Текст книги "Алиса и Любовь"

Автор книги: Гор Гальян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

… Деда я любил, в детстве он водил меня гулять с собой. Себе покупал пиво, а мне – мороженое. Я купался в бассейне перед химкомбинатом, где собиралась детвора. Счастливое детство не омрачало даже пыль и газ химкомбината, от которых слезились глаза … И взрывы, от которых вылетали окна, и небо заливалось заревом пожара. Мы бежали с ребятами к химкомбинату и смотрели, как подъезжали пожарные машины. Пожарники разматывали шланги, и пенящая струя боролась с огнем. Он колыхал неукротимо и его с трудом удавалось потушить, а иногда снова раздавались взрывы. Гибли пожарники, рабочие, раненых вывозили машины скорой помощи и обратно неслись назад …

… Жизнь наша – на что она похожа? На кино может быть? Каждый день – это кадр пленки, который неясен нам, так как ночь прерывает его, потом в проекторе все сливается в одну движущуюся линию и лишь в конце фильма постигаешь его суть, глубину, гениальность, быть может…

* * *

… Я ехал в Дебрецен и вспоминал Мариету – как она изменилась и охладела ко мне. Каждый день проводила со своей подругой Лилей и не спала со мной в одной кровати … И в комнате не было нигде фотографии мамы в черной рамке.

А перед отъездом сказала. – Спи с кем хочешь, только деньги домой присылай. Тяжело на душе также от того, что не побывал на могиле мамы… Вот и Дебрецен, чем-то напоминает Словакию, чисто, спокойно. двое ребят молодых, лет двадцати пяти, Айк и Алик. Познакомились. А еще девушка Ира и молдаванин Сергей. Достали вина, выпили … Я вспомнил про девушку Гетрию. Как она? Доехала до Италии?

… Через несколько дней я дал интервью в полиции. Странно, в Венгрии полицейскую женщину звали Тропик, а в Чехии – Макдональдс. Прямо экзотика какая-то. В вошел во двор, когда увидел тебя, Гетрия. Ты шла с полицейским в карантин. Я за ней. – Привет! – Привет… – глядит испуганно. – Меня с Кроватии и высадили. “С какой кровати?” – думаю. Оказалось, в Хорватии ее высадили, транзит визы не было … и без денег добралась сюда. Вспомнила про адрес, что ей дал.

… Айк появился с Аликом. – Видел новую девушку? – Видел, она моя знакомая. – Познакомишь?…

… Ее поселили рядом с девушками югославками. Какая ты была, Гетрия Покиннайте? С внешней стороны – все о’кей, немного нервная, немного перепуганная, немножко психованная, немного веселая … всего понемножку от женщин, с которыми раньше встречался … Мы подружились. Ходили в столовую вместе, гуляли вместе. Сначала редко, потом немножко чаще. Вообщем, через несколько дней стали друзьями … Я по-дружески предложил – как освободится маленькая комнатка, давай вдвоем займем, хоть будет веселее… Она согласилась …

… Дьявол непобедим – я усмехнулся. Но дьявол не есть создание Божье? Он же Его заблудший сын…

… Нет, в вспомнил, по-моему ты, Гетрия, вышла, чтобы проводить меня, и я отдал тебе ключи. Потом просто оглянулся … Странно, окно, в которое обычно мы лазили в огород, было забито досками. Плохая примета, Придется через другие ворота лезть. – Я знаю где, – сказал Айк Алику. – Пошли … Дошли в дальний конец лагеря, оглянулись – никого. Я говорю. – Полезу, а вы за мной. Айк доской приподнял колючую проволоку, которая проходила по всему бетонному забору, вокруг лагеря, и я пролез под нее. – Давай авоську, – крикнул я Алику, лежа на стене. Он подал мне авоську, я просунул ее под проволокой и спрыгнул на асфальт. – Давайте быстрей, – крикнул я им … Машина выехала из-за угла – полицейская машина. – Не прыгайте! – крикнул я в воздух, по-армянски. Они за стеной затихли. Машина дала задний ход. Вышли полицейские, что-то спросили. – “Мунка” – говорю, – Работа. – Показал пакет, в нем консервы, трико … Они позвонили куда-то из машины. Отпустили. Машина уехала. – Странно, – подумал я, – не в полицию, не в лагерь, а отпустили. Крикнул ребятам, – Лезьте. – Алик перелез. – А Айк? – Пошел через проходную. Мы пошли на остановку. – Айк продет провожать, – сказал Алик. – С венгеркой, своей подругой… – Подождем лучше их на вокзале, они сами приедут туда. – На вокзале купили билеты до Будапешта и присели на лавочку. Приехал Айк с подругой и фотоаппаратом. Сфотографировались …

… Я так и не успел изучить венгерский, как Айк. Вспомнил почему-то площадь, оттуда ходил звонить Мариете. Был у них – праздник наверное … Одетые в черные костюмы молодые люди с сотовыми телефонами, суетились перед площадью, ожидая кого-то. Было в них что-то театральное, словно акт из какой-то пьесы … без главного героя. Да и Вестерн Юнион что-то тянул с переводом денег…, а камера наблюдала за нами, пока я с Аликом ожидали, а девушка-телефонистка не могла соединиться с Арменией Европа все-таки… В конце длинной улицы разыскал лагерь беженцев – в бывшей советской военной части, огороженной стеной. Приняли. Отвели в карантин. У ребят из Югославии спрашиваю. – А с Армении есть беженцы? – Есть … есть … Позвали. Пришли двое ребят молодых, лет двадцати пяти, Айк и Алик. Познакомились. А еще девушка Ира и молдаванин Сергей. Достали вина, выпили … Я вспомнил про девушку Гетрию. Как она? Доехала до Италии? … Через несколько дней я дал интервью в полиции. Странно, в Венгрии полицейскую женщину звали Тропик, а в Чехии – Макдональдс. Прямо экзотика какая-то. В вошел во двор, когда увидел тебя, Гетрия. Ты шла с полицейским в карантин. Я за ней. – Привет! – Привет… – глядит испуганно. – Меня с Кроватии и высадили. “С какой кровати?” – думаю. Оказалось, в Хорватии ее высадили, транзит визы не было … и без денег добралась сюда. Вспомнила про адрес, что ей дал. … Айк появился с Аликом. – Видел новую девушку? – Видел, она моя знакомая. – Познакомишь?…

… Ее поселили рядом с девушками югославками. Какая ты была, Гетрия Покиннайте? С внешней стороны – все о’кей, немного нервная, немного перепугання, немножко психованная, немного веселая … всего понемножку от женщин, с которыми раньше встречался … Мы подружились. Ходили в столовую вместе, гуляли вместе. Сначала редко, потом немножко чаще. Вообщем, через несколько дней стали друзьями … Я по-дружески предложил – как освободится маленькая комнатка, давай вдвоем займем, хоть будет веселее… Она согласилась …

… Дьявол непобедим – я усмехнулся. Но дзявол не есть создание Божье? Он же Его заблудший сын…

… Нет, в вспомнил, по-моему ты, Гетрия, вышла, чтобы проводить меня, и я отдал тебе ключи. Потом просто оглянулся … Странно, окно, в которое обычно мы лазили в огород, было забито досками. Плохая примета, Придется через другие ворота лезть. – Я знаю где, – сказал Айк Алику. – Пошли … Дошли в дальний конец лагеря, оглянулись – никого. Я говорю. – Полезу, а вы за мной. Айк доской проподнял колючую проволоку, которая проходила по всему бетонному забору, вокруг лагеря, и я пролез под нее. – Давай авоську, – крикнул я Алику, лежа на стене. Он подал мне авоську, я просунул ее под проволокой и спрыгнул на асфальт. – Давайте быстрей, – крикнул я им … Машина выехала из-за угла – полицейская машина. – Не прыгайте! – крикнул я в воздух, по армянски. Они за стеной затихли. Машина дала задний ход. Вышли полицейские, что-то спросили. – “Мунка” – говорю, – Работа. – Показал пакет, в нем консервы, трико … Они позвонили куда-то из машины. Отпустили. Машина уехала. – Странно, – подумал я, – не в полицю, не в лагерь, а отпустили. Крикнул ребятам, – Лезьте. – Алик перелез. – А Айк? – Пошел через проходную. Мы пошли на остановку. – Айк продет провожать, – сказал Алик. – С венгеркой, своей подругой… – Подождем лучше их на вокзале, они сами приедут туда. – На вокзале купили билеты до Будапешта и присели на лавочку. Приехал Айк с подругой и фотоаппаратом. Сфотографировались …

… Я так и не успел изучить венгерский, как Айк. Вспомнил почему-то площадь, оттуда ходил звонить Мариете. Был у них – праздник наверное … Одетые в черные костюмы молодые люди с сотовыми телефонами, суетились перед площадью, ожидая кого-то. Было в них что-то театральное, словно акт из какой-то пьесы … без главного героя. Да и Вестерн Юнион что-то тянул с переводом денег…, а камера наблюдала за нами, пока я с Аликом ожидали, а девушка-телефонистка не могла соединиться с Арменией…

* * *

… Что можно сказать о первых сексуальных влечениях? … С чего они начались? Когда мальчишками, собравшись в круг, показывали друг другу свои члены? Сжимая руками, чтобы выросли побольше? Как утверждали более старшие мальчики. Или с рассказов, как трахаются взрослые? А может с подглядывания в бане за голыми женщинами? Или когда соседские девочки снимали свои трусики и показывали, что у них между ногами, а мы – им? Или стискивания их за попки, в невинных играх в прятки… Это влечение к девочкам и чтение книг преобладало над всеми моими желаниями, и даже в школе я учился плохо, было неинтересно. С детства увлекался приключенческой литературой, фантастикой и историческими романами, потом перешел на Мопассана и Бальзака … Шло время. Советские пионеры маршировали по улицам. Комсомольцы-отличники и отличницы получали пятерки по физкультуре, а Гоги, наш пионервожатый, маленький взрослый мужик, в пионерском галстуке, застукал нас с Ритой, когда мы разглядывали игральные карты с фотографиями голых женщин. Разразился скандал, вызвали родителей, а меня не приняли в пионеры. Это меня не огорчило. Гоги карты отобрал и оставил себе.

… Спортом занимался, вернее пытался заняться несколько раз. Сначала плаванием, где познакомился с Сергеем. Он, в отличие от меня, был “чистым” армянином, и мать, и отец – армяне, но знал только русский. Он приехал из Грозного. Он собирал марки, и я тоже. Я его пригласил к себе на день рождения домой. Потом он – на свой день рождения. Он жил только с матерью. Мы долго не виделись, поссорились из-за ерунды. Встретились только, когда он отслужил в армии. А меня комиссовали по болезни. В классе сдружились я, Гена и Роберт.

… Однажды приехали ко мне в бараки подглядывать в бани. Один стоял возле входа, а двое по очереди подглядывали… в дырочки… в дверях. Генка осторожно выдавил бумажку и прильнул к дырке. – Ух… какие … телки… – Я прильнул тоже. Две молодые девушки вытирались после душа … между грудей … между ног … Они были прекрасны. Красивые тела … Генка от возбуждения крикнул. – Мать … вашу … какие… – Послышались где-то шаги. – Сторож наверное. Мы бросились в рассыпную. Перед глазами остались эти обнаженные тела … От чего сердце так учащенно бьется, когда подглядываешь, наблюдаешь или влюблен? Играя в прятки, я заглянул в чужое окно – женщина мыла ноги, и обнаженные бедра возбудили меня.

* * *

… Отец отправился на заработки в Россию, в Пензенскую область, а летом я, Света и мама поехали к нему в деревню. С местной детворой я быстро сдружился, ходили купаться на речку. Там много было девчат. Прижимались, смеялись… Ходили вечером в клуб на танцы … Без танцев – Россия не Россия…

… На танцах познакомился с одной девушкой – Леной, русской из Баку. Проводил ее до дома, обняв за талию. Поцеловал в губы. Вот все, что осталось в памяти о первом поцелуе.

* * *

… У одного профессора, в книжке “Жизнь после смерти”, прочел, что многие, испытавшие клиническую смерть, видели одни и те же видения. Что тело остается без души – они видели тело свое извне … и летели по тоннелю к светящемуся существу. Это существо поясняло им, что в жизни сделали не так … Они видели свою жизнь по кадрам, от начала до конца… Для чего? Может, если станут мудрее – в новой жизни исправят свои предыдущие грехи…? Не знаю… Ведь родившись, ты – новое мышление в новой среде … И любишь кого-то другого. Может найдешь ту, которую не успел найти в предыдущей жизни? А найдя, узнаешь ее… или пройдешь снова мимо. Как может, не однажды, проходили мимо друг друга, я и Мариета … Мы искали себя сквозь время … и нашли, а может еще нет? …Ты не говоришь часто “люблю”, почему не знаю тебя? … Нет… знаю … Ты любишь меня … Тогда почему ты молчишь?.. – Ты забыл, что я уже говорила тебе… – Да, забыл… – Ты не оценил этого слова. – Но разве любовь требует оценки? – Это ты сказала или я? – Ты была не такая, как всегда, когда я приехал из Чехии, год разлуки изменил тебя. Ты стала холодной. Ты играла роль. – А как я играла? – Не хочешь спросить, как я догадался? – Нет, не хочу… – А то бы я тебе сказал… Что охают душой и телом, а не ртом. – И тебе не провести меня …

* * *

… Но тогда я этого не знал … Чего не знал? Что у меня родится сын. Предполагал, надеялся, ждал … Бабушка говорит, – внучека увижу, умру… – Куда ты спешишь, бабуля… – Одной скучно, дед уже несколько лет как умер… – Переходи к нам. – Да я вас теснить буду. – Не будешь. – Нет, пока не хочу. …Кто-то нагадал нам. – Будет сын. – Как назовем? – спрашивает Мариета. – Не знаю … лучше не загадывать. – А если девочка? – Сама назовешь. – Родился сын. Я был рад, как никогда, решили назвать Давидом, в честь отца бабушки Любы, своего прадеда, который воевал еще в войне России против турок, в Армении. Он приезжал к нам в гости, когда мне было лет шесть, и я помню его добродушное лицо.

… Давид родился смуглым. Загоревшим, шутили мы…

* * *

… Мы поселились с Гетрией вместе, в освободившейся маленькой комнатке, без окон, но с дверьми… Ты потеряла свои джинсы, после стирки… или их украли… и я дал тебе свои рейтузы. Я делаю тебе массаж, потрясающий массаж, а пальцы скользят тебе под трусики, но ты дико орешь. – Не надо… – Ты что, больная?! Молчит. Снова пытаюсь – снова кричит. Надоедает. – “Нет, определенно у тебя не все в порядке”… Делаем вид, что ссоримся, но утром – снова дружба. У нее пропадает с каждым днем аппетит. – Если б занимались сексом, был бы и аппетит. – Она молчит. “Дурацкий характер”… Мы расстелили одеяло под деревьями, на солнышке. Весна, апрель… Гетрия села, я прилег … Люблю на траве лежать… Снял обувь …

– А почему один приехал? – Да жена не захотела дом продавать, а работы нет, вот и пришлось одному. Скорей бы работу найти, семье деньги выслать надо … А у вас в Литве как? – Легче, чем у вас, и безвизовый режим, сделали во все страны мира … почти. – Расскажи про себя, любила кого-нибудь? – С матерью в шестнадцать лет я поругалась … Был у меня парень, напились с ним. Трахнул меня… Я не хотела, была до него девушкой. Он повалил меня, а я была пьяная … Под руку мне попалось острое стекло, я порезала его. Прибежала домой, вся блузка в крови, ничего не помню … Мать плачет, отвела меня к психиатру … Я поссорилась с ней и уехала в Каунас, поступила на заочный, в институт. Изучаю итальянский. У подруг фирма – девочки по вызову. После перестройки – свобода проституции… Подруги из Белоруссии, девушек провозили через границу в Литву, нелегально. А я присматривала за ними. Если кто скандалил, я порядок наводила. Однажды вызвали – приехала. Мужики пьяные, без штанов, девки орут. Всех выгнала, с девками поругалась. А одна девушка в окно выбросилась. Насмерть. Следствие началось. Я уехала в Италию и вот приехала … Мать денег вышлет – уеду, друзья заждались. – А в Италии была уже? – Да, два раза. – Один раз поехала с фирмой в Швейцарию, работать в баре ночном, танцовщицей. Мы должны были привлекать клиентов, а они покупали шампанское, танцевали с нами. Паспорта находились у хозяйки. Однажды с хозяйкой поругалась, плюнула на контракт и деньги и, забрав чемодан, пошла через границу пьяная, в Италию. Пограничник молодой. – Ты куда? – Я махнула, – Туда – и пошла… Пьяной море по колено …

… В Италии сидела на лавочке, не знала куда идти. Одна женщина пригласила к себе, я у нее пожила с месяц. Сын ее за мной ухаживал, но я перешла от них к его другу, работать … в пиццерии, официанткой. Однажды друзья, пьяные, стали приставать ко мне, хотели трахнуться. Я пошла в полицию и заявила, что они меня хотели изнасиловать. Хотела деньги с них содрать. Даже в газете местной про это напечатали. Потом та женщина пришла, ее сын тоже был среди них, и попросила, чтобы я взяла заявление назад. Я забрала, меня депортировали … Вот такая история. Подошла Ира, которая живет с молдаванином. – Ну как? – спрашивает. – Молодожены… – Никак, – говорю, – Гетрии нельзя … она девочка… Ира смеется …

* * *

В Будапеште пешком дошли до автостанции. Автобус через Гер до границы был в 19 часов. В запасе часа три оставалось. – Пошли в парк, – говорю Алику, – там отдохнем, а то здесь проверить могут. – Обходим автовокзал. На перекрестке полицейский скользнул взглядом по мне. Мы завернули за угол, в парк. – Давай присядем. – За нами какой-то парень идет, – сказал Алик. Пошли в дальний конец … Сели на лавочку. Рядом девушка с парнем целуются… – Шлюха, – выругался Алик. – Почему? – При людях целуются… – Ну и что, трахнуться надо ж, где-то? …

* * *

… По мере того, как подъезжали к границе, появились шлюхи на дорогах. Особенно около Гера. Одна с голой жопой, в узких трусиках, за ней еще две… – Что за городок, – говорю, – как в кино … Странно, ни одна машина не останавливалась, а телки – что надо… – А в Австрии, наверное, что творится… – мелькнула мысль. Мы подъезжали к автовокзалу. Мелькнула развилка дорог. Трафарет – Райко – в бок вправо. Женщина сошла. Надо было за ней. Мы не успели. Подъехали к автовокзалу. – Здесь может быть полиция, обойдем лучше и вправо, в проулок. Идем по длинной улочке. На всякий случай спросил у молодого парня. – Где автобам на Райко? – Он показал рукой. Значит правильно идем. Мы шли, прячась в тенях деревьев по тротуару. Улица длинная, казалось не будет конца. Прошли гостиницу – небольшой полукруг. Мост. Вот речка, – говорю, – но не та. – Вон “Райко” – налево – переходим наконец еще мостик. Последние дома кончаются. За поворотом дорога. Автотрасса в Райко … Где-то мчится электричка, это в Словакию. – Нам налево, – говорю, – через это поле, а там дальше должен быть канал. Он выведет нас в Австрию. Главное – быстро углубиться в поле … Побежали, пробивая зеленые колосья. Они были мокрые, и мы промокли. Где-то на середине поля остановились. Кроссовки в земле. – Давай здесь переоденемся. – Я снял брюки, надел трико. И Алик переоделся. Выжали носки. Одел снова кроссовки. – Ну что, с Богом? – С Богом. – Побежали дальше. В темноте виднелась полоска леса. Где-то послышался звук мотоцикла, затих. Мы шли сквозь колосья, пересекая поле наискосок, пока не появился канал, а он должен был вести в Австрию. А там найдем железную дорогу, и до Вены километров пятьдесят. Мы идем по берегу канала, он не широкий, метров шесть. Но наверное глубокий … Где-то по карте его пересекала дорога, а значит будет мост … Мы шли по траве, продвигаясь все глубже и глубже, в неизвестность, а огни редких машин удалялись вправо … Все больше темнело. Впереди странный силуэт – камень, наверное. Неожиданно кто-то из-под ног выскочил. – Аааа, – раздался выкрик. – Мать твою… – заорали мы … от страха. Старик в кожаной куртке. – Кто вы? – Словакия где? – спрашиваю. – Он показал рукой. – А Австрия? – Он махнул рукой по каналу. – Семь километров… – Раздался странный треск. – Тик … Тик… – потом – Тик … Тик … Тик… – и снова, – Тик … Тик… – Значит правильно идем, – мелькнула мысль. – Словно старика я где-то видел уже и всю эту историю тоже… – Во сне…? Мотоцикл был виден в кустах, видно я его принял за камень. Что-то во мне изменилось, какой-то неясный страх закрался в сердце, перед чем-то необъяснимым и странным. Но перед чем? Я не мог этого понять. По-дружески похлопал старика по плечу и мы пошли дальше. Почему-то вспомнились полицейские, которые отпустили, шлюхи на дорогах … старик-рыбак, который в 22 часа ночи указал нам путь в Австрию …

* * *

… Когда сломали наши бараки, все радовались, получая новые квартиры. Отец был на целине в Казахстане, но мы получили в Аэрации, недалеко от деревни, где был его родительский дом, как хотел отец. Бабушке с парализованным дедом дали однокомнатную, на одной площадке с нашей двухкомнатной квартирой. Было хорошо и плохо – почти все друзья детства разъехались в разные концы, но судьбу не изменишь. В Аэрации все были с разных районов … В Ереване все население, в глазах молодежи, разделялось на современную и несовременную. Современная молодежь хипповала в центре города в районе кинотеатра Наири, в барах и кафе, проще говоря – богема Еревана … А окраины города были блатными. Считалось престижным отсидеть срок, воровать … Боже упаси пройти одной девушке в незнакомом районе – приставали на каждом углу … Но время все лечит …

… Население дурачили пропагандой о коммунизме. Милиции боялись, КГБ – тоже, Ленина и Сталина – уже не очень. О Брежневе пока молчали. Говорили в полутонах анекдоты на кухне, или свободно, в баре – кто как … На парад шли как на великий праздник, с флажками и плакатами. Все передовики. У нас самое, самое общество. У нас нет проституции, хотя трахнуться было проще простого. У нас нет казино, хотя за не заплаченный проигрыш могли изнасиловать или убить. Импорт нам не нужен – только в Березках, или из-под полы. Джинсы стоили рублей двести, триста. Пластинки “Битлз” и “Лед Зепелин” – по сто рублей.

… Когда Брежнева хоронили, то гроб грохнулся с такой силой, что и в Ереване по телевизору было слышно. Дальше был Черненко – год прожил или два. Пришел Андропов – перепугал всех сталинскими манерами. Тоже уснул навсегда. И наконец – Горбачев. Начал хорошо, кончил Ельцин – плохо… Противостояние – противовеса. А время не лечит, а калечит, как заметил когда-то Высоцкий …

… В Москве я с Мариетой были у него на кладбище … Цветы – их было много на его могиле, не так много, как при его жизни, когда они так были нужны ему … Тогда бы он и не умер бы так скоро… – Когда есть поэзия, – заметил кто-то, – ее не замечают, а когда нет – без нее задыхаются …

* * *

… Вачика, брата Мариеты, взяли в армию, служить в Подмосковье. Проводили. Поплакали сестры. Проводы справили у тестя. На каникулы приехала Света из Москвы. Радость. Обрадовалась и Света детям. А с отцом не разговаривала. – Ой, как я по тебе соскучилась, – плакала мама, прижав ее к себе. – Ничего, мамуля, немного осталось, закончу – приеду, никуда от тебя не уеду… – Тесть попросил письмо отвезти Вачику, и посылку. Проводили Свету, и снова мама и бабушка плачут.

* * *

… Вечером меня с Гетрией пригласила Ира к себе. Купили вина, принесли магнитофон. Меня и Гетрию уговорили потанцевать. Танцуем. Пришел сосед Иры, румын. Пригласил Гетрию на танец. – Можно? – спрашивает меня. – Танцуй, жалко, что ли? – Они болтают, румынский похож на итальянский. Румын ушел, жена позвала. – Ты что не танцуешь? – спрашивает Гетрия. – Голова болит, неохота. – Приляжь, – говорит Ира, с Гетрией оставайтесь у нас. – Я прилег. Задремал. Все разошлись. Гетрия где-то шляется. Пришла часа через два. Легла рядом. Ночью слышим, как Ира с Сергеем трахаются. “Секс по телефону”. Засыпаем. Трое беженцев, турки, опять пытались добраться до границы Австрии. Поймали, опять вернули в лагерь. С Аликом договорились, что если не найдем работу, то через неделю попробуем и мы. Алик тоже хотел в Австрию или Словакию. Мы с Гетриен поселились в отдельную комнату, карантин кончился. Вечером Ира зашла к Гетрии. – Пошли, посидим у нас. Ты весь день одна. – Пошла. – Я скоро, – сказала Гетрия. Часа два ночи – нету. Не спится. Под утро пришла. – Где была? – Гуляла. – Мы же договорились. – Молчит. – Ты не муж мне. – Ну и что? – Мне на работу утром, а тут – не спи, жди тебя. … Вечером снова ушла с Ирой. Ночью, часа в два, пришла пьяная с Ирой. Перед дверью говорю, – забирай свои вещи и проваливай. – Я сама пришла за ними. – Ну и хорошо … уходи. – Утром пошел на стройку, работы не было. Навстречу Айк идет. – А подружка где? – В заднице, – говорю. – Поссорились, у Сереги, наверное…

* * *

… Мы шли и шли, продвигаясь вдоль канала … Из травы, из-под ног выпорхнула птица. Сердце забилось. Потом через пять минут вторая. – Страшно? – спрашивает Алик. – Нет… иди ты впереди, – говорю я. Когда из-под его ног выпорхнула, он тоже шарахается. – А ты чего? – Она была больше. – Они все здоровые, утки, наверное, – но больше это напоминало фильм. Канал стал заворачивать вправо, берег стал ниже, А значит – мельче канал, мелькнула мысль. Справа темнота, темные поля … Ни машин, ни огней уже не видно. Слева, Боже мой, слева над каналом, по ту сторону берега, появились приграничные столбы и проволоки, она тянулась параллельно берегу канала, дальше вглубь, в Австрию. Мелькнула мысль. – Не лучше перейти реку и идти по той стороне…? Ведь тот старик мог нас заложить и нас перехватят. Ведь мы идем по его подсказке. Справа, вдалеке, лес примыкал к каналу… Вдруг из леса раздался какой-то неестественный храп, смех, что-то дикое, электронное, смесь лошади и … дьявола. Такого не бывает. – Что это? – спрашиваю Алика. Он спокойно, – это зверь какой-то… – Потом еще раз, потом еще … Черт с ним, со смехом … Опушку прошли, но дальше надо были идти через лес. Но мне послышался шум воды через камни… – Стой, – говорю Алику, – надо здесь переходить … Мы, сняв обувь, перешли через канал, перепрыгивая через камни. Столбы приграничные перед нами. Надо перелезть через проволоку. – А вдруг ток? – мелькает мысль. Но я притронулся. И тут заметил на проволоке голубой лоскут и вспомнил, что это уже давно я видел, видел то ли во сне … то ли … Это была отметка – где переходить, оставленная для кого-то. Перед тем, как перелезть, мы проверили карманы и выбросили, порвав лагерные карточки, чтобы ничего венгерского не было. Покурили и доели печенье. А паспорта оставили у Айка в Дебрецене. В крайнем случае вышлет домой.

… Прожектор ослепил нас и остановился на дереве, загораживающем нас. Мы пригнувшись присели. Прошло с полчаса. От нас до следующего дерева – метров десять… – Давай пригнемся и рванем. – Мы пригнувшись побежали. Пробежали вроде. Свет прожектора застрял на дереве. – Странно, – мелькнула мысль, – если засекли, то почему не поймали? – И это здание, и эти прожектора, гуляющие по небу, когда-то давно видел, но где? Не мог вспомнить. По карте этот отрезок границы был извилист, и нам надо было выбраться к железной дороге, чтобы добраться до Вены. Где-то послышался шум проезжающего поезда. – Неужели нашли? – думаю я. Но в какую сторону идти? Не выйдем ли опять в Венгрию? … Вдали по автотрассе двигались автомобили, навстречу сияющему в свете ламп городу. Виднелся трафарет. – Давай дойдем туда, посмотрим. На нем указывали стрелки в одну сторону – Райко, в другую – Вена. Мы узнали направление и повернули назад, к железной дороге.

* * *

… Кто сказал, что в Советском Союзе нету секса? Секс еще не начинался. Вернее, сейчас начнется. Еще чуть-чуть, и мы познакомились с ними в Москве. Где? Неважно, главное – познакомились. Я и Армен, с двумя девушками. Одна была белокурая, другая – брюнетка … Жанна. Она и пригласила нас в гости к себе, в Подмосковье. Купили вина три бутылки, закуски и поехали на электричке к ним. Выпили. Две маленькие смежные комнаты. Жанне было восемнадцать, мне – семнадцать. Я с Жанной перешли в спальню. Сели на кровать. Она учила целоваться взасос. Способный ученик … Я стал раздевать ее. – Не спеши …, а то не дам, – сказала она. Я горел возбужденным огнем … и было немножечко страшно. Потом появились груди, снял с нее трусы. Она была полностью обнажена … и побрита между ног. Как я потом узнал, это национальная особенность татарских девочек. Это прелесть, эта особенность. И, как учил Армен, открыл ее бедра, нашел половые губки и … понеслось. По-моему, я ее замучил до утра, но ей было очень хорошо. А мне – тем более … так и не устал за всю ночь … Утром Жанна ушла попрощавшись, на работу. А подруга проводила нас до электрички в Москву. Секс – это радость первооткрывателя, открывшего Америку … Открывшего новую жизнь. Адаму надо было раньше переспать с Евой – как можно было жить без греха? Грех, по-моему, когда одинокие сердца не могут встретиться и насладиться друг другом. Тогда жизнь вообще бессмысленна. Без секса невозможна любовь … к женщине. Платоническая любовь – это любовь к манекену… за стеклом витрины или к кумиру на сцене. В семнадцать лет – что может быть приятнее секса и общения с девушками? Ничего. Просто всегда не хватает денег, но обходимся с друзьями, всегда выручав друг друга.

… Когда встретились с Серегой, он возвратился из армии. На остановке случайно увидел его, он стоял с тетей Ниной. Узнали, обрадовались, поцеловались. И потекли наши самые счастливые дни. Мы встречались, общались с девушками. Приглашали их в бар, в кафе или на вечеринки, где заканчивалось обычно очередной любовной историей. От девушек не было отбоя, и мы были счастливы, что не похожи на других …

… Когда я женился на Вале, приехала в Ереван Татьяна Орлова, мое второе Я, мой идела. Она позвонила мне домой и сказала, что остановилась в гостинице “Ани”, и хочет встретиться со мной. – Ты меня помнишь? – спросила она. – Да, помню … А ты? – Да… приезжай … Вале сказал, что нужно срочно поехать, встретиться со старой знакомой … просто поговорить. Она словно чувствовала с кем говорил. – Нет, – сказала она. Если поедешь, то разведемся. Я не поехал, и мы … развелись. А ты, Татьяна, осталась в моем сердце, как несбыточная мечта моей юности. Я знаю, тебе было одиноко, но ты нашла наверное себе хорошего мужа, и у тебя наверное уже взрослые дети. Так не бывает, чтобы не повезло двоим. Может все дело в терпении, которого всегда мне не хватало … Я потом искал твой адрес, но так и не нашел. Наверное кто-то порвал письма. Я посвятил тебе стихи, но их порвала Валя … Я ждал, что ты позвонишь, но ты не позвонила. Ты обиделась на то, что я не пришел. Так вышло, что я отказался от тебя, и ты не простила меня, я – себя тоже. Я должен был прийти и хотя бы попрощаться… и увидеть твои глаза. Но потом, мы бы обманули друг друга, сделали бы равнодушное лицо и разошлись, а слезы терзали бы, сердце обоим. А так я подлец, я не пришел, и ты забудешь меня. И тебе будет легче начать жить сначала. И ты долнжа быть счастливой, несмотря ни на что.

* * *

… В дверь постучали, я открыл – Гетрия. – Можно в гости? – Я вещи возьму свои. – Конечно, заходи, когда хочешь … Кофе выпьешь? – Сделай пожалуйста … Я готовлю, болтаем. – А мне Айк предлагал замуж, со мной в Литву хочет поехать. – Да врет он все, у него венгерка подружка. – Потом попросила. – Сделай мне массаж. – Я сделал тебе потрясающий массаж … Раздел тебя, нежно гладил твои маленькие груди… – Почему они такие маленькие? – Не знаю, – говоришь ты. Я поцеловал соски, потом твои губы. Медленно снял с тебя плавки … Пушистый лобок и маленькие половые губки … “Вот мы и встретились с вами” – подумал я и снял свои плавки. Пенис стоял как змея … Я пальцами открыл ее губки и вошел в них … Она охнула, потом еще и еще … Она кончила. Я пока нет. И мягко погладил ее попу, потом перевернул ее. Чуть приподнял ее, между ног, сзади, и вошел между бедрами в ее покрасневшую розочку … Лаская попку, я входил и входил, пока не кончил ей на бедра. Она захотела вина, я сходил принес. Мы выпили. – Я пойду к Ире, – сказала она. – Ты иди, только не пропадай… – Ее не было. Я взял тетрадку и написал “Старик и девочка” – “Как я и Гетрия” – подумал я и написал поэму. Правда трагическую, но посвятил ей. Утром ко мне пришел Алик. – Она сидит в нашей комнате и плачет … Сказала, что ты ее прогнал … ночевала у Иры, поругалась с дедом югославом, который живет в их комнате. И он ее прогнал. Теперь не знает куда идти… – Я пошел к Алику, привел Гетрию назад …