Текст книги "Друзья и враги Анатолия Русакова(изд.1965)"

Автор книги: Георгий Тушкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Мы, – говорил Павел Авксентьевич, жадно поглощая котлету за котлетой, поэтому речь его была прерывистой, – несем в себе много исторического прошлого, много пережитков… Человеческая организация идет от первобытной орды. Чтобы обеспечить формирование мозга, надо десять – пятнадцать лет… У нас учатся массы, а не каста привилегированных лиц. Вы считайте: если на тысячу человек с задатками будет пятнадцать гениальных и им дадут развиться, то какая армия гениев получится? Вот почему так важно, чтобы родители умели с детства правильно воспитывать детей, уделяв им необходимое внимание. А дети – они очень разбираются в отношениях взрослых к ним…

– Ну, завел пластинку, – буркнул Боб.

– Поль, машина ждет в переулке!

– Иду…

Все встали из-за стола. Отец нежно перецеловал всех: жену два раза, дочь – пять раз, сына – три раза и ушел, не переставая говорить даже в передней.

Удивленно, с нарастающим чувством неловкости смотрел Анатолий на все эти бурные и шумные проявления нежности. Если бы Павел Авксентьевич уезжал надолго, тогда понятно, а то ведь всего на несколько часов… Все в этом доме было Анатолию странным, чуждым. Он с робостью поглядывал на обстановку, уважительно слушал словоизвержения хозяина, но внутренний голос шептал ему: «Мне было бы стыдно так жить… Будто все напоказ – и мебель, и чувства, и слова…»

4

Анатолий прощался в передней, когда раздался короткий звонок. Он приоткрыл дверь и увидел невысокого рыжего подростка с крошечной кепчонкой на большой голове.

– Мне Бобку! – не здороваясь, пробормотал паренек, но, увидев Агнию Львовну, молча отступил назад.

– Спрашивают Боба, – сказал Анатолий.

Боб растерянно посмотрел на мать и не двинулся с места. Агния Львовна, оттолкнув Анатолия, стала в дверях и закричала:

– Снова явился? Я тебе что говорила? Забыл? Убирайся вон! А если еще раз явишься, я заявлю!

Подросток попятился, но, видимо, не очень испугался и, крикнув: «Бобка, ждем!» – ушел насвистывая.

Мать захлопнула дверь и резко повернулась к сыну.

– Я кому говорила, чтобы он больше не появлялся!

– Я его не звал! Сам явился… – Мальчику было явно не по себе.

– Твой дружок? – поинтересовался Анатолий, кивая па дверь.

– Так… один… – нехотя ответил Боб. – А почему мне нельзя с ним?

– Он еще спрашивает! Твое дело делать так, как тебе говорят. Чтобы я тебя с ним не видела! А увижу – обоим всыплю! – гневно сказала мать.

– Не запугаешь – не маленький! Разоралась, старая! – грубоватым баском неожиданно пробурчал Боб, исподлобья глядя на мать.

– Как ты смеешь со мной так разговаривать? – яростно закричала мать. – Сейчас же проси прощения, или я не пущу тебя гулять даже с Шуриком.

– Вот еще! Буду я разрешения спрашивать! Захочу и удеру, – пригрозил Боб, трусливо пятясь, и, шмыгнув в комнату сестры, запер за собой дверь на ключ.

– Отопри сейчас же! – взвизгнула мать, дергая за ручку двери.

– А бить не будешь? – донеслось из комнаты.

Анатолия поразила эта сцена. Внезапная крикливая грубость Боба и матери показалась неправдоподобной после застольных разговоров об искусстве, воспитании и прочем…

– Что это за парень в «лондонке»? – спросил он у Лики.

Ответила мать:

– Слишком много чести для этого типа, чтобы интересоваться им. – Видимо, она не намеревалась продолжать при госте разговор на эту тему и хотела поскорее выпроводить юношу.

– Это Пашка Лопухов из соседнего двора, – пояснила Лика. – Помните, разговор в столовой о краже папирос и прочем?

– Не только он воровал. Главная воровка – Таня. А он так… ребячьи шалости.

– Вы считаете это ребячьими шалостями? – спросил Анатолий, берясь за ручку двери. – Не мешало бы узнать, что за общие интересы у Боба с этим подозрительным типчиком.

– У Боба одни интересы с этим босяком? – оскорбилась мать. – Да мой Боб с самим Ботвинником свел партию вничью. Он чемпион школы по шахматам! Он начитан, как профессор! Это гениальный ребенок!

– Гений и порок? – не без сарказма откликнулся Анатолий и шагнул за дверь.

– Молодой человек! – воскликнула Агния Львовна. – Вы понимаете, что вы говорите? Мой Боб отличник по всем предметам и по поведению. Золотая медаль ему обеспечена. Ну, бывают разные странности. Ничего больше…

– А все-таки вы за ним присматривайте! Я на себе испытал, к чему ведут эти странности переходного возраста.

– Ну уж знаете! – взвизгнула Агния Львовна и замолчала, чтобы не наговорить резких слов.

Анатолий помолчал, еще раз поблагодарил Лику за учебники, обещал их вернуть.

– Об этом не беспокойтесь! – подчеркивая каждое слово, сказала Агния Львовна, видимо давая понять, что Анатолий не очень приятен их дому.

– Обязательно приходите, Анатолий! – Так Лика ответила матери.

«Приходить ли?» – Анатолий задумчиво шагал по ступенькам.

На площадке второго этажа он снова увидел мальчишку в «лондонке» вместе с рослым смазливым парнем. У парня были узенькие, в нитку подбритые усики, длинные, покрывающие шею волосы, широкий зеленый пиджак и розоватые штаны дудочкой. И подросток и парень замолчали, увидев Анатолия.

«Почему они интересуются Бобом?» – подумал Анатолий.

Он решил при первой же встрече поговорить с Ликой, а, пожалуй, лучше всего узнать у самого Боба.

5

Боб действительно прилежно и хорошо учился. Помогала отличная память, которой Агния Львовна хвасталась перед всеми знакомыми еще с детских лет Боба.

Она демонстрировала его, как удивительную маленькую ученую обезьянку. Тщеславие было главной движущей силой всех поступков, всех стремлений этой женщины.

Когда Агния Львовна собиралась с Бобом к знакомым, то мальчик знал, что будет очередное «представление»: он должен будет удивлять взрослых на радость маме. И он старался удивлять.

Приятели отца развлекались, спрашивая пятилетнего мальчика о Черчилле и Трумэне. Боб отвечал кратко и веско: «Акулы империализма. Злейшие враги советской власти». Он не выговаривал «р». Слышать такие фразы из уст ребенка было забавно. Дядя Володя научил Боба играть в шахматы. Мальчик быстро усвоил игру и удивлял гостей. Кто-то подарил Бобу «Конструктор» – набор железных деталей, ключи и отвертки. Боба нельзя было оторвать от новой игрушки. Но однажды он поранил себе отверткой палец. Мать пришла в ужас, забросила «Конструктор» на шкаф в передней. Мальчик все же пробовал мастерить, но за отсутствием инструмента воспользовался ножом из дорогого набора для разборки не менее дорогого радиоприемника. Боба жестоко наказали и запретили что-либо трогать.

Еще первоклассником, возвращаясь из школы, Боб пытался помогать дома: подметал, включал пылесос, хватал мусорное ведро.

– Не смей вмешиваться в кухонные дела! – сердито кричала мать. – Твое дело – учиться. Домработница без твоих услуг обойдется. Ей за это деньги платят!

На даче Агния Львовна заботилась больше всего о том, чтобы мальчик не испачкался или не поцарапался, так как можно заболеть столбняком. Он даже не научился плавать.

«В этом грязном озере полно бацилл, – утверждала Агния Львовна, – поедем к морю, будешь плавать».

Способный и старательный ученик, Борис Троицкий стал пионером и даже членом совета отряда. Последнее обстоятельство привело Агнию Львовну в восторг. Два вечера она обзванивала всех знакомых, сообщая им эту новость.

«Я давно видела в нем руководящие способности», – говорила она, с нежностью поглядывая на сына.

С помощью отца Боб составил и затем прочел несколько докладов: «О роли звена в оказании помощи учителю в борьбе за прочные и глубокие знания», «Распределение нагрузки с учетом способностей».

Его доклады обсуждали десятилетние школьники. Они старательно повторяли слова докладчика о пользе воспитания. Каждый раз их вожатая Зина, строгая, чистенькая девушка, говорившая с ними официальным тоном, в заключение предлагала принять обязательство учиться на «отлично» и не баловаться на уроках.

Как они завидовали ребятам из соседней школы! Там пионервожатым был Володя Попов. Попробуй пригни его руку к столу! Ни за что! А как он «крутит солнце» на турнике! А как плавает, бегает, боксирует, стреляет!

А какие интересные туристские походы школьников он организует! Какие интересные и веселые конкурсы он устраивает в походах: кто лучше сварит кулеш и поджарит рыбу, кто, идя «по азимуту», пользуясь только компасом и картой, быстрее других придет в назначенный пункт, кто больше назовет созвездий на ночном небе, кто определи! наибольшее количество деревьев в лесу, трав и цветов на полях. А спортивные соревнования! Это тебе не «вдох – выдох». Коньки, лыжи, бокс, гимнастика, стрельба из малокалиберных винтовок…

Праздником той школы был день, когда их Володя получил приз на мотогонках. Вскоре после этого он организовал школьный кружок автолюбителей. У них есть мастерские, где ребята столярничают и слесарят. Слово Володи – закон. Если Володя сказал, так и будет – двоечники в поход не пойдут, на мотоцикле кататься не будут. Доходит и до смешного: Володя носит рубашку в синюю клетку. И пионеры из его школы обзавелись такими же.

А вот вожатая школы, где учится Боб, не умеет ни кататься на коньках, ни на лыжах ходить, ни плавать, а когда увидела самодельный пистолет для стрельбы пистонами, то побледнела и побежала к директору.

В четвертом классе примерного ученика Боба Троицкого выбрали старостой. Справляться с классом было очень трудно. Тон пытался задавать второгодник, худенький и рыжеватый, хулиганистый Пашка Лопухов, перед наглостью которого вожатая Зина терялась.

Однажды ребята начали мычать на уроке. Первым начал Пашка. Боб попробовал на перемене урезонить Пашку, но тот его обругал самыми скверными словами.

Этого Боб не стерпел и сгоряча пожаловался учительнице. После уроков весь класс задержали. Пришел директор. Он вызвал Пашку Лопухова к доске и долго распекал его за сквернословие и хулиганство. Пашка был посрамлен.

В тот же день, возвращаясь домой, Боб получил по уху от Пашки. Более рослый и сильный Боб не умел драться. Потом Пашка двинул его по носу, и кровь забрызгала Бобу рубашку. Дома ему попало за драку, но он скрыл виновника.

На другой день Боб дождался перемены и, поставив дежурного у дверей, все рассказал одноклассникам и потребовал осуждения Пашки. Мнения разделились. Ребята спорили на каждой переменке. Боб и Пашка продолжали доругиваться и выйдя на улицу. Чтобы «доспорить», решили пойти на стадион «Динамо» посмотреть игру «Спартака» и ЦДСА. Деньги на билеты у Боба были. На матче оба «болели» за «Спартак». Потом они опять ссорились, опять мирились.

Глава X
«Телохранитель» Пашка Лопухов

1

Как случилось, что лучший ученик и примерный староста Боб Троицкий сошелся со второгодником, лентяем и сквернословом Пашкой Лопуховым? Ведь Пашка Лопухов портил старосте Бобу «всю музыку» в классе. Он был способен на любую гадость: незаметно изломать физический прибор, стянуть из парты завтрак или учебники, изгадить классную доску безобразными надписями. «Назло» он ругался почти через каждое слово.

Отец Боба, узнав об этой странной дружбе, очень рассердился и потребовал от директора, чтобы тот «убрал эту язву, эту инфекцию из класса».

Директор и рад был бы освободиться от лентяя и хулигана, снижающего процент успеваемости, но ведь не позволят, спросят: неужели коллектив класса не может перевоспитать одного трудного ученика?

Пашку убеждали, уговаривали, просили. Пашку «прорабатывали» на классном собрании, а он только куражился. Позор для класса, и позор для старосты!

– Найдите к нему ключ! – требовал директор.

Боб попробовал сделать Пашку своим заместителем– не помогло. Если и дальше Пашка не будет поддаваться – скандала не избежать.

Боб поделился своими страхами и огорчениями с Агнией Львовной. Она тоже огорчилась и взволновалась. Еще бы – общественная карьера Боба в опасности! В конце длительного разговора Агния Львовна вдруг просияла и сказала:

– Припомни, Бобик, ты как-то рассказывал мне, что после ссоры с Пашкой повел его на стадион и это вас помирило.

– Ну и что?

– Так это же «ключ»! Вспомни, при каких условиях он сделался шелковым? Заключи с ним такой договор: ты раз в неделю будешь водить его за свой счет на стадион или в кино, а за это он обязуется вести себя в классе прилично, не портить твое реноме. А если захочется ему хулиганить, пусть делает это где угодно, только не в школе, и тогда ты не будешь нести никакой ответственности за его художества.

Через день Пашка получил билет на западную трибуну стадиона. Там они должны были встретиться. Но рядом с Бобом сел незнакомый мужчина. Оказалось, Пашка продал билет с изрядной наценкой, а сам пробрался зайцем.

На следующей неделе Боб повел его в кино.

Сделка пришлась Пашке по вкусу. В школе хвалили Боба, и он самодовольно выслушивал похвалы. От вопросов о методах его «воспитательной работы» отмахивался: «Никакой я не воспитатель».

Боб панически боялся одного: как бы Пашка не проболтался об условиях их позорного договора. А тот во время уроков иногда вдруг заговорщически подмигивал Бобу. Боб испуганно озирался, краснел и бледнел. Однажды, будучи у доски, когда Пашка начал строить ему рожи, пугая разоблачением, Боб так растерялся, что получил тройку. После уроков он потребовал, чтобы Пашка прекратил свои «штучки». Пашка согласился. Но пусть Бобка гонит ему по два билета в неделю, и тогда «будь спок». Боб уступил, а Пашка обнаглел. Он вымогал у Боба не только билеты. Он выклянчил вечную ручку, несколько дорогих книг, регулярно требовал денег.

К счастью, эта странная дружба вскоре прекратилась. Пашка уехал с родителями на два года на новостройку, куда завербовался его отец – «ловчила», как Пашка его называл, а мать устроилась буфетчицей.

Боба в это время захватило новое увлечение – астрономия. Боб пришел в Планетарий на лекцию «В ракете на Луну». На астрономической площадке он впервые увидел Луну через телескоп: каменные кольцевые горы, долины, кратеры. Он смотрел и минуту, и три, и пять и не мог наглядеться.

Впервые «открыв» лунные горы и долины, он поспешил оповестить об этом друзей и привел их к телескопу. Они заспорили: такие ли это горы из камня, как на Земле, или только так кажется? Особый интерес проявил Гарик Моров, худенький мальчик, вечный спорщик.

Подросток, заменявший возле телескопа отлучившегося взрослого, вмешался в спор и объяснил: большие серые пятна на Луне называются «морями», хотя воды в них нет, а горы из самого настоящего камня и называются «Апеннины», «Кавказ», «Альпы», «Карпаты». Горы на Луне выше земных. Высота горы Курукус – около девяти километров, а Эверест, высочайшая гора земли, – ниже.

Мальчики прилипли к телескопу и не уходили, пока другие, желающие посмотреть, попросту не оттеснили их. Дежуривший работник Планетария пригласил ребят прийти сюда в среду, через неделю, тогда экскурсовод специально займется ими и все объяснит.

В среду Боб и Гарик привели чуть ли не половину класса. Экскурсовод был очень доволен и предложил им вступить в кружок юных астрономов. Записалось много, но в конце концов осталось только шесть человек. Боб как одержимый увлекся астрономией, перечитал много научно-популярных книжек и фантастических романов, часами просиживал над картой звездного неба. Мальчики все свободные вечера проводили у телескопа и даже «открыли» новые звезды и новые планеты. Правда, потом оказалось, что все они были открыты до них. Но это обстоятельство их не смущало. Когда они сообща обнаруживали через телескоп звезду, о которой раньше знали только по звездной карте, то поднимался шум, вероятно не меньший, чем на каравелле Колумба при виде берегов Америки.

Вначале Боба воодушевляла не столько астрономия, сколько восторги родителей и знакомых по поводу его новых занятий. Потом он всерьез решил стать ученым астрономом, академиком и, конечно, капитаном космического корабля, чтобы первым полететь на Луну и Марс. Никто из членов кружка лучше его не мог сделать доклад о планетах и звездах. Учителя его хвалили. Агния Львовна исполняла каждое его желание и, когда он занимался, заставляла весь дом ходить на цыпочках.

На правах гениального ребенка Боб стал тираном всей семьи. Он превращался в дряблого, капризного подростка.

И вот в этот оранжерейный мир опять вторгся Пашка Лопухов. Он вернулся с матерью в Москву и возле кино, где спекулировал билетами, встретился с Бобом.

– На своем кореше наживаться не хочу, – великодушно объявил Пашка и продал ему билет за обычную цену. – Дружба за дружбу…

Пашка подрос, держался с наглой самоуверенностью, «шикарно» курил, ловко сплевывал и через каждое слово ругался. Оказалось, что уже больше года, как он бросил школу и больше учиться не намерен.

– Нельзя так, Паша, – начал Боб.

– Почему? – огорошил его вопросом Лопухов.

– Как – почему? Что ты будешь делать без десятилетки?

– А что ты будешь делать с десятилеткой?

– Еще буду учиться.

– Учиться, чтобы снова учиться? Моя мамахен-спекуляхен и без десятилетки кормится вокруг пивной пены.

– Пены? А как?

– Много будешь знать, плохо будешь спать, а плохо будешь спать, цвет лица испортится, тогда девчонки любить не будут.

– Ты шутишь, а я серьезно. Пойми, чем выше у тебя будут знания, тем лучшим специалистом ты будешь.

– А я не собираюсь ишачить всю жизнь. – Пашка победно засвистел.

– А чем же ты собираешься заняться? – удивился Боб.

– А что, у меня рук-ног нет, в голове шарики-подшипники не вращаются?

Пашка согнул руку в локте и напряг мышцы.

– А ну, пощупай мои мускулы, – сказал он.

– Камень! – удивился Боб.

– То-то! Боксером буду, понял? Зажми монету в кулаке и стискивай изо всей силы.

Боб зажал пятак. Пашка заломил кулак вниз, пальцы Боба сами собой разжались, и монета выпала на асфальт. И снова Пашка приказал Бобу зажать монету в кулаке, но разжал его иначе, надавливая большим пальцем промеж суставных косточек. Это было больно, и Боб отказался от дальнейших испытаний Пашкиной силы на себе.

– Да не трусь, не буду, давай пять! – И Пашка, дружески улыбаясь, взял руку Боба и так стиснул, что пальцы, казалось, треснули.

Боб закричал. У него навернулись слезы на глаза.

– Тише ты, дура! Чего пялишься! Меня все боятся, даже здоровые парняги, а ты не бойся.

– Давай дружить по-прежнему! – горячо предложил Боб.

– Так я же теперь не учусь в школе, – ухмыльнулся Пашка.

– Ну и что? А после школы? Вместе – на стадион. Я за тебя, а ты за меня.

– Это ты-то, кусок теста, за меня? Ну и потеха! А может быть, тебе надо, чтобы я за тебя? А?

Подошел какой-то парень, шепнул что-то Пашке, и тот с билетами поспешил к парочке.

2

Желание обзавестись своим «телохранителем» давно было тайной мечтой Боба. Для этого были причины. Очень способней, но трусливый и малодушный, Боб совершенно не переносил боли, никогда не ввязывался в Драки и ревел от любого пинка. Конечно же, сверстники превратили его слабость в забаву. Герой в классе, он на улице и во дворе был труслив и жалок. Сначала Боб жаловался матери, звал на помощь старших, но ребята быстро отучили его ябедничать. Боб изменил тактику: он не стал жаловаться, но зато научился так визжать, что на его голос немедленно являлись старшие и спасали от драчунов.

Все же были мальчишки, которых это не пугало. Особенно он боялся встречи с Генкой, ловким и быстрым мальчиком. Генка потешался над трусостью и бессилием Боба и не упускал случая, особенно по пути домой после уроков, подтрунить над ним.

В школе и дома Боб, конечно, был недосягаем для забияк и задир. Но на улице… Как хорошо было бы иметь такого сильного охранника, как Пашка…

Через день после встречи Боб отправился к Пашке помой. Он уже имел некоторое представление о семье Пашки с его слов. Пашка обычно называл отца «мой пьянчуга», «старик Хоттабыч», «ловчила», а мать – «мамахен-спекуляхен».

Дверь была открыта. Возле стола Боб увидел квадратную женщину – кубышку. В толстых поднятых кверху руках она держала по куску сыра и, откусывая то от одного, то от другого, быстро ела, как кролик.

– Что тебе надо, паршивец? – визгливо закричала женщина.

– Пашку! – ответил Боб.

– Нет его, и всё… Пошел вон!

На вопрос, где Пашка, она презрительно пожала плечами и, не переставая есть, пробормотала:

– Он мне не докладывает. Шляется!

Боб спустился с лестницы, вышел на улицу. Еще издали он заметил группу гоготавших парней и среди них Пашку. Боб побаивался таких сборищ, где двое собравшихся на потеху остальным старались переругать друг друга. Но все же он подошел к Пашке, тронул его за локоть. Пашка оглянулся и восторженно шепнул:

– Наш перетолковывает!

Здоровый дылда виртуозно ругался и, когда ему уже нечем было «крыть», стал повторяться. Его начали высмеивать. Тогда он, разозленный, толкнул коренастого подростка в грудь. Боб не успел опомниться, как оказался в центре драки.

Боб, защищая лицо, в страхе так быстро выдвинул обе руки вперед, что они ткнулись во что-то мягкое, кто-то упал.

– Молодец! – услышал он словно издали голос Пашки, а затем чей-то крик: – Бежим!

Послышался милицейский свисток, и Пашка, увлекая Боба, бросился наутек.

Через полчаса Боб, возбужденный и полупьяный, сидел в компании парней в кочегарке парового отопления рядом с Пашкой. Все наперебой пересказывали эпизоды драки, каждый вносил свои поправки. Боб тоже что-то вспомнил. Его хвалили за то, что он двумя кулаками опрокинул парня, а ударом головы в живот свалил бригадмильца. Бобу было очень приятно: и тут о нем все говорят, и тут он всех удивил!

– Свой парень! – говорил о нем Пашка, похлопывая по спине, и уговаривал выпить еще.

Боб отказывался. До этого он никогда не пил водки. Кружилась голова. Хотелось двигаться, кричать, петь. Он понимал, что это глупо, но все же бессмысленно улыбался и, нелепо размахивая руками, пел вместе с другими какую-то песню. В ней были непонятные слова.

– Что такое «гоп со смыком»? – полупьяным голосом спросил Боб.

Ему ответили хохотом.

– Поживешь – узнаешь, астроном. Пей! – повторял Пашка. – Пей, не стесняйся, потом сам поставишь. Я знаю, за тобой не пропадет.

Домой Боб явился поздно ночью.

На следующее утро он вспоминал этот вечер с омерзением и страхом. Мать визгливо кричала на него, он грубо отвечал. Потом старался объяснить: стечение обстоятельств, повстречался с Пашкой, заключили договор. Теперь Пашка обязан охранять его от драчунов-хулиганов. Мать не приняла оправданий. Пусть сам объяснит все отцу! Объяснение было очень тяжелым и неприятным. Возмущенный Павел Авксентьевич забыл все свои лекции о воспитании и терпении. И не избежать бы Бобу порки, если бы неожиданный звонок по телефону не вызвал отца из дому.

Боб дал клятвенное обещание, что больше ничего подобного никогда не повторится.

Несколько дней подряд он старался не попадаться Пашке на глаза. Потом они встретились у подъезда. Поджидал ли его Пашка? Этого Боб не знал. Пашка закурил и дал Бобу папиросу. Тот испуганно оглянулся и сунул папиросу в карман.

– Боишься? – злорадно спросил Пашка.

– Я? Я ничего и никого не боюсь, – оскорбился Боб.

– Это хорошо, а обещания надо выполнять.

– Какие обещания?

– Какие? Ел, пил, угощался за чужой счет обещал сам ответить тем же – в кусты? Номер не пройдет.

– Разве надо угостить?

– А как же! Хоть поллитровку ребятам поставь, ну и закуску, колбасу там, батон. Ну, и будь спок: пальцем тебя никто не тронет, ни на улице, ни во дворе.

– Так у меня нет денег.

– А ты у отца возьми.

– Он не даст.

– А ты не говори, на что берешь.

– Все равно не даст.

– Тогда сам возьми.

– Украсть? Нечестно. Могут узнать…

– А обещать и не выполнять – честно? Ты не отводи глаз. Тебя угощали – и ты угощай. Иначе ребята тебе так наподдадут, что весь в синяках будешь.

Боб ужаснулся. Малейшая физическая боль была для него невыносима.

– Как же быть?

– Соображай. Я долго ждать не буду.

– Сколько надо денег?

– Рублей тридцать пять, сорок.

– Займу у сестры.

– Действуй как знаешь, но не будь дураком – не говори ей, что на водку, на ребят. Соври поумней. – Пашка терял терпение. – Действуй! – приказал он. – Парни ждут! Иначе…

3

Лика занималась с подругами, и Бобу никак не удавалось вызвать ее ни подмигиванием, ни жестами. Раздосадованная ужимками брата, Лика прогнала его из комнаты. Боб понял, что теперь Лика ему денег не даст. А вдруг Пашка явится прямо в квартиру, вдруг в это время придет мать?

Боб подумал еще немного и выдвинул ящик маминого туалета. Он взял пятьдесят рублей и успокоил себя тем, что потом займет у Лики и положит деньги обратно – мама не заметит.

– Да ты, оказывается, мировецкий кореш! – похвалил его Пашка, пряча деньги в карман. – Мы с таким резервом и на закуску и на литровку сработаем. Ты не из пугливых.

– Я не трус! – гордо ответил Боб.

Очень приятна эта неожиданная похвала! Ведь Боб втайне всегда стыдился своей трусости, мучился ею.

– Ты с книгами не работал? – спросил его Пашка.

– Я много литературы проработал, – невозмутимо ответил Боб.

– Не о том речь! – Пашка презрительно засмеялся.

Пашка повел его на Арбат. У букинистического магазина он сказал:

– Чтобы было скорее, сделаем так: я выберу и дам тебе книги. Пока я буду платить в кассу, ты сразу же выходи. А я тебя догоню.

– Книги? Какие книги? Зачем?

– Делай, как я сказал! – сердито оборвал его Пашка и выругался. – Со мной не погоришь. Ты чистенький, на вид приличный…

Они вошли в магазин. Пашка довольно долго копался среди книг на прилавке под пристальным взглядом продавщицы, а когда она занялась покупательницей, он сунул Бобу две книги под мышку и шепнул: «Крой!»

– А деньги? – Боб похолодел. – Надо же уплатить, – пролепетал он.

– Прохиндей! – злобно, почти не разжимая губ, сказал Пашка. – Крой из магазина и иди налево по Арбату. Да иди ты… – Он тихо выругался. – Я уплачу…

Было и в голосе и во взгляде Пашки что-то такое, что сделало Боба послушным. Он не помнил, как вышел из магазина. Мелькнула мысль: неужели Пашка не заплатит? Боб подошел к витрине и через нее увидел Пашку у кассы, а рядом продавщицу и высокого мужчину, почему-то гладившего грудь и пояс Пашки.

Наконец Пашка вышел и, бросив взгляд на Боба, быстро пошел налево и затерялся в толпе прохожих. Боб бросился следом и потерял его. Но на углу ближайшего переулка как из-под земли вынырнул Пашка и, улыбаясь, сказал:

– Ну и прохиндей же ты! Чуть было с тобой не засыпался. Надо было сразу уходить, а ты начал спорить. Растяпа!

– А чего они от тебя хотели? – взволнованно спросил Боб.

– Вчерашнего дня! – отрезал Пашка. – Или ты в самом деле еще зеленый? Ничего, образуешься…

Они сели в троллейбус, – Пашка, – чуть слышно прошептал Боб, вспотев от волнения, – ты уплатил деньги?

– А ты что думал? – Пашка прищурил левый глаз.

– Дай мне честное слово, – настойчиво, чуть громче повторил Боб.

– Ну, честное слово! Еще что?..

– Ничего! Я так… – Боб повеселел. – А куда мы едем?

– Увидишь!

Они слезли возле Центрального универмага, и Пашка молча пошел в проезд Художественного театра. У букинистического магазина толпились подростки, юноши, мужчины. Некоторые держали в руках, под мышкой книги и, поглядывая по сторонам, бойко торговали.

– Что у вас? – поинтересовался пожилой мужчина, обращаясь к Пашке.

Пашка протянул книги

– Декамерон, – пробормотал мужчина. – Сколько?

– Пятьдесят! – бросил Пашка и сразу же получил деньги.

Покупатель отошел, а молодой человек с длинными волосами до плеч, стоявший рядом, сказал:

– Эх ты, простофиля! Да эти книги у букинистов в магазине пятьсот стоят…

– Пятьсот?! – воскликнул Пашка и выругался.

– А ты мне тащи. Я хорошо даю, – предложил молодой человек.

– Много вас, добреньких… – зло отозвался Пашка. – Пошли!

* * *

Они купили литр водки, пирожных для Боба, колбасы, хлеба, банку килек. Остались еще деньги на кино.

– Как же так? – удивился Боб. – А сколько же ты уплатил за книги?

– Ты что? – И Пашка опять насмешливо прищурил левый глаз.

– Я не буду пить! – решительно заявил Боб и покраснел. – Значит, ты врал мне?

– Да я же, прохиндей, для тебя старался. Мы же должны ребят угостить! Вот я и разжился ради тебя. Так бы я – ни за что! Надо было бы тебе – я и украл бы. Не для себя, а для тебя! Можешь ты понять?

– Ну ладно, в первый и последний раз, – успокаивал себя Боб.

4

Они пили в деревянном сарайчике. Собралась та же компания парней и Яшка Глухарь. Боб, морщась и содрогаясь, пил водку. Потом ему дали папиросу.

В парк культуры ехали на троллейбусе. Парни не хотели платить за билеты и Бобу не позволили уплатить. «Брось нежности! Мы из тебя человека сделаем!» Кондукторша сердилась, публика возмущалась, парни ругались. Им сделала замечание пожилая женщина, но старший из компании крикнул: «Учи своего мужа, если он у тебя есть!» – и захохотал. Боб тоже хохотал, хотя ему было совестно. Пассажиры смотрели на него, и он повторил: «Учи своего мужа, старая дура». Наконец-то он почувствовал себя смелым и храбрым!

– Какой молодой, а уже пьяный! – раздался чей-то голос.

– Воспитание!.. – бросил другой.

Военный предложил задержать хулиганов, им еле удалось убежать на остановке.

Они пришли к парку культуры. Сотни людей сновали у ярко освещенных выходов. Боб вслед за Пашкой попытался было проникнуть без билета. Свои же парни не допустили этого.

– Дура, – бормотал Яшка, – знай где базарить. Тут сразу в отделение загребут.

Он купил билеты, и все чинно вошли в парк. Играла музыка. Гуляющих было много, все были нарядно одеты. Боб удивился скромному поведению своих знакомых. Но уже в отдаленных аллеях он понял их тактику. Вот идут две девушки, тут можно и толкнуть их и выругаться. За ними движется компания военных моряков с девушками– этих не задирай, всыплют. Так, бесцельно блуждая, они вышли к площадке. При виде толпы у телескопа Бобу пришла великолепная мысль показать новым знакомым Луну.

Парней заинтересовала возможность покуражиться.

– Освободи место! – закричал Пашка, оттесняя девушку, смотревшую в телескоп.

Пашку оттолкнул подросток, объяснявший собравшимся что-то по астрономии. Боб бросился выручать Пашку.

– Хватай его, Боб! – крикнул подросток, с которым сцепился Пашка.

Перед Бобом был не кто иной, как… Женька Хлебников, приятель по астрономическому кружку. Боб растерялся. Кому помогать: Пашке или Женьке Хлебникову? Боб бросился их разнимать и бормотал: «Знакомьтесь, будете друзьями, знакомьтесь». Его оглушили удары, полученные от обоих.

Женя опрокинул Пашку на траву и крикнул:

– Эля, позови Володю, он на танцплощадке!

Очень скоро примчался невысокий юноша в клетчатой ковбойке, и с ним трое. Послышался свисток милиционера.

– Рви подметки! – донесся голос убегавшего Пашки.

Боб побежал за ним. Они опять пили в павильоне, где люстра все время качалась и кружилась. Официантку тоже шатало. Так казалось Бобу. Наконец она отказалась подать «еще один графинчик». Они ушли, вывалив содержимое горчичницы на стол.