355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гийом Аполлинер » Ранние стихотворения (1896-1910) » Текст книги (страница 1)
Ранние стихотворения (1896-1910)
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 23:10

Текст книги "Ранние стихотворения (1896-1910)"


Автор книги: Гийом Аполлинер


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Гийом Аполлинер
Ранние стихотворения
(1896–1910)

ЮНОШЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

НЕБО[1]1
  Самое раннее из сохранившихся стихотворений Аполлинера. Датировано: «Канны, 1896» и подписано «Вильгельм де Костровицки».


[Закрыть]
 
О небо, ветеран в одних обносках,
Ты служишь нам уже пять тысяч лет,
Лохмотья туч торчат из дыр сиротских,
Но солнце – орден, знак твоих побед.
 
 
Глядишь на земли – что, не скучен лоск их
Банальных декораций, пошлый свет?
О небо, ветеран в одних обносках,
Ты служишь нам уже пять тысяч лет.
 
 
Тебе, должно быть, весело вверху
От наших криков, жалоб, жестов броских:
Тщеславье и другую шелуху
Ты видишь в душах, низменных и плоских…
О небо, ветеран в одних обносках!
 

Перевод М. Яснова

СМЕРТЬ ПАНА[2]2
  Подписано псевдонимом «Гийом Макабр».
  В «школьном сочинении» о смерти Пана Аполлинер ссылается на известный миф, пересказанный Плутархом. Согласно позднейшим толкованиям мифа, смерть греческого бога Пана, покровителя природы, рожденного от земной женщины и не обладавшего бессмертием богов, осмыслялась в истории христианской культуры как конец язычества, связанный с явлением Иисуса Христа. Выражение «Умер великий Пан», относившееся к закату эллинской культуры, со временем стало означать вообще конец какого-либо исторического периода. В этом смысле и для самого Аполлинера, завершающего классический и открывающего новейший периоды в истории французской поэзии, стихотворение «Смерть Пана» приобретает символическое значение.


[Закрыть]
 
С небес вернулся Феб; пора на отдых Флоре;
К Цитере[3]3
  Цитера – прославленный в мифологии и литературе остров в Лаконийском заливе, на котором находился знаменитый храм в честь Венеры.


[Закрыть]
ластилось раскатистое море,
 
 
И белокурая пособница страстей
Венера слушала, как гимн слагают ей.
 
 
Олимп наполнился. Но Громовержец вскоре
Обеспокоенно возвысил голос в хоре
 
 
Он перепуганных зовет своих детей:
Грозит бессмертным смерть, грядет исход их дней!
 
 
И небо вздрогнуло от слухов непривычных,
И пробил смертный час для всех богов античных,
 
 
И чей-то крик взлетел до самых облаков:
«Родился Иисус! Его настало время!
Бессмертен только он, рожденный в Вифлееме!
Пан умер! Умер Пан! И больше нет богов!»
 

Перевод М. Яснова

МАРДИ ГРА[4]4
  Марди гра (франц. Mardi gras) – скоромный вторник, в католичестве последний день праздника перед постом.


[Закрыть]

Моему другу Жеану Локу[5]5
  Жеан Лок – псевдоним лицейского друга Аполлинера, впоследствии юриста Анжа Туссен-Люка (в ином написании – Анж-Туссен-Люка, 1879–1932).


[Закрыть]


 
В день розовый, мутно-лиловый или зеленый,
В чьем небе плавали скуки лучи,
В ночи,
Где бродят пьерро в бумажных коронах,
Пьерро, что похожи на призраков бледных; в ночи,
Рассыпавшей звездные груды
Камней драгоценных, мерцающих в небе устало,
(Рубины, опалы,
Спинель, изумруды)
Бегут, напевая, шуты, коломбины,
Полишинели с хлопушкой в руке,
Бегут мушкетеры, бегут арлекины,
Бегут под дождем разноцветным, и вскинул
Праздничный город свой плащ из огней, и звенят мандолины
И трубы трубят. А там вдалеке
Король безумцев, король Карнавала
Горит, подожженный (Рубины! Кораллы!)
Король Карнавала, что с вами стало?
Своим народом свергнуты вы!
Увы! Король Карнавала горит,
И песня звенит,
И шампанское льется,
И канонада вдали раздается,
То пушка гремит,
И она говорит
О том, что умер король Карнавала;
И всходит луна, озаряя устало
Небо в россыпи бледных камней
(Изумруды, рубины, жемчуг, опалы),
Луна средь мерцающих звездных огней
Подобна лампе в руке Аладина,
Лампе, что сказочный сад озарила,
Где камни свисают с незримых ветвей
(Рубины, жемчуг, брильянты, опалы),
И шум утихает,
И ночь умирает,
И бледное утро всплывает устало.
 

Перевод М. Кудинова

ЗИМНЯЯ ЗАРЯ[6]6
  Первое появление псевдонима «Гийом Аполлинер». (В печати этим псевдонимом впервые был подписан рассказ «Ересиарх», опубликованный в 1902 г.).


[Закрыть]
 
Заря-юница,
О солнце грезящая, лишь о нем одном,
А зимнее светило чуть искрится,
Как замороженное, в небе ледяном
 
 
Заря-юница
Разгоняет мрак
Так медленно, что можно видеть, как
Она от холода багрится,
И утренник ознобом обдает
Еще не пробужденный небосвод.
 
 
И вот
На свет выходит тусклое созданье,
Как будто зимних фей печальный хоровод
Похитил у него сиянье.
И юная заря,
Еще горя,
Но слезы утирая,
Теряет краски, умирая
На небе декабря,
Которое, стыдясь, глядит уныло
На им рожденное, но мертвое светило.
 

Перевод М. Яснова

ЗА КНИГОЙ
 
Сантабаремский монах,[7]7
  Сантабаремский монах – здесь, скорее всего, контаминация названий двух городов, связанных с историей европейского средневековья: французского города Баррема, в Провансе, и португальского города Сантарема, знаменитого в свое время как резиденция епископа. Н. И. Балашов, комментируя это стихотворение в издании «Литературных памятников», полагает, что речь может идти о брате Хиле из Сантарема – герое легенды о «пиренейском Фаусте», «продавшем душу ради овладения тайнами магии. Аполлинеру это предание могло быть известно по драме Мира де Амескуа „Раб дьявола“ (1612)».


[Закрыть]

Одетый в черную рясу,
Бледные руки простер, призывая Лилит.[8]8
  Лилит – согласно Талмуду, первая жена Адама («Первая Ева»), считавшая, что они с мужем равны, поскольку оба созданы из глины. В иудейской традиции Лилит – злой дух женского пола: она наводит порчу на рожениц и младенцев и насильно овладевает мужчинами, чтобы родить от них детей. В Европе, начиная с позднего средневековья, отождествляли Лилит с красивой и соблазнительной женщиной.


[Закрыть]

Орлан в ночной тишине
Прокричал зловеще три раза
И воскликнул монах: «Летит она! Вижу, летит!
А за нею три ангела…»
– Здесь обрывается книга, которую черви изъели,
И встает предо мною далекая ночь
С ущербной луной;
О императорах думаю я византийских,
Затем предо мной
Возникает алтарь в облаках фимиама,
И розы Леванта[9]9
  Розы Леванта – со времени Крестовых походов Левантом стало называться средиземноморское побережье Ближнего Востока. Под левантийскими розами подразумеваются прежде всего розы легендарного города Иерихона, земля которого в древности славилась плодородием и чье название переводится как «благовонный, благоухающий».


[Закрыть]
мерещатся мне,
И глаза алмазные жаб, загораясь, мерцают во тьме,
И думаю я о магической книге,
Которую черви изъели;
Алхимика вижу я,
Вижу монаха в заброшенной келье,
И я погружаюсь в мечты, а рассвет аметистом горит,
И не знаю сам почему,
Я думаю о бородатых уродах, о великанах, о тайне
Лилит,
И охвачен я дрожью;
Мне слышится в комнате шорох,
Как будто шелк в полумраке шуршит.
 

Перевод М. Кудинова

СТАВЛО

ЛЮБОВЬ
 
Кольцо на пальце безымянном
За поцелуем шепот грез
Вся страсть признания дана нам
В кольце на пальце безымянном
Вколи в прическу пламя роз
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
Мы смотрели в тот теплый вечер
Как над озером наклонясь
Ивы робко горбили плечи
Плыли лебеди В этот час
Умирает день Он угас
 

Перевод Э. Линецкой

* * *
 
Улетела моя щебетунья
От меня под дождем проливным
В городок по соседству улетела моя щебетунья
Чтобы там танцевать с другим
Что ни женщина лгунья лгунья
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
Люблю ли я ее не знаю
Простит ли мне зима грехи
На небе шуба дождевая
Любови прячутся тихи
И гибнут от Любви сгорая
 

Перевод М. Яснова

ОТЗВУК
 
Напев коротких слов призыв из тихой дали
Порой ловлю впотьмах
Он мне любовь дарит в сегодняшней печали
Надежду в завтрашних скорбях
Слова где «эль» в конце как отзвук небосвода[10]10
  Слова где «эль» в конце как отзвук небосвода – имеются в виду «архангельские» имена, в частности имя архангела Гавриила (франц. Gabriel), которое в оригинале рифмуется со словами «небо» и «мед» (соотв. франц. «ciel» и «miel»).


[Закрыть]

О простота
Трель вдумчивых небес хмель вожделенный меда
Как хмель душист как трель чиста
 

Перевод М. Яснова

ЗОЛОТОЙ СОН
 
Губы ее приоткрыты
Солнце уже взошло
И проскользнуло в комнату
Сквозь ставни и сквозь стекло
И стало тепло
Губы ее приоткрыты
И закрыты глаза
А лицо так спокойно что сразу видно какие
Снятся ей сны золотые
Нежные и золотые
Мне тоже приснился сон золотой
Будто с тобой
У древа любви мы стоим
А под ним
Ночью безлунной и солнечным днем
Время подобно снам
Там котов ласкают и яблоки рвут
И темноволосые девы дают
Плоды отведать котам
Губы ее приоткрыты
О как дыханье легко
Этим утром в комнате так тепло
И птицы уже распелись
И люди уже в трудах
Тик-так тик-так
Я вышел на цыпочках чтоб не прервать
Сон ее золотой
 

Перевод М. Яснова

НЕВИННАЯ ЛИЗА
 
Сегодня был долог день
Он кончился наконец
А завтра все опять повторится
Там на горе опускается вечер
На заколдованный замок
Мы устали сегодня
Но дома
Ужин дымится
А завтра с утра
Мы снова
Займемся своим трудом
Вот так-то
Добрые люди
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
О сердце я познал прекраснейшую боль
Магнит златых волос манит меня и губит
О сердце гордое я знаю я король
Которого увы любовь его не любит
 
 
Никто мне путь сквозь лес к ней спящей не прорубит
О сердце бедное горька твоя юдоль
Пускай же хоть тебя фортуна приголубит
А я уж до конца свою сыграю роль
 
 
Король я но умру бродягой под забором
Сжав зубы я гляжу как мечутся мечты
Наивные мечты с печальным детским взором
Но Смело в путь кричит мне ветер с высоты
И указующе топорщатся персты
Еловых тощих рук над неподвижным бором
 

Перевод М. Ваксмахера

ЗВУК РОГА
 
Моя любовь больной чьи муки утоляет
Тот самый яд что жжет и разрушает плоть
Да страсть меня томит безумье оскорбляет
Но тщетной яростью обид не побороть
 
 
Я думал ты светла а ты черней провала
В генну мрачную ты жуткий мрак ночной
Любовь томление мое околдовала
И все опутала туманной пеленой
 
 
Быть может на тебе ни пятнышка а я-то
В своем безумии порок в тебе клеймил
Я как сама любовь глядел подслеповато
От слез бессонниц от волнения без сил
 

Перевод М. Яснова

VAE SOLI[11]11
  Горе одинокому (лат.) – цитата из Библии (Эккл. 4, 10).


[Закрыть]
 
Увы в недобрый час предвестники тщеты
Явились Диоген[12]12
  Диоген – древнегреческий философ-моралист Диоген Синопский (ок. 400 ок. 325 до н. э.), практиковавший крайний аскетизм и, по преданию, живший в пифосе – глиняном сосуде для хранения зерна.


[Закрыть]
с Онаном[13]13
  Онан – библейский персонаж, сын Иуды (Быт. 38, 9).


[Закрыть]

О эта книга сладострастная как ты
С тобою плачущая о желанном
 
 
А все же
Как далеки от ласк твоих уста
Царица гордая и та
С тобой бы разделила это ложе
Горячкой твоего желанья налита
Увы но руки руки в них лишь пустота
И так гравюра с нежной плотью схожа
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
Я порой вспоминаю забавный куплет
Никуда от него не деться
Если сердце ищет другое сердце
То это сердце и есть то сердце
Вот и я раздваиваюсь
Ибо я одинок
Я хотел бы уехать в город далекий
И жить-поживать Может чьи-то строки
Мне навеяли образ что в городе вечная ночь
Или мне это только метится
И я от себя самого убегаю прочь
Меня привлекает неведомость этой мглы
Мне бы стать орлом поскольку только орлы
Могут видеть солнце
В стране где оно не видно
Однако ночь безысходна луна больна
И только кричащим совам
Во тьме не спится
Или мне это только метится
Ибо я раздвоен
Кто знает что будет
Величье вечно
Двуличье вечно
Смерть бесконечна
Вовсе не надо
Пытать грядущее
Даже если мы можем
Прозреть грядущее
Вовсе не надо пытать грядущее
Не лучше ли попросту жить наслаждаясь прохладой вечерней
Дремать и мечтать что любой из надежд достоверней
Если что у меня и было так сердце из плоти
Я принес его к алтарю
Исполняя обет
Но увидел одно серебро
Серебро под тусклыми взглядами
Богородиц
А еще я увидел словно впервые
Золотые сердца Иисуса и Девы Марии
Святые сердца из мрамора
И из гипса
Которых так много в соборах
Я был пристыжен
И запрятал поглубже сердце из плоти
Сердце мое такое
Окровавленное живое
И потом я вышел со страхом глядя
Как сердца золотые пылали там в церкви
Сзади
Но сердце мое так меня стесняло
Что я закопал его в землю
Подальше
От монахов и от церквей
Принесите же черный ирис
Принесите туда где лежит оно утихомирясь
Черный ирис и розовый олеандр
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
Вечерней мгле вовек не одолеть рассвета
Нас тешат сумерки но жизнь дают утра
Смешна незыблемость Мошна и камень это
Те самые ключи что сякнут Мне пора
Ладони окунуть в источник счастья
 

Перевод М. Яснова

СБОР ЦВЕТОВ[14]14
  Так же, как и следующее стихотворение – «Марей», относится к дням пребывания Аполлинера в Ставло.


[Закрыть]
 
Мы в этот пышный сад пришли нарвать букеты.
Красавица моя, ты видишь, сколько их,
Всех этих роз любви, не переживших лето,
Поблекших и нагих?
 
 
Их стебли гнутся и под ветром на аллеи
Роняют лепестки – уходит время роз.
Красавица моя, сорви же их скорее,
Соцветья наших грез!
 
 
Запри покрепче дверь и кинь бутоны в кубок:
Жестока и нежна, пускай любовь глядит
На их агонию – с цветов, как с алых губок,
Хрип запахов слетит!
 
 
Сад-себялюбец отцветает, и в долине
Дневные бабочки рассеялись, легки.
Одни в его тоску слетаются отныне
Ночные мотыльки.
 
 
И в нашей комнате без воздуха и света
Роняют розы скорбь, спеша сгореть дотла.
Красавица, поплачь… Цветок увядший – это
Любовь, что умерла!
 

Перевод М. Яснова

МАРЕЙ
 
Марей была нежна прелестна и дика
Любила ли бог весть но я жил ей одною
Порою и теперь ловлю издалека
В потемках памяти видение родное
 
 
И губы чувствую губами и хрупка
Я чувствую рука белея надо мною
Рука ласкавшая лицо мне ледяное
Инфанты и святой редчайшая рука
 
 
Кого теперь обняв ты спишь любовь былая
Зимой порой любви когда пурга метет
И холодно двоим и мерзнет пешеход
В рыдающем бору и слышит замерзая
 
 
Смех эльфов и ветров трубящих вперебой?
Тебе не чудится ли ночью голубой
Что звезды умерли остыв как мы с тобой?
 

Перевод Б. Дубина

* * *
 
Звуки рога
Заставили вздрогнуть
Тех кто в лачугах не спал.
Незнакомец прекрасный
На коне прискакал,
И вот он увидел
Незнакомку прекрасную,
На коня посадил ее
И умчался с ней прочь.
Они бежали в мрачные дали
Туда, за озеро, над которым дрожали
Звезды,
Ночь,
Плакучие ивы.
Они бежали
Через долины, поля и лесные кущи.
Но мог ли ты знать о своей легенде грядущей,
Таинственный похититель принцессы?
И плачет во мне
Вся печаль и усталость
Теней минувшего, странных теней.
И рыцаря знамя
Цвета надежды
Реет вдали, о сердце мое, в тревоге твоей.
И на что-то надеясь,
Медленно жизнь там уходит,
Умирает печально принцесса
Среди шутов и карликов скорбных
В замке, которым феи владеют.
Феи, нежные феи. Страшные, страшные феи.
О ирис, ветви сирени и розы Иерихона!
В замке, которым феи владеют,
Жонглеры на лютнях играют
И зазывают прохожих
Игрою на лютнях,
Чьи странные струны,
Звуча,
Обручаются с душами скрипок,
С прозрачной душою струящихся слез.
Он совсем не похож на меня.
Никогда в его комнате спящей
Неведомое над изголовьем его не склонялось
И не касалось губами
Его горячего лба
Но ты, печальный Прохожий,
Прохожий, что беден так же, как я,
Иди со мной по дороге
В час, когда отправляемся мы
По утрам суровым и полным тревоги
Встречать монотонную жизнь.
– Потому что боимся мы умереть.
Мы хотели б с тобой умереть.
Потому что век наш весь в черном,
Он носит цилиндр высокий,
И все-таки мы продолжаем бежать,
А затем когда бьет на часах
Бездействия час и час отстраненья
От дел повседневных,
Тогда приходит к нам раздвоенье
И мы ни о чем не мечтаем.
Слушай Прохожий!
Слушай! А после, не зная друг друга,
Мы с тобою расстанемся.
В путь отправляйся. Дорога пылится вдали.
 

Перевод М. Кудинова

НОКТЮРН
 
Померкли небеса от уличного света
И сердце в такт огням спешит за жизнью следом
 
 
Чей свет небесную осиливая тьму
Одушевляет все не внове никому
 
 
Огни на улицах затмили небосвод
И дух лишь во плоти бессмертие найдет
 
 
И только в нас живет земным огнем согрета
Любовь то вечное что гибнет без ответа
 

Перевод Б. Дубина

ЛЮБОВНЫЕ ДИКТОВКИ ДЛЯ ЛИНДЫ

* * *[15]15
  В стихотворении обыгрывается значение слова «Линда» в испанском (linda – красивая, хорошенькая) и немецком (Die Linde – липа, lind – нежный, кроткий) языках. В 3-й строфе имеется в виду древнегреческий г. Линдос на восточном берегу о. Родоса.


[Закрыть]
 
У вас языческое имя и чуть-чуть
Претенциозное – и в этом ваша суть;
 
 
Оно как раз для вас и тайн своих не прячет:
В испанском языке «хорошенькая» значит,
 
 
И дышит нежностью в немецком языке
Оно готово на апрельском ветерке
 
 
Волшебной липою, певучей, обернуться,
В чьем легком шелесте ночные духи вьются.
 
 
Оно красивей всех известных мне имен!
Им в Древней Греции был город наречен:
 
 
Он некогда расцвел, подобный райским кущам,
Среди цветущих роз на Родосе поющем.
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
Легчайшей тенью вы слетаете опять
И словно нехотя пытаетесь играть
Ноктюрн или романс, в котором сердце тонет,
Да так, что гаснет звук, лишь палец клавиш тронет,
А пианино вслед, как плакальщица стонет.
 

Перевод М. Яснова

* * *[16]16
  Стихотворение написано на обороте почтовой открытки, изображающей средневековую крепость г. Каркассона. Название города ассоциируется с французским словом «la carcasse» – скелет.


[Закрыть]
 
Почти погост, вороний град,
Тоска и зной тебя томят.
 
 
Как ты, столь странно нареченный,
Соединен с моей Мадонной,
С моей Смиренницей, чей взгляд
Опущен долу, потаенный?
Ту, чьи уста всегда молчат,
 
 
Я увенчать готов короной.
Печальница, сама как тень,
Как сонный город в жаркий день,
Темноволосая Тихоня,
 
 
Я видел, этот ротик ал,
Подобно свежей анемоне;
Жаль, что я сердца не видал
И вовсе не был в Каркассоне.
 

Перевод М. Яснова

СИЛА ЗЕРКАЛА

 
Презренный, как-то раз я подглядел тайком,
Как Линда в зеркале собою восхищалась.
И вот я покорен прекрасным двойником
Изменника во мне открыла эта шалость.
 
 
Я прежде полагал, что нет ей равных, но
Мне зеркало в тот миг на все глаза открыло;
И сердце дрогнуло мое, соблазнено
Лицом, которое теперь мне тоже мило.
 
 
С тех пор я сравнивать пытаюсь без конца,
Едва захочется ей в зеркало всмотреться,
Два вожделенные, два юные лица,
Но выбрать не могу – нет смелости у сердца.
 
 
Да, я в сомнении твержу себе: ответь,
Неужто копия милей оригинала?
Я вижу, что она готова умереть,
Чтобы еще живей ее сестра предстала.
 
 
Я попросту пленен волшебным двойником,
Всей этой точностью, почти невыносимой,
Всей этой живостью и лживостью притом,
И каждой черточкой, мучительно красивой!
 
 
Но жизни не дано расплавить льда зеркал,
Все застывает в нем – и зеркало без меры
Не раз дурачило того, кто полагал,
Что любит женщину, но был в плену химеры.
 

Перевод М. Яснова

КЛАД

 
Жила принцесса молодая,
Давным-давно, сто лет назад.
В каком краю? И сам не знаю.
Жила принцесса молодая
Однажды чародейка злая
Принцессу превратила в клад.
Жила принцесса молодая,
Давным-давно, сто лет назад.
 
 
Колдунья в землю клад зарыла
Такие были времена.
Да, в клад принцессу превратила
И в землю этот клад зарыла,
Там так уныло, так постыло
А на земле цветет весна!
Колдунья в землю клад зарыла
Такие были времена.
 
 
«Принцесса, я – лесная фея!
Вдруг зазвучало под землей,
Все ласковее, все нежнее.
Принцесса, я – лесная фея,
Как луговой цветок, в траве я,
Моя бедняжка, что с тобой?
Принцесса, я – лесная фея!»
Вдруг зазвучало под землей.
 
 
«Лишь тот, кто смерти не боится,
Кто смел и юн, тебя спасет,
Пропела фея, словно птица,
Лишь тот, кто смерти не боится,
Тот, кто рискнет в тебя влюбиться,
А золотом – пренебрежет.
Лишь тот, кто смерти не боится,
Кто смел и юн, тебя спасет».
 
 
Сто лет его ждала принцесса
И услыхала звук шагов:
Смельчак, явился он из леса,
Сто лет его ждала принцесса
Был храбр, но не богат повеса,
Он клад забрал и был таков.
Сто лет его ждала принцесса
И услыхала звук шагов.
 
 
Была невидимой бедняжка
Ее он бросил в кошелек.
Ах, до чего ей было тяжко!
Была невидимой бедняжка.
Убил повесу побродяжка,
Взял кошелек – и наутек.
И горько плакала бедняжка
Ее он бросил в кошелек.
 
 
Стал кошелек ей как могила,
А крикнуть не хватало сил.
Вослед им только буря выла:
Стал кошелек ей как могила,
Но некто видел все, что было,
Догнал убийцу – и убил.
Стал кошелек ей как могила,
А крикнуть не хватало сил.
 
 
Ее спаситель был поэтом.
Вскричал: «Дороже клада нет!
Он греет душу, но при этом
(Хоть был он бедным, но поэтом)
Любовью лучше быть согретым…»
Тут дева и явись на свет
Ее спаситель был поэтом,
Вскричал: «Дороже клада нет!»
 
 
Вот вам история простая
Принцессы, жившей век назад.
Как ее звали? Сам не знаю.
Вот вам история простая
Про то, как чародейка злая
Принцессу превратила в клад.
Вот вам история простая
Принцессы, жившей век назад.
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
И я ее увидел въяве:
Еще по-детски шепелявя,
Всегда грустна, всегда в растраве
Какой тоской? И с чем вразлад?
 
 
Она так искренне скучала,
Ей все чего-то было мало,
Она «Люблю!» сказать мечтала,
Боясь, что скажет невпопад.
 
 
И вот мы в сумерках сидели,
И жабой кресло у постели
Во тьме казалось – в самом деле,
Был мир унынием объят.
 
 
Так тосковали неустанно
Когда-то фея Вивиана[17]17
  Вивиана – «озерная дева», фея, героиня кельтского фольклора, возлюбленная волшебника Мерлина. Чтобы стать безраздельной владелицей его души, она заживо погребла его в глухом лесу. Этот сюжет лег в основу первой книги Аполлинера «Гниющий чародей» (1909). Розамунда (Розмонда) – персонаж многих стихотворений Аполлинера. Поэт неоднократно обыгрывал ее имя (Розамунда – Роза Мира; кроме того, «munde» – по-нидерландски «рот», отсюда цепь поэтических ассоциаций: «розовогубая», «роза во рту» и т. д.). Дворец Розамунды превратился в его стихах в «дворец грез» (см. стихотворение «Дворец»). В реальности Розамунда была фавориткой английского короля Генриха II. (1133–1189). Ее загадочная судьба породила множество легенд и фольклорных сюжетов.


[Закрыть]

И Розамунда, дочь тумана,
Но Линда краше во сто крат.
 
 
А мне, чья мысль всегда готова
Принять, взлелеять все, что ново,
Кто может вырастить из слова,
Как чародей, волшебный сад,
 
 
Кому подвластен, тайный, весь он,
Мне, знатоку баллад и песен
Сирен, чей голос так небесен,
Мне мрак и скука не грозят.
 
 
Тоска, сильны твои объятья
Для сердца, что хотел познать я.
Тоска – безвластие, проклятье,
Ее приход бедой чреват.
 
 
Пусть эти руки расцветают,
Как незабудки, и сияют,
Глаза внезапно оживают,
И явит пробужденный взгляд
 
 
Принцессу, фею, чаровницу,
В душе которой смерть томится,
В карету жаба превратится,
И жизнь случится наугад.
 

Перевод М. Яснова

* * *
 
Вы уезжаете – о чем тут говорить?
Пересчитаю вновь по осени потери.
О шепелявая мадонна, к вашей двери
Приду, как верный пес, вас ожидать и выть.
Вы уезжаете – о чем тут говорить?
 
 
Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи:
К торговцам золотом, как прежде, забреду,
Все их сокровища, все перлы на виду
На ваши ноготки и зубки так похожи!
Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи.
 
 
Я ваши локоны увижу вслед лучам
Луны, когда о вас вздохну безлунной ночью.
Вы уезжаете, но вижу я воочью
Мою звезду, мое светило по ночам
И ваши локоны увижу вслед лучам.
 
 
Опять по осени, листвою зашуршавшей,
Я платья вашего припомню шорох – и
Опять почувствую, как вы близки, легки,
И свежестью цветов запахнет лист опавший
По осени, опять листвою зашуршавшей.
 
 
Мадонна томная, когда не будет вас,
Осыпавшийся лист и тот о вас расскажет,
Но вы забудете меня, и нас не свяжет
Уже ничто – ни ночь, ни отзвучавший вальс,
Мадонна томная, когда не будет вас.
 

Перевод М. Яснова

ТЕРЦИНЫ ДЛЯ ВАШЕЙ ДУШИ

 
У вас душа – дитя: ее бы укачать,
Я слишком во плоти для этого фантома,
Чуть что готового исчезнуть, замолчать;
 
 
Я был бы рад воспеть с искусством Хризостома[18]18
  …воспеть с искусством Хризостома – имеется в виду св. Жан Хризостом (Иоанн Златоуст, 347–407), один из отцов церкви, знаменитый своим красноречием.


[Закрыть]

Всю вашу красоту, чья видимая часть
И то загадочна, и то полузнакома.
 
 
Она как монастырь, в котором дремлет страсть,
Нужна особенная хитрость, непростая,
Чтобы открыть врата и в монастырь попасть.
 
 
Один предложит вам сокровища, желая
Вас ими приманить и внутрь войти скорей;
Потом другой вскричит с коварством: «Обожаю
 
 
Закаты, вечера, покой монастырей,
Где отзвук слышится, как память, протяженный…»
Но будет попусту стучаться у дверей.
 
 
У вас душа нежна и пахнет анемоной,
У вас душа хмельна, как поцелуй в огне,
У вас душа – лазурь воды незамутненной;
 
 
Я знаю, аромат растает как во сне,
Похитят поцелуй, что драгоценней клада,
И зачерпнут воды – я знаю, в глубине
 
 
Таятся, скрытые, и нежность, и прохлада.
О, быть на берегу, склоняясь, как цветок,
Над этим озером, – ну что еще мне надо?
 
 
Дитя, у вас душа – инфанта: видит Бог,
Ей тяжела парча, ей сон глаза туманит,
Ей хочется поспать, малышке, под шумок.
 
 
Дитя, у вас душа – инфанта: так и тянет
Ее под сень ветвей, где отдыхает знать;
Дитя, у вас душа властительницей станет.
 
 
У вас душа – дитя: ее бы укачать.
 

Перевод М. Яснова

ПРОЩАНИЕ

 
Когда весна пройдет, а осень уничтожит
Всю вашу красоту, когда в матроне злой
И раздражительной никто признать не сможет
Инфанту, девочку, прославленную мной,
 
 
Пусть в сердце ледяном, любовью не согретом,
Я оживу опять – иной, чем в наши дни:
Года приносят блеск и красоту поэтам,
Все то, что в юности так жаждали они.
 
 
С годами женский взор становится туманным,
Морщины на висках плетут за нитью нить,
И если осень лет дано прикрыть румянам,
То облик старческий от зорких глаз не скрыть.
 
 
И усмехнетесь вы – ну что на ум пришли вам
За бредни! – «В девятьсот каком-то там году
Меня любил поэт – и был он молчаливым,
И некрасивым был в каком-то там году…»
 
 
Увы, я некрасив, а вы всех смертных краше
И ждете рыцаря, обещанного вам,
Который оживит желанные миражи,
Где счастье быть вдвоем полетать волшебным снам.
 
 
Сеньоры знатные склонятся перед вами,
За ласку посулят алмаз и изумруд,
Потом, от вас вдали, с разбитыми сердцами,
Как тени бедные и бледные умрут…
 

Перевод М. Яснова

ПРОЩАЛЬНЫЕ СТИХИ

 
Когда утратите вы красоту с годами,
Когда проступит желчь на высохших чертах,
И не узнает взгляд в суровой старой даме
Принцессу юную, что славил я в стихах,
 
 
Тогда в душе у вас, могу ручаться в этом,
Мой образ оживет, представ совсем иным:
Величье времени дарует блеск поэтам
И даже красоту оно дарует им.
 
 
У женщины в глазах с годами меркнет пламя,
Ложится на виски слепой узор морщин;
Скрывает женщина свой возраст, но с годами
Все толще слой румян, все строже взор мужчин.
 
 
И вот тогда на ум придет вам мысль смешная:
«Когда-то жил поэт, в меня влюблен он был,
И только я одна, старуха, вспоминаю,
Как был он некрасив, как молча он любил».
 
 
Я волею судеб уродлив, вы красивы,
И принца ждете вы – он был обещан вам;
Он поведет вас в край, где зреют счастья нивы,
И радость быть вдвоем познаете вы там.
 
 
Пред вами голову склонят любимцы славы
И совесть продадут во имя ваших глаз,
Затем вдали от вас, беспомощны и слабы,
С истерзанной душой свой встретят смертный час.
 

Перевод М. Кудинова


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю