Текст книги "Столетняя война"

Автор книги: Гордон Корриган

Гордон Корриган
Столетняя война

Gordon Corrigan

A GREAT AND GLORIOUS ADVENTURE

Печатается с разрешения издательства Atlantic Books Ltd и литературного агентства Synopsis.

© Gordon Corrigan, 2013

© Перевод. Н.К. Омельянович, 2014

© Перевод. А.В. Николаев, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Предисловие

В 1801 году Георг III, милостью божьей король Великобритании, Франции и Ирландии, отказался от притязаний на французский престол. В течение четырехсот шестидесяти лет, со времен короля Эдуарда III, все девятнадцать предшествовавших Георгу английских монархов кичились гербом, на котором английские львы (понимавшиеся также как леопарды[1]1
  Львы на английском гербе – passant gardant (изображены идущими с поднятой правой лапой) и иногда в английской геральдике и неизменно во французской геральдике воспринимаются как леопарды. – Здесь и далее примеч. авт., если не указано иное.


[Закрыть]) соседствовали с французскими королевскими лилиями, а позже с шотландским львом и ирландской арфой.

Отказ от притязаний на французский престол исходил из прагматичных соображений. Начиная с 1793 года Англия и Франция находились в состоянии войны. Англичане боролись с Французской Республикой, выступали за реставрацию Бурбонов, и в такой политической ситуации им было, разумеется, не с руки претендовать на властвование над Францией. В 1802 году, согласно Амьенскому мирному договору (прервавшему войну лишь на непродолжительный срок), Англия признала Французскую Республику, что сделало нереальным стремление английского короля взойти на французский трон. Тем самым закончились английские, а затем британские притязания на властвование над Францией по праву наследования.

Однако на этом соперничество двух стран не закончилось. Имперские амбиции двух великих держав, географически разделенных лишь узким морем и заинтересованных в обширной торговле с другими странами и господстве на торговых путях, приводили к неизбежному противоречию интересов. Но если в двадцать первом столетии это соперничество касается в основном интерпретации предписаний, разработанных Европейским союзом, и оружием является словесная перепалка, а не сабли и порох, все же остается совершенно очевидным тот факт, что со времени нормандского завоевания Англии англичане воевали с французами год из каждых пяти. Конечно, можно изменить эту статистику по своему усмотрению и учесть, что французы и англичане были союзниками в Крымской войне, позже воевали на одной стороне в Первую мировую войну, а также и то, что англичане поддерживали французов во Вторую мировую войну до установления во Франции режима Виши, а затем оказывали помощь «Свободной Франции» генерала де Голля, а также еще и то, что Франция принимала участие в операциях НАТО. Все же, несмотря на все это, английские ветераны до сих пор не могут забыть, как французы в 1940–1943 годах воевали с англичанами на Ближнем Востоке, Мадагаскаре и в Северной Африке. Сражение при Креси[2]2
  В сражении при Креси 1346 г. англичане разбили французов. – Примеч. пер.


[Закрыть] отстоит не так далеко по времени от общей сельскохозяйственной политики современности, но отголоски многовековых неприятельских отношений между англичанами и французами проявляются и поныне: так, президент Франции генерал Шарль де Голль брал за правило во время передвижения по стране не приближаться к Азенкуру[3]3
  В 1415 г. англичане разгромили французскую рыцарскую конницу в битве при Азенкуре. – Примеч. пер.


[Закрыть] ближе тридцати километров.

Основной причиной Столетней войны стали притязания английских королей на французский престол. Но были и другие мотивы: суверенитет некоторых частей Франции, принадлежавших Англии по праву наследования, а также раздражавшие англичан периодические союзы шотландцев с французами и, наконец, коммерческие интересы английского государства во Фландрии. Столетняя война не являлась неутихающей, непрерывной, да и само это название появилось гораздо позже.

Столетняя война состояла из нескольких военных кампаний, между которыми были периоды перемирий, продолжавшихся иногда много лет. Война началась в 1337 году, когда английский король Эдуард III предъявил свои притязания на французский престол, а конец этой войны пришелся на 1453 год, когда англичане ушли из Франции, оставив за собой лишь Кале. Ни один человек из числа восторженно провожавших на пристани Оруэлла первую английскую экспедицию, под предводительством Эдуарда III отправлявшуюся во Францию, не дожил до возвращения из этой страны последнего английского воинства, а люди, жившие во время окончания Столетней войны и знавшие о битве при Азенкуре, были уже немолоды.

Столетнюю войну можно расценить как последовательность событий, преобразовавших жителей Англии – по сути, наполовину французов, в подлинных англичан. В большинстве случаев причины и цели, сопутствовавшие Столетней войне, были более или менее постоянными, и, хотя основные сражения значительно изолированы по времени, их разумно и удобно считать единой войной.

Во времена Столетней войны было выгодно быть солдатом. Даже если солдаты в связи с очередным перемирием между англичанами и французами не требовались ни Эдуарду, ни Генриху V, ни другим военачальникам, таким как Бедфорд и Талбот, можно было принять участие в войне за бретонское наследство – в опытных солдатах нуждались оба противника. Если же кто хотел оказаться в теплых краях, то можно было присоединиться к войску Джона Гонта или Черного Принца, воевавших в Испании и неизменно нуждавшихся в пополнении своей армии. А вот мирным жителям, особенно в Северной Франции, приходилось несладко. Их возмущали обременительные налоги, принудительный призыв в армию, мародерство, постоянные грабежи, жестокое обращение, насилие над их дочерьми, реквизиция продовольствия и вина. Не успевали мирные жители поправить свои дела, как на них обрушивались очередные несчастья. В средневековых армиях свирепствовали болезни, и если солдаты заболевали, к примеру, сыпным тифом или дизентерией, то и жители деревень, где они появлялись, заболевали следом.

Столетняя война сыграла большую роль в политическом и военном развитии как Англии, так и Франции. Во Франции она усилила центральную власть, и в этом случае, несмотря на все обрушившиеся на эту страну несчастья и разрушения, она вышла из Столетней войны более благополучной, чем была до начала военных действий. В Англии Столетняя война усилила рост национального самосознания, что, правда, привело к нерасположению к иностранцам, и это чувство, к сожалению, до сих пор полностью не изжито. В военном отношении война коренным образом изменила методы ведения боевых действий, прежде всего английскими армиями, а затем в известной степени и французскими. В Англии, отрешившейся от войны как формы рыцарского сражения, сделали ставку на профессионализм солдат и использование их в пешем строю при поддержке появившейся артиллерии. За время Столетней войны разработали тактику ведения боя и пришли к организации командных структур, что вывело на первое место боеспособность солдат, а не бесстрашие рыцарей, кичившихся знатным происхождением.

Большинству наших современников Столетняя война известна только по битвам: при Креси, Пуатье, Азенкуре – да еще, возможно, по пьесе «Генрих V» Шекспира. Король Генрих на самом деле, вероятно, не говорил: «Что ж, снова ринемся, друзья в пролом, иль трупами своих всю брешь завалим»[4]4
  Шекспир. Генрих V. Акт 3, сцена 1. Пер.Е. Бируковой.


[Закрыть], – но в разгар битвы, несомненно, командовал своей армией, а его кампания 1415 года может являться примером руководства войсками, который актуален и поныне.

Однако Столетняя война – это не только три битвы, да и в конце этой войны англичане ушли из Франции, оставив за собой лишь Кале. Уход англичан из Франции был обусловлен нехваткой денег на продолжение войны и политической нестабильностью в самой Англии; к тому же сыграл свою роль и военный фактор: выиграв сражения, англичане, как правило, не спешили развить успех и закрепиться на завоеванной территории, и этот урок ныне тоже по-прежнему актуален.

В этой книге я попытался придерживаться тех знаний, которыми обладаю, и взглянуть на войну с позиций военного. Но каждому пласту истории присущ не только военный фактор, но также социальный и политический; все они связаны друг с другом, и невозможно понять те или иные события без уяснения того, чем люди жили в определенное время: их амбиций, уклада жизни, верований и даже жажды обогащения. В то время как некоторые средневековые короли задумывались о будущем, о перспективах своей страны, большинство их подданных жили текущим днем: фермер боялся, что разорится, ибо ящур мог привести к падежу скота, а любой человек (будь то сеньор или нищий) во времена «Черной смерти» трясся за свою жизнь – всего лишь укус блохи оказывался смертельным.

Историк обязан рассматривать определенный исторический пласт с различных сторон, но, на мой взгляд, не должен придерживаться нейтралитета. Полагаю, что мне удалось изложить перипетии Столетней войны со всей скрупулезностью, но я не могу скрыть своего убеждения, что притязания англичан на французские земли были законными, а даже если это не так, я горжусь достижениями короля Эдуарда III, Черного Принца и Генриха V. Несмотря на жестокость, проявленную англичанами во время войны, я бы скорее примкнул к войску Генриха V, Кэлвели, Ноллиса или Дагворта, чем к армии Бертрана Дюгеклена, лучшего французского полководца, или к войску Жанны д’Арк.

Литературы о Столетней войне предостаточно, но не все эти произведения достоверны: некоторые из них носят пропагандистский характер; при этом зачастую события, в них описанные, иллюстрируются суждением post hot ergo propter hoc[5]5
  После этого, следовательно, вследствие этого (лат.). – Логическая ошибка, заключающаяся в том, что временная последовательность событий принимается за причинную зависимость. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Теме Столетней войны также посвящены многочисленные картины и гобелены, но в них, как правило, превалирует полет фантазии автора, старавшегося приукрасить действительность. На этих произведениях изобразительного искусства не увидишь ни поля сражения, утоптанного конями, ни пота и крови атакующих друг друга солдат, ни агонии умирающих. Вместо этого – опрятно экипированные солдаты, блеск доспехов, холеные лошади, сияние солнца на голубом небе. Так быть не могло.

Говоря о произведениях, посвященных Столетней войне, авторами которых являются ее современники, стоит сказать, что, какими бы ни были эти произведения, их следует принимать во внимание, во-первых, по той причине, что авторы были свидетелями этой войны или общались с людьми, принимавшими в ней участие (поэтому хотя бы немногое из написанного похоже на правду), и, во-вторых, потому, что, если даже эти произведения не точны с исторической точки зрения, они отражают суждения некоторых людей о своем времени.

Одним из наиболее известных авторов, писавших о Столетней войне (а именно о событиях, происходивших в четырнадцатом столетии), является французский хронист Жан Фруассар. Современник Чосера, он родился в Валансьене и занимал небольшую должность при дворе английских королев – сначала жены Эдуарда III, а затем жены Ричарда II. Фруассар родился в 1337 году, поэтому его заметки о сражении при Креси 1346 г. довольно поверхностны, зато о событиях, имевших место при его сознательной, взрослой жизни, он пишет с гораздо большим знанием дела. Фруассар был в курсе того, о чем повествовал в своих хрониках, поскольку либо сам находился в гуще события, либо разговаривал с очевидцами происшедшего. Он также сравнивал различные суждения и оценки и отдавал должное тем хронистам, с сочинениями которых ознакомился. Среди других хронистов, писавших о Столетней войне, выделяются Пастон, Ле Бель, Ланеркост, Ле Бейкер, Брут, Мо, Найтон, Уолсингем, Чендос и анонимный автор «Деяний Генриха V».

Современный французский язык я знаю довольно сносно, и потому нормандский диалект, на котором одно время говорили при английском дворе, не вызывает у меня больших затруднений. В школе я изучал и латынь, но на уроках частенько тайком читал что-нибудь поинтереснее учебника «Кеннеди»[6]6
  «Кеннеди» – школьный учебник латинского языка; издан впервые в XIX в.; полное название «Kennedy’s Latin Primer». – Примеч. пер.


[Закрыть], который использовал для прикрытия своего истинного занятия. Ясно, что мои знания дипломатического и церковного языка Средних веков оказались довольно слабыми, когда мне для работы пришлось читать латинские тексты. Помогли словари. В них я даже нашел толкование латинских аббревиатур.

Коль скоро я заговорил о своем знании языков, уместно сказать, что в Англии во времена Столетней войны произошла языковая эволюция: нормандский диалект французского, на котором говорили аристократы, и древнеанглийский (переходивший в среднеанглийский), на котором говорили простые люди, постепенно уступал место английскому языку, общему для всех англичан. Король Эдуард III специально изучал английский, чтобы пополнить образование, и в 1362 году этот язык стал официальным при английском дворе, вытеснив нормандский диалект французского. Английские короли Ричард II и Генрих IV одинаково хорошо говорили и по-французски, и по-английски, а король Генрих V явно отдавал предпочтение английскому языку. Его примеру последовала английская знать, руководствуясь, вероятно, как чувством патриотизма, так и удобством общения.

Эволюция английского языка происходит постоянно. Неподготовленному читателю трудно понять среднеанглийский язык, на котором, к примеру, в 1250 году писал святой Годрик.

 
Sainte Marye Virgine
Moder Jesu Christes Nazarene
Onfo, schild, help thin Godric,
Onfang, bring heyilich wth thee in Godes Riche.
 

Первые две строки (обращение к Святой Деве Марии, матери Иисуса Христа Назорея) еще можно понять, а вот две другие поставят неподготовленного читателя в тупик. В третьей строке «onfo» значит «receive» («прими»), «shild» – это «defend» (современное слово «shield», что означает «защита»), «thin» – это «your» (thine) – («твой»). Таким образом, третья строка на современном языке пишется так: «Receive, defend and help your Godric» (Прими, защити и помоги своему Годрику). В четвертой строке «onfang» – причастие прошедшего времени глагола «onfo» и значит «having received» (приняв), «heyilich» значит «on high» («высоко»), «Riche» – это «царство» (как в немецком языке «Reich»). Таким образом, последняя строка читается так: «Приняв, вознеси его в Царствие Небесное».

Спустя столетие Ричард Ролл писал примерно на ту же тему более понятным языком.

 
Jesu, Lord, welcome thou be
In form of bred as I thee see
Jesu for thine holy name
Shild me today from sinne and shame.
 
 
(Благодарю Тебя, Господи, за то, что удостоил меня
Приобщиться Святынь Твоих.
Сегодня во имя Твое
Спаси меня от греха и позора.)
 

Еще более понятны строки, написанные в 1450 году Джоном Лидгейтом:

 
Blessed Mary moder virginal
Integrate maiden, strerre of the see
Have remembraunce at the day final
On the poore servaunt now praying to thee.
 
 
(Пресвятая Дева Мария,
Пречистая Дева, восседающая на троне,
Помяни недостойного раба Твоего
В его последний день.)
 

К тому времени на английском языке Чосера говорили все англичане, и хотя их акцент в наши дни показался бы странным, и мы бы внимательно вслушивались в речь собеседника, но поняли бы мы почти все, включая эмфазы, интонации и другие нюансы речи. Конечно, орфография в то время была другой и варьировалась даже в одном и том же источнике, написанном, к примеру, на среднеанглийском, но я пришел к выводу, что если читать, не обращая внимания на транскрипцию, то понять все довольно легко. Оригинальные источники, повествующие о Столетней войне, до пятнадцатого столетия писались и на французском, а не нормандском диалекте французского языка, и на латыни, и на среднеанглийском. Большинство, конечно, переведено на современный язык, за что я благодарен ученым.

Если на первоначальный источник нельзя полностью положиться, в частности, когда он касается деталей того или иного сражения Столетней войны, можно воспользоваться определенной методикой – например, теорией полковника Альфреда Берна «Неотъемлемая военная вероятность». К примеру, согласно этой теории, если студент, изучающий военное дело, не может понять перипетии какого-либо сражения, он должен поставить себя на место командующего и решить, что предпринять. В сущности, учитывание различных военных факторов (видов оружия, снаряжения, тактики ведения боя, способов снабжения армии) вместе с тщательным изучением территории, на которой происходило сражение, могут привести к пониманию возможного хода этого военного столкновения. Территория, которую следует захватить атакующей стороне для достижения своей цели, а также та, которую следует удержать той стороной, что ведет оборону, преследуя свои цели, – есть жизненное пространство для любого исторического периода. Со временем болота пересыхают, реки меняют свое течение, появляются новые пути сообщения, но контуры местности значительно не меняются.

Мозг средневекового человека не уступал нашему по размеру. Человек, живший в Средневековье, мог быть наподобие нам умным или глупцом и в равной степени мог понимать военное дело. Черный Принц наверняка не оказался бы лишним в армии Веллингтона; Джон Гонт был способен (или не способен) справиться с ожесточившимися в наше время талибами с тем же успехом, к которому он пришел в борьбе с неуступчивыми испанцами; Генрих V, должно быть, мог оценить военную ситуацию так же быстро, как Уильям Слим, английский полководец времен Второй мировой войны, а Джон Хоквуд, несомненно, справился бы в наше время с ирландцами, как в свое время управился с итальянцами.

В своей работе я ссылаюсь на даты, обращаясь к новому стилю, пользование которым может привести к путанице. До 1582 года в Англии, как и в большинстве европейских стран, пользовались юлианским календарем (старым стилем). В 1582 году папа Георгий XIII передвинул счет времени на одиннадцать дней вперед. Так появился григорианский календарь (новый стиль). Если многие европейские страны в должное время учредили нововведение, то Англия стала пользоваться григорианским календарем только с 1782 года (английская королева Елизавета I не пожелала руководствоваться предписанием Ватикана). И по старому, и по новому стилю новый год начинался 25 марта (в день Богоматери), и только с 1752 года первым днем нового года стали считать 1 января – кроме Шотландии, которая ввела новый стиль, как и Англия, в 1752 году, но еще с 1600 года первым днем нового года стала считать 1 января (наверное, в пику Англии). Разница в датах в одиннадцать дней не имеет большого значения, но вот дата начала нового года существенна: например, если какое-либо событие произошло, как мы считаем в настоящее время, 20 марта 1377 года, то для современников этого происшествия или для тех, кто узнал о нем до 1572 года, оно произошло 9 марта 1376 года.

В предисловии к этой книге мне следовало бы сравнить средневековые деньги с их нынешним курсом, но почти нереально установить нужный эквивалент: многие товары, дорогие во время Столетней войны, теперь не являются предметами первой необходимости (справедливо и противоположное утверждение), да и должности, сейчас высокооплачиваемые (к примеру, командующего армией), в Средневековье приносили официальный доход, лишь покрывавший текущие нужды. Даже сравнения, наиболее близкие к оптимальным, не помогают досконально понять суть вопроса.

Средневековый английский фунт стерлингов состоял из 20 шиллингов, шиллинг – из 12 пенсов, а вся система выражалась как £CD[7]7
  £SD – фунты стерлингов, шиллинги [лат. cокр. от libre – фунты, solide – шиллинги, denarii – пенсы]. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Так продолжалось до введения в Англии в 1971 году десятичной монетной системы, согласно которой фунт стерлингов стал равняться ста новым пенсам, старый шиллинг – пяти новым пенсам, а пенни – 0,416 нового пенса. В 1400 году унция золота стоила примерно 0,75 фунта, но если взять среднюю цену золота за временной промежуток с 2000 по 2004 год включительно, до наступления рецессии, мы увидим, что точно такое же количество золота стоило 212 фунтов; с учетом фактора инфляции – рост в 283 раза (в последующие пять лет рост унции с учетом фактора инфляции составил 722 раза). Унция серебра в 1400 году стоила 0,04 фунта, а сейчас – 3,3 фунта, превысив ту, прежнюю стоимость в 82,5 раза.

Теперь сравним прежние и нынешние заработные платы военных. Во времена Эдуарда III жалованье пешего лучника составляло 3 пенса в день, или 4,48 фунта стерлингов в год. В наше время рядовой пехотинец получает 17500 фунтов в год – в 3906 раз больше. Правда, современный солдат платит сам за жилье и питание, но все равно жалованье лучника и теперешнего солдата не поддается никакому сравнению. Другой пример: баннерет (младший офицер) во времена Эдуарда III получал 4 шиллинга (0,2 фунта) в день, или 73 фунта в год. Лейтенант в наши дни получает 30000 фунтов стерлингов в год, то есть в 410 раз больше. Однако во времена Эдуарда III баннерет зарабатывал в 16 раз больше пешего лучника, а в наши дни лейтенант – лишь в 1,7 раза больше рядового.

Возможно, легче сравнить прежние и современные деньги исходя из реестров налогов 1436 года, когда налоги взимались со всех людей, чей годовой доход превышал 20 фунтов. Из этих реестров видно, что средний доход знатных людей (герцогов, графов, баронов) составлял 865 фунтов стерлингов, рыцаря – 208, рыцаря-баронета – 60, оруженосца – 24 фунта. В наши дни в английской компании из списка FTSE 100 годовой доход топ-менеджеров, верхушки управленцев среднего звена и «белых воротничков» в 1000 раз больше годового дохода средневековых людей примерно такого же положения. Годовой доход пахаря в 1436 году равнялся 4 фунтам стерлингов (до 1348 года землепашец зарабатывал в восемь раз меньше), но этому заработку поспособствовала «Черная смерть», повысившая спрос на труд пахарей.

Я попытался свести средневековые деньги к их нынешней стоимости, используя при этом курс серебра, ибо полагаю, что он меньше подвергается колебаниям по сравнению с другими мерками. Но я допускаю, что мой расчет весьма приблизителен и, вероятно, привести прежние и современные деньги к одному знаменателю практически невозможно.

Неизменно командующий определяет достижения своей армии, хотя он бы ничего не добился без взаимодействия со своими солдатами, зачастую безвестными и не отмеченными наградами. Так происходит и при написании книги. Задача автора довольно проста, но, когда он придаст свое сочинение диску или бумаге, начинается другая работа, в которой принимают участие редакторы, корректоры, составители указателей, художники, издатели и, наконец, продавцы и «толкачи» разного рода. Я тоже не обхожусь без работы этих людей, и, тем, кто принимал участие в издании этой книги, я искренне благодарен.

Вообще-то я занимаюсь историей периода с семнадцатого столетия по настоящее время. Моя жена, тоже историк, изучает Средневековье – в частности монархические династии, социальные отношения, искусство и культуру с завоевания норманнами Англии до Босвортского сражения 1485 года. В этой книге я вторгся в сферу интересов своей жены и благодарен ей за конструктивную помощь, позволившую мне порой не плутать в потемках, а идти верной дорогой. Возможные ошибки, допущенные в этой предлагаемой читателю книге, разумеется, на моей совести.