Текст книги "...а мы - с Земли (СИ)"
Автор книги: Гера Серебро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Глава 3
Про программу социализации детей и важнейшее собрание всея Земли
Главное – говорить убедительно. Харизматично и активно жестикулируя. Человек существо стадное и ведомое, дай ему лидера, пообещай, что сможешь решить все проблемы, и за тобой пойдут.
Говорить при этом можно какой угодно бред. Наверное.
Только вот мысли еще со вчерашнего вечера не могли сосредоточиться на съезде. Какой уж там! Кусочек угля, зажатый в пальцах, быстрыми штрихами выводил на идеально белом листе монохромного человека – штрихи горизонтальные, штрихи вертикальные, и готова толстая коса; лицо с густыми бровями, которые и в расслабленном состоянии казались нахмуренными; прищуренные глаза, темно-карие, почти что черные; невероятно густые ресницы; ухо, как отлитое из платины, идеальной формы, с девятью кольцами по краю. Одежда черно-белая, с вкраплением серого – тут нажим на уголь пришлось ослабить – обувь, конечно же, с умной подошвой, мгновенно принимающей рельеф поверхности, что усиливало сцепление с поверхностью и устойчивость. В лесу в иной банально не выжить.
Так, что еще? Прикрыл глаза, напряг память, просмотрел короткую запись. Родинки!
Тут, на шее, ровное, четкое, и тут, на запястье, и на губе, на верхней. Мышцы обозначить, вот тут, на бедре, и здесь, на плечах. И голень, голень, эта восхитительная голень, с выпуклыми икрами, а чего ожидать, в лесу без хорошей физической подготовки никак. Выражение лица – равнодушно-самодовольное; короткая линия приподняла уголок очерченного рта в едкой усмешке; рисуя, зажмурился от удовольствия и поерзал на сидении. Вот теперь точно все!
«Тук-тук-тук!» – застучало в голове.
– Привет! Ты летишь? – спросил Эн.
– А? Ну да, конечно, пять минут, и я на месте! – спохватился, выронил уголь, вскочил, пробежался по пещере, подкинул дров в камин, обошел кучу разномастного хлама и выбрался наружу. Прищурился от ослепительного света. Хрустя свежим снегом, добежал до гравиталета, быстро заскочил в него и на полном ходу полетел на Красную поляну.
– Трансляция, пожалуйста, активируйте общедоступную трансляцию! – громко объявил Эн, заметив последнего прибывшего. – Рассредоточитесь по поляне, освещайте событие со всех сторон. Женя, подойди ближе, – сказал громче, чтобы угрюмый генетик, сидящий за пределами поляны на поваленном дереве, смог его расслышать.
Подождал, когда люди разойдутся, рассядутся и утихнут. Шикнул на громкоголосого ребенка, привезенного из детского центра в рамках программы социализации. Вскоре на открытой поляне наступила тишина.
– Друзья! – помпезно начал Эн, когда собравшиеся сосредоточились на нем. – Как вы все знаете, человечество настигла катастрофа…
– Я не знаю, – пискнул ребенок, очаровательное русое создание лет восьми с огромными, зелеными глазами. Сопровождающий из детского центра широко развел руками – ребенок, мол, что поделать.
– Порядка тысячи лет население стремительно сокращается, – продолжил он. – Инкубаторы не справляются с нагрузкой, смертность давно превысила рождаемость. И на этой неделе случилось то, чего мы все боялись. Две смерти в один день.
– Что такое смерть? – спросил ребенок.
– Это значит умереть. Видишь, бабочка? – сопровождающий наступил на нее ногой. – Вот теперь она умерла. Больше не будет летать, есть. Нет ее. Трупик.
– А-а, – ребенок подобрал раздавленное тельце и задумался. Медленно начал обдирать крылышки и утратил к собранию интерес.
– Две смерти. В один день. Показатели превышены в несколько раз. Оли, приведи, пожалуйста, статистику рождаемости и смертности.
– Рождаемость на текущий период – семнадцать человек в год. Смертность – шестьдесят два человека. Общее количество населения – сто три тысячи шестьсот восемнадцать человек, – лениво протянул специалист по демографии. – В сравнении с прошлым периодом показатели смертности ухудшились более, чем в полтора раза.
– С каждым годом показатели ухудшаются. Если так пойдет и дальше, то через полтора-два тысячелетия мы попросту вымрем!
По поляне прошелся тихий возмущенный гул.
– Почему бы нам просто не увеличить число инкубаторов? – закономерно спросил кто-то из толпы.
– Мы постоянно создаем новые. Но это процесс непростой, старые то и дело выходят из строя, специалистов не хватает. Возможно, к концу года в строй вступят два инкубатора, сейчас идет тестирование, – раздраженно отозвался главный инженер.
– Мы можем увеличить их количество и активно этим занимается. Возможно, через пару десятилетий рождаемость увеличиться на два-три человека в год. Но это ничего не даст, если не снизить уровень смертности или не найти альтернативный источник рождаемости. Наши генетики работают на износ, сейчас на нового человека затрачивается в среднем полтора года…
– Почему так много, если плод формируется всего девять месяцев?
– Потому что, – с нескрываемой злобой в голосе ответил Женя, – потому что в каждого нового человека необходимо внести отличительные видовые признаки. Собрать принципиально отличную ДНК, уникальную. Иначе планета будет населена клонами, что противоречит единому общеземному закону о видовом разнообразии. Ты хочешь, чтобы Землю населяли клоны?
– Да я просто так спро…
– А каждый встроенный признак должен пройти тестирование. Иначе мы рискуем вырастить мутанта, а не человека. Ты этого хочешь? Раньше на создание младенца уходило минимум два года, сейчас всего полтора, мы на износе, я не могу себе позволить даже недельного выходного, и ты недоволен?
– Женя, спокойно, – поспешно перебил его Эн. – Но он прав. Создание человека – процесс сложный и медленный. Дополнительные инкубаторы могут решить проблему, но со временем. А плачевная ситуация у нас сложилась уже сейчас.
– И что делать? – поинтересовался взволнованный ребенок. Крылья у бабочки кончились, а тельце отправилось в рот.
– Нам необходимо воскресить давно исчезнувший у нас признак. Способность воспроизводить себе подобных естественным путем.
– Это то есть… погоди-погоди. Размножаться? Беременеть в смысле? И осеменять? Это как животные? – подал голос массивный человек, представитель оперативной группы спасателей. Кира.
– Именно.
– Невозможно, – хмыкнул биолог. – Уже несколько тысячелетий люди не способны размножаться. С тех самых пор, как иммунитет нам заменили нанороботы, а в мозг встроили универсальный чип. Мы био-социо-кибернетические существа. Какое размножение? Это смешно!
– Да, но – почему мы не можем размножаться? – Эн подошел к биологу ближе.
– Элементарно. Репродуктивные органы не развиваются. Вторичные половые признаки, за редким исключением, отсутствуют. Мы, как это понятнее объяснить – не взрослеем. По сути, мы все, в физическом смысле этого слова, останавливаемся в развитии в подростковом возрасте. Вечная молодость. Мы победили процессы старения, мы научились выращивать новые органы и заменять ими изношенные или поврежденные, основная причина смертности у нас – несчастные случаи и халатное отношение населения к здоровью; мы не знаем инфекционных болезней, но цена за это – неспособность размножаться. Мы не выживем без современных технологий. Инкубаторы – наша единственная возможность воспроизводить себе подобных. Без альтернатив.
– Да, но – почему мы не дозреваем?
– А вот это вопрос спорный, – подключился человек из технического отдела. – Считается, что виной тому нанороботы, останавливающие процессы старения, но эксперименты на животных не дали того же результата. Вероятно, есть и другие факторы. Есть теория, что так сложилось в ходе эволюции. Альтернативное размножение со временем вытеснило размножение естественным путем, репродуктивные органы стали рудиментными…
– Еще предположения есть?
На поляне воцарилась тишина. Люди переглянулись друг с другом и выжидательно уставились на Эна.
– Друзья, – продолжил он, когда напряжение на поляне достигло пика. – У меня для вас хорошая новость! Сегодня, впервые за долгие годы, у нас появился реальный шанс исправить ситуацию! Слово предоставляется Гере, антропологу, посвятившему последние пятьдесят лет жизни изучению человека разумного, нашего прямого предка.
Взгляды присутствующих направились на маленькую взлохмаченную фигурку бывшего подопечного. Он неторопливо поднялся, отряхнулся, многозначительно посмотрел по сторонам и важно изрек всего одно слово:
– Среда.
Ну не мог он обойтись без театральности.
– Поясни, – нетерпеливо потребовал кто-то.
– Так все очень просто, – говорящий прошелся вперед-назад. – Посмотрите вокруг, – обвел рукой поляну. – Как мы живем? Мы слишком далеко отошли от природы.
Следуя взглядом за его рукой, Эн осмотрел поляну. Люди сидели вразвалку, кто на чем – на земле, на поваленном дереве, ребенок лежал на животе в траве. Спасатель и психолог отошли в сторонку и изучали друг друга; человек из технического отдела методично что-то жевал, генетик смотрел на говорящего и хмурился, биолог выпутывал из волос хвою. По краю поляны парили гравиталеты. В крови каждого присутствующего бушевали микророботы, а в голове сидел чип, позволяющий в любой момент выйти в глобальную сеть, загрузить карту местности – виртуальную или спутниковую – или связаться с себе подобными. На данный момент у всех была активирована прямая трансляция, и глазами собравшихся за ходом собрания наблюдала вся Земля.
Действительно. Они слишком далеко отошли от природы.
– И дело не только в техническом прогрессе. Дело в самих людях. В том, как мы живем. Как социализируемся. Вы не задумывались, что с самого рождения человек подвергается мощному воздействию социума, идущему вразрез с его природой?
– А какова природа человека? – хмыкнул биолог. – Нам это не известно.
– Ну почему же? – Гера подошел к нему ближе. – Кому, как не тебе, знать, что изначально люди рождаются с нулевой эмпатией и повышенной агрессией. Маленькие люди лет до трех лупят окружающих и друг друга всеми подручными средствами. Что делаем мы? Давим агрессию на корню.
– Это не полезное качество, зачем культивировать то, что мешает нормальному функционированию общества? – отозвался сопровождающий из детского центра.
– Это только маленький пример, один из сотни. Агрессию мы подавляем, правда, не всегда получается, – тут юркие красные глаза мельком посмотрели на генетика, отчего тот плотно сжал губы. – Но что, если мы подавляем и другие, заложенные природой, качества? Не вредные, а полезные? Что, если наша искусственно созданная среда настолько противоречит природе человека, что механизмы, способствующие тому же естественному продолжению рода, попросту не запускаются?
– Бр-р-ред, – протянул спасатель, Кира, на мгновение отвернувшись от психолога.
– У человека в принципе нет заложенных механизмов, нет инстинктов, так, пара примитивных рефлексов, – поддакнул психолог. – Все исчезло. Хвала разуму.
– Инстинкт самосохранения, и тот под вопросом. Иначе у нас не было бы столько смертей. Но люди тонут, падают и разбиваются, калечатся, не заменяют вовремя органы, попадают в зубы хищникам и так далее, – подключился инженер.
– А почему мы не сделаем людям крылышки, как у бабочек? И швабры, как у рыбок? Тогда тонуть и разбиваться никто не будет, – спросил ребенок.
– Жабры, – поправил его сопровождающий. – У человека другие видовые признаки, смешивать их нельзя. Вот это уже будет истинным нарушением человеческой природы, – с сарказмом добавил.
– Да и потом, мы понятия не имеем, какова наша правильная природа, если она вообще есть. Все данные были стерты катастрофой, случившейся сотню тысяч лет назад и уничтожившей почти все человечество, и как оно там все было, мы можем только догадываться, – разумно сказал Оли, специалист по демографии.
– В том-то и дело! – воскликнул Гера. – Есть такие данные! Друзья, как вы все знаете, я – антрополог, и последние пол века посвятил жизнь изучению наших предков, людей разумных. Да, дело долго не двигалось с мертвой точки, но в прошлом году случился большой прорыв. Мне удалось восстановить и расшифровать электронный носитель, возраст которого исчисляется сотней тысяч лет!
Люди переглянулись, в их глазах загорелось любопытство. По рядам прошелся тихий, одобрительный рокот. Все сдвинулись к центру поляны, а недоверчивое выражение лиц сменилось на сосредоточенно-заинтригованное. Эн почувствовал напряжение в голове – сейчас количество наблюдающих за собранием его глазами достигло максимума.
Вся планета, затаив дыхание, следила за происходящим.
– Да, но, даже если мы и восстановим естественную среду обитания, где гарантии, что это поможет? – спросил он.
– Гарантий нет, но и полностью это не исключено.
– А что там было-то? В источниках? – спросил ребенок.
– О, много чего, – улыбнулся говорящий. – Дня через три я выложу расшифрованные данные в общий доступ. Сейчас вся информация строго конфиденциальна. Почему – скоро узнаете. Но скажу главное. Наши предки могли размножаться. Помимо первичных, у них были хорошо развиты и вторичные, и третичные половые признаки.
– Что за третичные? – хмыкнул биолог. – Новое слово в науке?
– Поведенческие. Понимаю, что звучит странно, но поведение предков четко разграничивалось по полу. Вплоть до того, что тогда существовало выражение «Маскулины с Марса, фемины с Венеры», не буквальное, конечно, но весьма красноречивое. Фемины разительно отличались от маскулин. Внешность, задачи, сфера ответственности – все было поделено. И, я уверен, неспроста.
– Звучит не странно, а феерично бредово, – облизывая шею психолога, заметил Кира.
– Это как ролевые игры. Несерьезно, – добавил Оли.
– Марсы, Венеры… с Земли мы, – фыркнул инженер.
– С точки зрения психологии, разделять поведение не по способностям, а по таким независящим от человека признакам, как цвет глаз или пол – абсурдно, – горячо дыша, сказал психолог.
На поляне то тут, то там раздались и другие разумные возражения; воодушевление Геры плавно сошло на нет, а плечи поникли.
– Не так уж и бредово, – на защиту бывшего подопечного неожиданно встал Женя. Он поднялся, подошел к антропологу, медленно осмотрел его с ног до головы. – Среда действительно имеет огромное значение. Многие животные не размножаются в неволе, но прекрасно плодятся на свободе. Почему? Среда не та. Многие виды рыб затормаживают развитие, дожидаясь подходящих условий. Примеры есть. К тому же, в генах человека имеется все необходимое, чтобы запустить процесс размножения, но он не включается, а почему? Не потому ли, что мозг не дает нужную команду, а почему он ее не дает? Не потому ли, что, с его точки зрения, в подобных условиях вырастить потомство невозможно?
– Именно. Мы не узнаем, пока не проверим! – поддакнул Гера, встав плечом к плечу к генетику.
– Сравнивать человека с рыбками не очень умно, – хихикнул инженер. – Ты бы еще обезьянок в пример поставил. Шимпанзе там, бонобо. Пруфы где?
– А мы про среду говорим, и я просто привел возможные примеры, что на других видах это работает, я не проводил прямой корреляции, – вскипел Женя. – И, кстати, у тебя с кактусом шестьдесят процентов генов совпадают, помни об этом.
– Так, хорошо, Женя, успокойся, пожалуйста. Что ты предлагаешь? – Эн обратился к Гере.
– Провести эксперимент! – на этих словах глаза бывшего подопечного вспыхнули нездоровым огоньком. – Разумеется, не на всей планете, а на группе добровольцев. Мы создадим подходящие условия, сформируем две семьи. Семья – это союз двух человек. Проведем участникам инструкцию по поведению. В каждую семью поместим по ребенку. Поселим отдельно от всех, воссоздадим дома по древнему образцу, максимально приблизим условия к естественным. Ориентировочный срок эксперимента – восемнадцать лет, да, это немало, но именно столько лет по меркам предков должно исполниться человеку, чтобы общество признало его взрослым и самостоятельным. И посмотрим, что из этого выйдет. Возможно, у самих участников механизмы не запустятся, но дети, воспитанные в правильных условиях, имеют все шансы вырасти полноценными людьми, способными размножаться!
– В целом… в целом, мы ничего не потеряем. И, как знать, возможно, это сработает, – задумался биолог.
– Звучит интригующе, – добавил ребенок.
– В нашей ситуации хороши любые средства. Почему бы и нет? – подключился Оли.
– Да и восемнадцать лет – не так уж и много… На деле все не так страшно. Но я там участвовать, конечно же, не буду, – слова принадлежали инженеру.
– А каковы будут критерии отбора? – спросил Кира-спасатель, медленно раздевая психолога.
– Критерии разрабатываются. Но, прежде чем их разработать и утвердить, в соответствии с пунктом седьмым общеземного закона, нужно получить согласие населения на проведение эксперимента. Предлагаю провести опрос, – ответил Гера.
– Дорогие друзья! – не теряя времени, громко сказал Эн, обращаясь не столько к присутствующим здесь, сколько к наблюдающим за поляной посредством трансляции. – Сейчас будет запущено голосование. Просьба к каждому жителю планеты хорошо подумать и высказать свое мнение. Отнеситесь к голосованию максимально серьезно! Помните! В случае неблагополучного исхода ответственность ляжет на всех нас. Повторяю еще раз – именно сегодня, здесь и сейчас, всем нам необходимо сделать выбор, который, возможно, станет важнейшим историческим событием тысячелетия! Итак, начнем…
Он прикрыл глаза и мысленно создал график, где зеленым обозначались ответы «за эксперимент», а красным – «против». Уже через несколько секунд зеленая шкала значительно превысила красную. Через минуту проголосовало более восьмидесяти процентов населения.
– Долой консерватизм, – прошептал под нос ребенок, голосуя «за».
– Шанс войти в историю… меня запомнят… Саша никуда не денется… – задумался Кира и ответил «да».
«А почему бы и нет?» – сам Эн тоже ответил положительно.
– Восемьдесят девять процентов за, – объявил он результат две минуты спустя. – Почти единогласно. Решено – эксперименту быть, – на этих словах бывший подопечный одно что не подпрыгнул от радости, а от обилия виртуальных комментариев загудело в голове. – В таком случае, давайте обсудим первичные организационные вопросы… Гера, сколько времени тебе понадобится на разработку критериев для отбора участников?
– За день управлюсь. Но мне потребуется напарник, для обсуждения спорных вопросов.
– У тебя есть кандидат на примете?
– Конечно. Женя, как первоклассный специалист, отлично подойдет. Если он, конечно, не против.
Бывший подопечный хитро сощурился.
– Женя, ты согласен?
– Да, – не сразу и как будто через силу, но все-таки согласился он.
– Хорошо. Буду ждать от вас пробный тест на утверждение, и, Гера, сегодня же пришли мне все расшифрованные сведения. Строители, вы на трансляции? – дождался положительного ответа. – Сразу после собрания отправьте ко мне человека. Текстильный отдел, жду вас у себя утром. Рэй, – обратился к ведущему работнику детского центра, – загляни ко мне вечером. И на этой ноте, – повысив голос, Эн обратился ко всей планете. – На этой ноте наше внеочередное собрание объявляется закрытым. Отслеживать дальнейший ход и процесс организации эксперимента вы можете на моей личной странице, данные будут обновляться каждые полчаса. И напоследок, как всегда, напоминаю всем жителям планеты – люди! Берегите себя. Настройте ваши чипы на автоматическую подачу сигнала опасности. Будьте внимательны. Помогайте друг другу. Пройдите полное медицинское обследование. Оперативные группы – перейдите на экстренный режим. Сколько человек мы смогли бы спасти, если бы спасатели успели прилететь вовремя? Детский центр – включите в программу дополнительный курс лекций о правилах безопасности, социальные службы – запустите ролики о важности взаимопомощи. Остерегайтесь красных зон, не рискуйте понапрасну, озаботьтесь средствами самозащиты. Техники – проверьте все гравиталеты на безопасность. Медики – возведите центры в трудноступных местах. Генетики – постарайтесь сократить сроки тестирования. А вам – удачной разработки, – последние слова предназначались Гере и Жене. – Всем спасибо за внимание и удачи.
Эн утер капельки пота со лба и первым направился к краю поляны.
Глава 4
Про критерии отбора участников и криокамеры
– А что вы делаете? – спросил любопытный ребенок. Светленький, с контрастными глазами, наверняка выращенный в южном инкубаторе. Местный верховный генетик питал страсть к светлым людям.
– Это прелюдия, – пояснил разгоряченный психолог.
– А-а.
– Всем своим! Переходим в режим повышенной готовности! – громогласно говорил спасатель, поглаживая подвернувшегося партнера. Мощный человек, гора мышц, смазливое лицо. Мог бы отдать распоряжение и мысленно, но, наверное, ему нравилось привлекать внимание.
Другие разбредались по поляне, горячо обсуждая собрание; кто-то уже улетел.
А довольный Гера топтался рядом с Женей и не знал, с чего начать. Ему просто нравилось смотреть на генетика и эстетически наслаждаться, а еще больше нравилось чувство легкой растерянности, разливающееся внутри, совсем свежее, и оттого особенно яркое. Он испытывал его много раз, больше сотни точно, потому что в молодости был очень любвеобильный. Но годы шли, оно приходило все реже, а последние пол века и вовсе куда-то запропастилось. Забылись и предыдущие партнеры, потому что он предпочитал пользоваться памятью, данной природой, а не дополнительной искусственной. Человек десять Гера еще смог бы описать достаточно детально, а остальные – смутные, расплывчатые образы с обрывками имен. А Женя – что-то новое, необычное и угрюмое, притягательное. Замкнутое, и эту замкнутость всенепременно хотелось разомкнуть, чтобы узнать, что там прячется внутри.
Своего рода азарт. Это как покорить очередную вершину.
– Ну и? В жизни не поверю, что тебе на самом деле не с кем посоветоваться, – Женя сложил руки на груди и одарил его высокомерным взглядом. Таким на забавных зверушек обычно смотрят.
– И ты абсолютно прав!
– Ну и зачем тогда я тебе понадобился?
– Нельзя же быть таким недогадливым. Во-первых, я по тебе соскучился, а во-вторых, это прекрасный повод затащить тебя к себе. Официальный, так сказать, чтобы тебе сложнее было отказаться. Да и потом, я просто предложил, ты сам согласился, и какие ко мне могут быть претензии – не понимаю.
Тут Женя развел руками, наверное, не найдя, чем можно возразить.
– Да не бойся ты так, – снисходительно сказал Гера. – Это будет исключительно рабочий визит, по исключительно рабочим вопросам. Ничего личного. Но если ты передумал, то…
– С чего ты взял, что я испугался? То есть, – насмешливо приподнял одну бровь, – ты соскучился, и поэтому под нелепейшим предлогом на глазах у всей планеты заманил меня к себе, и называешь это «ничего личного»? И почему у тебя пульс зашкаливает?
– Ладно, твоя взяла. А про пульс ты откуда знаешь?
– Ген абсолютного слуха поврежден. Я слышу, что ты волнуешься.
Теперь руками развел Гера.
– Да не бойся ты так, – передразнивая, протянул Женя. – Я не кусаюсь. И учти, у меня сегодня единственный выходной, и мне совсем не хочется провести его на этой поляне. Шли координаты.
– Сейчас… лови, – Гера медленно побрел к парящим гравиталетам, ряды которых значительно поредели. – А ты почему согласился? Заметь, тебя никто не заставлял.
– Из любопытства и с целью познания, – уклончиво ответил он. – Хм… в какую глушь тебя занесло. Там вообще условия для жизни есть?
– Как видишь, я живу, и ничего.
– Жизнь в криокамере – залог долголетия, – генетик мысленно раздвинул створки аппарата и влез вовнутрь. – Встретимся на месте.
Кончик косы юркнул перед носом и скрылся за блестящей створкой; мысленно ликуя, Гера заскочил в свой гравиталет и взмыл в воздух следом за Женей.
Кому-то, может быть, и криокамера, а для Геры его горы были самым прекрасным местом на земле. Светло, высоко, облака нависают над головой. Белоснежный снег и захватывающий дух вид, везде, куда ни посмотри. Бодрящий холод, живой огонь в камине, настоящие дрова, абсолютная тишина, изредка прерываемая завыванием ветра за стеклом. Ни единой живой души на много километров вокруг, и уже притупившееся, но все еще живое ощущение риска и свободы, исходящее отовсюду, ради которого он когда-то поселился именно здесь. Мало кто понимал, как вообще в подобных условиях можно существовать, но Гере нравилось. Да, трудно, бесспорно, но плюсы перевешивали минусы.
На вершину искомой горы они приземлились почти одновременно. Женя завис над снегом и тут же смело спрыгнул вниз, провалившись в сугроб по щиколотки. Ветер, ледяной и пронизывающий, растрепал выбившиеся из косы волосы, а влажное от дыхания тепло вырвалось из гравиталета и рассеялось туманом. Часть мельчайших капель осела на угольной косе и мигом превратилась в иней. Это смотрелось очень красиво, и Гера поневоле засмотрелся, пока не сообразил, что другим людям холод не доставляет такого же удовольствия, как ему.
– А-а, – ахнул Женя, обдав лицо облаком изо рта, и округлил глаза, причем явно не в восхищении от увиденной картины. Кожа обнаженных рук мигом покрылась мурашками; сам съежился, сощурился, как от резкой боли – реакция на ослепительно-колючий свет. Казалось, он прямо сейчас застынет и, не меняя позы, упадет.
– Быстро, идем, – Гера испугался, поспешно выпрыгнул из гравиталета, подхватил генетика под локоть и, ругая себя за неосмотрительность – мог бы и догадаться прихватить одежду! – повел его к валуну, с восточной стороны которого пряталось неприметное и узкое отверстие. Спуск вниз. От него поднимался пар, и онемевший Женя догадался, что там, внутри, тепло. Без лишних слов пригнулся и осторожно спустился по выдолбленным ступеням.
– Холодно. Холодно. Как у тебя холодно, – клацая зубами и обхватив себя руками, безостановочно говорил Женя. И потому, что за последние две минуты генетик не сказал ничего ядовитого, Гера догадался, что он не просто замерз, а очень сильно замерз.
– Сейчас, погоди, согреешься. Иди, сюда, садись, – быстро провел гостя по извилистому темному ходу до хорошо освещенной части пещеры и усадил перед камином на толстую шкуру белого медведя.
Засуетился, подкинул дров, подул на них – пламя разгорелось. Из кучи хлама, лежащего вдоль стены, выдернул плед, отчего другие предметы с грохотом попадали на пол. Накинул его на Женю, заботливо запахнул по бокам. Над огнем повесил маленький котелок, с травами. Через пару минут по пещере растеклось тепло и ароматные запахи – дыма и мелиссы.
– У меня гостей отродясь не бывало, кружка одна, – заполз под стол и высунулся оттуда с искомым предметом в руках.
– И я очень хорошо понимаю потенциальных гостей, – уже без дрожи в голосе и не клацая зубами, отозвался Женя. Он с любопытством осматривался, но отойти от огня пока не решался.
А посмотреть было, на что.
Гера с интересом наблюдал за гостем и ждал его реакции. Пещера была довольно специфична и напоминала заброшенный музей. Нетронутые своды, толстое вертикальное стекло, выходящее на южную часть горы и пропускающее много света. Не сыро. Запах холодного камня. У входа висел длинный список постоянных красных зон, две трети уже вычеркнуто. Шкуры собственноручно убитых зверей на полу, у камина и около стола. Восстановленный скелет взрослого человека разумного, прикрепленный к стене. Костяные руки-ноги безжизненно свисали, а в глазницах мертвеца поблескивал огонь. В череп пришлось встроить зеркало, чтобы в нем отражался камин, для эффекта мерцающих глаз. И со стороны трудно было догадаться, что скелет состоит преимущественно из легкого пластика, он казался настоящим, и от того жутким.
Только вот гостя совсем не интересовали с любовью воссозданные останки.
– Что это за агрегат? – кивнул он на плоскую прямоугольную штуковину.
– Это экран.
– Экран? А вот это что?
– Это я попытался сделать средство передвижения по древнему образцу… велосипед это.
– Выглядит забавно. А вот эти штуки еще забавнее.
– Это я дельтаплан собираю. Хочется ощутить полет во всей красе, по-настоящему. На, выпей. Станет совсем тепло, – Гера налил кипящую воду в стакан и протянул Жене. Тот с неохотой вытащил руки из-под пледа и плотно обхватил чашку. Отхлебнул, поморщился – слишком горячо; еще раз отхлебнул.
– Хочешь замороженные боковые линии скумбрии?
– Какая мерзость.
– А печень тюленя?
– Я не голоден, спасибо.
С чувством выполненного долга Гера приземлился рядом с Женей и дотянулся до маленького экрана с встроенным микропроцессором. Мысленно запустил его. Расшифровать электронный носитель предков получилось только с помощью внешних приспособлений, на сборку которых ушло несколько месяцев. Еще одна маленькая гордость Геры.
– Ох ты, оно еще и работает! – восхитился гость.
– Я сейчас кое-что покажу. Тебе понравится.
– Угу, – промычал Женя, делая очередной глоток. Плед упал с его плеча, и открытая кожа быстро стала пупырчатой.
– Так вот, – чтобы не соблазняться, Гера поправил плед. – А ты вообще веришь, что восстановление естественной среды может как-то повлиять на функционирование организма?
– На простейших – да, на животных – да, а по поводу человека не совсем уверен. Тем более, что под средой ты подразумеваешь социализацию, – уклончиво ответил Женя. Он поджал ноги, подался вперед и выглянул из-за плеча.
– Однако же на собрании ты меня поддержал! А после твоей речи я и сам бы поверил во что угодно.
– Я тебя поддержал, потому что ты просил тебя поддержать, а не потому, что я согласен с твоей теорией. Допускаю подобную возможность. Но не более.
– А я все-таки уверен, что это, – потыкал пальцем в горящий экран, – наш путь к успеху. Очередной виток эволюции, если хочешь! Прорыв вперед, открытие скрытых потенциалов внутри самого человека! Недаром говорят… ладно, в старину так говорили, что новое – это хорошо забытое старое. Человечество станет бессмертным!
– Меня бы больше устроило, чтобы каждый отдельно взятый человек был бессмертным.
– Ну, это, к сожалению, не в нашей власти. А вот обессмертить человечество вполне в нашей. Смотри, что я думаю. Чтобы увеличить шансы на благополучный исход, нам нужно опираться на два основных признака. Первый – это строение тела. То есть, нам нужны люди, у которых вторичные половые признаки развиты хотя бы частично. Растительность на теле, кадык у маскулин, грудь у фемин. Ты как считаешь?
– Разумно. Опираться на биологию всегда разумно.
– Тогда, записываем. Наличие хотя бы одного вторичного признака. Далее. Ориентация. Она должна быть исключительно гетеро.
– Почему именно гетеро? Естественная ориентация человека – пансексуальность.
– Потому что раньше люди объединялись в семьи для того, чтобы родить детей и вырастить их. Ты не поверишь, но раньше гетеросексуальность считалась нормой. Гомо-пары тут не подойдут.
– Логично.
– Тогда, пункт второй. Гетеросексуальная ориентация. Да что ж ты не грузишься? – прикрикнул на экран. – И желательно, чтобы это уже была устоявшаяся пара. Потому что селить вместе совершенно незнакомых людей, мягко говоря, глупо.
