Текст книги "Ограбление в Хэммерпонд-парке"

Автор книги: Герберт Джордж Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Герберт Уэллс
ОГРАБЛЕНИЕ В ХЭММЕРПОНД-ПАРКЕ

Еще вопрос, следует ли считать кражу со взломом спортом, ремеслом или искусством. Ремеслом ее не назовешь, так как техника этого дела вряд ли достаточно разработана, но не назовешь ее и искусством, ибо здесь всегда присутствует доля корысти, пятнающей все дело. Пожалуй, правильнее всего считать грабеж спортом – таким видом спорта, где правила и по сей день еще не установлены, а призы вручаются самым неофициальным путем. Неофициальный образ действий взломщиков и привел к печальному провалу двух подающих надежды новичков, орудовавших в Хэммерпонд-парке.

Ставкой в этом деле были бриллианты и другие фамильные драгоценности новоиспеченной леди Эвелинг. Читателю следует не упускать из виду, что молодая леди Эвелинг была единственной дочерью небезызвестной хозяйки гостиницы миссис Монтегю Пэнгз. В газетах много шумели о ее свадьбе с лордом Эвелингом, о количестве и качестве свадебных подарков и о том, что медовый месяц предполагалось провести в Хэммерпонде.

Возможность захватить столь ценные трофеи вызвала сильное волнение в небольшом кружке, общепризнанным вожаком которого являлся мистер Тедди Уоткинс. Было решено, что он в сопровождении квалифицированного помощника посетит Хэммерпонд, дабы проявить там во всем блеске свои профессиональные способности.

Как человек скромный и застенчивый, мистер Уоткинс решил нанести этот визит инкогнито и, поразмыслив должным образом над всеми обстоятельствами дела, остановился на роли пейзажиста с заурядной фамилией Смит.

Уоткинс отправился один: условились, что помощник присоединится к нему лишь накануне его отъезда из Хэммерпонда – на другой день к вечеру.

Хэммерпонд, пожалуй, один из самых живописных уголков Суссекса. Там уцелело еще немало домиков под соломенной крышей; приютившаяся под горой каменная церковь с высоким шпилем – одна из самых красивых в графстве, и ее почти не испортили реставраторы, а дорога, ведущая к роскошному особняку, извивается меж буков и густых зарослей папоротника; местность изобилует тем, что доморощенные художники и фотографы именуют «видами». Поэтому мистера Уоткинса, прибывшего туда с двумя чистыми холстами, новеньким мольбертом, этюдником, чемоданчиком, невинной маленькой складной лестницей (вроде той, какою пользовался недавно умерший виртуоз Чарлз Пис), а также ломом и мотком проволоки, с энтузиазмом и не без любопытства приветствовало с полдюжины собратьев по искусству. Это обстоятельство неожиданно придало некоторое правдоподобие избранной Уоткинсом маскировке, но вовлекло его в бесконечные разговоры о живописи, к чему он был совсем не подготовлен.

– Часто ли вы выставлялись? – спросил его молодой Порсон. Разговор происходил в трактире «Карета и лошади», где мистер Уоткинс в день своего приезда успешно собирал нужные сведения.

– Да нет, не очень, – отвечал мистер Уоткинс. – Так, от случая к случаю.

– В академии?

– Да, конечно. И в Хрустальном дворце.

– Удачно ли вас вешали? – продолжал Порсон.

– Брось трепаться, – оборвал его мистер Уоткинс. – Я этого не люблю.

– Я хочу сказать: хорошее ли вам отводили местечко?

– Это еще что такое? – подозрительно протянул мистер Уоткинс. – Сдается мне, вам охота выведать, случалось ли мне засыпаться.

Порсон воспитывался у теток, и он, не в пример прочим художникам, был хорошо воспитанным молодым человеком; он понятия не имел, что значит «засыпаться», однако счел нужным пояснить, что не хотел сказать ничего подобного. И так как вопрос о вешании, казалось, слишком задевал мистера Уоткинса, Порсон решил переменить тему разговора.

– Делаете вы эскизы с обнаженной натуры?

– Никогда не был силен в обнаженных натурах, – отвечал мистер Уоткинс. – Этим занимается моя девчонка, то есть, я хочу сказать, миссис Смит.

– Так она тоже рисует? – воскликнул Порсон. – Как интересно!

– Ужасно интересно! – отвечал мистер Уоткинс, хотя вовсе этого не думал, и, почувствовав, что разговор выходит за пределы его возможностей, добавил: – Я приехал сюда, чтобы написать Хэммерпендский особняк при лунном свете.

– Неужели! – воскликнул Порсон. – Какая оригинальная идея!

– Да, – отвечал мистер Уоткинс. – Я был до смерти рад, когда она осенила меня. Думаю начать завтра ночью.

– Как? Не собираетесь же вы писать ночью под открытым небом?

– А вот как раз и собираюсь.

– Да как же вы разглядите в темноте холст?

– У меня с собой «светлячок»… – начал было с, увлечением Уоткинс, но тут же, спохватившись, крикнул мисс Дарген, чтобы она принесла еще кружку пива. – Я собираюсь обзавестись одной вещицей – специальным фонарем, – прибавил он.

– Но ведь скоро новолуние, – заметил Порсон. – И луны не будет.

– Зато дом будет, – возразил Уоткинс. – Видите ли, я собираюсь написать сперва дом, а потом уж луну.

– Вот как! – воскликнул Порсон, слишком ошеломленный, чтобы продолжать разговор.

– Однако поговаривают, что каждую ночь в доме ночует не меньше трех полицейских из Хэзлуорта, – заметил хозяин гостиницы, старик Дарген, хранивший скромное молчание, пока шел профессиональный разговор. – И все из-за этих самых драгоценностей леди Эвелинг. Прошлую ночь один из полицейских здорово обыграл в девятку лакея.

На исходе следующего дня мистер Уоткинс, вооруженный чистым холстом, мольбертом и весьма объемистым чемоданом с прочими принадлежностями, прошествовал прелестной тропинкой через буковую рощу в Хэммерпондский парк и занял перед домом господствующую позицию. Здесь его узрел мистер Рафаэль Сант, возвращавшийся через парк после осмотра меловых карьеров. И так как его любопытство было подогрето рассказами Порсона о вновь прибывшем художнике, он свернул в сторону, намереваясь потолковать о служении искусству в ночное время.

Мистер Уоткинс, как видно, не подозревал о его приближении. Он только что дружески побеседовал с дворецким леди Эвелинг, и тот удалялся теперь в окружении трех комнатных собачек, прогуливать которых после обеда входило в круг его обязанностей. Мистер Уоткинс с величайшим усердием смешивал краски. Приблизившись, Сант был совершенно сражен невероятно крикливым, сногсшибательно изумрудным цветом. Сант, с малых лет необычайно чувствительный к цветовой гамме, взглянув на эту мешанину, даже присвистнул от удивления. Мистер Уоткинс обернулся, он был явно раздосадован.

– Какого черта вы хотите делать этой адск

...

конец ознакомительного фрагмента