Текст книги "Летающий пингвин"
Автор книги: Глеб Останкин
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Глава 1
Только тик настенных часов слышался в школьном классе. Дети молча глядели на своего учителя математики, который, казалось, забыл, что ведёт урок.
– Да-а, – протянул педагог, уткнувшись взглядом в пол, – иногда усердные поиски могут привести к ещё более серьёзным препятствиям… Поганое это место – жизнь.
– Мистер Чаплин, у вас всё хорошо? – поинтересовался ученик, стоящий у доски.
Клаус ничего не ответил, а только тяжко вздохнул.
Прозвучал звонок на перемену. Дети, обменявшись неловкими взглядами, собрали свои портфели и начали медленно выходить из класса. Они вежливо прощались с учителем, но тот продолжал безмолвно сидеть, не поднимая головы.
Только минут двадцать спустя, мистер Чаплин осознал, что его урок уже закончился. Он собрал свои вещи, надел серое пальто, застегнулся на все пуговицы, нацепил на голову чёрную, плоскую кепку с козырьком и вышел из пустого класса.
В коридоре его встретил заместитель директора, мистер Дарвин. Он выглядел довольно обеспокоенным.
– Клаус, нам нужно поговорить, – сказал замдиректора, уперев крылья в бока.
– У меня приём к врачу. Может, завтра поговорим?
– Нет, сейчас.
Серьёзный тон мистера Дарвина заставил Клауса повернуться.
– Это так важно? – спросил учитель.
– Да, важно. Закрывай класс и идём ко мне. У тебя больше нет уроков?
– Только дополнительные, но на них никто не придёт.
– Почему это?
– Потому, что современным детям не до математики, Раф, – ответил Клаус, вытаскивая ключ из двери.
Они пошли в кабинет заместителя. И, только усевшись друг на против друга, мистер Дарвин перешёл к делу:
– Ко мне только что подошла староста из десятого, – начал говорить он. – Жаловалась, что ты опять пол урока просидел молча.
– Пол урока… – устало усмехнулся Клаус. – Задумался на минуту, не больше.
– А про поиски, серьёзные препятствия и поганую жизнь – это ещё что такое?
Учитель вопросительно поглядел на него.
– Вы искали доказательство для какой-то теоремы и нашли неправильное, – напомнил ему мистер Дарвин. – Ты сказал что-то, типа: “Иногда поиски могут привести к ещё более серьёзным препятствиям…”. И, после этого, ты уставился в пол, просидев таким образом всё оставшееся время. Что за философский бред? Откуда это взялось?
Клаус потёр клюв, но внятного ответа дать так и не смог.
– Слушай, я волнуюсь за тебя, – продолжил говорить мистер Дарвин. – Дам тебе пару выходных, чтобы ты пришёл в себя. Идёт? Отдохнёшь от проверок тетрадей, контрольных, прочей макулатуры, выспишься, как следует, и вернёшься уже к выставке полный сил и энергии.
– К выставке? – возмутился Клаус. – Раф, я же говорил директору, что не хожу на эти глупые выставки.
– Знаю, но ему, откровенно говоря, всё равно. Другие учителя по геометрии отказались. Остаёшься только ты.
– А мне отказаться нельзя?
– Нет, там будет много схем и чертежей. В жюри должен быть тот, кто в этом разбирается. Так что, ждём тебя через два дня, здесь, в спортивном зале. Директор тоже будет присутствовать, поэтому настоятельно рекомендую не пропускать это мероприятие. Вот, держи. Всего хорошего!
Клаус молча взял из его крыльев какую-то бумажку и, ещё раз кинув презрительный взгляд в сторону заместителя, пошёл к выходу из кабинета.
– А, кстати, Клаус!
– Что?
– С сорокалетием тебя.
Заснежье за последние двадцать лет не перетерпело изменений: всё такие же улицы, мощённые плиткой, каменные иглу, идущие бесконечными рядами. Только, кажется, стало грустнее. Но это было дело возраста. Розовые очки слетали с глаз, и наружу начинала выползать чернота, которая, к сожалению, находилась всюду, даже в самых светлых уголках города.
В больнице, куда пришёл учитель по окончанию рабочего дня, оказалось тихо и спокойно. Клаус быстро прошёл в кабинет своего лечащего врача, не заполняя анкет. Медсёстры хорошо знали Чаплина, так как тот часто приходил сюда на курсы терапии, и поэтому могли пропустить его без заполнения бумаг, если, конечно, не было других пациентов.
– Мистер Пол, можно войти? – немного приоткрыв дверь, спросил Клаус.
– Мистер Чаплин? Да, входите. Я вас ждал, – ответил доктор. – Хотите тёплой настойки? Моя жена принесла её сегодня утром. Сказала, что добавила какой-то секретный ингредиент, улучшающий вкус, но я не почувствовал особой разницы.
Пингвины любили пить настойки на коре всё тех же размороженных деревьев, найденных глубоко в древних льдах. Настойки эти имели разные эффекты: одна одурманивала, другая лечила, третья давала энергию. Естественно, эффект зависел от их состава.
Клаус, вежливо отказавшись от предложения, молча прошёл к столу и сел на стул напротив доктора. Мистер Пол странно поглядывал на него, явно волнуясь.
Они сидели с минуту, не двигаясь и не говоря, пока учитель не взял инициативу в свои крылья:
– Вы сказали, что ждали меня, мистер Пол? Зачем?
– Что? А, да! Да, ждал, – взволнованно ответил доктор. – Видите ли, мистер Чаплин, тут произошла ужасная ошибка… Пришли новые результаты вашего обследования.
– Результаты обследования? Я думал вы мне уже поставили диагноз.
– Да, поставил, и он был точным, но…
– Но?
Мистер Пол снял очки со своего клюва и аккуратно положил перед собой. Он сгорал от волнения.
– Но тот аппарат, которым мы вас проверили, оказался бракованным, – договорил доктор. – Нам прислали новую модель, и… я снова проверил ваши анализы.
– И что?
– Оказалось, что вы серьёзно больны, мистер Чаплин.
– На сколько серьёзно?
Мистер Пол грустно поник головой.
– Медицина в вашем случае бессильна, – едва слышно ответил он. – Мне очень жаль.
Клаус отвёл взгляд к окну, за которым солнце уже подходило к горизонту, уступая место звёздам и луне.
– Что же тогда получается – я умру?
В ответ учитель получил только вздох, полный печали.
– Мне очень жаль. Но ваши лёгкие вряд ли протянут больше месяца. Можете остаться у нас, получите профессиональный уход. Похороны оплатит больница. Большего я предложить вам не могу. Простите…
Чаплин громко сглотнул. Лапы едва держали его, а крылья перестали слушаться.
– Ладно, я, наверное, пойду домой, – сказал он дрожащим голосом, вставая со стула. – Спасибо, мистер Пол. До свидания.
Клаус вышел из больницы, разбитый и угнетённый.
Он шёл по освещённым улицам города, полностью отдавшись мыслям, пока не уткнулся клювом в дверь своего иглу.
Дома учитель даже не стал раздеваться, а сразу лёг на кровать и уставился в потолок, с трудом осознавая, что может вот так просто умереть.
Он закрыл глаза и, на удивление, очень быстро уснул. Отведённое ему время пошло с этой самой секунды.
Глава 2
Свои выходные Клаус провёл отдавшись меланхолии. Он не выходил из дома, не открывал двери почтальонам, а только молча глядел в окно, сидя в ободранном кресле Джека.
Одиночество поглощало его, подкармливало ту печаль, что глубоко таилась в сердце. Дальнейшая жизнь перестала иметь какой-либо смысл. Зачем что-то делать, куда-то идти, если скоро всё бесследно пропадёт?
“Я думал, что мне уготовано большее.” – размышлял Клаус, сжимая маленький красный камушек в крыле. – “Я считал свою жизнь особенной, а, в итоге, погибну, как мои родители – всеми забытый. Неужели, в этом и был мой смысл жизни: оставить после себя пустое место, чтобы потомки оглядывались на него и понимали, как жить не нужно?”
Наступил день выставки. Чаплин, не сомкнув за всю ночь глаз, пошёл одеваться. Когда он увидел себя в зеркале старого, облезлого шкафа, то невольно сморщил глаза. Перья на макушке были взъерошены, клюв вымазан в какой-то грязи, тело исхудало, а лапы и крылья безостановочно дрожали.
Клауса охватило сострадание к самому себе так сильно, что захотелось кинуть монетку своему отражению, лишь бы оно стало немного счастливее.
Неряшливо застегнув пуговицы на пальто и не позавтракав, мистер Чаплин пошёл в школу. Смотря на утреннее, свежее небо, ему снова стало грустно.
“А я и не замечал всей этой красоты раньше.” – говорил он мысленно. – “Куда я смотрел, о чём думал каждый день, идя на работу? Так это нечестно! Почему только лишаясь, можно начать ценить истинное?”
Клаус присоединился к потоку рабочей силы и потёк вместе с ним по улицам города. Когда-то он усмехался над этой вечно спешащей толпой, глядя на неё из окна. А сейчас сам шёл в ней, такой же серый, угрюмый и запуганный, как каждый, ставший её частью.
Зайдя в школу, Клаус пошёл в свой тихий, пустой кабинет, где стал ждать начало выставки. Занятий у него не было, поэтому остаток времени учитель решил провести наедине с собой, размышляя и вспоминая.
Он достал из кармана пальто красный камушек, который носил с собой с того самого рокового дня, когда определился пилот самолёта, и закрыл глаза.
“Интересно, что будет в конце?” – спрашивал сам себя Клаус. – “Такая же темнота, как сейчас? Жаркий ад? Тихий рай? Неизвестность пугает меня. Ненавижу её. Побыстрее бы это всё закончилось, побыстрее бы я встретился с этой неизвестностью лицом к лицу, чтобы больше не мучаться.”
С началом пятого урока, он неохотно оторвался от своих мыслей и вяло побрёл к спортивному залу, где уже столпились учащиеся. Учителю удалось отыскать в этом пингвиньем хаосе мистера Дарвина, который находился совсем недалеко от него.
Заместитель стоял вместе с остальными членами жюри и о чём-то весело болтал с ними. Завидев Чаплина, он встряхнулся и, горячо поприветствовав, представил его коллегам.
Клаус не запомнил ни одного имени, которое прозвучало из клюва мистера Дарвина. Он разучился заводить знакомства.
Учитель долго стоял рядом с ними и, заскучав, стал осматривать стенды учащихся. Чертежи, рисунки, модели были сделаны крайне безалаберно и только изредка на глаза попадалось что-то среднее, даже не хорошее.
“На что я трачу свои последние дни?” – думал он. – “Прихожу в школу, чтобы посмотреть на плохо склеенные картонные подделки. Ниже падать некуда, Клаус. Если кто и достиг дна, так это ты.”
– Директор будет здесь с минуты на минуту, – неожиданно сказал мистер Дарвин, словно ответил на чей-то вопрос. – Надеюсь, в этом году всё пройдёт гладко. Верно, Клаус?
Чаплин молча кивнул и продолжил бездумно блуждать пустым взглядом по стендам, не придавая ни одному из них особого значения.
Прошло достаточно много времени прежде, чем директор, миссис Дана, появилась в спортивном зале.
Она надменно косилась на учеников, стоящих перед стендами, пока шла к жюри. Миссис Дана подала каждому из педагогов крыло, чтобы те могли поприветствовать её величество.
– Миссис Дана, мы очень рады видеть вас… – начал говорить её заместитель, но тут же был перебит ею:
– Избавьте меня от этих формальностей, мистер Дарвин! Давайте уже начнём эту выставку, а то у меня есть дела и по важнее, знаете ли.
Клаус с отвращением глядел на эту особу. Она была небольшим пингвином, золотоволосых кровей. Её миндалевидные глаза казались чуточку больше из-за квадратных очков с увеличительными линзами, а на фиолетовом платье делового стиля виднелся серебристый значок профсоюза, в котором миссис Дана была довольно уважаемой пингвинихой.
Мистер Дарвин утихомирил учеников, после чего дал слово директору, и та равнодушно поприветствовала участвующих, сказала пару заготовленных фраз и объявила выставку, наконец-то, открытой. Жюри пошло к первому стенду.
Чаплин старался держаться позади всех, иногда высказывая своё мнение, если им интересовались. Правда, всё время выражал нейтралитет к той или иной работе, дабы не расстроить детей.
Они подходили к последнему стенду, за которым стояли трое пингвинов: два мальчика и одна девочка. Они кого-то сильно напомнили Клаусу…
– Миссис Дана, – сказал заместитель, – это наши новенькие ученики. Позвольте вам их представить… – и он начал называть каждого из них по имени.
Императорского мальчика звали Чакли Смитом. Он не был хорошим учеником, но и не был плохим. Учителя полюбили его за оригинальность, которая иногда выходила за рамки нормы, особенно, на уроках черчения, где мальчик любил отойти от темы занятия и начать рисовать что-нибудь своё, крайне вызывающее.
Императорскую девочку звали Евой Бушмен. Она наоборот боготворила учёбу. Весь педагогический состав положительно отзывался об этой юной леди; только один библиотекарь постоянно ругался на неё. Она любила засидеться с книгами допоздна. Иногда её приходилось оттаскивать за крылья от очередной энциклопедии или глоссария.
Последнего же, королевского пингвина, звали Олли Андерсоном. Он не разговаривал… ни с кем, даже с одноклассниками. Но несмотря на эту странность, мальчик прекрасно чертил. Клаусу довелось стать свидетелем, как Олли искусно обращается с грифелем, а его манера черчения походила на манеру Элизабет Муни. Поэтому многие схемы, представленные на стенде, напоминали учителю о своей подруге, что не могло его не развеселить.
После короткого знакомства, Чакли Смит поприветствовал остальных судей и приступил к презентации:
– Наше изобретение не является чем-то новым, – начал говорить он, – оно, скорее, развивает идею наших предков, которые осмелились поспорить с самой природой и её устоями. Я говорю о печально известном проекте “Летающий пингвин”, дорогие судьи; о проекте, который посеял надежду в наших сердцах наконец-то увидеть мир свысока…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
