Текст книги "Короли соседнего мира-4"

Автор книги: Глеб Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Исаев Глеб Егорович
Короли соседнего мира-4

(часть 4)

Журнал "Самиздат

© Copyright Исаев Глеб Егорович (isaia08.mail.ru)

Глава 1

«Если сейчас не прервут торги…, завтра придется искать новую работу…» – Ильино с горечью смотрел на бегущие по громадному экрану цифры: ".

Андрей Анатольевич, – К вам посетители… – Отвлек директора от нерадостных мыслей голос секретарши, прозвучавший в интеркоме.

– Хорошо. Я иду, – Ильин поправил галстук, решительно толкнул дверь ведущую в «предбанник».

– Господин Ильин, – совсем не вопросительно произнес стоящий возле столика секретаря человек.

Андрей цепко глянул в блеклое лицо незваного гостя, отметил парочку посетителей, замерших у входа. – Ага…, он самый… – ломая ситуацию, весело подтвердил он. – А вы что за ком…, с горы. В смысле, С кем имею честь…?

– Старший следователь по особо важным делам… Шмурыгин. – скороговоркой пробормотал визитер, раскрывая удостоверение. – Прибыл для проведения следственных мероприятий в рамках уголовного дела, возбужденного по признакам статьи…

Однако Ильин уже не слушал формализованную молитву государева человека с говорящей фамилией. Сохраняя внешнюю невозмутимость, он лихорадочно просчитывал варианты: "Раз пришли сами, значит, уже с постановлением. Нет «физиков» – уже лучше, возможно, обойдется без маскарада.

Хотя?.. – он вновь глянул на бесстрастные лица сопровождающих. – Этим, похоже, и защита не нужна. Раз миновали пост охраны, да так, что ребята даже не успели нажать тревожную кнопку, значит, готовились и дело знают".

Гадать, откуда надулj состав преступления, было бессмысленно. Современный бизнес идет по краю. И только от точки зрения прокурора зависит, где кончается законопослушное предпринимательство, и где начинается состав преступления. Захотят, скажут сами. Но если судить по вмененным статьям, вешать будут, как минимум, уклонение от налогов и незаконное предпринимательство… что характерно, в крупных размерах.

Несмотря даже на отсутствие конкретной предъявы, руководитель фирмы мог точно сказать: "Без участия его давнего недруга обойтись не могло. Бывший мэр, хотя и лишился своего поста, сумел сохранить кое-что из нажитого за время служения народу, мало того, грамотно вложился в топливную сферу, и теперь, сторговав в скандально известной партии депутатский мандат, сидел в кресле председателя городской думы. Место вроде не хлебное, однако, при умелом подходе весьма выгодное. Должность позволяла Чебураху корешиться почти со всем руководителями, держать нос по ветру и главное состоять в касте неприкасаемых".

Представитель следственного комитета окончил свой монолог и уставился на смотрящего сквозь него Андрея.

– Ну и…? – решил подергать за усы ангажированную фемиду Ильин.

– Что, и…? – в тон ему отозвался следователь. – Ключики от сейфов извольте, а главное, прикажите сотрудникам подготовить документацию и жесткие диски к изъятию. Вот постановление.

Андрей взял со стола блеклую бумажку, вчитался в формализованный текст, внимательно проверил реквизиты, даты, подписи: "Все верно. Придраться, увы, не к чему. Похоже, начинают умнеть".

Он вернул документ на прежнее место: – "По первому сроку, оденьтесь, ребята, по первому сроку…" – пробормотал Ильин меланхоличный рефрен песни казацкого поэта. "Похоже, все. Зато о котировках теперь можно не беспокоиться. Чебурах выбрал для удара самый подходящий момент. Сейчас, когда ситуация на бирже меняется каждую секунду, отрезать игрока от управления, значит, гарантированно обречь на разорение".

Собственно изъятия, как такового, Андрей особо не боялся. Тревожил сам факт наезда.

"Выходит, война?" – он перевел взгляд на прокурорского клерка: – А если чуть позже, скажем, через пару часов? – забросил он удочку, предвидя, впрочем, ответ.

– Андрей Анатольевич, вы ведь сами бывший сотрудник, должны понимать… – счел возможным пояснить ситуацию советник юстиции. – Если через три минуты компьютеры не будут выключены, я, поверьте, с искренним сожалением, но отдам приказ к началу принудительного изъятия. Вам это, кроме лишней статьи за сопротивление правосудию, никакой выгоды не принесет. Да и зачем ломать хорошие вещи. Их можно будет потом реализовать… В погашение.

"Ах, ты, сука плешивая. Правосудие, блин… – Ильин сжал зубы. – И главное, этот вовсе не при делах, он просто выполняет приказ".

– Ладно. Скажи ребятам. Пусть сворачивают музыку, – уже вовсе попросту распорядился Ильин бледной секретарше. – Не волнуйся, Ирочка. Это ошибка. Разберутся, принесут извинения.

– Ага, прямо, как в тридцать седьмом…, монолог врага народа. – усмехнулся прокурорский, которого, видимо, обманула внешняя сговорчивость объекта.

– Не думаю, что вы можете знать, как и что происходило в то время, – отрезал Ильин. – Но насколько я вкурсе, в то смутное время частенько случалось и так, что те, кто арестовывал, и допрашивал этих врагов, встречал своих подопечных уже в лагере, на соседних нарах… Никаких намеков, просто навеяло, – поспешил он урезонить взвившегося клерка. – Командуйте. Вот ключи, – Андрей аккуратно положил связку на стол.

Следователь сдержал себя, выдохнул и кивнул стоящим у порога амбалам. Оперативники сноровисто шагнули вперед.

– А понятые? – невинно поинтересовался Андрей. – Или у вас с собой. Замечу, что мои сотрудники являются акционерами компании и не могут выступать в этой роли.

Прокурорский работник пожевал тонкими губами. – Умный? – едва слышно произнес он, шагнув к Андрею. – Ну, да ничего. Мы не лаптем щи хлебаем, – он вынул трубку сотового: – Вася… Тормозни на улице пару прохожих, понятыми. Ага, выкобенивается… пока… – хохотнул он в ответ.

– Сейчас, будет вам, Андрей Анатольевич, и белка, и свисток тоже будет, – пробормотал следователь и уточнил: – Машинный парк отключили? Ну, тогда можно и подождать.

Ильин безучастно глянул в окно: – Душновато. Кирзой какой-то воняет. Я с вашего позволения включу кондишен? – он поднял со стола секретарши пульт…

– Вы хозяин… – осклабился следак и не удержался от колкости: – Проветритесь, в камере то и впрямь сплит-систем нету…

Андрей нажал пару кнопок и покрутил регулятором. Тихо загудел компрессор мощного кондиционера.

– Ну, вот и все, – вернул он пульт на место, сложил руки на груди. Теперь можно и…

– Что все? – с похвальной оперативностью среагировал гость.

– Все, говорю, теперь прохладно будет, – отозвался директор. – Можно и подождать.

В приемной повисла тишина. Наконец дверь отворилась, и в помещение заглянул невысокий толстяк в безликом пиджаке: – Еле уболтал… Герман Петрович. Не хочет никто, – извинился он, впуская в комнату понятых.

Потертый, в серой нейлоновой куртке и серых от пыли стоптанных башмаках, мужчина осторожно шагнул через порог и замер. Следом вошла молодая женщина в коротком неожиданно легком для осенней погоды, ситцевом платье.

Она обвела взглядом обстановку, задержалась на присевшем у стола Андрее, улыбнулась непонятно чему, и встала у стены.

"Странно, – нахмурился Ильин. – Знакомое что-то…" Он попытался рассмотреть ее лицо, но женщина, словно специально, встала так, что оказалась в тени затрапезного мужичка.

– Приступим к изъятию. – Оживленно потер ладони следователь. Его помощники умело разобрались с ключами и приступили к большому, стоящему возле стойки референта сейфу.

Тяжелая дверь распахнулась беззвучно. Однако, вместо ожидаемого содержимого, из бронированной полости вспорхнуло легкое облачко темной пепельно-серой пыли.

– Чего это? – потеряв от удивления весь гонор, посунулся к хранилищу чужих секретов Герман Петрович. Медленно обозрел горку пепла и уставился на Андрея: – Что это?

– Это? – Ильин повернул голову. – Это, сударь, незнание языка и дилетантизм, – он ткнул пальцем в нанесенную на поверхность дверки красочную надпись: – Если бы вы знали немецкий, то могли прочитать предупреждение. Вскрытие сейфа производить только после отключения системы безопасности. А так содержимое его благополучно превратилось в труху. Без малейшей возможности восстановления информации. Такая вот обида.

– А почему вы не сказали…? – задал естественный, как ему показалось, вопрос следователь.

– Ага, "чтоб я своею рукой статью с пола поднял?" – дурашливым голосом процитировал Андрей. – Ну а если серьезно, для протокола, то…ваше вторжение настолько выбило меня из колеи, что я напрочь запамятовал о такой мелочи, как включенная охранка. Впрочем, хочу отметить, вами была нарушена статья уголовно-процессуального кодекса, согласно которой вы должны были предложить мне выдать содержимое добровольно. Не так ли?

Андрей поморщился и, с преувеличенной трагичностью в голосе, произнес крылатую фразу: – "Все, все, что нажито непосильным трудом, все прахом". Ирочка, где у нас нотариально заверенная опись? Сколько там было? Восемьсот тысяч в евро, акции Газпрома, еще на пару миллионов сертификатов Сбербанка. Кошмар… И с кого все эти доллары и фунты теперь взыскать? Хорошо, хоть понятые есть, – ему самому порядком надоело амикошонство; вспомнив о том, что возможно именно в этот момент превращаются в настоящую труху его акции, поскучнел: – «Косяк», ваше благородие. Ничего не попишешь, обгадились вы жидко, не при дамах будь сказано…

Следователь побагровел. Шмыгнул носом и вновь заглянул в сейф.

– Ну, ладно… – тяжело глянув на Андрея, пообещал он. – Теперь не обессудь. С «винтов» твоих мы все, что есть, скачаем. И даже чего сам не знаешь. На полную катушку наберем. Сидеть тебе…

– Бог в помощь, – ответно улыбнулся Ильин. – Как у нас на Руси говорят, не хвались на рать едучи, а хвались с рати скачущи, – произнесенная скороговоркой фраза звучала на редкость двусмысленно.

И словно в подтверждение его слов, дверь вновь отворилась. Вновь заглянул пузатый опер следственного комитета.

– Там это… – произнес он, блудливо кося взглядом. – Пошептаться бы…

– Хрен тут шептаться? – рявкнул, почуяв в голосе подчиненного тревогу, следователь. – Чего там?

– Винты сгорели, – виновато отозвался опер. – Мы даже раскрутить не успели. Дымком потянуло и все. Кирдык. До железа выгорели. Все сорок машин…

– Значит, вон оно что… – попытался сдержать удар Герман Петрович. – Все просчитал… Только я так скажу: – Не все.

Он дернул замок пижонской папочки и вынул приберегаемую до поры бумажку: – Пожалуйста, ознакомьтесь. Постановление о вашем взятии под стражу. Подписано прокурором. Все, как полагается.

Повертел документом перед носом Андрея и, словно опасаясь, что тот сумеет сотворить нечто и с последним козырем, скомандовал готовым к исполнению приказа сотрудникам: – Одеть браслеты.

– Собака лаяла… на дядю фраера, – негромко пропел Ильин, заводя руки за спину. Он, конечно, допускал такую возможность, но до последнего не верил, что все настолько серьезно: "Мало того, что пропало пять лет упорного труда, еще это… Закрыть подозреваемого по таким статьям – дело обоюдное, и теперь, чтобы не оказаться крайними, им кровь из носа потребуется добыть улики. И ведь, что характерно, добудут. Сам все расскажешь, только бы смягчить условия содержания", – что-что, а методику формирования доказательной базы Андрей знал не понаслышке.

Слушая, как следователь торопливо протоколирует формальности, задержанный еще раз попытался рассудить, правильно ли поступил, врубив систему самоликвидации.

Разработанная хитрой западной фирмой, она влетела в копеечку, однако, как показала практика, сработала на «отлично». Стоило Андрею произвести несложные манипуляции с пультом кондиционера, в корпус которого вставили дистанционку управления пиропатронами для жестких дисков, как сработали все сорок. Навсегда удалив информацию. Ну, а содержимое сейфа, в котором, к слову говоря, Ильин уже давно не хранил ничего важного, сжег просто из хулиганства. Поняв, что фирма обанкротилась, и терять ему практически нечего, решил хотя бы испортить обедню нахальному «оборотню», исполняющему заказ конкурентов.

Прошло уже более пяти лет с того памятного дня, когда разгневанный генерал добрым матерным словом погнал Андрея из рядов Краснознаменной милиции. И все, что произошло после, странный визит владельца элитного автомобиля, и контракт, результатом которого стала череда вовсе невероятных событий…, более похожий на сон… Все это уже почти стерлось из памяти.

Оказавшись после своего возвращения из иномирья на крыльце управления внутренних дел, Андрей решил для себя. Будь что будет, но он доведет дело, ставшее катализатором превращения его в правителя непонятного королевства до логического завершения. Потому использовал оставшиеся две недели на полную катушку. И сумел сделать невероятное. Собрать такие железные доказательства на безутешную вдову и ее покровителя, что никакие связи не смогли развалить это дело в суде. Итогом стал обвинительный приговор вдовушке, и частное определение для генерала, после которого тот спешно ушел в отставку и убыл для поправки здоровья на далекий берег, где, как назло, не действует юрисдикция российского права.

Победителей, как говорится, не судят. Об увольнении самого Ильина уже никто и не заикался, однако, Андрей ушел сам. Способствовало понимание того факта, что новый начальник, каким бы демократом он ни был, не сумеет забыть, кто схарчил его предшественника.

Иными словами, уходя – уходи.

Как выяснилось в процессе вторичного прохождения квеста, гранату в окно его кухни заказал крупный предприниматель губернского масштаба и по совместительству мэр этого забытого федеральной властью города Аркадий Борисович Чубаров.

Мэр, повязанный с вдовой и генералом общим делом, решил приструнить ретивого опера и распорядился решить вопрос. Результатом стал безыскусный гранатомет «Муха», направленный в окно Андрюхиной кухни. Оперативная группа, загодя прибыв на место будущего теракта, "подняла палку с земли не нагибаясь", как говорят о шальной удаче в розыске опера, и легко, на два перекура, «расколола» стрелка. И хотя дальнейшее расследование, благодаря мощной волне сверху, спустили на «тормозах», трогать Андрея в такой ситуации никто не рискнул.

Он мирно распрощался с бывшим местом службы и занялся бизнесом. Помог ли опыт недолгого правления, или удачно легли звезды, только созданная им фирма не прогорела в одночасье, как это порой бывает с большинством неофитов, втискивающихся на "распаханную деляну", а смогла закрепиться и даже потеснить кое-кого из монстров местного масштаба. А постепенно пришел и опыт. Компания росла гигантскими темпами и на исходе пяти лет работы превратилась в одного из не самых последних инвесторов. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Вот и сейчас, все шло к тому, что удачный бизнес-проект вошел в стадию крушения. Начал дело банковский кризис, а продолжил коварный и злопамятный конкурент-недруг с веселой кличкой.

Первое время после своего возвращения Андрей частенько видел во сне бескрайние поля и высокие горы своего иномирья. А просыпался порой со странным чувством горечи, но время идет. Постепенно все забылось. Воспоминания о лихих приключениях вытеснили новые впечатления. А вскоре Андрею вовсе стало казаться, что все это ему почудилось. И не было ни короны, ни коварных магистров, и даже симпатичной принцессы с ее кровожадным папашей тоже не было.

"Ну и ладно… " – махнул Андрей рукой на странные воспоминания.

– Эй, спать в камере будете, гражданин Ильин, – вырвал его из раздумий слегка гундосый голос. Андрей поднял голову и увидел, что следователь протягивает ему ручку. Снятый колпачок он зажал губами, отчего его речь и стала такой невнятной: – Потписать стесь, и стесь, – ткнул прокурорский работник в протокол.

– Совсем больной? – не выдержал Ильин. – Чем? Носом? – он тряхнул скованными за спиной руками.

– Не хотите – не надо, – ухмыльнулся Герман Петрович. – От подписи отказался, – он обвел взглядом уютную обстановку приемной: – Теперь тебе в такие хоромы долгонько не попасть. В камере интерьер проще. Ведите, в машину – распорядился он и захлопнул папку.

Андрей шагнул к выходу, ободряюще подмигнул грустной секретарше и вдруг столкнулся взглядом с сидящей в самом уголке комнаты свидетельницей. Женщина, до этого внимательно разглядывавшая Андрюхино фото, висящее на стене, посмотрела на него с мягкой улыбкой.

– А фехтуете вы, наверно, все-таки куда хуже, чем управляете компанией, – вдруг произнесла она.

Андрей замер, пытаясь сообразить, что имеет в виду странная особа, наконец, разглядел, что запечатлен на фото с рапирой, в разгар тренировки. Он попытался ответно улыбнуться, но получил ощутимый толчок в спину и проследовал в коридор.

Поездка в прокуренном собачнике милицейского уазика новых впечатлений не принесла. Более того, сидя на жесткой скамье, он сумел кое-как продумать линию поведения: "Ничего. Уже сегодня, нанятый за крупную сумму адвокат сумеет добиться отмены постановления. Хотя особых ошибок прокурорские не совершили, однако, для умелого крючкотвора это вовсе не помеха. Ну, а для самого крайнего случая, в портфеле у «лоера» хранилась загодя оформленная справка о бедственном состоянии душевного здоровья гражданина Ильина. Согласно которой нахождение его в камере можно было считать смертным приговором…

– Вытащит, – уверил себя Андрей. – Должен. Сейчас его куда больше интересовало, сможет ли компания выйти из финансового штопора. Увы, здесь оптимизма было куда меньше".

Он тяжко вздохнул и поправил стянутые браслетами руки. Вредный следователь так и не разрешил снять наручники. Единственное, что позволил, это перецепить их вперед.

"Падла батистовая… – не зло ругнулся Андрей. – Хотя, его понять можно. Ясное дело, документы и информация следствию нужны, но куда больше они бы пригодились господину Чубарову. За некоторые из сгоревших винтов и бумажек он готов был платить весьма неплохие деньги. От того и злился Герман Петрович, что понимал. Продлетел мимо кассы. Как говорится. Нет спасения, нет вознаграждения. А благие намерения оплате не подлежат".

Приемка, осмотр и последующее оформление не оставило у Андрея столь грустных впечатлений, какими так любят делиться с читающей публикой угодившие в КПЗ по собственной наглости и глупости ярые демократы. Возможно, их тонким рафинированным натурам эти рутинные мероприятия и могли показаться верхом казенного беспредела, однако Ильин лишь криво усмехнулся, глядя на хмурых контролеров, вся сонливость которых мигом слетела при виде сдаваемого новым арестантом мелкого барахла. "Не я буду, если часть побрякушек, типа ронсоновской золотой зажигалки, или ручки «паркер», не затеряется где-то в глубинах склада временного хранения. Да и хрен с ним, – рассудил Андрей, – благо, что хватило ума сделать кое-какие запасы еще до того, как треклятый Уолл-стрит обвалил мировой рынок. Главное выйти". Он послушно выдернул из брюк ремень и уложил поверх остального имущества.

Контролер окончил запись корявым росчерком и сгреб барахло в плотный холщовый мешок. – Вперед, – скомандовал дежурный, выводя арестанта в коридор. – Поселим… – буркнул он сквозь зубы. – Вечно у них… – глянул в подранную тетрадь, и вовсе не по уставу произнес: – Пошли, буржуй. Сейчас тебя в сто тридцатой быстро раскулачат.

– Послушай… – очнулся от своего странного безразличия Андрей. – Я бывший сотрудник милиции, и по закону должен сидеть в спецкамере.

– Да? А я принц Монако? – привычно оскалился «вертухай», но посерьезнел: – Вполне возможно и так, однако, запись в карточке отсутствует. Вопросы к начальмству. Завтра можете подать жалобу. Мое дело исполнять.

– Вперед, – повторил он. – И отставить разговоры, – легонько толкнул в спину, предлагая не доводить дело до неприятностей.

– Хреново… – Андрей отлично понял, почему следователь не сделал отметку о бывшем СМ в бумагах.

"Все верно, зато завтра я сам буду рад рассказать все о своих преступных деяниях… Буржуй и мент в одном флаконе. Тут и пресс-хата не нужна. И ведь не отбиться. Это на воле рукопашка может выручить, и то в скоротечной схватке. А в камере, подловят… За тремя десятками оглоедов не уследить… Ой, хреново", – он медленно шагал по крашеному в серое коридору, пытаясь отыскать выход из тупиковой ситуации.

Решение созрело мгновенно. Пользуясь тем, что они остановились у решетки, отделяющей длинный коридор, обернулся к конвойному: – Друг, на ночь в карцер оформи, с меня тысяча баксов… Завтра, – добавил он, понимая, что обещание заплатить по выходу здесь не прокатит. Опыт оперативника подсказал верный ход. Предусмотрительно использовав темноту собачника, он успел проглотить запаянный в прочную упаковку шарик с туго скатанными пятитысячными купюрами.

Конвойный напрягся и засопел.

– …С другой стороны… Платить надо больше, – решился наконец выводной. – Кредиты кредитами, а как отдавать?..

– Лады, – шепнул он. – Толкнешь меня возле дежурки. И ори громче. Не обессудь, палкой буду всерьез… – подстраховался умудренный службой «вертухай». – И смотри, буржуй, «напаришь», жалеть после придется.

– Командир, я что, совсем в вате закатанный?.. – перешел на понятный надзирателю язык Андрей, входя в решетчатые двери.

Спектакль, исполненный двумя начинающими актерами, вышел на славу. Получив несколько болезненных ударов резиновой дубинкой, Ильин искренне посчитал, что отделался легко.

Оказавшись в тесной камере ПКТ, присел на корточки возле шершавой стены, потер отбитую ключицу и задумался: "Ночь, похоже, я отыграл, но это только временная отсрочка. Денег больше нет, а если адвокат не подсуетится, они меня точно сломают. Что делать?"

Но выхода, кроме как начать играть по правилам не находилось. "Вот так и добывают царицу доказательств – собственноручное признание", – с грустью подумал арестант. Уже не думая о сохранности пижонского наряда, прислонился к стене и закрыл глаза…

– Эй, монсеньер… – голос прозвучал совсем рядом. От неожиданности Андрей хлопнулся на грязный пол и заморгал. – Кто, что? – пробормотал он, пытаясь разглядеть, откуда донеслись странные слова.

– Вам ли не знать, сударь, что вовсе не обязательно быть где-то, чтобы суметь сказать пару слов, – голос стал более разборчив.

– Прежде всего, кто я… – произнес невидимка. – Ну, это не тайна. Я один из тех, кого вы так грубо и беспочвенно обозвали кукловодом. Нет, я не один из тех марионеток, с помощью которых мы вносим в игру некий дух соревновательности. Так сказать, усложняем или уравниваем шансы… Я один из создателей той реальности, которую вы столь талантливо воплотили в материю. Честно скажу, ваш уход стал для меня потерей… Мы с моим партнером отвлеклись на мгновение, а когда вернулись к отложенной ситуации, вы успели разделаться со всеми… и благополучно удалиться… Однако, теперь, когда вы вновь стоите перед сложным выбором, я решил возобновить прерванное вами сотрудничество.

Скажу честно, вас очень не хватает… вашему детищу. Весьма. Уж на что я привык к чистому созерцанию, и то, пару раз еле смог сдержать огорчение…

– Итак. Что мы имеем. Сомнительную перспективу дожить до рассвета, и гарантированное предложение отправиться туда, откуда вы столь поспешно исчезли…

– А почему сомнительную? – не придумал ничего лучше, как спросить о ерунде Андрей.

– Ваши противники переиграли вас… – в голосе прозвучала усмешка. – В эту нору вы попали вовсе не по собственной инициативе. Поверьте, не пройдет и двух отрезков вашего земного времени… Все забываю, как они называются. Час? Не важно. Так вот, сюда проникнет некий субъект. Он спокойно перережет вам вены и оставит рядом с вами обломок железной полосы, которой вы, сбриваете у себя на лице волосы. Вот и все.

– Не так это и просто… – Андрей сжал кулаки. – Пусть попробуют.

– А никто не собирается делать это силой… – с прежним спокойствием отозвался собеседник. – В стене, есть маленькое отверстие. Его почти не видно… Однако, незадолго до прихода этого… убийцы, в отверстие просунут небольшую трубку. А совсем скоро вы мирно заснете.

Андрей впился глазами в темноту карцера: – Не видно.

– Короче… – перешел к конкретике голос. – Я и так потратил на вас куда больше времени, чем позволено правилами. И за это мне придется получить массу упреков от моих оппонентов. Итак: да или нет?

– Да, – коротко отозвался Андрей. И даже не стал пытаться убеждать себя в том, что у него нет иного выхода, и этим он спасает свою жизнь. Едва он представил, что может вновь увидеть, тот, как он считал, потерянный навсегда мир, то готов был, не задумываясь, отдать все, заработанное им за пять лет, и еще столько же…

– Да? – эхом отозвался голос. – Принято.

Андрей с готовностью захлопнул глаза, ожидая мгновенных перемен.

Прошло несколько мгновений, минута. Ильин осторожно раскрыл один глаз и с огорчением осознал, что все так же сидит в сыром карцере. Те же сырые серые стены, и темнота.

– Да, да…, фиг на… – с досадой передразнил он себя. – Крыша поехала от страха.

– Послушай, не знаю, за что тебя загребли, – прозвучал недовольный голос из угла камеры, но спать ты мне мешаешь. – Прошу, постарайся не орать в приличном обществе, – голос был хриплый и простуженный…

– Ты кто? – поднялся Андрей с пола и шагнул к соседу. Склонился над лежащим на каком-то тряпье человеком и с ликованием заметил на узнике изодранный в клочья камзол… Чего, чего, но мундир Гвардарийской армии в российской тюрьме появиться не мог по определению.

– Ура… – восторженным шепотом прокричал король. – Я вернулся…