Текст книги "Штрафник-«охотник». Асы против асов"
Автор книги: Георгий Савицкий
Жанр:
Военная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
На Нюрнбергском процессе в 1946 году протоиерей Ломакин, который всю блокаду провел в осажденном Ленинграде и был награжден медалью «За оборону Ленинграда», свидетельствовал: «В зиму 1941/42 года положение Ленинграда в блокаде было особенно тяжелым. Непрекращающиеся налеты немецкой авиации, артиллерийский обстрел города, отсутствие света, воды, транспорта, канализации в городе и, наконец, ужасающий голод – вследствие всего этого мирные жители города испытывали неслыханные в истории человечества страдания. Это были воистину герои, страдавшие за родину, неповинные мирные жители…»
Но в небе сбивали немецких стервятников летчики эскадрильи имени Александра Невского. Ценности для того, чтобы построить истребители для русских соколов, тоже собрали прихожане Ленинграда и Ленинградской области.
Зенитчики, корабельные канониры, пулеметчики, прожектористы, операторы радиолокаторов «Редут» и звукопеленгационных установок, отряды гражданской обороны образовывали сложнейший организм, единственным предназначением была защита и Ленинграда, и Москвы. Также объектовая оборона была налажена практически во всех крупных промышленных центрах Советского Союза.
Однако вот армейская ПВО была не такой эффективной и состояла в основном из подвижных пулеметных установок на грузовиках-«полуторках», счетверенных «максимов» и ДШК. Кроме того, легкие 37-миллиметровые автоматические пушки ПВО – ПТО. Но во второй половине Великой Отечественной в войска стали поступать в достаточных количествах полуавтоматические 85-миллиметровые зенитки. Они-то и не давали жизни гитлеровским «шнелльбомберам».
Один из них полыхнул факелом от прямого попадания.
– Mein Flugzeug brennt! Ich bin verwundet! – Мой самолет горит! Я ранен! – раздался в наушниках захлебывающий голос пилота. Крылатый «Acht-acht» вспыхнул напоследок погребальным костром викингов, когда мощный осколочно-фугасный снаряд русской зенитной пушки разорвал его на пылающие клочья.
Еще один «Юнкерс» зацепило снопом осколков. Удар пришелся по кабине. В «Юнкерсе-88» всех модификаций четыре члена экипажа находились плотной компактной группой в носовой части фюзеляжа перед крылом. Безжалостный поток раскаленной иззубренной стали прошелся по ним смертоносной косой. Сквозь пробоины в остеклении вырвались под напором воздуха ярко-красные брызги и рассыпались розоватым шлейфом. Стервятник с черными тевтонскими крестами на крыльях накренился и завертелся в штопоре, разматывая за собой черную спираль дыма.
– Wir mussen wieder front! – Мы должны убираться прочь! – раздался в шлемофонах истеричный крик какого-то особо впечатлительного пилота. Нервы сдают, а они еще даже на боевой курс не вышли. Маневр под многообещающим названием «Der Traum flak-schutze» – «мечта зенитчика» – был еще впереди…
– Nicht Rede! – Прекратить разговоры!
«Юнкерсы-88» легли наконец-то на боевой курс. Смонтированный на полу четырехместной кабины самолета бомбовый прицел был выдвинут. В полете он сдвигался влево, чтобы не ограничивать обзор. И теперь бомбардир, который сидел ниже и справа от пилота, ловил в перекрестье прикрытую редкой пеленой облаков железнодорожную станцию внизу.
– «Ата»! «Ата»! – Вправо! «Ими» – Влево! – командовал штурман-бомбардир пилоту, который миллиметровыми движениями штурвала и педалей наводил головной бомбардировщик на цель. От того, насколько точным будет прицеливание, зависит и результат атаки всей группы. «Ата!» «Ими!» – это был специальный сленг, придуманный немецкими бомбардировщиками для более точного наведения на цель. Что-то наподобие команд «Вира!» и «Майна!», которыми управляют движениями подъемного крана.
– Zum Angriff! – В атаку! Pikiren! – Пикируем!
Казалось, крылья разом перестали держать тяжелый двухмоторный аппарат в воздухе. Линия горизонта качнулась навстречу, а небо качнулось и уползло за хвостовое оперение. Земля «била по глазам», но пилот «шнелльбомбера» только крепче сжимал штурвал. Скоростной поток, взвихренный двумя винтами, свистел и завывал, обтекая кабину. А вокруг бушевал огненный шторм разрывов зенитных снарядов. Вот «Юнкерс-88» тряхнуло от близкого разрыва, пилот – на чистейшем русском! – выматерился сквозь зубы, присовокупив к своей тираде еще и несколько крепких выражений, услышанных еще до войны от докеров в Антверпене. Отчаянным усилием он вернул пикирующий бомбардировщик на прежний курс.
И тут зенитный снаряд снес правый двигатель вместе с плоскостью. Земля с бешеной скоростью завертелась в глазах пилота, бомбардира и остальных членов экипажа.
– А-а-а!!! Ich traf! – Я подбит! Mein Flugzeug brennt! – Мой самолет горит! – Расширенными от ужаса глазами пилот наблюдал, как вырванный из правой плоскости «с мясом» двигатель на бесконечно долгое мгновение завис перед кабиной. И тут же лопасти воздушного винта мечами палача ударили по остеклению кабины!
Отполированный бешеными скоростями дюраль пробил остекление фонаря кабины и порубил в капусту всех четверых из экипажа головного немецкого бомбардировщика! Теперь «Юнкерс-88» командира падал на свою цель грудой искалеченных лохмотьев. Пылающий остов кувыркался в воздушных потоках. И он уже не мог служить ориентиром для остальных немецких бомбардировщиков. А их лидер грохнулся в трехстах метрах от железнодорожного полотна.
Два бомбовых отсека вмещали двадцать восемь 50-килограммовых бомб SC-50. Четыре держателя под центропланом позволяли поднимать бомбы калибром до пятисот килограммов, но обычно подвешивались стокилограммовые бомбы, что обеспечивало бомбовую нагрузку 1800 килограммов. Для полета на небольшие расстояния под крылом подвешивались четыре четвертьтонные бомбы или две полутонные, что доводило вес общей нагрузки боекомплекта почти до двух с половиной тонн. Но сейчас это не значило абсолютно ничего. Практически весь бомбовый груз валился мимо железнодорожной станции.
Всего несколько бомб попало в железнодорожный путь, да сгорели две отдельно стоящие цистерны с «горючкой». От ударных волн перевернулось несколько платформ с танками и другой техникой… Но все эти разрушения в принципе были легко устранимы.
Остальные «Юнкерсы-88» либо пикировали на цель бестолково, сбрасывая бомбы куда попало, либо просто раскрыли свои бомболюки и избавились от массивных «чушек» «с горизонта». А некоторые из «самых смелых» «Die Helden an der Luftwaffe» – «Героев Люфтваффе» попросту покидали свои исправные бомбардировщики и спасались на парашютах! Часть стервятников и вовсе ушла в сторону от цели, хотя русские зенитки уже не вели заградительного огня.
Не вели заградительного огня…
* * *
Герман понимал, что это значило.
«Шнелльбомбер» – низкоплан «Юнкерс-88» был оснащен двумя двигателями «Даймлер-Бенц» DB-600А – 12-цилиндровыми жидкостного охлаждения, с лобовыми радиаторами, взлетной мощностью по 1000 лошадиных сил и 910 лошадиных сил на высоте четыре тысячи метров. Хотя «Юнкерс-Ju-88A» проявил себя лучше, чем любой другой бомбардировщик Люфтваффе, а его высокая скорость в пологом пикировании позволяла уходить даже от истребителей.
Но не в этот раз!
Остроносые «Аэрокобры» появились внезапно, свалившись краснозвездными ястребами из-под облаков.
«Юнкерс» Ju-88 получил «глаза жука» – фасеточное остекление носовой части. И теперь по этому остеклению, в лобовую, ударили огненные плети 37миллиметровых снарядов и пуль 50-го калибра. В первой же атаке русские, пользуясь эффектом внезапности, сбили сразу три немецких бомбардировщика.
Все четыре члена экипажа «Юнкерса» Ju-88A4 и последующих модификаций размещались плотной группой в носовой части фюзеляжа перед крылом. Пилот располагался слева, бомбардир – ниже и справа. Бортинженер сидел за пилотом лицом назад. Рядом с ним чуть ниже находился радист, который в случае необходимости должен был протискиваться в подфюзеляжную гондолу для обслуживания нижнего пулемета. Под кабиной в нижней гондоле была оборудована установка под один пулемет, стрелявший назад-вниз.
Многие воздушные стрелки-радисты занимали там позицию заранее, еще при взлете, и лежали там постоянно. Но даже это мало помогало при отражении атак русских истребителей. Получалось только быстрее отреагировать на внезапную атаку, однако оборонительный огонь бомбардировщиков при этом не был действенным. Особенно в яростной схватке со скоростными и маневренными истребителями P-39Q.
Хотя в результате модернизации оборонительное вооружение «Юнкерса» Ju-88A-4 заметно улучшили. Пулеметы МG-15 заменили на МG-81Z «Zwilling», имевшие более высокие данные по скорострельности при том же калибре. Предусматривалось также несколько вариантов вооружения в зависимости от варианта модернизации самолета. Помимо одного пулемета калибра 7,9 миллиметра, в панели остекления, которым управлял пилот, в носу устанавливался либо МG-131, либо спарка МG-81Z. Они были в распоряжении бомбардира. В нижней гондоле устанавливался либо МG-131, либо спарка МG-81Z. В задней части кабины были два МG-81Z. С середины 1941 года задняя часть кабины приобрела выпуклую форму для обеспечения большей свободы действия стрелкам. При этом были установлены новые бронированные шаровые установки для двух пулеметов МG-81Z.
Пилот имел бронеспинку, бронезаголовник, боковые и нижние бронеплиты толщиной четыре-девять миллиметров. Воздушные стрелки также получили защиту в виде бронеплит толщиной от четырех до восьми миллиметров.
В общем, самолет был весьма неплох, особенно на фоне других ударных самолетов Люфтваффе. Но все же «восемьдесят восьмой» не шел ни в какое сравнение с советскими фронтовыми пикировщиками «петляков» – Пе-2. А к 1943 году даже «Юнкерсы-88» уже порядком устарели и практически исчерпали весь запас модернизации. А навешивание дополнительной брони и усиление вооружения без сколько-нибудь существенной перестройки конструкции только «съедали» килограммы тяги двигателей, уменьшали скорость, радиус и потолок немецких фронтовых бомбардировщиков.
Яростный, но разрозненный огонь бортстрелков «Юнкерсов-88» никак не мог помешать «Аэрокобрам» сбивать «Юнкерсы-88». Молниеносная атака на высокой скорости, короткая очередь из мощного бортового оружия и такой же быстрый уход на высоту и на безопасную дистанцию.
Вольф сразу же обратил внимание на их тактику, и по его спине пробежал холодок… Очень неприятный холодок: ведь такая дерзкая тактика была характерна для «охотников» Люфтваффе! Майор Вольф воевал на Кубани, но там русские применяли тактику массированного воздушного наступления. Там как раз знаменитый по обе стороны фронта ас Покрышкин и применил свой знаменитый строй «кубанская этажерка». А она как раз и была характерна для больших формаций самолетов – от эскадрильи и до истребительного полка.
А здесь всего восемь «Аэрокобр» валили немецкие бомбардировщики направо и налево! И пользовались при этом немецкой тактикой «Der flugjager Staffel» – «немецких охотников»… И, нужно сказать, они в этой тактике изрядно преуспели. Было необходимо вмешаться.
Сбросив подвесной топливный бак, – эх, не видать ему теперь премиальных [14]14
К 1943 году Германия уже испытывала нехватку стратегических ресурсов в войне. Поэтому пилотам Люфтваффе полагались премиальные, если они привозили подвесной топливный бак обратно на аэродром. Также дефицитом стал такой прибор, как бензочасы. В частности, в книге Р. Ф. Толливера и Т. Дж. Констебля «Белокурый рыцарь рейха» описан эпизод, как Эрих Хартманн снимает эти часы с приборной панели после вынужденной посадки.
[Закрыть], майор Вольф крутым боевым разворотом с большими перегрузками пошел в атаку.
– Zum Angriff! – В атаку! – Он двинул вперед рычаг командного прибора, который объединял функции сектора газа и регулятора угла атаки лопастей пропеллера. Это позволяло одним движением выбирать наиболее оптимальный режим работы мотора и «выбирать» всю мощность из предоставленной аэродинамики.
Вот в сетке коллиматорного прицела «Revi» мелькнул остроносый силуэт «Аэрокобры» – Вольф, оскалившись, нажал на гашетки. Зарокотала 20-миллиметровая пушка MG-151/20 и синхронные скорострельные пулеметы MG-17. Но быстрый русский истребитель успел выскользнуть из смертоносного захвата кольцевого строба прицела.
– Scheize! – Дерьмо! Zum Teufel! – К черту! – Только неимоверным усилием воли ему удалось взять себя в руки. Он продолжил воздушный бой. Русские явно превосходили немецких пилотов по инициативе в бою, и с этим уже, увы, ничего поделать было нельзя.
А позади разошедшихся ведущих скрестили огненные клинки пулеметно-пушечных трасс ведомые. Немецкий пилот, защищавший майора Вольфа, был юнцом из «Vogeljunge der Luftwaffe» – «птенцов Люфтваффе», но он прошел неплохую подготовку в Регенсбурге. Он не побоялся вступить в бой с «Аэрокоброй», но тут вмешался напарник Германа Вольфа. Молодому обер-лейтенанту не терпелось уйти со вторых ролей. И он, выполнив маневр на грани переносимой перегрузки, устремился за дерзкой «Аэрокоброй». Но тут ведомый русского летчика тоже вступил в бой и обрушил на обер-лейтенанта Юнге огневой залп. Но тот ушел виражом – и добрым словом помянул своего наставника и командира майора Вольфа. Тот всегда ставил маневренные и скоростные качества истребителя выше огневой мощи. К чему арсенал, если не сможешь зайти противнику в хвост и взять его на прицел?..
И хотя было выпущено более двух тысяч Bf-109F, уже через год их в боевых частях было едва шестнадцать процентов от общего состава, а остальные «Мессершмитты» были в большинстве своем представлены модификациями Bf-109G. А вот Герман Вольф и его напарник использовали более легкие и маневренные «Фридрихи». И пока это позволяло им вести результативные маневренные бои. Они были полностью уверены в своей технике.
Тем более что по максимальной скорости и скороподъемности «Аэрокобра» была на равных или даже превосходила практически любую из модификаций истребителей Люфтваффе. Стремительный русский истребитель отличался и очень хорошей аэродинамикой. Водяной и масляный радиаторы были установлены внутри крыла, а не в выступающих обтекателях. Охлаждающий же воздух поступал к ним через отверстия, расположенные в носке крыла. В результате внешние формы самолета получились очень плавными.
Но Карл Юнге усвоил науку воздушного боя. Теперь он дрался яростно, используя все маневры, которым успел научить его «Haarig Wolf» – Волк, заработавший свои седины в яростных воздушных боях с беспощадными большевистскими пилотами! Обер-лейтенант Юнге отработал педалями и ручкой управления, и земля с небом поменялись местами. Русский пилот был учеником аса, но и Карл Юнге тоже учился у прославленного «эксперта». Виражи сменялись бочками, а те – боевыми разворотами и «мертвыми петлями». Ревели на пределе сил моторы «кобры» и «Мессершмитта» 109F-4, а перегрузки туманили кровавым туманом взор пилотов. И вот на очередном вираже молодой обер-лейтенант подловил русского и ударил короткой, как учил мастер воздушного Герман Вольф, очередью. Удар пришелся в самое уязвимое место американского истребителя: по мотору, расположенному за кабиной летчика. Конечно, летчика поток 20-миллиметровых снарядов и пуль не «достал». К тому же, помимо двигателя, летчик «Аэрокобры» был защищен расположенной сзади бронеплитой, а в кабине была установлена бронеспинка с бронезаголовником. Но вот мотор жидкостного охлаждения «Аллисон-V-1710» гарантированно попал под обстрел. Во все стороны полетели обломки, куски обшивки и исковерканные детали американского двигателя жидкостного охлаждения. Из перебитых шлангов ударило масло, которое тут же вспыхнуло, оставляя чадный дымный след. «Кобру» повело влево, и под удар подставилась правая плоскость. Строчки пулевых попаданий прошили обшивку и повредили элерон. Русский истребитель начал неуправляемое вращение. И напоследок еще одна пулеметно-пушечная очередь Карла Юнге разнесла вдребезги хвостовое оперение. В итоге вся хвостовая часть «Аэрокобры» попросту отвалилась.
Чем тут же и воспользовался молодой русский пилот. Дело в том, что «Аэрокобра» имела коварный норов и сполна отплачивала своим пилотам за «неверность». Те, кто пытался выпрыгнуть из поврежденного истребителя, практически стопроцентно получали тяжелые ранения и переломы ног. Американские летчики уже через несколько недель полетов на «кобрах» говорили о том, что «выход» в воздухе из кабины через дверцу автомобильного типа – «рискованный бизнес». Множество советских летчиков пострадали при прыжках с парашютом из кабин «Аэрокобры» – стабилизатор самолета бил по телу прыгнувшего пилота. «Прелести» прыжка испытали даже такие опытные асы, как Николай Искрин и Борис Глинка. Глинке стабилизатором перебило обе ноги, и он уже не смог вернуться к летной работе. Парашют для летчика «Аэрокобры» в буквальном смысле оставался последним шансом – самолет покидали в самом крайнем случае. Но сейчас как раз и был такой случай.
Автомобильная дверь кабины «Аэрокобры» сорвалась с аварийных стопоров и отлетела в сторону, закрутившись в воздушном потоке. А вслед за ней на простор спасительного неба вырвалась и фигурка летчика. Вот его закрутило воздушным потоком, но русский пилот раскинул руки и ноги, стабилизировавшись, и раскрыл купол. Ярко-белый спасительный цветок шелка затрепетал на ветру.
А между тем брошенный и горящий истребитель переживал настоящую агонию. Крутящий момент от двигателя «Аллисон-V-1710» передавался на трехлопастный пропеллер через вал, проходящий сквозь кабину летчика и всю носовую часть фюзеляжа. При проектировании этого вала главной задачей было обеспечение его безотказной работы на всех режимах полета, и особенно при маневрировании с большими перегрузками. Так, расчет деформаций показал, что при выходе из пикирования изгиб носовой части фюзеляжа мог достигать 38 миллиметров, и это приводило к значительным деформациям. А сейчас, когда двигатель обреченной «кобры» был поврежден, передающий вал окончательно разбалансировался. Поскольку двигатель продолжал работать, что называется, «на последнем издыхании», нагрузки на вал усилились, и он сорвался с креплений. В итоге, едва большевистский пилот (счастливчик!) покинул «Аэрокобру», вал разнес кабину изнутри. Ствол мощной 37-миллиметровой пушки «Испано-Сюиза-M-4» тоже проходил через вал винта, и это имело самые печальные последствия. В стволе пушки, да и в отсеке боекомплекта еще оставались снаряды, а над пушкой находились два крупнокалиберных синхронных пулемета «Кольт-Браунинг»; от вибрации и механических повреждений все это взорвалось, и острый нос «Аэрокобры» просто-напросто раскрылся «розочкой»! После того изорванные дюралевые лохмотья рухнули на землю.
Ярко-зеленые русские трассеры ударили по обе стороны от угловатой кабины ведущего «Мессершмитта» Bf-109F-4. Герман Вольф выругался сквозь сведенные перегрузкой зубы и выполнил бочку с зависанием. Атаковавшая его «кобра» проскочила вперед, и он атаковал ее длинной очередью. Огненные трассы пришлись по левому крылу и левой части фюзеляжа. Пули повредили двигатель, и русский истребитель задымил и отвалил в сторону.
– Schöne Angriff! – Прекрасная атака! – воскликнул кто-то из новичков по рации.
– Nicht Rede! – Прекратить разговоры! – прикрикнул на них Герман Вольф. Вылет еще не закончен… Да и какая это, к черту, хорошая атака, если русские успели уже уничтожить более половины вверенных ему под охрану бомбардировщиков?!!
Теперь сам «Haarig Wolf» – «Седой Волк» был вынужден произнести эту позорную фразу:
– Wir mussen wieder front! – Мы должны убираться прочь!
С ним были согласны все выжившие – и пилоты истребителей, и немногие уцелевшие бомбардировщики.
Герман Вольф привел назад, на свой аэродром, своего ведомого – обер-лейтенанта Карла Юнге. И еще троих «das Vogeljunge» – «птенцов». Вместе с «Мессершмиттами-109» спаслось еще пятеро из двух бомбардировочных девяток. Это все, что «Haarig Wolf» мог для них сделать…
Рано поседевший офицер Люфтваффе всмотрелся внимательнее в эти разом посеревшие и осунувшиеся лица вчерашних «птенцов». Навряд ли теперь кто-то из них будет подсчитывать «абшуссбалкены» – «охотничьи метки» на руле поворота своего истребителя в надежде получить Рыцарский крест. На Восточном фронте, на бескрайних просторах Советской России, пустое тщеславие очень скоро уступало простому и логичному желанию выжить любой ценой.
Глава 6
«Врагу не покорившийся Донбасс»
Александр Волин испытывал сейчас огромное волнение. Дело в том, что на совещании в штабе дивизии был вскрыт секретный пакет и зачитан приказ о наступлении на Донбасс! И он, командир отдельной истребительной эскадрильи «воздушных охотников», будет теперь драться в небе своей малой Родины! Сейчас перед советскими войсками лежала степь, изрезанная немецкими укреплениями Миус-фронта. А дальше за ними был его родной город Сталино – Донецк.
Попытки прорыва обороны на Донецком рубеже и ранее предпринимались войсками Красной Армии. Но немцы строили этот сильно укрепленный, глубоко эшелонированный оборонительный рубеж на реке Миус еще с декабря 1941 года. Гитлеровцы постоянно усиливали и модернизировали его. Советские войска дважды пытались прорвать этот рубеж: с декабря 1941-го по июль 1942 года и с февраля по август 1943 года.
Тогда штрафник Александр Волин даже вылетал на воздушную разведку на своем легкокрылом истребителе Як-9…
Жарким летним утром над шахтерским поселком на окраине Сталино пронеслась пара легкокрылых остроносых «ястребков», сверкая рубинами звезд на крыльях и вертикальном оперении. На фюзеляже ведущего Як-9 красовалась эмблема: распластавшийся в прыжке леопард, перебивающий пополам «Мессершмитт» мощной когтистой лапой, алая молния и девиз «За Родину!».
Шахтерская столица все еще находилась под пятой гитлеровских оккупантов. Но все чаще над степными курганами, перелесками, терриконами и копрами шахт появлялись краснозвездные самолеты-разведчики как предвестники грядущей Победы…
Однако Красной Армии прорыв удался лишь сейчас, в августе, после знаменитой Курской битвы, где был окончательно сломлен становый хребет Вермахта. В 1943 году началась Донбасская наступательная операция. Сейчас войска Южного фронта прорвали немецкий рубеж обороны в районе поселка Куйбышево. И обеспечили дальнейшее наступление на индустриальный центр оккупированного Донбасса – Сталино.
Но прежде чем майор Волин снова увидит улицы родного города, нужно преодолеть еще одну полосу гитлеровских укреплений. И главной точкой всего Миус-фронта была Саур-Могила.
Летчики в блиндаже коротали время перед наступлением. Кто-то писал письма родным, кто-то просто отдыхал.
Майор Волин лежал на двухъярусных дощатых нарах с томиком русского писателя-классика Антона Павловича Чехова.
«Солнце еще не взошло, но уже были видны все курганы и далекая, похожая на облако, Саур-Могила с остроконечной верхушкой. Если взобраться на эту Могилу, то с нее видна равнина, такая же ровная и безграничная, как небо, видны барские усадьбы, хутора немцев и молокан, деревни, а дальнозоркий калмык увидит даже город и поезда железных дорог. Только отсюда и видно, что на этом свете, кроме молчаливой степи и вековых курганов, есть другая жизнь, которой нет дела до зарытого счастья и овечьих мыслей…»
Рассказ «Счастье».
Как ни ворочался Александр Волин, а заснуть все не удавалось. Он, донбасский паренек, вспоминал, как состоялась его дорога в небо. В принципе все как обычно для молодежи его времени. «Комсомолец – на самолет!» В десятом классе неугомонный Сашка Волин поступил в аэроклуб, к радости отца, сталевара металлургического завода имени Сталина [16]16
Ныне – Донецкий металлургический завод; ПрАО «Донецксталь-МЗ».
[Закрыть], и тревоге матери, которая тоже работала там в конторе доменного цеха бухгалтером. Потом успешно окончившего начальные летные курсы учлета Волина направили в знаменитую Качу. Там инструкторы не только учили молодежь летать, но и стрелять, вести групповые воздушные бои в составе пары, тройки, звена и эскадрильи. Авиаполк под Киевом. Потом старший сержант Волин прошел Киевские курсы усовершенствования летного состава: высший пилотаж, стрельба по воздушным и наземным целям, тактика… В тридцать шестом пошел добровольцем в Испанию. Там и сбил своего первого «Мессершмитта»… А потом грянула война и в его родном небе.
Рано утром, еще затемно, летчики Отдельной эскадрильи «воздушных охотников» уже собрались на предполетный инструктаж. Перед самым наступлением пришло пополнение – взамен сбитого младшего лейтенанта Кудимова, которому пришлось раненому покидать подбитую «кобру», пришел лейтенант Маслов – опытный боец. У него на лице были такие же отметины от ожогов, как и у майора Волина. Он тоже горел в самолете.
Согласно поставленной командованием боевой задаче летчики эскадрильи должны были отсекать на подходе группы немецких истребителей. Гитлеровцы стянули сюда существенные подкрепления, в том числе и три танковые дивизии СС из-под Харькова, хотя и там шли ожесточенные бои за овладение городом! Танковый резерв СС прикрывали отборные истребительные эскадры Люфтваффе.
* * *
Гитлер очень не хотел терять завоеванные позиции в Донбассе. Знаменитый немецкий полководец Эрих фон Манштейн отмечал впоследствии в своих мемуарах «Утерянные победы»:
«Уже в 1941 году Донбасс играл существенную роль в оперативных замыслах Гитлера. Он считал, что от овладения этой территорией, расположенной между Азовским морем, низовьями Дона и нижним и средним течением Донца и простирающейся на западе примерно до линии Мариуполь (Жданов) – Красноармейское – Изюм, будет зависеть исход войны. С одной стороны, Гитлер утверждал, что без запасов угля этого района мы не сможем выдержать войны в экономическом отношении. С другой стороны, по его мнению, потеря этого угля Советами явилась бы решающим ударом по их стратегии. Донецкий уголь, как считал Гитлер, был единственным коксующимся углем (по крайней мере, в европейской части России). Потеря этого угля рано или поздно парализовала бы производство танков и боеприпасов в Советском Союзе.
Кроме природных богатств и экономического потенциала руководство Третьего рейха рассчитывало использовать и население, численность которого на начало войны составляла более трех миллионов человек, причем мужчин из них было около половины от этого количества жителей Донбасса».
Продолжая описывать положение дел на Восточном фронте после неудачного для Вермахта завершения операции «Цитадель», все тот же Манштейн писал:
«В Донбассе противник вновь атаковал нас. Хотя 6-я армия и смогла сдержать опасный прорыв противника, но ей не хватало сил вновь восстановить положение. На участке 1-й танковой армии новое крупное наступление противника было остановлено, но и ее силы иссякли. В то время как 8-я армия эвакуировала Харьков без потерь, 4-я танковая армия, которая вела тяжелые бои на своем южном фланге, достигла успеха в обороне».
Но все было, мягко говоря, не так радужно, как в мемуарах фельдмаршала, который все рассуждал на досуге о победах, которые он так и не одержал…
* * *
– Саур-Могила – одна из высочайших точек Донецкого кряжа, отметьте ее на своих картах, – говорил на предполетном инструктаже комэск «воздушных охотников» майор Волин. – Вторая высота – Могила-Гончариха. Отметьте у себя в полетных планшетах географические координаты Саур-Могилы: 47°55′22,75″ северной широты, 38°44′25,94″ восточной долготы. Высота 277,9 метра над уровнем моря – так она и отмечена на наших полетных картах. Здесь же находится река Миус, а дальше – Кальмиус, которая впадает в Азовское море.
Саур-Могила видна на расстоянии 30–40 километров из-за того, что окружающая местность представляет собой ровную как стол степь. Нашим войскам придется тяжело при штурме этой высоты. C вершины кургана видны терриконы многочисленных угольных шахт. Рукотворные горы являются наиболее значимыми элементами ландшафта и отличными ориентирами в полете. Отметьте их положение на своих картах. В хорошую погоду с вершины древнего кургана можно увидеть Азовское море, находящееся за девяносто километров к югу.
– Виноват, товарищ майор, – перебил Волина один из летчиков. – Но вы так увлеченно рассказываете нам об этих местах…
– Точно так, – улыбнулся суровый комэск. – Я сам из этих мест. Из Сталино – столицы Донбасского края. Но продолжим. Основная линия обороны начинается у побережья Азовского моря к востоку от Таганрога, затем проходит по реке Миус. Глубина укреплений линии местами доходит до одиннадцати километров. Вдоль реки Миус линия проходит по правому, то есть высокому и крутому, берегу реки. Также для усиления позиций используются и другие элементы ландшафта: частые обрывы, высоты, овраги и скалы, характерные для данного участка Донецкого кряжа…
Майор Волин продолжил обстоятельный инструктаж своих летчиков. Он указал на характерные ориентиры местности, расписал генеральные курсы выхода на цель и возврата на свой аэродром. Победа куется в штабах – молниеносные атаки, жаркие воздушные бои, огневые удары, бомбежки и штурмовки – лишь следствие хорошей, детальной разведки и скрупулезной проработки планов боевых действий.
Подошедший к Волину особист передал ему пакет. Командир разорвал его и вчитался в скупые строки разведывательного донесения.
– Вот тут разведка сообщает о наших «старых знакомых», которых мы изрядно потрепали еще на Кубани, – сказал комэск. – Речь идет об элитных истребительных эскадрах Геринга.
Эскадра истребителей Люфтваффе «Мельдерс» – 51-я истребительная. В начальный период действовала на Западноевропейском театре Второй мировой войны, участвовала в «Битве за Британию» и в этот период являлась одной из лидирующих эскадр по количеству побед. С началом Великой Отечественной войны основные силы эскадры практически беспрерывно участвовали в сражениях Восточного фронта. Перед Курской дугой эскадра «Мельдерс» была перевооружена с «Мессершмиттов-109» на «Фокке-Вульфы» FW-190A-4. Так что с ними – поосторожнее. Будут теперь фрицы лезть внаглую в лобовые атаки.
52-я истребительная эскадра Люфтваффе действовала также в основном на Восточном фронте. В эскадре служат три самых результативных аса Люфтваффе. Геббельс постоянно трубит о победах этих воздушных головорезов. Эскадра-52 тоже воевала во Франции и в «Битве за Британию», но ее боевые результаты не были особенно впечатляющими. К концу 1940 года на счету пилотов JG52 было 177 побед при достаточно высоких потерях. Только в «Битве за Британию» погибло или попало в плен более полусотни пилотов эскадры. Так что, товарищи летчики, их можно и нужно бить! Но обращаю ваше внимание на то, что в середине июля 1942 года на вооружение эскадры стала поступать новая модель «Мессершмитта-Bf-109» серии «G». Те самые – «трехпушечные».
«Грюнхерц» – «Зеленое сердце» – 54-я истребительная эскадра. В начальный период она действовала во Франции, участвовала «Битве за Британию». Весной 1941 года подразделения эскадры «Зеленое сердце» участвовали в карательных операциях против югославской армии и партизан, действуя с румынских аэродромов. А летом 1941 года эскадра в полном составе действовала в 1-м Воздушном флоте, оперировавшем с группой армий «Центр». При этом 54-я истребительная эскадра являлась единственным подразделением, действовавшим на данном направлении. Она тоже была перевооружена летом 1943 года на FW-190A-4, однако по своим задачам она стала больше штурмовой, нежели истребительной. Но тоже – если встретитесь с «зелеными тузами», держите ухо востро.
