Текст книги "Во всем виноват Гоголь"

Автор книги: Георгий Дзюба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Сохранившиеся черновые наброски к последующим главам

«А между тем завязалось дело размера беспредельного…»Доброхоты походя дали знать первому заместителю градоначальника, временно, но вечно исполняющему долг самого головы города, что доносы на него строчит главный федеральный чинодрал по налогам и сборам. Атому нашептали, что его кум из полицейского околотка, что ныне отзывается лишь на званье «врио шерифа», давно уже принюхивается к его хлебному налогоотбирающему креслу. Что, кроме того, полицейский его кум неритмично дышит в сторону своей налоговой кумы, хотя та линейной полиции не даёт даже чаяний. Что вопреки устремлениям полицаев и кума налоговая благоверная для отвода чужих глаз направила свои амурные касательства в гибкого ловеласа парикмахерш райцентра Ивана Никифоровича, а сама хитро спекулирует мужниными щекотливыми секретами в пользу отдела борьбы с наиболее организованной преступностью. С этим запасом достоверных знаний крепко сплочённые соратники борцов, но уже из бригады умело организованного криминала, во имя умножения своей прибыли за напряжённость и ненормированный рабочий день легко себе выбивают зависающие недоимки. А упомянутый выше отдел борьбы изо дня в день получает себе премии размером в оклад каждому, хотя и оптимизируется вниз вплоть до окончательного сокращения в штате.

Затем «… пошли открываться такие дела, которых и солнце не видывало».У кого именно и какая имеется полюбовница, сколько она стоит в сравнении с другими содержанками и из каких огурцов производит себе увлажняющую маску. И чья дочка в самом деле от кого именно происходит. А чьему дитю и за что в школе натягивают пятёрки… Всё сводилось к тому, что без руки Чичикова здесь никак не обошлось, и чтоб не лишиться весу и положенья в обществе, «…к нему должны все были обратиться за советом».Народ притих, понимая, что доберутся и до него, но небывалая паника всё же воцарилась. Большая часть народа засела в чайхане «Вечерний Душанбе», а остальные разбрелись кто куда. Одни уткнулись в мамалыгу в «Молдове», другие затаились в «Самарканде» за бараниной, а в «Пекине», например, китайские гастарбайтеры из числа авангардных дизайнеров по лаптям и матрёшкам съели сразу всех уток, что привезены были туда наперёд на весь календарный месяц. В «Огнях Клондайка», что на Базарной, дом 1 «Г», пирожки с яйцами и рисом ещё до обеда кончились, и стало совсем тошно, но не всем, а тем только, кто ими причащался. На тридцать три санитарных дня захлопнулись «Бешеные ерши», но «Акулька» по-прежнему оставалась на спецобслуживании. И все олигархи города, чтоб не полаяться с диаспорами из-за столов, что перед эстрадой, понуждены были перенестись в пельменную-закусочную «Стопарь плюс».

Доносы о дестабилизации дел в городском общепите NN докатились даже до Краснотупиковска. И вдумчивый читатель мог бы тут удивиться: чего это они туда не докатились ранее? Да нечему тут и удивляться! Санитарные врачи здесь всегда зоркостью отличались и причину тошноты от перенасыщения излишне качественными пирогами сразу записали. Да и другие городские власти рапортовали наверх обычно скупо, поскольку в городе NN дружили или плевались меж собой не люди, а должности. А у них, как известно, кухня всегда без чёрного дыма. Наверх благородные чины радостно доносили лишь о том, как нехорошо завязались кабачки и дурно взошла свекла в соседских огородах, а что до своих репейных грядок, то в сторону Олимпа они, как правило, лишь продолжительно и непроницаемо помалкивали. Впрочем, и крайцентр верховную столицу просвещал тоже не богаче.

Принялись и в Краснотупиковске все недоумевать и копать сверху вниз: кто он, Чичиков, да откуда? Что он за птица и какие у неё перья, если по заслуживающим доверия слухам якобы уже скупает весь город и район и не делает снисхождения даже организациям и учреждениям всевозможных форм собственности? Вначале дорога повела их сыщиков прямо к Гоголю, и науськанные губернией службы бросились в учрежденье Мудрецова. Глядь! А там про Чичикова нет ни одного слова?! Сведений о его подложном завещании от имени покойницы Александры Ивановны Ханасаровой из второго тома «Мёртвых душ» – нет!? Ни платёжек о скупке душ, ни выписки из таможенного приказа о его приёме на работу иль увольнении? Дела о контрабанде – сданы в архив, а в какой – неясно! Дело о работе повытчиком – мыши съели! Документы о службе в комиссии для построения какого-то весьма капитального строения – утеряны так безнадёжно, словно бы Гоголь и первого тома о Чичикове не написал вовсе? Даже про самого Гоголя, что родился (не пойми как, но узнали) под фамилией Яновского, ни одной книжки на полках им не встретилось. Последнее, как потом все догадались, произошло для страховки перспективной неясности: поместится ли в сто лучших книг учебного министерства всей страны для прочтения школьниками Гоголь или туда проберётся Яновский? Или попадёт в этот реестрик на оба освободившиеся места кто-либо из значительных краевых классиков, которых развелось уже числом немереным?..

Кассиршу Зульфию, правда, всё же уложили конфетами на лопатки. Выманили у неё сыщики «Райскими трюфелями» твёрдые сведения, что Гоголя по дисконту брал себе оптом Бронькин, а подзуживал его к этому, скорее всего, Чичиков. И чтоб ему, этому Бронькину, вместе с Чичиковым ни дна ни покрышки! И чтоб ему, этому Гоголю, больше ведра жжёнки и макитры галушек в день не видывать! И повезло ещё, что подвернулась сыщикам на углу велеречивая тётя, существовавшая библиотекаршей ещё в те годы, когда на месте теперешнего Дома европейской моды «Ню» догорала библиотека. Она-то и показала, что один очень умный первый секретарь наикрупнейшего генерала {таких и сейчас немало} [6]6
  В нескольких случаях зачёркнутые автором, но важные для смысла слова включены редакторами в текст в фигурных скобках.


[Закрыть]однажды и небескорыстно, конечно, и по велению самого господина Чичикова произвёл «…уничтоженье запачканного его послужного списка».

Тут все следователи развели руками и хором вскричали: «Этот человек точно гений»!А первый заместитель мэра и и.о. мэра районной столицы в том же лице единственном бросился теперь уже конкретно {даже людей} расспрашивать. Весь город переспросил: «Откуда у нас взялся Чичиков? Почему я не знаю?» Молчит город, не даёт ответа. Решил допросить Селифаноффа: «Кто Чичикова привёз?» Тому, известное дело, чтоб объясниться «в чём дело?», даже с эмоциями, обычно трёх-пяти букв всегда за глаза хватало. Но в этот раз Селифанофф на все вопросы о явлении Чичикова народу с циничной грубоватостью молчал, невыразительно икал ртом и мотал головою. (Гаврила так делал всегда, когда был в чём-то виноват или пьян.) Так что и его ответы результата не принесли. Его таксомоторная пехота на все вопросы лукаво лыбилась физиями и презрительно безмолвствовала, поскольку расстёгивать рты ей без разрешения своего бригадира не полагалось.

И.о. мэра – мухой в гостиницу. Там пусто, если не считать тараканов и дерущихся меж собой за картами командированных офицеров, а из ясных постояльцев – один, лишь макроэкономист Хитрогрызов, да и тот сейчас в номерах не один. В соцжилнайме сказали, что человек по фамилии Чичиков квартиру нигде не получал, не снимал и не сдавал. На бирже труда – ни Чичикова, ни труда, а у остальных обед. Он – в райгорздрав. Там и правда нашёлся мужик с фамилией на «Ч», но Чижиков, а к тому же и умер он ещё позавчера, и как заявили, от усердия докторов и на основании чрезмерно интенсивной терапии. С довольствия в столовой больной этот пока ещё не снят, а потому, мол, имеет право состоять и в списках. В Главапу тотчас изрекли, что работа у них щепетильная, нервная, что кругом враги, земля и люди и что без санкции действующего мэра они информацией ни с кем за просто так дробиться не собираются. Мэр в Париже, чтоб он оттуда пожизненно и не вернулся, вот туда вы, дескать, и обращайтесь. И.о. в райгоробраз – не учился, потом в райгоркомзем и даже в пролеткульт – в районный ДК, где к его двери в тот час именно такое слово манило. Никто Чичикова не видел, не слышал, но знают все, что зовут его Павел Иванович, что умеет он «… хорошо держать себя»,что есть у него мобильный телефон, костюм редкостного цвета и пальто из чистого кашемира. Что будто бы прямо сейчас берёт он себе в аренду под японскую чайхану здание РОВД на 49 лет за один рубль в год с перечислением средств всегда 1 апреля и гарантирует повышение по службе на одну ступень каждому полицаю без исключения на финише этих арендных сношений. А вот кто Чичикову сдаёт этот дом – загадка, так как полицеймейстер города Иван Антонович Дергоусов числится в отставке и сейчас, кроме дочерей, никого к себе в кабинет не пускает, или сидит на даче, а у его заместителя никакого права подписи совсем нет.

Задумался город. Это ж как надо власть довести, чтоб она безрезультатно по городу своими ногами лично бегала? – Правильно думают, – согласился первый заместитель мэра, закусил в пельменной с олигархами всухомятку, чем бог порадовал, и ринулся впрягать в работу всю мэрию, подумав ещё раз о Чичикове, как он никогда не думал о нём до этого. Чичиков такой человек, подумал он, «… которого нужно задержать и схватить как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех как неблагонамеренных»?Но Мудрецов давеча свои поставки к круглому юбилею, чего-то сдуру выдуманного мэрской культурой, опять сорвал, а на сухую голову ему давно уже ничего полезного головой не думалось, и беспросветная темень сгустилась над всей поисковой операцией. Впрочем, такое же состояние подняло внутричерепное давление и у среднего звена исполнительного аппарата мэрии.

Честно заметим, что была и такая минута, когда и.о. и он же первый зам мэра даже люто и бешено радовался, что не нашёл Чичикова. Тогда он даже согласился со своими мыслями, что Чичикова в городе, значит, нет! Но давление сверху принесло новую волну отчаяния, и послал наконец-то и.о. врио полицейского шерифа арабским скакуном ловить Чичикова своими силами дальше.

Побежал врио шерифа полиции туда, сюда, потом к попу Феофану, авось тот про Чичикова что знает? Аверкий Семёнович в ту минуту был сильно занят. Он ломал рассудок над свежим прейскурантом житейских ритуальных услуг, копался в котировке цен по норковой шубейке для матушки и расследовал вопросы:

– Уж не она ли это без всякого ведома запустила свою ручонку в дубликатную церковную кружку? и откуда это у неё взялись серёжки из жёлтого металла с фионитами? И хотя его в тот миг совсем уж засосало мещанское болото отставного служителя, вспомнил Гармошкин про долг, и пробудился в нём патриотизм необыкновенный. Отодвинул Гармошкин на секундочку свои дела в сторону, раз такое дело у силовиков закипело. Поднял голову, призадумался, затем пожал плечами в ответ на вопрос врио шерифа, но ухмыльнулся как-то уж необыкновенно вдохновительно, а на словах только одно и произнёс: – К Пиявкину сходите, к Безахиллесу Сергеевичу. Если Чичиков и правда дислоцируется в боевых порядках нашего прихода, то ИНН и всякие другие мирские прибамбасы в налоговой службе уж точно зафиксированы. У них там всегда порядок такой, чтоб знать, из кого и сколько содрать вовремя.

– А ко мне не ходите больше, – несладко вздохнул Гармошкин, – сейчас я лицо уже не юридическое, а физическое и даже в некотором роде коммерческое, то есть за штатом и не при делах. Могу я, конечно, всё, но через контракт и предоплату являющихся ко мне сторон. Больше ничего в кредит не отпускаю.

Побежал и прибежал туда к налоговикам врио шерифа весь в мыле. Выяснилось, что поп даже из отставки точно в воду глядел.

– Здорово, кум, – говорит врио шерифа, – справка на Чичикова есть?!

– Может, и есть, а может, и нет!

– Гони её мне сюда, и немедленно, это выемка документов!

– Выемка, гы-гы-гы! Бери на хрен всё, что хочешь. А может, пока что накатим?

– Можно и так, но коли одно дельце подтвердится – и куме твоей, и тебе крышка!

– Удивил ты меня! Я семь лет как без крыши ни шагу и у неё под колпаком.

Накатили беленькой потом ещё дважды, а под хурму и четвёртая пошла. Принялись они читать вместе с кумом Безахиллесом документы и тут же чуть не померли оба. Написано всё про Чичикова точно, но не Гоголем, а Булгаковым М. А.: про имя и отчество; про то, что Чичикова именно Гоголь своим в доску считает; про скупку душ до революции; про «ни то, ни сё, ни чёрт знает что», про сочувствие никому неведомой партии, про волнистые зигзаги в графах о судимостях и даже один длинный прочерк нашли жирно отпечатанный на машинке в графе «порядочность». Кое-что от руки дописано, как и то, что круг друзей Чичикова предельно узок и бесконечно далёк от народа. Так что, мол, больше уже не ищите!

Ухватились они за эту ниточку и принялись самого Булгакова М. А. вынюхивать. А тот не лыком шит: в ЖЭКе про коммуналку от него ни слова, в паспортном столе не числится, в горзагсе не только не женился, но даже и не разводился, ни одного раза. В одном-таки им, и правда, повезло, что нашли они ненароком ООО «БиСН и BP ltd», уже на самого Чичикова записанное, но лишь в стадии регистрации и с юридическим адресом, указывающим на поросшую лопухами клумбу у грузовых ворот завода ЖБИ. Это когда Булгакова искали, такое нашли, а если бы его не искали, то за Чичикова бы уж точно и не зацепились бы. Потому как они чуть было не ухватили ложный след. (Здесь кисло информированные подхалимы, алча стремительно продвинуться вверх, ляпнули им, что Булгаков по батюшке Афанасьевич.) Следопыты чуть было не кинулись на Бронькина, надеясь, что Булгаков мог оказаться неавтономным его сыном, а танкист ООО в бумагах о собственности утаил и объегорил весь избирком города полностью. Устояли…

Но ещё темней стало в очах следопытов и в чернильных душах мэрских служащих после пятого наката: ООО «БиСН и BP ltd» никак не поддавалось разуму. Привычным виделось лишь ООО. У каждого в мэрии имелись свои простительные шалости в откатах, обсчётах, обманах в виде ООО по тротуарам и объявленьям на заборах, по уличным лампам и столбам для каждого сечения проводов на них в отдельности, по очередям в детсады и школьным обедам, по… Да разных ООО. О бичах со свалки тоже все всё и так знали, а вот BP ltd? в чём тут фокус?

Школьная англичанка за перевод текста взяла шампунями и заключила, что общество, ограниченное в ответственности дважды, как в нашем, так и в английском прочтении «ltd», и народ снова о будущей каланче Биг Дена заговорил:

– Правильно Деня за Лондон взялся! Это ж что такое, если ответственность двойная? Платить откаты и в рублях и в фунтах их стерлингов или евро?! Не будет этого!.. – буреломной тайгой зашумел народ.

Что же касается ясности в определении в точности, какие ещё буквы в названии считать английскими, а какие, наоборот, британскими уже не считать, то постичь этого, как указала учительница в заключении, никому непостижимо. На ВР она, правда, уверенно указала, что это «Бритиш Петролеум», и в городе начались перебои с бензином, а на автобусников набросились со своими канистрами таксисты, и пассажироперевозки временно застопорились, хотя и ненадолго.

Когда показалось, что жизнь в городе NN совсем остановилась, выяснилось, что всё это не более чем нетрезвое преувеличение. Свежие показания прилетели от бизнесмена, что всегда на углу проспекта под большим хмелем ровнял перекошенные каблучки и заливал импортным клеем подошвы дамской обуви. Негоциант якобы своими глазами видел, о чём поклялся даже собственной будкой, заваленной товарами двойного назначения, как в компании двух братьев Хайгуллиных из «мерседеса» с незнакомыми номерами вылез господин – по приметам точная копия Чичикова. И как эта копия тремя шагами позднее мягко, но торопливо скрылась за первой линией обороны банка Хайгуллиных. При этом охранники человека этого встретили радостно, хлебосольно и по ковровой дорожке, под руки придерживая, проводили прямо в банк, зато долго и придирчиво проверяли документы у самих братьев-банкиров. Позднее в пельменной кто-то из экспертов под текилу с селёдкой задумчиво обмолвился, что ООО «БиСН и BP ltd» – на самом деле «Бронькин и Чичиков и их Вторая Рота», под которую Афанасием остроумно закодирован его избирательный штаб. Из-за таких ребусов, что немыслимы даже для включения в техническое задание на перевод текста, в мэрии решили шампуни у англичанки обратно уже не отбирать и считать задачку распутанной окончательно.

На том же пельменном собрании олигархов города Мудрецов поначалу сидел тихо, как мышь под веником, и в этом коллеги зафиксировали приметы его незакоренелости на преступном пути как с захватом в плен архитектора, так и с похищением редкостных книг. Потом Мудрецов, конечно, всё равно напился и, старательно заменяя такие непечатные слова как [8 нрзб]другими, объявил всем о том, что теперь он взгромождает на себя сомнительную честь первым среди равных вломиться в непроторённую колею битвы с коррупцией. За такие речи Петрушку недовольные его декларацией олигархи живо заплевали. Он напился ещё крепче, принялся всем угрожать голой правдой, и решением коллектива пельменной «Стопарь плюс» был депортирован вон. Для этой операции Айгуль себе в помощь привлекла даже полицию. Уж чего-чего, а полиции в городе NN всегда было завались сколько. Немного позднее в учреждении господина Петьки Мудреца, который в этот вечер с какими-то сокровенными мыслями на лице и в компании двух депортирующих его полицейских бесцельно шатался по городу в ушанке, валенках и с балалайкой в руках, явочным порядком, но торжественно и громко открылся торгово-ярмарочный комплекс «Легенда».

В городе заработали все телефоны, а в телевизорах в ту же секунду показался помпезный и наодеколоненный Афанасий Петрович Бронькин. Он бесконечно размышлял о грядущем, ссылаясь на большой опыт и ум своего креативного директора по фамилии Чичиков, и беспрестанно цитировал его наизусть по тексту господина Гоголя Николая. Самого директора и Гоголя по телевизору не показывали, а почему директор кривой, понять не смогли. Затем решили, что поскольку Чичиков «…раскланивался с ловкостью неимоверной…», «…сохраняя почтительное положение головы, несколько набок»,то в этом и кроется его кривизна, что по новомодным правилам есть креативность. А Бронькин объявил, что порядок в городе принялся утверждать с восстановления телефонных линий. И поклялся, что за перебои в телефонной связи; за то, что не запомнил дорогу к Собакевичу, а завёз Чичикова I Первопроходца к Коробочке; за то, что набрался до чёртиков в доме Маниловых; за то, что без разрешения выпил чапоруху водки у помещика Петуха – вскоре объявит Селифаноффу Гавриле выговор лично. О главном депутате Маковее он в этой «Пятиминутке истины» за весь час так и не заикнулся, а Селифанофф молча крутил головой, хотя на его непроницаемом лице неожиданно образовалась удивлённая улыбка. Фамилии Манилова, Коробочки и Первопроходца он услышал впервые в жизни. А такого, чтоб пить водку с петухом, да ещё и получать на это разрешение, с ним сроду и не случалось.

Строгости к Селифаноффу крупно запутали всё народонаселение города, что мигом сообразило: Бронькин и в самом деле чего-то знает.

……………………………………………………………………………… [7]7
  Дальше в рукописи большой пропуск.


[Закрыть]

* * *

[8]8
  Начало фразы утрачено.


[Закрыть]… отсверках бело-молочных колонн мэрии нежданно даже для её стражников блеснул и замер арендованный Селифаноффым у коротких приятелей «кадиллак». А когда из автомобиля, приукрашенного кольцами на капоте и печальными лентами по бортам, метелью вылетел Бронькин, охранники онемели. А опомнились, когда тот вместе с бухгалтершей Елизаветой Пронькиной и красным дипломом об окончании курсов сити-менеджеров заочно оказался уже в режимной зоне второго этажа.

Прямо с порога кандидат № 1 заявил протест на отказ для его мероприятия в выделении актового зала клуба з-да «Точэлектровинтаж» по надуманной причине нескончаемой культурной занятости этого зала. Объявил своё жёсткое, но рискованное решение об увольнении по позорной статье за такую перегрузку зала банкира Марсела Хайгуллина-старшего, управляющего управлением культуры города. Затем разъяснил руководству города, что культура – это не «кадиллак», не телега, не рессорная бричка и даже не танк, для которых требуется управление в виде людей. Что ему как мэру города, чтобы управлять ею, управления не требуется, а живые деньги для этого он знает и без управления, у кого взять и сколько. Завершил он встречу с начальством тем, что потребовал в порядке информации разъяснить ему реальные условия оплаты труда мэра с учётом инфляции и собрать перед собой весь персонал, что собирали, конечно, с неохотою, но быстроного.

В трибунной речи Бронькин снова вернулся к вопросу перегрузки заводского клуба и известил чиновников, что собрание своего актива вынужденно проводил на базе дяди Лысого Пимена в кредит, так что с премиями им придётся затянуть пояса туже, но не навечно, а лишь до конца его полномочий. Потом он кратко осветил истиной содрогательную биографию господина А. П. Бронькина, однажды уже реорганизовавшего в пух и прах администрацию одного районного центра с помощью бронетехники. И сказал, что новых чиновников он быстро родить не сможет и с его прибытием в мэрию прежние бюрократы в основном останутся на своих табуретках. Что по ходу дела выгонит он с работы лишь глав кадров и финансов, а также армию бездарных помощников и советников [что никого не удивило], заменив их ордой умелых главных советников и помощников, а также непорочных финансистов и неподкупных кадровиков [о чём все и без него мечтали]. Потом Бронькин по именам одиозных фигур и неразумных олигархов прошёлся уже так, словно по двору крематория, давая всем разумение, для кого из этих нежильцов он теперь точно не пожалеет двух цветочков… При этом он тряс над головой газетой оппозиции и требовал глубоких знаний её абзацев наизусть.

Понабежавшие репортёры никак не могли взять себе в толк, работают ли они в «Чистой правде» или уже наоборот? Но все, как один, конспекты статьи Бронькина про Чичикова и его былую славу из противоборствующего им ещё минутой ранее оппозиционного журналистского цеха оратору показали. Затем осторожно и корректно позадавали трибуну бессмысленные, но удобные вопросы и, получив на них вычурные, но невнятные ответы, унеслись всё это описывать. А по окончанию потных, густых и продолжительных аплодисментов в сопровождении полицейской автомашины с мигалкой кандидат Бронькин тоже унёсся, оставив возбуждённый зал наедине с новыми знаниями. За рулём его «кадиллака» восседал врио шерифа города со своей обычной глуповато-дерзкою физиономией, «… которая всегда почти отличает полицейских служителей…»

«В то самое время, когда Чичиков в персидском новом халате из золотистой термаламы, развалясь на диване…»загородного Дворца приёмов управления культуры города NN потягивал с господином Хитрогрызовым и сухарями чай, Бронькин посетил замполита. И дело здесь в том, что когда он уже окончательно влюбился в своё собственно-мэрское отражение, то нежданно-негаданно ощутил на себе дуновение холодного ветра перемен. Увидал, что, с одной стороны, вся его неутомимая деятельность с помощью таланта Чичикова разгоняется чрезвычайно динамично и талантливо, а с другой – отчёты его штаба о проделанной работе выше креативного директора уже не взметают. В штабе появилась тьма несанкционированных даже им отчётных бумаг олигархов, спекулянтов и недобросовестных налогоплательщиков. Отдельные тузы-бизнесмены неясно чего даже перестали здороваться с ним, а их переписка оказалась засекреченной даже от него или без пяти минут мэра Афанасия. Выяснилось, что по улицам голодными стаями бродят подписанные вроде как самим Бронькиным послания, наводящие на солидных бизнесменов страшенный ужас. Что финансовые запросы, в письменах и от его имени изложенные, имеют такие дерзновенные суммы, что у лысого, как шаманский бубен, калифорнийского серого кита районного бизнеса Евстрата Акакиевича Мстюкина выросли полубокс и пейсы, а потом всё это встало дыбом. И чтобы не делалось от имени Бронькина в городе – ниточки сплетены были так, что для счастливого олигархического будущего и лояльности нового мэра к ним требовались политически мотивированные инвестиции и овальные кредиты. Дошло до того, что банк Хайгуллиных перешёл на круглосуточную работу, а в казначействе даже потемнели хрустальные чешские люстры. Разом с тем штабные права Елизаветы Андреевны Пронькиной упали ниже некуда и сомкнулись на панели оплаты чайных церемоний для бюджетников и всеядных штабных секретарш.

Пробовал Бронькин вразумить своего креативного директора словами, но в результате лишь напрасно и отрывисто потратил время. Чичиков много изменился и в хамско-элегантной ответной речи напустил ему много туману ошеломительного и сразу и сказал, что заданные им стандарты качества создаваемого в электорате продукта позволяют ему надеяться на успех. И что этот яркий успех, сообщил он далее теперь уже почти с человеческой ухмылкой, ему удалось совершить по методике И. А. Хлестакова, по которой так пылко сохнет его клиент Афанасий.

– Наполеон, выкопанный Бонапарт, – изумлялся Бронькин. – Рогатый чёрт из спальных кварталов хутора близ Диканьки, сатана с шинка, что у Гоголя по Опошнянскому шоссе бродит.

Да! Так вот о встрече с Феофаном. К нему-то и направился «кадиллак» Бронькина, чтобы вытребовать для его пассажира безгрешные советы и слова в усмирение неясной силы Чичикова как извне, так и внутри его штаба. А Аверкий Семёнович Гармошкин в тот день выглядел «…живым и вертлявым до такой степени, что нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо».Казался он таким же, как и в самые космические годы своего армейского комиссарства. Однако в ответ на поступившее от Бронькина прошение он застопорил циклограмму движений, привёл лицо в философскую неподвижность, компетентно задумался и благочестиво окинул взглядом пустопорожнюю дубликатную церковную кружку, указав всем своим видом, что выходить на пиковое решение не собирается. После двух-трёх немых манипуляций он всё ж таки посулил Бронькину поразмыслить об этой услуге заново и ещё раз пораскинуть мозгами, поскольку с подлинными призраками, не отбрасывающими своей тени даже в книгохранилищах с недухоподъёмной макулатурой, да ещё и в формате физического лица, пока ещё не работал. Но Бронькин подготовился и к такому повороту дела, среагировал мгновенно «…и в заманчивой перспективе изобразил необходимо последующую благодарность за добрый совет и участие».Гармошкин снова задумался и кивнул теперь уже умиротворяюще, что Афанасия Петровича Бронькина не вполне умиротворило. Поэтому он завернул ещё и к экстрасенсу, чтобы с его поддержкой и про запас законтачить ещё и с нечистой силой. Но в приёмной экстрасенса он натолкнулся на портрет Чичикова маслом, в золочёной багетной раме, на коне и в полный рост. Убедившись, что его креативный директор здесь уже свой в доску, он не стал рисковать, а всего лишь попросил экстрасенса сделать на выборах точный выбор и пригласил его билетами на свою инаугурацию вместе с его супругой.

Что касается последующих встреч с избирателями, то доподлинно известно, что Бронькин много изменился. Теперь каждое из своих выступлений Афанасий Петрович начинал с откровенного вопроса: [3 нрзб]такая власть? – чем очень сильно располагал к себе электорат из числа наиболее низких кругов населения, а дальше уже он вёл свою партию «…с железной неутомимостью…», но без особенно сильных выражений. И не бывало теперь такого, чтоб в конце его встречи не стоял стол. Открывался ли закладной камень в честь обозначения на карте города первой станции метрополитена, постамента ли под танк, на котором когда-то тянул лямку мэр города А. П. Бронькин, или современная платная стоянка для неугоняемых велосипедов избирателей, это уже неважно. Да и перебоев в поставках безакцизной «Брони власти» на разлив или энергетических напитков «Афанасий» и «Петрович» в стеклянной таре или пакетах – не случалось.

Вскоре наконец-то вновь открылся ресторан «Акулька». Этому событию горожанам можно было бы и порадоваться, но они у «Акульки» и до закрытия никогда не бывали. Впрочем, ресторатора Пимена это не остановило: дядя Лысый Пимен в этот день выдумал себе рекламную возможность выступить по телевиденью и оповестить об «Акульке» всех своих постоянных клиентов-казнокрадов, а также призвать их к сотрудничеству с новой властью города. Впрочем, персонально дядя Лысый Пимен ни за кого конкретно голосовать осторожно не потребовал, но политический сигнал своим клиентам всё же отправил, показавшись на экране в танкистском шлеме и в отутюженном шарфе болельщиков ЦСКА.

Случилась и неприятность. Как теперь выяснилось, «Бешеные ерши» продлили свой путь к элитным потребителям, занырнув в долгосрочную аренду под штаб кандидата № 1 А. П. Бронькина с его дискотеками и прочими оргиями для спонсоров и сдувшихся политических оппонентов с нерасплесканным ресурсом. Кроме того, во взбесившихся «ершах» якобы поменялся даже собственник, поскольку олигархи, ранее здесь тусовавшиеся, принялись под роспись получать извещения о стоимости своей перерегистрации, размерах ежемесячных взносов и цене клубных карточек на бумажных и магнитных носителях. Любопытно также будет узнать, что господина Хитрогрызова общество засекало то в окружении Бронькина, а то и вблизи его креативного директора Чичикова Павла Ивановича. Он давно показал себя членом той когорты, что ни куму брат, ни брату сват или «…ни в городе Богдан, ни в селе Селифан».Оказался он и в меру жаден, и в меру хитёр, и в меру глуп, но непомерно любопытным к тому, что к нему ни с одного боку не прикасалось. И потому ничто не могло укрыться от орлиного взгляда господина Хитрогрызов в городе NN. От него-то сорокой и принеслась верная телефонограмма с надёжной ссылкой, что Чичиковым на самом деле и точно намечены к увольнению не отдельные, а все чиновники городской администрации. А вот кадровик, финансист и вся рать глупых советников вопреки Бронькину и по халатности его писарей в тот список не попали и с приятностью в карманах продлят свою нелёгкую службу. И что сейчас, вещалось Хитрогрызовым далее, в торгово-ярмарочном комплексе «Легенда» можно согласовать и рассмотреть, как надо, любую из уже практически свободных должностей в горадминистрации NN. Что этим делом не покладая рук занимается Павел Иванович Чичиков, креативный директор, явившийся из центра по указанию того, чью фамилию даже произнести боязно, и делается им это, хотя и так оно ясно, не без директив самого Центробанка и вычислительной палаты. Правда, Чичиков, как сообщал Хитрогрызов, именно по этому вопросу хранит красноречивое молчание и даже раскланивается без каких-либо изменений в характере или несколько набок, однако «…не без приятности».