355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гоблин MeXXaniK » Ассасин. История первая » Текст книги (страница 1)
Ассасин. История первая
  • Текст добавлен: 20 ноября 2020, 03:32

Текст книги "Ассасин. История первая"


Автор книги: Гоблин MeXXaniK



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Гоблин MeXXaniK
Ассасин. История первая

Предыстория

«Сказки бывают добрые и злые, и какими покажутся вам наши сказки – не знаем. Мы уже начали и дальше собираемся использовать матную речь, ни хуя не побоимся описать сцены насилия, употребление наркотиков и половой акт. Ни за какую хуйню, которую учинят и о которой сообщат на страницах этой книги сказочные существа, редколлегия не отвечает, если сказочные существа вас к чему-то призывают – не ведитесь, если вам кажется, что этот материал содержит запрещенную пропаганду – завязывайте его читать. Не давайте этого детям и сами не увлекайтесь. Помните основное правило: будь осторожен со сказками, они учат хорошему и плохому, а чему именно – сразу определить трудно»

Djonny. «Сказки Темного Леса».

– Сегодня последнее посещение. И все время, вы не произнесли ни слова. Можно поинтересоваться?

Я подбросил резиновый мячик, взмывший к потолку, а затем приземлившийся в мою раскрытую ладонь. И лениво скосил глаза в сторону психоаналитика. Она сидела напротив меня в мягком кресле, закинув ногу на ногу. На коленях у неё лежала открытая папка с моим именем на корешке. Надо отметить, девочка была симпатичной. Длинные каштановые волосы, собранные в хвост, большие зеленые глаза, чуточку пухловатые губы, аккуратный носик с россыпью веснушек. Очки в тонкой металлической оправе, которые доктор сдвинула ближе к кончику носа.

– Что вы так на меня смотрите? – чуточку смущенно произнесла она, заметив мой пристальный взгляд. Я усмехнулся в ответ, оценив про себя, что легкий румянец на пухлых щеках ей чертовски идет..

– Жду вашего вопроса, – охотно подсказал я ей. – Можно поинтересоваться?

Я замолк, склонив голову набок и с интересом ожидая продолжения.

– Зачем вы ко мне ходите? Вы же понимаете, что я не смогу помочь вам, пока вы сами этого не захотите.

Я поерзал на кушетке, устраиваясь поудобнее. Скрестил руки на груди и вытянул ноги.

– У вас здесь хорошо. Тихо. мебель удобная. А ещё вы симпатичная, доктор. Давайте переспим?

– Я замужем, – спокойно ответила девушка.

Я удивленно поднял брови:

– И что? Кого и когда это останавливало?

– Вы знаете, кто мой муж? – как-то недобро поинтересовалась доктор.

– Эх, кабы вы знали, сколько раз за свою жизнь я слышал этот вопрос, – притворно вздохнул я. – Какая разница, кто он? Не с ним же я спать собираюсь, в конце концов? А с вами. Кушетка, к слову, очень удобная.

– Об этом не может быть и речи, – холодно отрезала психоаналитик.

Я притворно вздохнул:

– Эх! А так хотелось. Даже сиськи не покажете?

Последняя фраза была произнесена мною с нескрываемым любопытством.

– В личном деле отмечено, что вы ограниченный хам и грубиян, – ответила девушка. – Так что этим вам меня спровоцировать не удастся.

– Что, так прямо и написано? – не на шутку развеселился я. – Ограниченный хам? Это, мадам, полное враньё. Хам я неограниченный. А ещё редкостный, коллекционный мудак, мразь и редкая скотина. Впрочем, это очевидно. Никогда не скрывал своих положительных качеств. А еще мерзавец и негодяй, склонный к употреблению алкоголя и веществ. Не просто же так я оказался в этой клинике. Почитайте, что там ещё написано. Страсть хочу послушать краткую характеристику.

– Вы – склонный к насилию и беспочвенной агрессии, крайне вспыльчивый человек. Необщительный социопат.

Я молчал, глядя на своё отражение в зеркале. Короткие русые волосы, длинный, сломанный в двух местах нос, бледное скуластое лицо с синяками под запавшими в череп глазами. Задумчиво почесал острый подбородок, заросший трехнедельной щетиной. Двойник в зеркале в точности повторил моё движение.

– Крайне непорядочный, опасный для общества индивид. Вы льстите мне, леди. Столько комплиментов от такой красивой девочки. Неужели, вы передумали и подкатываете ко мне?

– Для многих людей вышеперечисленное – повод задуматься.

– Никогда не хотел быть похожим на остальных. Знаете, за что я угодил в эту клинику?

– Бросились с отверткой на одного из сотрудников офиса, который находился в вашем подчинении. До этого две недели вы были в глубоком запое.

– Пффф, – презрительно скривился я. – Тоже мне запой. На работу я ходил, и выпитое никак не мешало исполнять мои задачи. В своё оправдание скажу то же, что говорил на суде: этот подчинённый был редкостным долбоебом. От его глупости я и перекинулся. Вот и результат. Судья, к слову, приняла это во внимание и зачла как смягчающее обстоятельство. Поэтому я попал в реабилитационный центр, а не поехал на тюрьму.

– Но это не оправдывает того, что вы хотели убить человека, – ответила девушка.

Я равнодушно пожал плечами:

– Ну не убил же.

– Вас с трудом оттащили трое сотрудников. У парня, на которого вы напали, к слову, тяжелая моральная травма. Вы пытались его убить, а потом ещё и оскорбили в здании суда.

– Какие все нежные. Не оскорбил, а высказал при общественности факт, который он тщательно скрывал. Как вы там, мозгоправы, говорите: признание проблемы есть первый шаг к её решению?

– То есть, вы не испытываете раскаяния?

Я вздохнул:

– Очень, очень раскаиваюсь. ночами не сплю. Места себе не нахожу от горя. До того я подавлен этим поступком.

– По вам не скажешь.

– Стараюсь скрывать свои настоящие чувства. Это я с виду такой хам. А в душе обливаюсь слезами и мысленно прошу прощения. Впрочем, внешне я вряд ли смогу это показать. Образ мудака может разрушить.

– Что сделало вас таким? – с внезапным интересом спросила девушка.

– Вы точно хотите это знать? – усмехнулся я.

– Да.

Доктор с готовностью схватила ручку и глаза её жадно заблестели.

Я тяжело вздохнул:

– Ну слушайте, коли уж интересно. Сам я не местный. Так уж сложилось, что из родного города пришлось мне бежать. Очень красивое, к слову, место. Знаете, он расположен на слиянии двух рек. Одна делит город пополам, вторая – отрезает окраину города от области. Область та так и называется: Заречье. Но не о том речь. Так вот: река, что делит город пополам, словно прокладывает незримую черту между двумя мирами. Даже названия улиц сами за себя говорят. Верхняя часть сплошь названа в честь писателей, художников, композиторов и прочей интеллигенции. Нижняя часть изобилует названиями в честь вождей революции и других видных деятелей флешмоба, устроенного в тысяча девятьсот семнадцатом году. Это когда Зимний дворец захватили. Там одних только улиц да проспектов Ильича несколько. Так, я опять не о том. Люди по обе стороны реки тоже живут разные. В верхней части-те, что побогаче. В нижней же – простой народ. Там раньше было много предприятий, вокруг которых образовывались рабочие районы. Но все пошло по пизде, когда грянул кризис. И детки с тех улиц все как на подбор: простые парни со сбитыми костяшками, мягкие в общении как наждак. Уровень преступности там тоже оставляет желать лучшего. Знаете, целые микрорайоны есть, где даже днём появляться не стоит. А уж ночью там лютый пиздец творится. Туда полиция не приезжает, представляете? С утра могут. Только чтобы протоколы составить и трупы увезти. Угадайте, в какой части города я родился?

– Судя по тому, что ваш отец оплатил вам реабилитацию – в верхней, – сухо ответила девушка.

– Неее, – с ехидной усмешкой протянул я. – Это сейчас папка богат. А тогда мы жили в нижней части. Не на окраинах, конечно, в центре. Рядом с площадью первого вождя революции. Потом в семье появились деньги и мы переехали в верхнюю часть, в элитный район. Но родился и прожил долгое время я именно в нижней. Не трущобы, конечно, но жизнь в подобных районах подталкивает человека к весьма интересным поступкам. Да таким, что порой, ложась спать не поймёшь, проснёшься ли ты поутру. Тяга к грабежам и кровавому блудняку захлёстывают тебя, с головой погружая в омут насилия и погромов.

Так случилось и со мной. Совершив первое преступление, будучи ещё подростком, я уже не мог остановиться. Эти поступки меняют тебя. Неуловимо, незаметно, делают другим. Я рос крайне беспокойным ребенком. Мачехе и отцу было плевать на моё воспитание. Они не были запойными алкоголиками, наркоманами и не вели асоциальный и привокзальный образ жизни. Вовсе нет. Просто они были заняты работой и собой, а до меня им не было ни времени, ни дела. Родная мать лежала в психиатрическом стационаре специализированного типа. Суд признал её невменяемой и заменил колонию общего режима по совокупности совершенных ей особо тяжких преступлений, на дурку. Где через три года интенсивной терапии она под действием аминазина превратилась в овоща. Отношения с мачехой не сложились с самого начала, так что дома царил вооруженный нейтралитет. Она не обращала внимания на меня, я – на неё. Отец с утра до вечера пропадал на работе. По иронии судьбы он был президентом адвокатской палаты города. И жаждал, чтобы сын пошёл по его стопам, да только я этого не желал. С самого детства я был предоставлен сам себе, бродя по заколоченным чердакам и темным, сырым подвалам. Компании в таких местах попадались весьма подходящие, так что к семнадцати годам приводов у меня было больше, чем иные люди раз в метро спускались. Поэтому махнув рукой на мою карьеру, отец забросил свои надежды. К тому времени я на пару с моим приятелем Чумой, работал то на Лёшу Большакова, то на Паука, и абсолютно не понимал, зачем вести адвокатскую практику, когда за один вечер можно получить двухмесячную зарплату среднего юриста города. К слову, Чума – весьма своеобразный тип. Он бы вам понравился. С него можно готовую диссертацию писать о многочисленных отклонениях в психике.

– Давайте вернемся к вашему детству, – сухо поправила девушка.

– Простите, док. Так вот. Адвокат из меня вышел бы первоклассный. К тому времени я уже научился врать дознавателям и съезжать со скользких тем. Только благодаря этому навыку, моя биография не пополнилась пробелом в пару лет колонии для несовершеннолетних.

Иногда мы выбирались на окраины города ради забавы и пущих радостей жизни. Адреналин и злой кураж захватывают тебя, когда ты рыщешь темными арками и закоулками, петляешь по дворам в поисках жертвы.

Идеально на эту роль подходили торговцы наркотиками. У барыг всегда с собой была большая сумма наличности. В полицию по поводу грабежа они не обращались. Так что совмещая приятное с полезным: адреналиновый кураж, который приносил неплохие деньги, мы вскорости освоили этот вид заработка. К слову, финансы там крутились немалые, да только и заканчивались они крайне быстро. До смертоубийств дело не доходило, а вот покалечить человека можно было запросто. Да не записывайте вы, док. Это все дела давно минувших дней, и сроки по этим событиям уже сгорели в костре времени. К чему это я? Ах да. Компания, в которой я в то время обитал, сложилась весьма разношёрстная. Двое ребят учились в высшей школе экономики, а ещё пара едва одиннадцать классов средней школы осилила. Связывало этот коллектив тяга к насилию, спиртному и веществам. А больше, наверное, никаких схожестей меж нами я и не припомню. Хорошие они были ребята. Чтобы описать нравы, царившие в той тусовке, я могу рассказать одно: в то время нас связывала клятва. Не причинять друг другу физического и материального вреда и помогать в осуществлении мести. А в случае если сам человек по каким-либо причинам отомстить не может – свершить её за него. Помните ту историю, когда водитель на внедорожнике въехал в остановку и троих людей смертью убил? Ух и резонансное вышло дело. За рулём был пьяный в говно сын федерального судьи?

Девушка молча кивнула.

– Так вот, – продолжил я. Один из людей на той остановке был нашим братом. Он умер в больнице, не приходя в сознание. Ребята записали на видео ультиматум и подкинули его к зданию МВД. А говорилось там вот о чем: или парню дадут по полной, или правосудие его найдёт и покарает. Сынишке тому девять лет дали. Максимум за такое преступление. И в сизо отправили прямо из зала суда. Это спасло его, только вот ненадолго. Тем вечером, трое братьев ждали мажорика у подъезда дома. Проконтролировать, так сказать. Кабы судья дал условный срок или отпустил бы из зала суда – те люди зарезали бы его на хуй, и даже не поморщились. И пришёл бы сынишке судьи пиздец. Такая в них была решимость, представляете? Парня, к слову, на "четвертаке" порешили. Это колония строгого режима номер двадцать пять. Дюже много было в те времена там людей, которые уважали моего брата. А потом туда ещё Малой загремел, и с того момента дни мажорика были сочтены. Док, с вами все в порядке? Какая-то вы бледная. Давайте сделаем паузу?. Расскажите, как вы сюда попали?

Но девушка замерла в кресле и смотрела на меня широко раскрытыми глазами. В них явственно читались страх и недоверие. Нежелание верить в то, что рассказанное мной-правда. Я приложил палец к губам, словно призывая к тишине:

– Недавно закончили институт, и родители пристроили вас в эту клинику уму-разуму набираться. Связи или деньги? Хотя это неважно. И вот вы слушаете здесь тех, кто решил пройти курс реабилитации. Ну, или кого к этому приговорил суд. Можете не отвечать, я угадал. У вас на лице все написано.

Лицо психоаналитика и вправду побелело и вытянулось:

– До сих пор не понимаю, как подобные асоциалы не изолированы от общества, – с трудом выдавила из себя она.

– Ой, да бросьте вы, – отмахнулся я. – Никогда в жизни я не причинял вреда людям. Ни одному. Представляете?

– А ваш сотрудник?

– Во-о-о-от! – Я наставительно поднял указательный палец. – Это ещё раз доказывает тот факт, что за человека я его не считаю.

– Очень удобная жизненная позиция, – прошептала психоаналитик. Достаточно громко. Мне удалось расслышать её слова.

– Ну какой уж есть. И это часть от целого. Процентов десять от того, что я успел натворить. О моих похождениях книгу целую написать можно. Не все истории в ней будут забавные, но в целом неплохое повествование выйдет. Так вот: к восемнадцати годам пришлось мне из городу бежать. Очень уж некрасивая там вышла история. Братец мой на себя всю вину взял. И кабы дело не рассыпалось ввиду недостаточности доказательств – получил бы он лет десять. Но уголовное дело до суда не дошло.

Я замолчал, глядя в потолок и скрестив руки на груди. Психоаналитик тоже не произнесла ни слова, ожидая, пока я продолжу рассказ.

– И захотелось мне в тот момент новую жизнь начать. С чистого, так сказать, листа. Я решил, что смена города это знак. А те истории интересные, пусть в прошлом остаются. Как вам моя биография, док?

Я повернул голову, с любопытством глядя на психоаналитика.

– Очень.. познавательно, – только и смогла выдавить из себя она. Было видно, что эти слова дались ей с величайшим трудом.

– Могу поспорить, таких историй вы еще не слышали. Спорим, док? На просто так.

– Я знаю понятие спора на "просто так", – ответила девушка. – Так что, я откажусь. К тому же, скорее всего вы все придумали.

Слова про мою богатую фантазию прозвучали очень уж неуверенно. Но я просто пожал плечами:

– Врачебная тайна не является доказательством на следствии. Так что я вполне мог бы рассказать правду. Ведь об этом вы просили меня три месяца? Впрочем, ваш выбор, доверять мне или нет. Это же наше последнее занятие, да?

– Вы же уже получили справку об окончании курса реабилитации.

– И теперь выйдя из этих стен, я снова стану свободным человеком? – уточнил я.

Психоаналитик кивнула. Я заерзал на кушетке и полез в карман джинсов, пытаясь вытащить телефон:

– Вот рассказывал я вам все это, душу, так сказать, изливал, вспоминая факты своей биографии, и со страшной силой мне домой захотелось. Друзей проведать да родной город посмотреть.

– А как же новая жизнь, которую вы решили начать?

Я пожал плечами:

– Не собираюсь же я к старому ремеслу возвращаться? Так, проведу недельку, утолю чувство острой ностальгии и вернусь сюда.

– Почему вы сказали, что хотите посмотреть город и увидеться с друзьями, но не произнесли ни слова про родных?

– Ну, во-первых, отец вряд ли будет рад меня видеть, – ответил я, листая Приложение по поиску попутчиков. – Ага, вот и подходящий рейс. Простите, док. Это я не вам. А во-вторых, родитель с мачехой рванули в столицу. А жаль. Хотя нет, это я вру. Ни капельки не жаль. Я же горе семьи. Отец видный адвокат, а сын – жулик и аферист. Мрак! Ужас! Кошмар! А вот и время как раз к концу подошло.

Я вскочил с кушетки, подхватывая с пола и забрасывая за спину полупустой рюкзак.

– Точно не переспим? Возможно, это будет лучший секс в вашей жизни, доктор.

Я замер, с интересом ожидая реакции девушки. Но та лишь неопределенно повела плечами.

– Это скорее нет, чем да? – уточнил я. – Эх, придет время – и вы будете жалеть о проявленной глупости. Удачи вам, док. Карьерного роста и поскорее выбраться из этой дыры. Здесь же одни неадекваты.

Уже у двери я остановился. Обернулся:

– Прощайте. Авось еще свидимся. Может, тогда вы одумаетесь и все-таки согласитесь.

С этими словами я постучал ладонью, по кулаку, в известном всему миру жесте. В ответ в меня полетела папка. Но я оказался проворнее, быстро юркнув за дверь. Весьма довольный собой и насвистывая мелодию FPG, вприпрыжку спустился по лестнице на первый этаж, пересек холл и, передал бумаги охраннику на вахте.

– Пора? – с улыбкой спросил сидевший за толстым стеклом мужик в синей ЧОПовской форме, нажимая на кнопку. И на турникете загорелась зеленая стрелка, которая указывала на свободу.

Я лишь кивнул, толкнув поручень, и подошел к двери.

– Удачи.

Но я уже вышел из клиники. Задрав голову вверх,словно любуясь синим небом, я вдохнул полную грудь воздуха. Хотелось заорать что-нибудь о свободе, только вот за такой неразумный поступок, меня могли бы закрыть в этой дурке еще месяца на три. Поэтому я молча спустился по широким мраморным ступенькам, и пошел прочь от этого гостеприимного места. Лишь отойдя на десяток шагов, я остановился, обернулся, взглянув на вывеску.

– "Клиника доктора Зильбенштока” – прочел я и сплюнул под ноги. – Горите вы в аду. Никогда не любил мозгоправов. Пора возвращаться домой. Засиделся я тут.

Руки словно сами вытащили из кармана джинсов телефон и набрали номер, найденный мной в приложении по поиску попутчиков.

– Алло, Инна? – вежливо спросил я, едва услышав в трубке голос собеседницы. – Вы сегодня уезжаете из города. У вас еще остались места?

– Да, – ответил мне милый женский голос. – Только там было указано, что предпочтительно девушка…

– О, не волнуйтесь, – усмехнувшись, произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно милее и безобиднее. – Я очень болтлив и крайне неконфликтный. Мухи не обижу.

Глава 1. Добро пожаловать домой

– Вот он. Город Мечты, – протянул мой товарищ. – Бывал здесь?

– Давно, – хмуро ответил я. – В прошлой жизни.

Мы стояли возле вестибюля станции метро “Горьковская”. Напротив сквера, разбитого на одной из центральных городских площадей. Прямо передо мной открывался вид на аллею, по обе стороны которой тянулись ровные ряды фонарей. Аллея упиралась в памятник Буревестнику Революции. Заложив руки за спину, он равнодушно взирал с высокого постамента на прогуливающийся по аллее народ.

Весна в этом году выдалась очень жаркой, и клумбы, разбитые на ровные квадраты, уже покрылись пестрым ковром распустившихся цветов. Площадь окружил ряд деревьев, расступавшихся у перехода от станции метро к площади. Словно стена, которая отгородила дивный, полный магии мир зеленой зоны сквера от возвышающимися вокруг ровными рядами серых двадцати пятиэтажных свечек.

За время моего отсутствия, эта часть города очень изменилась. Из знакомых мне мест я смог лишь распознать памятник Буревестнику Революции, да четырехэтажное здание Дома Связи на пересечении Большой Покровской и Буревестника Революции. А больше на площади не было ничего, что я смог бы узнать. Серые панельные многоэтажки исчезли, уступив место блестящим на солнце высотным новостройкам с огромными панорамными окнами. Взгляд то и дело цеплялся за великое множество разноцветных вывесок банков, сетевых магазинов, ювелирных салонов и страховых компаний. Буквы неоновой рекламы крупных корпораций с безразличием взирали с крыш домов. И рассматривая все это великолепие, мелькнула мысль, что меня привезли не в тот город. Лишь обозначение метрополитена на дверях вестибюля станции метро, указывало на то, что город был тот самый.

Новоявленный приятель хлопнул меня по плечу, и от этой фамильярности я поморщился. Как говорил один мой товарищ: “ты мне еще в тюрьме надоел”. И эта поговорка уж очень подходила к этому новому знакомцу. Он успел порядком меня заебать, щедро делясь ненужной информацией. Я узнал, что зовут его Иван, родом он из каких-то Ебеней. Недавно развелся, жена забрала ребенка и уехала к родителям, а сам Ванюша ушел в бессрочный запой, затянувшийся на многие месяцы. И за время нашего путешествия, Ваня в красках успел описать каждый день этой затяжной попойки. Рот у моего собеседника не закрывался ни на секунду, так что отчасти я понимал водителя сервиса по подбору попутчиков. Едва высадив нас у станции метро “Горьковская”, девочка рванула с места, растворившись в плотном потоке машин.

– Тебе здесь понравится, – усмехнулся Иван.

– Не сомневаюсь, – ответил я, стараясь как можно быстрее пресечь порядком утомивший меня разговор. Однако, собеседник все не унимался и открыл было рот, чтобы спросить ещё что-то, но в этот момент у выхода из метро затормозила новенькая чёрная иномарка, и из неё выскочил невысокий, коротко стриженный черноволосый крепыш. Силясь кого-то найти, он зорко всматривался в поток людей. Заметив нас, он радостно усмехнулся и направился в мою сторону.

Поболтал бы с тобой еще, да за мной уже прибыли, – словно извиняясь, сказал я Ванюше.

По поводу продолжения общения я нагло врал. И в голосе моем не слышалось ничего кроме неподдельного облегчения.

Мой новоявленный друг состроил кислую мину и протянул мне руку для прощания, но был тут же немилосердно оттеснен широким плечом подошедшего:

Ты кто такой? – довольно грубо спросил крепыш. – А ну, давай. Живо проваливай отсюда на хуй. Развелось попрошаек. Прости, братец, Торопился как мог. Летел быстрее пули. И вот я здесь.

Говоривший широко развел руками, словно пытаясь оправдаться за свое бессовестное опоздание.

– Ничего не изменилось, – в тон ему ответил я. – Чертовски рад видеть тебя, Чума.

Приятель крепко обнял меня, похлопав по спине:

– Ну, что встал? Поехали.

Я кивнул, падая на пассажирское сиденье машины:

– Ну рассказывай, что нового в городе?

–Все, брат, – ответил Чума, выезжая на шоссе.

– Прямо-таки все? – удивленно переспросил я, поворачиваясь к приятелю.

– Ты не узнаешь этот город. Сколько тебя здесь не было? Три года?

– Четыре, – поправил я, откинувшись на спинку сиденья.

– Да, быстро летит время. Чем занимался в ссылке?

– Работал в игровой компании.

Чума аж присвистнул:

– Неплохо. И ебашил, поди, вечерами?

– Не играл, а анализировал рынок, – с напускной строгостью поправил я товарища.

– Отличное оправдание задротства, – усмехнулся Чума. – Ты насовсем обратно? Или так, погостить?

– Посмотрим, – уклонился я от ответа. – Сам-то как?

– Как в сказке. Тачку вот прикупил, в новую квартиру въехал. Жизнь бьет ключом.

– Она всегда была такой. Порой этот ключ бил чересчур активно. Чем занимаешься?

– Да все как обычно. То тем, то этим. Всем понемногу. Движение – жизнь. Ты же не забыл это золотое правило?

Я опустил стекло и уставился на городской пейзаж:

– Иногда это движение приводит к тому, что приходится бежать из города.

– Твоя правда, – согласился со мной товарищ. – Всякое в жизни бывает.

Я замолчал, глядя в окно. За то время, пока я отсутствовал, город и вправду очень изменился. Куда ни посмотри – везде высились серые свечки новостроек. В вечернем полумраке мерцала огнями неоновая реклама. У тротуаров ярко горели фонари, освещая дорогу многочисленным людям, которые торопились по своим делам.

– Раньше здесь все было иначе, – протянул я.

– Жизнь меняется, брат, – обернувшись ко мне, ответил Чума.

– И мы не стоим на месте, – закончил я фразу.

– В точку.

На том разговор и оборвался. Я вновь уставился в окно, а Чума врубил магнитолу.

– А музыка остаётся все та же, – заметил я, по первым же аккордам узнав знакомую до боли песню:

“Мы приветствуем всех, кто способен на бунт

И завидуем тем, кто всю жизнь копил силы”.

–Нас совсем не волнуют те, кто нас не поймут, – подхватив, хрипло завыли мы с Чумой. – Панк – это дерзость и молодость мира!

Под неумирающую классику FPG Чума и привез нас к одному из множества кабаков в центре города.

– "Тортуга", – протянул я, рассматривая вывеску. – Пиво тут по-прежнему такое же вкусное?

– О да, – весело ответил Чума, паркуя машину прямо напротив заведения. – Даже не так. Пиво с тех времен стало еще вкуснее. А официантки – только симпатичнее. Ну? Что встал? Идём, и скоро ты сам все увидишь. Нас ждет ледяной алкоголь.

***

Вечера в "Тортуге" никогда не отличались оригинальностью. Мы не стали изменять своим привычкам и в этот раз.

Открыть глаза получилось не сразу. Я был ещё пьян, но похмелье уже постепенно накатывало на меня тяжелым колотуном. Хотелось урвать хотя бы пару часов беспокойного сна. Но это не выходило.

Виной всему был организм, отчаянно протестовавший против той дозы этанола, которую мы употребили вчера на пару с Чумой. Не сказать бы, что этот вечер исключение. Скорее, это был некий особенный стиль наших попоек. Начиная пить, мы вливали спиртное будто не в себя, словно собирались поставить личный рекорд по употреблению этанола. И, как следствие, нажирались мы обычно до абсолютно свинского состояния. Сопутствовали этому “перекидывания” и прескверные истории, в которые мы, одержимые синим духом, попадали, впадая в пьяный угар. Поэтому утренние состояния после встреч с братом – это, скорее, обыденность.

Мне было дурно. Потолок раскачивался, словно в дикой пляске, а во рту был мерзкий привкус. Глотка пересохла, и у меня было стойкое ощущение, будто она растрескалась как земля в пустыне. Голову словно стянули обручем, а все тело покрывал липкий пот. Я попытался было пошевелиться, но вышло это у меня с превеликим трудом, сразу же поплатившись за свою дерзкую выходку резким всполохом боли. На миг мне показалось, что в голове взорвалась бомба, а мир на секунду вспыхнул фонтаном разноцветных искр.

Кто-то глубоко вздохнул и завозился, устраиваясь поудобнее. Я скосил глаза. Рядом со мной спала, подложив руку под голову, какая-то девушка. И как я не силился вспомнить, откуда она взялась в моей кровати, выходило это у меня крайне хуево. Воспоминания словно затянуло туманом, непроглядно черным и густым. Я даже не помнил как её зовут. Хотя не исключён и тот факт, что имени я не знал совсем.

Я с трудом поднялся с кровати, и пошатываясь, и шаркая ногами как зомби, заковылял на кухню. И здесь тайна гостьи была частично раскрыта.

Во-первых, на полу валялась изорванная в клочья тельняшка с черными полосками. А посередине стола лежала шляпа-треуголка. В таком прикиде обычно ходят официантки "Тортуги". А во-вторых, у стола сидела, сжав в ладонях кружку с черным, как чернила, кофе, еще одна гостья, одетая точно в такую же тельняшку. А больше из одежды на ней не было ничего. Заметив меня, девочка смущенно зарделась и кивнула мне:

– Как самочувствие? – участливо поинтересовалась она.

– Отлично, – с трудом разлепив слипшиеся пересохшие губы, прохрипел я, проходя мимо. И взмахнул руками, поскользнувшись на скользкой плитке. Лишь в последнюю секунду я успел ухватиться за дверной косяк, что позволило сохранить равновесие и остаться на ногах. Завидев мою вытянувшуюся от удивления рожу, большие глаза, и как я машу руками, девушка захихикала:

– По тебе не скажешь.

Я лишь хмуро кивнул, усевшись напротив гостьи. Бросил в чашку таблетку прессованного пуэра и залил её кипятком. Руки предательски тряслись, поэтому большая часть воды полилась на столешницу, весело прокладывая ручейки к краю стола. Как водится, затуманенный этанолом мозг не придал этому факту ровным счётом никакого внимания. И очень зря. Потому как, едва первые капли кипятка упали мне на ноги, я аж взвыл от боли, резко отшатнувшись от струек горячей воды:

–Блядь!

Сохранить равновесие после такого кульбита не удалось, так как стул, опасно накренился, и я кубарём полетел на пол, под веселое хихиканье сидевшей напротив гостьи.

– Чего смешного? – поинтересовался я, поднимаясь на ноги. В моем голосе слышалась некая злоба, которая мигом оборвала смех собеседницы.

– Ничего, прости, – ответила девочка, глядя на меня. – Просто ты забавный. Я это вчера подметила.

Я взял со стола пустой чайник, и маленькими шажками, стараясь не наебнуться на скользком кафеле, прошлепал к раковине, набирая новую порцию воды:

– И что же во мне такого забавного?

– Ну судя по твоим рассказам, ты живая легенда, – охотно ответила та. – Что зовут тебя Нико Белик и ты родом из Сербии. Впервые убил албанца в двенадцать лет, после чего бежал из страны. Воевал в легионе и был с миротворческой миссией в Ираке. И все это в неполные… Сколько тебе? Двадцать три?

– Двадцать два, – автоматически поправил я, щелкнув кнопкой чайника. – Что я ещё вытворял?

– Частичная или полная потеря памяти? – лукаво переспросила девушка. – Это третья стадия алкоголизма, дружок. Так что, на твоём месте, я бы крепко задумалась.

– Ты врач?

– О нет, – рассмеялась в ответ гостья. – Но раз уж у тебя амнезия – давай знакомится заново. Меня зовут Катя, и я не врач, я будущий юрист. А вот та, что спит в твоей кровати – она да. Подающее надежды светило медицины. Ее, кстати, Рита зовут.

– Ага. – я долил в кружку кипятка, разбавив уже настоявшийся пуэр, и отпил чай. – Очень приятно.

– А по поводу вчерашнего… ох и до чего забавный приключился вечер, – начала пересказывать мои истории Катерина.

– И в чем же он был так интересен? – хмуро поинтересовался я, отпивая чай.

– Вы вчера творили такие вещи, – закатив глаза, мечтательно произнесла девушка.

– Очень познавательная информация, – нахмурился я. – Но хотелось бы узнать подробности.

– Ты точно хочешь правду? – лукаво посмотрев на меня, уточнила Катерина.

– Иначе бы не спрашивал.

– Ну, например, вчера ты и твой друг, напали на машину ППС, пытаясь ее перевернуть.

– Пиздежь, – сразу отверг я ее слова.

Это не значило, что я и Чума не могли такое сотворить. Вовсе нет. “Перекинувшийся” от выпитого человек страху не ведает, и поэтому в лучшие годы происходили и более хуевые истории. Но кабы мы с Чумой устроили такой блудняк – проснулся бы я не на кровати, а на жестких нарах отдела. И, скорее всего, похмелье было бы меньшей из моих проблем.

– Согласен, – раздался хриплый голос от дверей кухни. И сколько же в этом голосе было боли и страданий.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю