Текст книги "Беседы о научной фантастике"

Автор книги: Георгий Гуревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Вот что говорит в этой книге рассказчик (якобы Томас Мор) Гитлодею:

"...если ты решишься не чуждаться дворцов государей, то своими советами можешь принести очень много пользы обществу...".

На что Гитлодей отвечает:

"Из этого не может выйти ничего другого, как то, что, стремясь вылечить бешенство других, я сам с ними сойду с ума... Далее, попадая в такую среду, которая легче может испортить даже прекрасного человека, чем исправиться сама, ты не можешь встретить ничего такого, где ты мог бы принести какую-нибудь пользу. Извращенные обычаи такого общества или испортят тебя, или, оставаясь непорочным и невинным, ты будешь служить прикрытием чужой злобы и глупости; нечего и говорить тут о каких-либо достижениях путем упомянутой окольной дороги".

Так написал Томас Мор, вкладывая свои мысли в уста Гитлодея, так оно и получилось.

Король все-таки привлек к себе на службу завоевавшего общеевропейскую известность автора "Золотой книги...". Томас Мор стал докладчиком прошений, затем хранителем казны, затем председателем палаты общин. Он быстро продвигался вверх, хотя не раз, "стремясь вылечить бешенство других", перечил и самому королю. В 1529 г. Мор стал лордом-канцлером, вторым лицом в государстве. Ненадолго стал – на три года. Будучи католиком и соответственно сторонником верховной власти папы, Томас Мор отказался дать присягу королю как "верховному главе" англиканской церкви, после чего был заключен в тюрьму, обвинен в государственной измене и казнен.

"Утопия" еще не роман. Это трактат, написанный в форме диалога, обычной для эпохи Возрождения. Сто лет спустя и Галилей написал в форме диалога свою книгу о вращении Земли. А за две тысячи лет до Мора и до Галилея также в форме диалога Платон поведал нам легенду о затонувшем острове Атлантида.

Трактат в форме диалога. Действующих лиц в нем нет, нет интриги, нет развития событий, завязки и развязки, характеров и столкновений характеров. Идет беседа-рассуждение, в которой ощущается присущее фантастике стремление к внешнему правдоподобию. Еще и Платон, повествуя об Атлантиде (истиной или выдуманной им?), ссылается на рассказ, услышанный им в Египте от некоего жреца. Известно, что Платон в Египте был, возможно, такой рассказ слышал. Возможно, Атлантида действительно существовала, хотя и не десять тысяч лет назад, правдоподобие выдержано. Остров был, остров исчез, следов не найти, проверить невозможно.

То же у Томаса Мора. Он ссылается на рассказ, услышанный от спутника Америго Веспуччи. Веспуччи – подлинное лицо, но в ту пору он уже умер. Америка еще не была исследована, кто знает, какие там есть государства. И в самом деле, Мексика и Перу были открыты уже после выхода "Утопии". И тогда, между прочим, в Перу очень многое напоминало порядки утопийских общин.

Но обширные неведомые государства можно было легко помещать на глобус при Море – в XVI в., не без труда при Свифте – в XVIII в. К XX в. на земном шаре не осталось места для "страны, которой нет". И фантастическая литература отправилась за пропиской в космос или же, поскольку появилась и окрепла надежда на то, что правильную жизнь можно наладить в будущем, утопические романы все чаще датировались будущим временем.

В будущее и ведет нас Иван Антонович Ефремов в своем романе "Туманность Андромеды".

Беседа девятая

Через тысячу лет

Общество будущего решил показать писатель-фантаст. Посылает в грядущие века своих корреспондентов – героев романа. Каким путем они попадают туда?

Литература знает несколько приемов.

1. Будущее в чужой стране – едва ли на Земле, вероятнее – в космосе. Космонавты отправляются на другую планету, там существует цивилизация, опередившая нашу.

2. Парадокс времени. Согласно теории относительности при полете со скоростью, близкой к скорости света, время идет медленнее, чем на Земле. Космонавты улетают к звездам, в пути у них проходят годы, а на Земле за этот же срок – десятки, сотни лет. Вот и прибыли в гости к правнукам.

3. Машина времени. Когда ее ввел в литературу Уэллс, она казалась правдоподобной. Правда, путешествие во времени приводит к нелепостям, герой может встретить сам себя, убить сам себя. Сейчас подобные путешествия вводятся в произведение как условный прием.

4. Сон или анабиоз. (Анабиоз – временное прекращение жизни из-за высыхания или замораживания.) Прием, не вызывающий сомнения у ученых, часто встречается в литературе ("Через сто лет" А.Беллами, "Записки из будущего" Н.Амосова, "Клоп" В.Маяковского). Недостаток приема: нельзя же вернуться из будущего, чтобы рассказать о своих впечатлениях.

5. Машина, предсказывающая будущее. Вычисляет, предсказывает, показывает на экране. Недостаток сюжетный – герои пассивны: сидят, смотрят на экран (Абэ Кобо. "Четвертый ледниковый период").

6. Откровенное обнажение приема. "Друг мой, я возьму тебя за руку и отведу в будущее. Закрой глаза и вообрази себе..." (В.Захарченко. "Путешествие в завтра").

7. Отсутствие приема. Повествование начинается с определенной даты в будущем, например: ...рано утром 1 января 2999 г.

Критики Е.Брандис и В.Дмитриевский справедливо указывают, что первые шесть приемов позволяют рассматривать будущее глазами наших современников, а седьмой позволяет писателям показывать через внутренний мир человека будущего.

Томас Мор выбрал первый прием – будущее в чужой стране. В эпоху великих географических открытий всего правдоподобнее казалось открытие еще одной страны за океаном. Наш современник – Ефремов – предпочел седьмой путь отсутствие приема. На первой же странице его романа мы видим героев в кабине звездолета:

"В тусклом свете, отражавшемся от потолка, шкалы приборов казались галереей портретов. Круглые были лукавы, поперечно-овальные расплывались в наглом самодовольстве, квадратные застыли в тупой уверенности...

В центре выгнутого пульта выделялся широкий и багряный циферблат. Перед ним в неудобной позе склонилась девушка... Красный отблеск сделал старше и суровее юное лицо..."

События происходят лет через тысячу, в эре Великого Кольца. Уже установлена радиосвязь с другими космическими цивилизациями, они передают друг другу важные сообщения. Но визиты пока затруднительны. Звездолеты посещают только ближайшие звезды, удаляясь от Солнца не далее чем на два-три десятка световых лет. Каждая звездная экспедиция – трудное и редкое предприятие.

Как обычно в фантастике, даты условны; Ефремов их и не называет. Но точно обозначены "до" и "после": после установления Великого Кольца, до регулярных полетов к звездам.

Данная тридцать седьмая звездная экспедиция под начальством Эрга Ноора посылалась к сравнительно близкой (всего пять лет полета в один конец!) планете Зирда, почему-то замолкшей, переставшей транслировать радиопередачи Кольца.

Оказалось, что жизнь на планете загублена... и даже не атомной войной, а всего лишь неумеренными опытами, постепенным накоплением радиации.

Предостережение!

На обратном пути экспедиция попадает в поле невидимой черной звезды, вынуждена сесть на одну из ее планет. Но там важная тайна. Некогда на той же планете потерпел крушение дискообразный звездолет из неведомых миров. И Земля, и все Великое Кольцо не знают таких кораблей.

Между тем Земля продолжает принимать передачи Кольца. В одной из них эстафетой прибывает сообщение с довольно далекой звезды Эпсилон Тукана. Оказывается, там живут наши братья не только по разуму, но и по внешности существа ослепительной красоты. Увы, от той звезды свет и передачи идут триста лет.

Особенно сильное впечатление производит такая передача на молодого физика Мвен Маса, который хочет победить, наконец, пространство и время, разделяющие миры. На свой страх и риск, не получив разрешения, он производит опасный опыт. И опыт кончается катастрофой.

Терзаясь угрызениями совести, Мвен Мас бросает научную работу и удаляется на остров Забвения, где живут люди, которым не по душе цивилизация, приятнее простая жизнь пастухов и рыбаков. Но встреча с жителем острова, огрубевшим и эгоистичным, заставляет Мвена Маса вернуться. Его поступок обсуждает Совет Звездоплавания. Ученые оправдывают Мвена, все они понимают, что невозможно познавать неведомое без риска.

Человечество хочет идти вперед, и благодаря усилиям людей всей Земли организуется не одна, а сразу три звездных экспедиции: очередная – к сверхплотной звезде – белому карлику, еще одна – к далекой зеленой звезде, вокруг которой обращаются пригодные для заселения планеты. Лететь туда в один конец лет семьдесят, так что экипаж никогда не вернется на Землю. Третья же экспедиция направляется к опасной невидимой звезде. По-видимому, диск прибыл из туманности Андромеды – галактики, отстоящей от нас не на тысячи, не на десятки тысяч, а на целых два миллиона световых лет. Нет предела для устремлений разума!

Вы можете сделать заключение, что сюжет романа не так уж необычен для фантастики. Космический полет, авария, неудачный опыт, проступок, раскаяние и прощение, в финале – перспектива новых полетов. Но в том-то и дело, что "Туманность Андромеды" – не чисто приключенческая фантастика, волнующая нас напряженным развитием действия, а утопия. Главный интерес ее – в изображении жизни будущих людей.

Ефремов начинает повествование с изложения предыстории, с лекции о событиях тысячелетия, отделяющего героев романа от наших дней. Лекцию эту читает для Кольца историк Веда Конг.

Историки будущего, по мнению Ефремова, считают, что мы с вами живем в конце ЭРМ – эры Разобщенного Мира, когда на земном шаре множество разноязыких государств, когда на одной планете два мира – социалистический и капиталистический. Вторая Великая революция, завершающая ЭРМ, открывает следующую эру – эру Мирового Воссоединения, последний век которой – век Общего Языка, т.е. когда все народы сольются в единую нацию, говорящую на едином языке. Далее следует ЭОТ – эра Общего Труда. Она начинается с века Упрощения вещей. По мнению автора, не может быть изобилия без упрощения потребностей, отказа от излишеств в пище, в одежде, бессмысленной тяги к роскошной мебели и дорогим побрякушкам (замечаете перекличку с Томасом Мором?). Конечно, все человеческие потребности можно удовлетворить, если потребности эти разумны. Естественно, представление об уровне разумных потребностей изменилось с XVI в. Человека уже не удовлетворит одноцветная хламида на два года и шкура в качестве рабочего комбинезона.

За веком Упрощения вещей идет век Переустройства природы, быта и человека, века Первого Изобилия и Космоса, а из него вытекает ЭВК – Эра Великого Кольца.

Пожалуй, идея Великого Кольца – самая впечатляющая в книге Ефремова. Сеть дружбы далеких цивилизаций, побеждающая пространство! Руки не могут слиться в рукопожатии, но голоса доходят. А если инозвездные друзья не могут преодолеть пространство, они передают послания эстафетой – со звезды на звезду.

"Аэлита" Алексея Толстого кончается апофеозом любви. Слова любви летят через десятки миллионов километров с Марса на Землю; любовь покоряет пространство. У Ефремова пространство покорено дружбой.

Правда, придирчивый критик мог бы заметить, что конкретной пользы от звездной информации не видно. Единственная практическая задача – полет 37-й звездной экспедиции, чтобы выяснить, почему замолчала планета Зирда. Звездолет Эрга Ноора прибывает слишком поздно, помощи оказать не может. В остальных примерах Великое Кольцо выглядит самодовлеющим: работает само на себя – на расширение Кольца. Ну что ж, можно считать, что Ефремов описывает начальный период – после создания Кольца и до практических результатов. Еще предстоит совершенствование – самый острый конфликт романа и связан с этим совершенствованием.

Кольцо еще "не принесло своих плодов", но век Переустройства уже завершился до Эры Кольца. Глобальная реконструкция планеты Земля выполнена. Растоплены льды Арктики и уменьшены льды Антарктики, благодаря этому климат стал мягче. Население планеты сосредоточено в зонах умеренного климата, на уровне Средиземноморья – колыбели земных цивилизаций. К югу и северу от жилых полос – сырьевые зоны.

Переустроена природа планеты, улучшена природа человека. Выверена наследственность, убраны все огрехи, внесенные болезнями и неумеренной радиацией в эпоху Разобщенного Мира. Все люди от рождения здоровы, красивы, жизнерадостны и уравновешенны. Остальное дается воспитанием. Герои Ефремова сдержанные, дружелюбные, неболтливые люди (остроумие они презирают, считают пустословием).

Сдержанны они и в любви, любовь больше похожа на спокойную дружбу единомышленников. Женщины во всем равны мужчинам, но превосходят их красотой, изяществом, мастерством в искусстве. Рождение двух детей они считают своим общественным долгом, но младенцы живут с матерью только до одного года. После этого детишек передают в школы нулевого цикла. Всех циклов четыре – каждый на четыре года. Для акклиматизации они проводятся в разных частях света. Школьники старшего цикла шефствуют над малышами. Взрослые же, не только родители, но и любые почетные люди, выбираются наставниками. Окончание школы и гражданская зрелость отмечаются трудовыми заданиями – они торжественно называются "подвигами Геркулеса". Быть медсестрой на острове Забвения предполагает девушка Рея. Юноши выбирают задания поопаснее и потяжелее провести дорогу через хребет, выяснить причину появления больших осьминогов и истребить их.

Выполняя "подвиги Геркулеса", молодой человек определяет свои вкусы и выбирает специальность, первую. Жизнь долгая, люди будущего успевают перепробовать пять-шесть профессий. Но везде они ценят творчество, во имя творчества даже сокращают сроки жизни. Ефремов придерживается распространенной, хотя и не всеми учеными принятой гипотезы о том, что продолжительность жизни зависит от нервов. У творцов нервы расходуются активнее, эти люди живут не 150-200 лет, а вдвое меньше.

Творчество в работе, творчество в искусстве. Искусством, как и спортом, занимаются в свободное время, это не специальность. Историк Веда Конг поет, биолог Чара Найди – призер танца. Ефремов подробно и с увлечением описывает празднества, например Праздник Пламенных Чаш, названный так в память древнего индийского обычая. И вдохновенную главу автор посвящает музыке будущего. Называется эта глава "Симфония фа-минор, цветовой тональности 4,750 мю".

Естественно, в научно-фантастическом романе много говорится о науке будущего. Ефремов пишет о новой отрасли знаний – биполярной математике, основывающейся на идее о существовании антипространства рядом с пространством, а также и нуль-пространства между ними. С помощью нуль-пространства герои произведения надеются преодолеть расстояния и время, сблизить непомерно далекие звезды.

Конечно, все эти величественные дела происходят в совершенном коммунистическом обществе. Народы давно объединились в единое человечество, государству не нужна более функция обороны, оно руководит только экономикой, не управляет, а направляет развитие общества. На планете имеется Совет Экономики, связанный с консультативными органами. Первый из них – Академия Горя и Радости ("Только при возрастании радости или ее равновесии с горем считалось, что развитие общества идет успешно" – пишет Ефремов). Выводы этой академии обрабатывает другая – Академия Стохастики и Предсказания Будущего. Стохастика и есть предсказание на основе статистики. Есть еще Академия Производительных Сил, Академия Психофизиологии Труда и особый Совет Звездоплавания со специальной Академией для связи с Великим Кольцом. Заседанию этого совета посвящена отдельная глава книги. Естественно, решения принимаются там коллективно, причем даже в процессе обсуждения слушатели выражают мнение, включая зеленые или красные лампочки возле своих мест.

Ефремов написал по сути дела энциклопедический, всесторонний трактат о будущем. Он мог бы и ограничиться трактатом; многие утопии так и написаны. Но писатель хотел быть понятным широкому читателю, он неоднократно говорил об этом. А широкому читателю интереснее роман, а не сухой трактат. В романе есть характеры, конфликты между характерами и сюжет, возникающий из развития конфликта.

Какие же характеры героев встречаем мы в романе?

Положительные мужские образы – Эрг Hoop, Дар Ветер... Они сильны, они тверды, они смелы, не теряются в минуту опасности, увлечены творчеством. Эрг Hoop – героический космопроходец, рожденный в космосе и для космоса. Дар Ветер не столь четок, он меняет профессии, но это же не недостаток. Просто он устал на своей первой должности, почувствовал, что горения нет и благородно устранился, ушел на трудную физическую работу. Женские образы – Веда Конг, Эвда Наль. Красивы, спокойны, выдержанны, умны, благородны. Одна – историк, другая – психолог, обе среднего возраста, по характеру похожи друг на друга. Даже имена у них похожи: Веда и Эвда.

Несколько отличается от них порывистая, самоотверженная девушка Низа Крит, влюбленная в своего начальника – Эрга Ноора, жертвующая ради него жизнью.

А рядом с ними несколько иные герои – Мвен Мас, Рен Боз и Бет Лон. Они менее выдержаны, увлечены творчеством и во имя творчества пренебрегают осторожностью. Плохи не их устремления, а самонадеянность, неоправданный риск в исследованиях.

Второстепенных героев не будем перечислять. Не они определяют сюжет. Но, пожалуй, и не главные персонажи определяют сюжет... Ведь между ними нет конфликта.

Больше внимания уделено проступку Мвена Маса, но и здесь конфликт не ведет к открытой борьбе, потому что общество, собственно говоря, сочувствует стремлениям Мвена Маса, не одобряет только его поспешности и самоуправства. Мвена Маса отстраняют от работы, но не изгоняют. Сам себя он осуждает более жестоко, чем Совет Звездоплавания. Налицо конфликт, порожденный характером.

И как обычно в фантастике, идет борьба человека с природой, с природой враждебной и с природой неподатливой.

С враждебной природой герои встречаются в космосе, на вечно темной планете железной звезды. На Дара Ветра и Веду Конг "нападает" природа. Неподатливая, непокоренная природа окружила маленькую планету Земля невообразимо громадными космическими просторами. С пространством и временем ведут борьбу и Эрг Hoop в космосе, и Мвен Мас на Земле.

И все же не об этой борьбе, источнике волнующих приключений, написан роман. Самое главное в нем – изображение общества будущего. Проверьте это мысленно. Отбросьте все приключения героев, книга будет не столь занимательна, но не менее интересна. Отбросьте изображение общества будущего; останется несколько разрозненных эпизодов: электромагнитные чудовища на черной планете, катастрофа в физической лаборатории. Занимательно, но не содержательно.

Общество будущего – главный герой Ефремова, как это и полагается в утопии. О будущем высказано множество глубоких и интересных мыслей. Возможно, при первом чтении, торопясь узнать, чем же закончится роман, вы их не уловили. Перечитайте книгу. Произведения Ефремова из тех, что нужно читать дважды: первый раз, следя за развитием сюжета, второй раз – сразу же – для обдумывания.

В свое время я был одним из первых восторженных рецензентов "Туманности Андромеды". Но сейчас, когда эта книга прочно вошла в фонд мировой литературы, она не нуждается ни в защите, ни в добавочных похвалах и полезно обратить внимание читателей на трудность, которую автору не удалось разрешить, не удалось решить и всей фантастике.

В будущем мы хотим видеть безукоризненно совершенных людей. Нас, естественно, удивит, если человек будущего будет болеть, страдать, сердиться, если он будет разочарован, будет делать глупости и т. д. Поэтому писатель и создал своих героев непохожими на нас: безукоризненно правильными, безупречно выдержанными и от правильности холодноватыми. Но законы восприятия таковы, что больше всего мы сочувствуем таким, как мы, на нас похожим. Идеальные бестелесны и поэтому не волнуют.

Как же быть? Изображать идеал несовершенным? Но тогда это не идеал.

Далее, чтобы достигнуть законченного совершенства, видимо, надо разрешить все трудности и все проблемы наилучшим образом. Но если ВСЕ решено, чем же будут заниматься люди творчества? Нормальному человеку для счастья нужна осмысленная деятельность, не только игра в исследования, в науку ради науки.

У Ефремова нет скуки в его совершенном обществе. Общество уже благоустроено, основные проблемы уже разрешены. Подвиги совершаются где-то вдалеке, на границе незаселенных мест, на дне океана или на острове Забвения, упрямо живущем по старинке. Это все сторожевые подвиги, арьергардные, но где же авангардные – подвиги продвижения вперед? Даже школьники в произведении Ефремова знают, что самое главное – движение вперед.

Но если все совершенно, куда и зачем двигаться? Именно тут противоречие, не разрешенное Ефремовым.

И другая сторона того же вопроса.

Чтобы завершить книгу, где-то нужно поставить точку. Чтобы нарисовать общество, разрешившее все задачи, нужно ограничить число задач. И Ефремов ограничил... количество населения. Все оно размещено в узкой средиземноморской полосе... Ограничена, 150-200 лет, и продолжительность жизни. В исторической схеме будущего веку Первого Изобилия предшествует век Упрощения Вещей. Так и написано: "Требование дать каждому все вызвало необходимость существенно упростить обиход человека... Одно только прекращение невероятной расточительности питания обеспечило пищей миллиарды людей".

Ограничено, упрощено, прекращено! Нет потребности и нет причины для роста, для движения вперед.

Только для космоса "не поставлена" точка. Пока еще звездолеты топчутся на "пятачке" поперечником в полсотни световых лет, а до других галактик миллионы и миллиарды. Нет возможности посетить отдаленные звезды.

Но если видишь звездожителей на экране, если связан с ними по радио, так ли обязательно ездить в гости? Это не самая неотложная задача! Вдохновит ли она ВСЕ население Земли на подвиги, творчество и даже самоограничение? Однако другой задачи Ефремов не нашел.

Но юный герой Ефремова говорил, что главное – это движение вперед. Какое же движение вперед предлагает писатель в романе.

В предыдущих беседах о Свифте, о Жюле Верне и о Томасе Море мы давали историческую справку, потому что и страна, и эпоха были далекие, чуждые; чтобы понять писателя, надо было представить еще и в какие времена он писал.

Но И.А.Ефремов (1907-1972) – наш современник.

Он родился в 1907 г. и прожил насыщенную жизнь. Всего было много: странствий, впечатлений, размышлений и трудов. Рано оставшись без родителей, он стал воспитанником красноармейского полка, принимавшего участие в штурме Перекопа. В семнадцать лет стал штурманом, плавал на Тихом океане и на Каспийском море. Но море оставил ради геологии и к двадцати годам обнаружил кладбище вымерших земноводных на Севере. Экспедиция за экспедицией в Сибири (разведка БАМ, между прочим), потом в Монголии. В тридцать три года Ефремов доктор биологических наук, в дальнейшем – создатель тафономии, особой , науки о том, как и где искать остатки ископаемых животных. В 1952 г. получил Государственную премию.

И одновременно – литература. Еще в конце войны, в 1944 г., появились его "Рассказы о необыкновенном" – романтичные и героические истории о геологах и моряках. За ними последовали "Звездные корабли" – одна из первых у нас повестей о пришельцах, историко-приключенческий роман "На краю Ойкумены", а в 1957 г. в "Технике – молодежи" начал печататься роман "Туманность Андромеды".

Обратите внимание: "Туманность Андромеды" появилась в 1957 г. – за несколько месяцев до запуска самого первого искусственного спутника.

Фантастика чутко отражает настроения современников. Истина эта покажется странноватой тем, кто знаком поверхностно с этой литературой. Но связь тут своеобразная, не прямая: фантастика отражает не достижения и события, а настроения – мечты и надежды, или опасения. Фантастика – литература впередсмотрящих (или же спорящая с впередсмотрящими). Ефремов был впередсмотрящим, он отражал мечты и настроения завтрашнего дня.

"Туманность Андромеды" писалась до выхода человека в космос. Но когда другие писатели-фантасты, вдохновленные успехами советской космонавтики, устремились мысленно в звездную бесконечность, Ефремов уже начинал создавать новый роман – "Лезвие бритвы" – о нераскрытых возможностях человека, о резервах физиологических и психологических. Это направление (психологическое) советская фантастика приобрела в 70-е годы.

Беседа десятая

Итоговая и напутственная

Намеченный нами маршрут пройден. Закончен наш поход по Стране Фантазий. Посетили мы самые разнообразные области – и сугубо научные, за труднопроходимыми горами Обоснований, и совсем необоснованные, на равнине Чистой Мечты; познакомились с фантастикой-приемом и фантастикой-темой, прошли области познавательной, приключенческой, психологической, сатирической фантастики, утопии и антиутопии. Посетили, но нельзя сказать, что изучили. Невозможно изучить все области фантастики, рассказать обо всем в одной книге. У нас задача была скромнее: объяснить сложности фантастики, облегчить ее понимание.

Вы убедились, что фантастика разнородна. Многолика и разнородна потому, что выполняет разные задачи. Так что, закончив чтение интересной книги, узнав, спаслись ли герои, удалось ли им вернуться домой, наказаны ли злодеи и состоялась ли чья-то свадьба, не торопитесь ставить книгу на полку или отдавать в библиотеку. Присядьте на полчасика, подумайте, что хотел сказать автор: призывал ли он жертвовать собой во имя бесценного знания, мечтал или высмеивал мечты, воспевал чувства или трезвый разум, прославлял природу, технику или человека. И не навязывайте автору обязательные, для всех книг одинаковые требования. Прежде всего постарайтесь понять, какую цель ставил автор. Цель – главное,в книге. Лишь по главному к автору полная мера претензий. Тут можно и соглашаться с ним, можно и возражать, и упрекать: главное в книге не получилось! Второстепенное тоже следует принимать во внимание. Ведь второстепенное не нулевое. Ведя экскурсию по Стране Фантазий, мы старались подбирать ясные по замыслу, четко целенаправленные произведения. Но ведь писатель, приступая к работе, не обязательно задается целью написать произведение в жанре фантастики чистой мечты или приключенческую фантастику. Чаще у него всего понемножку. Второстепенное тоже стоит оценить, но понимая, что это второстепенное.

Определить задачу автора – первый этап понимания книги. Когда же ясно, что он хотел сказать своим произведением, полезно подумать и о том, почему именно это он хотел сказать. И тут очень важно знать историческую обстановку. Но это уже следующий этап.

В беседах о фантастике мы старались дать социально-историческую справку и даже рассказывать не только о событиях, но и о настроениях эпохи. Без этого нельзя было бы понять горечь Свифта, восторженную веру Жюля Верна в прогресс или скептические сомнения Уэллса.

Вместе с историческими сведениями об эпохе, в которую творил писатель-фантаст, в книге приведены и некоторые биографические факты. Биография писателя объясняет нам, почему он стал выразителем чаяний своей эпохи.

Тема этой книги обсуждалась педагогами, литературоведами, критиками и писателями-фантастами. И все они в один голос сказали, что одной книгой о фантастике не обойдешься, нужна серия книг, чтобы рассказать обо всех аспектах этого сложнейшего вида литературы. Но начинать надо именно с такой – обзорной.

В больших статьях или книгах, посвященных целой стране или республике, скажем, Казахстану или Мексике, вначале дается их географическое описание, потом история. Книга, которую вы прочли, – это география фантастики. Начинать же с истории фантастики было невозможно, непонятны были бы ее противоречивые зигзаги, и в хронологической последовательности утонуло бы внутреннее многообразие. Историю фантастики невозможно вытянуть в одну ниточку. (См. схему исторического развития фантастики.)

В наших беседах говорилось о некоторых крупных писателях-фантастах в следующей исторической последовательности: Мор, Свифт, Жюль Верн, Уэллс, Грин, Беляев, Чапек, Ефремов. Можно ли сказать, что в этой цепочке очередное звено прямое продолжение предыдущего? Да ничего подобного. Жюль Верн каждой своей строкой опровергает карикатурную Лапуту Свифта. Уэллс не продолжатель Жюля Верна, а Беляев не продолжатель Уэллса, скорее, он близок Жюлю Верну. Даже в одном поколении писателей нет полного сходства творческой индивидуальности. Грин и Беляев почти ровесники, разница между ними всего четыре года. Но Грин далек и от Уэллса, и от Жюля Верна, ему ближе не фантасты, а авторы приключенческих романов.

Вы видите, что разновидности фантастики существовали уже давно, сосуществовали и развивались параллельно. Но внимание писателей останавливалось на разных разделах фантастики: то один, то другой из них лидировали.

Зависело же это внимание от материальных условий: от уровня развития производства, от состояния общественной жизни. От уровня производства в наибольшей степени зависела фантастическая форма: антураж, техника чудес. Пока производство было ремесленным, человек очень мало надеялся на свои руки и ум, больше на сверхъестественные силы или же на чудеса природы. Великие географические открытия сразу же сказались на фантастике; начиная с XVI в. – с Томаса Мора – фантастика открывает несуществующие страны, планеты. Но вот набирает силы наука, растет вера в науку, и научная фантастика (сначала естественнонаучная, а потом и техническая) постепенно вытесняет фантастику чудес, которая остается только в тех областях Страны Фантазий, где фантастическое выступает как откровенная условность. Примеры научной фантастики можно найти и в античные времена. Например, "Истинное повествование" античного сатирика II в. Лукиана Самосского, где описано путешествие на Луну...

Конечно, человечество растет, знания его о мире углубляются. Все знания не охватит один ученый, все в жизни не опишет один писатель. И все же время от времени возникает необходимость обобщить опыт человечества, как бы подняться на вершину и осмотреться, прежде чем дальше идти, обобщить опыт всех наук, как в "Капитале" Карла Маркса, всей биологии, как это сделал Дарвин, всей химии, как у Менделеева, всей жизни человеческой, в мирное время и на войне ("Война и мир" Льва Толстого). Я не случайно называю имена именно этих великих людей рядом. Работы их появились почти одновременно: книга Дарвина – в 1859 г., роман Л. Толстого – в 1865-1869 гг., I том "Капитала" к Маркса – в 1867 г., теория Менделеева датируется 1869 г. Это был период великих обобщений, обзора всего накопленного человечеством опыта, время создания фундаментальных теорий. Кстати, и Жюль Верн выступил в том же славном десятилетии – в 1863 г.