Текст книги "Нет повести печальнее на свете… Научно-фантастический роман"

Автор книги: Георгий Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Однако вы не находите, что без нашего вмешательства… – начал Мендесона.

– Нет, не нахожу, – сухо прервал его Эйлер. – Вы свободны, – сказал он незнакомцу, и тот исчез столь же странным образом, как и появился.

– Поразительно! – не удержался выразить свое восхищение Тропинин.

– Что именно? – рассеянно спросил Великий математик, занятый своими мыслями. – Ах да, вас удивило внезапное появление информатора. Мы действительно достигли кое-каких успехов в голографии, и мне следовало заранее предупредить вас… впрочем, так получилось эффектнее. Но вот что интересно: вам повезло, легат, вы, что называется, поспели к огоньку. Одно из тех самых осложнений, о которых я вам только что говорил. Притом весьма необычное. Я, признаться, не припомню случая, когда юноша из одного клана умыкал бы девушку из другого. А вы, Мендесона?

– Такой случай имел место при вашем предшественнике. Тогда удалось предотвратить насилие. Преступник находился в состоянии сильного опьянения.

– Видите, легат, происшествия подобного рода исключительны, но клановые стычки тем не менее случаются, и приходится их улаживать. Для этого существует стройная и эффективная процедура, включающая прямые переговоры между соответствующими общинами. Если им не удается прийти к полюбовному соглашению, спор переходит в арбитраж. Ну а роль высшей инстанции принадлежит Великарию. Вам, очевидно, любопытно будет знать, чем кончилось это неприятное дело – так мы непременно вас проинформируем. Молодость, безрассудство, – вздохнул он.

– Прискорбно, – присоединился к нему бородач, придав своему лицу постное выражение, – что среди наших молодых людей, в целом племени здорового и физически и нравственно, попадаются отдельные негодяи.

Эйлер взглянул на часы.

– Надо дать нашему гостю отдохнуть с дороги, Пабло. Ведь он пересек полвселенной, а мы сразу взяли его в оборот. Программа пребывания подготовлена?

Мендесона подал шефу папку, и тот, раскрыв ее, пробежал глазами.

– Мои сотрудники предлагают осмотр достопримечательностей нашей столицы, посещение двух крупных предприятий, встречу с сенаторами, выступление в Академии истории. Последнее, разумеется, при вашем согласии. Не скрою, мы заинтересованы получить как можно больше информации о Земле и других планетах Великого кольца. Ну и, наконец, заключительную беседу у меня. Насколько я знаю, вы намерены пробыть на Гермесе около двух недель?

– Да, это сопряжено с благоприятной расстановкой небесных тел. В противном случае пришлось бы задержаться у вас еще на полгода.

– Мы были бы только рады. Мне кажется, вам стоит побывать и в провинции. Может быть, Неаполь? – обратился он к Мендесоне. – Или Венеция?

– Здесь упоминалась Верона, – сказал Тропинин.

Великий математик взглянул на своего помощника, и тот еле заметно кивнул.

– Что ж, можно съездить и туда, хотя Верона ничем особенно не славится. Разве что отличной кухней. Впрочем, вы сможете определиться позднее. Вообще, легат, вам, как было условлено, будет предоставлена любая информация, и если у вас возникнет желание изменить программу по своему усмотрению – милости просим.

– Благодарю вас.

– Что ж, отдохните и беритесь за дело. Мендесона поступает в полное ваше распоряжение. И тот чиновник, который встречал вас… Как его?…

– Уланфу, – подсказал Мендесона.

Они встали. Великий математик пожал руку гостю и проводил его до дверей.

– Да, – вспомнил он, – ведь у вас был какой-то интригующий вопрос.

– Не смею более отнимать у вас драгоценное время.

– Не стесняйтесь, спрашивайте.

– Видите ли, синьор Эйлер, мне хотелось знать, как у вас с искусством, оно тоже разобрано по кланам?

– Искусство? – переспросил Великий математик, наморщив лоб, явно пытаясь вспомнить, где он слышал это слово. – Искусство? А что это такое?

3

Тучи, разогнанные южным ветром, разбежались по уголкам небосклона. Горизонт заполыхал. Розовое и голубое, сойдясь в противоборстве, придали всему окружающему нежный фиолетовый оттенок. Ром, следуя инструкциям Сторти, нажал кнопку, и крыша их экомобиля, собравшись в гармошку, ушла в кузов. Скрип разбудил Улу. Она виновато улыбнулась и, словно извиняясь за то, что оставила своего возлюбленного на час в одиночестве, поцеловала его в щеку. Он обнял ее одной рукой и погнал машину, наслаждаясь ощущением всемогущества и вседозволенности.

– О чем ты думаешь, Ром?

– О тебе. А ты?

– О нас. Я пытаюсь угадать, что сейчас делают наши родители.

Он беспечно махнул рукой.

– Теперь мы не в их власти.

– А меня гложет беспокойство.

– Тебе их жалко?

– Нет, я их боюсь. Ты не знаешь мою мать, у нее решительный и волевой характер.

– Вся в тебя.

– Не шути, Ром, мать ни перед чем не остановится, чтобы настоять на своем и вернуть меня домой.

– Мой отец тоже. Но ведь есть еще моя мать и твой отец.

– И еще есть Тибор и Пер. Никогда не ожидала от Тибора такого предательства.

– Добавь к ним моего братца. А ведь знаешь, Ула, они все хотят спасти нас от самих себя. Глупцы!

– Все равно, нам надо быть настороже. Может быть, объедем Мантую, заберемся куда-нибудь подальше?

– Не паникуй. Мы уже въезжаем в город.

Они остановились у мотеля на окраине Мантуи, позавтракали в уютном ресторанчике. Ром спросил обслуживавшего их робота, как проехать к дому Ферфакса, но тот сказал, что такими сведениями не располагает, и отослал его к администратору. Последний оказался роботом новейшей конструкции, какого Рому еще не приходилось видеть. Гораздо крупнее своих собратьев, настоящий верзила, с квадратным лбом и неприятно бегающими глазами. На вопрос о Ферфаксе администратор мгновенно дал исчерпывающие пояснения: в его бездонной электронной памяти хранились данные обо всех обитателях города.

Затем Ром осведомился, не могут ли они снять в мотеле комнату на пару дней. Эта мысль пришла ему в голову внезапно: неизвестно еще, как встретит их приятель Сторти, не мешает на всякий случай иметь прибежище.

– Отчего же нет, – ответил робот, – достаточно предъявить паспорта. – Он взял документы и достал из конторки гроссбух, чтобы зарегистрировать постояльцев. Любопытно было наблюдать, как ловко управляются с бумагами его щупальцеобразные пальцы. Ром полез за деньгами, с благодарностью вспомнив мать. А когда он протянул купюру администратору, тот ее не взял. Рому показалось, что в глазах робота мелькнули настороженность и смущение, если, конечно, линзы обладают способностью выражать подобные чувства.

– В чем дело? – спросил он.

– Прошу прощенья, синьор, но вы и ваша спутница принадлежите к разным кланам.

– Ну и что?

– Боюсь, что мы не сможем предоставить вам комнату в мотеле.

– Позвольте, любезный, – сказал Ром с раздражением, – кто вам дал право распоряжаться по своему произволу?

– Не сердитесь, синьор, – вежливо ответил вышколенный администратор. – Я действую в соответствии с заложенной в меня программой.

– У вас что, есть инструкция на этот счет?

– Разумеется, синьор.

– Но это чепуха, у нас установлено равенство кланов и возможность их общения… – Ром спохватился: бессмысленно вступать в полемику с механизмом. Однако администратор не усмотрел в этом ничего странного. Он метнул в Рома быстрый взгляд, в котором явственно ощущалось сочувствие, и сказал:

– Вы правы, если иметь в виду юридическую сторону дела, но, помимо законов, существуют традиции. – И добавил, понизив голос: – Другой вопрос, насколько они справедливы.

Ром взял протянутые администратором паспорта, испытывая унижение от того, что его пожалела машина, которой полагается быть бездушным исполнителем воли человека. Эти техи в своем стремлении к совершенству переступают все дозволенные границы. Если так пойдет дальше, скоро роботы будут вести себя с людьми на равных, а там додумаются образовать свой клан, десятый, и неизвестно еще, за кем останется последнее слово: ведь по численности думающие механизмы уже в тысячи раз превосходят людей.

С другой стороны, ничего не скажешь, это электронное устройство мыслит разумней тех, кто мешает им с Улой обрести свое счастье. И ведь среди них самые близкие люди. Какая-то непостижимая дикость! Ясно одно: их положение значительно хуже, чем он мог предполагать.

В препаршивом настроении Ром вышел на улицу, где у «тарахтелки» поджидала его Ула. Но стоило ему взглянуть в ясные улыбающиеся глаза своей подруги, как тягостные мысли и страхи улетучились. Он не стал расстраивать ее рассказом о случившемся и подумал даже: дела не так уж плохи, если и роботы нам сочувствуют. Великая это способность: толковать в свою пользу и самые дурные предзнаменования!

Через несколько минут они подъехали к маленькому домику, до удивления напоминавшему обиталище Сторти: похоже, приятели, как близнецы, отличались общим вкусом до мелочей. Если так, им будет легко с Ферфаксом. Ром поднялся на крыльцо и, не найдя звонка, постучал в дверь. В доме царила тишина. Он постучал сильнее, а затем принялся барабанить что было мочи.

– Погоди, Ром, – урезонила его Ула, – может быть, хозяина нет дома. Сейчас ведь рабочее время, не забывай.

– Ты права, – сказал он со вздохом, – придется нам помотаться до вечера. Но нет худа без добра, осмотрим Мантую, – решил он.

Они прекрасно провели время: бродили по улочкам старинного города, заглядывали в музеи, осматривали храмы. Повсюду доброжелательно встречали юную красивую пару, принимая их за молодоженов, совершающих свадебное путешествие. На рынке, вдоволь насмотревшись на заваленные дарами щедрой природы Гермеса торговые ряды и подивившись расторопности стоявших за прилавками роботов в белых халатах. Ром и Ула нашли харчевню для простого люда, где решили пообедать. К их столику подсела словоохотливая пожилая женщина, представившаяся туристкой из Милана. Судя по манере держаться и некоторым профессиональным сленгам, она принадлежала к клану физов. Соседка болтала без умолку, посвятив их во всевозможные истории, услышанные еще во время странствия по городам и весям Гермеса.

Когда Ром вышел на минутку, миланка неожиданно прервала свою болтовню и спросила Улу, почему она общается со своим спутником посредством апа.

– Разве неясно, почему, – спокойно ответила Ула, – мы из разных кланов.

Тогда назойливая старая дама, сняв очки, прищурив глаза и поджав губы, заквакала, что молодой девушке надо беречь свою репутацию, что путаться с парнем другой профессии в высшей степени постыдно и так далее. Ула вспылила, послала ее к черту и выскочила на улицу. Ром нашел ее в слезах и успокоил, как ни странно, тем, что пересказал содержание своего разговора с администратором мотеля. Они посмеялись над своими невзгодами и отправились досматривать достопримечательности Мантуи.

Уже в сумерках, усталые и полные впечатлений, Ром и Ула вернулись к дому Ферфакса. Ром постучал, и опять безрезультатно: дом был пуст. Из-за заборчика, отделявшего его от соседней виллы, появилась женщина.

– Если вы к Ферфаксу, молодые люди, то не теряйте времени, его здесь нет.

У Рома упало сердце.

– Что-нибудь с ним случилось?

– Что может случиться с таким человеком! – сказала женщина тоном, свидетельствующим, что Ферфакс не пользовался особой популярностью у соседей. – Просто он укатил в Рим по каким-то своим делишкам.

– Спасибо, синьора.

– И послушайте доброго совета, не связывайтесь с этим забулдыгой, он и ангела собьет с пути истинного.

На этот раз подала голос Ула:

– Благодарим вас, синьора, за радение о наших душах, но мы и сами не ангелы.

У женщины вытянулось лицо, и она молниеносно исчезла, решив, видимо, что не стоит связываться с хулиганами.

Ром и Ула уселись на ступеньках крыльца.

– Что будем делать? – спросила она.

– Мыслить, – ответил он, беря ее за руку. – И целоваться.

Это занятие отняло у них добрых полчаса.

– У меня есть идея, – сказала вдруг Ула.

– Давно пора, – пошутил Ром, – ты же мата, да еще из семейства Капулетти, да к тому ж вундеркинд, тебе только и генерировать идеи.

– Не смей потешаться над моим кланом, презренный агр! Так вот, когда мы с тобой блуждали по городу, помнишь, нам повстречалась гостиница «Дважды два»?

– Помню.

– Под таким названием во всех крупных городах есть дома для ночлега заезжих матов.

– Что из того, и у нас есть такие дома под вывеской «Спелое зерно».

– А то, что мы снимем там номер.

– Будет то же, что и в мотеле. Инструкции для роботов везде одни.

– Конечно, если мы сунемся в открытую.

– То есть ты предлагаешь…

– Вот именно. У вас, мужчин, никакой смекалки. Сначала я снимаю номер, причем прошу на первом этаже, – кто посмеет отказать внучке великого Капулетти! – а потом ты влезаешь в окно.

Ром загорелся.

– Ты гений, поехали. – Уже в экомобиле его охватили сомнения: следует ли оставлять следы, ведь знатная фамилия Улы сразу привлечет внимание? Хотя им всего лишь переночевать.

Первая часть плана Улы прошла как по маслу. Когда она предъявила паспорт, администратор-робот чуть было не разломился в пояснице и отвел ей люкс с шикарной балюстрадой, куда забраться такому атлету, как Ром, не стоило никакого труда. Ром спрятался в кустах, окружавших гостиницу сплошной стеной, и стоило Уле подать условный сигнал – трижды выключить и включить свет, как через минуту он был в номере.

Они сразу же погасили огни, чтобы никто из служителей не мог обнаружить столь вопиющего нарушения общепринятых правил. Им и не нужен был свет, тьма была для них желанным прибежищем, надежным покровом для неистовых любовных ласк. Тогда, в первый раз, в комнате Улы, их сдерживало и опасение быть застигнутыми, и природное целомудрие, и ощущение греховности связи, в которую они вступили, бросив вызов всем порядкам и установлениям, воле родителей, предостережениям наставников. Теперь все было иначе: они избавились от первой стыдливости, ощущали себя мужем и женой, были предоставлены самим себе.

И опять Ром и Ула, повторяя свою игру, отключили апов, чтобы слышать друг друга на родных языках, и в лишенных эмоций математических формулах, в пахнущих землей грубых и сочных символах земледелия искать и находить одну всепобеждающую проникновенную мелодию любви.

…Ула проснулась первой, услышав шум за дверью. Она разбудила Рома, и несколько секунд они лежали молча, пытаясь понять, что происходит. В коридоре кто-то громко разговаривал, затем в дверь номера постучали – сначала робко, потом настойчиво. Ула показала Рому глазами на балюстраду, он мигом оделся и, тихо выбравшись из комнаты, спрыгнул в кусты. Здесь его ожидал сюрприз: Ром чуть не столкнулся с притаившимся там роботом. Погашенный фонарь, который обычно монтировался в поясной части этих механизмов, не оставлял сомнения, что он поставлен часовым на случай бегства из здания. Только две линзы, заменявшие глаза, мерцали слабым зеленоватым светом, и Ром замер, как человек, завороженный взглядом змеи. Он лихорадочно взвешивал свои шансы. Вступать в борьбу с этой грудой металла было бессмысленно. Он знал, что робот не причинит ему вреда, а просто охватит своими клещами и доставит куда следует. Ему не раз приходилось наблюдать, как действуют роботы-полицейские. Оставалось одно: перехитрить машину. Но как?

И тут случилось невероятное: робот повернулся к нему спиной, явно давая понять, что не собирается его задерживать. В порыве признательности Ром похлопал его по плечу и кинулся вон из ловушки, какой оказались гостеприимные на первый взгляд «Дважды два».

Ула с трепетом наблюдала за всей этой сценой из окна комнаты. Убедившись, что Ром в безопасности, она накинула халат и отворила дверь. В номер ввалился незнакомый ей толстый усатый человек в сопровождении администратора и той самой физы, которая в обед наставляла ее на путь истинный.

– Приношу извинения, синьорита, – елейно сказал толстяк, – но мы обязаны проверить поступивший сигнал общественности.

– Эта мегера и есть ваша общественность? – спросила Ула, указывая на жительницу Милана.

– Я никому не позволю себя оскорблять, – завопила та, – особенно потаскушке, якшающейся с вертопрахами из чужих кланов!

Ула молча подошла к ней и ударила по лицу.

– Что же это делается?! – окончательно разъярилась миланка, хватаясь за щеку. – Я выследила молодых развратников, заботясь о морали вашего клана, – накинулась она на усатого, – а вы молча смотрите, как надо мной совершается безобразная расправа! Я буду жаловаться самому Великому математику, вам не поздоровится.

– Возьмите себя в руки, – хладнокровно сказал толстяк, – вы первая ее оскорбили, и поделом вам. Синьорита Капулетти, – обратился он к Уле, – я попечитель этой гостиницы в местной общине матов и прошу вас только сказать: вы одна в номере?

– Вы все спелись, – продолжала кричать миланка, – клановая солидарность, но я вас выведу на чистую воду!

Усатый просто от нее отмахнулся и даже подмигнул Уле, давая понять, чтобы она не обращала внимания на эту спятившую ханжу.

– Я понимаю, синьор, что вы исполняете свой долг, – вежливо сказала Ула. – Вы можете убедиться сами, что в номере никого, кроме меня, нет.

– Да, я вижу, – с поспешностью сказал попечитель. И обернувшись к миланке, заявил: – Вы будете отвечать за гнусный навет. Я сообщу об этом возмутительном происшествии в миланскую общину физов.

– Вы ее покрываете! – крикнула та. – Вы даже не хотите осмотреть комнату, он, вероятно, спрятался в шкафу.

– Смотрите сами, – с презрением сказала Ула и стала распахивать дверцы многочисленных шкафов люкса. Миланка следовала за ней по пятам, потом опустилась на колени, чтобы обследовать пространство под кроватью. Вдруг ее осенило: – Посмотрите на постель, смяты обе подушки.

– Я имею обыкновение спать на двух подушках сразу, – отпарировала Ула. – Вы что-нибудь имеете против?

– Тогда остается одно: он ушел через балкон.

– Это невозможно, – вмешался попечитель, – там стоял на страже робот.

– Допросите его.

– Хорошо, я сделаю это в вашем присутствии, чтобы у вас не осталось никаких оснований для обвинения местных властей в пристрастии. – Он подошел к окну и кликнул робота. Через секунду тот вошел в комнату, почтительно поклонился и застыл у дверей.

– Ваш порядковый номер?

– 327-й серии М.

– Вы были поставлены у балюстрады люкса с поручением не выпускать никого?

– Да, синьор.

– Выходил кто-нибудь отсюда?

У Улы екнуло сердце. Ей показалось, что робот промедлил с ответом. Эти механизмы не умеют лгать, как люди.

– Не знаю, синьор.

– То есть как «не знаю»? Вы хотите сказать, что человек мог и выйти?

– Да, синьор.

– Вот видите! – торжествующе воскликнула миланка.

– Погодите радоваться, – брезгливо бросил ей попечитель. – Но вы никуда не отлучались со своего поста?

– Нет, синьор, как вы могли такое подумать!

– Ладно, не обижайтесь. Следовательно, если б кто-нибудь вышел, вы бы его наверняка увидели?

– Да, синьор.

– Вы удовлетворены? – спросил толстяк с ехидством. Миланка только негодующе мотнула головой. – Инцидент исчерпан, – объявил он. – Примите, синьорита, мои глубочайшие извинения. Мантуанская община матов будет рада, если вы задержитесь у нас в гостях.

– Нет, синьор попечитель. Я принимаю ваши извинения и заверяю, что не сохраню дурной памяти об этом досадном происшествии. Но не останусь здесь дольше ни одной минуты. – Ула стала собирать чемодан. Миланка, уверившись, видимо, что напрасно возвела поклеп на порядочную девушку из знатной фамилии, и опасаясь последствий, незаметно исчезла.

– Поверьте, мне чрезвычайно прискорбно…

– Не трудитесь, – сказала Ула с достоинством, – повторяю: я на вас ничуть не в обиде. Просто я не смогу спокойно спать на этом месте и хочу перебраться к своим друзьям.

– Подвезти вас?

– Благодарю, но это совсем рядом.

Попечитель помог Уле вынести чемодан и вместе с безмолвными роботами проводил ее до выхода из гостиницы. Пройдя несколько сот метров, Ула вышла к упрятанному в укромном местечке экомобилю и кинулась в объятия Рома, с беспокойством ее ожидавшего.

Она поведала ему свою историю, и они долго хохотали над незадачливой доносчицей.

– Видишь, Ром, добрых людей в нашем списке становится все больше. Я убеждена, что толстяк попечитель все понял: зная, что роботы не умеют лгать, он допрашивал твоего спасителя так, чтобы тот не проболтался.

– Во всяком случае, роботы на нашей стороне, это точно!

– Вот так приключение! – с восторгом сказала Ула. – Мне начинает нравиться эта бродячая жизнь. – Ром вдруг опять засмеялся. – Что ты закатываешься, дурной?

– Мне пришло в голову, что каждый раз, когда мы ложимся с тобой в постель, дело заканчивается бегством и преследованием. Если так будет продолжаться дальше, я научусь удирать не хуже зайца.