх буквально был наброшен невод. Конечно же, РСХА воспользовалась этим подвернувшимся предлогом для сведения старых личных счетов. Повсеместно пышным цветом расцвело доносительство, поскольку все, кто был вовлечен в заговор, отчаянно пытались скрыть свою вину, донося на других. Глава СД Вальтер Шелленберг теперь воспользовался подвернувшейся возможностью выступить против адмирала Канариса и абвера. Появились свидетельства о том, что адмирал знал о готовящемся заговоре. Он был арестован и содержался – первоначально, по крайней мере, – под достаточно цивилизованным домашним арестом. Тем не менее, вскоре все изменилось – его бросили в подвалы зловещего гестапо, штаб-квартира которого располагалась на берлинской улице Принц-Альбрехтштрассе. Хотя Канариса и не подвергали физическим пыткам, он испытал тяжелейший психологический прессинг, прежде чем его бросили в концлагерь Флоссенбург, где за несколько дней до его освобождения войсками антигитлеровской коалиции он по приказу Гиммлера был казнен.

Большое количество старых счетов свели в эти дни. Ганс фон Донаньи, официальный эксперт абвера, в свое время помог разоблачить гестаповский заговор, в результате которого попал в опалу в 1938 году генерал Бломберг. Теперь пришел час расплаты со стороны гестапо, поскольку были обнаружены доказательства причастности Донаньи к заговору и выявлены его тесные связи с заговорщиками. Он был арестован и подвергнут обычным зверским методам дознания, практиковавшимся в гестапо. Зная о том, что он не выдержит подобного сурового обращения, Донаньи устроил так, что его жене удалось пронести в тюрьму бациллы дифтерии во время дозволенного гестаповцами свидания, в надежде на то, что жестокая болезнь, которая вскоре последует, избавит его от дальнейших истязаний.

На это гестапо ответило тем, что бросило его в концлагерь Заксенхаузен, где Донаньи содержался до апреля 1945 года. Когда конец войны был уже не за горами, он был осужден открытым судом, вынесшим неизбежный приговор, к смерти через повешение. К этому времени он был уже настолько болен, что его подносили к петле на носилках.

К концу 1944 года, когда гестапо и СД обладали практически неограниченной властью в Германии, паранойя Гитлера не знала границ. Гражданское население жило в страхе от того, что малейший намек на пораженческие настроения в необдуманном разговоре мог закончиться полуночным жутким стуком в дверь и арестом.

ЭЙНЗАЦГРУППЫ

Самыми зловещими из всех секретных нацистских органов были, конечно же, пресловутые эйнзацгруппы, находившиеся в ведении РСХА. В истории лишь немногие подобные организации могли соперничать с ними в своей жуткой репутации за совершенные злодеяния. Эйнзацгруппы обязаны своим возникновением специально созданной службе безопасности и агентам гестапо, которые работали в тесном контакте с австрийской полицией при аресте антинацистских элементов в Австрии после ее аннексии Германией в 1938 году. Процесс был впоследствии усовершенствован во время вторжения в Чехословакию в марте 1939 года, когда были созданы два эйнзацштаба для выполнения сходных мероприятий.

ЭЙНЗАЦГРУППЫ В ПОЛЬШЕ

Когда в сентябре 1939 года Гитлер вторгся в Польшу, к каждой из пяти германских армий, напавших на эту страну, была присоединена специальная эйнзацгруппа (шестая дислоцировалась в Позене (Познани)). Эйнзацгруппа I была придана 14-й армии, эйнзацгруппа II– 10-й, III– 8-й, IV– 4-й армии, а V– 3-й. Эйнзацгруппа VI также дислоцировалась в Познани. Каждая эйнзацгруппа состояла из эйнзацкоманд, насчитывавших по 100 человек. По всей зоне боевых действий и на участках непосредственно за линией фронта эйнзацкоманды попадали под контроль Вермахта. На арьергардных участках, тем не менее, Вермахт не располагал достаточной властью, чтобы вмешиваться в дела эйнзацкоманд. Насколько было известно военным, задача эйнзацкоманд заключалась в подавлении любых антинемецких элементов в тылах и аресте подозрительных лиц во избежание актов саботажа. Фактически же, задача, которую Гиммлер вменял в обязанность этим отрядам, заключалась в полном истреблении польской интеллигенции. Он понимал, что когда будут устранены лучшие умы Польши и ее наиболее вероятные лидеры, польский народ превратится в подчиненную нацистам расу рабов. На участках, контролируемых частями Вермахта, эйнзацкомандам приходилось действовать довольно лояльно к полякам, в тылах же руки у них были развязаны полностью и они открыто осуществляли политику массового истребления гражданского населения.

После того как эйнзацгруппы уничтожили свои главные жертвы, они обратили безудержную ярость против польских евреев, последствия чего были просто ужасны.

После победы над Польшей, оккупированные территории были поделены на контролируемые Вермахтом районы. Старшие армейские командиры в высшей степени презирали поведение гиммлеровских эскадронов смерти. Самой мрачной репутацией пользовалась эйнзацгруппа «фон Войрш», возглавляемая жестоким обергруппенфюрером СС Удо фон Войршем, который уже навел ужас на еврейское население Верхней Силезии. К концу сентября 1939 года Вермахт испытывал столь огромное негодование от зверских действий молодчиков фон Войрша, что командующий группы армий «Юг» генерал фон Рунштедт потребовал незамедлительного прекращения преследования евреев, настаивая на том, что Вермахт далее не потерпит присутствия эсэсовцев. Гитлер ответил на это ликвидацией военной администрации и учредил посты гаулейтеров для осуществления прямого нацистского правления в оккупированной им Польше. Гаулейтер Форстер был назначен в Западную Пруссию, гаулейтер Грейзер – в Познань, переименованную в Ватегау, гаулейтер Вагнер – в новообразованную Силезию и Верхнюю Силезию, а Ганс Франк был назначен властвовать над оставшейся частью Польши, официально именовавшейся генерал-губернаторством.

Оказавшиеся под контролем гаулейтеров, оккупированные территории снова попали во власть эйнзац-групп, теперь преобразованных в стационарные геста-полейстштеллен и СД «абшнитте» (региональные штаб-квартиры), отвечавшие в каждом районе за местную службу безопасности.

Вермахт, тем не менее, все еще не признал своего поражения в противостоянии с эйнзацгруппами в Польше. Разгневанный генерал фон Рунштедт подал в отставку и был заменен генералом Иоганнесом фон Бласковитцем, человеком более жестоким и решительным. Стремительное расширение гиммлеровской программы истребления мирных жителей в конечном итоге вынудило к действиям и Бласковитца.

Он подготовил много рапортов о зверствах, творимых эйнзацгруппами, и отправил их Гитлеру, подчеркнув лишний раз отвращение армейцев к этим делам. Гитлера разгневало вмешательство Бласковитца в дела невоенного характера. Бласковитц не сдавался и по-прежнему представлял еще более критические рапорты. К февралю 1940 года дела приняли такой оборот, что Бласковитц стал открыто выражать в рапортах свое отвращение и даже ненависть – чувства, которые преобладали у военных по отношению к действиям эйн-зацгрупп, заявляя, что каждый солдат «испытывал глубокое отвращение» к этим преступлениям. Говорят, что даже в штаб-квартире Гитлера армейские офицеры отказывались подать руку вожакам СС.

ВТОРЖЕНИЕ В СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

Гаулейтер Франк затем обратился к Гитлеру и лично попросил у него смещения Бласковитца. Гитлер охотно пошел навстречу, и вскоре «диссидент» Бласковитц и его штаб были убраны с оккупированной территории, с тем чтобы в очередной раз начать подготовку к грядущей военной кампании на Западе. У гиммлеровских эскадронов смерти снова оказались развязаны руки для того, чтобы в очередной раз начать сеять смерть и разрушения в оккупированном генерал-губернаторстве, где они изгоняли местных поляков и евреев из домов, которые затем заселялись расово подходящими переселенцами-фольксдойче. Хотя действия эйнзацгрупп в Польше были чудовищны, худшие времена настали после того, как в середине 1941 года Гитлер обрушил свою военную мощь на своего недавнего союзника – Советский Союз. Были сформированы четыре эйнзацгруппы: группа «А» для действий на территории, занимаемой армейской группой «Север», группа «В» – на территории действий армейской группы «Центр», и группы «С» и «Д» – на территории, занимаемой группой армий «Юг». В дальнейшем были сформированы еще четыре эйнзацгруппы «Е», «G» и «Н», а также эйнзацгруппа «Хорватия».

По мере продвижения германских армий вглубь России следом за ними следовали эйнзацгруппы, имевшие приказы уничтожать любого, кто имел несчастье попадать в одну из категорий их проскрипционных списков, включавших в себя политкомиссаров, агентов НКВД, антифашистки настроенных этнических немцев, партизан и их пособников, евреев, мятежников и прочие «нежелательные элементы». Последняя категория являлась универсальной ловушкой, которая фактически наделяла эйнзацгруппы правом казнить любого. Во многих случаях эйнзацгруппам удавалось использовать антисемитски настроенных представителей местного населения для помощи в преследовании и убийстве евреев. В местностях, захваченных немцами, учреждались сыскная полиция и командная структура орднунгсполиции (полиции порядка), наподобие тех, что уже существовали в Польше. Еще до вторжения в Советский Союз было решено, что эйн зацгруппы попадут под юрисдикцию Вермахта только в том случае, когда это касалось перемещения, бытовых условий и запасов нормированных продуктов. Во всех других отношениях Вермахт мог всего лишь запретить действия эйнзацгрупп, если они фактически мешали проведению военных операций. Другими словами, эйнзацгруппам снова предоставлялась свобода действий.

ИНСТРУКЦИИ ГЕЙДРИХА

Глава РСХА, обергруппенфюрер СС Гейдрих, отправлял своих подчиненных в бой со словами: «Функционеры и активисты коммунистической партии, евреи, цыгане, саботажники и шпионы должны рассматриваться как лица, которые самим своим существованием угрожают безопасности войск и таким образом подлежат уничтожению незамедлительно».

Некоторые из этих эйнзацгрупп находились так близко от воюющих частей, что очень часто входили в захваченные города и села одновременно с немецкими воинскими подразделениями и незамедлительно приступали к своей зловещей работе.

Эйнзацкоманды быстро поставили обман, как и грубую силу, себе на службу в деле решительного уничтожения евреев. Например, эйнзацгруппа «С», войдя в Минск, распространила листовки, обязывавшие еврейскую общину сообщить всем своим членам о переселении на новое место. 30 тысяч ничего не подозревающих мирных граждан откликнулись на этот призыв, были увезены из города и казнены.

В первую военную зиму в Советском Союзе эйнзацгруппами было уничтожено около полумиллиона евреев. Одна только эйнзацгруппа «А» умертвила почти четверть миллиона человек, «В» – около 45500 человек, «С» – 95000, «D» – 92000. За эйнзацкомандами шли полиция и добровольцы из числа жителей оккупированных территорий, чтобы расправиться с каждым, кому удалось ускользнуть от эйнзацкоманд. Как следствие всего этого, начинался настоящий марафон смерти, участники которого соревновались в том, кто кого перещеголяет в числе совершенных убийств.

Боевые подразделения Вермахта и Ваффен-СС, которые в большинстве случаев встречались местным населением как освободители, скоро пришли в ужас, обнаружив, что эти некогда дружелюбно настроенные местные жители стали сознательно переходить на сторону партизан, а их дружеские чувства обернулись ненавистью, вызванной зверствами эйнзацкоманд.

Поведение карателей было настолько отвратительным, что они сами начали страдать нервными срывами, поскольку их разум восставал против гнусности совершаемых ими преступлений. Некоторые из них кончали жизнь самоубийством, многие могли управлять собственными чувствами лишь при помощи алкоголя. На это Гиммлер реагировал лишь призывами проявлять твердость и закалять свой характер ради выполнения своих нелегких задач.

ВОЙНА ПРОТИВ ПАРТИЗАН

Эйнзацгруппы привлекались также и для борьбы против партизан. Гиммлер всячески старался скрыть истинную природу этих войск за объяснением, будто они делают важное дело, защищая тылы от рейдов партизан. Тем не менее дела приняли настолько плохой оборот, что даже гаулейтер стал выражать свое неудовольствие эксцессами, имевшими место на оккупированных территориях. Каратели не щадили никого – ни одного из евреев, чьи умения были жизненно важны для дела обороны Германии. В результате этого экономике оккупированных территорий наносился огромный ущерб. В какой-то момент даже известный антисемит Вильгельм Кубе – гаулейтер Белоруссии – воспротивился перспективе депортации немецких евреев с территории Рейха на подведомственную ему территорию для казней. Кубе, очевидно, не имел сомнений в том, что касалось массового истребления советских евреев, а вот участь немецких евреев – ведь некоторые из них служили в германской армии в годы Первой мировой войны и были даже награждены – все же беспокоила его, и он взял таких немецких евреев под свою личную защиту. В этом Кубе был не одинок. Несколько других гаулейтеров, "следуя его примеру, начали спасать «своих» евреев. Кубе даже допускал утечки информации о планировавшихся акциях СД на населенных евреями территориях, позволяя потенциальным жертвам скрыться.

К несчастью для евреев и к великой радости Гиммлера, Кубе был убит в результате взрыва бомбы, которую подложила его русская горничная, являвшаяся агентом партизан. Однако с этого времени деятельность мобильных эйнзацгрупп стала принимать все более упорядоченный характер. Способствовало этому и то, что претворение в жизнь так называемого «окончательного решения еврейского вопроса» было перепоручено стационарным фабрикам смерти – концлагерям.