Текст книги "Майя Кристалинская - музыкальный символ поколения"

Автор книги: (Голубка) Палома

«Опустела без тебя Земля…»

Майя Кристалинская – музыкальный символ поколения

 
Нежность
(Музыка А. Пахмутовой, слова С. Гребенникова и Н. Добронравова)
 
 
Опустела без тебя Земля…
Как мне несколько часов прожить?
Так же падает в садах листва,
И куда-то всё спешат такси…
Только пусто на Земле одной
Без тебя, а ты…
Ты летишь, и тебе
Дарят звёзды
Свою нежность…
 
 
Так же пусто было на Земле,
И когда летал Экзюпери,
Так же падала листва в садах,
И придумать не могла Земля.
Как прожить ей без него, пока
Он летал, летал,
И все звёзды ему
Отдавали
Свою нежность…
 

 
Опустела без тебя Земля…
Если можешь, прилетай скорей…
(1965)
 

«Мне важен не сам летчик, а человек, который глазами поэта смотрел оттуда на Землю»(Николай Добронравов).

Сами авторы, писавшие песню «по заказу», не предполагали, каким невероятным успехом она будет пользоваться, какая долгая и счастливая судьбы её ожидает. «Нежность» исполняли многие: Синявская, Зыкина, Гвердцители, Сенчина, но в памяти поколения 60-х осталась она – Майя Кристалинская – и её исполнение (скачать).

На сайте «Пахмутова в Интернете» насчитывается 28 (!) вариантов исполнения песни «Нежность». Желающие могут выбрать любой из них и послушать песню в интерпретации самых разных певиц или же просто одну её мелодию.

Исповедь «девчонки 60-х»

Майя Кристалинская поёт

и грудного голоса волной,

обнимая, увлекает нас

в пору ту, где было всё весной…

Руфь Тамарина

Ты спрашиваешь, Палома, помню ли я Майю Кристалинскую? Да ведь это всё равно, что спросить, помню ли я первого мальчика, который поцеловал меня! Знаешь, ведь мы, девчонки 60-х, были совсем другие, и поймёшь ли ты, что я хочу сказать?

Нет, я не склонна видеть в молодых одни недостатки. Просто время сейчас другое, более стремительное, более прагматичное, что ли… А мы… мы росли неспешно, без компьютеров, без сериалов, без всех этих «фабрик» звёзд, поющих под «фанеру». В наше время не было звёзд, во всяком случае, такого понятия не было. А Майя Кристалинская была. И Анна Герман была, и Юрий Гуляев… Штучный товар, знаешь ли, таких не на фабриках делают. И песни их мы наизусть знали, и в именах не путались.

Палома, а дай-ка мне список песен Майи, который у тебя в руках, и ты увидишь, что я не только спою тебе практически каждую из них, но и расскажу историю, связанную с той или иной песенкой. Свою историю, конечно, не песенкину. Они ведь у тебя там по годам расписаны. Старая черепаха, которую ты видишь перед собой, и которая забывает многое из того, что надо бы помнить, кроме разве что графика приёма лекарств, тоже была когда-то молоденькой барышней. Правда, часами она просиживала не в этих современных Макдональдсах, а в библиотеках и театрах с филармонией впридачу.

Ну и радио слушала. Особенно любила передачу «После полуночи», когда передавали, что называется, лучшее из лучшего. И все свои девичьи радости или горести соотносила с той или иной мелодией, с теми или иными словами песни. Это сейчас пишут тексты для песен, а в моё время стихи писали. Поэтов-песенников ведь тоже не так много было. Их имена были на слуху – точно так же, как имена композиторов и по-настоящему любимых певцов.

Итак, «Старый клён» – запись 1961-го года. Песня из кинофильма «Девчата»…

А как же! Песни Александры Пахмутовой, Алечки, как её ласково называли на советской эстраде, все любили. И фильм мы любили с этой малышкой – Наденькой Румянцевой.

 
Старый клён, старый клён,
Старый клён стучит в стекло,
Приглашая нас с друзьями на прогулку.
Отчего, отчего,
Отчего мне так светло?
Оттого, что ты идёшь по переулку…
 

Во дворе моего детства тоже был такой клён, а под ним – уютная беседка, в которой днём сидели старушки, а вечером собиралась наша дворовая компания. Ах, какими мы были юными тогда. Девчонки в туго накрахмаленных нижних юбках под платьями с рукавами-«фонариками», с косичками, как у Надюши Румянцевой, и наши всё ещё не взрослеющие мальчики. Тёплое лето, из окна раздаётся этот самый «Старый клён», а я знаю, что по переулку идёт мальчик из моего класса, в которого я тайно влюблена. И вдруг окрик: «А не пора ли тебе домой, милая? Уже 9 вечера!». Это меня зовёт моя мама. А компания моих друзей дружно произносит: «Детское время закончено!». Вот так, Палома, каждый вечер поступала моя строгая мама, и не удивительно, что присказка о «детском времени» на несколько лет стала моим дворовым прозвищем. И мальчики мои были отодвинуты тоже на несколько лет вперёд…

Погоди, погоди, Палома, не спеши. Вот в самом конце смотри – «Журавлёнок». Ах, Палома, ведь мы все родом из СССР, во всяком случае, мы с тобой. Майя ведь не только о любви пела. Слушай, ведь у меня до сих пор работает старый проигрыватель, тот, что в углу! И пластинки с записями Кристалинской есть в тумбочке под ним. Давай послушаем эту песню вместе с тобой, ведь мы когда-то плакали, когда она звучала, мы под неё обретали это острое ощущение принадлежности к нашей стране, к нашей великой Родине.

 
Ушло тепло с полей, и стаю журавлей
Ведёт вожак в заморский край зелёный.
Летит печально клин, и весел лишь один,
Один какой-то журавлёнок несмышлёный.
Он рвётся в облака, торопит вожака,
Но говорит ему вожак сурово:
«Хоть та земля теплей, а Родина милей.
Милей – запомни, журавлёнок, это слово».
Запомни шум берёз и тот крутой откос,
Где мать тебя увидела летящим.
Запомни навсегда, иначе никогда,
Дружок, не станешь журавлём ты настоящим.
У нас лежат снега, у нас гудит пурга
И голосов совсем не слышно птичьих.
А где-то там, вдали, курлычут журавли,
Они о Родине заснеженной курлычут.
 

У людей сейчас размыто понятие Родины. Глобализация, интеграция и прочие иностранные слова. Но в нашем поколении это осталось, и похоронят меня, Палома, в родной земле бывшего СССР, как бы ни назывался теперь этот его осколок. «А Родина милей…». Ты, Палома, тоже не забывай об этом никогда…

А вот и «Карелия»… Слова К. Рыжкова музыка А. Колкера. Ещё одна пара имён, как Пахмутова и Добронравов…

 
В разных краях
Оставляем мы сердца частицу,
В памяти бережно, бережно, бережно
встречи храня…
Вот и теперь
Мы никак не могли не влюбиться,
Как не любить
Несравненные эти края.
Долго будет Карелия сниться,
Будут сниться с этих пор
Остроконечных елей ресницы
Над голубыми глазами озёр.
 

Ах, Палома! Жаль, что ты не была в Карелии, не видела того, о чём поётся в песне. А мы с мужем много раз ездили туда – и на лыжах кататься, и на байдарках ходить. В нашем поколении Карелия была своеобразным связующим знаком людей определённого круга, определённого мировоззрения и мироощущения. «Партия побывавших в Карелии». Как тебе, Палома, такой штришок к политическому портрету нашей нынешней страны?

А вот какая чудная песня – «А снег идёт»! Стихи, не текст, Палома, стихи! Написал твой любимый Евтушенко. Я помню этот фильм «Карьера Димы Горина». Жаль, что по ТВ мало показывают старых фильмов, даже по этому кабельному телевидению нечего смотреть, да я и не смотрю, уж лучше старые книги перечитывать, классиков, на которых росло наше поколение. Мы в метро не читали в паузах между пересадками эти жуткие, в руках разваливающиеся книжонки. «Женский роман»… Палома! Не бывает женских и мужских романов, бывает хорошая литература и плохая. Хорошая в моем шкафу собрана.

Ой, отвлеклись мы от Димы Горина в исполнении совсем юного Александра Демьяненко и от песни, когда-то мною очень любимой.

 
А снег идёт, а снег идёт,
И всё вокруг чего-то ждёт,
Под этот снег, под тихий снег
Хочу сказать при всех:
– Мой самый главный человек,
Взгляни со мной на этот снег,
Он чист, как то, о чём молчу,
О чём сказать хочу…
 

Фильм, конечно, то что называется «советский». Но такой милый этот кассир Дима, который в финальной сцене встречается со своей любимой! Нелепый интеллигентный мальчик, волею судьбы превратившийся в строителя ради любви. Но сколько миллионов зрителей привлекала эта красивая зимняя сказка! Как жаль, что он умер… Не Дима Горин, а Александр Демьяненко. Скоро все уйдут, кто формировал наше поколение, прививал вкус к настоящему искусству…

Палома! А это уже по твоей части. Смотри – песня Окуджавы, «Старый причал».

 
Чайка летит, ветер гудит, шторм надвигается,
Кто-то и мне машет рукой и улыбается.
Кто-то и мне прямо в глаза молча глядит,
Словно забыть старый причал мне не велит…
 

Я знаю, вы там у себя в журнале любите Окуджаву. Когда эта песня появилась, мне ещё немного лет было. Это уже потом появилось целое направление – бардовская песня. А «Причал» просто хорошей песней был, такой очень лиричной. Вообще Майя много песен спела в ритме вальса. Хорошо ложился этот ритм на её голос, на манеру исполнения.

Возьми хоть «Вальс о вальсе» на стихи Евтушенко… Палома?.. Тебя не утомила ещё своими воспоминаниями старая черепаха? Я ведь тоже, как и ты, обожаю раннего Евтушенко. А моя мама как-то не очень вначале воспринимала это слишком, на её взгляд, откровенное «Постель была расстелена, а ты была растеряна…». Пуританское советское воспитание, что поделать. Её эта «постель» испугала, а я забрала сборник и ушла в свою комнату дальше читать, потом уже увлеклась серьёзно – и стихами, и романтическими историями, с ними связанными.

 
Вальс устарел, —
Говорит кое-то, смеясь.
Век усмотрел
В нём отсталость и старость.
Робок, несмел,
Наплывает мой первый вальс.
Никогда не смогу,
Никогда не смогу
Я забыть этот вальс…
 

Мой первый вальс позже случился. Я имею в виду школьный выпускной бал. Нам ведь не разрешали краситься, ногти лаком покрывать, начёсы делать. Знаешь, что такое начёс? Это когда волосы для увеличения объёма к корням чешут, а потом сверху слегка приглаживают. Если не слишком пригладить, получалась знаменитая причёска «я у мамы дурочка». Ой, Палома, начнёшь воспоминания, дня не хватит. Скажу только, что в знак протеста против учительского террора я пришла на выпускной бал с заплетённой косой без всяких начёсов, переброшенной через плечо, и даже ресницы не подкрасила. Против течения, Палома, против течения… Как раз в этот день многое не возбранялось.

И хотя в нашей школе уже давно была своя собственная рок-группа, всё равно на магнитофон ставили кассеты с любимыми старыми песнями, конечно, и с вальсами Майи Кристалинской.

 
Чуть охрипший гудок парохода
Уплывает в таёжную тьму.
Две девчонки танцуют на палубе,
Звёзды с неба летят на корму.
А река бежит, зовёт куда-то,
Плывут сибирские девчата
Навстречу утренней заре
По Ангаре, по Ангаре.
 
 
Ты пришёл к нам таёжной тропинкой,
На моём повстречался пути.
Ты меня называл бирюсинкой,
Всё грозил на медведя пойти.
Только вдруг завтра утром уедешь, —
Станет зябко тебе у костра…
Может, ты и пойдёшь на медведя,
Да боишься в тайге комара.
 

Кстати, вторая песня – «Таёжный вальс» – это ответ девушки на песню «Бирюсинка» Колмановского и Ошанина. Ещё один замечательный тандем композитора и поэта.

Палома! А ведь опять Евтушенко. Во времена моей юности были необыкновенно популярны песни Арно Бабаджаняна. А кумиром всех девчонок нашей школы безоговорочно был молодой ещё Муслим Магомаев. Помню, он приезжал в наш город на гастроли почти одновременно с Эдитой Пьехой. Ой! Как не любила Эдиту моя учительница химии… «Кафешантанная певичка», – брезгливо морщилась она. А среди нас, девчонок, почему-то витал слух, что Магомаев и Пьеха связаны романтическими отношениями. Одна моя одноклассница случайно пропустила выступление Муслима, которое транслировало телевидение. Узнав о своей оплошности, она буквально заходилась в рыданиях, когда мы наперебой обсуждали некоторые моменты концерта. Но я отвлеклась, Палома. Просто увидела одну из лучших песен Бабаджаняна, которую исполняли и Магомаев, и Кристалинская, – «Не спеши».

 
Ты спеши, ты спеши ко мне,
Если я вдали, если трудно мне,
Если я, словно в страшном сне,
Если тень беды в моём окне.
Ты спеши, когда обидят вдруг,
Ты спеши, когда мне нужен друг,
Ты спеши, когда грущу в тиши,
Ты спеши, ты спеши…
 

Ах, Палома… Смотрю я на список песен Майи, вспоминаю музыку, стихи. Эти песни «сделали» нас, девчонок 60-х. Мы соотносили с ними свои чувства, мысли, мироощущение. Та женщина, которую ты видишь перед собой – не только продукт эпохи, но и продукт того лучшего, что было в советской массовой культуре. Хотя, какая же она массовая? Талантливые певцы, композиторы, поэты… Каждое имя на слуху, каждое имя любимо и почитаемо. Может, мы слишком идеализировали нашу будущую взрослую жизнь, может, нам не хватало здорового прагматизма, а романтики было с перехлёстом. Но поверь, Палома, я счастлива, что моя жизнь сложилась именно так, а не иначе, и то, о чём мы говорим с тобой, для меня не пустой звук, не желание как-то оправдать негативы моего времени.

Как писал Высоцкий – «Время эти понятья не стёрло…». И любовь, и добро, и зло останется тем же всегда – даже в будущем нашем далёком. Вашем, Палома, – и твоём, и твоей дочери, и твоей внучки, которая у тебя когда-нибудь будет. Вот так.

Нет, Палома, мы, конечно, не были «тургеневскими барышнями», во всяком случае, если и были, то не все и не так уж буквально. Но представь себе молоденькую барышню, воспитанную хорошими книгами, театром, гениальными актёрами (а в наше время по воскресеньям в 14 часов по телевидению был обязательный спектакль ведущих московских театров), которая, переживая свою первую любовь, в этой самой радиопередаче для полуночников слушает такие песни в исполнении Майи:

 
Пусть завтра кто-то скажет, как отрубит,
И в прах развеет все твои мечты.
Как страшно, если вдруг тебя разлюбят,
Ещё страшней, когда разлюбишь ты.
Померкнет всё, и краски потускнеют,
И потеряют запах все цветы.
Тебя не любят. Есть ли что страшнее?
Ещё страшней, когда не любишь ты…
 

Инна Гофф написала стихи к этой песне… Давай послушаем – она того стоит, уверяю тебя.

А вот смотри, Палома, как интересно перекликаются эти две песни Кристалинской! К первой тоже Инна Гофф стихи написала, а ко второй – Роберт Рождественский.

 
Для чего ты сказал
Среди ясного дня,
Что её ты жалеешь,
А любишь меня?
То ли снег за окном,
То ли пух с тополей…
Об одном я прошу:
И меня пожалей…
 
 
Зачем на склоне дня
Холодный дождь полил?
Ты целовал меня,
А на губах полынь…
Горчит полынь-трава…
Теперь-то знаю я:
Полынь – твои слова!
Полынь – любовь твоя!
 

Знаешь, мне кажется, если посмотреть на список песен, что всю сознательную жизнь девочек 60-х сопровождали песни Майи – развивали душу, ставили и решали сложные вопросы на каждом этапе их женской судьбы… На каждом этапе – от нижних юбок для увеличения девчоночьих форм до первой седины в волосах и первых настоящих, не придуманных женских горестей.

Вот смотри, Палома! Сколько интересных ситуаций, сколько историй в песнях Кристалинской. Её негромкий голос жалел, утешал, давал надежду или рассказывал, что ты не единственная в таком положении, и нужно жить дальше.

 
Ночь была, был рассвет,
Словно тень крыла.
У меня другого нет,
Я тебя ждала.
Всё ждала и верила,
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.
 
 
Я узнаю цену раю,
Ад вкусив в раю.
Я тобой переиграю
Молодость свою.
Переходы, перегрузки,
Долгий путь домой…
Вспоминай меня без грусти,
Ненаглядный мой.
 

Вот ещё одна замечательная песня – грустная такая. Майе Кристалинской особенно удавалось передать своим голосом такое настроение. А почему её песни были подчас такими грустными, ты теперь знаешь. Кстати, обрати внимание – опять Евгений Евтушенко. Я как-то не задумывалась раньше, сколько его стихов звучат в лучших песнях Кристалинской.

 
В нашем городе дождь,
Он идёт днём и ночью.
Слов моих ты не ждёшь, ты не ждёшь,
Я люблю тебя молча.
Дождь по крышам стучит,
Так что стонут все крыши.
А во мне всё молчит, всё молчит,
Ты меня не услышишь.
Я люблю высоко,
Широко, неоглядно,
Пусть тебе это всё, это всё,
Совершенно не надо…
 

Мы, девчонки 60-х, сохранили в себе эту способность к широкой и неоглядной любви, да собственно, другой и не представляли. До чего же насыщенной была наша внутренняя жизнь, как я думаю, глядя на эти строчки. И пусть мы не так ярко одевались, пусть не умели пользоваться косметикой, но душа наша не уставала трудиться, вбирать в себя лучшее из того, что было вокруг.

«Сколько неба, сколько света, сколько солнца… Неужели это мне одной?». Как счастливы мы были своей безоглядностью, Палома, как счастливы… Я не плачу, не волнуйся, просто вся моя юность перед глазами, все мои надежды… «И всё сбылось, и не сбылось…».

Или вот это. Хоть стихи Игоря Шаферана написаны от мужского имени, но и её пела Кристалинская —

 
Для тебя,
              для тебя,
                           для тебя
Самой лучшей мне хочется быть.
Все земные пути я могу обойти,
Все моря я могу переплыть.
Ты поверь, ты поверь, ты поверь,
Я сумею всем сердцем любя,
С неба звёзды достать,
Чтоб единственной стать
Для тебя,
              для тебя,
                            для тебя!
 

Ах, как всё переплетено в моей памяти. Уже гораздо позже был такой фильм Эдмонда Кеосаяна «Когда наступает сентябрь». Там необыкновенно сыграл Армен Джигарханян, а песню «Для тебя» пел герой Владимира Ивашова. Вот ещё одно артистическое имя – тебе стоит почитать о нём и посмотреть, если не видела, фильм «Баллада о солдате».

Это ведь такая вершина Григория Чухрая! А ещё говорят – тоталитаризм. Но почему, скажи мне, тогда культура была на таком высоком уровне? Неужели ей вредна свобода?

Палома, тебе не кажется, что старая черепаха что-то слишком впала в брюзжание и менторский тон? Ты же знаешь свою соседку – перелом срастётся, как на собаке. Ну, подвернула ногу и не вовремя обратилась к врачу, так не голову же, ногу! Я ещё побегаю, девчонка 60-х, потанцую под Майины песни. А пока давай мы с тобой просто послушаем мои любимые…

 
* * *
Пусть дни проходят,
спешит за годом год, —
Когда минутка грустная придёт,
Я обниму тебя, в глаза твои взгляну,
Спрошу: ты помнишь первую весну?
Наш первый вечер и обрыв к реке,
И чью-то песню где-то вдалеке?
Мы нежность ночи той
с годами не сожгли,
Мы эту песню в сердце сберегли…
 

 
* * *
Если вам ночью не спится
И на душе нелегко,
Значит, вам надо влюбиться
В ту одну на земле, что от вас далеко.
 
 
Кто она? Где она ходит?
С кем провожает зарю?
Кто её под руку водит, —
Ту одну на земле, половинку твою?..
 

 
* * *
У подножья обелиска
В карауле молодые деревца…
Сядем рядом, сядем близко,
Так, чтоб слышать друг друга сердца.
Мне милее и дороже
Человека нигде не сыскать.
Разве может, нет, не может
Сердце здесь, на кургане, солгать!..
 

 
* * *
Над дорогой встаёт заря,
Синим ветром полны моря.
Ты не печалься, ты не прощайся, —
Ведь жизнь придумана не зря.
Будет радость, а может, грусть…
Ты окликни – я оглянусь.
Ты не печалься, ты не прощайся,
Я обязательно вернусь…
 

 
* * *
Отыщи мне лунный камень,
Сто преград преодолев,
За горами, за веками,
В древних складах королев.
Отыщи мне лунный камень —
Талисман моей любви,
Под землёй, за облаками,
В небесах, в любой дали…
 

 
* * *
Родимая земля – достоинство моё,
Вся жизнь моя, не меньше и не больше.
Она всегда во мне, а я уйду в неё
Когда-нибудь, хотелось бы попозже.
 
 
Земля моих отцов, земля родных людей,
Любовь моя, забота и награда.
Наверно, земли есть и краше и теплей
Наверно, есть, но мне других не надо…
 

Что ж, Палома, надеюсь, тебе мой рассказ помог окунуться в эпоху моей юности.

И ещё! Какие имена, посмотри – Ю. Друнина, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, Б. Окуджава, Б. Ахмадулина, И. Гофф, И. Кашежева, Р. Казакова, Н. Доризо… Какое сплетение талантов! И конечно, Майя Кристалинская…

Краткая биография

Советская певица Майя Владимировна Кристалинская родилась 24 февраля 1932 года в Москве. Ещё в школе она пела в хоре ЦДДЖ (Центрального Дворца детей железнодорожников), которым руководил И. Дунаевский.

В 1950-м году Майя поступила в Московский авиационный институт, пела в институтском хоре с будущей оперной певицей Галиной Каревой.

В 1955 году Кристалинская окончила МАИ и получила распределение в Новосибирск, но очень скоро вместе со своей сокурсницей, подругой детства Валентиной Котелкиной, она вернулась в Москву и начала работать в КБ Яковлева.

В 50-е годы на экранах страны шёл фильм с участием молодой аргентинской актрисы Лолиты Торрес – «Возраст любви». Песни в её исполнении были очень популярны. Именно их, на испанском, не понимая ни слова, но с отличным произношением и стала петь Майя Кристалинская. Её приняли в молодёжный хор при Центральном доме работников искусств (ЦДРИ).

Руководительница хора сказала Майе: «Для нашего репертуара ты в солистки не годишься. Твоему голосу нужна песня особая, негромкая, идущая от души. Там ты королева. Иди в «Первый шаг» (Эстрадное объединение Э.С. Разниковского – Палома).

В 1957 году Майя Кристалинская выступала на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Москве, а после его окончания она становится солисткой оркестра Олега Лундстрема. Дебют Майи состоялся в Харькове – никому не известную москвичку приняли сразу. Последовали гастроли в других городах.

В том же 1957-м она вышла замуж за участника ВТЭК (Врачебного театрального-эстрадного коллектива) Аркадия Арканова (теперь – российского сатирика, драматурга, писателя, ведущего телевизионных передач). Они познакомились 30 апреля. Второй раз встретились в знаменитом ресторане ВТО. Третья встреча состоялась на День Победы. Арканов сделал Кристалинской предложение. 1 июня 1957 г. они поженились. Родители молодых не были в восторге от выбора детей.

– Ты с ним жить не будешь! – сказала Майе одна из подруг. Так и случилось.

Из интервью с Аркадием Аркановым:

Майя действительно была моей женой, я не делаю из этого никакого секрета. Мы познакомились с ней чисто случайно в 1957 году, во время Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве. Я был тогда больной на девушек и женщин с хорошим слухом. Для меня главным было в женщине помимо, конечно, внешности, чтобы она была с юмором и музыкальна. Если без юмора или без слуха – всё, не получается… Я очень быстро влюбился в Майю, а она – в меня. Спустя два месяца мы расписались, а ещё через семь расстались. Объяснить причину тут невозможно. Но должен сказать, что до конца её дней мы сохранили хорошие, тёплые и нормальные человеческие отношения.

В конце 50-х Лундстрему приказали сверху сократить состав оркестра и вокалистов. Жертвой стала недавно пришедшая Майя. Поступило предложение от Эдди Рознера, которому в ансамбль требовалась солистка после ухода Ирины Бржевской. Джазовым вокалом Майя не владела, и ей достался лирический репертуар.

В 60-е годы Майя Кристалинская пела в фильмах «Жажда», «Цепная реакция», «Карьера Димы Горина», «Большая руда», «Был месяц май», «Суд сумасшедших». Пластинка «Мы с тобой два берега» вышла невиданным доселе тиражом – 7 млн. экземпляров – и разошлась мгновенно.

Певица одной из первых исполнила на эстраде песенку Булата Окуджавы «Ах, Арбат», звучавшую до этого только в магнитофонных записях. С декабря 60-го Майя Кристалинская стала петь в очень популярной радиопередаче «С добрым утром!».

Всё бы хорошо, но к Новому году была подготовлена и выпущена в эфир ТВ запись песни «В нашем городе дождь», исполненной Майей с очень грустными интонациями. 2 января разразился скандал: выступление Кристалинской стало эмоциональным диссонансом.

«Интонации мещанской сентиментальной лирики с оттенком пошлости не имеют ничего общего с нашей героической современностью. К сожалению, подобные песни особенно нравятся людям с «душевным надрывом», но эту болезнь нужно лечить». Путь на телеэкран для Майи оказался надолго закрыт.

В 1962 г. Кристалинская получила третью премию на втором Всероссийском конкурсе артистов эстрады.

Скромный костюм, красивый, низкий, хотя и небольшой, по мнению специалистов, голос. Но этот голос звучал легко, свободно и очень выразительно. Каждая песня Майи была своеобразным спектаклем, который она разыгрывала, покоряя публику глубиной и правдивостью переживания.

В конце 1966-го телевидение обратилось к зрителям с просьбой назвать лучшего исполнителя года. Ответы не заставили себя ждать: Майя Кристалинская. В том же году она спела песню Александры Пахмутовой «Нежность», прозвучавшую позже в фильме «Три тополя на Плющихе» кинорежиссёра Татьяна Лиозновой и ставшую вершиной певческого искусства Кристалинской.

С ней сотрудничали лучшие эстрадные композиторы-песенники. Молодой Микаэл Таривердиев начинал писать именно для неё.

В одной из последних сольных программ «В песне жизнь моя» наряду со своими признанными шедеврами Майя Кристалинская исполняла русские романсы, читала стихи О. Берггольц, Р. Рождественского.

В 1974 г. певице присвоено почётное звание Заслуженной артистки РСФСР.

Очень интересную статьюо Майе Кристалинской «Эхо нашей юности» (Аллы Райхлиной) можно прочитать на сайте еврейской общины г. Тулы.