Текст книги "Соната-фантазия"

Автор книги: Георгий Реймерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Реймерс Георгий
Соната-фантазия

Реймерс Георгий

Соната-фантазия

Глава 1

У раскрытой двери балкона колыхнулась кружевная штора. С легким вздохом ночного ветерка в комнату залетел аромат жасмина. Листья на заглянувшей в окно ветке зашептались и смолкли.

Чуть слышно зазвучал рояль. Минорная мелодия плавно, почти неощутимо, влилась в тишину летней ночи.

Луна выглянула из-за облака и словно замерла, прислушиваясь к музыке.

Пианист играл на память. Его глаза были закрыты, воображение рисовало фантастические картины. Он видел причудливые пики, исполинские горные цирки, громадные впадины. На совершенно черном небе – яркие немерцающие звезды. Их блеск холоден и чист, как эти звенящие высокие тона.

Пальцы уверенно перебирали клавиши. Рокочущие ноты чередовались с певучими. Это – световые контрасты. Густые непроницаемые тени и освещенные солнцем грани утесов.

В плавный ритм сонаты ворвалась тревога, словно кто-то дерзкий захотел нарушить покой уснувших каменных исполинов. И снова зазвучала холодная, как бы сотканная из лунного света, мелодия. Она становилась все тише, тише и замерла на басовых аккордах.

Небольшая пауза, и опять звуки полетели по комнате.

Теперь они метались, как вырвавшиеся из клетки птицы, ударялись о стены и, вылетая в окно, исчезали в необъятном просторе лунной ночи.

В музыке чувствовалось что-то большое, радостное. Кто-то, еще не совсем уверенный в успехе, спрашивал самого себя, мечтал, сомневался, надеялся...

И вдруг звуки рассыпались тысячами хрустальных осколков. Руки музыканта заметались.

Это сбывается мечта!

В клубах дыма и пламени космический корабль взметнулся ввысь. Вместе со стремительным аллегро нарастала скорость. Дюзы полыхали белым огнем. Быстрее!.. В космос!..

Вот отделилась первая ступень ракеты... Темп ускорился. Вторая ступень...

Пианист забыл обо всем. Он там, в свободном полете. Все ближе, ближе, неизвестный загадочный мир...

Последний аккорд. Откинувшись на спинку стула, пианист долго сидел неподвижно. Потом пригладил растрепавшиеся волосы, встал и подошел к окну. В голубом лунном свете отчетливо обозначился профиль человека с высоким лбом и резко очерченным подбородком. На его расстегнутом кителе тускло поблескивали погоны. Все еще находясь под впечатлением музыки, он вглядывался в звездное небо.

Пусть композитор хотел выразить чудесными звуками совсем другое, для пианиста это не имело никакого значения. Он понимал бессмертную сонату по-своему.

– Отлично, майор Крамов! – раздался из темноты негромкий возглас.

Офицер вздрогнул от неожиданности, обернулся. В глубине комнаты, на диване, сидел человек.

– Это вы, Павел Кузьмич?

– Как видите.

– Извините, увлекся, даже не заметил, когда вы пришли.

Крамов подошел к ученому и сел рядом.

– Небось, спать хотите отправить?

– Почти угадали.

– Ну, если "почти", то уже легче.

– Это почему?

– Да потому, что у вас есть ко мне какое-то дело. А раз так, то я не нарушитель режима тренировки.

Ученый усмехнулся.

– Мечтатель вы, Андрей Петрович! Все на нее поглядываете? – указал он на Луну.

– Все на нее.

– Поди, только что там побывали?

– Да уж скорее бы, – вздохнул Крамов. – Сколько можно крутиться вокруг шарика!

– В наших делах поспешность вредна.

Ученый встал и вышел на балкон. Крамов последовал за ним.

Доктор физико-математических наук Павел Кузьмич Маркелов был назначен начальником экспедиции, готовившейся к полету на Луну. Требовательный, пунктуальный, он не терпел спешки. Многим казалось, что он слишком осторожничает и медлит, но это было не так. Павел Кузьмич подготавливал экспедицию наверняка, чтобы никакие случайности не могли повлиять на успех задуманного дела. Он даже успевал следить за ходом тренировки командира космического корабля и его дублера. Зная характер Павла Кузьмича, Крамов был удивлен. Что случилось? Несмотря на поздний час, он продолжает разговор. Не в его правилах нарушать установленный распорядок.

Маленький поселок спал. За черными силуэтами кипарисов блестело посеребренное лунным светом море. С гор тянул легкий бриз.

Павел Кузьмич заложил руки за спину и внимательно разглядывал Луну, словно видел ее впервые.

Крамов стоял рядом, ожидая, что же он скажет.

– Так вот, друже, – нарушил молчание Павел Кузьмич. – Вчера служба неба приняла из космоса странные радиосигналы. Похоже, искусственные. Направление от объекта – М-42.

– Туманность Ориона! – воскликнул Крамов.

Павел Кузьмич кивнул и продолжал:

– Это еще не главное. Час спустя были посланы аналогичные сигналы, но уже в обратном направлении.

– Откуда?

– С Луны.

– Что вы говорите! – изумился Крамов. – Нет ли здесь ошибки?

Павел Кузьмич пожал плечами.

– Их продублировал ретранслятор нашего искусственного спутника, выведенного на орбиту вокруг Луны.

– Поразительно! Значит, там кто-то...

– Не будем предугадывать, – перебил ученый. – Прилетим – увидим.

– А скоро?

– Экий нетерпеливый народ! Не пройдет и... – Павел Кузьмин взглянул на светящийся циферблат ручных часов. – Что за безобразие! Завтра тренировка, а вы все еще разгуливаете!

Взяв Крамова за плечи, он повернул его лицом к двери и легонько подтолкнул.

– А ну-ка, марш спать!

Глава 2

В просторном кабинете за длинным полированным столом расположились несколько человек. Докладывал пожилой грузный мужчина.

– ...Итак, из приведенных фактов я могу сделать только один вывод: в настоящее время мы не готовы к отправке на Луну космического корабля с человеком.

Закрыв блокнот, он опустился в кресло.

Председательствующий нервно смял сигару о край пепельницы.

– Мистер Шварц, нам хотелось услышать более радостные вести, – проскрипел он надтреснутым голосом. – Мы крайне обеспокоены продолжающимися неполадками.

Шварц нахмурился.

– Вы же знаете, сэр, что наши люди делают все возможное. Дайте еще немного времени.

– Чтобы Советы снова нас опередили, – раздраженно перебил тот. Его желчное аскетическое лицо болезненно сморщилось. – Проклятая печень! Не забывайте, мистер Шварц, – продолжал он, – вылет советской экспедиции на Луну – дело считанных дней. Нужно опередить. Не так ли? – обвел он взглядом сидящих за столом.

В ответ раздались одобрительные возгласы.

– Мы должны, – он сделал ударение на последнем слове, – запустить "Фалькон" не позднее, чем через две недели.

Шварц сделал протестующий жест.

– Это невозможно! Корабль недоработан. Мы не имеем права рисковать жизнью человека и нашим престижем! – воскликнул он, надеясь найти поддержку у окружающих.

Сидящий рядом генерал неодобрительно взглянул на него и обратился к председателю.

– О каком праве говорит главный конструктор? Кто может нам запретить пожертвовать одним человеком?! А насчет престижа, вы и так изрядно его пошатнули, – бросил он в сторону Шварца. – Ваши ракеты не раз падали черт знает куда, даже на головы латиноамериканцам.

– И все же, я не могу взять на себя ответственность, – упрямо не соглашался Шварц.

Председатель сощурил глаза и они сразу сделались колючими.

– Вы можете гарантировать хотя бы благополучную посадку "Фалькона" на Луне? Понимаете меня, посадку.

Шварц удивленно взглянул поверх очков.

– То есть как это только посадку! Что за смысл посылать туда человека, если не будет гарантии возврата?

– О, боже! Как наивны эти ученые! – воскликнул генерал. – Знамя! Водрузить на Луне наше знамя! Объявить ее...

Председатель громко кашлянул и так взглянул на генерала, что у того слова застряли в горле. Идиот! Тупица! Хотя здесь и узкий круг, но зачем же выбалтывать сокровенное. Впрочем, все эти солдафоны на один лад. Напыщенный вид, ультрагромкие фразы и полное отсутствие чувства меры!

– Не будем придавать большого значения словам генерала, – сухо процедил он. – Мы преследуем иные цели. В первую очередь – чисто научные.

Шварц спрятал глаза за темными стеклами очков. Его лицо стало непроницаемым.

– Ну так как же, мистер Шварц?

Ученый молчал.

Тонкие губы председателя растянулись в зловещей улыбке.

– Может быть, напомнить условия контракта, подписанного вами в дни крушения третьего рейха?

– Довольно! – Шварц порывисто встал. Его левая щека задергалась от нервного тика. – Я не собираюсь взывать к порядочности, это бесполезно. Тот, кто попал в ваши руки, уже не вырвется до конца своих дней! Меня постигло такое несчастье и я вынужден подчиниться. – Он горестно усмехнулся. – Что ж, господа, могу заверить, "Фалькон" стартует в назначенный вами срок. За дальнейшее – не ручаюсь.

Солнечным августовским утром в эфир полетели сенсационные вести. Под звуки национального гимна дикторы всех радиостанций страны сообщили о запуске на Луну космического корабля с человеком на борту.

Заголовки газет кричали:"

Первый человек летит к Луне!""

Новое достижение свободного мира!""

Джимми Линдей ведет "Фалькон"!""

Мы опередили русских!"

Простоватый молодой парень в форме военного летчика во весь рот улыбался с первых страниц газет.

На другой день шумиха достигла апогея. Сообщения с борта "Фалькона" транслировались по всему миру. Предприимчивые дельцы в прессе, по радио, телевидению, рекламировали рестораны, которые посещал Линдей, его любимые папиросы, вина, галстуки...

Журналы были переполнены фотографиями: Джимми обедает, Джимми танцует, Джимми играет в регби, Джимми на пляже...

Певички распевали сразу ставшую модной песенку: "Люблю я лунатика Джимми".

Экстренные выпуски новостей следовали один за другим."

Фалькон" приближается к Луне""

До Луны осталось менее часа полета""

Джимми выбирает место для посадки"

И вдруг тревожный голос диктора:"

Внимание, внимание! Космонавт Линдей из-за технических неполадок совершить посадку не может, "Фалькон" вышел на орбиту вокруг Луны".

И тут же новое сообщение взволновало мир. Радио Москвы известило, что несколько часов тому назад на Луну стартовал космический корабль "Метеор" с экипажем из трех человек: летчиком-космонавтом майором Андреем Крамовым, доктором физико-математических наук Павлом Маркеловым и космобиологом Светланой Маевской. Корабль следует по расчетной траектории. Самочувствие космонавтов хорошее.

Глава 3

Крамов внимательно оглядел ряды приборов над пультом управления. Все в порядке, теперь можно и отдохнуть. Сняв гермошлем, он укрепил его на крючке у боковой стенки пульта, чтобы не ловить по всей кабине, взял из гнезда термос и с наслаждением глотнул горячего кофе.

В кабине было тихо. Только из репродуктора доносились чуть слышные шорохи, да изредка сухо стрекотал киноаппарат.

Светлана витала в воздухе около иллюминатора. Придерживаясь за скобу, она делала съемки удаляющейся Земли.

Павел Кузьмич закрепился в кресле ремнями и прильнул к телескопу.

– Светлана, побереги пленку, еще пригодится! – посоветовал Крамов.

– Все, Андрей Петрович, плыву к вам.

Крамов поймал девушку за руку и помог ей сесть в кресло.

Светлана закрыла глаза, ее лицо побледнело. Опять головокружение. Не очень все-таки легко привыкнуть к невесомости!

– Что с тобой! – забеспокоился Крамов.

– Ничего, прошло. – Она сняла шелковый подшлемник и тряхнула головой.

Крамов пристально на нее поглядел и улыбнулся.

– Что вы так смотрите? – спросила Светлана.

Не дожидаясь ответа, она заглянула в укрепленное на стенке зеркало и ахнула. Там отразилась голова с торчащими во все стороны кудрями. Вытащив из кармана гребень, Светлана попыталась причесаться, но не тут-то было. Вместо того, чтобы лечь как следует, волосы поднялись и обрамили голову золотистым ореолом. Крамов рассмеялся.

– Света, это же открытие! Прическа "проказы космоса". Последний писк моды!.. Павел Кузьмич, поглядите!

– Что вы сказали? – спросил ученый, не отрываясь от телескопа.

– Света светит, словно солнышко. Подожди, не трогай волосы!

– Нет уж, хватит! – Светлана торопливо натянула подшлемник. – Лохматой космической ведьмы больше не увидите.

Павел Кузьмич закончил наблюдения. Нестерпимо захотелось курить. Он вздохнул и отправил в рот очередной леденец. Подумать только, всю жизнь дымил, как паровоз, пачки на день не хватало. А тут, изволите ли видеть, конфетки. Сейчас бы хоть одну папиросочку... Павел Кузьмич недовольно поморщился. Что ж, придется потерпеть до возвращения на Землю.

– Ах, да! – вспомнил он. – Как там Линдей?

– Молчит пока, – ответил Крамов и взялся за рукоятки настройки приемника.

Павел Кузьмич взглянул на часы.

– Самое большее – через полчаса он должен прилуняться.

– А нам еще лететь да лететь, – проговорила Светлана.

Крамов нахмурился. Словно не услышав ее реплики, он сосредоточенно "шарил" по эфиру.

Павел Кузьмич сдвинул брови. Его рыжеватые с проседью усы сердито задвигались.

– Запомните, молодые люди: задача ученого не в том, чтобы первым ступить, а в том, чтобы больше сделать, – резко, почти с выкриком, сказал он.

Светлана смущенно потупилась. Крамов вздохнул. А все же и ступить первыми не мешало бы...

Вдруг в репродукторе послышались обрывки английской речи. Из-за помех ничего нельзя было разобрать. Крамов надел наушники и замер, чутко прислушиваясь. Павел Кузьмич и Светлана не сводили с него глаз. На лице Крамова отразилось волнение. Было видно, что он принимает тревожные вести.

– Что случилось? – не выдержала Светлана.

Крамов сделал предостерегающий жест.

– Тише! – Потом обернулся и ответил: – У Линдея не в порядке двигатель. "Фалькон" на орбите вокруг Луны.

Павел Кузьмич в сердцах ударил кулаком по подлокотнику и чуть не вылетел из кресла.

– Это же безобразие! Забросили человека в космос на каком-то недоделанном самоваре и вот результат! – негодовал он. – Все спешка! Теперь видите, что значит: "первыми ступить"!

Светлана схватила Крамова за руку.

– Андрей Петрович, как ему помочь?

Крамов молчал. Возврат Линдея на Землю невозможен. Неисправный двигатель не осилит чудовищного притяжения, "Фалькон" сгорит в атмосфере. Что можно предпринять? Дать совет? Обнадежить дружеским словом? Для человека, терпящего бедствие, это тоже немало. Наконец, когда сядут на Луну, выбрать безопасное для прилунения место и завести "Фалькон" на посадку по радиомаяку. А если он не сможет сесть... Нет, такое лучше не предполагать. Крамов вскинул голову.

– Вот что. Посадочное устройство в принципе одинаково и у "Метеора" и у "Фалькона". Попытаюсь связаться с Линдеем. Может быть, вместе что-нибудь и придумаем.

Светлана нервно передернула плечами. Один! Совершенно один летит человек в металлической коробке вокруг мертвой холодной планеты. Без помощи... Может быть, без надежды на спасение... Ужасно!

Глава 4

Во тьме зародилась чуть видная светлая точка. Она становится все ярче, быстро летит навстречу, ближе, ближе... Растет, заполняет все и вдруг рассыпается с резким звоном.

Что это?

Джимми Линдей шевельнулся. В уши настойчиво врывались дребезжащие звуки. Сознание пробуждалось с трудом. Он медленно приподнял веки и вздрогнул. Рука сама собой метнулась к пульту и открыла кран аварийной подачи кислорода. Контрольный звонок смолк. "Опять автоматика подводит", – вяло подумал Линдей и взглянул на часы.

– Ого! Вот это вздремнул!

Голова тяжелая, как после ураганной пьянки. Многовато принял снотворного. Линдей глубоко вздохнул. А что оставалось делать? Разве придет в голову толковое, когда нервы напряжены до предела, а рассудок начинает пасовать перед захлестывающим душу животным страхом. Бр-р. Его даже передернуло. Какое же это гадкое состояние, когда поддаешься панике! Хорошо хоть сообразил, что нужно забыться. Стараясь прогнать остатки сна, Линдей потянулся в кресле, насколько позволяли привязные ремни.

Почему молчит рация? Ах, да, он ее выключил. Бесконечные вызовы мешали заснуть. Линдей взялся было за переключатель, но тут нестерпимо захотелось есть.

Ладно, подождут немного. И он принялся за завтрак. "Вот тебе, Джимми, ароматный шипящий ростбиф! – Он выдавил из туба густую солоноватую пасту. – А вот и стакан виски", – глотнул он кислый сок.

Подкрепившись, Линдей открыл жалюзи иллюминатора. Под кораблем проплывала корявая, словно изрытая оспой, поверхность Луны. В душе снова пробудился страх. Где? В каком из этих гигантских горных цирков будет его могила?.. А жить чертовски хочется! Ведь он молод, сколько еще могло быть впереди!.. И Лизи. Веселая, ласковая Лизи! Увидит ли он ее? Как никогда остро ощутил Линдей свое одиночество. Мучительная тоска начала овладевать им.

Нет! Еще не все потеряно! Сейчас он не тот растерянный слюнтяй, каким был вчера. Он должен найти неисправность и устранить ее! Линдей снял панель, начал лихорадочно копаться в сложных механизмах.

Черт бы их побрал! Вышвырнули в космос, не объяснив толком ничего! Гнали, словно на пожар, а ты ковыряйся здесь, как слепой котенок. Им, надо, видите ли, опередить русских. "Капитан Линдей, мы не имеем права медлить! Нация вам доверяет! Вас ждут почести, слава, богатство..." На кой дьявол все это теперь сдалось!.. О, господи, что же делать?!

Закрыв лицо руками, он долго сидел неподвижно. Потом медленно выпрямился и включил рацию.

Тесная кабина наполнилась шумами эфира. В репродукторе зазвучала монотонная речь: "Фалькон"! "Фалькон"! Я "Запад". Я "Запад". Вызываю "Фалькон"! Отвечайте!" – и так в течение нескольких минут. По голосу было заметно, что диктор уже потерял надежду получить ответ.

Линдей выждал, пока он замолчит и нажал кнопку передачи.

Неутомимо, с идеальной точностью, описывает "Фалькон" витки. Вот еще один закончен... Сколько впереди оборотов? Десятки, сотни... А может быть, вечно будет кружиться вокруг Луны спутник-саркофаг, жуткий памятник честолюбию и стяжательству вершителей судеб "свободного мира"...

В нижнем иллюминаторе все те же однообразные лунные пейзажи, а в верхнем временами видна Земля. Недостижимая, прекрасная... Впрочем, где верх, где низ, кто его знает?

Линдей установил панель на место и обтер платком вспотевшее лицо. Снова несколько часов возился он в доступной части двигателя и все без толку! Раз уж не успел как следует изучить его на земле, теперь и советы специалистов мало чем помогут. Оттуда не видно, в чем загвоздка."

Проверьте то, просмотрите это". – "Да разве скоро разберешься в такой сложной кухне! – вспылил Линдей. – Эх "наставники"! Чем хотят поднять дух? Посулами, трескучими фразами о долге, мужестве! Заверениями, что молят всевышнего! – Линдей горько усмехнулся. – Хороших похорон и то сделать не смогут. Что хоронить? В лучшем случае поставят памятник, возле которого влюбленные будут назначать свидания... А Лизи? Неужели не могла найти простых теплых слов? Видно читала написанное заранее. Нет, не любит она его. Ветреная, пустая девчонка! Ей лишь бы развлечения да наряды. Она и льнула к нему только, когда он был при деньгах. Не то, совсем не то хотелось услышать ему с Земли"."

Капитан Линдей, ваш счет в банке утроится, если вы первым достигнете Луны", – вспомнил он. Мерзавцы! И это говорят, зная, чем может кончиться посадка при неисправном двигателе. Снова торопят! Русские-то летят, догоняют! Ну и черт с ними! Он не будет ломать себе шею. Жизнь дороже... А как же утроенный счет? Линдей подумал и махнул рукой. Доллары нужны живому, а не покойнику. К черту спешку! Время еще есть, и он постарается наладить двигатель. А треснуться об Луну никогда не поздно. И он с жаром принялся за работу.

– "Фалькон"! "Фалькон"! – неожиданно раздался громкий мужской голос.

Линдей вздрогнул. Русские! Это их акцент. Как сильно гремит динамик... Да они же совсем близко!..

Ослепительный солнечный свет ворвался в иллюминатор. "Фалькон" вышел из лунной тени. С бешено вьющимся сердцем, Линдей следил за стрелкой хронометра. Десять минут! Ровно десять минут до начала торможения! Правда, двигатель не развивает полной тяги, но уже работает куда лучше. Молодец, этот русский парень! С помощью его советов удалось кое-что сделать. Теперь он имеет козыри в проклятой игре со зловещей старухой! Во всяком случае, есть шансы уцелеть!"

Крепись, дружище! Все будет в порядке! Постарайся сесть возле нас", вспомнил Линдей слова русского космонавта.

Вот это разговор, который нужен! Каков бы ни был исход посадки, а на душе легче, когда знаешь, что тебя ждут и готовы оказать помощь.

Пять минут до начала спуска! Линдей склонился над журналом."

Всем! Всем! Я "Фалькон"! Начинаю торможение. Рассчитываю прилуниться около советского "Метеора". Да поможет мне бог!" – записал он. Потом прочитал и решительно вычеркнул последнюю фразу.

Две минуты... Одна... Линдей неестественно звонким голосом передал в эфир записанное и нажал кнопку запуска двигателя.

Глава 5

Благополучно совершив посадку, советские космонавты включили радиомаяк для ориентировки Линдея.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась пепельно-серая равнина. Лучшего места для прилунения, пожалуй, не найти. Американский космонавт сообщил, что ему удалось частично устранить неисправность и он решил идти на посадку."

Сажусь около гор. Двигатель трясет. Следите! Если останусь жив..." На этом последняя радиограмма оборвалась. На вызовы Линдей больше не отвечал.

Захлопнув аппаратный журнал, Крамов выключил рацию.

– Павел Кузьмич, надо выходить на поиски.

– Да, выжидать бесполезно, – согласился ученый.

Крамов взял планшет с лунной картой.

– Линдей сел где-нибудь здесь, – указал он на горную цепь. – Я в иллюминатор хорошо видел пламя двигателя в той стороне.

– Собирайтесь, друзья! – распорядился Павел Кузьмич и начал готовиться к выходу из корабля.

Он сильно волновался. Приближается долгожданный момент – первые в истории человечества шаги по Луне. Какое счастье, что это выпало на их долю! Надев гермошлем, Павел Кузьмич включил закрепленную на грудной части скафандра рацию и оглянулся на друзей. Они уже приготовились.

Статный, широкоплечий Крамов, казалось, заполнил всю кабину. Его лицо было спокойно. Ни одним жестом он не выдавал своих чувств. Вот только глаза слишком уж блестели за стеклом гермошлема.

Светлана, дрожащими от волнения руками, торопливо расправляла складки скафандра.

– Присядем, – сказал Павел Кузьмич. Космонавты сели. – Ну вот, теперь можно идти.

Крамов шагнул к выходному люку и снял запор. Со свистом устремился из кабины воздух. Крышка люка откинулась. Сбросив легкий трап, он жестом пригласил Павла Кузьмича выйти первым и подал ему свернутое на древке знамя.

У старого ученого от волнения заколотилось сердце. Приняв знамя, он сошел по трапу и ступил на ноздреватую, обожженную огненным дыханием посадочных двигателей поверхность Луны.

Суровый безжизненный пейзаж. Ноги ступают по припорошенной пылью пористой породе. Когда-то, миллионы лет назад, здесь бушевали огненные смерчи. Раскаленные газы взлетали пламенными гейзерами. Бесчисленные вулканы выбрасывали тучи пепла. Кипящая лава растекалась и, застывая, покрывала планету. Титанические силы вздували кору. Не выдержав колоссального давления, гигантские пузыри лопались, а их застывшие рваные края образовывали горные цирки – немые свидетели катастроф далекого прошлого.

Так ли это было? Кто знает. Но Крамов не сомневался, что Луна откроет человечеству свои тайны. Может быть, и Земля, прекрасная планета жизни, была когда-то такой же? Крамов огляделся по сторонам. Как все-таки хорошо, что она удержала атмосферу! А здесь – первозданный, сохранившийся в неприкосновенности мир. Ни дожди, ни ветры, ни кипучая деятельность живых существ не потревожили вечного покоя. Только бомбардировка мелких метеоритов разбила в пыль поверхностный слой, да кое-где зияют воронки от падения больших космических глыб.

Идти легко, что ни шаг, то прыжок. А снаряжения у каждого не меньше чем на полсотни "земных" килограммов.

Павел Кузьмич никак не приспособится рассчитывать движения. Он то и дело взлетает вверх, а потом опускается, смешно болтая длинными ногами.

Светлана – неплохая спортсменка – быстро освоилась в непривычной обстановке и, перескакивая через широченные трещины, ставит рекорды, какие не снились ни одному прыгуну на Земле.

Сколько километров прошли? Сказать трудно. По земному времени идут около двух часов, а по лунному – каких-нибудь три-четыре минуты. Ведь тут сутки "чуть-чуть" длиннее.

Крамов взглянул на походный радиокомпас. Стрелка указывала острием на "Метеор". Непрерывно излучая радиоволны, маяк космического корабля словно протягивал руку помощи людям, затерявшимся в чужом неприветливом мире.

– Хорошая штука радио, – с удовольствием отметил Крамов. – Особенно здесь, где магнитные компасы не действуют.

– Андрей Петрович! Светлана! Вот они, горы! – раздался в наушниках голос Павла Кузьмича.

Ученый остановился на возвышенности и смотрел вперед. В несколько прыжков Крамов и Светлана оказались возле него. Из-за непривычно близкого горизонта поднялись остроконечные вершины горного хребта. На фоне черного неба они казались совсем рядом. Очень отчетливо была видна каждая складка, каждый уступ. Освещенные солнцем белые грани скал и непроницаемые тени создавали причудливые световые контрасты. Каменные исполины словно висели над горизонтом в самых невероятных положениях.

Впечатление было ошеломляющим. Не находя слов, космонавты стояли завороженные невиданным зрелищем.

– Вот это да-а! – прошептала изумленная Светлана.

Крамов приветственно поднял руки.

– Здравствуйте, Лунные горы! – крикнул он и, схватив стоящую рядом девушку, высоко подбросил ее вверх.

– Ой! – перепугалась Светлана. Но Крамов ловко ее поймал.

Павел Кузьмич улыбнулся. Дети, настоящие дети! Вот что значит молодость!

– Товарищ майор, что это за эмоции! – с напускной строгостью спросил он.

Крамов отпустил Светлану и удивленно обернулся. Чего доктор сердится? За небьющимся стеклом шлема усы Маркелова недовольно топорщились, но глаза весело блестели. Крамов улыбнулся и шагнул к нему.

– Павел Кузьмич! Хотите, и вас так же!

Ученый сделал предостерегающий жест.

– Нет уж, увольте! – и спохватился. – Что же мы стоим! Давайте-ка быстрее в горы. Линдей должен быть где-то близко.

Глава 6

Космонавты нашли "Фалькон" внутри горного цирка. Космический корабль был сильно поврежден. Прилунение произошло с большой скоростью, на непригодное для посадки место. Вероятно, у Линдея не было возможности выбирать.

Крамов пролез внутрь корабля через открытый люк. Пусто. Валяется журнал, сорванная со своего места рация, термос... Куда девался американский космонавт?

Выйдя наружу, Крамов развел руками.

– Никого нет.

Павел Кузьмич озадаченно заглянул внутрь "Фалькона", потом взялся за дверцу, чтобы закрыть люк.

– Андрей Петрович! Идите-ка сюда! – воскликнул он.

Крамов подошел и опешил от неожиданности. Края дверцы были оплавлены, а замок словно вырезан тончайшей струёй пламени колоссальной температуры. Никаким сварочным аппаратом нельзя было так чисто вскрыть люк.

– Ого! – Крамов хотел было по привычке почесать затылок и вспомнил: ведь он в шлеме!

– Что случилось? – спросила Светлана.

Крамов и Павел Кузьмич переглянулись.

– Видите! Это сделано снаружи, – указал Павел Кузьмич.

Светлана не поняла.

– Зачем Линдею понадобилось портить дверцу...

Крамов сделал отрицательный жест.

– Нет, Света, люк вскрыл не Линдей.

Светлана вздрогнула. По спине пробежал неприятный холодок.

– А кто же? – и она с опаской поглядела по сторонам.

Крамов пожал плечами.

– Вот это мы и должны узнать. Так, Павел Кузьмич?

– Безусловно, – ответил ученый. – Мне кажется, исчезновение Линдея имеет прямую связь со вскрытием двери корабля.

Поблизости не удалось найти никаких следов загадочно исчезнувшего космонавта.

– Давайте осмотрим центральную гору, – предложил Крамов. – Здесь это не составит больших трудов.

Павел Кузьмич взглянул на вздымавшийся в центре цирка пик. Несмотря на шестикратное уменьшение тяжести, усталость давала себя знать. Не отдохнув, карабкаться по рассеченной трещинами круче ох как не хотелось! Но беспокойство за судьбу Линдея заставляло торопиться.

– Пойдемте, – сказал он.

Вопреки ожиданиям Крамова, подъем оказался нелегкий. Рыхлая порода поминутно осыпалась, увлекая за собой космонавтов.

– Тьфу, черт! – выругался Крамов, съехав вместе с осыпью метров на пятьдесят.

Павел Кузьмич сел, чтобы перевести дух. Вот ведь оказия! И долезть-то нужно вон до тех выступов, а дальше склон не так крут.

– Куда вы пропали? – раздался в наушниках голос Светланы. Крамов огляделся. Где же она?

– Идите сюда! Я на выступе! – крикнула Светлана и спохватилась. – Зачем же я ору, ведь разговариваем по радио!

Поддерживая друг друга, Крамов и Павел Кузьмич вскарабкались на скальный уступ.

– Света! – позвал Крамов.

– Я здесь.

– Где это здесь?

– Ну вот же! – рассмеялась Светлана.

– Перестань дурачиться! В прятки, что ли, будем играть?

Светлана торопливо вышла из густой тени, отброшенной причудливой скалой.

– Что ты там делала? – спросил Крамов, увидев ее.

– Кажется, я нашла вход в пещеру.

– О, это интересно! – загорелся Павел Кузьмич. – И где же?

– Вот тут. Пойдемте!

Включив закрепленные на шлемах фонари, космонавты зашли в тень и увидели под скалой большое отверстие.

– Интересно! – снова повторил Павел Кузьмич. Он поежился и усилил обогрев скафандра. В тени было гораздо холоднее.

Космонавты посоветовались и решили осмотреть пещеру. Может быть, там и удастся найти Линдея. Во всяком случае, шансов на это нисколько не меньше, чем при поисках в любом другом месте. Крамов шагнул под своды и в свете фонаря увидел тоннель.

Глава 7

Повороты, зигзаги, крутые спуски, опять повороты... Временами тоннель, казалось, заводил в тупик, но где-нибудь сбоку находился проход и космонавты продолжали идти в глубь горы.

Заметно потеплело. Тоннель расширился. Павел Кузьмич вынул из сумки термометр и положил на грунт.

– Ого! Минус тридцать, против морозца сто двадцать на поверхности! удивился Крамов.

– Вполне закономерно. Радиоактивные вещества, за счет распада которых сохраняется внутренний жар, на Луне расположены близко к поверхности, пояснил Павел Кузьмич.

– Смотрите! Что это? – раздался возглас Светланы.

Ученый взял у девушки прозрачный камешек и стал внимательно рассматривать при свете фонаря.

– Где взяли? – спросил он внезапно изменившимся голосом.

– Тут, отколола ножом.

– Это же лед! Самый настоящий лед! Он тает от тепла перчатки скафандра! в восторге закричал Павел Кузьмич. Одним прыжком он очутился у стены. – Да его здесь множество! Светлана Михайловна, вы сделали открытие огромного значения! Лед на Луне! Это же феноменально!

Крамов дружески обнял ее за плечи.

– Молодчина, Света!

У девушки застучало сердце. Кровь бросилась в лицо. Хорошо, что темно, никто не видит ее смущения...

Космонавты спустились по широкому проходу и вошли в зал. Стало жарко. Под ногами поблескивали лужицы воды.

– Плюс пять, – отметил Павел Кузьмич и выключил обогрев скафандра.

Светлана обшарила лучом фонаря стены, свод, пол под ногами. Она была почти уверена, что найдет живые организмы. Почему бы им здесь не быть? Температура положительная, вода есть... А как дело с кислородом? Впрочем, это не трудно проверить. Вынув из сумки коробок, она стала вычиркивать спички. Одна, другая, третья... Не загораются. Нет кислорода."