Текст книги "Мир иллюзий"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Сиди и не дергайся! – предупредил он.

– Ну да, конечно. Не буду, – пообещал Фелиз.

Тот, что сидел в центре, не спеша отложил оружие. Фелиз разглядывал своих мучителей. Угрюмые, неприветливые лица, на которых застыли суровые взгляды. Они напоминали о диких незрелых яблочках-кислицах, покрытых наростами, высохших и сморщившихся до сроку. Похоже, тот, что сидел в середине, был за главного. Это был высокий, тощий человек с узким, вытянутым лицом. У него был мясистый нос и полные губы, слегка приоткрывающиеся при каждом вдохе. Черные глаза яростно сверкали из-под разросшихся, косматых бровей.

– Ну так что, шпион? – спросил он.

– Я не шпион.

– Не пытайся меня обмануть! А не то пристрелю! – гаркнул тот, что сидел посередине.

– Да чтоб тебе пусто было, бестолочь ты этакая! – выкрикнул Фелиз, выходя из себя, не взирая на недавнее предупреждение, подкрепленное демонстрацией оружия. – К твоему сведению, я являюсь официально зарегистрированным торговцем технологиями!

Довольно странно, но эта его вспышка гнева, похоже, подействовала на остальных успокаивающе. У него появилось такое ощущение, будто он только что на деле доказал свою принадлежность к некоему сообществу, и теперь некоторая натянутость в отношениях наверняка исчезнет. Один из сидящих с краю, утвердил локти на столе, а тот, что, занимал центральное место, подался вперед.

– Даже не пытайся меня обмануть! – сказал он – но на этот раз это прозвучало почти добродушно. – А что это такое?

И Фелиз, вот уже во второй раз за этот день, принялся объяснять суть своей работы. Воспоминание о первом объяснении навело его на мысль о том, что упоминание о нем может оказаться полезным для него.

– Знаете что, – с вызовом заявил он, – наверное, ваши люди где-то подзадержались, когда шли за мной; потому что я к тому времени только-только закончил беседовать с вашим мэром...

Непринужденная атмосфера вмиг улетучилась.

– С мэром! – воскликнул тот, что сидел посередине. – Что за чушь! В этом городе нет мэра. Здесь есть лишь один правитель – и это я, Таки Маноаи! Еще одно слово о мэрах, и я велю тебя пристрелить!

– Но тот человек представился мэром, – огрызнулся Фелиз. – На нем был кильт и пестрая туника в красно-сине-фиолетово-желтых тонах...

– И хватит молоть чепуху! – продолжал разоряться правитель. – Кильт декадентская одежда. Ношение туник запрещено. А неполноценные особи, делавшие вид, будто различают в единственно радикальном черном цвете еще какие-то там оттенки, были давным-давно изгнанны из нашего общества.

– Да ты сам разуй глаза-то, – начал было Фелиз, но тут на губах у правителя выступила пена, и, в следующий момент Фелизу показалось, что ему на голову обвалился потолок. Похоже, те двое с дубинками дежурили в непосредственной близости от него, прямо за спинкой его стула.

* * *

Фелиз осторожно ощупал руками голову. Хоть мозг его был таким же чувствительным, как и у обычных людей, и от сильных ударов он тоже мог потерять сознание, но вот сам череп – спасибо предкам с Миктурии – был гораздо прочнее. Похоже, удары дубинками не причинили ему никакого вреда, однако у него не было ни малейшего желания снова испытать на себе нечто подобное.

Он прекратил ощупывать голову и задумчиво поглядел на поставленную перед ним миску с чуть теплой белковой кашицей. Это была первая тюрьма в его жизни, где отсутствовала прямая зависимость между отвратительным условиями содержания и степенью продажности надзирателя. Дом, в котором он находился в данный момент, наверное, когда-то – лет сто назад – был вполне приличным местом. Но со временем все здесь пришло в упадок, и похоже, что за последние полвека помещение ни разу не ремонтировали.

– А где бифштекс? – с надеждой в голосе осведомился Фелиз, когда надзиратель принес ему миску с кашей.

– Бифштекс? – заинтригованно переспросил тот. – А на каком оборудовании делают такие штуки?

– Их делают из животных, – упавшим голосом ответил Фелиз. А затем живо добавил: – Но нечто подобное можно состряпать и на той машине, на которой сготовили эту баланду. Нужно просто изменить кое-какие параметры...

– Диверсия! – сказал надзиратель. В глазах у него вспыхнули яркие искры, которые тут же снова угасли. Он покачал головой. – Нет-нет, грустно вздохнул он. – Я уже слишком стар. Так что уговорить меня на диверсию тебе не удастся. Куда уж мне...

– Ну тогда проваливай отсюда! – огрызнулся Фелиз, взяв в руки миску с кашей. В конце концов, хоть какие-то жалкие калории в этом месиве все же присутствовали, тем более, что от голода у него подводило живот и начинало казаться, что его пустой желудок сжался до размеров горошины.

– Хотя однажды я все-таки совершил небольшую диверсию, – продолжал надзиратель, топчась у порога.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул Фелиз, с трудом глотая ложку каши и морщась от отвращения.

– Разбавил водой кофе на холостяцкой вечеринке, чтобы его хватило на подольше.

– А-а...

– Ага, – продолжал надзиратель. – Взял пинту обыкновенной воды и вылил туда. Никто ничего не заметил.

– Угу.

– Но тогда я был молод и неопытен, – со вздохом изрек тюремщик. – С годами человек становится старше и осознает, что прежде, чем сотворить что-нибудь рискованное, нужно хорошенько подумать о возможных последствиях. Так что теперь я покорно стою в общей очереди наравне с остальными, и если кофе все-таки заканчивается раньше, чем подойдет моя очередь, то я возношу благодарность судьбе и довольствуюсь обыкновенной водой.

– Еще бы, – хмыкнул Фелиз, оценивающе разглядывая его.

– Да, это так. Нужно уметь довольствоваться малым, – философски изрек тюремщик и удалился.

Оставшись в одиночестве, Фелиз доел свою кашу и встал, чтобы глянуть на улицу через крохотное и давно немытое окошко камеры. Очевидно, какое-то время он все-таки проспал, ибо день за окном уже клонился к вечеру. Затем он подошел к решетке, отделявшей коридор от его камеры, и сомкнул на прочных прутьях свои могучие руки.

Ему было под силу многое, о чем обычный человек не мог даже и мечтать. Фелиз считал, что все дело в отношении к жизни – хотя, разумеется, физическую силу тоже нельзя было сбрасывать со счетов. И все же куда важней была уверенность в собственной непревзойденности... Он крепко взялся за прутья решетки, уперся ногами в пол и попытался разжать их, чувствуя, как от непомерных усилий мышцы напрягаются до предела, а перед глазами начинают мельтешить черные точки. Почувствовав, что прутья чуть-чуть поддались, Фелиз остановился и тяжело дыша уставился на решетку. Ему удалось раздвинуть стальные стержни всего на каких-нибудь полтора дюйма, так что образовался просвет примерно в девять с половиной дюймов в ширину.

Фелиз снова уселся на свою койку, рассудительно думая о том, что если действовать с умом, то результатов можно достичь ничуть не меньших. Человек разумный всегда может придумать, как найти выход из сложной ситуации.

Но тут в коридоре ярко вспыхнули лампы искусственного освещения система автоматики которых, очевидно была разработана аж в прошлом тысячелении – чтобы компенсировать недостаток света от догорающего за окном заката. Фелиз невольно зажмурился и внезапно услышал тоненький голосок, обращавшийся к нему откуда-то из глубины ярко освещенного коридора.

– Извините, пожалуйста, – вежливо сказал голос. – Но так, значит, вы настоящий и мне совсем не померещились?

Продолжая жмуриться, Фелиз встал с кровати. По мере того, как глаза его понемного привыкли к ослепительному свету, он сумел разглядеть любопытную мордашку, смотревшую на него из-за стены, отделявшей его камеру от соседней в месте ее соединения с решеткой со стороны коридора. Эта была та самая девчонка, которую он встретил в лесу.

– Ты! – воскликнул Фелиз.

Мордашка исчезла. Фелиз бросился к решетке и прижал лицо к прутьям. Отсюда ему было видно, как она отпрянула назад, вжимаясь спиной в решетку соседней камеры.

– Пойди сюда, – сказал Фелиз.

Она замотала головой.

– Ну иди же сюда! – нетерпеливо повторил Фелиз. – Я не стану хватать тебя. Разве ты не видишь, что я заперт здесь? – В доказательство он взялся за стальные прутья и попытался сотрясти их.

Она нерешительно подошла поближе.

– Так ты мне не привиделся? – повторила она.

– А я что, похож на привидение? – возмутился Фелиз.

– Вообще-то, да, – призналась девушка. – Настоящие люди не носят такую одежду, как у тебя.

Фелиз во все глаза разглядывал ее.

– А какую одежду носят настоящие люди? – спросил он в конце концов.

– Ну, обычную одежду, – ответила девушка. – Ну да. Как моя, например.

– Вот оно что.

– Конечно, твоя одежда коричневая, а не... – она смущенно покраснела – не черная. И именно поэтому я отправилась разыскивать тебя и пришла сюда. То есть, когда вспомнила об этом.

– Так ты вспоминала обо мне, да?

Она снова покраснела.

– Ну да, конечно, когда ела то...

– Ела? – Внезапно Фелиз осознал, что он обессиленно цепляется за прутья, подобно боксеру, виснущему на веревках, огораживающих ринг.

– Но ведь все-таки нет ничего странного в том, что человеку порой может привидеться именно то, о чем он долго и упорно думает, – смущенно заговорила девушка, словно оправдываясь. – Да и кто бы мог подумать, что еда, которую ты дал мне может оказаться настоящей. То есть, я хотела сказать, откуда мне было знать, что это была еда? Я убежала, то потом все-таки не смогла удержаться от того, чтобы не откусить кусочек. Ведь это пахло настоящей едой и было так вкусно, что я съела все до последней крошки.

– Еще бы, – вставил Фелиз, вспоминая о тех двух толстых ломтях самого настоящего хлеба и зажатом между ними огромком куске холодного мяса. У него потекли слюнки.

– Это было так вкусно!

– Я знаю, – сказал Фелиз.

– Просто объедение.

– Да знаю я. Знаю.

– Особенно начинка. Такая мягкая, ароматная, просто тает во рту...

– Да замолчишь ты или нет?! – в отчаянии взмолился Фелиз. – За последние полгода у меня во рту не было ни крошки.

– Ты не ел целых полгода?! – воскликнула девушка, глядя на него округлившимися от изумления глазами.

– Почти. По крайней мере, за сегодняшний день ничего приличного мне съесть так и не удалось! – прорычал Фелиз в ответ. – А выбраться из этой клетки я не могу, – добавил он упавшим голосом. – Вот так и сдохну здесь от голода.

– Нет, не надо! Не делай этого! – запротестовала девушка. Она подбежала к двери его камеры и дотронулась до чего-то. Раздался щелчок, и дверь открылась. Она же вбежала внутрь и схватила его за руку. – Идем, я отведу тебя к тому странному домику в лесу, и тогда ты сможешь раздобыть еды и для себя.

Фелиз перевел взгляд с нее на открытую настежь дверь камеры. Он открыл было рот, собираясь, видимо, что-то сказать, но затем передумал и снова закрыл его.

– Что? – спросила девушка. – Я сделала что-нибудь не так?

– Нет, – с большим воодушевлением ответил Фелиз. – Все правильно. Все в порядке. И будет еще лучше, когда я смогу, наконец, подумать обо всем на полный желудок. А теперь пойдем отсюда. – И он направился в дальний конец коридоры, куда прежде отступала она.

– Не туда, – окликнула его девушка. – Лучше пройти здесь. Тут в стене есть дыра. Так быстрее.

Глава 6

Они вылезли на улицу через провал в стене и зашагали по погруженным во тьму улицам, кое-где освещенным тусклым светом редких, чудом уцелевших фонарей, пересекли площадь и направились к городской окраине. Попадавшиеся изредка им невстречу прохожие в черных одеяниях не обращали на них никакого внимания. Точно так же, как не удостаивали их даже взгляда и пестро одетые горожание – что особенно огорчало спутницу Фелиза, и к тому времени, как они выбрались из города, она уже громко хлюпала носом.

– Дальше придется блуждать в темноте, – мрачно изрек Фелиз.

– Но это совсем недалеко отсюда, – успокоила его девушка.

– Ага, – хмыкнул Фелиз. – Рассказывай! Я здесь уже бродил сегодня.

– Да, но ты ходил кругами, – сказала девушка. – Я следила за тобой. А вообще, мы должны дойти туда минут за десять.

И, разумеется, она оказалась права.

* * *

– Вот здорово! – сказал Фелиз, помогая своей спутнице пролезть через люк и закрывая дверцу отсека. В тот же момент автоматически вспыхнули лампы в каюте, отсеке управления и там, где прежде был камбуз. – Я мог бы съесть целиком лошадь и проспать неделю, не меньше.

– А что такое лошадь? – поинтересовалась девушка. – И зачем тебе ее есть?

– Тебе когда-нибудь доводилось слышать об ускоренном обмене веществ?

– Нет.

– Так вот это именно мой случай – честное слово, – сказал Фелиз. Самое главное для меня – это сон и еда. И желательно побольше того и другого. Хотя, конечно, и силы это придает немалые... – Добравшись до шкафчика с едой, он открыл дверцу и начал извлекать из него самые разнообразные продукты, которые были уже полностью готовы к употреблению. А, вот и она! – воскликнул Фелиз, обнаружив емкость с остатками мяса и оторвав кусок побольше, тут же сунул его в рот. Просто манна небесная, пища богов, подумал он, а потом вспомнил о своей гостье. – Ты угощайся, не стесняйся, – пробормотал Фелиз с набитым ртом.

Она с интересом принялась перебирать упаковки со съестными припасами.

– Какая странная еда.

– Странная? – переспросил Фелиз, отправляя в рот огромный кусок хлеба с сыром. – Чего же в ней странного? А сами-то вы здесь чего обычно едите?

– Фрукты, – ответила она. – Орехи. Овощи в сыром виде. Натуральную пищу. Дары природы.

– А как насчет тех ситнетических помоев, которыми меня потчевали в тюрьме?

– Ах, это... такой едой питаются только привидения.

– Опять привидения! – воскликнул Фелиз. – Только не начинай снова.

Неожиданно девушка тяжело, как будто обессилев, опустилась в кресло пилота, сжалась в комочек, словно обиженный щенок, и тихонько запричитала.

– Я такая несчастная, – рыдала она.

– Перестань! Прекрати немедлено! – принялся успокаивать ее Фелиз. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь?

Девушка перестала плакать и подняла голову.

– Ты мне поможешь? – переспросила она.

– По крайней мере, постараюсь, – ответил Фелиз. Услышав это, девица расправила плечи, поудобнее устраиваясь в кресле. – Но для начала ты должна рассказать мне о своей беде.

Девушка зашмыгала носом, но сумела сдержать слезы.

– Дело в том, – сказала она, – что я художница.

– Так, продолжай.

– Ну вот, – продолжала девушка, – я имею в виду, что все мы, художники, находимся в постоянном творческом поиске средств самовыражения. Я придерживаюсь художественной концепции новой крассической школы экспрессионизма.

Фелиз удивленно вскинул брови.

– Неужели ты никогда не слышал? Мне всегда казалось, что все знают об этом направлении. Новая классическая школа живописи основывается на идеях интерпретационного репрезентационализма.

Фелиз по-прежнему недоуменно глядел на нее.

– Вот это да! Неужели ты не знаешь, что такое репрезентационная живопись? То есть это когда ты видишь дом и рисуешь его. Получается точный рисунок, как фотография. Ну а интерпретационный репрезантационализм – это когда ты рисуешь тот же самый дом, но передаешь форму посредством цвета и воображаемых деталей, раскрывающих твою персонально-креативную сущность.

Лицо Фелиза снова приняло свое обычное выражение.

– Но ты хоть понял, что я имею в виду? – спросила она.

– Разумеется, – заверил он.

– Ну вот и хорошо. Поначалу все было просто замечательно, а потом ее голос дрогнул, и на глаза снова навернулись слезы – я начала использовать в своих картинах воображаемые детали, которые как две капли воды походили на призраков.

– Перестань, – сказал Фелиз. – Очень тебя прощу.

– Я была дурой! – всхлипнула девушка, прикрывая глаза рукой и протягивая другую вперед, словно пытаясь защититься от чего-то. – Разве нет? Теперь скажи мне, что я была дурой.

– Зачем? – поинтересовался Фели. – Откуда мне знать, была ты дурой или нет?

Девушка с негодованием отняла ладонь от лица.

– Не слишком же ты обходителен.

Фелиз широко зевнул. Теперь, когда у него больше не подводило от голода живот, держать глаза открытыми становилось с каждой минутой все труднее и труднее.

– Мне нужно... поспать немного, – сказал он.

– Но я еще не все рассказала.

– Вот как... – Фелиз снова зевнул. – Ну ладно. Тогда продолжай.

– Ну, в общем, рано или поздно меня все равно уличили бы. Своим секретом я поделилась лишь со своей самой близкой подругой, Эси Малто... "Эси, – сказала я ей тогда, – об этом не должна узнать ни одна живая душа..."

Фелиз задремал, будучи не в состоянии бороться со сном.

– ... а потом ба-бах! И меня дезинтегрировали.

Фелиз вздрогнул и проснулся. Очевидно, большую часть рассказа он пропустил мимо ушей. Ну и плевать. Завтра будет новый день. И вообще, о чем только он думал? Всего пара часов сна, и все снова будет в порядке.

Поднявшись на ноги, он побрел через отсек управления, направляясь в каюту.

– Я тут это... вздремну немножко..., – только и успел пробормотать он, после чего повалился на кровать и тут же заснул.

* * *

Когда он проснулся, то люк корабля был открыт, и через него струился водопад солнечного света, лежащего ослепительным пятном на полу отсека управления. Неужели это...? Ну да, наступило утро. А то что же еще. Фелиз сел на кровати, принимаясь растирать затекшие мышцы шеи.

– Чу! Жаворонка песнь звончей, – доносился откуда-то снаружи певучий девичий голосок:

...Несется с высоты;

Проснулся Феб – его коней

Росой поят цветы.

Открылись ноготков глаза

Златисты и чисты.

Как все прекрасное, вставай,

Любовь моя, и ты!

Вставай! Вставай! 1)

1) Уильям Шекспир. Цимбелин. Перевод П.Мелковой. – по изданию: Уильям Шекспир. Полное собрание сочинений в 8-ми томах. Т.7, М., "Искусство", 1960.

– Шурк-шурк, – поскреб Фелиз подбородок, поросший жесткой двухдневной щетиной; и будучи сущством приземленным, тяжело поплелся в ванную комнату, где разделся, залез под душ и включил горячую воду.

Примерно минут двадцать спустя он появился на пороге ванной побритый, переодевшийся и окончательно проснувшийся. Девушка сидела за пультом управления, сжимая в руке неведомо откуда взявшийся здесь древесный уголек, и что-то увлеченно рисовала на чистой страничке его бортового журнала. Фелиз подошел поближе и пригляделся. Это была зарисовка, изображавшая какое-то волосатое чудовище в такой же, как на нем, Фелизе, одежде, лежащее на спине с широко открытым ртом и, очевидно, громко храпящее во сне.

– Очень похоже, – проговорил Фелиз.

– Правда? Тебе понравилось? – спросила девушка, поднимая на него глаза. – Я очень старалась.

– Да, – ответил Фелиз. – Единственное, что меня смущает, так это присутствие таких художеств в моем бортовом журнале.

– Почему же?

– А потому что... ну да ладно, пустяки, – пробормотал Фелиз. Уверен, инспектора в космопорту поймут все правильно. – Он потер руки. – Ну так что! Как насчет завтрака?

– Ты что, снова хочешь есть? – изумленно спросила девушка. – Ты же ел вчера, перед тем как лечь спать.

– Ну и что из того? – пожал плечами Фелиз, роясь в шкафчике с едой. Внезапно он прекратил свои изыскания, выпрямился в полный рост, повернулся и прошествовал через весь отсек, направляясь к открытому люку.

– Ты куда-то уходишь? – поинтересовалась девушка.

– Да! – заорал Фелиз, выбираясь из люка. – Останови меня!

Он спустился на землю и продолжил свой путь в сторону города.

– Помогите! – закричал он.

Девушка выбралась из корабля и поспешила вслед за ним.

– А ты что не хочешь идти туда? – спросила она. – Но если ты не хочешь идти туда, куда идешь, то тогда зачем же ты туда идешь?

– Потому что ничего не могу с собой поделать! Что-то заставляет меня идти.

– Какой ужас! – охнула девушка.

– В каком смысле? – строго спросил Фелиз, пристально глядя на нее, в то время, как она семенила рядом, изо всех сил стараясь не отставать.

– Тебя вынуждают идти.

– Ага, – фуркнул Фелиз, – очень тонко подмечено. Кто-то заставляет меня идти туда. Замечательное объяснение!

– А вот ругаться совсем не обязательно, – заметила она.

Вскоре они достигли зарослей, раскинувшихся до самого склона, откуда был виден город.

– Но каким образом тебе удалось попасть под чье-то влияние? спросила девушка.

– Да попался мне тут по дороге один полоумный, совершенно невменяемый старикашка, отрекомендовавшийся вашим мэром! – прорычал Фелиз, изо всех сил и безуспешно стараясь противостоять навязываемой ему чужой воле. – Этот старый пень проделал вчера со мной такой же номер!

– О Боже! – охнула девушка. – Эль Хоска очень суров. Ведь это он дезинтегрировал меня.

Фелиз повернул голову и пристально поглядел на нее.

– Это был он? Тот же самый урод?

– Он сказал, – стоило ей лишь вспомнить о пережитом, как губы ее снова задрожали, – что я не умею присмособиться к окружающей обстановке, и ничего с этим поделать уже нельзя. А еще он сказал, что я представляю опасность для всех, и поэтому меня нужно дезинтегрировать – я же рассказала тебе об этом вчера вечером.

– Расскажи еще раз.

– Ну, в общем, он сказал, что меня нужно дезинтегрировать. Щелкнул пальцами и ба-бах! После этого я перестала существовать.

– Ах вот оно что, – задумчиво пробормотал Фелиз.

– Что?

– Нет, ничего, – сказал Фелиз. – Тебе все равно не понять. Хотя, пожалуй, тебе следовало бы начать привыкать к тому, что на самом деле никто тебя не дезинтегрировал. Ведь ты существуешь.

– Какой вздор, ну конечно же, меня больше нет.

– Нет, есть. Ведь в данный момент ты существуешь, не так ли? Вот упрямая-то! – в отчаянии воскликнул Фелиз.

– Скорее всего нет! Уж мне-то, наверное, лучше знать, существую я на самом деле или нет!

– Но если тебя нет, то почему тогда я вижу тебя и слышу все, что ты мне говоришь?

– Потому что ты всего лишь призрак, – упрямо проговорила девушка. Но на этот раз в ее голосе уже не было прежней уверенности.

Они шли через заросли напрямик и вскоре вышли к той стене, где Фелиз накануне впервые увидел Эль Хоску. И само собой разумеется, старик был уже там. Он сидел на краешке стены и, очевидно, поджидал его.

– Доброе утро, доброе утро, утро доброе! – принялся выкрикивать он на все лады, вскакивая навстречу Фелизу. – Надеюсь, вы хорошо провели ночь?

– Я так понимаю, – натянуто сказал Фелиз, – что не имеет смысла просить вас отпустить меня по-хорошему?

– Но мальчик мой! – воскликнул Эль Хоска. – Если бы твоя собственная воля изначально не совпадала бы с моими желаниями, то ты бы не пришел сюда. Человеческое сознание по сути своей не подвластно чужому влиянию. Так как же я могу заставить тебя сделать что бы то ни было насильно, против твоей воли?

– Потому что, – сквозь зубы процедил Фелиз, – что вы обладаете экстрасенсорными способностями. Пси-мен Верде – вы его не знаете, но у вас с ним много общего – так вот он все на свете отдыл бы за то, чтобы заполучить вас в свой департамент.

– Ну ладно, хватит, – мягко сказал Эль Хоска. – Все это лишь домыслы и пересуды. Как и большинство невежественных людей, практически не контактировавших с цивилизацией, ты инстинктивно боишься природных сил и не имеешь никакого представления о научных иследованиях. Тебе следует уяснить, что подобные страхи являются обыкновенным суеверием.

– Суеверием? – переспросил Фелиз.

– Ну размуеется! Ты должен понимать, что воздействующая на тебя сила является просто сильным желанием со стороны моих людей, которым нетерпится поближе познакомиться с тобой. Естественно, так как я являюсь представителем своего народаА следовательно и выразителем его воли, то их желание передается тебе через меня. Эх ты, – с укором проговорил Эль Хоска, – наверное, ты еще не усвоил, что весь наш мир, вся Вселенная живет по законам нравственности. Никто не вправе подчинять своей воле другого. И если тебе кажется, что кто-то кого-то к чему-то принуждает против его воли, то можешь быть уверен, что это тебе лишь померещилось. По существу же, принуждаемый сам хочет испытать иллюзию чужой власти над собой. Таков научный факт.

– Вот как? – удивился Фелиз.

– Боже ты мой, ну конечно же. – Эль Хоска подхватил Фелиза под руку и увлек его вниз по склону в сторону города. Ноги Фелиза сами собой несли его вперед. – Я как раз думал о том, чем занять твое время, пока ты будешь у нас гостить и знакомиться с нашим укладом жизни. Вот уже долгое время...

– Погодите, – перебил его Фелиз. – Я только что вспомнил одну вещь. Вы, наверное, уже знакомы? – с этими словами он кивнул на девушку, которая с мрачным видом шагала рядом.

– С кем? – спросил Эль Хоска, недоуменно глядя на Фелиза и туда, где находилась девушка.

– Да вот с ней! – воскликнул Фелиз, указывая пальцем на свою спутницу. – С той, которую вы дезинтегрировали, неужели не помните?

– Но кроме нас двоих здесь больше никого нет, – мягко сказал Эль Хоска. Услышав это, девушка снова начала тихонько всхлипывать. – Ты ведь не... неужели до тебя уже дошли слухи о Каи Мири, той несносной девчонке, которую нам пришлось дезинтегрировать несколько дней тому назад? Ты ее имеешь в виду?

– Ее. А то кого же, – ответил Фелиз. – И именно сейчас она идет рядом со мной.

– Какая жалость, – вздохнул мэр. – Кто бы мог подумать, что у такого крепкого молодого человека может оказаться столь неустойчивая психика. Да ты сам подумай. Посмотри на это с логической точки зрения. Когда та несчастная девчонка была дезинтегрирована, то атомы ее физического тела оказались рассеяны по огромной территории, а воздушные потоки разнесли их еще дальше. Ты что не понимаешь, что собрать все это снова в одном месте попросту невозможно? Не говоря уж о том, чтобы заново собрать их в первоначальном порядке и возвратить ее к жизни.

Каи Мири захныкала громче – должно быть при мысли о тех необъятных просторах, по которым природные воздушные потоки равеяли атомы ее физического тела.

– Да не слушай ты его! – пробормотал Фелиз, неловко похлопав ее по плечу. – Не обращай внимания!

– Вот так так, – сказал мэр, наблюдая за этой сценой. – Нет, теперь я вижу, что тебе просто необходимо прислушаться к моему совету. И я тебе его обязательно дам при первой же возможности.

– Я скоро покину вас, – объявил Фелиз, продолжая покорно шагать в направлении города. Они подошли уже к самой окраине.

– Нет-нет, – возразил мэр. – В твоем нынешнем состоянии нарушенного душевного равновесия это было бы опасно, чрезвычайно опасно. К тому же, ты еще не знаешь, какой сюрприз я приготовил для тебя.

– Что еще за сюрприз? – настороженно поинтересовался Фелиз.

Эль Хоска благоговейно сложил руки на груди.

– Как прекрасна природа! – сказал он.

– А от меня-то вам чего надо? – спросил Фелиз, не спуская глаз со старика.

– Для нашего общества, перешагнувшего через ступень технократический цивилизации, – заговорил он, – мало проку от древних городских построек. Как говорится, была бы крыша над головой, а больше нам ничего и не нужно. Хотя и здесь есть одно исключение. Это центральная площадь. Идеальное место для собраний и диспутов – если бы не одно "но".

Он замолчал и просто шел вперед с закрытыми глазами. Фелиз упрямо молчал. "Если он считает, – думал Фелиз, – что я буду таким дураком и спрошу его напрямик..."

– Все дело, – сказал Эль Хоска, снова открывая глаза и не проявляя ни малейших признаков раздражения, – в отсутствии воды. Солнце, воздух, щедрая, плодородная земля...

– Где? – спросил Фелиз, вспоминая о нетронутом черно-белом пластиковом покрытии площади.

– Но, – продолжал Эль Хоска, игнорируя его реплику, – воды там нет. Так что единственный недостаток этого поистине идеального места для городских собраний – это отсутствие фонтана, звенящие струи которого могли бы взметнуться в воздух в центре площади. Он подействовал бы освежающе на души людей, собирающихся там. Тем более, что кому-то может захотеться пить, а чтобы добраться до ближайшего колодца, нужно пройти целых пять кварталов.

– Ясно, – сказал Фелиз.

– Да. А ты, – вдохновенно развивал Эль Хоска свою мысль, – будучи человеком более примитивной душевной организации и к тому же привыкшим возиться с разными механическими штучками, идеально подходишь для того, чтобы построить для нас такой фонтан.

– А если я откажусь? Что вы станете делать? Дезинтегрируете меня? – с надеждой спросил Фелиз.

– Да как ты только мог подумать такое! – в ужасе воскликнул Эль Хоска. – Нет, нет мальчик мой. Конечно, не исключено, что когда-нибудь тебе самому захочется, чтобы тебя дезинтегрировали, и тогда мы с радостью окажем тебе такую услугу. Но этот день еще не наступил.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Уж мне-то вы можете доверять. Не беспокойся, я лично сообщу тебе, когда у тебя появится желание дезинтегрироваться.

– Большое спасибо, – с чувством сказал Фелиз.

– Не за что. В этом городе, – объявил мэр, когда они наконец вышли из-за угла очередного дома и оказались на площади, – ты лицом к лицу столкнешься с реальностью, которую твое примитивное и ограниченное сознание до сего дня упорно отрицало. И в сущности, ты же сам стремишься к этому. На самом деле тебе не хочется покидать наши края. Уж я-то это точно знаю. Твое стремление остаться так велико, что в данный момент ты попросту не находишь в себе силы отринуть меня. В этом нет никакой нужды. Вместе со мной ты обретешь вдохновение.

– И, похоже, не только его, – заметил Фелиз, чувствуя, как с него градом льется пот. Двое стражей в черном, охранявшие площадь, уже заметили его и теперь бегом мчались в его сторону. Очевидно, им было приказано действовать наверняка, ибо дубинки они, очевидно, пускать в ход не собирались, на бегу хватаясь за оружие, свисающее с портупеи.

– Стой, шпион! – закричал тот, что бежал впереди. – Одно движение, и ты покойник. Сдавайся и следуй за нами!

– В самом деле, – с умным видом продолжал вещать Эль Хоска, – этот город несомненно произведет на вас сногсшибательное впечатление. Идем же, мальчик мой, и не нужно так испуганно глядеть на совершенно пустое место.

Глава 7

– Стой, шпион! – выкрикнул на бегу тот из черных стражей, что был повыше, и Фелиз безо всякого энтузиазма узнал в них тех двоих, что накануне лупили его дубинками. – Стой, стрелять буду! Следуй за нами!

– Прострели ему ногу, Гарри, – посоветовал тот, что был пониже, и у которого дурно пахло изо рта. – Пусть знает, что мы настроены серьезно и шутить с ним не собираемся.

– Постойте, – торопливо заговорил Фелиз, дружески улыбаясь и обнажая два ряда ровных и таких крупных зубов, что коротышка тут же замедлил шаг и спрятался за спину своего высокого напарника. – Я с большим удовольствием пошел бы с вами, но вот этот пожилой джентльмен...

– Молчать! – рявкнул высокий, размахивая дулом пистолета перед самым носом у Фелиза. – Что за чушь ты несешь? Это уклонисткая, обструкционисткая тактика! Мраш вперед и никаких разговоров!

– Прошу меня извинить, – сказал Фелиз, обращаясь к Эль Хоске. Сожалею, но я должен идти.