Текст книги "КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием"

Автор книги: Георгий Почепцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Георгий Почепцов
КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием

© Г. Г. Почепцов, 2020

© Т. А. Калюжная, художественное оформление, 2020

© Издательство «Фолио», марка серии, 2019

Введение

Мир, в котором мы живем, становится одновременно и проще, и сложнее. Он проще, поскольку человеку стало легче в нем выживать, и с каждым десятилетием это становится все заметнее. Но мир стал и сложнее, поскольку от унификаций прошлого, когда все жили и одевались одинаково, мы переходим к большему разнообразию.

Современному человеку даже не нужен мир реальный, он все находит в мире виртуальном. Он погружен в телесериалы и видеоигры, книги и интернет… Соцсети сделали его писателем, Инстаграм – фотографом, Твиттер – краснобаем… Сколько ни ругают Фейсбук, но миллиарды пользователей создали ему своей личной информацией рыночную стоимость в миллиарды долларов. В Гугле и Фейсбуке больше ничего нет, кроме информации о нас самих, наших предпочтениях и нашем поиске.

И все это направлено на наш разум. А все, что на нас влияет, всегда будет интересно политикам, бизнесу и… спецслужбам. Это важно сейчас, но еще более значимыми такие виртуальные потоки были в советское время. В Комитете госбезопасности СССР было создано специальное подразделение – Пятое управление, которое занималось творческой интеллигенцией, то есть теми, кто строил виртуальный мир советского человека. Этот виртуальный мир был не просто еще одной средой обитания, но и защитой, которая закрывала советского человека от влияния западного виртуального мира.

Холодная война была как раз таким столкновением виртуальных миров, когда с одной стороны наступал Штирлиц, а с другой – Джеймс Бонд. Виртуальный мир идеален для продвижения любых пропагандистских смыслов, поскольку в нем зритель или читатель находятся в развлекательной сфере. Эмоционально увлекаясь приключениями героев, мы автоматически отключаем рациональность. Поэтому в этом состоянии мы можем, не ощущая, получить подтверждение правильности нашей модели мира, или, наоборот, стимулы для ее разрушения.

Советская модель мира больше всего потеряла в сфере развлекательности и быта, где вроде бы нет места идеологии. Но она была, когда мы стремились посмотреть иностранный фильм. Не купить, а достать (!) джинсы, а дети сходили с ума из-за «жвачек». Когда эти дети выросли, то «жвачка» (физическая и виртуальная) легко победила идеологию.

Когда мы сегодня создаем, условно говоря, «патриотическое кино», мы забываем, что кино как эмоциональный продукт противится любой рациональности, и с этим будут связаны пустые кинозалы. Учтем и то, что дальше и дальше рациональность будет уходить все глубже и глубже. И в глубь фильма, и в глубь нашего сознания, что будет затруднять любой рациональный разговор со зрителем. Реально только единицы способны на создание виртуального продукта такого уровня.

Глава первая
Виртуальный инструментарий управления массовым сознанием

Андропов: жизнь между информацией и дезинформацией

Советский человек очень четко различал поведение в кругу своих и публичное, где присутствует третий. Нельзя было в этих двух разных сферах говорить, хвалить, ругать одно и то же, поскольку часто официальная точка зрения была иной. Даже Андропов заявлял об этом своим консультантам и помощникам. Как вспоминал Георгий Арбатов: «Шеф сразу обозначил рамки допустимого. В этой комнате разговор начистоту, абсолютно открытый, никто своих мнений не скрывает. Другое дело – когда выходишь за дверь, тогда уже веди себя по правилам» [1].

Для государства наши мозги не являются нашими или чужими, государство все считает своим, поэтому оно пытается изо всех сил наполнить наши мозги нужной ему информацией. Во всех этих действиях информация не является информацией, под которой мы понимаем нейтральное изложение факта. Государство заинтересовано в информации, удерживающей его точку зрения на события или подталкивающей человека к выводам, выгодным для него.

Мы должны уже сами выбирать между правдой и постправдой. Но одна постправда мила для государства, другая – для человека. Постправд много, но правда все равно остается одна. Каждое государство старается манипулировать в рамках своих допустимых объемов лжи.

Не соответствует действительности и манипуляция частотностью событий в реальном мире, происходящая в медиа. Услышанная нами новость одновременно не пускает на это место другую новость. Все новости могут быть правдивы, но целостная картина мира будет все равно лживой, поскольку отобраны такие новости, которые работают на одну модель мира и не отражают другую.

Генерал-лейтенант Н. Леонов, начальник аналитического управления КГБ СССР (см. о нем [2]): «За годы советской власти нас очень капитально приучили к вранью. Оно стало почти неотъемлемой частью нашей общественной жизни и настолько въелось в плоть и кровь, что и сейчас мы не предпринимаем ничего, чтобы от него избавиться. Коррупцию хотя бы осуждаем на словах и имитируем борьбу с ней, а о засилье лжи даже не говорим. Так, изредка вспоминаем, как Б. Ельцин просил потерпеть несколько месяцев перед наступлением пушистой рыночной благодати или как непотопляемый А. Чубайс обещал два автомобиля за один „ваучер”. Да мало ли кто еще сулил и сулит нам „светлое будущее”!»

Н. Леонов разделил информацию на три потока: достоверная государственная, развлекательная и моделирующая сознание. И то он не совсем прав, поскольку государство может получать разнообразную лживую информацию в отчетах ведомств, старающихся предстать перед начальством в лучшем виде.

О развлекательной информации Н. Леонов говорит так: «Это информация, которая фабрикуется газетными концернами, информационными агентствами, всевозможными компаниями с целью убить свободное время людей. Информация, которая призвана привести к тому, чтобы у нас не оставалось свободного времени ни на какие размышления серьезного характера. Если вы посмотрите всю спортивную сферу: все эти фаны, клубы, вся эта колоссальная промышленность, связанная со спортом (безразлично, что это, футбол, бейсбол, теннис) – это все направлено на то, чтобы убить наше свободное время. Занять за рамками восьмичасового рабочего дня нормального гражданина, чтобы у него оставалось времени как можно меньше, чтобы он не думал ни о вопросах государства, ни о вопросах серьезных, философских. Вся индустрия развлечений на этом построена, все красочные журналы, которые хочешь, не хочешь, бросаются в глаза. Все эти „7 дней”, рассказы об артистах, кто как живет, какие у них особняки, какие у них собаки, какие у них увлечения. Вся эта привлекательная литература о том, что инопланетяне какие-то, где-то высаживаются, неопознанные летающие объекты… И вот этой баландой могут долго и достаточно эффективно кормить людей. Существует и целая литература, детективы, триллеры – литература бульварная, огромная и псевдосерьезная, но она призвана к тому, чтобы отбить у нас всякий интерес к занятию серьезными вопросами, серьезными проблемами. Причем в это дело втягиваются люди, которые, казалось бы, должны иметь иммунитет против этой литературы. Мне приходилось в свое время много работать с бывшим министром иностранных дел Андрей Андреевичем Громыко. Этой угрюмый, казалось бы, совершенно серьезный человек, который на все прежде отвечал „нет”, а потом уже начинал думать, что надо ответить по-настоящему. Я был поражен, когда узнал, что он увлекался этой всей литературой. У него была литература о неопознанных летающих предметах. И он мог часами разговаривать и рассказывать, показывать все эти фотографии, в лупу их рассматривать, и переубедить его было совершенно невозможно. Т. е. за рамками чисто служебных дел у него была эта немыслимая страсть, которой он отдавался с большой верой» [3].

И еще один информационный поток направлен на сознательное форматирование сознания: «Третий поток информации – это поток, моделирующий сознание. Любые правители всех государств, во все времена нашей истории всегда старались моделировать сознание своих подданных или своих граждан. С тем, чтобы сделать из них людей, которые следовали бы тем предписаниям, которые вырабатывает государство. Моделирование сознания – эта работа поручается огромной армии журналистов, философов, экономистов, политологов. Всех, кто стоит на службе у государства, если это тоталитарное государство, или на службе у центров власти – финансовой, политической, если речь идет о демократическом государстве. В любом государстве, даже в самом демократическом, все равно есть реальные ядра власти. Реальные хозяева экономической и политической власти страны. И вот эта огромная армия журналистов, политологов и т. д. формирует человеческое сознание, гражданское сознание. Они это делают через посредство всех видов массовой информации, которые сейчас имеются в нашем распоряжении. Это и газеты, и радио, и телевидение, это и журналы, это и всевозможные конференции, всевозможные лекционные выступления. Главное – это задать вектор, в котором надо головы людей, своих граждан, вытесывать и формировать из них те кирпичики, из которых проще и легче создавать государство, по образу и подобию, которые задают им сами руководители государства. Поэтому все статьи, например, связанные с освещением политических, социальных, экономических событий всегда выверяются по определенному поведению компасной стрелки. Скажем, если было время социалистическое, о котором многие хорошо помнят, то нам с вами внушалась идея, что все социалистическое – правильно, все антисоциалистическое – неверно. Был задан один вектор и вся эта орава наемных писак, журналистов, говорящих или скребущих перьями, была направлена на то, чтобы оправдать тот заданный вектор, в котором надо было формировать сознание граждан».

Этот поток направлен на, как мы бы скорее сказали, на программирование массового сознания. Он удерживает ту модель мира, которая важна для правящего класса, ведь и Советский Союз имел свой правящий класс – бюрократию, которая всеми силами пыталась удержать власть в своих руках.

Леонов уточнил по поводу третьего потока следующее: «Это и есть направление моделирования развития. Поэтому когда мы читаем всевозможные социальные, политические, экономические сообщения, мы должны сразу остро чувствовать, куда нас ведут. Все эти информационные сообщения я иногда слышу, как щелканье пастушьего бича, который четко диктует мне, в какой загон направляться, думая о той или иной проблеме. Ощущение этого направления, – куда вас направляет основной поток информации – должно вас сразу настораживать, вы должны думать: а почему бы не подвергнуть сомнению, правилен ли этот путь? Мы всегда, особенно когда встречаемся со светской информацией, должны думать о том, что она кем-то заказана. Этот вектор развития нам кто-то навязывает. Поэтому умение вырабатывать критичное отношение к этому, свое собственное, разумное мнение является главным, пожалуй, критерием нашей информационной независимости. Внушать можно самые невероятные вещи, мы об этом будем потом подробней говорить, но когда вспоминаешь историю процессов формирования человеческого сознания, то иногда диву даешься, насколько люди и даже общество человеческое, и целые цивилизованные народы оказываются беззащитными перед потоком такой моделирующей информации».

Все эти три потока, по сути, прямо или косвенно порождаются государством. Первый из них государство делает для себя, вторые два направлены на население, но все равно чаще они делаются с государственной точки зрения. Государство стремится монополизировать под себя информационное пространство, когда же это невозможно, то оно пытается там доминировать.

Удерживаемая государством модель мира рождает героев и врагов, выделяя ключевые события, на которые следует обратить внимание, акцентируя их причинно-следственные связи. Причем это позволяет в дальнейшем интерпретировать и текущие события, пользуясь предложенной парадигмой.

Государство вкладывает в голову каждого как стратегическую информацию, задающую модель мира в школе, вузе, литературе и культуре, так и тактическую информацию, которую дают нам медиа. Задачей тактической информации является подтверждение новыми примерами стратегической информации.

Андропов хорошо понимал роль медиа в порождении разнообразных манипуляций, которые могут приводить к нужным для коммуникатора политическим решениям: «„Мы выиграем войну во Вьетнаме, но не в Париже, а на улицах Америки”», – с необычной для него откровенностью уверенно скажет Андропов своим помощникам. Как пишет А. Шевченко, став председателем КГБ, Андропов предпринимал все, чтобы воспрепятствовать достижению соглашения об окончании войны, поскольку был уверен, что давление американского общественного мнения и Конгресса, в конце концов, заставит президента уйти из Вьетнама. В современной войне тыл становится таким же важным полем битвы, как и то, где стреляют и рвутся снаряды. Быть может, именно в тылу, на улицах, бушующих демонстрантами, на площадях, где звучат гневные речи ораторов, на страницах газет, протестующих против войны, на экранах телевизоров, приносящих эту войну в дом, отныне и будут выигрываться войны? Вот там, в глубоком тылу противника, надо готовить и наносить удары. Надо полностью использовать те преимущества, которые предоставляет для этого открытое демократическое общество» [5].

И о чехословацких событиях: «Ни одна сколько-нибудь значительная операция не проводилась ведомством без личного одобрения Андропова. Кампания дезинформации, развернутая против Чехословакии, не исключение. Это творчество Андропова. К дезинформации он испытывает особое пристрастие. Чехословакия для него – полигон, на котором он пробует и отрабатывает свои методы».

Советский Союз строил и лелеял монополизированный информационный поток, по этой причине не было никакой альтернативной информации. Такая модель, как оказалось, не является хорошей ни для политики, ни для экономики. Это показывает «застой», в который вошел Советский Союз в брежневское время. Именно тогда началось отставание перед Западом, приведшее к краху СССР. Нельзя строить государство на одной силе, тем более современное. Исчезла возможность применять силу к гражданам, исчезло и государство.

Советский Союз хорошо строил виртуальный мир, говоря своим гражданам, что они живут именно в нем. Но столкновение с западной массовой культурой сразу демонстрировало, что их виртуальный мир еще лучше.

Этот виртуальный мир в первую очередь можно связать с именем Андропова как с его долговременным постом председателя КГБ, так и с кратковременным его нахождением на посту генсека, к которому он стремился всю свою жизнь. Вся творческая интеллигенция, которая должна была создавать этот виртуальный мир, находилась под неусыпным контролем КГБ.

В этих двух своих ипостасях он создал и лелеял Пятый отдел КГБ, призванный бороться с врагами нации, функцию которых выполняли диссиденты. Однако сегодня все считают, что роль этого врага была умышленно усилена: «На определенном этапе развития государственности у КГБ появилась реальная необходимость в развитии диссидентского движения. Ведь этот Пятый отдел фактически мог существовать только при наличии диссидентов, и победа над ними означала автоматическое окончание работы данного отдела. Это важно понимать, поскольку это характерная черта советской действительности и советского аппарата управления. Людей назначают в пятое отделение, им назначается для работы целое направление внутри страны. То есть у людей появляется реальная власть. Как только они победят диссидентов, то есть выполнят ту задачу, ради которой и создавался отдел, их расформируют, а людей вернут на другие должности в другие отделы, которые работают по своим нормам и правилам, и где эти люди уже не будут обладать той властью, которая у них есть здесь и сейчас. Именно поэтому в семидесятые годы интересы КГБ и США фактически совпали – они поддерживали либеральных диссидентов» [6].

Андропов считается учеником О. Куусинена, который прожил в подобном мире интриг всю свою жизнь: работал в Коминтерне, выжил при Сталине и жил после него. О нем пишут: «Это тот самый Куусинен, который уцелел в то время как все остальные финские коммунисты, находившиеся в СССР, были или брошены в лагеря или расстреляны. Это он, старый коминтерновец, узнав, что его сын умирает от туберкулеза в сталинском лагере, ответил: „У меня нет сына”. Теперь опять пришло его время. В Кремле явно чувствовали необходимость в этом человеке, мечтавшем стать наместником Финляндии и из всех принципов признававшем только один – полное отсутствие принципов. Этот стареющий финн, для которого труды Макиавелли не были историей, а практикой жизни, стал для Кремля незаменимым в плетущихся им интригах. А Куусинену для осуществления этих интриг нужны помощники, и он выдвигает тех, кого хорошо изучил, в ком уверен, что будут следовать его указаниям. Андропов полностью отвечал его требованиям. Он обладает способностью не только усваивать уроки учителей. Он умеет улавливать и то, что они не решаются произнести, но что логически вытекает из преподаваемых ими уроков» ([5], см. также статьи о нем А. Кудиновой [7–9]).

Кургинян выводит роль Куусинена из масонских связей: «В двадцатые годы двадцатого века по инициативе советских коммунистов международное коммунистическое движение обязало всех коммунистов, входивших в масонские ложи, выйти из них (до тех пор это было разрешено). Или же, оставаясь в ложах, покинуть свои компартии. Решение было принято после речи Троцкого, которому советское руководство поручило выступить перед представителями европейских компартий. Но, во-первых, как узнаешь, выполнил ли решение такой-то коммунист? Ведь серьезное масонство никогда не раскрывает списков членов организации. А во-вторых, одно дело – масоны в рядах компартии. А другое дело – контакты советского партийно-государственного руководства с европейской, в том числе и масонской, элитой. Такие контакты носят неотменяемый характер. Это – тончайшая сфера международных отношений, причем отношений неафишируемых. Отношения эти носят зачастую неформальный характер. На этом направлении формула „незаменимых людей нет” не работает. Если Куусинен имел такие связи, которые он никому передать не мог, и эти связи были ценнейшими, то Сталин из соображений целесообразности не мог выводить Куусинена из игры. Куусинена взяли под колпак, ему показали, репрессировав жену, что он висит на волоске, но из игры его не вывели. Мои доверительные беседы с теми, кто располагал интересующей меня информацией, подтвердили причастность Куусинена именно к таким контактам в масонской среде, которые я описал выше. Самый же опытный из моих собеседников сообщил мне, что его старшие товарищи, давно ушедшие в мир иной, считали, что у Куусинена были эксклюзивные связи в особо интересной для Сталина закрытой элите Третьего рейха. Никаких достоверных доказательств того, что для Сталина важны были именно эти связи, он мне предоставить не мог» [10].

Это важное наблюдение, приоткрывающее внимание Андропова к масонам, возникло в позднем СССР. С одной стороны, историк Н. Яковлев пишет при помощи Ф. Бобкова и архивов КГБ книгу о масонах. С другой – в этой же временной точке масонов стали искать и республиканские комитеты КГБ. Потом все также внезапно оборвалось, как и начиналось.

Новый мировой порядок хотели строить, по мнению С. Кургиняна, так: «У советской элиты был „интерес, за который она заплатила кошмарную цену”, – это полное вхождение в Европу. За осуществление этого проекта элита заплатила развалом Советского Союза и многим другим. „Получается красивая картинка… Андропов ее очень любил, Куусинен… [Если] мы [в Европе оказываемся] полностью, то американские войска – зачем нужны? [Тогда] все уходят <…> русские становятся основным государством, возникает еще больший Советский Союз плюс Европа. Эта утопия господствовала в умах на протяжении десятилетий”» [11].

Получается, что два важных составляющих перехода от советской к постсоветской истории – перестройка и путч – сознательно создавались и контролировались для подобного рода целей мягкой трансформации СССР. Массовое сознание невозможно поменять быстро, для этого требуется смена поколений. Видимо, для ускоренной смены и были использованы два события – перестройка и путч, обладающие сильным травматическим потенциалом. После них уже нельзя было вернуться в старый советский мир. Он умер, как утонула подлодка «Курск».

Л. Кравченко, бывший глава гостелерадио, приводит множество свидетельств «искусственности» путча. Вот два из них:

• о роли В. Крючкова: «Один из членов ГКЧП говорил мне, что Крючков играл на два фронта, с Ельциным постоянно был в контакте. Можно было отдать распоряжение о нейтрализации [Ельцина]: с дачи можно было не выпускать просто. Первый зам Крючкова Бобков мне рассказал, что 22–23 минуты требовалось для того, чтобы без единой жертвы взять Белый дом, взять под контроль ключевые кабинеты: газ запускают, происходит отключка, никто не пострадает, ни один человек, и 72–73 человека временно изолировать, а дальше – никаких проблем. Если бы Крючков захотел. Если бы была решимость. Если бы не Янаев, которому решимости не хватило»;

• о том, что ГКЧП проиграл задолго до того, как об этом стало известно: «В мой кабинет протащили провода, за мной ходят ребята, причем уже не мои, а другие. В приемной сидел полковник, ухмылялся, давая понять, что ничего не поделаешь. Везде на микрофонных папках уже сидели представители и контролировали, в том числе и меня. На пятом канале из Питера постоянно выступали Собчак и Ельцин, на московском канале – Попов, второй был отдан России, а вот первый оставался. Но большинство СМИ уже было в руках оппозиции, это и была их цель. А я рад, что во всех ситуациях сохранил до конца порядочность» [12].

То есть на поверхности еще вовсю царил путч, а власть давно уже перешла в новые руки. И это серьезно говорит о неслучайности именно такого развития событий. То есть картинка путча усиленно моделировалась для массового сознания, пугая его так сильно, что он должен был рукоплескать, когда ГКЧП завершился и стал называться путчем.

Л. Кравченко очень четко называет руководителей развала СССР: Яковлев и Шеварнадзе: «Безусловно, Яковлев, безусловно, Шеварднадзе… Это главные действующие лица по разрушению Советского Союза. Очень талантливые люди. Влиятельные люди. Они смогли не только сами, лично, объединиться в своих разрушительных устремлениях, но и смогли породить множество своих сторонников в этом деле и, прежде всего, с помощью средств массовой информации. Целый ряд газет того времени были практически их штабами. К примеру, „Московские новости”. Была даже карикатура по мотивам известной картины „Совет в Филях”, где Яковлев с Шеварднадзе занимали главные места в редакционном совещании этой газеты. В своих разрушительных целях они очень тонко использовали национальный вопрос. Самый тонкий в СССР. Начали с Карабаха, столкнув Азербайджан с Арменией. Шеварднадзе вообще „хорошо поработал” на Кавказе. Там они предали блестящего командующего Закавказским военным округом генерала Родионова. Его молодых 18-летних пацанов-солдат откровенно избивали в апреле 1989 года в Тбилиси; военнослужащие, выполняя приказ, просто стояли в оцеплении, а их, без страха получить сдачи, жестоко били грузины – мастера-самбисты, боксеры, борцы – сбивали их с ног» [13].

И еще интересный факт. Вспомним, как все считали кадры с пьяным Ельциным во время зарубежной поездки подделкой. На самом деле все было правдой. Кравченко вспоминает: «Мы пустили практически все сюжеты о тогдашнем пребывании Ельцина в Америке, в том числе его облет на самолете статуи Свободы. Не пустили в эфир только один позорнейший сюжет, когда Ельцин в Нью-Джерси под сильным подпитием спустился по трапу на поле аэродрома, где его встречали официальные лица и пять мисс-мира, и пошел писать на колесо самолета. Это было снято телевидением, но в наш эфир, конечно, не пошло. В отличии, кстати, от Америки, где этот кошмар был показан. А что касается выступления Ельцина в американском университете… Накануне его только в 5 утра уложили спать, рано подняли и очень боялись, что он не дойдет до трибуны. Но он дошел и выступал… Мы это показали. После этого ко мне приходит комиссия, которую уполномочил Верховный Совет России, чтобы разобраться с безобразием, почему показали пьяного Ельцина. При этом у депутатов есть подозрения, что это монтажные хитрости. Я распорядился выдать Ярошевской, которая возглавляла эту комиссию, все исходники. Но кроме тех, что лежали у меня в сейфе: у Ельцина ведь было много проделок наподобие „хождения под колесо”. Ну, например, когда Ельцин был с визитом в Киргизии, во время официальных проводов в самолет его несли на носилках, при этом Акаев (в то время президент Киргизии – авт.) шел сзади и держал под козырек. И это тоже было снято. Иностранные журналисты, которые, конечно, потом показали этот сюжет, спрашивали у Акаева: „А зачем вы честь отдавали? Вы же не военный”. Он отвечает: „Для меня это не важно. Я провожал своего гостя, руководителя большой державы, которого я должен уважать в любом состоянии”. Так вот, возвращаясь к той комиссии Верховного Совета… Они убедились, что съемка подлинная, а я им сказал напоследок: „Не изобретено еще в мире такого оборудования, чтобы пьяного на телеэкране можно было сделать трезвым и наоборот. А теперь наберитесь терпения…” – и я открыл сейф и показал им те два сюжета, про колесо и носилки. Кроме того, что должны быть какие-то моральные нормы на телевидении, что можно показывать, а что нет, я знал еще одну важную вещь. Наш сердобольный народ устроен сложно: если будет валяться пьяный, его поднимут, оботрут, дадут водички. Показывать пьяного по телевизору – это не тот способ, чтобы дискредитировать его личность в нашей стране. Горбачев этой особенности нашего народа не понимал».

Находящиеся под КГБ доверенные структуры вели СССР к развалу, поскольку именно так можно было получить не только вхождение СССР в Европу, но создание последующего противостояния Европы и США во главе СССР. Но, вероятно, и Запад считал эти мысли, и собственные ошибки в подборе людей, а также сама смерть Андропова не дала этому плану осуществиться. Он остановился посередине.

По поводу кадров есть такое свидетельство: «Как позже вспоминал близкий к генсеку академик Георгий Арбатов: „Андропов просто не знал и не видел людей, которые могли бы заменить тех, кто достался ему по наследству”. Массовая чистка советских партийных и хозяйственных кадров, проведенная при Андропове, привела к тому, что места уволенных и осужденных заняли карьеристы еще более низкого пошиба. Вскоре именно эти люди начали перестройку. Во многом она стала следствием нарушения Андроповым ключевых пактов, сплачивавших советскую элиту» [14].

Где же место в этой модели интеллигенции и виртуальному пространству, который она создает? Вспомним, что и Горбачев однотипно с уже ушедшим Андроповым ничего не говорил о своих истинных целях. Он вещал о возврате к ленинизму с человеческим лицом, хотя и не собирался ничего подобного делать.

Таким же образом Андропов создавал структуры, делающие все, что противоречило их целям и задачам. В первую очередь речь идет об управлении Бобкова, которое, вероятно, было призвано не так защищать советскую идеологию, как разваливать ее.

Сегодня о нем пишут следующее: «Особой гордостью Андропова стало созданное им Пятое, идеологическое, управление КГБ, состоявшее из разнообразных отделов: творческой интеллигенции, молодежи, спорта, национальных отношений, религиозных организаций, отделов по борьбе с сионизмом и с диссидентами. В каждом отделе – тысячи сотрудников. Работать в Пятом управлении было выгодно: некоторые чекисты охотно „способствовали” своим родственникам и знакомым и „решали вопросы” с поступлением в престижный вуз, а сами стремились попасть в туристические группы, творческие или спортивные делегации, отправлявшиеся за рубеж. (К слову, Андропов считал, что советские туристы подвергаются за границей особой опасности вербовки иностранными разведками, и как мог, ограничивал выездной туризм.) Развивалась сеть доносителей. В нее, в обмен на решение бытовых (например, квартирных) проблем или содействие в карьере, втягивались неустойчивые представители интеллигенции. Так шел „сбор материалов” на композитора Дмитрия Шостаковича, драматурга Виктора Розова, сатирика Михаила Жванецкого, философов Юрия Карякина и Сергея Аверинцева, многих других. Велась тщательная перлюстрация почты. (Как-то КГБ перехватил письмо Александра Бовина, входившего в группу спичрайтеров Леонида Брежнева, в письме автор сетовал, что тратит талант „на службу ничтожествам”; Андропов, опасавшийся, что его опередят, доложил о письме лично Брежневу, и Бовина выгнали из ЦК.) [15].

И еще: «Андроповский КГБ организовал тотальную прослушку телефонов, квартир, дач, служебных кабинетов. «У меня на прослушивании телефонных и просто разговоров сидят молодые девчата. Им иногда очень трудно слушать то, о чем говорят и что делается в домах людей. Ведь прослушивание ведется круглосуточно», – сокрушался „хозяин Лубянки”. „Под колпаком” оказались не только „ненадежные” граждане и иностранцы, но даже члены Политбюро. Соратники Брежнева прекрасно понимали, что обслуга докладывает о каждом их шаге и у генсека (Брежнев и не скрывал) есть досье на каждого из них. Не чурался доносов и сам Андропов: например, „писал” в ЦК на главного редактора журнала „Новый мир” Александра Твардовского, хотя уверял, что это любимый его журнал. Цензура не пощадила Театр сатиры, „Ленком" и, конечно, Театр на Таганке. Вынужденная эмиграция главного режиссера Таганки Юрия Любимова, как и Иосифа Бродского, Александра Солженицына, Александра Галича, Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской, Владимира Войновича, Василия Аксенова, Георгия Владимова и других – дело рук КГБ андроповского закала».

Путч открывал двери к новому этапу, поскольку психологически большинство людей не хотело восстановления СССР, и теперь они в этом укрепились. До путча их кто-то вел, после путча они решили, что это они сами являются создателями своей судьбы.

Кстати, из тех времен все запомнили неясность поведения власти. Но такая неоднозначность была и в прошлом. Кургинян говорит об Андропове: «Я не знаю, что было в этом двойном дне, но я твердо знаю одно – это был очень сложный, очень тонкий человек, очень сильный, очень глубокий. И я не знаю, чего он хотел и по этому поводу уже есть разные версии. И если мы сейчас с вами не внесем здесь порядок, если не возобладает исторический, строгий подход, то его место займут самые бредовые конспирологические россказни, самые странные мифы» [16].