Текст книги "Тайна, известная троим"
Автор книги: Gor Alex
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Гарри, нет… – уже просто умоляла его подруга, – мы не можем, нет, как же Рон… как же… Джинни…
Наконец, осознав в полу беспамятстве тщетность своих попыток к сопротивлению, она слабо начала отвечать на его поцелуи. Ударить его по лицу? Ладно, будем считать, что он меня изнасиловал, негодяй… – подумала Гермиона, уже с явным желанием отвечая на ласки Поттера, которые становились все смелее и смелее, изощренней и изощренней. Постепенно они, забыв всякую осторожность, начали срывать с себя одежду, которая тут же улетела куда-то на пол. Гермиона, перед тем как совсем отдаться неистовом любовнику, успела сцапать свою волшебную палочку с соседнего столика, с удовлетворением отметив секундный промельк ужаса в зеленых глазках, наложила заклинание Оглохни и Коллопортус на входную дверь. Затем, бессильно выронив палочку, откинулась на спинку, расслабившись и полностью отдаваясь своему старому искреннему другу.
Они ласкали друг друга. Изобретательно и очень нежно. Все смелее и разнообразнее. Гермиона тихо шептала, что времени не так много. Вот-вот вернутся Рон и Джинни и им здорово влетит. Придется очень быстро валить. Но, не волнуйся, милый, сигнальное заклинание поджидает Уизли сразу за портретным проёмом, успеем…
Не растягивая прелюдию, они, наконец, полностью воссоединились. Гарри двигается в ней, одно решительное глубокое движение, пять – семь неглубоких, поверхностных. Наклон влево, наклон вправо. Усилить нажим вперед, чуть-чуть сдвинуть таз назад. Легкая серия вращений – толчков по часовой стрелке, и, наоборот, против. Её ноги на его талии в замке, но при ритмичных и решительных движениях, или при других экспериментах с амплитудой и глубиной погружения, захват периодически расцепляется и её голени и бёдра скользят по его ягодицам и бедрам. Она закрыла глазки, повернув головку на бок, ротик полуоткрыт. Она не стонет, нет, Гермиона инстинктивно боится поднимать слишком большой шум, дышит ритмично, розовый язычок периодически показывается на её пухлых губках, слегка облизывая их. Гарри не целует её, прижимается щекой к её щеке, но иногда пытается зубами поймать её мочку уха. Она вырывается, недовольно сопит. Её руки обнимают его за спину, скользят по шее и голове, взъерошивая непослушные волосы. Они, наконец, движутся в унисон. Удивительно, это их первый секс. Секс по-дружески, без обязательств. Быстро и эффективно. Просто доставить удовольствие друг другу. Техника молодежи. И такое трогательное техническое взаимопонимание и взаимодействие. Рон тоже не неженка, и если вворачивает, то так, что мало не покажется. С Гарри тоже прекрасно, но… это немного не так… необычно.
Волна сладостного возбуждения начала свой крутой подъем где-то в глубинах её таза. Времени на длительные игры у них сейчас нет. Их могут застукать. Она не сдерживает себя и не собирается ждать своего партнера-насильника. Пусть выбирается сам. Внезапный толчок, удар, ощущение обрушения, преодоления черты невозврата, сладостные конвульсии, которые ничем уже не остановить, тепло просто разливается по её бедрам, животу, ягодицам. Он тоже не выдерживает, и с рычанием, дерганьем, с сильной финальной серией ударов – толчков, изливается в неё. Конвульсии медленно затихают. Постепенно сознание возвращается к бедной Гермионе, вместе с осознанием того, что они только что наделали. Она отталкивает, нет, спихивает Избранного с себя, переворачивается на живот, закрывает глаза руками и вжимается в подушку. Где же слезы искреннего раскаяния? Рано ещё…
Кто-то очень нежно погладил её по плечу с переходом на спинку. Но, неужели Гермионе до сих пор ещё не понятно, кто это? Нет, не понятно. Рука, блин, не мужская. Грейнджер рывком оборачивается кругом и видит ухмыляющееся личико Джинни Уизли, на котором вместе с завершением срока действия качественного оборотного зелья, исчезают и последние штрихи, последние черты лица Поттера, а черные волосы превращаются просто в яркий пылающий огонь. Ах, ты стервааааа… ведьма… шлюха…
Первая реакция у Гермионы была естественной и очень правильной. Быстро вскочив на колени, с перекошенным от ярости и ненависти лицом, она размахивается и правой ладонью сильно наотмашь бьет Джиневру по наглой ухмыляющейся мордочке, точнее – по губам. Удар, еще удар. Еще раз, на этот раз с оттягом. Джинни не защищается. Она крепко стиснула зубы, закрыла глаза и молчит. Даже не отворачивается. Только приподнимает подбородок вверх. Морщится от боли. А ей больно, очень больно. Из лопнувшей губы на подбородок потекла, нет, побежала струйка крови. Из глазок вот-вот хлынут слезы. Гермиона внезапно останавливается. Смотрит, занеся руку для удара на личико вот-вот начинающей плакать девушки. О Мерлин! Джинни ведь никогда не плачет. Как бы ей не было больно. Это слезы стыда и искреннего раскаяния? Гермиона бессильно опускает свою карающую руку. Преодолев секундное колебание, бросается к возлюбленной, обнимает её и, толкнув на спинку, бросает на кровать. Накрывает её рот горячим поцелуем, целует её, и уже впадая в беспамятство, ощущая вздымающуюся от возбуждения упругую грудь у своей высокой груди, запахи её гладкой кожи, с такими милыми, еле заметными веснушками, начинает ощущать слегка солоноватый привкус крови на их губах. Они целуются как сумасшедшие, что-то шепчут друг другу, Джинни слабо умоляет о прощении, Гермиона просит подругу о том же…
Постепенно их дыхание выравнивается и синхронизируется. Джинни слега раздвигает ножки, куда немедленно проскальзывает бедро Гермионы, они двигаются, скрестив ноги, пытаясь прижиматься, по возможности, милыми крутыми лобками. Осыпая, нет, одаривая, друг дружку горячими глубокими поцелуями, лаская руками, всем, что доступно этим двум прекрасным любовницам. Но сегодня Гермиона решается впервые проверить одно своё новое пикантное открытие для продвинутых ведьм из заветного литературного наследия мадам Пинс. Во время небольшого перерыва, переведя дух, она дотягивается до своей волшебной палочки на столике, направляет её кончик на своего милого маленького дружка и произносит заклинание (я его никому никогда не скажу, как и Роулинг не говорит о заклинании создания крестража). А затем Гермиона наблюдает, уже с ужасом от того, что она наделала, как заветный верный дружочек начинает, медленно увеличиваясь и утолщаясь, превращаться в великолепную эрегированную одноглазую змею, ну, так, без особого фанатизма, скажем сантиметров двадцать пять Дурмстрангских, менее одного Британского фута, конечно. И как пропорционально его росту расширяются от ужаса светло-карие глазки Джиневры, быстро сообразившей, кто первая попадет под, точнее на это чудовище. Когда мужское оружие достигает своего пика развития, своего максимального увеличения, Грейнджер охватывает такое дикое необузданное желание, что Уизли может уже и не пытаться сопротивляться предстоящему заслуженному наказанию.
Ножки Джинни просто разлетаются в стороны, насильно распахнутые одним решительным движением бедер Гермионы и… сразу… на всю глубину. О, как она была сегодня наказана! Джинни не может себя больше контролировать. Она просто кричит, нет, просто орёт от боли, унижения и от одновременного непередаваемого волшебного удовольствия, пока длиться это грубое, но такое милое и полностью заслуженное ею наказание. Грейнджер двигается точно по методике мальчишек, так как с ней всегда поступал Рон, ну и Гарри, почти Гарри. А почему, собственно говоря, почти? Джиневра совсем недавно явно копировала технику Избранного. Она в ней очень хорошо разбирается. Один – два глубоких, пять – семь поверхностных. Ну и все остальные прелести поцелуев, засосов, укусов, движений, толчков, вибраций, вращений и других милых извращений. Девушки двигаются красиво и точно. Полное взаимодействие. Зачем им вообще теперь нужны мальчишки? Как, зачем? А кто мучить, доставать, канючить, унижать, а затем просить прощение за все это будет? А? Ползая в ногах… половые наши герои… или гиганты… скорее, половые попрошайки…
Одновременный мощнейший пиковый оргазм. С полной потерей сознания у обеих. Впервые в жизни. Впервые за их совместный недолгий сексуальный опыт. Когда вяло шевелящаяся, приходящая в себя Гермиона, чувствует нежную ручку Джинни на своих нижних губках, уже пришедших в исходное положение, она понимает, что подруга проверяет, есть ли у неё хоть один шанс пережить это утро и дожить до обеда. Улыбаясь, Гермиона тихо шепчет ей в ответ на милую поверку:
– Возьми бадьян со столика и обработай свои губы. И те… и эти. Ну как, блудня моя, проверила, наконец? И как? Люблю ли я Гарри?
– Всё… проверила… вам нужно всего лишь только попросить…
– А я не смогла понять, ну, когда еще была в сознании, как именно Поттер пролез в нашу спальню?
– Ты что забыла, как Крэббилетта и Гойла несли по воздуху Малфоя к Пенси? Она была на седьмом небе от счастья…
– Заклинание левитации? Вингардиум Левиоса? И эти две тушки, Рона и Гарри можно пронести в спальню девочек? Так тупо и просто? Попробуем?
– А может, в Ванную старост, или на Клюве, на метле… в полёте…
– Извращенка…
– Кто бы говорил…
– Да, тяжело живется в Волшебном Мире истинным бисексуальным девчонкам…
– И все их осуждают, и мальчики, и девочки… бедные Леди Би…
– А, ложила я на всех… осуждающих… – отмахнулась Гермиона.
– Ага, с пробором… Так, как Гарри трахается? Классно? Понравилось? Сладко? – допытывалась ухмыляясь Джинни.
– Сейчас получишь по наглой рыжей морде.
– Смотри, как бы пупок не развязался…
– Сука…
– Шлюха…
– Взаимно! – Хором. Общий хохот. Занавес, то есть упал полог…
Глава 20. Сектумсемпра
Четверо друзей стоят на восьмом этаже, на площадке, где сходятся три коридора, напротив входа в Выручай-комнату. Наконец, возникла светлая идея навестить укрытие в варианте убежища для сумасшедших влюблённых. Предупреждение Гермионы, да и намёк мамы, говорили ясно, откроется она для любящей пары, только если оба страждущих достигли семнадцати лет, совершеннолетия. Последняя попытка Гермионы и Рона до 1 марта посетить Выручай-комнату, закончилась пикантным приключением будущей четы Уизли под мантией-невидимкой Гарри в одном из укромных уголков восьмого этажа, пока деканы метались под рёв тревожного ревуна в поисках отчаянных и злостных нарушителей возрастного целомудрия. А они как два идиота тихо хихикали, наблюдая за всем происходящим. Двое старост, пример для подражания. Ну, не только они хихикали, Рон опять изучил тело Гермионы, с поправкой на остроту создавшейся ситуации, под её тихое протестующее шипение. Очень пикантно делать это с Гермионой стоя, параллельно наблюдая суетливую беготню забавного Флитвика и лицо весьма озабоченной Макгонагалл. Право, как возрастная черта Дамблдора вокруг Кубка Чемпионов на четвёртом курсе не срабатывала с Выручай-комнатой? Странно, что у несовершеннолетних, пытавшихся за всю историю Хогвартса проникнуть в укрытие Любви с определёнными целями, не вырастала борода, как у библейских старцев, или ещё чего похуже. Да, наверное, знавших об убежище влюблённых было очень немного. Ну, Молли и Артур её всё-таки нашли в своё время.
– Итак, я и Рон, в этом году будем первопроходцами… – начала инструктаж Гермиона. – Так как нам обоим уже исполнилось семнадцать, проблем быть не должно. А двое малолеток пока постоят на этом этаже на шухере. Ну, пожалуй, прикройтесь мантией-невидимкой…
– Ага, старшая сестрёнка, наконец, собралась немного согрешить с официального разрешения Хогвартса, – съязвила Джинни. – Смотри, не втюхай школе нашу крутую обучающую программу для начинающих. У тебя ума хватит.
– Дружок, а вам с сестрёнкой немного не повезло, надо чуток подрасти… – поддержал Гермиону улыбающийся Рон. – Так что, ночное небо, спальня для мальчиков и ночные спа-процедуры – ваша основная среда обитания…
– Рональд Уизли! Вашего отца ждёт жуткое наказание лично от Министра Магии! Ваше поведение абсолютно недопустимо! Ваша половая активность превысила все мыслимые Магические пределы! – Коверкая голос, подражал Громовещателю Гарри, полученному Роном на втором курсе после угона ими фордика «Англия».
Все четверо дружно расхохотались. Джинни и Гарри отошли к одному из подоконников, прислонились к нему и стали наблюдать, как Рон, подняв Гермиону на руки, три раза прошёл мимо стены, где обычно появлялась старинная ажурная дверь – вход в Выручай-комнату. Грейнджер и Уизли не только что-то там думали про себя, но и явно цитировали любовные сонеты Уильяма Шекспира. Это, надо же, помогло! Стена внезапно расцвела розами и появилась увитая плющом красивая дверь, она медленно распахнулась навстречу двум влюблённым сердцам. Гермиона обернулась ко второй парочке и мило им подмигнув, улыбнулась. Джинни шепнула Гарри на ухо – А давай подбежим к ним и включим ревун, ведь это будет гораздо веселее? – Нет, милая… не будем портить друзьям удовольствие. Кто нам потом расскажет, какой она становится для двух влюбленных… – возразил Поттер. – А для четверых? – Но она не смогла продолжить озвучивать свои смелые сексуальные фантазии, уже иногда отдающие душком инцеста, потому что Гарри решительно заклеил ей рот поцелуем. Когда они, наконец, отклеились друг от друга, то заметили, что в коридоре остались одни.
– Гарри, давай зайдём в тупик напротив Выручайки, там есть несколько интересных старинных гобеленов… – произнесла Джинни, всматриваясь в зеленые глазки дружка. – Один гобелен меня и сестрёнку Гермиону особо заинтересовал…
– Надо же, тебе понравились старые пыльные картинки – комиксы на стенах, их убрали на восьмой этаж в тупик, с глаз долой. Почему они не висят в парадных залах? Кстати… а, дорогая? – Спросил её Гарри.
Они медленно под ручку прошли по небольшому коридорчику и оказались в небольшом Т-образном тупике, на стенах которого находилось несколько гобеленов из древнегерманской или древнескандинавской мифологии. Но один из них действительно привлёк внимание некоторыми явными аналогиями. На нем была изображена встреча на поле боя двух древних воительниц. Прекрасных дев, древней королевы Кримгильды и валькирии Брунгильды. Обе в чешуйчатых доспехах, в плащах. На шлеме королевы небольшая изящная корона. На головке валькирии находился великолепный золотой крылатый шлем, из-под которого спадали вниз две тяжёлые косы ярко-рыжего цвета. Гарри перевёл взгляд на королеву и не мог не отметить сходства кое с кем. Густые каштановые волосы спадали волнами из-под коронованной головки, тёмно-карие глаза внимательно, просто пронзительно смотрят на собеседницу. Внимательно смотрят прямо в светло-карие глаза, в милое, так до боли родное и знакомое личико с милыми веснушками. Прекрасный гобелен, он так точно передавал встречу Гермионы и Джинни на поле Великой Битвы, с мечами в руках…
– Они обсуждают их общую проблему, великого воина, Зигфрида, Избранного… – тихо произнесла Джинни и аккуратно прикоснулась рукой к великолепному мечу на гобелене в руках валькирии, с так хорошо всем знакомыми ярко-красными рубинами…
Внезапно, свободно висевший на стене гобелен превратился в туго натянутую картину, как будто кто-то произнёс заклинание – Дуро. Возникло золотистое свечение, а затем, точно между двумя древними воительницами возникла красивая дверь, которая гостеприимно и распахнулась перед Гарри и Джинни. Влюблённые переглянулись между собой, все стало предельно ясно, они обнаружили очередной тайный ход, очередную тайну Хогвартса. Что оставалось им делать? Парочка вошла в открывшийся проход и стала подниматься по лестнице, уходящей куда-то вверх. Наконец, они вышли в большую светлую круглую комнату. Её высокие стены были украшены большими гобеленами, от пола до потолка, но уже из истории Хогвартса. А на постаменте в центре, в хрустальных ящиках и сферах ярко блестели в свете факелов ряд древних раритетов. Напротив выхода-входа на противоположной стене, между двумя высокими готическими окнами из витражей героической тематики, находился проход на большой балкон.
Потрясённые открывшейся красотой, Гарри и Джинни подошли сначала к постаменту, на котором в хрустале находилось несколько мечей, шлемов и доспехов, как, явно гоблинской работы, так и изделий рук человеческих. Красивые таблички с готическим шрифтом на английском языке времен Шекспира объясняли, что это за оружие и кому оно принадлежало. Особый интерес вызвал меч, очень похожий на оружие Годрика Гриффиндора, находившийся в кабинете Дамблдора. Точно такой же, те же рубины, та же форма рукоятки и эфеса, только немного короче. Гарри протянул к нему руку, но она натолкнулась на холодную стену вокруг оружия. Джинни рассмеялась, протянула руку, и, не встречая препятствия, схватила меч за рукоятку и вытащила на свет Божий. Она засмеялась – Гарри, неужели ты не понял, что это женский вариант меча, оружие Кандиды Когтевран? Пару раз взмахнула им – А он легче, чем тот, ну, в Тайной комнате. – А ты помнишь вес того меча? – Ага! А вот и ложе – борозда для волшебной палочки! Джинни немедленно вложила в рукоятку свою волшебную палочку и снова взмахнула мечом. Внезапно полыхнуло красным огнем, и гобелен на стене вспыхнул ярким пламенем. Джинни с испугом опустила, почти выронила оружие. Гарри пригнулся, но успел выхватить свою волшебную палочку, направив её на горевший гобелен, произнес заклинание Агваменти, начав карьеру добровольного пожарного в Хогвартсе. Общими усилиями пожар потушили. Попытались, применив слегка Репаро, починить гобелен. И вынуждены были обратить внимание на сюжет картины. На ней был изображен момент, когда Кандида Когтевран под крики ликования шотландских рыцарей прибивает свой пояс верности к воротам Хогвартса. Гобелены по кругу комнаты изображали и другие сюжеты с Годриком Гриффиндором, Салазаром Слизерином, Кандидой Когтевран и Пенелопой Пуффендуй. «Основание Хогвартса», «Строительство Хогвартса», «Распределяющая шляпа Годрика Гриффиндора», «Поединок Годрика Гриффиндора с Рагнуком Первым», «Ссора Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина», «Свадьба Годрика Гриффиндора и Кандиды Когтевран», «Первый крестовый поход», «Счастливые годы Хогвартса», «Смерть Кандиды Когтевран», «Смерть Годрика Гриффиндора», «Пенелопа Пуффендуй – первый директор Хогвартса».
– Да, теперь я понимаю, почему не любил этот предмет у Бинса… – произнёс Гарри. – Комиксов было мало. Но с артефактами, пожалуйста, поосторожнее, светлая королева Амидала…
– Анакин… ты это, тоже, не хватайся за моё оружие, пожалуйста… это тебе не джедайский меч… – ответила, улыбаясь Джинни.
– Я скорее Люк Скайуокер. Анакин у нас Том Реддл… – ответил ей, слегка улыбаясь и подмигнув в ответ Гарри.
– А кто у нас злой император Палпатин, итак всем ясно… – уже смеялась Джинни. – Посмотри, какой великолепный золотой шлем… с крылышками!
– Ага, с крылышками бывают и средства вашей интимной гигиены…
– Заткнись… шутник хренов… – произнесла Джинни, беря в руки золотой шлем из его хрустальной сферы и надевая себе на голову.
– Джинни, блин, коза, ну что опять? – Возмутился Гарри, увидев как подруга, легко оттолкнулась от пола и слегка зависла в воздухе.
– Гарри, я почти не чувствую свой вес! – Засмеялась Джиневра. – Это просто замечательная вещь! Я могу перемещаться по полю боя легко, просто танцуя! Играючись… о Мерлин, как мне хорошо! Смотри! Это крылатый шлем викинга, нет, валькирии! Пенелопы Пуффендуй! Так написано на табличке…
– Не маши, дорогая, только мечом, спалим хранилище. Кстати, а это не Тайная комната Основателей Хогвартса? – Спросил летающую под куполом, мгновенно совершающую броски – вращения на десяток футов подружку Гарри. – Спускайся сюда, валькирия ты наша…
– Гарри, ты что не видишь? Там, в середине постамента… камень и меч! Посмотри внимательно!
Гарри отвлёк свое внимание от великолепного самурайского меча и тут он заметил, да, в центре стоял огромный замшелый валун, в котором торчал, погружённый в него до половины длины двуручный меч с красивой блестящей рукояткой. Как он его сразу не заметил? Ну почему только сейчас, только после того, как его увидела парящая в воздухе Джинни? Надпись на латыни «Екскалибур», ясно давала понять, что они нашли легендарный меч короля Артура. Потрясённая Джинни приземлилась рядом с Гарри, и они уже вместе восхищенно смотрели на прекрасный меч.
– Джинни! Меч в камне!
– Вижу…
– Подожди… Джинни… Джиневра… жена короля Артура…
– Я должна вытащить меч из камня? Но по легенде это должен был сделать будущий король… правитель… мальчик…
– Ага, будущий Министр Магии, с десятком детишек в семье по версии Трелони. Берись за рукоятку!
Джинни поднялась на помост и, взявшись двумя руками, попыталась извлечь оружие из валуна. Меч не поддавался. Никак…
– Нет… Гарри. Не выходит… это не моё оружие, попробуй ты…
– Нет, милая. Это не мой меч…
Они стояли рядом и смотрели на игру света на гранях великолепного оружия. На игру света и тени, яркие огоньки на украшениях рукоятки. Джинни наклонила свою головку к Гарри на плечо, и он нежно обнял её.
– Пойдём, выйдем на балкон… посмотрим на вид вокруг, мне кажется, на этой сцене не одну сотню лет никто не стоял и… не любовался, не радовался жизни. Они поцеловались и, подойдя к двери, вместе толкнули её, распахнув настежь. Свежий воздух ворвался в комнату, захлопали висевшие на стенах древние гобелены. Солнце уже садилось за великолепные горы, окружавшие Хогвартс, на их вершинах кое-где совсем чуть-чуть виднелись небольшие шапки снега, которые ещё не растопило весеннее солнышко. С гор бежали ручьи, сливаясь в небольшие речки, впадавшие в озеро. Чем ещё заниматься паре влюблённых на таком чудесном балкончике, с которого открывается такой великолепный вид? Нет, не этим. Они просто целовались.
– Джинни! Милая моя! Как я тебя люблю! Ты всё, самое лучшее, что есть у меня…
– Так я что или кто?
– Ну не перебивай… выдра, пожалуйста. Идёт сцена на балконе. По Шекспиру. А ты опять за своё…
– Выдра – патронус Гермионы. Ладно, прости меня, любимый. Я не исправлюсь уже никогда. Но… Гарри, кажется, мы немного увлеклись. Я… не это хотела сказать, но… я, конечно, хочу побыть здесь подольше. В другой раз, ладно? Но, Рон и Гермиона просили их подстраховать… в коридоре. Выручай – комната…
– Чёрт! Совсем забыл! Ходу…
* * *
Рон и Гермиона стояли в Выручай-комнате, привыкая глазами к изменившемуся освещению. Дверь за их спинами тихо закрылась. Приятные запахи. Так ведь Гермиона рядом. Аморотенция, однако. Темнота как бы слегка рассеивается, или это глаза привыкают к такому неброскому, милому интимному освещению? Шторы, ниспадающие со стен, пол покрыт высоким и толстым мягким ковром. В центре комнаты стоит большая двуспальная кровать. Цветы в больших вазах вокруг, столики рядом, а что на них, пока не очень и видно…
– Я так понимаю, кровать – это твоя любимая фантазия, Рон, а цветы в больших китайских вазах, древней династии Мин – это уже моя… – спросила, улыбаясь Гермиона.
– Ага, современная такая, именно что двуспальная, с вибромассажем…
– Мечтатель ты мой. Массаж здесь только волшебный. Ну, пойдём, пощупаем… кроватку.
Они взялись за руки и приблизились к возвышению в центре комнаты. На кровати было заправлено чёрное шёлковое бельё. Такими же были простыни и чехлы на подушках. Везде были рассыпаны лепестки роз…
– Так, Рон, ну почему, о Мерлин, именно чёрное постельное белье? Как в дешёвом борделе, где экономят на стирке…
– Ага! А твои лепестки явно колются! А откуда ты знаешь о цвете постельного белья в борделях?
Они захохотали. Тут их внимание привлёк арсенал, выставленный на столиках рядом с кроватью. Армада пузырьков в самом различном оформлении и самых различных форм. С этикетками и аннотациями.
– Гермиона. Ты, пожалуйста, не превращай будущее семейно-брачное ложе в испытательный полигон. И в кабинет Снегга тоже… не надо…
– Рон. Твоя ванная-джакузи, ну, вот тот бассейн в углу, пожалуй, лишнее. Всё равно Ванную старост нам не переплюнуть. Сегодня действуем на суше, милый…
– Миона, нам, как-то надо совмещать фантазии…
– А вон там пример совмещения. Напротив. Вход в туалет и в душевую кабинку. Это, надеюсь, была наша естественная совместная фантазия? После скоропостижной отставки джакузницы?
– А вот сюда Гермиона, не смотри, как-то мы зашли в Лондоне, в Сохо, с Фредом и Джорджем в один милый магловский специальный магазинчик…
– Это когда близнецы изучали продукцию магловского секс-шопа? Тоже мне, удивил! Бери вон ту плётку и кляп для рта, фуражку кожаную не забудь. Будешь жестоким начальником контрразведки…
– Эта должность уже точно занята…
Они захохотали, изучая уже различные вычурные электротехнические приспособления бедных маглов, вынужденных обходиться без волшебства. Нажатия кнопок и рычажков, конечно, к включению не приводили. Электричество здесь не работало. Но все эти шипы, колечки, колокольчики, спиральки, да, пожалуй, это уже чересчур. Извращенцы хреновы…
Но вот у стенда с различными зельями, с их описаниями, Гермиона задержалась, внимательно изучая аннотации. Она улыбалась. Затем взяв два флакончика, повернулась к Рону.
– Мы так и будем продолжать проводить экскурсию-презентацию. Или ты что-то всё-таки будешь делать?
Рон захохотал, и, как будто получив команду «В атаку!», сгрёб завизжавшую Гермиону в объятиях, расцеловал, а, затем, перехватил на руки и понёс к кровати.
– Так ты была недовольна, что я бываю слишком нежен с тобой? Ворчала, что не сахарная? И не растаешь? – Прокричал возбужденный Рон, бросая Грейнджер на чёрные шелковые простыни так, что бедная девочка пару раз обернулась вокруг своей оси, пока не уткнулась в горку подушек.
Рон прыгнул за ней, поймал, скользяще-барахтающуюся на чёрных шёлковых простынях и розовых лепестках девушку, сгрёб её в объятиях, начав безумные поцелуи и их обычнее игры, уже ставшие ритуалом. Когда им потребовалось время немного отдышаться, они начали срывать с себя одежду, умоляя Выручай-комнату случайно не вмешаться в происходящее. Любовники больше ничего не замечали, ни как освещение стало чуть интимнее, и запахи стали не так отвлекать, а скорее обострять обоняние, так, не навязчиво, тихо, постепенно нарастая, заиграла приятная музыка.
Они двигаются уверенно, по неоднократно отработанной, устоявшейся уже, чувственной схеме. Не стали они слишком долго играть в прелюдию. Сегодня она прошла во время милой экскурсии-презентации. Когда всё закончилось, когда они, опустошённые, уже лежат на боку, и Рон обнимает, нет, просто сжимает возлюбленную в своих объятиях, как бы опасаясь потерять. Гермиона, немного придя в себя, всё-таки спросила его, о том, что его давно явно волнует…
– Рон… я жду этот твой вопрос… и я готова на него ответить…
– Миона… это уже не вопрос. Это утверждение. Я боюсь только одного, что ты любишь его немного больше чем меня…
Гермиона резко разомкнув любовные объятия, быстро развернулась, слегка прикусила губу и пристально посмотрела прямо в глаза Рона. Он отвел их в сторону, свои глаза, и впервые в жизни девушка увидела в их уголках навернувшиеся слёзы. Миона нежно обняла своего возлюбленного и тихо прошептала:
– Как тебе не стыдно, Рон! Как мне ещё доказать тебе свою любовь? Неужели наших общих безумств и вспышек ревности во время твоего безумного романа с Лав-Лав было не достаточно, чтобы понять, что я люблю тебя? Только тебя! Как ты можешь такое говорить…
– Может ты решила не мешать моей сестрёнке… не стала переходить ей дорогу…
– А ты подлец, милый. Нашёл-таки моё самое слабое, уязвимое место. Рон, давай уже закончим на этом. Я люблю Гарри… это так… искренне люблю Поттера, уже очень давно… как… любимого младшего брата, которого вечно тянет на подвиги, который вечно ищет приключений на то, на чём он сидит на метле, люблю как неразумного младшего брата, который вечно спасает и спасает Волшебный Мир. Хватит уже об этом. И если я кое-кого действительно люблю чуть сильнее, чем тебя, то это явно не Поттер…
– А если инцест? С любимым и неразумным младшим братиком…
– Поговори, как-нибудь, на эту классную тему с Джиневрой, она давно в Летучемышином сглазе не практиковалась…
Они чувственно поцеловались. Пожалуй, пора и честь знать. А где же неразумный младший братик с милой сестрёнкой, кстати? И дверь кто-то явно трясёт. Приспичило, им что ли?
* * *
Гарри и Джинни выскочив из тайного прохода, появились в тупике восьмого этажа, напротив Выручай-комнаты. Кто-то стоял напротив входа в убежище, явно под камуфляжем Дезиллюминационного заклинания и тщетно пытался войти. Случилось что-то важное. Из ряда вон выходящее. Сегодня не день Слизеринского факультета, отвоевавшего в бою, добившегося для себя определённых дней посещения. Парочка, скрытая под мантией-невидимкой, медленно, тихо, приготовив волшебные палочки к стрельбе, приближалась к цели. Внезапно, контур буйствующего противника дернулся в сторону и побежал по коридору, постепенно сбрасывая временную маскировку и превращаясь в убегающего Драко Малфоя.
Комната немедленно распахнула дверь и на пороге возникли Рон с Гермионой с волшебными палочками в полной готовности к бою. Гарри схватил Джинни и оттолкнул к стене, срывая на ходу мантию.
– Вот же чёрт! – Выругался Рон. – Так это всё-таки были вы? Что вам понадобилось…
– Это был Малфой! Джинни оставайся на месте! – Крикнул Гарри, сбросив мантию ей на руки и бросаясь за уже выскочившим на лестницу в конце коридора восьмого этажа противником.
– Это уж дудки! И не пихайся, я это не люблю! – Крикнула ему в ответ, бросившаяся в погоню подруга. – Уже не догоним! Посмотри на карту!
Точно! Гарри выхватил из-за пазухи Карту Мародёров и, притормозив, развернул её на одном из подоконников коридора. Так, восьмой этаж, нет, седьмой, мужской туалет… Плакса Миртл?
* * *
Гарри, поражённый ужасом от того, что он натворил, наблюдал как во сне за Гермионой и Джинни, которые бормоча заклинания, похожие на какие-то песнопения, на магические формулы, пытались своими волшебными палочками остановить кровь, которой уже просто пропиталась белая рубашка Малфоя. Страшный контраст! А лужа крови уже растекалась на мокром полу умывальника. – Волнорасоментум… Волнорасоментум…
Сзади хлопнула дверь, Гарри и Рон просто отлетели в сторону, с дороги ворвавшегося в туалет смертельно бледного Северуса Снегга…
– Спасибо, мисс Грейнджер и мисс Уизли, вы свободны. А вас, Поттер, я попрошу остаться.
