Текст книги "Магия"

Автор книги: Гилберт Честертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Патриция(холодно). Прошу прощения. Я пришла, чтобы взять программки. Они нужны дяде.

Фокусник(все еще возится с картами у стола). Мисс Карлеон, могу я минутку поговорить с вами? (Он засовывает руки в карманы, внимательно смотрит на стол; на лице у него появляется сардоническая усмешка). У меня к вам исключительно практическое дело.

Патриция.(Останавливается у двери). С трудом представляю, какое у вас может быть дело.

Фокусник. Дело – это я.

Патриция. А я что должна делать?

Фокусник. Вы можете делать все что угодно. Я вопрос, вы…

Патриция(яростно). Ну и что я?

Фокусник. Вы – ответ.

Патриция. Какой ответ?

Фокусник(обходит вокруг стола и садится лицом к зрителям). Ответ для меня. Я думаю, что я лжец: ведь я бродил с вами по полям и говорил, что могу заставить камни исчезнуть. Что ж, я могу. Я фокусник. С фактической точки зрения, это была не ложь. Но если б это была ложь, я повторил бы ее. Я солгал бы еще двадцать раз.

Патриция. Я ничего не знаю о такой лжи.

Она касается рукой дверной ручки, но Фокусник, сидящий у стола, уставившись на ее обувь, не замечает ее движения и продолжает беседовать сам с собой.

Фокусник. Я не знаю, думали ли вы о том, что значит для такого человека, как я, беседовать с такой леди, как вы, даже под выдуманным предлогом. Я – искатель приключений. Я злодей, если кто-то может заслужить этот титул, побывав во всех злодейских обществах мира. Я все узнал о себе, когда был уличным попрошайкой на Флит-стрит и, еще ниже, журналистом на Флит-стрит. Но пока я не встретил вас, я никогда не догадывался, что богатые люди вообще умеют думать. Ну, вот и все, что я хотел сказать. Мы несколько раз чудесно побеседовали, разве не так? Да, я лжец. Но вам я чаще всего говорил правду.

Он отворачивается и снова раскладывает карты.

Патриция(задумчиво). Да, вы чаще всего говорили мне правду. Вы рассказали мне сотни и тысячи правдивых вещей. Но вы никогда не говорили мне той правды, которую хотелось узнать.

Фокусник. И какой же?

Патриция (отворачивается от двери). Вы никогда не говорили мне правды о себе. Никогда не говорили мне, что вы только Фокусник.

Фокусник. Я не говорил вам этого, потому что я сам этого не знал. Я не знал, был ли я только Фокусником.

Патриция. О чем вы говорите?

Фокусник. Иногда я боюсь, что я – гораздо хуже Фокусника.

Патриция(серьезно). Не могу представить себе никого хуже фокусника, который не называет себя фокусником.

Фокусник(мрачно). Есть кое-что похуже. (Оживляясь). Но я не это хотел сказать. Вы в самом деле находите такое непростительным? Что ж, давайте я расскажу вам кое-что. Не думайте, имеет ли это отношение к нашему случаю.

Человек проводит всю жизнь, неустанно работая в вагонах третьего класса и в ночлежках пятого класса. Ему приходится придумывать новые трюки, новые речи, новую ерунду, иногда каждый день и каждую ночь. Большей частью он делает это в мрачных городах Севера и Центральных графств, откуда не может выбраться.

Но иногда он проделывает свои трюки в деревенском доме какого-нибудь джентльмена, откуда может выйти на прогулку. Вам, наверное, известно, что актеры, ораторы и подобные им люди любят отрабатывать свои изобретения на свежем воздухе. (Улыбается). Вы знаете историю, как садовник знаменитого государственного деятеля подслушал, как его хозяин, гуляя по саду, говорил: «Могу ли я, господин Спикер, предложить вам сегодня вечером следующее…» (Патриция сдерживает улыбку, и он продолжает с возрастающим энтузиазмом). Что ж, фокусники в точности такие же. Им нужно некоторое время, чтобы как следует подготовиться к импровизации. Такой человек бродит по полям и лесам, проделывает все свои трюки и бормочет разную ерунду, думая, что находится в одиночестве. Но однажды вечером этот человек обнаруживает, что он не один.

Он видит, что за ним наблюдает очаровательный ребенок.

Патриция. Ребенок?

Фокусник. Да. Таково было его первое впечатление. Тот человек – мой близкий друг. Я знаю его всю свою жизнь. Он рассказал мне, что с тех пор выяснил: она – не ребенок. Она не соответствует определению.

Патриция. И каково же определение ребенка?

Фокусник. Кто-то, с кем можно играть.

Патриция(неожиданно). Зачем вы носили тот плащ с поднятым капюшоном?

Фокусник(улыбаясь). Я думаю, от вашего внимания ускользнуло, что тогда шел дождь.

Патриция (сдерживая улыбку). И что же сделал этот ваш друг?

Фокусник. Вы уже сказали мне, что он сделал. Он разрушил сказку, потому что создавал ту сказку, которую не мог не разрушить. (Водит руками по столу). Но вы не стали бы проклинать того человека, мисс Карлеон, если бы он наслаждался той единственной сказкой, в которой он побывал в своей жизни?

Представлял, что те глупые круги, которые он рисовал ради практики, были и в самом деле магическим кругами? Представлял, что та абракадабра, которую он нес, была и в самом деле языком эльфов? Вспомните, что он прочел столько же сказок, сколько и вы. Волшебные сказки – единственный оплот демократии. Все сословия знакомы с волшебными сказками. Вы же не станете слишком сильно проклинать его, если он тоже решил устроить себе каникулы в волшебной стране?

Патриция(просто). Я проклинала бы его гораздо меньше. Но я все еще хочу сказать, что нет ничего хуже фальшивой магии. И в конце концов именно он принес фальшивую магию.

Фокусник(вставая со стула). Да. А она принесла подлинную магию.

Входит Моррис в вечернем костюме. Он подходит прямо к столу фокусника и поднимает один предмет за другим, потом кладет на место с комментариями.

Моррис. Это я знаю. Знаю. Знаю. Посмотрим, здесь, по-моему, двойное дно. Это действует с помощью проволоки. Это я знаю, прячется в рукаве.

Патриция. Моррис, в самом деле, тебе не следует говорить так, будто ты все знаешь.

Фокусник. О, я не думаю, что кто-то все знает, мисс Карлеон. Есть кое-что куда более важное, чем знать, как сделана вещь.

Моррис. И что же это?

Фокусник. Знать, как ее сделать.

Моррис(снова с акцентом, в ярости). Вот так, надо же! Стал могущественным фокусником, потому что больше не можешь ходить по дорогам фей?

Патриция(пересекает комнату и серьезно обращается к брату). В самом деле, Моррис, ты очень груб. И эта грубость просто смехотворна. Этот джентльмен просто испытывал некоторые свои трюки в саду. (С некоторым нажимом). Если кто-то и совершил ошибку, то это была я. Давайте, пожмите руки, или что там делают мужчины, когда приносят извинения. Не глупи. Он не станет превращать тебя в аквариум с золотыми рыбками.

Моррис (колеблется). Ну, я думаю, так и есть. (Протягивает руку). Пожмем друг другу руки. (Они обмениваются рукопожатиями). И вы в любом случае не превратите меня в аквариум с золотыми рыбками. Я понимаю, что когда вы достаете аквариум с рыбками, на самом деле там плавают кусочки моркови. Это так, Профессор?

Фокусник(резко). Да. (Достает из заднего кармана маленький аквариум и подносит его к носу собеседника). Судите сами.

Моррис (в превеликом возбуждении). Прекрасно! Прекрасно! Но я знаю, как это сделано. Я знаю! У вас есть резиновая шапочка, вероятно, или…

Фокусник. Да. (Уныло возвращается к своему столу и садится, берет колоду карт и тасует ее).

Моррис. Ах, большинство загадок оказываются совсем простыми, если вам известна техника. (Входят Доктор и Смит, они ведут серьезную беседу, но умолкают, присоединяясь к группе). Мне бы очень хотелось, чтобы мы располагали всей древней техникой всех Священников и Пророков с начала мироздания. Думаю, большинство древних чудес и тому подобного свелись бы к панелям и проволоке.

Фокусник. Я не совсем вас понимаю. Какую старую технику вы так хотите заполучить?

Моррис(с безумным энтузиазмом юного агностика). Ну, сэр, я просто хочу найти этот древний аппарат, который превращал посохи в змей. Хочу увидеть эти чудесные устройства, которые извлекли воду из камня, когда старик Моисей решил по нему ударить. Какая жалость, что мы лишились всей этой машинерии. Я хотел бы, чтобы здесь оказались все те старые фокусники, которые именовали себя в вашей чудесной Библии Патриархами и Пророками.

Патриция. Моррис, тебе не следует так говорить.

Моррис. Ну, я не верю в религию.

Доктор(в сторону). Тише, тише. Никто, кроме женщин, не верит в религию.

Патриция(с юмором). Я думаю, настал подходящий момент, чтобы показать тебе еще один древний фокус.

Доктор. Какой же?

Патриция. Исчезающая женщина!

Патриция уходит.

Смит. Меня особенно печалит утрата одной составляющей их древней техники.

Моррис(все еще возбужденный). Да!

Смит. Техники написания Книги Иова.

Моррис. Что ж, они в те древние времена не знали всего.

Смит. Да, и в те древние времена они знали, что всего не знают. (Мечтательно). Но где премудрость обретается? и где место разума? [1]1
  Далее Смит продолжает цитировать Книгу Иова – А.С.


[Закрыть]

Фокусник. Где-то в Америке, уверен.

Смит(все еще задумчиво). Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых. Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня. Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней. Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом. И сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум. (Резко оборачивается к доктору). И что там насчет агностицизма, доктор Гримторп? Как жаль, что эта техника утрачена.

Моррис. Что ж, вы можете просто смеяться, если желаете. Но я скажу вам, что этот фокусник мог бы стать величайшим человеком великой эпохи, если бы он просто показал нам, как делались Священные древние фокусы. Нам следует сказать о старике Моисее, что он опередил свое время. Когда он делал старые трюки, они еще были новыми трюками. Он действовал на публику. Он проделывал свои фокусы перед взрослыми мужчинами, бородатыми воинами, которые могли одерживать победы и петь псалмы. Но современные фокусники отстали от времени. Вот почему они имеют дело только со школьниками. На этом столе нет такого фокуса, которого я не знаю. Во всем этом не больше жизни, чем в жареной баранине; а удовольствия гораздо меньше. Вот почему он (указывает на Фокусника) только что возился с аквариумом с золотыми рыбками: старый трюк, который может сделать кто угодно.

Фокусник. О, я совершенно согласен. Техника очень проста. Кстати, дайте мне взглянуть на ваш аквариум с золотыми рыбками.

Моррис(раздраженно). Я – не наемный актер, который прибыл сюда показывать фокусы. Я здесь не для того, чтобы проделывать старые трюки; я здесь, чтобы видеть их насквозь. Я говорю, что это всего лишь старый трюк и…

Фокусник. Правда. Но как вы сказали, мы не показываем его никому, кроме школьников.

Моррис. Могу ли я вас спросить, профессор Фокус-Покус, или как вас там величают, кого вы назвали школьником?

Фокусник. Прошу прощения. Ваша сестра расскажет вам, что я иногда ошибаюсь насчет детей.

Моррис. Я запрещаю вам приставать к моей сестре.

Фокусник. Вот так и говорят школьники.

Моррис(резко и холодно). Я не школьник, профессор. Я спокойный бизнесмен. Но скажу вам, что в стране, откуда я приехал, рука спокойного бизнесмена после подобного оскорбления тянется к карману на бедре.

Фокусник(зло). И пусть отправляется в его карман! Думаю, рука спокойного бизнесмена гораздо чаще оказывается в чужом кармане.

Моррис. Вы… (Тянет руку к бедру. Доктор опускает руку ему на плечо).

Доктор. Джентльмены, думаю, что вы оба несколько забылись.

Фокусник. Возможно. (Его тон резко меняется и голос слабеет). Прошу прощения за свои слова. Я слишком погорячился в разговоре с юным джентльменом. (Вздыхает). Я иногда и сам хотел бы позабыться.

Моррис(после паузы, невесело). Что ж, предстоит развлечение. А вы, англичане, не любите сцен. Я считаю, что тоже должен зарыть в землю проклятый старый топор войны.

Доктор.(Нравоучительно; его социальное положение не скрывается профессиональным тоном). Мистер Карлеон, простите старика, который знал вашего отца, если он усомнится, правильно ли вы уподобляете себя американскому индейцу только потому, что жили в Америке. Во времена моего старого друга Хаксли мы, люди среднего класса, не верили в разум и в прочие вещи. Но наше неверие было основано на хороших манерах. Жаль, что аристократии этого не хватает. Мне неприятно слышать, что вы дикарь и что вы зарыли томагавк. Мне куда больше понравилось бы, если б вы сказали, как говорили ваши ирландские предки, что вы убрали меч в ножны с достоинством, подобающим джентльмену.

Моррис. Очень хорошо. Я убрал свой меч в ножны с достоинством, подобающим джентльмену.

Фокусник. А я убрал в ножны свой меч с достоинством, подобающим фокуснику.

Моррис. И как же Фокусник убирает меч в ножны?

Фокусник. Глотает его.

Доктор. Мы же договорились больше не ссориться.

Смит. Можно мне вмешаться? Мне очень не нравятся ссоры, потому что причина их лежит за пределами моего понимания.

Моррис. В чем же дело?

Смит. Я возражаю против ссор, потому что они всегда обходятся без доказательств. Могу я на минуту отвлечь вас ради одного доказательства? Вы сказали, что эти современные фокусы – просто старые чудеса, которые некогда были разоблачены. Но возможен, кажется, и другой подход. Когда мы говорим о подделках, мы чаще всего имеем в виду, что они имитируют подлинные вещи.

Посмотрите на этот портрет прапрадедушки герцога кисти Рейнольдса. (Указывает на картину на стене). Если я скажу, что это копия…

Моррис. Что ж, очень похож на Герцога; но я думал, что вы хотите рассказать нам, что называется отказом от доказательств.

Смит. Так вот, если я это скажу, вы же не станете думать, что сэр Джошуа Рейнольдс никогда не существовал. Почему же поддельные чудеса должны доказывать, что настоящих Святых и Пророков никогда не существовало. Могут существовать и поддельная магия, и подлинная магия.

Фокусник поднимает голову и вслушивается с возрастающим интересом.

Смит. Могут существовать выдуманные призраки, потому что существуют настоящие. Могут существовать театральные феи, потому что существуют настоящие. Вы же не отвергнете существования Английского банка, предъявив поддельную купюру.

Моррис. Надеюсь, Профессору понравится, если его назовут поддельной купюрой.

Фокусник. Как и если его назовут Рекламой некой американской компании.

Доктор. Джентльмены! Джентльмены!

Фокусник. Извиняюсь.

Моррис. Ну, давайте докажем сначала, а потом, думаю, можем и поссориться. Я освобожу этот дом от бремени. Учтите, мистер Смит, я не отвергаю ничего из ваших подлинных чудес. Я говорю, и наука говорит, что всему есть причина. Наука отыщет эту причину, и рано или поздно ваши древние чудеса окажутся очень просты. Рано или поздно наука разберется со всеми вашими привидениями, и вы сможете создавать их сами. Я уверен…

Доктор.(Тихо, Смиту). Мне не нравятся ваши мирные доказательства. Мальчик чересчур волнуется.

Моррис. Вы говорите, что старик Рейнольдс существовал, и наука не говорит «нет». Но я уверен, что теперь он умер; и вы не можете поднимать своих Святых и Пророков из могил точно так же, как не можете заставить прапрадедушку Герцога танцевать на этой стене.

Картина начинает раскачиваться на стене туда-сюда.

Доктор. Взгляните, картина движется!

Моррис.(Фокуснику). Вы были в комнате прежде нас. Вы что, думаете, это на нас подействует? Вы же можете все с легкостью проделать с помощью нитей.

Фокусник (не шевелясь и не отрывая взгляда от стола). Да, я могу проделать все это с помощью нитей.

Моррис. Вы полагали, что я этого не знал. (Высокомерно смеется). Вот так проделывают все свои трюки злосчастные спиритуалисты. Они говорят, что могут заставить мебель двигаться. Если мебель и движется, то двигают ее они сами; и мы знаем, как.

Кресло падает с легким стуком. Моррис почти потрясен. Он несколько секунд пытается собраться с духом.

Моррис. Вы…как…это…все это знают. Подвижная доска. Это можно сделать с помощью подвижной доски.

Фокусник.(Не поднимая взгляда). Да. Это можно сделать с помощью подвижной доски.

Доктор подходит к Моррису, который оборачивается, страстно взывая к нему.

Моррис. Вы попали прямо в точку, Док, когда говорили об этой своей красной лампе. Красная лампа – это свет науки, который разгонит всю мглу фальшивых призраков. Это разрушительный свет, но этот свет – свет утра. (Указывает на фонарь с чрезмерным энтузиазмом). Ваши священники не могут остановить его сияние, изменить его цвет и ограничить распространение точно так же, как Иосиф не мог остановить солнце и луну. (Резко смеется). Да, настоящий маг в эльфийском плаще подошел слишком близко к лампе час или два назад; и свет превратил его в обычного салонного клоуна в белом галстуке.

Сияние лампы в конце сада становится синим. Все молча смотрят туда.

Моррис.(Прерывает тишину неестественным криком). Подождите! Подождите!

Я поймал вас! Я угадал!.. (Он носится по комнате, прикусив палец). Вы натянули проволоку. Нет, не то…

Доктор (успокоительно). Ну, ну, в этот момент нам не следует судить…

Моррис.(В ярости набрасывается на него). Вы называете себя человеком науки и осмеливаетесь требовать от меня не судить!

Смит. Мы просто имели в виду, что прямо сейчас вам стоит оставить это в покое.

Моррис(грубо). Нет, святой отец, я этого в покое не оставлю. (Снова ходит по комнате). Можно ли это проделать с зеркалами? (Неожиданно, кричит). Я нашел! Я нашел! Смешение цветов! Почему бы и нет? Если вы наведете зеленый свет на красный свет…

Неожиданная пауза.

Смит(тихо, Доктору). У вас не получится синего.

Доктор.(Подходит к Фокуснику). Если вы проделали этот трюк, ради Бога, сделайте все как было.

После паузы свет снова становится красным.

Моррис.(Подбегает к стеклянным дверям и исследует их). Это стекло! Вы что-то сделали со стеклом! (Он резко умолкает и наступает тишина).

Фокусник.(По-прежнему не шевелясь). Я не думаю, что вы увидите что-то необычное на стекле.

Моррис.(Резким движением, со звоном распахивает стеклянные двери). Тогда я увижу, что необычного в лампе. (Исчезает в саду).

Доктор. Я опасаюсь, что ночью по-прежнему сыро.

Смит. Да. А теперь еще кто-то будет бродить по саду.

Через разбитые стеклянные двери видно, как Моррис бродит по саду взад-вперед все быстрее и быстрее.

Смит. Надеюсь, в этом случае кельтские сумерки не повлияют на поясницу.

Доктор. О, если бы только на поясницу!

Входит Патриция.

Патриция. Где мой брат?

Наступает неловкая пауза, потом Фокусник отвечает.

Фокусник. Боюсь, что он бродит по Фэйриленду.

Патриция. Но ему не следует выходить на улицу в такую ночь; это очень опасно!

Фокусник. Да, это очень опасно. Он может повстречать фей.

Патриция. О чем вы?

Фокусник. Вы вышли наружу в такую погоду и вы повстречали фэйри, и в конце концов это не принесло вам ничего, кроме горя.

Патриция. Я должна найти моего брата. (Через открытые двери выходит в сад).

Смит.(После паузы, очень взволнованно). Что это за шум? Она поет ему эти песни, не так ли?

Фокусник. Нет. Он не понимает языка эльфов.

Смит. Но что же означают все эти крики и стоны, которые я слышу?

Фокусник. Нормальные шумы спокойного бизнесмена, по-моему.

Доктор. Сэр, я могу понять вашу резкость, поскольку к вам отнеслись не вполне корректно; но говорить такое именно сейчас…

Патриция появляется у двери в сад, очень бледная.

Патриция. Могу я поговорить с доктором?

Доктор. Разумеется, моя дорогая. Мне оповестить Герцога?

Патриция. Я предпочту доктора.

Смит. Могу я быть полезен?

Патриция. Только Доктор. (Фокуснику). Последний ваш трюк был просто чудесен.

Смит(тихо). Это ваш последний трюк был просто чудесен.

Фокусник. Спасибо. Полагаю, вы так думаете, потому что только его не смогли разгадать.

Смит. Признаюсь, нечто в этом роде. Ваш последний трюк был лучшим из всех, какие я видел. Он настолько хорош, что я предпочел бы, чтобы вы его не делали.

Фокусник. Как и я.

Смит. Как? Вы не хотели быть фокусником?

Фокусник. Я хотел бы вообще не появляться на свет.

Фокусник выходит. Молчание. Входит Доктор, очень серьезный.

Доктор. Все уже хорошо. Мы его вернули.

Смит (приближаясь к нему). Вы говорили мне, что у девушки были душевные проблемы.

Доктор(сурово глядя на него). Нет. Я говорил вам, что были душевные проблемы в семье.

Смит.(После паузы). Где мистер Моррис Карлеон?

Доктор. Я уложил его в постель в соседней комнате. Его сестра присматривает за ним.

Смит. Его сестра! Выходит, вы верите в фэйри?

Доктор. Верю в фэйри? О чем речь?

Смит. Ну, вы же оставили человека, который не верит в фэйри, на попечение человека, который в них верит.

Доктор. Да, я это сделал.

Смит. Вы не думаете, что она всю ночь будет рассказывать ему волшебные сказки?

Доктор. Определенно нет.

Смит. Вы не думаете, что она выбросит пузырек с лекарством в окно и пропишет ночную росу или что-нибудь подобное? Или, скажем, клевер с четырьмя лепестками?

Доктор. Нет. Конечно, нет.

Смит. Я спрашиваю только потому, что вы, люди науки, чересчур суровы к нам, людям веры. Вы не верите священству; но вы согласны, что я в большей степени священник, чем этот Фокусник – волшебник. Вы много говорили о Библии и научной критике. Но даже по стандартам научной критики Библия древнее, чем язык эльфов, который, насколько я могу понять, был изобретен этим вечером. Но мисс Карлеон поверила в волшебника. Мисс Карлеон поверила в язык эльфов. И вы оставили на ее попечение инвалида без тени сомнения: все потому, что вы доверяете женщинам.

Доктор(очень серьезно). Да, я доверяю женщинам.

Смит. Вы доверяете женщинам в практических вопросах, в делах жизни и смерти, когда дрожащая рука или лишняя таблетка могут убить.

Доктор. Да.

Смит. Но если женщина отправляется на утреннюю службу в мою церковь, вы называете ее слабоумной и говорите, что никто, кроме женщин, не может верить в религию.

Доктор. Я никогда не назову женщину слабоумной, никогда, даже если она идет в церковь.

Смит. Ведь есть столько умнейших людей, страстно верящих в церковную обрядность.

Доктор. А как насчет многих, страстно верующих в Аполлона?

Смит. А какой вред от веры в Аполлона? И какой вред от неверия в Аполлона? Разве вам никогда не приходило в голову, что сомнение может быть таким же безумием, как и вера? Что задавать вопросы так же болезненно, как и провозглашать доктрины? Вы говорите о религиозной мании! А разве нет такой вещи, как антирелигиозная мания? Нет ли подобного сейчас в этом доме?

Доктор. Выходит, вы думаете, что вообще никто не должен задавать вопросов.

Смит.(Страстно, указывая в соседнюю комнату). Я думаю, вот к чему приводят бесконечные вопросы! Почему бы вам не оставить вселенную в покое? Пусть себе означает, что пожелает. Почему бы грому и не быть Юпитером? Многие люди выставили себя на посмешище, интересуясь, что представлял бы собой дьявол, если б это был не Юпитер.

Доктор.(Глядя на него). Вы в собственную религию верите?

Смит.(Так же серьезно глядя на собеседника). Наверное, нет: но еще глупее было бы сомневаться в ней. Ребенок, который сомневается в Санта-Клаусе, страдает бессонницей. Ребенок, который в него верит, крепко спит по ночам.

Доктор. Вы прагматик.

Входит Герцог.

Смит. Именно это адвокаты называют повседневной жестокостью. Но я склонен к практике. Вот семья, о которой вы рассказывали мне разные ужасы. Есть здесь юноша, который сомневается во всем, и девушка, которая всем верит. На кого же пало проклятие?

Герцог. Беседуете о прагматиках. Я рад это слышать… Ах, какое передовое движение! Я теперь поддерживаю Рузвельта. (Тишина). Ну вы же знаете, мы развиваемся! Сначала было Пропавшее Звено. (Тишина). Нет! Сначала была протоплазма, а потом Пропавшее Звено, потом Магна Карта и все прочее. (Тишина). Вот, взгляните на акт о страховании!

Доктор. Я, пожалуй, не стану.

Герцог.(Шутливо грозит ему пальцем). Ах, предубеждение, предубеждение! Вы, доктора, вы знаете! Но я сам никогда… (Тишина).

Доктор.(Прерывая тишину необычным вопросом). Никогда что?

Герцог(доверительно). Никогда сам не пользовался аппаратами Маркони. Никогда не прикасался к ним. (Тишина). Ну, мне нужно побеседовать с Хастингсом.

Герцог медленно уходит.

Доктор (взрывается). Ну и… (оборачивается к Смиту). Вы только что спрашивали меня, кто из членов семьи унаследовал фамильное безумие.

Смит. Да, спрашивал.

Доктор.(Низким, значительным голосом). Клянусь спасением души, я уверен, что это Герцог.

Занавес

Действие III

Комната частично затемнена, видны стол с лампой и пустое кресло. Из соседней комнаты время от времени доносятся слабые звуки движений и голоса больного. Входит доктор Гримторп, он взволнован, в руке у него пузырек с лекарством. Он ставит пузырек на стол и садится в кресло, будто собирается нести дежурство. Входит Фокусник; он одет к отъезду, несет свой мешок. Когда он пересекает комнату, Доктор встает и обращается к нему.

Доктор. Простите меня, могу я задержать вас на минутку? Как я понимаю, вам известно о… (колеблется) о тех, судя по всему, серьезных изменениях в развитии болезни, которые произошли после вашего выступления. Я не говорю, заметьте, в результате вашего выступления.

Фокусник. Спасибо.

Доктор.(Слегка воодушевляется, но говорит очень осторожно). Как бы то ни было, душевное возбуждение – это значительная составляющая всех физиологических проблем, а ваши успехи нынче вечером были столь необычайны, что я не могу и помыслить о том, чтобы исключить их влияние на моего пациента. Сейчас он в состоянии, которое в чем-то напоминает горячку, но в котором он все еще может время от времени спрашивать и отвечать на вопросы.

Вопрос, который он постоянно задает, таков: как вам удалось совершить этот последний трюк.

Фокусник. А! Мой последний трюк!

Доктор. Сейчас я подумал, можем ли мы заключить некий договор, который в данном случае оказался бы подходящим для вас. Возможно ли для вас конфиденциально сообщить мне те способы, которыми можно удовлетворить это… это навязчивое желание, которое им овладело. (Он снова колеблется и еще медленнее подбирает слова). Это особое состояние псевдо-горячечной убежденности является крайне редким, и по опыту я знаю, оно сопряжено большей частью с печальными исходами.

Фокусник.(Внимательно смотрит на него). Хотите сказать, что он сходит с ума?

Доктор.(Впервые выглядит удивленным). Вы задаете мне нечестный вопрос. Я не могу объяснить все особенности этого случая неспециалисту. И даже если… если то, о чем вы сказали, в самом деле происходит, я должен считать это профессиональной тайной.

Фокусник.(Все еще смотрит на собеседника). А вы не думаете, что задаете мне не совсем честный вопрос, доктор Гримторп? Если в вашем случае мы имеем дело с профессиональной тайной, разве не может быть профессиональной тайны и в моем случае? Если вы можете скрывать от мира истину, почему я не могу? Вы не раскрываете своих трюков. Я не раскрываю своих.

Доктор(с жаром). У меня – не трюки…

Фокусник(задумчиво). Ах, никто не может быть в этом уверен, пока трюки не раскроют.

Доктор. Но публика может видеть лекарства медика так же ясно, как…

Фокусник. Да. Так же ясно, как видели красную лампу у него над дверью сегодня вечером.

Доктор(после паузы). Вашу тайну, конечно, строго сохранят все вовлеченные в это дело.

Фокусник. О, конечно. Люди в горячке всегда сохраняют тайны.

Доктор. Никто не видит пациента, кроме его сестры и меня.

Фокусник (мягче). Да, его сестра… Она очень утомлена?

Доктор(тихо). Что вы хотите сказать?

Фокусник опускается в кресло, его плащ расходится, обнажая вечерний костюм. Он недолго размышляет, потом говорит.

Фокусник. Доктор, есть тысячи причин, по которым я не должен говорить вам, как на самом деле я сотворил этот трюк. Но одной-единственной причины достаточно, потому что она самая практичная.

Доктор. И что же? Почему вы не должны говорить мне?

Фокусник. Потому что вы не поверите мне, если я скажу.

Пауза, Доктор с удивлением смотрит на него. Входит Герцог с бумагами в руке. Его обычное дружелюбие теперь стало несколько принужденным по той причине, что по связанным с больничной палатой ассоциациям он ходит как будто на цыпочках и начинает говорить громким и пронзительным шепотом. Об этом он, к счастью, вскоре забывает и возвращается к более естественному тону.

Герцог(Фокуснику). Как мило с вашей стороны, что вы согласились подождать, Профессор. Я полагаю, доктор Гримторп уже объяснил наше маленькое затруднение гораздо лучше, чем это могу сделать я. Для научного описания нет ничего лучше медицинского ума. (Задумчиво). Взгляните на Ибсена.

Пауза.

Доктор. Конечно, Профессор в данном случае испытывает немалые сомнения. Он сказал, что его тайны – важнейшая составная часть его ремесла.

Герцог. Конечно, конечно. Трюки на продажу, да? Совершенно справедливо, разумеется. Вот поистине случай noblesse oblige. (Пауза). Но рискну сказать, что мы сумеем найти выход из этого положения. (Оборачивается к Фокуснику). Сейчас, мой дорогой сэр, я надеюсь, вы не станете возражать, если я скажу, что перед нами деловой вопрос. Мы просим вас поделиться вашими профессиональными навыками и знаниями, и если я могу компенсировать это, подписав чек…

Фокусник. Благодарю, Ваша светлость, я уже получил свой чек от вашего секретаря. Вы обнаружите запись об этом в расходной книге рядом с упоминанием о чеке, который вы так любезно выдали Обществу по запрещению фокусов.

Герцог. Я не хочу, чтобы вы так все воспринимали. Я хочу, чтобы вы взирали на вещи шире. Свободнее, знаете ли. (С выразительным жестом). Современно и прочее! Чудесный человек, Бернард Шоу!

Пауза.

Доктор.(С легким вздохом, подводя итог). Если вы испытываете такое смущение, чек не обязательно выписывать лично вам. Я в данном случае уважаю ваши чувства.

Герцог(с достоинством). Совершенно точно, совершенно точно. У вас есть какие-то организации? У всех теперь есть организации, знаете ли. Вдовы фокусников или что-то в этом роде.

Фокусник.(Сдержанно). Нет; у меня нет вдов.

Герцог. Тогда нечто вроде ежегодного пенсиона для любой вдовы, которая у вас может… появиться. (Радостно открывает чековую книжку и начинает говорить на жаргоне, чтобы выразить добрые чувства). Обзовем-ка мы это вашей парочкой.

Фокусник берет чек и смотрит на него серьезно, с сомнением. Пока он разглядывает документ, в комнату медленно входит священник.

Фокусник. Вы в самом деле хотите заплатить подобную сумму, чтобы узнать, как я проделал этот трюк?

Герцог. Я готов заплатить гораздо больше.

Доктор. Полагаю, я уже объяснил вам, что дело серьезное.

Фокусник.(Все более задумчиво). Вы заплатите гораздо больше… (Резко). Положим, я открою вам секрет, а вы решите, что в нем нет ничего особенного?

Доктор. Вы имеете в виду, что он на самом деле очень прост? Ну, скажу я вам, это будет самое лучшее, что только могло произойти. Немного здорового смеха – лучшее средство для выздоровления.