Текст книги "Параллельный фарватер. Книга 1. Отклонение от курса"

Автор книги: Глеб Лютаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Виктор смотрел на неё и испытывал противоречивые чувства: злобу, немного жалости и отчаяние. Так они и просидели, пока он наконец не встал и не собрал остатки своих вещей. Он не хотел уезжать сейчас. Дети были в школе, и он хотел с ними попрощаться, но, смотря на жену, понял, что не может больше находиться дома. Стены будто давили на него со всех сторон, а молчание, повисшее в воздухе, начинало нервировать. Вновь почувствовав злость, Виктор сухо попрощался с женой. Она на него даже не взглянула.

По дороге он постоянно размышлял, может, стоило бы зайти к детям в школу. Но так и не решился. Не так они сильно его любят, чтобы искренне обрадоваться отцу. От этого стало горько, и он опять разозлился на жену. Несомненно, именно она настраивала их против него.

Позже он неоднократно жалел, что так и не попрощался с детьми…

Глава 2

Заданный фарватер

1

– И вот на этой ржавой колымаге мы в океан должны плыть?

– Идти, Ворон, – поправил Антона Денис. – Плавает…

– Говно, – с недовольством в голосе закончил за Поршнева Ворон. – Говно плавает, а корабли ходят. Без тебя знаю, умник. Устаревшее замечание.

Морпехи прибыли на причал после полудня. Урал подъехал к трапу корабля максимально близко, развернувшись к нему кормовой частью кузова. После того как Умаров отдал команду подчинённым, парни спрыгнули с машины и разминали ноги. Курящие подоставали сигареты и принялись вовсю дымить, остальные с любопытством оглядывались по сторонам и изучали корабль.

– Кравцов, – позвал своего заместителя офицер. – Подойди ко мне.

Даня закатил глаза, стоя к нему спиной, а к товарищам лицом. Парни заулыбались и сопроводили его наигранно сочувствующими взглядами.

– Я иду к капитану, вы пока ничего не разгружайте и не расходитесь.

– Есть, – спокойно ответил Данила.

Дождавшись, пока командир перешёл по трапу на корабль, Кравцов принялся разглядывать небольшое судно.

«МБ-205» – гласила надпись на плакате, вывешенном вдоль всей длины небольшого трапа, обеспечивающего проход с причала на ют. Ту же самую надпись, расположенную возле якорей, он разглядел и на корпусе корабля.

Само судно представляло собой поистине крошечный буксир. Длиной около пятидесяти метров, шириной около десяти. Высота корабля вместе с надстройкой тоже была небольшой, даже с учётом двух мачт и антенн. Кормовая часть судна была очень низкой. Она была даже ниже уровня причала, на котором сейчас стоял Кравцов. Данила прикинул, что с юта до уровня воды примерно два с половиной метра и не составляло никакого труда забраться на палубу даже с небольшой лодки. В носовой части дело обстояло, конечно, лучше, но доверия это всё равно не внушало.

Весь борт корабля, как и одна из двух мачт, был выкрашен в чёрный цвет, невысокая надстройка окрашена белым. На ней, прямо от сигнального мостика, возвышалась вторая мачта, выкрашенная в жёлтый цвет. С обеих сторон были закреплены две ярко-оранжевые спасательные шлюпки.

До этой командировки Данила ходил на кораблях, разительно отличающихся от «МБ-205», казавшегося ему просто неприлично маленьким. Военные корабли, на которых он бывал ранее, представляли собой более крупные суда и внушали больше доверия, чем маленький буксир.

– А что значит «МБ-205»? – послышался позади голос Дениса.

– Я думаю, малый буксир, – ответил ему Ворон.

– Вообще-то это значит «морской буксир», а не малый. 205 – просто бортовой номер.

Морпехи дружно обернулись на голос. Возле трапа стоял дед, одетый в старый военный бушлат. Глаза его были скрыты за тёмными стёклами квадратных очков. Своей седой бородой и волосами пожилой мужчина напоминал капитана дальнего плавания с картинок из детских книжек. Но, судя по одежде, таковым не являлся.

Военные переглянулись, и Ворон спросил у старика:

– Точно морской? А то он как-то больше похож на речной, судя по размерам.

Кто-то из парней глупо хихикнул, словно это была достойная шутка. Старик повернул голову в сторону Антона. За тёмными стёклами глаз его не было видно, но смотрел он точно на него.

– Не обращайте внимания на размер. «МБ-205» – настоящий морской буксир, это вам не «плоскодонка» какая-нибудь. Благодаря устройству днища этот кораблик может довольно сильные шторма пережить. Мотать будет во все стороны, как неваляшку, но ко дну просто так не пойдёт, вы уж мне поверьте. Я всю жизнь на кораблях работаю.

После этих слов дед спокойно достал из кармана пачку сигарет, вытянув одну, он дунул ей в фильтр и закурил.

– Я смотрю, у вас тут все сверхсрочники? – не унимался любопытный старик.

– Контрактники, – поправил его Денис. – В наше время это называется «военнослужащие по контракту», ну контрактники, короче.

– Понятно, – спокойно ответил бородач, словно в чём-то разочаровавшись.

Их разговор прервал приближающийся командир группы. Не сходя со шлюпочной палубы, опираясь на леера, он криком отдал команду Кравцову, чтобы разгружали имущество из машины.

– Пока ставьте на причал, чтобы «урал» не задерживать, а уже после занесёте внутрь.

Денис с Костей, будучи самыми низкими по росту, без дополнительных распоряжений запрыгнули в кузов и принялись передвигать ящики к краю. Снизу парни попарно спускали их на причал поближе к трапу. Затем морпехи выгрузили рюкзаки, бронежилеты со шлемами и закрыли борт. Попрощавшись со старшиной, который их привёз, они сопроводили уезжающую машину весёлыми взглядами.

Умаров в это время спустился на ют и взмахом руки подозвал к себе Кравцова. Остальные просто молча наблюдали за ними.

– Пойдём, покажу вашу каюту и оружейную комнату, куда ящики тащить.

Они прошли через ют к металлической двери, ведущей внутрь. Открыв её, они повернули и сразу упёрлись во вторую. Пройдя через неё, морпехи оказались в узком коридоре, расположенном вдоль правого борта судна. Кравцов следовал за Умаровым, размышляя о том, что каждый раз, оказываясь на незнакомом корабле, приходится бороться с дезориентацией. Даже на таком маленьком, как этот буксир, пока не пройдёшь по всем коридорам пару раз, довольно сложно быстро сориентироваться. Ну а на некоторых действительно больших судах, чтобы запомнить все ходы и выходы, нужно намеренно изучать корабль.

В конце коридора они повернули налево, а затем сразу направо. Умаров начал спускаться на нижнюю палубу по очень крутому трапу, и Данила последовал за ним, придерживаясь за перила. Если не соблюдать осторожность, здесь легко можно было подвернуть ногу или вовсе упасть. Кроме того, над головой был низкий потолок, расположенный параллельно трапу. Об него тоже можно было здорово бабахнуться, особенно тем, у кого рост хотя бы метр восемьдесят, как у Дани. Он сразу прикинул, что будет непросто подниматься здесь, выбегая по тревоге в полной экипировке. Размышляя над этим, Кравцов задал командиру вопрос:

– Слышишь, Сергеич, а тебе капитан говорил время, за которое мы должны выбежать?

– Две минуты.

– Две минуты? Ну ничего себе! Я представляю себе беготню по этим трапам, – Данила сказал это больше себе, чем офицеру.

Пока рядом не было остальных, он позволял себе иногда обращаться к Умарову на «ты». В большинстве случаев тот реагировал на это нормально, учитывая их давнее знакомство. Но Умаров был человеком настроения, и порой в голове у него будто что-то переключалось, и он мог завести долгий монолог на повышенных тонах, повествующий о субординации и уставных взаимоотношениях между командирами и подчинёнными.

Кравцову было всегда любопытно слушать эти речи, учитывая, что они неоднократно бывали вместе за пределами воинской части в различных увеселительных заведениях. И за всё это время Данила ни разу не показал на службе, что позволяет себе не подчиняться ему или общаться как с другом. Тем не менее, Умаров мог с презрением обращаться к нему или отчитывать за то, за что по-хорошему не должен был бы. В связи с этим, кроме совместных походов по барам, бывали у них стычки. Но больше всего Кравцова раздражал тот факт, что Умаров не видит разницы (или как минимум не показывает это) между ним и какими-нибудь молодыми бестолковыми контрактниками вроде Ворона, которых в батальоне было предостаточно.

Как бы то ни было, Кравцов, как и Умаров, понимал, что с контрактниками офицеру, командовавшему в части по большей части срочниками, будет сложно в этой командировке. Некоторые из них были слишком молоды, некоторые просто не отличались высокой дисциплинированностью. Поэтому отношения с Данилой ему лучше всё-таки не портить, его помощь в этом вопросе может пригодиться, даже если Умаров это не признаёт.

В этот раз из-за недостатка личного состава на боевую службу, за исключением одного, пришлось отправить только командиров отделений, в званиях от младшего до старшего сержантов, кроме того, все из разных подразделений батальона. И это тоже могло иметь определённые последствия. Уж больно привыкли они у себя в подразделениях иметь дело с призывниками и командовать ими. Тут им командовать некем, нужно только подчиняться.

Спустившись вниз, они оказались ещё в одном узком коридоре, расходящемся в разные стороны от трапа. В отличие от предыдущего, он был расположен не вдоль корабля от кормы до носа, а поперёк и в длину был не более шести метров.

Умаров повернул направо и, сделав несколько шагов, оказался между двумя дверьми. Он указал на деревянную, что была слева, и сказал, что Кравцов вместе с четырьмя другими сержантами будет жить здесь, а Козлова поселят на верхней палубе, рядом с каютой самого Умарова. Данила этому не обрадовался, он бы и сам предпочёл жить отдельно от остальных, но спорить с Умаровым было бесполезно. Конечно, он хочет, чтобы тот приглядывал за товарищами в его отсутствие.

Каюта представляла собой крохотное помещение с двумя двухъярусными кроватями по бокам, шкафом, столом посередине и небольшим нештатным диваном, предназначенным для пятого человека.

– Не густо, – только и сказал Кравцов Умарову.

Старлей с улыбкой посмотрел на него и, указав на открытую дверь напротив, сказал:

– С каютой позже разберётесь. В прошлый раз наши тоже тут жили, поэтому уместитесь без проблем. Сейчас надо с оружейкой разобраться.

Данила взглянул на раскрытую металлическую дверь с табличкой «АРСЕНАЛ», прикреплённой на уровне лица. За ней, как и во многих других служебных помещениях, была ещё одна металлическая дверь, только закрытая. Устройство рычагов на них позволяло герметизировать корабль в случае пробоины. С левой и правой стороны таких дверей были ручки, подниманием и опусканием которых срабатывал рычажный механизм, плотно и надёжно запирающий вход в помещение. Невозможно было открыть дверь, используя только одну рукоять. Их следовало сдвигать одновременно, чтобы войти или выйти.

Когда Умаров наконец справился с рычагами, они с Данилой заглянули внутрь, и Кравцов не поверил своим глазам. Перед ним было помещение ещё меньше их каюты. Предназначено оно было явно не для хранения оружия и боеприпасов. Через него проходили различные трубы, прямо к стенам были прикреплены несколько металлических шкафов. Кроме того, по углам хранились мешки с непонятным содержимым.

– Как мы здесь всё уместим? – спросил Кравцов, обращаясь к своему командиру.

– Надо уместить. Кроме этой конуры нам ничего больше не дадут. На корабле оружейная комната вообще не предусмотрена, поэтому придётся довольствоваться этим подобием. В прошлый раз они здесь даже сигнализацию установили, правда, к дежурному по судну она всё равно не выходит, но гудит так, что уши закладывает. – Умаров осматривал помещение, прекрасно понимая, насколько оно маленькое и как неудобно им будет действовать по тревоге. – Тащите, наверное, ящик с оружием, разместим его, а потом всё остальное расставим исходя из этого.

– Может, лучше наоборот, сначала занесём боеприпасы? НЗ вниз поставим, на них текучку. А на самом входе оружие положим и металлический ящик с магазинами, чтобы к ним свободный доступ был.

Умаров резко повернул голову. Он ненавидел, когда ему перечат или советуют, тем более младшие по званию и положению. Он пристально посмотрел Кравцову в глаза. Тот ответил ему взглядом, в котором не было ничего, кроме вопроса. Видимо, обдумав предложение подчинённого и осознав его правоту, Умаров сказал:

– Хорошо. Пусть будет по-твоему. На этот раз я пойду навстречу.

Кравцов ничего ему не сказал, но, как всегда, отметил про себя странное поведение Умарова. Ясно же, что он не перечит ему, не хочет авторитет его подорвать своим простым советом. Это просто логично, выложить ящик с оружием на входе, чтобы его получить. Агрессия Умарова на подобные советы иногда казалась такой странной.

С этими мыслями Данила поднялся наверх. Седобородый дед уже ушёл, и парни стояли одни, о чём-то бурно переговариваясь и громко смеясь. Кравцов дал команду остальным и с ними вместе принялся носить ящики. В самый низ они уложили три ящика с гранатами Ф-1, кидать в море которые было запрещено в связи с их сильной разрывной способностью. Поверх оборонительных они разместили пять ящиков наступательных РГД-5. В стороне от них морпехи кое-как уместили восемь ящиков с выстрелами для гранатомёта, а потом, изощряясь как могли, буквально впихнули оставшиеся ящики с патронами для автоматов, пулемёта и СВД. Небольшой ящик с пистолетами они поставили на один из металлических шкафов.

После того как все боеприпасы были размещены, в помещении невозможно было свободно развернуться. Тем не менее парни смогли поставить ещё два ящика. Один с оружием, а второй – с пустыми магазинами, которые они снарядят, когда выйдут в море.

Закончив с самым главным, морпехи начали располагаться в каюте. Несколько ящиков с имуществом, которое включало в себя комплекты постельного белья, запасы гуталина, мыла и документацию, они разместили в коридоре рядом с каютой так, чтобы не мешали действовать по тревоге. Спортивный инвентарь, который взяли с собой из части, парни сразу отнесли на внешнюю палубу, где располагалась перекладина и брусья.

В каюте царил полный хаос. Пока морпехи размещались, к ним пришёл боцман – щуплый еврей лет пятидесяти с густой чёрной шевелюрой. Он принёс пастельное бельё, попросив не использовать то, что они привезли с собой, дабы не возникло путаницы. Кроме того, вручил морпехам шерстяные одеяла, а чуть позже выдал каждому под роспись спасательные жилеты. Кравцов знал, что их перед выходом в море закрепляют за каждым членом экипажа и за всеми прикомандированными.

Наконец вещи контрактников были уложены, и каждый занял свою кровать. Не успели они расслабиться, как Умаров объявил построение на юте. Вслед за этим последовала масса стандартных процедур. Сначала пришёл старший помощник капитана с журналом инструктажа по требованиям безопасности. После того как морпехи расписались, он долго и нудно рассказывал о правилах поведения на корабле и действиях в случае возникновения нештатных ситуаций. Затем пришёл капитан. После сухого приветствия он кратко изложил свои требования и ушёл.

Когда военные остались одни, Умаров, обобщая всё вышесказанное, определил им место курения, занятия спортом, а также места, запрещённые для посещения, куда входили главный командный пункт, верхняя палуба, где проживал капитан, и его отдельный туалет, а самое главное, женский душ. После дружных пересмешек на эту тему командир провёл каждого подчинённого по позициям, которые они занимали согласно боевому расчёту. Рабочий день на корабле близился к концу, поэтому тренировок действий при нападении на судно не было.

2

На следующий день военные отработали по полной. После утреннего подъёма и завтрака было общее построение на поднятие флага. Там собрались все члены экипажа и прикомандированный личный состав. Знакомств никто ещё ни с кем не завёл, поэтому морпехи внимательно осматривали окружающих.

– Ух ты, а это кто у нас? Смотри, парни. – Денис указал на невысокую брюнетку, неприметно стоявшую позади корабельной команды.

Все как один тут же устремили туда свои взгляды.

– Так, если это тоже член команды, то в море будет весело, – с детской радостью на лице добавил младший сержант.

– Да нет, не может такого быть. Ты когда-нибудь видел, чтобы на кораблях нормальные девки были, тем более молодые. Максимум: толстые старые тётки – страшные и вонючие, – Ворон проговорил это, сделав деловитый вид большого знатока.

После услышанного морпехи еле сдерживались, пытаясь не засмеяться.

– Отставить смех! – рявкнул Умаров. – Рты свои позакрывайте и стойте молча.

Парни замолчали, и улыбки с лиц у них тоже пропали, но каждый искоса продолжал посматривать на девушку.

И Кравцов тоже.

Действительно, её присутствие было очень необычным. Если она и вправду работает на судне, то ей придётся несладко. Любая женщина на корабле – объект «голодных» взглядов моряков и «грязных» слухов между ними. По опыту Данилы, слухи эти, в большинстве случаев, были небеспочвенны. Такой уж труд в море. Много мужчин, много времени, проведённого ими вдали от цивилизации, и мало женщин либо вообще их отсутствие.

В основном на таких кораблях, как этот, две-три женщины обычно работали поварихами. Некоторые были замужними и ходили в море вместе с супругами, некоторые оставляли мужей на берегу либо они ходили на других кораблях. Бывали также и незамужние, но в основном разведённые. В любом случае что те, что другие особой устойчивостью перед сильным полом не обладали и спустя месяц в море пускались, как говорится, «во все тяжкие».

Бывали, конечно, и исключения. В прошлой командировке Данила познакомился с женщиной, тоже камбузной работницей. Несмотря на то, что две её подруги были весьма распущены, она держалась достойно. Будучи замужем, она даже намёка никому не давала на какую-либо связь, а вот поговорить на любые темы могла. Именно к таким женщинам невольно проникаешься уважением.

Кравцов стоял и продолжал разглядывать миниатюрную брюнетку. Не верил он, что она работает на судне. Не укладывалось в голове, как оказалась здесь такая красивая (на его вкус) и молодая девушка. Данила вдруг подумал о том, что такое бывает только в кино. Бывает, смотришь какой-нибудь голливудский фильм, а там в каком-нибудь захолустье откуда ни возьмись появляется сногсшибательная красотка. Или как в том фильме, с Николасом Кейджем. Заходит он в автомастерскую, а там из-под машины стройные ножки торчат. И вот как ни в чём не бывало оттуда выкатывается вся измазанная, но никто иная, как Анжелина Джоли, с её пухлыми губками.

В кино к этому все привыкли, но в жизни так не бывает. А потому эта девочка скорее всего пришлая, может, дочь чья или родственница. Просто стоит и наблюдает за происходящим из любопытства.

Из-за этой брюнетки Кравцов прослушал длинную речь капитана о предстоящих на день мероприятиях. Первым из них стала тревога, объявленная Умаровым. Он давал команду, когда они находились в каюте, и после двух тренировок парни начали понимать, где и что их тормозит, как при получении оружия и экипировки, так и при непосредственном занятии позиций. Лучший результат по времени был две минуты четырнадцать секунд.

– Более или менее, но меня не устраивает, – заявил Умаров при небольшом разборе. – Это вы все одетые и обутые, ждёте команды. А если будете спать, да ещё раздетые? Поверьте мне, я сверху прибегу и дверь открою быстро, вы не успеете даже с кроватей подняться. Что мне делать после этого? Вас ждать?

Стоя в одношереножном строю перед Умаровым, парни молчали, обдумывая слова командира. Неожиданно для всех раздался голос:

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться из строя, матрос Козлов.

По строю прокатился сдержанный смешок. Парни были в предвкушении, что на этот раз учудит Козлов.

– Да, – без улыбки ответил Умаров.

– А там, в море, получается, один человек будет постоянно стоять на вахте с оружием. Следовательно, получить оружие надо только остальным шести, включая Вас, ведь автомат вахтенного будет с ним. Выходит, – он говорил это не то чтобы с умным видом, скорее так, словно сделал одно из величайших открытий в истории судоходства, – эти лишние секунды и уберутся.

После его слов в воздухе повисло гробовое молчание. Командир уставился на подчинённого. Затем раздался дикий хохот морпехов, отчего несколько членов экипажа, стоявших неподалёку, тут же настороженно уставились на них. Даже на лице Умарова проглядывалась едва заметная улыбка.

Дело в том, что матрос Владимир Козлов, или как его все называли, Володя, был крайне неопытен в делах не только военной службы, но и вообще по жизни. На вид он был толст и неуклюж, а его пухлое лицо с красными щеками и большими глазами выглядело немного глуповатым. Видя его в первый раз, многие вообще не верили, что он в морской пехоте служит. Но тем не менее он служил, причём уже больше года. Козлов был совсем молод, когда его призвали на службу. Не прошло и полгода, как он контракт подписал. И только одному Господу Богу известно, зачем он это сделал. Этот «горе-морпех» был объектом постоянных насмешек для всех категорий военнослужащих.

Офицеры смеялись над Козловым, потому что выполнял он всегда глупые и смехотворные задания, придуманные в большинстве случаев специально для него. Причём глаза его горели так, словно он исполнял действительно серьёзные приказы. Ну а командование тем временем тихо и беззлобно посмеивалось над молодым и неуклюжим контрактником.

Другие военнослужащие по контракту тоже не упускали возможности над ним подшутить. Его тучная фигура была причиной постоянных насмешек и упрёков. Кроме того, некоторые товарищи по службе его вместо себя в наряд ставили, для чего просто переписывали фамилии в журнале подбора суточного наряда. Иногда просили поменяться, обещая в следующий раз за него отстоять. Пользуясь его молодостью и неопытностью, они, конечно, этого потом не делали.

Даже «срочники», видя такое положение дел, откровенно ржали над ним. Но, к счастью, Володя относился к тому типу людей, которые при всём этом вовсе не унывают, а не обращают на это никакого внимания либо делают вид, что им всё равно. Скорее всего так оно и было.

Самый известный случай, произошедший с Володей, случился около полугода назад. Ротой, в которой он служит, командовал тогда старый «прожжённый» капитан, любитель на славу и с размахом погулять. В придачу был у него не менее весёлый старшина, который и по сей день служит там же. Вдвоём они много чего натворили, вот и к истории Володи имели самое прямое отношение.

Молодой контрактник жил тогда в расположении, поэтому всегда был на виду у офицеров. Как-то вечером командир роты со старшиной заперлись у последнего в кладовой и выпивали, не удосужившись даже личный состав отбить. Из-за двери громко доносились песни «Чёрных беретов», которым «лютые» командиры порой подпевали.

В роте, за исключением нескольких человек, служили «срочники», давно привыкшие к такому ходу событий, и когда капитан позвал к себе дневального, никто ничему не удивился.

– Козлова ко мне, – отдал он команду дневальному, пытаясь придать лицу трезвый вид.

Подчинённый быстро проследовал в канцелярию командиров взводов, где Володя боролся с мировым терроризмом. Выслушав дневального, матрос оторвался от Counter Strike (единственные стрельбы, где он был отмечен в лучшую сторону) и прибыл к командиру.

Капитан со старшиной поскребли по карманам и выложили на стол несколько десятков гривен. Вручив деньги Козлову, они велели принести им коньяка и чего-нибудь на закуску.

– Только через КПП не ходи, а то увидит ещё кто. Иди через забор, так быстрее будет, – с благими намерениями наставлял старшина молодого матроса.

– Есть! – гордо ответил Володя.

На заборе, рядом с казармой, в нескольких местах была разорвана колючая проволока. Знали об этом абсолютно все и пользовались, чтобы быстрее выходить за территорию части. Перескочив забор, военные попадали на крыши гаражей, расположенных за ним. Спрыгнув с них, оказывались на территории городка, расположенного рядом с частью. Офицеры и контрактники пользовались этим выходом, чтобы быстрее попасть домой, «срочники» уходили через него в самоход.

Этим местом и воспользовался Козлов, выполняя «важное» поручение командования. Он не боялся, что его кто-нибудь увидит. За самоход его не задержат, он ведь к тому времени был уже контрактником, а за то, что не через КПП пошёл, максимум нравоучительно отчитают. В общем покинул территорию части он без проблем, а вот о его возвращении в бригаде ходит много историй, правдивая из которых только одна.

Сидят капитан со старшиной и смотрят на часы. Козлов, по их расчётам, слишком долго не возвращался. Неожиданно дверь в кладовую открылась, и глаза у командиров буквально «на лоб полезли». К ним вошёл не кто иной, как Володя Козлов, вот только узнать его было очень трудно. Глаз опух, всё лицо в крови, одной рукой держится за голову, да прихрамывает к тому же. Куртка на матросе изорвана так, что весь утеплитель пуховой наружу вываливался.

От удивления ни командир, ни старшина и слова вымолвить не смогли, только рты разинули, да наблюдают молча. А Володя как ни в чём не бывало подходит к их столу, ставит бутылку коньяка и говорит:

– Задание выполнено.

После этих слов матрос развернулся и, прихрамывая, пошёл к выходу. Эти двое просто оторопели, ничего не понимая, так и смотрели Козлову вслед, а у него из головы кровь литься продолжала.

Командир роты, пребывая в пьяном угаре, роту по тревоге поднял. Отобрал подчинённых, тех, что покрепче, и за собой повёл в сторону забора. Хотел обидчиков Козлова разыскать да наказать за содеянное. Только волей случая дежурный по части обход совершал и остановил их попытку самосуда.

В ходе разбирательства выяснилось, что, возвращаясь из военного городка, перед тем, как с гаража спрыгнуть обратно на территорию части, Володя столкнулся с тремя военнослужащими. В темноте лица он их не различил, но одеты они были, несмотря на холодную погоду, в одни тельники. Козлова это совсем не насторожило, он предположил, что они просто ждут кого-то. Прежде чем спрыгнуть, Володя сказал им:

– Парни, всё нормально, я контрактник с БМП. – И, не дождавшись ответа, спрыгнул вниз.

Едва коснувшись земли, Козлов почувствовал, как ему в лицо ударили кулаком. Затем последовали удары ногами и палками. Володя, однако, не растерялся и принялся отбиваться от обидчиков. Одного он даже умудрился ударить так, что тот упал. Весу в Козлове было килограмм девяносто пять, так что удар у него был что надо. У остальных обидчиков от увиденного рвения поубавилось, но всё равно они не собирались его так просто отпускать. Вдвоём парни одновременно накинулись на матроса и принялись колотить что есть мочи. Володя сначала упал, не выдержав напора, но, сориентировавшись, встал и убежал.

Каково же было удивление командования, когда они поняли, что всё это время бутылка с коньяком у Володи в руках была. И ведь не выпустил её, не разбил. «Умри, но сделай», – начали над ним подшучивать, правда, с некоторой долей уважения.

Тогда ночью комбат приехал. Чтобы от командования случай этот скрыть, в гражданский травмпункт отвезли, снимок головы сделали и швы наложили. Серьёзных последствий для здоровья не было, а кто на него напал и из-за чего, так и не выяснили. Был слушок, что патруль от разведывательной роты его с кем-то перепутал, но те, естественно, своих не выдали.

После этой истории к Козлову было пристальное внимание со стороны командования и в магазин его старались больше не отправлять. Для них он стал «зоной риска», неизвестно чем могла закончиться очередная такая вылазка.

Вот и сейчас, стоя на юте, его товарищи со всех сторон смеялись над ним, а он как будто этого вовсе и не замечал. И ведь смешного он ничего не сказал, просто парни знали, что Козлов не сможет промолчать и что-то обязательно ляпнет.

– Да, Козлов, – Умаров пытался сдержать смех, отчего говорил это с кривоватой улыбкой. – На вахте будут стоять один или два человека, я пока ещё не решил. Но всё равно надо стремиться делать всё быстрее, не на прогулку едем. Тебе всё понятно?

– Так точно, – спокойно ответил матрос.

После Умаров распустил группу, но велел не расслабляться, так как предстояли учения, которые будет проводить капитан корабля. Как и ожидалось, он провёл две тренировки и был удовлетворён результатом. Больше в этот день их никто не беспокоил.