Текст книги "Невеста Алдуина"

Автор книги: Gina Wolzogen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Я нередко сидела на кровати голой, представляя, как вхожу в покои отца и прыгаю к нему на кровать. Даже любя Алдуина, я все равно предана отцу. До сих пор чувствую вожделение к нему. И зачем я променяла моего любимого принца на этот проклятый мир, в котором я сейчас гнию?

– Лилит, моя драгоценная Лилит сбежала. Сбежала на целых двести лет! Как ты могла?! Ты смела бросить меня, царство и свой долг! – закричал он, сжимая руки в кулаки. Глаза его были полны печали и глубокой боли.

Я посмотрела на дремор, которые сохраняли полное спокойствие. И как они выдерживают его гнев? Я поднялась с пола и медленно пошла к отцу, пытаясь делать свои движения более кошачьими. Это выглядело всегда соблазнительно в моем исполнении. Отец внимательно следил за мной. Я приблизилась к его трону и поклонилась. Гнев – необузданная ярость, порыв несдержанности злой. Когда ты зол – весь мир не в радость, и в нём отсутствует покой.

– Отец, я прошу прощения у тебя за побег и прочее, что натворила. Я глубоко сожалению об этом. Прости-прости, мой принц, я все осознала. Без твоего плана мне и вправду не обойтись. Но долгое нахождение в нем портит меня. Прости, мой принц, я виновата. Не спеши наказывать меня, ведь я могу все объяснить. Мои слова тебе... Понравятся, – я стала на колени и взяв руку Дагона, стала целовать её. Он всегда прощал меня. И все прощал.

Отец не подавал признаков мягкости. Он все также строго взирал на меня. Я не знала, что он скажет. В сердце кольнуло от мысли, что он отвергнет меня или накажет, как никогда не наказывал.

Принц Разрушения высвободил свою руку и нежно провел ей по моей щеке. Как же я часто себе представляла! Но не совсем в этом смысле. Дело в том, что мои фантазии с ним начинались с того, что я где-то что-то сотворила нехорошее и отец призвал меня к себе, а затем стал медленно прощать. А потом я садилась ему на колени, проходила языком по шее, оставляя влажные следы и... Стоп! Я пыталась держать под замком свою память, сохранять ясность мыслей, чтобы нормально говорить с отцом. Но они все еще не давали мне покоя. Ведь все мои фантазии останутся со мной навсегда. И память о них тоже.

– Моя Лилит, прекрасная принцесса. Я дам тебе объясниться. Поднимись и говори.

Я послушно встала с колен. Надо было с чего-то начать. И я стала говорить о том, что поведала в Сиродиле, плавно перешла к Скайриму, а затем и рассказала про Алдуина. Я ходила по залу, надеясь, что отец все поймет. Что он даст благословение на убийство главного Аэдра! Но мой отец просто сидел в таком шоковом состоянии, что я не посмела думать о хорошем. Его глаза округлились, а рот приоткрылся. Я не знала, что и думать.

Но потом он заговорил и его слова заставили меня дрожать:

– О, Лилит! Ты не понимаешь! Ты не понимаешь, кто такой Алдуин и о чем просишь! Ты хочешь убить главного аэдра! Ты понимаешь, что с его смертью все измениться? Нирна может и не стать вообще! А что будет со всей системой?! А Алдуин...Он теперь падший. Но если вы убьете Акатоша, в чем я сильно сомневаюсь, то погибнет и он. Создатели умирают вместе с созданиями.

Я вдруг все осознала. Меня резко затрясло, однако я держалась на ногах.

«Ты необычного происхождения. Твое рождение ломает границы, делает их другими. Твое появление изменит многое вплоть до таких мелочей, как смерть Создателя и его творения. Разве не ясно? Ты просто перевернула мир.»

Эти слова принадлежали моей матери, хотя я и не знала, где она сейчас находится. А так хотелось знать, жива ли она или же мертва. Я никогда не знала и вряд ли узнаю.

– Теперь ты точно пойдешь под стражу и будешь наказана! Лилит, я не желаю больше слышать об этом, – тем временем продолжал отец.

Я громко стукнула по полу ногой и в недовольстве посмотрела на Дагона. Разве мог он забыть слова матери?

– А то, что говорила мать? Ты в это не веришь? А раньше говорил обратное! Драконы считают меня самкой, понимаешь? Они стали чувствовать потребность к плоти! Границы мира и так изменились. Разве не хочется тебе отомстить Акатошу? Разве не хочется?! Нирн будет твоим, отец! Ты всегда об этом мечтал! Другие аэдры вряд ли помогут своему главному богу-дракону. Они испугаются за свои жизни. Разве не так?

Я кое-как пыталась противостоять отцу. Он мог не слушать меня, однако упоминание о матери не позволило ему это сделать.

– Твоя мать... Может быть она и права. Но даже если так, любимая моя, как ты будешь драться против Акатоша? Он сильнее меня, а тебя уж точно. Он просто тебя убьет. Разве ты не подумала о проигрыше? А ведь он будет с большой вероятностью. Я верю в твои силы, но они не выше сил Акатоша. Дагон смягчился и уже разговаривал холодным голосом. Мысли о матери заставляли его гнев уйти, словно холодный воздух тушит едва разгоревшиеся пламя. Интересно, какой эффект на него производила мать?

Сила... Это было верно подмечено. Я слабее Акатоша, это нельзя переспорить. И слабее драконов Алдуина. Но все вместе мы достигнем многого.

– Если поставлена цель, ее надо достичь, иначе чего ты стоишь?

Дагон прикрыл глаза, а затем медленно встал с трона. Открыв глаза, полные сомнений, он подошел ко мне и нежно обнял. Я поняла вдруг, насколько соскучилась по этим рукам, телу и объятиям. Я прижалась к отцу, закрыв глаза. Мой сладкий принц, моя единственная звезда, которую я не могу достичь. Мое желание, рожденное похотью.

– Моя драгоценная Лилит, ты единственная дочь даэдра, моя дочь. Ты думаешь мне вот так просто сказать тебе «да»? Мне очень больно тебя терять... Действительно терять. Что я буду делать, когда узнаю, что ты мертва? Ведь ты умрешь по настоящему, Лилит, такова расплата за необычное происхождение. У тебя нет души, ты не можешь после смерти куда-то попасть. Ты просто умрешь. Твоя жизнь окончится раз и навсегда. Разве ты не понимаешь этого? – он взял меня нежно за подбородок и поднял его. Я неохотно открыла глаза.

– Ты идешь на серьезный и рискованный шаг. Что будет, если Акатош это прознает раньше и просто возьмет тебя и уничтожит? Слишком много таит опасности этот план и вообще идея. Как отцу мне трудно тебя отпускать обратно и давать волю на смерть моего врага и хранителя мира. Если его не станет, по настоящему не станет, то что будет? Неизвестно. Я полностью это осознавала и мне было также больно понимать, что меня вдруг не станет, что мои планы раскрошатся. А Алдуин? Разве он этого не понимает? Хотя он не умрет. Он бессмертный, а я? Нет.

– Несмотря на болезненность опыта, он неизбежен и необходим. Иначе, как бы мы узнали жизнь? А смерть... А вдруг все пойдет по другому? Вдруг я не умру, а куда-то попаду?

А может я попаду к матери в мир? И там буду жить среди её расы? Мерунес Дагон прислонил мне палец к губам.

– Твоя мать сказала, что твой путь со смертью окончится.

Часть

Отец все-таки решился меня отпустить. Это сильно осчастливило с одной стороны, но с другой я подумала о проигрыше. Может быть мне лучше было остаться здесь? Здесь мне не надо бояться за свою жизнь и разрабатывать план нападения на Акатоша.

– Слабо мне верится, что вот так вот просто Алдуин превратился из душевного в свирепого. Я душевным, по правде говоря, его не видел. Разве он не пытался тебя убить, как увидел?

Я собирала вещи в мешок, стоя у шкафа. Моя комната ничуть не изменилась с тех пор, как я покинула её. Моего отсутствия не было здесь и следа! Ах, как я скучала по своей огромной кровати! По этим мягким и прекрасным одеждам! Все же принцессой я была и буду всегда. Мой отец сидел на одном из кресел. Его раздражала чрезмерная их мягкость, а другие я не желала видеть.

Достав из шкафа теплый костюм из меха горного козла, я положила его на кровать, это стоит надеть.

– Безусловно, он пытался меня убить! И убил бы, но кое-что заставило его силу замолчать. Сейчас Алдуин потерян... Не могу назвать его свирепым, отец. Он очень милый, но при этом в его сердце живет сплошной холод. Я думаю, что он даже не заражен местью, ведь его поведение не есть мания мести. Он просто потерян в себе и в том, что происходит, – я повернулась к отцу. Он сохранял спокойствие, смотря только в одну точку.

Наверное ему было приятно после стольких лет находиться со мной в одном обществе. А, быть может, он не верил до сих пор в него.

– Мне приятно слышать, что ты ему противостояла. Я мало знаю о тех событиях в Скайриме. Думаю, тебе надо спросить Алдуина напрямую. А что касается твоей речи, то мне кажется, что ты успела полюбить этого дракона. Не так ли?

Отец догадался о моей любви к нему? Я остолбенела от страха и буквально лишился дара речи. Лихорадочно соображая, что предпринять, дабы правда не выплыла наружу, я уставилась в мешок.

– Ты не можешь с ним быть, Лилит. Твое место править здесь и со мной! Он тебе не пара. И никогда не будет тебе парой, ты слышала? Все, что должно быть с тобой – здесь. Забудь об Алдуине, как о брачном партнере. Он не полюбит тебя. Ты ему поможешь, он тебе и на этом кончится. Ты поняла?

Мне опять казалось нереальным, что такое могло случиться. Сгорела моя душа. Сгорел мой дух. Сила воли подавлена, счастье разрушено. Меня чуть ли не затрясло от боли и страха. Отец, за что ты так со мной?! Почему я не могу быть с теми, кого полюблю или люблю? Почему обязательно возвращаться туда, куда не хочешь? Здесь я счастье не найду.

– Но, папа... Моему сердцу надлежит быть с ним. Алдуин много для меня значит. Он божество, отец, божество. Разве ты не понимаешь, что это значит? – я посмотрела в глаза Дагону, надеясь на мягкость.

Как знают все, я не могу родить от смертного или дреморы. Я могу родить лишь от божества, хотя это последнее что остается. Ничего не доказано, есть лишь предположение.

Но его слова продолжали течь беспокойным потоком, будто меня он не слышал.

– Алдуин дова, Лилит. Я не боюсь за него, лишь за тебя. Он по отношению к тебе индифферентный. Ему нужна лишь помощь в мести. И всего только. А твое сердце покорилось ему. Что ты будешь делать, когда он скажет тебе во всем отношении «нет»? После битвы ему уже ты будешь не нужна.

Но я не верила в это. Я чувствовала, что Алдуин стал больше человеком, чем драконом, хотя эта мысль бы оскорбила его. Но я вправе так думать. После поражения он мог измениться совершенно, но отец видел в нем только дракона, что ищет выгоду. Я пошарила рукой в мешке, удостоверившись, что взяла все. Теперь я могла уйти.

– Сердце – это единственный ориентир в этом мире иллюзий и обмана, отец. Я надеюсь, что ты поймешь меня, ведь ты тоже любил и любишь, правда? – я медленно подошла к отцу и стала перед ним на колени, а затем снова взяла за руки. – Если вы можете представить нечто – вы можете этого достичь. Если вы мечтаете о чем-то, вы сможете этим стать.

Дагон слабо улыбнулся, взяв мои руки в свои и несильно сжав их. Он видел во мне большую любовь к нему, его царству и всему, что связано вообще с ним. Но также он наверняка видел тягу к любви, которую я по настоящему никогда не чувствовала, не видела, не ощущала от других существ, кроме Дагона. Даже смертным я была нужна лишь для удовлетворения плоти.

– Влюбляться можно лишь в тех, кто готов полюбить тебя, Лилит. Разве Алдуин готов полюбить тебя? У дов нет потребности в любви. Они могут подчиняться, служить, но любить – никогда. Я не хочу собирать осколки твоего сердечка потом по всему Скайриму, – он осторожно склонился к моим рукам и поцеловал их. Я с улыбкой наблюдала демонстрацию его любви. Как же я любила Дагона! Как же хотела его в качестве чего-то большего, чем отец. А если бы он узнал, что сказал? Увы, мне никогда не узнать. В любом случае мои желания неправильны и не имеют надежду стать реальностью.

– Я очень надеюсь увидеть тебя здесь снова, Лилит. Надеюсь на твое возвращение в план Мертвые Земли.

Если ты еще меня любишь, то ты пойдешь по моим следам и станешь принцессой своего плана. Однажды это случится и больше не надо будет прятаться от аэдр или смертных. Однажды ты заявишь о себе всему миру, Лилит Мерунес.

Эти слова воодушевили меня. Внутри приятно разлилось тепло. Я многое поняла из его слов. Мне показалось, будто какая-то ключевая глава моей жизни наконец дописана и теперь навсегда останется со мной в своей целостности, без единой недосказанной детали.

Я поднялась с колен, а затем крепко обняла отца и прижалась к нему. Я вдыхала его лютую душу, ощущала тягу к разрушению всего всем телом. Да, это мой отец, от которого я душу не унаследовала. У меня её нет. Есть только тело и что-то ещё, что заставляет меня быть бессмертной в плане жизни. Дагон усадил меня на колени, а я обвила своими руками его шею. Как же мне его не хватало! Эта нежная плоть, лютая душа и шум крови, что скачет подобно сердцу. Тягостно мне его покидать. Непросто взять так и уйти на всю жизнь или хотя бы на короткий период. Долгую часть своей жизни я провела здесь, а теперь провожу непонятно где и непонятно с кем. Но этого "непонятно кого" я люблю. И очень скверно станет на душе, если отец окажется прав. Я посмотрела на мешок, который был заполнен одеждой и нужным оружием. Теперь я готова уходить в Скайрим, осталось только переодеться. Но вот беда! Сдвинуться совершенно не могла. Я сидела на коленях у отца и совершенно не могла пошевелиться. Мне так было приятно его общество и сам он. О, мой милый прародитель, почему ты не можешь уйти со мной? Почему не можешь спуститься из этого жуткого места туда, где все выглядит иначе? Где есть жизнь и нет этой проклятой лавы, которая напоминает границы клетки. Лаву не пересечь, за её пределы не выйти. Но мой отец заперт здесь. Я обязательно найду ключ и он посмотрит мир снова, только без секиры в руках. Я не хочу уничтожения мира. А может быть так, что уничтожение неизбежно?

– Сколько интересных болезней придумано мной, но самая страшная – от любви. Добро – наказуемо. Милосердие – унизительно. Дружба – опасна, ведь предают только друзья. Может быть поэтому принцы даэдра не имеют друзей? Все конкурируют с друг другом за территорию, поклонение, удовольствие, достижение своих целей. Твоя мать была уникальным существом. Она пыталась отречься от насилия, которое свойственно её расе. Она не хотела видеть в боли красоту, а в чужих страданиях смысл жизни. Она пыталась избавиться от того, что у неё росло внутри. Пыталась она найти красоту в доброте, помощи другим, но не могла. Помогала она только тем, кто нес знамя во имя насилия и боли, находила утешение в искривлении души существ. Твоя мать часами смотрела на смерть существа, который попал в ловушку и умирал от голода. Она питалась разрушением всего. Ей нравился блеск моей секиры, она резала ей себе руки. Я боялся твоей матери, ведь она была непредсказуемым существом. А её спутники были ещё хуже: они улетали в мир смертных и держали всю деревню на грани смерти, но не давали им умереть. Они забирали у них самое дорогое прямо на глазах и те ничего не могли сделать. Эти существа питались слабостью людей, их немощностью и неспособностью защитить то, что им дорого. А мать твоя относилась к этому спокойно, даже порой слизывала с их рук свежую кровь. По правде говоря, таких кровожадных существ я ещё никогда не видел.

Я думала, что избавилась от боли, причиненной отцом. Оказалось вовсе нет. Боль опять вернулась – раскаленным железом прожгла позвоночник, выстрелила по ногам. Я готова была свалиться с его колен, ведь шоку, поразившему мое тело, не было предела. Мать я никогда не представляла именно такой. Я всегда видела её чем-то вроде древней богини добра, что была пленена отцом. Оказалось, моя мать сплошной монстр. Но монстр ли я? Ведь она могла частично передать мне то, чем являлась сама.

Часть

Вот и вновь я в Скайримских землях. Сзади меня была статуя отца и дреморы, которые стояли с оружием наготове. Они хотели, чтобы мое возвращение было безопасно. Хотя нет, вру, не они хотели, а мой отец. Дракон, что летал неподалеку, заметил меня и стал лететь в нужном направлении. Я пригляделась повнимательнее и узнала в нем того самого дракона, что я видела и раньше. На нем сидел Алдуин, крепко держась за перепонки у шеи. Дреморы сзади меня негромко зарычали, но я приказала им молчать. Дракон, выбрав место чуть подальше от меня, медленно приземлился. Алдуин с гордым видом слез с него, смотря прямо мне в глаза.

– Алдуин... Ты заходишь на территорию, которая тебе неподвластна, – прошипел один из дремор.

Дракон открыл пасть, но мой спутник жестом приказал ему не действовать.

– Зато мне подвластны ваша грехом набитая плоть. И я могу отнять у вас её. И ваши души. Я до сих пор владею тем, чем владел в облике дракона. Но сейчас я пришел не за вами, а за вашей принцессой.

Один из дремор захихикал, а другой прошептал:

– Её душа тебе нужна или грехом набитое тело?

Я обернулась к ним и постаралась придать более чем яростный вид. Что они себе позволяют?! Кучка идиотов!

– Я сейчас сама лично вас тут превращу в кучу оторванных органов и мой отец только счастлив будет. Если ваша жизнь вам ещё дорога, то предлагаю вам заткнуться.

Дреморы замолчали, а Алдуин с восхищением посмотрел на меня. Мне показалось или в его глазах я увидела теплоту ко мне? Теплоту... Любовь.

Мужчина провел меня к дракону и, подсадив, сел сам. Я снова обняла его и мы стали взлетать. Дреморы недовольно смотрели на нас. И почему они ненавидят Алдуина? Почему попутно презирают меня?

– Ну что сказал Дагон? – Алдуин краем глаза взглянул на меня, ожидая реакции.

Я не могла ему рассказать о том, что мой отец предположил насчет чувств моего спутника. Слишком рискованное это дело на самом-то деле. Я ему рассказала лишь то, что касалось дела, а не моих глубоких чувств. Он бы не понял. Сейчас точно не понял бы.

– Значит, он сомневается, но верит твоей родительнице. Я разделяю его сомнения и хорошо понимаю, однако я ещё и верю в тебя, твои силы... Наши силы. Не знаю, получится ли у нас свергнуть моего отца. В любом случае мне уже нечего терять, Лилит. Другое дело ты. У тебя есть царство, любимый и грозный отец и какое-то глобальное предназначение. Ты говоришь, что смерть для тебя это действительно конец. Если ты передумаешь, то...

Я не могла дать ему договорить, ведь слишком горька его речь. Я отказалась давно от царства отца, от его намерений, желаний. Я отказалась задолго до того, как стала свободной.

– Нет-нет! Алдуин, я своего мнения не изменю совсем.

На этом наш короткий диалог закончился. Ответа я, естественно, не дождалась, лишь вкрадчивый взгляд был брошен в мою сторону. Перед глазами пролетали горы, а воздух дрожал от рева других драконов.

Алдуин оставался в молчании. Я крепче прижалась к нему, пытаясь ощутить степень его могущества. Драконы, что пролетали мимо, частенько пытались ошпарить его огнем, но он вовремя давал знак этого не делать. Что у них за форма приветствия дикая? Хотя Алдуину вряд ли бы повредил огонь, а вот я буду сгорать медленно.

Когда дракон достигнул пещеры, то как можно быстро снизился. Мой спутник взял мешок с вещами и помог мне сойти с дракона, а затем попросил его улететь.

– Я долго размышлял над нашими действиями, Лилит. В общем, я предлагаю тебе подружиться с Довакином, а тот скажет местоположение моего брата. А мой брат, следовательно, Акатоша. Я сам не знаю, где сидит отец. И попасть туда навряд ли смогу, – он зашел в пещеру и, положив мешок, стал около стены, не сводя с меня глаз.

План хороший, только кто такой Довакин? Я вошла в пещеру, став возле выхода. Хотелось быть ближе к Алдуину, но нельзя мешать дела любовные с делами важной категории.

– Твой план экстравагантный, только я не знаю, кто такой Довикин. Совсем не знаю.

Повелитель драконов с удивлением посмотрел на меня, затем пожал плечами и стал ходить из стороны в сторону, отдаваясь глубоким думам.

– Довакин... Это сложно объяснить тебе, но я попробую. Он драконорожденный, как Мартин тот же. Он имеет душу дракона, а тело человека. Почему и как долго объяснять. Скажу лишь то, что это создание даже нашего языка не знает. Он обладает туумом, но отдельными словами. Говорить свободно на нем вообще не может и из-за этого над ним издеваются другие драконы. И вот его отличительная особенность: в его силах убить дракона.

Мартин мне пришел на ум сразу. Я его знала... Частично. Но не помню, чтобы Мартин выходил из Храма Облаков и орал на весь округ: "йол!" или что-то подобное.

Но саму суть этого Довакина я поняла.

– Сперва мы узнаем, где Довакин. Потом я отправлю тебя туда и ты с ним подружишься. Я уверен, что у тебя получится его обмануть. Не стоит его боятся... Он достаточно глупый. Это норд, но голова его забита непонятно чем. Сражаясь со мной когда-то, он не отличился мастерством драться или использовать туум. Но Довакин есть Довакин... Нанес именно он решающий удар, – на лице его неожиданно появилось выражение сильнейшей неуверенности. Как будто он хранил в своей душе какие-то сокровенные тайны и должен был непременно раскрыть их, но боялся.

Я смотрела на него, не мигая. Сейчас, в размышлении, он был прекрасен. Пыл в глазах чуть померк и на лице было лишь сплошное разочарование. Я задумалась о том, каково ему было вообще сражаться с этим самым Доваканом. Алдуин достаточно через многое прошел и теперь заставляет действовать меня. А может... Отец прав? Что если этот дова использует меня в личных целях, чтобы лишь отомстить врагу? Что если в какой-то момент он просто предаст меня и отдаст на растерзание тому, кому всегда хотел отомстить?

– Я читаю на твоем лице сомнения, Лилит. Поверь, я не латентный в своих намерениях и говорю все открыто. Может быть, если я немного бы научился скрывать свои цели, то бы не погиб... Не погибла моя сущность дракона. Сейчас ты будешь рисковать своей жизнью. Я тебе очень советую анализировать действия Довакина и его слова. Он, конечно, глупый, но те, кто его окружают – глупыми не являются. Я почти уверен в том, что он частенько навещает моего "святого" брата, а это значит, что тут может все понять. Будь осторожна, Лилит, ведь меня может попросту не оказаться рядом.

Я остолбенела на долю секунды. Рискованное... Дело? То есть, водясь с этим драконорожденным, я могу попасть под чью-то чужую драконью челюсть? Я не совсем понимала эту систему. Алдуин и его брат делят власть над драконами? Но как это осуществляется?

– Я вижу на твоем лице совершенную неуверенность. Куда делась твоя решительность, дочь Дагона? Твой отец переполнен ею и ему плевать, куда идти и что делать.

Я улыбнулась ему, а затем стала подходить все ближе и ближе. Алдуин очень умен, расчетлив... Но тут он кое-что опустил.

– Ты упустил очень важную деталь, повелитель драконов. Мой отец бессмертен, а я нет, – я подошла очень близко к мужчине, пока тот осознавал свой промах.

Я не имела паритет с отцом, а с Алдуином и подавно. Но все же у меня были те черты, которые делали меня той, какой я являюсь. Спасибо моей матери.

Часть

Алдуин выведал местоположения Довакина. Этот человек поселился в городе под названием Вайтран. Там у него был дом и... Семья? Алдуин дал мне дракона, а также попросил придумать на всякий случай биографию. А вдруг Довакин не так глуп, как его считает повелитель. Я оделась так, чтобы не выделяться из толпы. Рога скрыла под капюшоном, хотя мой спутник уверен, что рога он примет за фальшивые, так как сейчас много где продают и рога драконов, и даэдра. К сожалению, пока я не узнаю ничего полезного – не смогу вернуться к Алдуину. Значит, я должна проводить долгое время с Довакином. Так он меня одну и отправил к Вайтрану. Дракон взял меня на спину, затем полетел к городу. Честно скажу, что совсем не хотелось расставаться с Алдуином. Я боялась признаться ему в том, что мне грустно от того, что его не увижу. Не хотелось улетать. Совершенно. А может все-таки Алдуину тоже грустно со мной расставаться? Он открыт в действиях, но не эмоциях. Возможно и то, что он тоже по мне скучает.

С теплыми мыслями о нашей победе, о скорой встречи, я летела в город. Вайтран был самым обычным городом В Скайриме. Рядом с городом стояло несколько ферм, текла река, а ещё недалеко от ферм великан пытался убить людей.. Нет, стоп, это оборотни. Их шум крови был громким и постоянно прерывался, словно боевой клич. Дракон спустился недалеко от города, но так, чтобы на нас не напали. Он плавно приземлился и, проследив, что я удачно добралась до городских ворот, улетел. Люди от меня не шарахались, а вот животные глядели с интересом. Они твердо знали, что я не человек, но и то, что я вреда не принесу. Итак, Алдуин сказал, что мне надо в таверну Гарцующая Кобыла". Я вошла в город и стала озираться по сторонам. План у города сложный и запутанный. Эх, в Сиродиле все намного легче. Я достала из походной сумки карту города и, сверив её с тем, что вижу, пошла по пути, который вел в таверну. Я прошла мимо рынка, где мне предлагали купить всякие ненужные вещи. Я мельком взглянула на их товары, поняв насколько они бесполезны вообще. Но люди велись, они всегда ведутся. Эти уловки рынка я терпеть не могла. Никакой искренности. А ведь все это, что они продают, я могла получить совершенно бесплатно! Моей силы хватит, чтобы убить весь рынок и стащить все вещи. Засмотревшись на то, как продавцы дурят покупателей, я услышала детский голос совсем рядом:

– Добрая леди, подайте монетку.

Я посмотрела в сторону исхудалой девочки, которая выпрашивала у меня деньги. Хотя она, наверное, у всех их просила. Таверна, в которую мне надо, находилась совсем рядом. Я проверила карманы в поисках хоть одного септима, ведь обычно я деньги не носила. В кармане я нашла два септима и протянула их девочке. Та с радостью взяла.

– Спасибо, добрая леди. Давай ты будешь моей мамой?

И здесь я просто приросла к земле. Мамой? Я? Никогда не видела себя в роли матери. Никогда. Я мечтала о принцах, о совершенных телах и душах, но вот о семье... О настоящей семье никогда.

– Лазят тут всякие бродяги. А ну кыш отсюда, мерзавка, – прошипела какая-то старуха. Девочка обиженно посмотрела на неё, затем убежала. Старуха подошла ко мне.

– Ах, эти бродяги, надоели уже! Убегут из приюта, где есть еда и тепло, а потом просят милостыню. И никто их не берет. Вы разве взяли бы ребенка с улицы? А вот я нет. Они могут чем-то болеть или их родители могут быть некромантами, убийцами... Да кем угодно! Вас, кстати, как зовут? Меня Лилит.

И ещё один удар в сердце. Лилит? Её зовут точно также как и меня? О, ужас. Надо это исправлять.

– Я сейчас спешу. Но я обязательно вас найду и ... – я прикусила язык, потому что не хотела раскрывать своих истинных намерений. Я убью её. Лилит должна быть одна. В Сиродиле я встречала девушку с фамилией Дагон. Её я тоже убила. Нечего позорить моего отца. – И мы побеседуем. Я разделяю ваше мнение, а сейчас прощайте.

Я помчалась в таверну, надеясь, что увижу Довакина именно там. Приспешники Алдуина выяснили, что он часто сидит в таверне и рассказывает какие-то истории. В таверне было тихо. Здесь сидело несколько людей и среди них был Довакин. Это был мужчина, норд. И звали его Альтамир. Он выглядел типично для норда: белая кожа, светлые волосы, голубые глаза. Но узнала я его по шлему. У Довакина рогатый шлем, так что тут ошибиться трудно. Я присела к нему на лавочку. Он сидел напротив огня и пил эль.

– Привет. Я слышала о твоих подвигах! Очень увлекательно. Ты победил самого Алдуина! Ты спас этот мир! Я так... Восхищаюсь тобой! – я понятия не имела, как начать с ним разговор. Был лишь один путь, а именно через лесть.

Мужчина с удивлением посмотрел на меня. Поначалу я даже думала, что ошиблась... Но он мне улыбнулся и предложил эль.

– Что за прекрасное создание! А твои рога... Не видел нигде таких. Где купила? Ну, неважно. Хочешь послушать ещё историй? А знаешь, Алдуин не был уж настолько сильным. Я с ребятами его завалил быстро. Как тебя зовут и откуда ты?

Естественно, сказать, что я из Обливиона и являюсь дочерью Дагона – не могла. Пришлось вспоминать самые стандартные истории девушек. Я ослушалась Алдуина в том плане, что не придумала её раньше. Все изменила в своей биографии кроме имени.

– Никогда бы не подумал, что ты высокая эльфийка. Знаешь, на эльфа ты вообще не похожа. А уши у тебя острые? – он потянулся ко мне, пытаясь посмотреть на мои уши, но я быстро увернулась. Мои уши чуть-чуть заостренные.

Раса моей матери имеет много общего с эльфами, а вернее, внешность. Поэтому от матери мне перешли заостренные ушки и чуть вытянутое лицо.

– И чего ты уворачиваешься? Стесняешься что ли? Ну ладно. Не хочешь – как хочешь. Я живу здесь, в Вайтране. Прекрасный город. Кстати, ты любишь драконов? Ах, да... Наверное ты не встречала ни одного хорошего дракона. На самом деле по кодексу дов драконы идут за сильнейшим. В битве с Алдуином победил я и теперь драконы оказываются под влиянием Парта, но и меня не трогают. А вот остались в мире те, кто прислуживает Алдуину. Они знают о том, что его нет, но почему-то остаются верны именно его законам. И, естественно, ненавидят меня. Я даже рад убивать этих мерзких тварей. А знаешь, у меня тоже есть свой личный дракон. Как раз я вот по заданию должен кое-куда попасть. Одавинг – мой друг, защитник и собственная «лошадь». Отвезет куда захочешь. Пошли? – Довакин встал с лавочки и пошел прочь. Я за ним.

– А ты сам-то говоришь с драконами на свободном языке? Я имею в виду туум.

Альтамир обернулся ко мне и, смерив меня настороженным взглядом, вышел из таверны. Видимо, я что-то не то сказала... То есть не все знают о туум?

– Нет... Ну, я учусь и вообще применяю туум только для боя. А для переговоров и язык наш сойдет.

Вот и есть весь ответ. – Довакин явно был смущен тем, что даже с драконом не может поговорить на равных. Алдуин был прав.

Мужчина вел меня прочь из Вайтрана. Я с любопытством осматривала все вокруг. До чего же все отличалось от Сиродила! Честно говоря, с Сиродилом ничего не сравнится. Там и воздух другой.

Довакин вывел меня из города и повел куда-то, минуя фермы. И зачем вызывать дракона в глуши или тот его уже ждет? Когда мы вышли на чистое поле, где не было людей, то Довакин заорал так громко, что я даже отпрыгнула от него.

–О-да-винг! – его голос разнесся по всему полю и устремился в высь.

Я буквально видела его голос... Ощущала силу слов. Мое тело задрожало. Туум силен. Внезапно шум крови у меня в голове стал повышаться. Громче и громче. Я стала осматриваться по сторонам. Где-то поблизости был Алдуин. Он волновался за меня? Я ощущала его тревожный взгляд, а шум крови говорил о примерном местонахождении владыки драконов. Он прятался где-то среди гор. И я это твердо знала. Но вот мой спутник, Альтамир, этого понять не мог. Он тупо смотрел в небо и улыбался. Душой дова, а мозгами грязекраб. Я презрительно на него посмотрела, затем почувствовала, как медленно шум крови сменился другим. Он был не таким громким, как у Алдуина, но шипящим, а местами и вовсе становился чем-то похожим на шум воды. В небе я заметила красного дракона, который уже спускался к нам.