Текст книги "Пожар в лаборатории №1"

Автор книги: Гейнц Фивег

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Гейнц Фивег
Пожар в лаборатории №1

На государственном радиозаводе загудела сирена. Перерыв на обед. В цехах остановились машины, захлопали двери, заводской двор ожил: загомонили человеческие голоса, послышался веселый смех. Рабочие и служащие спешили в столовую.

Инженер Фред Хансен стоял у окна лаборатории №2 исследовательского цеха и смотрел на улицу. Над заводом и дальше над полем – серая тяжелая простыня неба. Тяжелые, набухшие облака плыли так низко, что, казалось, цеплялись за верхушки высоких тополей у ворот завода. За окном суетились два воробья. Они, нахально чирикая, дрались, словно боевые петухи. Хансен не обращал на них внимания. Всеми мыслями он был в лаборатории №1. Как работает недавно сконструированный ультразвуковой передатчик? Насколько удалось повысить мощность звука?

Хансен закусил губу, глаза его хищно сощурились.

Уже третью неделю продолжаются испытания. Результаты их хранятся в строжайшей тайне. Месяц назад доктору Гартунгу удалось сконструировать полностью оригинальный звукогенератор. Теперь доктор мог получать ультразвуковые волны в сто раз мощнее тех, которые удавалось получить до сих пор.

Хансен потер рукой высокий лоб и глубоко вздохнул от сильного волнения. Энергия звука во сто крат сильнее! Губы его сомкнулись так крепко, что аж побелели. Инженер медленно отошел от окна. Его сухое, худощавое тело подтянулось, напряглось. Только теперь он вспомнил, что сирена, возвещавшая время обеда, уже прозвучала. Хансен внимательно оглядел лабораторию. Уже несколько дней он замещал руководителя, который тяжело заболел. Инженер вышел из комнаты, запер дверь и шагнул во двор завода.

Большой светлый зал столовой был полон людей. Запах жареного мяса приятно защекотал ноздри. Хансен втянул носом воздух и заглянул в тарелку какого-то ученика.

– Жареная колбаса, – пробормотал он и отошел от окошка выдачи.

Долго рассматривал меню.

– Вы никак не можете что-нибудь выбрать? – приветливо улыбаясь, спросила кухарка. – Рубленые котлеты сегодня просто чудесные. Или, может быть, хотите фасоль с копченым мясом и подливкой?

Хансен покачал головой.

– Я бы сейчас съел вкусный овощной салат. Зеленый горошек, морковь, спаржа и… Да вы сами знаете лучше меня.

– Свежие овощи… – что-то прикидывая для себя, сказала кухарка. – Подождите минуточку, господин Хансен.

Кухарка, небольшая, полная женщина, побежала в кладовую, взяла с полки банку консервов и быстро открыла ее электрическим ножом. Затем зашла в большую облицованную белым кафелем кухню и поставила консервы в высокочастотную электрическую печь.

Через минуту кухарка щелкнула маленьким красным выключателем у дверцы печи, и монотонный зуммер умолк. Женщина выложила еду из банки на тарелку и вернулась к окошку выдачи.

– Вот ваш заказ, господин Хансен, – сказала она с приветливой улыбкой.

Инженер поблагодарил и сел на свое место. Шум в зале столовой становился всё громче. В людской гомон и смех вплеталась ласковая музыка из громкоговорителей. За соседним столиком сидели заводские ученики и говорили про ультразвук.

– В пятницу доктор Гартунг делает доклад об ультразвуке, – сказал невысокий крепкий юноша. – Я обязательно послушаю, – сразу же добавил он. – Вон, кажется, он сидит, доктор Гартунг? За маленьким столиком, у второго окна. Он всегда носит роговые очки.

– Ты что-то путаешь, – перебил его второй ученик. – В очках – это профессор Веге. А справа от него, вон тот лысый, и есть доктор Гартунг. Слева сидит инженер Тале. Я их уже хорошо знаю. Все трое работают в исследовательском цехе. Когда я стану инженером, тоже попрошусь туда.

Трое ученых вместе поднялись из-за стола. Инженер Хансен смотрел им вслед, пока они, возбужденно о чем-то переговариваясь, шли по двору завода. Руки профессора Веге были засунуты глубоко в карманы белого лабораторного халата, он был на целую голову выше обоих своих коллег. Доктор Гартунг, очевидно чем-то очень взволнованный, все время резко размахивал правой рукой. Инженер Тале сложил ладони своих коротеньких рук на груди и озабоченно покачивал головой. Наконец все трое скрылись за железной дверью исследовательского цеха.

Голоса трех мужчин звонко звучали в большом зале. Солнечный луч играл на белых металлических частях аппаратов. Большая доска управления с многочисленными измерителями и контрольными приборами закрывала широкую стену лаборатории. Посреди помещения стоял недавно смонтированный ультразвуковой генератор – большая, выше человеческого роста, клетка, в которой разместились причудливо переплетенные провода, катушки и трансформаторы. Вперед выдавалась, как тонкий хобот, эластичная штанга, на конце которой висел рефлектор звукогенератора. На верхней части аппарата были расположены кнопки управления, измерительные приборы и квадратный экран трубки Брауна – на нем во время работы аппарата можно было видеть отображение ультразвуковых волн.

Инженер Тале надел халат и сразу же принялся подсоединять кабели, связывающие звукогенератор и пульт управления.

Доктор Гартунг открыл небольшой сейф, достал чертежи звукоусилителя и начал объяснять профессору Веге некоторые усовершенствования. Седой ученый нахмурился, но одобрительно кивнул головой.

– Хорошо, коллега Гартунг, я согласен. – Профессор посмотрел на часы. – К сожалению, сейчас мне нужно идти на лекцию. Но я думаю, что через два часа вернусь. Начинайте, пожалуйста, испытания аппарата и усилителя, а затем исследуйте пластины из искусственного материала, те, что прислала азотная фабрика. Это новый материал для изготовления зубчатых колес. Обычные ультразвуковые испытания их промышленным аппаратом дали отрицательный результат. Надо попробовать еще нашим генератором.

Профессор Веге попрощался с обоими учеными и вышел из лаборатории.

Доктор Гартунг подошел к столу, где лежали две толстые темно-желтые пластины. Взял их и постучал кончиками ногтей по ровной поверхности.

– Материал, кажется, крепкий, – сказал он негромко.

Между тем инженер Тале уже соединил новый усилитель с ультразвуковым передатчиком. К передатчику он прикрепил шарнир рефлектора и проверил, легко ли он ходит. Рефлектор, похожий на автомобильную фару без стекла, при малейшем прикосновении поворачивался в нужном направлении. Инженер остался доволен.

Подошел Гартунг и проверил соединения кабелей.

– Все ясно? Ну, можно начинать испытания. Включайте!

Почти полчаса ученые проводили опыт.

– Все в порядке, – удовлетворенно произнес Гартунг. – По сравнению со старым аппаратом мы увеличили мощность звука в восемьдесят раз. А теперь, коллега Тале, давайте займемся пластинами из искусственного материала, посмотрим, что у них внутри. Теперь, при такой высокой мощности звука, нам не страшно сопротивление воздуха.

И он положил одну из пластин под рефлектор, на специально оборудованный столик, тоже изготовленный из искусственного материала. Инженер Тале взялся рукой за рычаг главного выключателя и повернул его вверх.

В помещении раздалось низкое гудение. Стрелка измерительного прибора медленно поползла вверх и, слегка подрагивая, остановилась у красной черты.

Гартунг внимательно смотрел на экран трубки Брауна, который начал светиться зеленоватым светом. Он немного ослабил регулирующий винт и сдвинул рефлектор на несколько миллиметров в сторону. Инженер стоял рядом и следил за измерителем силы звука.

– Ну вот, это нам и надо, – сказал он, указывая на экран. – Две линии почти слились.

Он повернул маленький рычаг вниз. Рефлектор плавно двинулся вверх, и пучок звуковых лучей, собранный в его фокусе, на несколько секунд упал на обоих исследователей.

Доктор Гартунг положил на столик вторую пластинку искусственного материала и направил на нее луч рефлектора.

Вдруг инженер Тале начал ощупывать свой пояс. Что это? его штаны спадают. Он хотел покрепче затянуть ремень, но пряжка куда-то исчезла.

– Что случилось? – спросил доктор Гартунг.

– Мой пояс… звуковые волны… я ничего не понимаю…

– Поскорее подвяжитесь куском электрического провода. Только быстро, нельзя, чтобы аппарат работал вхолостую.

Гартунг извлек из кармана блокнот. Не отрывая глаз от измерителя, он потянулся рукой к кармашку на груди за своим автоматическим карандашом и подумал:

«Надо немедленно записать напряжение. Мы должны…»

Но кармашек оказался пустым. Это сбило его с мысли, и доктор недовольно нахмурился.

«Куда я подевал свой карандаш?» Он еще раз поискал в кармане, потом подошел к столу, отодвинул в сторону бумаги. Автоматического карандаша не было и там.

Тале еще раз, но снова безуспешно, поискал на полу пряжку от своего ремня. Гартунг в третий раз пощупал карман халата и ищущим взглядом обвел помещение лаборатории.

– Пожалуйста, возьмите мой, – предложил инженер и подал ему свой пластмассовый карандаш.

Доктор Гартунг начал было писать, но на его лице опять появилось недовольное выражение. Он раздраженно посмотрел на кончик карандаша.

– Черт знает что! – пробормотал Гартунг. – Здесь нет металлического наконечника, который удерживает грифель.

Тале растерялся. Его лоб покрылся морщинами.

– Наконечника?.. Да что происходит?!

Гартунг рассердился не на шутку.

– Действительно, какой-то несчастливый день! Сначала вы чуть было не потеряли штаны, потом куда-то подевался мой замечательный серебряный карандаш, и, наконец, вы мне даете карандаш, которым невозможно писать, потому что на нем нет металлического наконечника.

Он сердито покачал головой и снова пробормотал:

– И куда я его задевал? Выключите аппарат! – крикнул он наконец и нервным движением потянулся за сигаретами.

Пачка была пустой.

– Будьте так добры, коллега Тале, возьмите у секретарши карандаш и заодно принесите две сигареты. – Доктор Гартунг достал из портмоне деньги и передал инженеру. Тале потуже завязал электрический провод, который теперь служил ему поясом, и вышел из лаборатории. Через несколько минут он вернулся.

Доктор Гартунг уселся на низенький стул и задумчиво следил за прядями сигаретного дыма, которые, плавно колеблясь, тянулись к открытой форточке и исчезали, растворяясь в воздухе за окном.

Тале снова начал возиться с ультразвуковым передатчиком.

– Я пока включу, – обратился он к Гартунгу.

Тот молча кивнул головой.

Лабораторию наполнило низкое гудение трансформатора высокого напряжения. Трубки передатчика нагрелись, и Тале начал пристально следить за экраном. Вдруг он вспомнил, что не вернул Гартунгу сдачу за сигареты. Чтобы не забыть, он вынул из кармана брюк мелкие монеты и положил их на край исследовательского столика.

Экран снова осветился. Подошел доктор Гартунг. Широко раскрытыми от удивления глазами он смотрел на монеты, лежащие на краю стола. Сигарета выскользнула из его пальцев.

– Коллега Тале, – с трудом выдавил он из себя, – монеты…

Гартунг бросился к генератору. На его глазах монеты превращались в кучку порошка с металлическим отблеском.

Гартунг потер пальцами виски, на миг закрыл глаза и снова открыл их.

– Не сошел ли я, часом, с ума?.. Этого не может быть! Монеты… они рассыпались!

Инженер стоял, открыв рот, и не мог произнести ни слова.

– Выключите! – приказал доктор Гартунг. – Нет, постойте, оставьте всё так! – сразу же отменил он свой приказ. – Кусок металла!

Гартунг впопыхах открыл ящик с инструментами и схватил плоскогубцы. Дрожащей рукой он отодвинул в сторону пластины из искусственного материала и положил плоскогубцы под луч ультразвука. Через несколько секунд они превратились в серый порошок.

– Выключите! – тихо приказал Гартунг и тяжело опустился на стул. – Это первая ступень холодного плавления металлов! Вы только представьте себе, Тале! Плавить сталь, алюминий, медь, не повышая температуры! Без тепла делать их жидкими! Боже мой, я не могу поверить своим глазам! Это моя давняя мечта!

Вдруг он вспомнил о серебряном карандаше. Гартунг вывернул карман халата и высыпал на ладонь блестящий порошок.

– Вот, посмотрите, этот порошок только что был моим любимым карандашом. Металлический наконечник вашего пластмассового карандаша сейчас в таком же состоянии. Пряжка вашего пояса тоже рассыпалась в прах где-то здесь, на полу.

Гартунг вскочил со стула.

– Коллега Тале, прошу вас, включите снова аппарат, надо повторить опыт.

* * *

Поезд «Летучий гамбуржец» остановился с едва ощутимым толчком. Главный вокзал Гамбурга. Открылась дверь. Поток пассажиров затопил перрон и быстро поплыл к выходу. У газетного киоска остановился молодой человек в светлом плаще и низко надвинутой на глаза шляпе. Он незаметно оглянулся. Немного постояв, молодой человек направился на привокзальную улицу. Сделал несколько шагов в одном направлении, затем, будто изменив решение, кивнул водителю такси, негромко назвал улицу и сел на заднее сиденье. Перед первым кафе, которое встретилось на пути, приказал остановиться, рассчитался и зашел в него. Но как только такси уехало, вышел из кафе и направился по улице. Ему бросилась в глаза вывеска английского бюро путешествий. Молодой человек остановился недалеко от нее, у большой витрины магазина, и начал рассматривать выставленные там разноцветные товары. Он стал так, чтобы стекло витрины, как зеркало, отражало все вокруг. Несколько минут, не оборачиваясь, следил за потоком прохожих. Затем подошел к входу в бюро, нажал медную ручку широких дверей и вошел внутрь.

Из мягкого кожаного кресла поднялся высокий худощавый мужчина и, приветливо улыбаясь, пошел навстречу гостю.

– Я хотел бы увидеть мистера Диксона, – сказал молодой человек в светлом плаще. – Моя фамилия Паркер.

Худощавый погладил пальцем узкие усики, украшавшие его верхнюю губу:

– Простите, господин, мистер Диксон сейчас занят очень важной беседой и…

– Я подожду, – перебил его молодой человек.

Худощавый слегка поклонился.

– Минутку, прошу вас.

Он снял телефонную трубку и нажал кнопку.

– Мистер Диксон? Вас хочет видеть господин Паркер. Сказал, что подождет. Хорошо. Слушаюсь. – Он повесил трубку.

– Господин Паркер, мистер Диксон просит вас, – вежливо указал он на темные двери. Паркер коротко постучал и вошел.

– А, главный инженер Хансен… простите… Паркер. – Широкоплечий человек, сидевший за письменным столом, не вставая, подал ему мясистую руку. – Я очень рад вас видеть.

Услышав слово – «главный инженер», Хансен заметно оживился. Довольная улыбка промелькнула на его устах. Вскинув голову чуть выше, чем обычно, он поклонился мистеру Диксону. Потом поставил портфель на пол, положил на мягкий стул плащ и шляпу и сел в одно из кресел у стола.

Диксон вышел из-за стола и сел во второе кресло, напротив Хансена. Он открыл небольшую коробку с темными сигарами, стоявшую на столе, взял одну, и, удобно устроившись в мягком кресле, предложил Хансену. Тот поблагодарил и закурил сигарету. Затем вынул из кармана маленький коричневый сверток и протянул его Диксону.

– Слепок, – тихонько пояснил Хансен.

В глазах Диксона вспыхнули огоньки. Он разорвал пакетик, взял со стола лупу и начал внимательно рассматривать сквозь нее восковой слепок секретного ключа.

– Гм, очень удачно, блестяще. А как дела с информацией о последних изобретениях, имеющих отношение к аппарату?

На дряблом лице Диксона появилось выражение нетерпения. Его двойной подбородок почти закрывал шею, и казалось, что голова сидит прямо на плечах.

Хансен развел руками.

– Мне еще не удалось разузнать подробности. Я знаю только, что с помощью недавно сконструированного прибора можно превращать твердые металлы в порошок. Думаю, что в ближайшие дни смогу сообщить вам точные сведения.

Диксон громко засопел, нижняя губа его отвисла и вытянулась вперед, лоб покрылся мелкими морщинками. Он вытащил бумажник и передал Хансену письмо.

– От исследовательского отдела «Электрик компани», – подчеркнул с легкой улыбкой. – Прошу ознакомиться.

«…Мы приветствуем вас, мистер Паркер, по случаю вашего назначения на должность главного инженера…»

У Хансена едва заметно задрожали руки. Он почувствовал, что сердце вдруг начало биться сильнее и горячая кровь быстрее побежала по жилам. Как удачно, что он познакомился с Эдит! Англичанам он нужен. Без ученых им не обойтись. Да, колониальная держава неотвратимо распадается. Никуда уже не денутся. Теперь они должны развивать промышленность, а это требует сверхбыстрых темпов. Широкое поле деятельности для него! Главный инженер! Ну что ж, для начала… Но потом…

Да, потом… Сначала нужно самому сделать какое-нибудь изобретение, основать компанию… «Генеральный директор…» Эти слова как-то сразу всплыли в его голове. Губы сложились в довольную улыбку. Генеральный директор! Власть, богатство, роскошь – все, все содержали в себе эти два слова. Хансен ясно представил себе не существующую еще собственную виллу посреди прекрасного парка. К воротам парка подъезжает большой спортивный автомобиль…

Голос Диксона оборвал его мечты.

– Я с удовольствием передаю вам привет от моей дочери. Она будет очень рада, если вскоре сможет увидеть вас в Лондоне.

Хансен вежливо поблагодарил, сложил письмо и положил его на стол.

Диксон смотрел на кончик своей сигары.

– Теперь перейдем к нашему плану, мистер Хансен. Вы считаете, что проникнуть ночью в исследовательскую лабораторию совершенно невозможно?

Хансен вздохнул, скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Острый, слегка выдающийся вперед подбородок, опущенные вниз уголки рта придавали его лицу холодный, решительный вид.

– Да, – твердо ответил он, – это самоубийство. Охрана настолько бдительна, что даже мышь не сможет пролезть туда незамеченной. Нет, так мы не доберемся до чертежей. Есть только один путь. Для этого мне нужен секретный ключ и – газ. Сильный отравляющий газ, который вызывает глубокий обморок.

Диксон подпер голову левой рукой и вопросительно посмотрел на него. Хансен коротко обрисовал свой план действий.

– Это единственный путь, – подчеркнул он еще раз. – Автоматические выключатели для ультразвукового генератора изготовлены в нашем отделе, и я позаботился о том, чтобы они имели небольшой дефект. Аппарат будет работать с перебоями. Мне придется перебрать выключатели, и тогда…

Инженер Хансен подался немного вперед.

– Когда чертежи будут в моих руках, я исчезну дня на два, прежде чем прийти к вам, потому что, уверен, все исследования, которые ведутся на заводе, находятся под контролем органов государственной безопасности. Прошу вас, мистер Диксон, приготовить для меня загранпаспорт и билет на самолет на следующей неделе. Я приду к вам, как обычно, в двенадцать часов.

– Все будет сделано, мистер Хансен. Если вам нужна будет какая-то помощь, сообщите мне. Баллончик с газом и секретный ключ я пришлю вам через два дня.

Диксон встал, подошел к столу и выдвинул ящик. Затем передал Хансену маленький черный пистолет.

– Для вашей личной безопасности, – негромко добавил он. – Осторожно! Он заряжен.

Хансен покрутил оружие в руках. Но эмблемы фирмы-производителя нигде не было видно. Он вытащил магазин. Семь стальных пуль заблестели перед его глазами. Инженер проверил предохранитель и вставил магазин обратно. Кивнув головой, спрятал пистолет в карман.

* * *

Большие электрические часы на проходной показывали восемь часов, когда у ворот радиозавода остановились четыре мощных автомобили. Из них вышли несколько женщин и мужчин. Собравшись группками, они быстро прошли через заводской двор и скрылись за дверью клуба. В зале уже ждали ведущие ученые и инженеры исследовательского отдела. Они тепло приветствовали вновь прибывших представителей правительства и ученых. Профессор Веге крепко пожал руку двум своим бывшим сокурсникам, один из которых приехал из Ганновера, а второй – из Мюнхена. Журналисты начали делать первые заметки.

Когда все заняли свои места, слово взял руководитель исследовательского отдела профессор Веге.

Инженер Хансен крепко вжался в спинку кресла, выжидая. Его взгляд быстро скользнул по собравшимся и остановился на лице Веге. Редкие волосы профессора на висках уже совсем поседели, глубокая морщина прорезала высокий лоб, а очень бледное лицо говорило о том, что в последнее время он мало бывал на свежем воздухе и не видел солнца. Профессор стоял неподвижно и сквозь блестящие стекла очков рассматривал присутствующих. Наконец он раскрыл папку и начал говорить спокойным, слегка глуховатым голосом. Профессор коротко рассказал об усовершенствовании ультразвукового генератора.

– …И, наконец, нам общими усилиями удалось сконструировать генератор звука совершенно нового типа, – проговорил профессор Веге, слегка повысив голос. – Возбуждаемые им звуковые волны разрушают структуру металла. Железо, алюминий, даже самая твердая сталь рассыпаются в мелкий порошок. Мечта ученых о холодном плавления металлов завтра станет явью. Нечего и говорить – смелая мечта! Но она превращается в реальность.

Доктор Гартунг, после некоторых усовершенствований звукогенератора, уже расплавил холодным способом алюминий. Итак, в ближайшее время мы сможем плавить с помощью ультразвука почти все металлы. Сейчас мы не можем еще предугадать всех последствий этого изобретения, однако хорошо понимаем одно – оно представляет собой новый большой шаг вперед в технике.

При плавлении металлов ультразвуком затрачивается лишь незначительная часть той энергии, которую приходится тратить при высокотемпературном плавлении. Мы сэкономим миллионы тонн драгоценного угля, сотни тысяч киловатт электроэнергии. Вся металлургическая промышленность будет коренным образом перестроена. Ни один кусок металла не попадет на прокатные станы раскаленным. Под вальцы пойдет холодная болванка, обработанная ультразвуком. Под вальцами и гидравлическими прессами она превратится в трубы, прокат различных сортов, рельсы. Работать на сталелитейных заводах станет гораздо легче. Сейчас рабочие этих заводов работают в тяжелых асбестовых костюмах и темных очках. Завтра они будут работать в легкой, удобной одежде. Отливка деталей будет осуществляться непосредственно в соответствующих литейных формах, изготовленных из искусственного материала. То есть плавиться металл будет прямо в этих формах. Таким образом мы сможем получать исключительно гладкие поверхности, а точный вес полученных деталей сделает ненужным дополнительную обработку их на станках.

Ультразвуковая сварка металлов также принесет огромную выгоду. При таком способе сварки не потребуется создавать высокую температуру на свариваемом месте, оно будет свободным от вредного воздействия высокой температуры. Трещин и надломов в районе сварного шва не будет совсем. Для металлообрабатывающих станков не нужны станут дорогие металлы и минералы, с помощью которых обрабатываются детали сейчас. Для примера скажу, что фрезы и резцы мы сможем тогда изготавливать из нашего нового искусственного материала, твердого, как стекло. Так же и прокатные станы, на их изготовлении мы сэкономим много высококачественной стали. На каждом станке будет установлен ультразвуковой излучатель, который будет размягчать место, которое надо обработать…

Завершение речи профессора Веге потонуло в бурных аплодисментах присутствующих. До сегодняшнего дня только небольшое количество ученых знало о достижениях в области холодного плавления металлов. Последним выступал доктор Гартунг. После своего выступления он пригласил присутствующих в лабораторию, чтобы продемонстрировать им несколько опытов.

* * *

Крайне заинтересованные представители правительства и другие гости вошли в ярко освещенную лабораторию. В помещении было светло, как днем, несмотря на то, что широкие окна плотно закрывали стальные ставни. Люди удивленно осматривались вокруг, ища источник света.

Профессор Веге объяснил, что здесь искусственное, так называемое «холодное» освещение. Потолок и стены фосфоресцирующие.

Один из журналистов коснулся похожей на стекло поверхности стены.

– А из чего состоит это светящееся вещество? – поинтересовался он. – Оно что, аккумулирует дневной свет?

Инженер Тале, стоявший рядом, отрицательно покачал головой.

– Нет, здесь вы имеете дело со сложным химическим соединением. Оно делает видимым инфракрасное тепловое излучение – в обычных условиях, как вам известно, его видеть нельзя. Трубы отопления проложены не под штукатуркой на стенах, а проведены вдоль пола у стен. Как известно, теплый воздух поднимается вверх. Химическое соединение впитывает определенное количество тепла и превращает его в свет.

Доктор Гартунг начал что-то делать у ультразвукового генератора. Аппарат стоял на четырех толстых белых изоляторах и был весь закрыт футляром. Из футляра торчал эластичный шланг, на конце которого висел диск величиной с тарелку.

Профессор Веге придвинул пластмассовый столик с круглым углублением посередине и положил туда кусок стальной пружины. Гости расположились у генератора полукругом, чтобы всем было хорошо видно, как будет проходить опыт.

– Включайте! – крикнул доктор Гартунг.

Инженер Тале повернул вверх рычаг на пульте управления. Засветились сигнальные лампы, включились измерители, показывая высокое напряжение тока. Высокий вибрирующий звук заполнил комнату. За защитными решетками засветились трубки. Громко щелкнув, включились два реле. Тридцать пар глаз, не отрываясь ни на миг, смотрели на кусок стали в круглом углублении стола. Через несколько секунд засветился воздух вокруг звукоизлучателя. Большой диск стал похож на маленькое солнце, сияющее зеленоватым светом. Свет периодически вспыхивал ярче, и в нем трепетали, словно молнии, бледно-красные полоски. По комнате распространился сильный запах озона. Кусок стали постепенно плавился, превращался в жидкость, которая наконец начала кипеть.

Доктор Гартунг передал одному из представителей правительства длинную пластмассовую палочку.

– Прошу проверить, что масса, которая только что образовалась, действительно расплавленная сталь.

Представитель взял палочку и помешал ею кипящую жидкость. В этот момент доктор Гартунг подал знак. Аппарат выключили. За какую-то долю секунды жидкая сталь затвердела, крепко прихватив палочку.

Профессор Веге вытянул слиток из литейной формы за палочку и покачал им, как маятником. Он предложил всем присутствующим убедиться, что слиток совсем холодный.

– Сталь расплавлена холодным способом! – воскликнул высокий седой профессор из Эссена. – Невероятно.

– Но это реальность, уважаемые господа! – отреагировал на это восклицание профессор Веге. – Это был опыт номер один. Второй опыт вы своими глазами увидите через час.

Он повернулся к Гартунгу:

– Вы дали распоряжения?

– Уже всё готовят, господин профессор.

– Хорошо. А пока прошу всех снова в клуб.

Профессор Веге жестом пригласил подойти к себе заместителя заведующего вторым исследовательским отделом. Напряженной и от этого слегка неестественной походкой Хансен приблизился к профессору. Веге внимательно смотрел на маленькую худую фигуру в сером костюме. На брюках была наглажена острая, как лезвие ножа, складка. Хансен подошел поближе к Веге.

– К вашим услугам, господин профессор, – произнес он звонко и вопросительно посмотрел в лицо ученого.

– Не заметили ли вы, что во время опыта главное реле как-то странно щелкнуло?

Хансен удивленно поднял вверх брови.

– Странно щелкнуло? – повторил он скорее для себя. – Нет, господин профессор, я этого не заметил.

– Реле неисправно, – еще раз повторил Веге и озабоченно покачал головой. – Там что-то не в порядке. Прошу вас после обеда разобрать главный узел автоматического управления и внимательно все проверить. Мы не можем допустить, чтобы лампы генератора сгорели ко всем чертям.

– Хорошо, я сейчас проверю реле, – пообещал Хансен, – а потом снова поставлю их на несколько часов для проверки.

Профессор Веге отрицательно качнул головой.

– Нет, Хансен, этого нельзя делать. Хватит и одного часа. Самое позднее в три генератор должен быть готов к работе.

В глазах инженера Хансена вспыхнули недобрые огоньки. Он старался не смотреть на профессора.

* * *

В клубе ученые и представители правительства расселись группками и возбужденно обменивались впечатлениями о только что проведенном эксперименте. Журналисты набросились на инженера Тале, как на сотрудника профессора Веге и доктора Гартунга. На него посыпалось множество вопросов. Инженер Тале поднял руку, словно защищаясь от них, и сказал:

– Прежде чем ответить на ваши вопросы, я думаю, надо объяснить, что именно представляет собой ультразвук. Вы только что сказали, – он обратился к представителю иностранной газеты, – что это колебания. Правильно. Однако нельзя назвать ультразвуком любые колебания. Ультразвук – это такой звук, которого мы не слышим. Парадоксально, но это так. Как вам известно, звуковые тона состоят из колебаний. Все они имеют определенную частоту, то есть количество колебаний в секунду. Частота выражается в единицах, которые называются «герцами»… Звук распространяется в воздухе со скоростью триста тридцать метров в секунду. Ухо человека воспринимает колебания от шестнадцати до. Звук, частота которого выше двух тысяч герц, мы слышать не можем. Это и есть ультразвук. Собаки и некоторые другие животные способны воспринимать звук с еще большей частотой колебаний.

С помощью так называемого свистка Гальтона можно получить звук в четыре тысячи герц. Такой звук применяют для бесшумной подачи команды собакам. Маленький камертон также может излучать ультразвук. Но все эти способы возбуждения ультразвука невозможно применить в технике. Нам нужна огромная энергия звука. В 1880 году братья Кюри обнаружили, что тонкая кварцевая пластинка, если подвести к ней переменный ток с высоким напряжением, начинает колебаться и излучать ультразвуковые волны. Нужный для технического применения ультразвуковой излучатель был найден. Это устройство непрерывно совершенствовали, и сегодня мы имеем возможность получать ультразвук частотой около миллиона килогерц. Область применения ультразвука настолько широка, что без него трудно представить себе нашу жизнь. Ультразвук играет очень важную роль в металлургии. Тончайшие щели, даже тоньше волоса человека, которые не обнаружит ни один рентгеновский аппарат, можно «увидеть» с помощью ультразвука. Ультразвуковые волны пронизывают металлическую деталь, и там, где есть малейшее повреждение, крохотная щелка, а значит, и сопротивление воздуха, они отражаются. На экране катодной лампы мы видим их в виде линии или серии линий. Ультразвук разрушает бактерии. С помощью ультразвуковых волн можно вызывать осадки. Можно смешивать между собой жидкости, которые, как до сих пор считалось, смешивать нельзя – например, воду и масло, воду и ртуть – и получать так называемые эмульсии, очень нужные в химической промышленности. Новый промышленный ультразвуковой генератор крайне необходим для науки и техники. С помощью ультразвука удается также паять алюминий. Ультразвук разрушает на алюминии твердую оксидную пленку, которая препятствует спайке. С помощью ультразвуковых волн можно искать косяки рыбы в море, обнаруживать в тумане крупные айсберги, а также можно производить точные измерения глубины моря. В данном случае замерять время, за которое ультразвуковые волны достигнут дна, отразятся от его поверхности и вернутся назад. Вам уже известно, что летучие мыши не только слышат ультразвук, но и излучают его. Прежде чем полететь в темноте, летучая мышь излучает во всех направлениях ультразвуковые волны. Отраженные волны она воспринимает слуховым аппаратом и направляет свой полет так, чтобы не столкнуться с каким-либо препятствием. Итак, летучая мышь находит для себя свободный путь с помощью своеобразного облучения пространства. Во время полета она также излучает ультразвук, который имеет примерно пятьдесят тысяч колебаний в секунду. Эти звуки не слышит человек. Опыты показали, что летучая мышь огибает в темноте даже проволоку диаметром 0,2 миллиметра.