Текст книги "Дневник путешествия в Европу и Левант"

Автор книги: Герман Мелвилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Герман Мелвилл
Дневник путешествия в Европу и Левант

11 октября 1856 – 6 мая 1857

В субботу 11 октября 1856 года отплыли из Нью-Йорка на винтовом пароходе «Глазго», отправлявшемся в Глазго. Через 15 суток достигли севера Ирландии. Остров Ратлин. Прошли острова Эрран, Элса, Крэгг и т. д. Элса смутно очерчивается в тумане. Подошли к Гриноку вечером в 10 часов, стали на якорь; на следующее утро, в воскресенье, поднялись вверх по Клайду до Глазго. Вокруг очень оживленно. Берега похожи на буксировочные тропы. Узкий канал. Огромный пароход. Зеленые холмы. Встречены шумными восклицаниями. Резиденция лорда Блантайра, напротив глинобитные домишки. Суда для перевозки скота. Женщины. Скотоподобные лица. Верфи для постройки железных пароходов.

Утром отправился в старый собор. Надгробия, стершиеся надписи, выбитый ногами пол. Несколько букв проглядывают сквозь мох. Задняя стена собора. Акрополис. Джон Нокс хмурится на собор с высоты пьедестала. Мутная атмосфера в полном соответствии с окружением. Все выглядит как на картинах старых мастеров, прокопченных временем. На склоне холма старые здания, каменные стены и соломенные крыши и фундаментальность и хрупкость, жалкая нищета. Картина средневековья. Вест-Энд и прекрасные здания в новом стиле. Университет. Парк. Аллея (Сейчилл-стрит). По ночам жители придерживаются середины улицы. Хай-стрит.

Утром отправился по Клайду на пароходе к Лох-Ломонд. Часть пути проделал по железной дороге.

Густой туман, видны только очертания Бен-Ломонд. Похоже на озеро Джорджа. Вернулся назад и осмотрел замок Думбартон. Одинокая скала, напоминающая остров Элса. Мыс у слияния Клайда и Леверна. Он покрыт мхом и зеленой травой. Посередине расселина. Каменные лестницы и террасы. Боевой меч Вильяма Уоллеса[1]Note1
  Вильям Уоллес (1272–1305) – национальный герой Шотландии, согласно легенде – человек могучего телосложения.


[Закрыть] – огромный нож мясника. Солдаты в красных мундирах на фоне скалы, словно фламинго у подножия утеса. Бараны с закопченным руном. Гренадеры. Все прокурено высокими дымовыми трубами завода в деревне Думбартон.

Продолжено в маленькой записной книжке – помечено «Журнал путешествия вверх по проливам». Отплыли из Ливерпуля в Константинополь 18 ноября 1856 года.

Меморандум о пребывании в Ливерпуле

Суббота 8 ноября 1856 года.

В 1 час пополудни прибыл из Йорка через Ланкастер, проехав сквозь интересную промышленную страну. Дождливый день. Остановился в отеле «Белый медведь» на Дейл-стрит. Отобедал за общим столом. Прежде чем сесть за стол, спросил буфетчицу: «Сколько?» Любопытно наблюдать за выражением досады на ее лице. Она будто шокирована одной мыслью о том, что нечто торгашеское может вкрасться в обстановку истинного гостеприимства общего стола. Хозяин с хозяйкой находятся тут же. Комическая видимость приема гостей. Сама мысль о трактире отброшена. Развлекаются друзья. «Не угодно ли немного эля?» – однако все включено в счет. Наигранная щедрость неограниченного изобилия рождественского праздника, но с великой экономностью. Превосходная постель. После обеда отправился на биржу. Как и 20 лет назад, с необычайным волнением осмотрел статую Нельсона. Весь вечер просидел в отеле. Дождь. Познакомился с приятным молодым шотландцем, отплывающим в понедельник на Восток пароходом «Дамаск». Он очень хотел, чтобы я сопровождал его. К сожалению, обстоятельства этому помешали.

Воскресенье 9 ноября.

До обеда оставался в доме. После обеда сел на пароход в Рок-Ферри, чтобы разыскать мистера Готорна.[2]Note2
  Готорн Натаниэль (1804–1864) – американский писатель.


[Закрыть] Добравшись до Р.Ф., узнал, что он выехал из местечка 18 месяцев назад и проживает за городом. Вечер просидел дома.

Понедельник 10 ноября.

Прогулялся вдоль доков, чтобы полюбоваться средиземноморскими пароходами. Обследовал новые доки Хаскиссона и т. д. Застал мистера Готорна в консульстве. Получил приглашение остановиться у него на время пребывания в Ливерпуле. Обедал в приятном ресторанчике «Андерсон» с умеренными ценами.

Вторник 11 ноября.

Утром прогулялся вдоль пароходов. Дневным поездом поехал вместе с Готорном в Саутпорт – морской курорт в 20 милях от Ливерпуля на побережье. Миссис Готорн и остальные ждали нас к чаю.

Среда 12 ноября.

В Саутпорте. Приятный денек. Долго гулял у моря. Песок и травы. Дикость и запустение. Сильный ветер. Приятная беседа. Вечером крепкий портер и шашки в «Лису и Гуся». Джулиан вырос красивым парнем. Уна выше матери. Миссис Готорн не совсем здорова. Мистер Готорн остался дома ради меня.

Четверг 13 ноября.

До полудня в Саутпорте. Затем вместе с мистером Готорном уехали поездом в Ливерпуль. Остаток дня провел в наведении справок о пароходах, писании писем, рассылке бумаг и т. п.

Пятница 14 ноября.

Проехался в омнибусе по Лондонской дороге. Старый Лебедь [Старый Лебедь

– название деревушки.]. Проехал мимо каменоломни. Вернувшись, зашел к мистеру Готорну. Познакомился с мистером Брайтом. Он пригласил меня в свой клуб, там же пообедали. Осмотрел унитарную церковь, общественную библиотеку и кладбище.

Суббота 15 ноября.

Поездка в омнибусе. Отправился в парк Токстет.

Большой орган в Сент-Джордж-холле.

Воскресенье 16 ноября.

Утром упаковал чемодан. Днем и вечером был в церкви.

Понедельник 17 ноября.

Сегодня собирался отплыть на пароходе «Египтянин» (капитан Тейт), но отход перенесен на завтра. Сильное разочарование. Ливерпуль меня утомил.

Вторник 18 ноября.

Отплыли около 3 часов. Выход из гавани – великолепное зрелище.

Путешествие из Ливерпуля в Константинополь

19 ноября.

На ирландском берегу заметил скалу Туска.

20, 21, 22.

Попутный ветер и чудесная погода. Прошли мыс Финистер.

Воскресенье 23 ноября.

Прошли в одной трети мили от мыса Сент-Винсент. Маяк и монастырь на лысом утесе. Крест. Внизу, под маяком, впадина. Здесь расшибает свои волны Атлантика. Чудесный полдень. С этого мыса, должно быть, прекрасно смотрелась огромная процессия кораблей, отправлявшихся в Крым.[3]Note3
  Мелвилл имеет в виду Крымскую войну 1853–1856 гг., в которой Англия выступила против царской России на стороне Турции. – Прим. ред.


[Закрыть]

Понедельник 24 ноября.

Сильный встречный ветер. Показался мыс Трафальгар. В 4 часа пополудни вошли в пролив Гибралтар. Гористое и дикое побережье Африки. Забытое богом, варварское. Почти напротив Гибралтара гора Эйп. Геркулесовы столбы. Тарифа, маленькая деревушка, вся белая. Скала Островная. Закат. Скала сильно освещена, остальное скрыто тенью. Англия, отодвигающая весь мир в тень. Обширная высота. Пурпурное небо. Заход солнца в проливе. Ворота Востока. Много садов. Скала похожа на утесы Бэсс или Элса. Штиль. Накатывает длинная зыбь. Средиземное море.

Вторник 25 ноября.

Прелестное утро. Голубые небо и море. Тепло, как в мае. Виднеется испанское побережье. Горы под снеговыми шапками. Капитан говорит, что так всегда. Вышел помощник капитана в соломенной шляпе. Без сюртука. Я распахнул пальто. Такую погоду можно встретить только в раю. Тихий океан. Тоже мне ноябрь! Плывем, как по озеру.

Среда 26 ноября.

На восходе солнца приблизились к африканскому побережью. Горы кое-где покрыты снегом. Начали попадаться поселения. Вид дикий. В полдень оказались мористее Алжира. Хорошо видны красивые резиденции среди холмов. Белый особняк, утопающий в садах. Вспомнил отрывок из «Дон Кихота» – «История Мориско». Приметил мол и маяк. Городишко на вершине холма. Виднеются лодки под латинскими парусами. Горячее солнце. Вокруг высокие горы. Чудесная бухта. Какой-то пиратский, корсарский вид. Далекий городок похож на отлогую скалу, покрытую птичьим пометом – все домишки белые. Днем прошли мимо обособленной группы очень высоких гор со склонами, покрытыми снегом, на большой протяженности. Альпийская высота. Вид самъш что ни на есть уединенный и ужасный, какой только можно себе представить.

Четверг 27 ноября.

Такая же великолепная погода. Вечером прошли остров Галита – необитаемый. Ясные ночи, звезды сверкают словно бриллианты.

Пятница 28 ноября.

Как всегда, все яркое и голубое. Ровно в полдень прошли вблизи от острова Панталярия – в 150 милях от Мальты и в 200 от Африки. Вокруг массы вздыбленных скал, возделанные склоны и равнина. В глубине прекрасный ландшафт. Разбросанные домики городка. Большой замок. Принадлежит Неаполю. Там содержатся заключенные. Улегся в постель в 8 часов вечера, а в час ночи, когда судно входило в бухту Мальты, оделся и вышел на палубу. Ушел спать, когда отдали якорь.

Суббота 29 ноября.

Стоим на якоре в бухте Мальты. Весь день на берегу. В 6 часов вечера снялись с якоря, взяв двух каютных пассажиров – грека и австрийца. Весьма воспитанные люди.

Воскресенье 30 ноября.

Бурное море, судно сильно раскачивается с борта на борт. Г. и А. мучаются от морской болезни. Довольно мрачный день. Ночью был вынужден привязаться к койке, чтобы не оказаться на палубе.

Понедельник 1 декабря.

Море поутихло. В полночь приятная погода. Сблизились с побережьем Греции – Морея.[4]Note4
  Морея – средневековое название полуострова Пелокс.


[Закрыть] Прошли проливом мыс Матапан.

Вторник 2 декабря.

При дневном свете посреди архипелага. Вокруг 12 или 15 островов. Около 8 часов вечера стали на якорь в Сире. Порт архипелага. Много беспокойства по поводу возможного 11-дневного карантина. Разглядел домик карантинной службы

– одинокое сооружение посреди голых холмов напротив рейда. В таможне с капитаном и его бумагами; через решетку взяли деревянными щипцами судовые документы. Тем временем другой таможенник уже на борту занимается командой: вдруг кто-то умер или пропал – карантин! Однако все в порядке! Съехал на берег. Новый и старый город. Оживленный причал. Как-нибудь вечерком соберите разом всех актеров лондонских оперных театров, заставьте их приняться за работу, не снимая костюмов: взвешивать мешки, подсчитывать рыбу, сидеть за столиками в доке, курить, разговаривать, фланировать, сидеть в лодках, собирать тряпки, таскать бочонки с водой – это даст вам некоторое представление о том, как выглядит греческий Порт. Живописность во всем. Полнейшее разнообразие. Штаны греков – нечто среднее между юбкой и панталонами. На некоторых белые юбочки и вышитые куртки. Отличные торсы, благородные лица. Усы и т. д. Прошел к Старому городу. Со стороны моря он выглядит как колоссальная сахарная головка. Белые домики. Отделен от нового города открытыми участками. Взобрался наверх. Настоящий садок каменных домишек, скорее хижин, выстроенных без малейшего намека на план. Зигзаг. Перед каждым домиком маленький дворик. Иногда они нависают над головой, пересекают путь. Мощенные камнем. Плоские крыши, засыпанные щебнем. Выше и выше – единственное направление, которым можно руководствоваться. Наконец, оказался на вершине. Церковь, из дворика которой открывается чудесный вид на архипелаг. Она выглядит очень старой. Наверно, это место служило для обороны. Здесь живут бедняки. Живописно. Старики Периклы, загнанные в шифоньерку. Выразительное согласие красочности и ужасной бедности. В Старый город ведут улицы лестниц. Все будто приспособлено для козлов. По лестницам взбираются ослы. Вокруг бурые голые холмы, тут и там украшенные каменными террасами. Видел человека, вспахивающего участок земли куском старого корня. Некоторые крыши ребристые. Очень грязно. Ужасное гнездо чумы. Вид на острова. Маленькие деревушки, белые, поднимаются половину пути до вершины. Голубизна моря. Облака цвета мантии из горностая. Вероятно, цвета греческого флага (белый и голубой) подсказаны ослепительной голубизной неба и белизной облаков.

Причал, наподобие полукруга, вписывается в амфитеатр окружающих холмов. В декабре на улицу выносятся столики и стулья, кофе и водяные курительные трубки. Плотники и кузнецы, работающие в театральных костюмах. Подметальщик улиц в оперном костюме разгуливает с мусорным ведром и метлой по улицам, опустошая ведро в корзины, прилаженные к спине осла. Ни лошадей, ни повозок. Улицы устроены только для пешеходов. Люди на причалах, все в красных фесках, похожи на фламинго. Длинные кисточки. Их носят рабочие. Они перетаскивают на головах огромные тюки с рыбой. Кажется, что только немногие по-настоящему заняты делом. Все слоняются. Греческая надпись над лавчонкой пирожника.

Среда 3 и четверг 4 декабря.

Все еще в Сире. В последний день не сходил на берег. Прибыло несколько пароходов. Забрал свои соверены в Ллойде. Те два пассажира отплыли в Афины.

Пятница 5 декабря.

В 2 часа ночи сел на пароход, уходящий в Салоники. Прошли мимо каких-то островов. Впервые после отплытия из Англии испортилась погода. Дождь и ветер. Приблизительно при заходе солнца узким проливом зашли в залив Салоник. Каютными пассажирами были какой-то господин-грек и его жена; 12 или 15 греков располагались на палубе. Для того чтобы подойти к гавани утром в удобное время, шли малым ходом всю ночь.

Суббота 6 декабря.

На рассвете меня разбудил капитан. Вышел на палубу. Увидел гору Олимп. Вершина покрыта снегом. При восходе солнца вид самый величественный. К югу виднелись Осса и Пелион. Судя по капитанской карте, высота Олимпа 10 000 футов. Осса и Пелион – приблизительно 4000 или 5000. Длинные гряды холмов вдоль Тессалонского берега. На противоположном берегу гора Атос (конической формы). К 9 часам стали на якорь напротив Салоник. На склоне холма за каменной стеной виден город. Стена построена генуэзцами. Самые приметные объекты-минареты и кипарисы. В гавани турецкие военные корабли. Как раз напротив города через свободное водное пространство отлично виден Олимп. Вместе с капитаном отправился предъявлять документы в карантин. Все в порядке, рукопожатия. (Обычная церемония приветствия.) Отправился к Эбботам

– судовым агентам. Встретили приветливо. Один из служащих любезно показал город. Зашли в мечеть. В подвале показывают гробницу греческого святого. Некоторые мечети – в прошлом греческие церкви, приведенные турецкими завоевателями в нынешнее состояние. Одна из них – круглая и невероятной толщины. Мозаичный потолок. Стекло. На пол постоянно осыпаются кусочки мозаики. Несколько унес с собой. Видел остатки римской триумфальной арки, расположенной поперек улицы. Основание украшено прекрасными скульптурными картинами из военной жизни. Выделяется римский орел. Неподалеку жалкое деревянное строение. Турецкая кофейня примостилась рядом с одним из устоев арки. Видел развалины благородного греческого здания. Три колонны и т. д., используемые в качестве ворот и опоры надворного строения еврейского обиталища. Пошел на базар. Очень большой, но грязный. Улицы узкие, словно коровьи тропы; пахнет конюшенным двором. Тишина и спокойствие. Женщины с закутанными лицами. Одни старухи. Молодежи не видно. Множество евреев разгуливают в длинных одеждах и плащах. Тут же греки вперемешку с турками. Вид улиц такой же, как в Файв Пойнтс.[5]Note5
  Файв Пойнт – бедный еврейский квартал в Нью-Йорке, неподалеку от Бродвея.


[Закрыть] Запах трухлявого дерева. Три месяца назад здесь приключился большой пожар, охвативший территорию в несколько акров. Еще не все отстроено. 60 человек было убито взрывом пороха, хранящегося в греческом складе, – никто не знал, что там был порох.

Воскресенье 7 декабря.

Вместе с капитаном Тейтом собирался посетить протестантскую миссию, но узнал, что все ее члены находятся в Касандре. Разговаривал с Даквортом – местным жителем-англичанином. Он сказал, что провел день на охоте в Храмовой долине. О боги! Собирал чернику на Олимпе и т. д. Поехал на берег с капитаном. От Эбботов начал путешествие верхом в сопровождении гида и телохранителя к их резиденции, расположенной в трех милях от берега. Выехав из ворот, впервые увидел караван верблюдов. Проехали мимо огромного кладбища. Каменные надгробия в виде мавзолеев (тюрбэ). Ехал по унылым холмам

– никакой зелени, повсюду старые смоковницы. Немного тени у фонтана, изречение из Корана. Проехали какие-то виноградники. Резиденция Эбботов, обнесенная высокой и толстой каменной стеной. После долгого стучания в ворота нам наконец открыли, но отказались впустить. Предъявили письмо. Прибежали охранники с мушкетами в руках. В конце концов красивый, вежливый грек, прочитав письмо, провел нас сквозь приусадебный участок. Восточный стиль. Очень красиво. Бесчисленное количество оранжерей, решеток, беседок и фонтанов. Старые смоковницы. Подали леденцы и кофе с ликером. Ванные комнаты. Толстый купол с отверстиями – светло, но не душно. Вернулись в 3 часа пополудни, обедал на борту. На холмах заметил несколько овечьих стад и пастухов. Встретил много мулов. На них перевозят удивительно большие тяжести. Длинные древесные стволы, мешки и т. д. Сцена в воротах. Вечером капитан рассказал случай о том, как груз стального оружия повлиял на магнитную стрелку судового компаса. В течение всего дня великолепная погода и восхитительно ясная ночь.

Понедельник 8 декабря.

Чудный день. На берегу разглядывал стены. На башню меня не пустил часовой, отказавшийся от денег. Прошел сквозь базар. На причале часа два наблюдал за движением огромной толпы. В это время австрийский пароход из Константинополя входил в гавань с большим количеством палубных пассажиров-бедняков: турок, греков, евреев и т. д. Они съехали на берег в лодках, заваленных грудами пыльного барахла, с которого, казалось, так и сыпалась чума. Рев голосов носильщиков и ссоры из-за багажа. Вообразите чудовищное скопление оборванцев всех национальностей и все цвета радуги, переливающиеся в массе густой толпы. Носильщики борются за обладание огромными тюками и связками тряпок; толпа жестикулирует разнообразнейшими способами, спорит на всех языках мира. Всплески вокруг лодок, приткнувшихся к берегу. Отобедав на борту, часть палубных пассажиров перешла к нам, чтобы отправиться обратно в Константинополь. Среди них выделяются женщины-турчанки. Они прошли на корму и расстелили коврики. Одна начала молиться, покачивая головой. Две негритянки с лицами, закутанными в покрывала. Скрывают свою красоту.

Оружие отобрано, разряжено и снесено в каюту.

На фоне всеобщего смятения Олимп выглядит холодным и снежным. Удивительно, насколько боги равнодушны к земным делам. Могли бы, по крайней мере, проявить хоть немного участия. Из Триеста проник слух об убийстве Луи Наполеона. Совсем забыл упомянуть кафедру святого Павла во дворе мечети. Великолепная скульптура – высечено из цельного камня. Ступени и т. п. Это главная достопримечательность Салоник.

Вторник 9 декабря.

Оставался на борту, наблюдая за посадкой палубных пассажиров, едущих в Константинополь. Густая толпа во всевозможных костюмах. Среди них двое «бей-эффенди», похожие на котов в длинных желтых одеждах, отороченных мехом. С ними путешествуют гаремы. Наконец, все погрузились. Вечером, в 11.30, снялись с якоря. Чудесный день. Штиль. Судно устойчиво, как дом. День просто майский. Наступила ночь, залитая лунным светом. Прошли мимо Олимпа, сверкающего ледяной вершиной. Когда он остался далеко за кормой, снега обозначились в сиянии луны словно полоска белого облака. Вид неземной, но тем не менее вот он, Олимп, перед нами. Прошли Оссу и Пелион. Округлый Атос.

Для каждого из двух гаремов воздвигли палатки. Приставили часовых. Красивый пожилой эффенди, раненный при Синопе. Несколько прелестных женщин. Носят «ашмак». Очень ленивы.

Среда 10 декабря.

Поднялся рано. Чудесное утро. Оказались мористее Лемноса – острова в Эгейском море. Прошли севернее – между ним и Имбросом. Около 11 часов вошли в Гелеспонт. Легкий северный ветерок. Ясно и тепло. На азиатском и европейском берегах новые крепости.[6]Note6
  В 1659 г. Мухаммед IV построил новые крепости на обоих берегах у входа в пролив для защиты своего флота от венецианцев.


[Закрыть] Оба континента почти не отличаются друг от друга. Азия выглядит более потасканной – словно уволенной на пенсию. Берега слегка холмистые. Преобладающая краска – мягкая желтизна. Разошлись с многочисленными судами, под всеми парусами спускавшимися вниз по проливу с легким попутным ветром. В их числе турецкий паровой фрегат. Прошли новую крепость у Дарданелл. Мыс Нагара. Мысы Сестос и Абидос. Неплохой заплыв для Леандра и Байрона.[7]Note7
  Пролив не превышает здесь 1 мили ширины. Соревнуясь с героем Марлоу, Байрон переплыл Гелеспонт в этом месте 3 мая 1810 г. за 1 час 10 минут.


[Закрыть] Затем Галлиполи – как раз в том месте, где во время войны впервые высадились французы и англичане.

При входе в Мраморное море были встречены густым туманом. Однако он вскоре рассеялся, но остались лишь отдельные полосы мглы. Погода изменилась. В общем все путешествие вверх по Гелеспонту оказалось приятным. Тем не менее я не испытал особого энтузиазма, хотя мы и прошли мимо того места, где Ксеркс воздвигал мосты, устье Граникуса и т. д. Все же, думалось мне, султан владеет величественными подступами к столице. Прихожие составлены из морей, озер, коридоров и великолепных проливов.

8.30 вечера. Завтра утром должен подняться своевременно, для того чтобы созерцать Константинополь таким, каков он есть, и определить, насколько долго я задержусь в нем. Мыс Н. Б. Капитан Тейт еще не рассчитал валюту в пиастрах.

Вторник 11 декабря.

В течение всей ночи густой туман. Плыли очень медленно, звонили в колокол. Не дожидаясь рассвета, стали на якорь в Мраморном море, по расчетам капитана, милях в двух-трех от Константинополя. Сутки нас продержал туман. Очень густой, сырой и промозглый. Ужасно неприятно для турок и их гаремов, особенно когда те оказались залитыми водой во время приборки палубы. Женщины продрогли и, сбросив чадры, спустились вниз погреться у огня. Вокруг нас стоят на якоре невидимые пароходы. Слышны только тревожные вскрикивания сирен и удары в колокол. С наступлением ночи услышал лай константинопольских собак и колокольный звон. Пожилой турок (ветеран Синопа). Я сказал ему: «Дело дрянь». «Все в руках господа», – ответил он и раскурил свою трубку с видом благочестивого смирения.

Пятница 12 декабря.

Приблизительно к полудню, под легким бризом, туман начал медленно подаваться. Наконец, вокруг прояснилось, и мы увидели, что находимся, словно по волшебству, посреди Принцевых островов и, как предполагалось, в окружении десятков пароходов. Будь проклята слепота. Забыл упомянуть, что во время тумана к нашему борту подошли несколько мелких суденышек, привлеченных ударами колокола. Они заблудились в тумане. То были местные лодки. Одной из них управлял мальчик, который привязался к нашей корме и улегся спать, погрузившись в туман. Любопытный восточный образчик мальчишки-газетчика. Самообладание и непринужденность в общении.

Появление Константинополя со стороны моря описывается как нечто великолепное. Почитайте «Анастасиус». Однако в книге нет того, что я увидел. Туман приподнялся только над окраинами города, расположенными на полуострове, оставляя возвышенную, как бы коронную часть города завернутой в пелену. Я сумел рассмотреть основание стены святой Софии, но сам купол оставался невидимым. В его словно застенчивом появлении было что-то вроде кокетства, оставляющего место для игры воображения, придающего сцене более возвышенный смысл. Константинополь, подобно своим султаншам, представился закутанным в чадру. Видение Константинополя, вставшего из тумана, производило волшебное впечатление. Наконец, обогнув мыс Сераль, в 2 часа пополудни стали на якорь в бухте Золотой Рог. Перебрался в Топханне на каике (что-то вроде каноэ, с одного конца заостренного наподобие ножа и покрытого замысловатой резьбой, как старинная мебель). Никто не просил паспорта, не попытался проверить багаж. Нанял гида до отеля «Глобус» в Пера. Немного побродил перед обедом. Отобедал в 6 часов вечера. 10 франков в день за комнату без ковра на 5-м этаже. Ночь провел в номере. Выходить опасно из-за разбойников и убийц. Проклятие этих мест. Выходить по ночам нельзя и, кроме того, некуда, даже если и можно было выйти.

Суббота 13 декабря.

Встал рано. Вышел на улицу, увидел, как сваливают мусор на городском кладбище. Над могилой спиленное дерево. Над кладбищами лесные заросли. Путаница улиц. Отправился в одиночку в Константинополь и после ужасно долгой ходьбы очутился в том самом месте, откуда начал свое путешествие. Будто заблудился в лесу. Нет плана улиц. Карманный компас. Совершеннейший лабиринт. Узко. Тесно. Сдавлено. Если бы можно было забраться куда-нибудь повыше, было бы проще найти выход. Хорошо бы влезть на дерево. Воспарить над лабиринтом. Не стоит. Улицы не имеют названий словно аллеи в рощах. Нет номеров. Ничего. Позавтракал в 10 часов. Нанял гида (1,25 доллара в день) и отправился на экскурсию. Взял каик в сторону Сераля. Святая земля. Пересек несколько обширных земельных участков и садов. Прекрасные здания в мавританском стиле. Увидел мечеть святой Софии. Вошел. Мошенники-служители вымогают бакшиш. Выдоили полдоллара, преследуя меня по пятам, пытаясь продать отпавшие кусочки мозаики. Поднялся по ступенькам винтовой лестницы. Оказался на галерее, возвышающейся на 50 футов над полом. Великолепный интерьер. Драгоценный мрамор. Древний порфир и крапчатый мрамор. Внушительные размеры сооружения. Имена пророков, начертанные огромными буквами. В общем атмосфера большого католического собора.

Прошел к ипподрому, рядом с которым находится шестибашенная мечеть султана Ахмеда, возносящаяся в чистое голубое небо белоснежными минаретами, напоминающими маяки. Нет ничего более прекрасного. На ипподроме видел обелиск с римскими надписями у основания. Рядом разрушенный бронзовый памятник, представляющий собой трех переплетенных змей, вертикально стоящих на хвостах. Головы оторваны. Тут же квадратный монумент, составленный из кирпичных блоков. Покосившийся и напоминающий старую печную трубу. Надпись на греческом языке говорит о том, что он относится к временам Теодоузиса. Лепка вокруг основания обелиска, изображает императора Константина, его жену, сыновей и т. д. Затем рассмотрел «Обгоревшую Колонну».[8]Note8
  Она также известна под названием «Колонна Константина» и когда-то была увенчана скульптурой Аполлона. Стояла на месте форума Константина.


[Закрыть] Черная, довольно мрачная, скрепленная на макушке железными обручами. Она возвышается над сборищем ветхих деревянных домишек. Монумент, воздвигнутый в честь пожара, более впечатляющий, чем такой же в Лондоне. Затем Цистерна 1001 колонны.[9]Note9
  Цистерна Филоксена, в 200 ярдах от ипподрома, служила одним из 19 водохранилищ, построенных греками.


[Закрыть] Взгляду открывается округлый бугор, покрытый густой травой. Следуя по полуразрушенному подвальному спуску, попадаешь вниз и оказываешься на деревянной шаткой площадке; видишь рощу мраморных столбов, исчезающих в полнейшей темноте. Дворцовоподобная разновидность преисподней. Два яруса столбов, стоящих друг на друге. Нижний ярус наполовину похоронен в земле. Тут и там сквозь разломы в замках арок просачивается вода. В этих местах камни покрылись зеленоватой плесенью. Когда-то сооружение служило водохранилищем. Сейчас оно полно мальчиками – сучильщиками шелка. Гул голосов. Порхание с места на место. Жужжание вращающихся прялок. – Спускаясь вниз (словно в корабельный трюм) и разгуливая по помещению, приходится быть внимательным, чтобы не запутаться в шелковой паутине. Быть ограбленным или убитым в этом месте просто ужасно. В какую сторону ни посмотришь – повсюду ряды столбов, подобно садовым деревьям, высаженным в шахматном порядке. Выбрался на поверхность. Сверху все выглядит словно вытоптанный общественный выгон или объеденное овцами пастбище. На базар. Хаотическое движение. Мебель, оружие, шелка, одежда, обувь, седла – все на свете. Сверху прикрыто каменными арками с боковыми проемами. Невероятная толпа. Купцы: грузины, армяне, греки, евреи и турки. Великолепные вышитые щелка, позолоченные сабли и конские чепраки. Чувствуешь себя потерянным, смущенным и сбитым с толку лабиринтом, шумом, варварским смятением происходящего. Отправился к Сторожевой башне,[10]Note10
  Башня Сераскира. Построена Махмудом II(1808–1839). Вокруг располагаются постройки древнего Сераля.


[Закрыть] выстроенной, кажется, на территории арсенала. (Гигантский арсенал.) Башня огромной толщины и высоты в мавританском стиле – колонна. Боже мой, каков вид сверху. Превосходит все. Пропонтида,[11]Note11
  Пропонтида – древнегреческое название Мраморного моря.


[Закрыть] Босфор, Золотой Рог, купола, минареты, мосты, военные корабли, кипарисы. Пошел в Голубиную мечеть.[12]Note12
  Мечеть Байязеда II. Построена в 1497–1505 гг. сыном Мухаммеда – покорителя Константинополя. Священные голуби, населявшие здание, согласно легенде, происходили от пары, купленной строителем у бедной женщины и подаренной мечети.


[Закрыть] Двор покрыт голубями настолько же густо, как и на нашем Западе, где они летают стаями. Какой-то человек кормил их. Птицы сидели на крышах колоннад, облепили фонтан посередине двора, кипарисовые деревья. Сняв обувь, вошел внутрь. И тут голуби, летающие под куполом, влетающие и вылетающие сквозь высокие окна. Отправился к мечети султана Сулеймана.[13]Note13
  Построена в 1550–1556 гг. Сулейманом Великолепным.


[Закрыть] Третья по величине и великолепию. Мечеть напоминает мраморный шатер, опорами которому служат пять или шесть минаретов. Действительно, очутившись внутри, поражаешься, подумав о том, что замысел здания, вероятно, был подсказан формой шатра. Впрочем, по размерам он не уступит приличной танцевальной зале. Снял обувь, вошел внутрь. Этот обычай отличается большим смыслом, чем обнажение головы. Пыльная обувь; головы чисты всегда. Пол устлан циновками, поверх которых постелены большие красивые прямоугольные ковры. Сквозь боковые проемы под куполом проникает приятное для глаз освещение. Купол глухой. Много молящихся турок, кланяющихся в сторону некоего сооружения, напоминающего алтарь. Бормотание нараспев. В галерее заметил множество чемоданов, сундуков, сумок – будто в железнодорожном багажном вагоне. Их оставляют на сохранение те, кто на время ушел из дому и боится ограбления или обложения налогом. «Не храни сокровищ там, где их пожрут тля или ржа». Фонтаны (целый ряд) снаружи вдоль стен мечети для омовения рук и ног верующих перед тем, как войти внутрь. Естественный камень. Вместо того чтобы войти в носках (как я), турки надевают что-то вроде галош, которые оставляют снаружи. Шатрообразная форма мечети часто нарушается, принимая более оживленный вид благодаря большому количеству арок, контрофорсов, куполов, колоннад и т. п.

Спустился к бухте Золотой Рог. Пересек понтонный мост. Постоял посередине. На небе ни облачка. Глубокая синева и ясность. Несмотря на декабрь, какая-то восхитительная эластичная атмосфера. Что-то вроде английского июня, охлажденного и приправленного, как шербет, американским октябрем. Чистота и красота лета, лишенного духоты. Вернулся домой через обширные пригороды Галаты. Огромная многонациональная толпа. Менялы. В обращении монеты всех наций. Вывески на четырех-пяти языках (по-турецки, французски, гречески, армянски). Лотерея. То же самое творится у лодок. Чувствуешь себя в центре Вселенной. Великое проклятие этого Вавилона – невозможность перекинуться словом с ближним. Приходится следить за карманами. Мой гид засунул руки в свои. Ужасный, трагический вид улиц. Трухлявые, мрачные дома. Они выглядят настолько угрюмо и угрожающе, что кажется, будто внутри их с каждого стропила свешивается самоубийца. Полнейшее отсутствие открытого пространства – никаких скверов или парков. Задыхаешься от недостатка пространства. Негде разойтись. Турецкие кофейни. Закоптелые дыры, былое процветание, съеденное молью. По обоим сторонам широкие сиденья или диваны, на которых восседают старые, заплесневелые турки, раскуривающие с видом фокусников.

В некоторых киосках (павильонах) хранятся короны покойных султанов. Смотришь сквозь позолоченные решетки и кружевные занавески на сверкающие вещи. Около мечети султана Сулеймана захоронения его семьи – по площади не уступают небольшой деревеньке. Его жены, дети, слуги. Все позолочено и покрыто резьбой. Гробницы женщин высечены без изголовий (у женщин нет душ). Могилы султана Сулеймана и трех его братьев. Павильоны. Позолочены, как каминный орнамент.