Текст книги "Партизан.Ру-2 (СИ)"

Автор книги: Георгий Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 25

Пустяки, как обычно и бывает, определяют всё. Тайсон на вершине трубы, зачехляя винтовку, случайно – чёрт под руку дёрнул – задел прикладом свой мобильный. Телефон кувырнулся в жерло трубы, оставив его без связи. Пришлось добираться до базы где на попутках, где на своих двоих. Последний участок от трассы до дачи шёл лесом. Подставляя лицо под ласковые лучи лесного солнышка, Тайсон на время расслабился и позабыл обо всём, слушая кукушку. Вспомнил, что надо было загадать, сколько лет… Но тут кукушка смолкла. Вместо неё со стороны дачи раздался искажённый деревьями лай мегафона. И следом за ним – две короткие очереди. РПК – определил Тайсон, припадая к стволу сосны. Ну, вот и капец. Штурмуют. А у него, как назло, ничего с собой, кроме «Макарова» и снайперского винтореза. Не лучший комплект для противодействия группе захвата. Крадучись, перебежками он вышел в спину атакующим. Дачная поляна была окружена тремя БТРами и цепью пеших десантников, залегших за кустами.

Сопротивление бесполезно! Вы окружены! – рявкнул в мегафон кто-то в краповом берете из башни ближнего бронетранспортёра. Тайсон торопливо расчехлил винтовку, вставил обойму и прицелился. С чердака дачи вновь коротко прострочил РПК. В ответ пока не стреляли, и Тайсон решился на безумную попытку. Положив винтовку на мох, он тихой тенью подобрался сзади к ближайшему десантнику и, прыгнув ему на спину, полоснул по горлу ножом. Перекатив, как бревно, обмякшее тело в кусты, быстро переоделся в его форму и завладел «калашом» с двумя запасными магазинами и подствольником. А вот это весьма кстати – он обнаружил в подсумке две осколочных гранаты и две – со слезоточивым газом. Снова взял «крапового» на прицел винтореза. Дождался очереди из чердачного окна – и под её прикрытием плавно нажал на спуск. «Краповый», всплеснув руками, выронил матюгальник и обвис на башне. «Со своими ведь воюю, чёрт! Дожили…». Бросив винтарь, Тайсон в четыре прыжка достиг БТРа и, ухватившись за скобу, с разбегу взметнулся по броне к телу. Лицо убитого показалось смутно знакомым, но сейчас было не до того. В башне почуяли неладное и попытались втянуть командира в люк. Он не стал препятствовать – только, выдернув чеку из слезоточивой гранаты, сунул её убитому за пазуху. Крышка люка захлопнулась за трупом – но через секунду раскрылась снова. Из люка повалил грязно-жёлтый дым и полезли, кашляя и матерясь, отцы-командиры. Тайсон, дав первому вылезти по пояс, свалил его ударом приклада по шее. То же он собирался сделать и со следующим – но тут в залегшей цепи заметили нештатное копошение на броне командирской машины. Стрелять никто не решался, потому что непонятно было, кто там свой, кто чужой, и что вообще происходит. Тогда, сориентировавшись, он подхватил подмышки лезущего из люка, ослепшего от газа майора.

Ну, чего застыли? Трое справа – ко мне! Не видите, майор ранен! – гаркнул командирским басом Тайсон, и пока подбежавщие бойцы спускали с брони раненых, натянул противогаз и змеёй скользнул в люк, не забыв крикнуть перед этим:

Была команда «Газы!»

Здесь, в задымдённой башне, у него появилось несколько секунд на обдумывание дальнейших действий. Была возможность, пользуясь неожиданностью, подбить второй БТР, а если повезёт, то и третий, прежде, чем десантники, сориентировавшись в ситуации, уничтожат его из подствольников. А следом – и тех, кто засел в даче. Отпадает. Тайсон сунул руку в нагрудный карман убитого и поднёс к глазам его удостоверение личности.

Щёлкнул тумблером рации.

Говорит подполковник Штин. Приказываю всем отступить на триста метров и окопаться в складках местности. По объекту будет нанесён ракетный удар с воздуха!

Он, надвинув на ухо краповый берет убитого им командира, высунулся из люка и дал отмашку:

Выполнять!

Проследив, как два БТРа развернулись и исчезли в гуще леса, а следом за ними потянулись цепи пеших десантников, Тайсон переместился на водительское кресло и втопил педаль газа. Машина устремилась к крыльцу дачи. Оставалось самое главное – чтобы не подбили свои. Так и есть – из окна второго этажа выглянуло рыло противотанкового гранатомёта.

Свои, мать-ети! – заорал он, срывая противогаз и размахивая из люка беретом, – Смерть партийным олигархам!

Над головой высоко просвистела кумулятивная граната, разорвавшись где-то за лесом.

Это кто это у нас такой меткий стрелец? – загремел суровый бас Тайсона над поляной, – Никак доктор хуев? А ну, сыпь все до кучи в корыто!

Через полминуты, скользя по громадному колесу, на броню вскарабкался Гришка, весь чумазый и в соплях.

Умостившись в кресле наводчика, он поднял сияющие глаза на Тайсона.

Я знал, что ты вернёшься. Я ведь тебя ждал…

Один, что ли?

Тяжёлая ладонь, поднятая было для затрещины, опустилась на штурвал. Машина, развернувшись на поляне, рванула сквозь лес, мимо опешивших десантников, окапывавшихся в ожидании ракетного удара с воздуха.

Куда это наш Штин почесал? – перемигивались бывалые бойцы, – Никак днище выбило. Стареет…

БТР оставили в лесополосе, не доезжая автобусной остановки. Для города машина была слишком приметной. На прощание Тайсон поцеловал подполковника Штина в остывающий лоб и прикрыл его лицо краповым беретом. Не воевали вместе, но слышал о нём в частях только хорошее.

Прощай, солдат. Это война.

Вскоре подошёл пригородный автобус.

Каролину похоронили в небольшой нише в нескольких метрах от входа. Пуля, пущенная из «Стечкина» с воздуха, вошла ей между лопаток, и смерть наступила почти мгновенно. Тело завалили камнями, потом, вернувшись ко входу, заложили заряды в стены лаза. Хельга сама подожгла бикфордов, выглянула напоследок, криво ухмыльнувшись на догорающий остов вертолёта – и, когда сработало, – вернулась из глубины пещеры с фонарём, чтобы удостовериться, что вход вместе с могилой матери завален породой намертво. Безрадостен оказался переход в нижний мир. Князь помнил по карте расположение некоторых ходов – и только. Когда-то в юности, брèдя тайнами и мечтая о карьере разведчика, стащил у отца из стола план подземелий. Этот лаз с пустыря, которым они сейчас проникли, был им тогда обследован – но упирался в завал. Тогда не было ни времени, ни средств, чтобы пытаться проникнуть дальше – он уехал поступать в военное училище, и напрочь забыл о лазе. Явно, кроме него здесь успел побывать не один десяток любопытных – с тем же успехом. Нужно было пробиваться через завал. Слава Богу, взрывчатки имелось достаточно. Не хватало Тайсона с его филигранным опытом подрывника. Хельга, конечно, заложит шашки – мало не покажется. Вот только как бы всё перекрытие не рухнуло после такой работы…

Домкрат!

Чего тебе? – раздалось в ответ глухое недоброе ворчание. Да, здесь сейчас надо поделикатнее…

Домкрат, Каролину не вернуть. Нам нужно пробиваться дальше.

Ну и хули? – в свете факелов фигура сидящего в гòре на полу гиганта приобрела циклопические очертания.

А то, что работать надо, а не слюни пускать! – крикнула на него Хельга, хватая лом и пытаясь поддеть им неподъёмную известняковую глыбу. – Цаца какая!

Поняв, что глыбу ей одной не своротить, направилась к Домкрату, расстёгивая пуговицы на груди.

Что – титьку тебе дать? На, приложись! – в свете факелов рельефно обозначилась её круглая молодая грудь, дерзко выпятившись в лицо печальнику. Домкрат молча поднялся и перехватил из её руки лом. Через час общими усилиями завал был разобран. Там, за ним, зиял такой же опасный мрак и пахло плесенью. Батарейки фонарей надо было беречь, поэтому накрутили факелов из тряпья и солярки. Впереди узким тоннелем, выложенным кирпичной кладкой, протянулся на бог весть сколько километров во все стороны – нижний мир.

ГЛАВА 26

Ну, и – таки что, герр Клаус, мы всё решили? – дяди-Наташин толстый указательный палец с алмазным перстнем медленно покачивался перед глазами господина Карпенштоффеля. Немец стряхнул с себя невесть откуда накатившую дрёму.

Йа! Ихь желать панцер! Унд айне фройляйн битте. Бистро, шнелль! – жирные губы растянулись в улыбку – типа шутка.

Йа, Йа! Дас ист квас! – Натан Соломонович сделал ручкой, и эскорт-девчонки в мини-сарафанах топлесс бледной красногубой молью впорхнули в кабинет. Отработав экспресс – лесби – программу «Во поле берёзонька стояла», одна из девок юркнула на колени герра Клауса и обвила его апоплексический загривок наманикюренными пальчиками. Немец впился в нежную шейку и поплыл… Пальчики рванули молнию ширинки и приступили к действу. Сквозь сладкий полусон ему мерещился отцовский Т-34 под номером 819, затаившийся в подстриженных кустах перед особняком, с нежной блондинкой в нацистской форме за штурвалом… О, какие губки! Йа! Йа! Фойер!!! Йа! О-о-о, майн либер фюрер!!!

Короче, – произнёс Натан Соломонович, когда герр Клаус кончил. – Танк ваш готов. Пришлось-таки попотеть. Таких подъёмных кранов на 30 тонн в городе нема, так что до железнодорожной платформы игрушка пойдёт своим ходом. Сейчас наши специалисты над этим работают. Для общественности спишем всё на день города. Это то, что вы хотели?

Йа! Ви есть кудесник! – герр Клаус налил себе минеральной водички без газа. Дал по попе арийской фее, чтоб слиняла. Жизнь налаживается!

А теперь – баня! – хлопнул в ладоши дядя Наташа. – Там и обсудим детали…

Ох, и попарились!

В городе Тайсон с Гришкой остановились у сослуживца Лёхи. Благо, жена с детьми свалила к маме.

Типа, сын что ли? – только и спросил Лёха.

Нет, типа дух святой.

А, ну так бы и говорил. Бандит… – он потрепал Гришку за рыжие вихры.

Выпито было крепко. В процессе Лёха рассказал городские новости.

Прикинь, Колян, танк увозят на реставрацию. Какая к херям реставрация? Писец, ворьё! А ещё у нас партизаны в городе завелись. Фотки расклеены на всех остановках. Князь какой-то, и блондинка с ним – ништяк, между прочим, девочка. Пойдём, покажу – раздухарившийся Лёха выволок Тайсона на улицу – и действительно, на ближайшей автобусной остановке красовались фото Хельги и Князя с подписью: «Их разыскивает ФСБ. Каждый сообщивший достоверные сведения о данных лицах получит…». далее было жирно замазано маркером и дописано: «осиновый кол!»

– Ну, и сам-то что об этом думаешь?

Семья у меня, Игорич. А так бы, конечно… И думать нечего, давно пора. А, ладно! Давай по пиву лучше! А кстати, я не с ней тебя тогда в казино видел? – хитро прищурился лысый, с наметившимся животом Лёха, – Когда Зеелова грохнули? Понял, молчу! Девушка, нам две «Балтики». И «Сникерс» для мальчонки…

Поздно вечером Тайсон решил прогуляться до танка. В темноте издалека были видны синие вспышки – разваривать люки было приказано ночью, чтобы не возбуждать лишний раз толпу. Тайсон легко взбежал по наклонному пьедесталу и очутился на броне. Похлопал по плечу сварщика.

Эй, труженик! Отвлекись, скажу чего.

Квадратная маска поднялась на лоб, из-под неё показалось недовольное лицо старика с рублеными морщинами на маленьком лице. Тайсон извлёк из-за пазухи непочатую бутыль водки «Немирофф», и морщины тут же распустились хитроватыми лучиками.

Слышь, отец, я тут проездом в вашем городе. Выпить ну абсолютно не с кем! А тут, смотрю, ты трудишься…

После первого стакана Корифеич – так звали в народе старика – уже не стесняясь поносил власти последними словами и выкладывал ночному собутыльнику подробности своей миссии. На заводе – уже третий месяц отпуск без содержания, а тут шабашку предложили. Стыд и позор, конечно – а куда денешься с голодухи. А ведь он сорок пять лет на этом заводе бессменно, и танк этот с закрытыми глазами может по винтику разобрать и собрать… А теперь погрузят нашу тридцатьчетвёрку-ласточку на платформу – и сгинет она в неизвестном направлении…

Эх, в партизаны бы пошёл, ей-богу! – крякнул Корифеич после второго стакана, – я хоть на восьмом десятке, а ещё сгодился бы. У нас под заводом, кстати, сталинский бункер имеется – на случай ядерной войны. Так там и консервов, и всякого боеприпаса – тонны. Всё паутиной заросло.

Что, и к танку этому найдётся, чем стрельнуть?

Смеёшься? Тридцатьчетвёрку ж специально строили под стандартный боеприпас! Снаряды 76 мм к дивизионной пушке 1902–1930 г. Два пулемёта – курсовой и спаренный – калибра 7,62. Калибру этому – больше века! Да этого добра там – как говна за баней.

Проговорили со старым мастером до утра. Добраться до сталинского бункера даже с территории завода было непросто. Но у Корифеича имелись свои ходы на это дело. 45 лет на заводе – не пёс поссал. Так что Тайсон, поручив старику помимо ходовой части привести в порядок боевую, сам отправился по начерченному им плану под землю. Путь его лежал через обычный люк городской канализации. До дня города оставалось ещё двое суток. Было время, чтобы всё подготовить. Мучил один вопрос – куда подевался отряд?

Последние три банки тушёнки были давно съедены и загрызены всухомятку лапшой «доширак», и в животах урчало. Они пробирались уже который час по переплетению подземных ходов, стараясь держаться по компасу основного направления – на север. Там, как следовало из плана старого князя Белозерского, монастырские ходы имели сообщение с городской канализацией. Вода – единственное, в чём не было недостатка. Она сочилась из стен и потолка, местами пробиваясь сквозь кирпичный свод тонкими струйками. Временами то один, то другой из партизан отставал, чтобы припасть губами к такому родничку. Под ногами то и дело сновали по своим делам огромные белошёрстные крысы.

Ничего, без мяса не останемся, – попытался приободрить своих спутников доктор Зло. – Можно поохотиться.

Как бы они на тебя не поохотились, – ответила Хельга, брезгливо пиная тяжелым ботинком жирную хвостатую тварь. Тонкий визг и шмяк об стену.

С чего-то же они тут разжирели? – задумчиво произнёс доктор. – Жаль, Индиги нет. Она бы с ними поговорила, где жратву берут.

Крысы жрут даже оплётку кабелей. Тебе она вряд ли будет по вкусу. Хоть ты и доктор Зло…

Были бы кабели, – доктор обвёл факелом стены, – каждый кабель куда-нибудь ведёт. А в этом лабиринте – только и ждёшь, что из-за угла выскочит какой-нибудь Ментозавр.

Стойте, братцы! – Князь, шедший впереди, просигналил факелом. – дальше хода нет.

Подойдя, они увидели, что подземный ход упирается в более свежую, явно выполненную второпях на цементном растворе, кладку. Домкрат, размахнувшись, ударил в стену ломом. Откололся лишь краешек силикатного кирпича.

Придется взрывать, – констатировал Князь. – Хельга, покажи Домкрату, где долбить шурфы. Да смотри, не переусердствуй с пластитом.

Через полчаса работа по закладке зарядов была закончена, и все удалились вглубь пещеры, опасаясь обвала. Хельга подожгла запал.

На счёт один затыкайте уши! – скомандовала она. – Три. Два. Один. Поехали!

Когда дым немного рассеялся, в мутном свете факелов открылся новый подземный ход. Но выглядел он совсем по-другому. Вдоль бетонированных стен тянулись кабели, там и тут под потолком тускло мерцали лампочки в металлической оплётке. Из большого квадратного помещения вело куда-то несколько массивных бронедверей.

Домкрат, а ну-ка наляг! – Князь указал гиганту на круглое штурвальное колесо, торчащее из ближней двери. Домкрат крякнул, шея его налилась кровью и он с усилием провернул заржавленное колесо. Дёрнул дверь на себя – но что-то изнутри не пускало. Тогда он упёрся в косяк ногой и дёрнул на себя вполсилы, двумя руками. Дверь распахнулась, и из помещения под ноги им следом за дверью кубарем выкатился какой-то человек. Или не человек? Существо, короче. Все на секунду замерли от неожиданности, а нечто, воспользовавшись этим, ужом юркнуло в боковую нишу и затаилось там в полумраке. Под сводами раздались нервные щелчки предохранителей. А Домкрат с мужицкой хитростью ввалился в открытое им помещение, и только прикрыв дверь, сдёрнул с плеча ручной пулемёт и осторожно выглянул в щёлку.

ГЛАВА 27

Когда они, под руководством нежданно обретённого Тайсона, волоча ящики с боеприпасом, выбрались на поверхность, стояла безлунная ночь. Ночь перед Днём города. Хельга, подтянувшись из люка, отпихнула коленом руки услужливого доктора Зло, встала на асфальте и, расправив плечи, вдохнула всем телом свежесть летней ночи. Яблони цветут – или уже липа? Никогда не различала все эти тонкие запахи… Слегка закружилась голова. Не хватало только пения цикад – видимо, ареал этих тварей южнее. Ничего. Работаем. Она сунула руку за пазуху и извлекла оттуда старенький мобильник, перетянутый изолентой. Её палец с облезшим маникюром замер над кнопкой…

Домкрат!

Чего? – отозвался гигант, не поворачивая головы от тяжёлых ящиков, подаваемых ему из-под земли.

На секунду. Это тебя касается, – она дала ему импровизированный пульт. – За Каролину. Жать сюда.

Домкрат глянул на неё дремучими медвежьими глазками снизу – и, распрямившись, принял в ладонь пульт. Он вдавил кнопку в корпус и растёр её так, как будто бы раздавил пакостное насекомое. И машинально сунул мобильник в урну.

Взрыва они, разумеется, не услышали. Его и не было, как такового. Просто спавший на диване с причмокиваниями генерал-майор ФСБ П.К.Потопаев разлетелся с глухим хлопком по стенам спальни кровавыми мясными ошмотьями. Ни жены, ни Аллочки при этом акте, к счастью, не присутствовало, а горничная была в честь Дня города отпущена на все выходные… Сын покойного учился в Гарварде, и в момент хлопка ничего не ощутил. Хельга обвила руками могучую шею Домкрата и всхлипнула. Тяжёлая лапища нежно погладила её по позвоночнику. Доктор ревниво наблюдал – не опустится ли ниже положенного.

Уснули там? – раздался из люка недовольный бас Тайсона.

И дяде Наташе в эту ночь неважно спалось. Хренов немец, приняв все условия, выторговал себе одно право – проехаться на купленном им танке по городу. Вот же клинит людей от бабок. Типа, если уже в России – то всё можно. Здесь мы, типа, уже и не люди… Ладно – Натан Соломонович смекнул и живо увязал всё в приемлемую всем схему. На День города танк съезжает с пъедестала и делает круг почёта по площади. Мол, броня крепка, и всем дадим отпор. Потом движется к товарной станции, и там без всякой помпы грузится на ж/д платформу. Немец получает свой кайф, дядя Наташа – лавэ, а те, кому нужно – откат. Народ имеет своё моральное самоудовлетворение. Аллес, как говорится, абгемахт.

Борису Николаевичу Бодунову вечер достался тяжелей. Сегодня он достоверно узнал, что Полина Бодунова-Гопсман, жена и хранительница очага, имела в течение последних двух лет устойчивую половую связь со своим персональным охранником – Юлей Мизгирь. Что было вполне подтверждено фото и видео документами. Мизгириха, как выяснилось, за это время на Борины бабосы сумела отстроить себе хоромы не только здесь, в Среднепальцево – это бы ещё куда ни шло – но аж ещё и в Черногории. Что уже не шло никуда. «Нету такой страны! – бушевал наедине с собой Борис Николаевич, – Когда я фарцовать туда от комсомола ездил, была Югославия! А это что за хрень с бугра? Растопчу Мизгириху! У-у-у, твари!!! Жидовня!»

Полина нарисовалась в три утра, усталая. Сказала, глядя мимо:

Расстегни мне молнию. С утра пусть подгонят «Лексус». В Сером доме надо быть.

Что такое? – Боря дёрнул, и молния на платье заклинила.

Новый губер, кажется. Всё, Бобик, я спать… Я так устала…

Утро выдалось туманным, предвкушая жару. Культурная программа в честь Дня города, приуроченного в целях экономии бюджета к Дню независимости России, была назначена на десять часов, но милиция уже во всю принимала свои меры. Въезды на площадь Конституции были перекрыты барьерами и постами по-парадному одетых и выбритых милицейских. На эстраде у театра громоздили аппаратуру – ожидался концерт. Говорили, что за бешеные бабки из Москвы выписан сам Михаил Задротов и группа «Страпон» с Еленой Барковой. Но ждали даже не их. По сарафанному радио передали, что на площадь въедет танк с постамента, и что-то будет. Ни менты, ни любопытствующие не знали, что – но кучковаться начали загодя. Неформальные группировки, от коммунистов до геев, были уже наготове со своими лозунгами. Шло ленивое переругивание. Впрочем, до драки не доходило.

В это время по перекрытому для движения Первомайскому проспекту приблизилась к постаменту легендарного танка Т-34 кавалькада. Два ментовских «форда» с мигалками окружили памятник, а из представительского «мерса» вылез нелепый приземистый человек в НАТОвском камуфляже и с красной бейсболкой «Тетра трэш энд-черри» на голове. Он отстранил лёгким мановением руки сопровождающих и сделал шаг на пьедестал. Замер в картинной позе – но никто его не сфотографировал. Тогда герр Клаус деловито поднялся наверх и поставил жирноватую ногу на каток танка. Поискал, за что бы здесь ухватиться.

Давай клешню, перец-колбаса! – навстречу ему сверху протянулась мозолистая рука танкиста. Карпенштоффель был затянут на руках в башню и принялся озираться. Внутри машины оказалось тесно и неприглядно, воняло смазкой.

Комманден зи! – ткнул его в бок сосед по башне, худощавый русский со шрамом через щёку, – Шнель! – Герр Клаус вынырнул из люка и вскричал:

Пойехалли!

После чего его затянули назад в люк, и крышка над ним захлопнулась с нехорошим металлическим клацем. Профырчал, заводясь, дизель. Потом под герром Карпенштоффелем взревело, и он опрокинулся на спину.

Из выхлопных труб памятника вырвались два чёрных клуба перегорелой соляры, потом он зарычал и пополз со своего, казалось, вечного прикола вниз. Дяде Наташе и всем сопровождавшим его лицам показалось, что происходит нереальное – с таким же успехом мог бы шагнуть вперёд со своего постамента гранитный Владимир Ильич перед Серым домом. И прошагать по площади шагами командора. Но танк неожиданно легко спрыгнул с бетона на общенародный асфальт и, снеся пару секций чугунного бордюра, крутнулся на правой гусенице.

Во даёт, фриц! – не выдержала душа милицейского водилы-старлея. – Что значит – культура!

Танк фыркнул ещё раз, как рассерженный стальной зверь, и начал надвигаться.

Стоп! Ха-а-альт! – запоздало завизжал дядя Наташа, чувствуя, как по брюкам потекло горячее. Бампер хряснул. За ним сперва капот, а следом и кабина «форда» со всем её содержимым были вмяты в асфальт и остались в нём навеки расплющенной лепёшкой – всё в течение доли минуты. Боевая тридцатьчетвёрка, «ласточка в танковых войсках», как её величали в своё время военспецы всей Европы, ринулась, проминая асфальт Первомайского проспекта, со штатной скоростью в сорок три километра в час, держа курс к Серому дому правительства области.

Мне сразу этот фриц не понравился! – орал в рацию капитан из второго «форда». – Что? Остановить? Чем я, по-вашему, его остановлю? Свистком? Или, может, полосатой палкой? Это танк, товарищ подполковник. Что? Да пошёл ты! Мудак! – и «форд» благоразумно свернул и продолжал преследование уже по параллельной улице. Жизнь себе дороже.

Между тем на площади нарастало беспокойство. Группа молодёжи во главе с коренастым узкоглазым юношей с крашеными волосами спешно растягивала перед Серым домом плакат: «Экстремизм не пройдёт»…

Прошёл!!! Как ржавые вёдра, всхлипнули жалобно под гусеницами сгрудившиеся перед кормушкой Серого дома «ауди» и «мерсы» с блатными номерами «555» и «777», превратившиеся разом в кучу металлолома для бомжей. Завизжала какая-то бизнес-вумен, выбрасываясь из светло-серебристого, большого, как сарай, джипа на мостовую. Прянула в стороны толпа, давая дорогу наступающей победоносной броне. Танк крутанулся на левой гусенице и замер, уставив хобот орудия в свинцовый сталинский фасад здания Правительства области. Слегка хищно повёл башней справа налево и обратно.

Давай! Хуйни по ним! – взвизгнула из толпы, подпрыгивая и выбрасывая в воздух кулачки, густо накрашенная девчонка-малолетка. – Огонь!

И тут с народом произошло что-то малопонятное. Старики-пенсионеры с красными бантами в петлицах сталинских ветхих плащей, юноши с дредами, в необъятных рэпперских штанах, молодые дамы, косящие под еврогламур, пьяненькие пэтэушники, только что вчера из района, и солидные мужчины с доцентскими папками – все, все, даже несколько неокрепших милиционеров – вдруг набрали полную грудь воздуха, и выдохнули хором, скандируя:

Огонь!

Огонь!!

Огонь!!!

Тайсон перемигнулся с Карпенштоффелем, бледное лицо которого, казалось, обтекло куда-то книзу, как парафин.

Ну, что, любезный? Народ требует. Заряжай.

Герр, сам не свой, всунул снаряд в дуло. Клацнул затвор. Башня поехала влево.

Это есть что ми себе позволять? Культурпрограмме?

Не бзди, фриц! Заделаем культурно.

Первый выстрел, как и первый блин, впрочем, вышел комом. От гранитного памятника Ленину после попадания осколочно-фугасного снаряда калибра 76 мм отскочила, как мяч, метровая каменная башка и со свистом врезалась в паркующийся сбоку от здания администрации красавец «лексус». Фарш с вкраплениями железа и стекла – вот и всё, что внезапно осталось на этой земле от Полины и Бориса Бодуновых. Асфальт им да будет пухом! Возможно, их сексуально-имущественные разборки и продлятся там, где они нежданно сами для себя очутились, покинув нас. Как знать. Не нашего с вами это, читатель, ума дело. У богатых свой бог. Каменная башка же унеслась, сметая всё на своём пути, вдоль улицы Дерендяева, и очнулась только в разросшемся над оврагом кусте крапивы. Чем весьма удивила пристроившегося там, по обыкновению, погадить алкоголика Бубнова. Подробности диалога с ленинской головой не разглашаются. Известно лишь, что Бубнов сразу после этого завязал с суррогатами, а вскоре и вообще помер.

А башня танка между тем слегка сместилась влево. Клаусу перископа, понятно, никто не давал, так что он заряжал вслепую, вообще не соображая, что происходит снаружи.

Бронебойный подкалиберный! – командовал Тайсон, и Клаус почему-то его понимал. Подавал всякий раз то, что нужно. В верхнем, четвертом этаже Серого дома что-то проломилось и ухнуло. Оттуда повалил чёрный дым.

Ещё! Ещё давай! – визжали в толпе. И Тайсон давал ещё! Вскоре весь фасад Серого дома пылал, и взрывы заволакивали небо чёрной пеленой.