Текст книги "След черной рыбы"

Автор книги: Георгий Вайнер

Соавторы: Леонид Словин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Стоявший рядом прокурор области Довиденко – высокий, властный, с пепельным от долгого сидения за бумагами, недовольным лицом, словно сделанным из папье-маше, вставил:

– Недавно они обстреляли вертолет Рыбоинспекции… Как бороться?

Митрохин не дал себя отвлечь. Продолжил:

– Сверху одни обещания! Народ устал ждать, устал бояться… Дело это – об убийстве Пухова – политическое! Убийцу надо найти во что бы то ни стало…

Тихая траурная музыка оркестра стихла и чей-то звонкий голос прокричал:

– Траурный митинг разрешите считать открытым…

Митрохин прервал себя:

– Мы еще поговорим… – Вместе с другими руководителями области направился к могиле.

– Слово имеет начальник Восточнокаспийской морской инспекции Рыбоохраны Кадыров… – прокричал тот же срывающийся голос. Замолчал.

На холмик у могилы поднялся Кадыров:

– Я не умею говорить на похоронах… Пусть земля горит под ногами у этих подлых нарушителей закона, поднявших теперь еще и руку на человека… Только за первый квартал этого года коллектив районной инспекции, душой которой был Сергей, изъял десятки километров красноловных сетей, калад – этих варварских средств пиратского лова… Пятьсот сорок рыб осетровых пород на сумму свыше ста тысяч рублей… Спи спокойно, дорогой Сережа! Дело, за которое ты отдал свою жизнь, мы доведем до конца…

Туру кто-то окликнул сзади:

– Саматов…

Начальственного вида мужчина – лысый, с профессорской бородой «клинышком» – снисходительно протянул мясистую руку.

– Зампредисполкома Шалаев… Ты Советскую власть уважаешь, дорогой?

– Конечно, – Тура развел руками.

– Что-то не заметно. Облисполком без рыбы сидит. С осетринкой… Что?.. Никого в последнее время не задержали? Уже недели две не было в заказе.

– Нет, по-моему, – сказал Тура. – Не слыхал.

– Видимо, мимо тебя проплывает, – посетовал он. – И икорка, и красная рыбка… Я знаю: в восьмой магазин сдали вчера на Шаумяна… Ты смотри, не давай им тебя отстранить от кормушки…

– А кто сдал? – спросил Саматов.

– Это ты должен знать, – зампред засмеялся. – Кто у нас начальник водной милиции? Ты или я? Ты отвечаешь за борьбу с браконьерами – ты и смотри! – Шалаев двинулся сквозь толпу.

На холмик у могилы поднялся следующий оратор – странный бородатый человек:

– …Он любил все живое, не только рыб. Он любил повторять: «Каждая нация перед лицом мира несет ответственность за сохранение природы…» Прощай, Сережа… – В конце он расплакался.

Жена Пухова – русая, в черном плаще с черной косынкой, маленькая женщина тихо всхлипывала, по обеим сторонам ее стояли похожие друг на друга, такие же рыжеволосые, как убитый Пухов, мальчики лет восьми – чисто и скромно одетые. На лицах детей было полное непонимание происходящего, а еще желание делать все, как хотят старшие.

В толпе провожавших в последний путь убитого инспектора было много вдов. Саматов увидел еще вдову только что погибшего Сейфуллина, она стояла рядом с Анной Мурадовой.

Анна и Тура обменялись кивками. Потом Бураков негромко отдал команду.

Сухой треск выстрелов согнал несколько птиц с окрестных памятников.

Оркестр сразу перешел на бодрый марш.

Ритуал похорон был давно отлажен.

Мужчины забросали могилу землей. Вдова Пухова, его дети, другие женщины в черном бросили по нескольку комьев земли.

Впереди, за памятниками, Тура увидел браконьера Мазута, тот стоял рядом с женщиной в черном. Лицо ее Туре не было видно. Браконьер что-то говорил женщине. Она обернулась. Касумов указывал женщине на Туру. Тура узнал ее: это была та женщина, которую он видел вместе с убитым Пуховым.

Тура обернулся к стоявшему позади него Орезову:

– Кто это? Впереди, рядом с Мазутом?

– Та? Это Верка. Жена Умара Кулиева, которого приговорили к расстрелу… Я, пожалуй, посмотрю за ними…

У маленькой проходной висела вывеска: «Учреждение МВД № 1/25».

По забору, надставленному рядами колючей проволоки, по «автозаку», стоявшему рядом с воротами, по зеленой форме охраны безошибочно угадывалась местная тюрьма, или иначе – «следственный изолятор».

Вышедший из проходной человек в зеленой форме с потрепанным портфелем отдал честь вахтеру и быстро двинулся по тротуару в сторону ближайшего перекрестка, где шумел небольшой восточный базарчик.

У базарчика человека в зеленой форме ждал Мазут. Он стоял напротив ларька, торговавшего магнитофонными записями. Рядом был припаркован мотоцикл браконьера.

По другую сторону перекрестка, у магазина «Ткани», волновалась и беспокойно оглядывалась Верка – жена приговоренного к расстрелу Умара Кулиева.

Человек в зеленой форме, не глядя по сторонам, двинулся между рядами продавцов, торговавших сухофруктами.

Заметив его, Мазут оставил мотоцикл, направился в тот же ряд, навстречу.

Они поравнялись где-то посредине, где было больше всего покупателей.

Мазут спросил:

– У вас закурить найдется?

Человек незаметно огляделся, достал портсигар, открыл его, протянул Мазуту.

В одной половине портсигара лежали несколько сигарет, в другой – две отдельно.

– Я возьму эти две? – спросил Мазут.

– Конечно.

Он кивнул головой.

Мазут сунул сигареты в верхний карман и сразу прошел дальше. Человек в зеленой форме, как ни в чем не бывало, повернулся к прилавку с курагой.

Верка у магазина «Ткани», увидев Мазута, углубилась в ближайшую от нее улицу, Мазут уже хотел следовать за ней, но внезапно заметил Мириша Баларгимова. Тот что-то говорил по рации, показывая в сторону Мазута.

Не дожидаясь других действий со стороны Мириша, Мазут бросился назад, к мотоциклу. Включил зажигание, вскочил в седло, дал газ…

Тура был у себя в кабинете, когда ему неожиданно позвонил полковник Агаев.

– Можешь сейчас заехать? Мне не хотелось бы говорить по телефону.

– Сейчас буду.

Тура сложил бумаги в сейф, закрыл его, вышел в приемную.

Его образцовый секретарь Гезель поправляла в это время цветы на столе.

– Что мне отвечать, товарищ подполковник, если вас будут спрашивать?

– Я в областном управлении, у Агаева…

– Хорошо.

– Да! Вот еще что… Гезель! У меня к тебе просьба… Ты знакома с женой Умара Кулиева, осужденного браконьера…

– Конечно! Я училась с ней!

– Ты можешь меня связать с нею так, чтобы об этом никто не знал?

– Это очень легко! Она недавно приходила ко мне. Вас не было… Долго сидела, рассказывала про Умара… Она ведь и Умар еще с пятого класса… Гезель покраснела. – Как муж и жена…

– Мне надо с ней поговорить!

– Не знаю. У нее билет в Москву. Едут хлопотать в Верховный суд… Как раз сегодня…

– Тогда, как только она вернется…

Машину Тура припарковал у областного управления. Быстро взбежал по ступеням.

Друзья сидели в просторном светлом кабинете Агаева в уголке за журнальным столиком – Агаев и Тура.

Объясняя ситуацию, Агаев был максимально предупредителен и ровен, как всегда, в отношении Туры – человека, спасшего когда-то самое дорогое и близкое ему существо – двухлетнюю дочь.

– Задержан Мазут… Прокурор области настоял… – объяснил Агаев. – В тайнике, рядом с его «козлятником», вблизи метеостанции, обнаружили пистолет и патроны… Там же нашли бинокль и фотоаппарат Пухова… Такие дела. Я решил, что лучше будет, если ты узнаешь обо всем непосредственно от меня…

– Разрешите? – секретарь внесла на подносе чай, печенье, сахар, постелила перед каждым салфетку, поставила чашки с блюдцами.

– Спасибо, Тамара… Кудреватых – директор Сажевого комбината… У нас ведь все мнят себя крупными специалистами по борьбе с уголовной преступностью… Уже звонил Первому, катит на тебя бочку. Но ты не бери в голову. Ты новый человек тут! Мало ли что случается… Пей! – Агаев разлил по чашкам чай.

– И где сейчас Мазут? – Тура осторожно взял свои чашку и блюдце.

Все в кабинете Агаева было утонченное, подобранное со вкусом. Вот и эта посуда… Часть дорогого сервиза…

– В Красноводске. В следственном изоляторе. Довиденко решил отправить его отсюда подальше.

– Он арестовал его?

– На четырнадцать суток…

– Интересно, откуда к Довиденко поступили сведения? – спросил Тура.

– Я с ним не разговаривала. Вообще, мы не очень ладим. Ему бы только подмять нас под себя… Скорее всего, был анонимный звонок…

Саматов допил чай и рывком поднялся.

– Я еду в прокуратуру.

– Ничего, Тура, – Агаев проводил его в приемную. Офицеры, ждавшие в приемной, сразу поднялись при их появлении.

– Скоро тебе будет легче. По моим сведениям, тебе дали зама. Он уже едет.

– Зама? – переспросил Тура. – И кто он?

– Твой земляк напросился. Силов. Майор Силов. Знаешь? Как он?

– Силов? – На душе у Туры потеплело. – Хороший мужик…

К прокурору области Саматова в кабинет не впустили – попросили подождать.

Тура с минуту хмуро ходил из угла в угол, потом решительно направился к двери.

– Туда нельзя! – пискнул помощник за столом. Но Тура был уже у областного прокурора.

Как и перед тем, на кладбище, Довиденко выглядел недовольным, весьма высокомерным.

Прокурор находился в кабинете один. Он хмуро взглянул на вошедшего.

– У меня нет сейчас времени разговаривать… Зайдите к кому-нибудь из замов. – Подумав, он добавил: – экспертиза подтвердила: Пухов убит из пистолета, который изъяли в тайнике у Мазута. Скажи спасибо. Сейчас бы вы бегали, как бобики…

– Меня интересует только: от кого был сигнал?

– Аноним позвонил. Из автомата, – он поднялся, позвонил секретарю – тот сразу вошел. – Я в обком…

Довиденко вышел, оставив Туру в кабинете.

Машину Тура вел сам, рядом сидел Хаджинур.

Серое, затянутое низкими облаками небо неслось им навстречу. Степь вокруг проживала свой самый счастливый – медовый месяц, вся она была темно-зеленой, покрытой фиолетовым цветом верблюжей колючки.

Впереди показалась метеостанция.

– Вон козлятник Мазута, – показал Хаджинур.

Они подъехали. Прибитые «заподлицо» доски образовывали глухой забор, достаточно высокий. На калитке висел замок. От метеостанции к «козлятнику» тянулись электропровода.

– Сделано фундаментально, – заметил Тура.

Их успели заметить. От метеостанции потянулась делегация: жена Мазута, малюсенький, смуглый до черноты человек – Бокасса, которого Тура уже видел во время осмотра трупа Пухова, знакомый тоже казах в галифе – Адыл, он и сейчас был выпивши. А, может, так и не протрезвел с того дня… Мальчик в коротких шортах с маленьким магнитофоном на шее и еще много детей – мал-мала-меньше.

– Начальник, ну, как там он? – спросил Бокасса, крохотный «мальчик-дедушка». Он вел рядом велосипед. – Живой? – На лице его плавала та же, что и в прошлый раз, когда Тура увидел его впервые, странная гримаса – то ли печальная улыбка, то ли счастливый плач. – Как? Как? – он наступал с беспечной опасной шуткой сумасшедшего, и Хаджинур принужден был ответить ему:

– Отойди, Бокасса, не путайся под ногами!

Карлик тотчас же забыл о своих вопросах. Он присоединился к детям, став между мальчиком с «вокменом» – самым крупным из детей, которому Бокасса доходил головой до плеча, и самым меньшим.

– Ну, как он? – повторила жена Мазута, здороваясь. – Живой? Передачи принимают?

– Должны принимать, – сказал Саматов. Она кивнула.

– Легко сказать – «принимают»… Я поеду, а с ними как? – она показала на детей.

– Хорошо, – сказал Тура, – соберите ему что-нибудь, мы захватим.

Она невнятно поблагодарила. – Это его «козлятник»? – Саматов показал на забор.

– Его.

– Вы покажете нам? Ключи есть?

– Отдали после обыска, – она полезла в карман широкой, как у цыганок, юбки. – Вот.

– А где они тут тайник нашли? – спросил Тура.

– Какой уж там тайник!

Не говоря больше ни слова, жена Мазута обошла изгородь – сбоку, со стороны моря, с несколькими досками, лежал камень, она нагнулась, откатила его. Тура и Хаджинур подошли ближе. Под камнем была не очень глубокая ямка. Дно ее устилал песчаник.

– Это? – Тура удивился.

– Да.

Они еще постояли. Потом женщина открыла замок, втроем они вошли в маленький огороженный со всех сторон дворик.

В глаза бросилось множество ящиков, разбросанных вокруг. В середине двора стоял домик или сарай. Саматов заглянул внутрь, кроме стола с чурбаками вместо стульев и верстака с инструментами он увидел еще маленький телевизор.

– Не надо было вам Мазута тогда отпускать с Осыпного, товарищ подполковник… – пожалел задним днем Хаджинур. – Он же сказал, что не будет жаловаться. Подумаешь, пару раз получил по шее! Что сгоряча не бывает… Сделали бы обыск, нашли бы тайник!

– Не знаю, Хаджинур. Может статься, что мы бы тогда ничего и не нашли… – заметил Тура. – Все это странно. Пистолет. Аноним…

– Думаете, Мазуту его подбросили?

– Я думаю, браконьер нашел бы лучшее место на Берегу, чтобы все это спрятать.

– А тогда зачем?..

– Кто-то решил убить сразу двух зайцев. И направить нас по ложному следу. И отомстить Мазуту!

Пока жена Касумова собирала передачу мужу, Саматов осмотрел берег. Впереди, в море, метрах в двухстах от берега, виднелись две скалы.

– Передайте ему, пожалуйста, – жена Мазута принесла узелок. В нем была лепешка, несколько луковиц, вяленая рыба, овечий сыр.

– У вашего мужа есть враги? – спросил Тура.

– У моего мужа? – Она хотела выиграть время, задумалась.

– Может, кто-то ему грозил? Или он кому-то дорогу перешел.

– Я ничего не знаю. У нас тут никто ничего не знает. Мы темные люди!

– Предупреждал он вас? «Будь осторожнее»… Или: «Этого человека остерегайся?»

– Мой муж?

– Да.

– Нет, ничего он не говорил.

Тура понял, что она ничего больше не скажет и вместе с Орезовым направился к машине:

– Сейчас ты займешься биографией Мазута, Хаджинур. Узнаешь его образ жизни, связи. С кем он бегал. В общем, прокачаешь всю его жизнь за последние годы. Этот тайник, звонок анонима из автомата – все это грубая подделка. У Мазута есть враги. И они никуда не денутся от нас! Проверь наши материалы, не проходил ли он по какому-то из дел в качестве свидетеля! Может, потерпевшего…

Они садились в машину, когда жена Мазута снова подошла:

– Вы можете мне сказать: его отпустят? Говорят, в городе подписи будут собирать, чтобы его тоже… как Кулиева! К расстрелу!..

Тура прошел через дежурную часть милиции. На лестнице ему встретился уставший, одышливый Бураков, он успел за день изрядно побегать.

Старший опер повернул, пошел вместе с Турой. Тура спросил:

– Какие новости?

– Установили людей, которые видели Пухова последними, – обстоятельно доложил Бураков. – Это Хамидовы. Они из этого дома. Их все знают. Солидные люди. Муж, жена, два брата, сноха и бабушка. Они вечером, после работы, переносили вещи на новую квартиру. Пухов им помогал…

– Он был с ними с самого начала? – уточнил Тура.

– Нет, они встретили его в центре, недалеко от Морского вокзала, когда делали последнюю ходку. Он помог им нести посуду – тарелки, пиалушки. Следователь их сейчас там всех допрашивает.

– Пухов долго еще находился у Хамидовых?

– Не очень. Поужинали. Пухов ушел около двенадцати.

– Говорил он, куда идет?

– Нет. Никому ничего не сказал, – Бураков развел руками. – Пухову мы еще раньше допросили. Она ничего не знает. Не видала, не слыхала.

– А что с Сейфуллиным? – спросил Тура.

– Я говорил с женой. Похоже, как случайный выстрел на охоте. Следователь допросил очевидца. Это его приятель. Тоже был в лодке с Сейфуллиным… Подняли со дна ружье – в нем один патрон. Во втором стволе гильза. Ружье старое. Экспертиза подтвердила…

– Далеко отсюда?

– В районе метеостанции.

– Они – действительно приятели?

– Действительно. Ни вражды, ни злости. Собутыльники…

– А возраст?

– Приятель – тот постарше. Баларгимов Садык. Осмотрщик кабельного завода. Ни в милиции, ни в рыбинспекции на него никаких материалов.

– На берегу был кто-нибудь? – спросил Тура.

– В то время?

– Да. Может, другие охотники. Очевидцы?

– Никого. Ночное время. Вдова, в общем-то, не имеет претензий…

Он оставался в коридоре, а Тура зашел в приемную. Гезель была на месте.

– Вас тут спрашивала жена Пухова, товарищ подполковник…

Тура обернулся:

– И что ты сказала?

– Я сказала, что у вас прием по понедельникам.

– Гезель! Сегодня же только четверг!

– Я все поняла! Она сейчас на кладбище…

На кладбище Пухова была одна, одетая во все темное, с черным платком на голове. Она что-то поправляла среди венков, окаймлявших большую фотографию убитого. Рядом с ней стояла тяжелая хозяйственная сумка.

Саматов поздоровался. Пухова доверчиво взглянула в его сторону, кивнула. Ей было жарко.

Он решил подождать. Подошел к скромному памятнику со звездой на обелиске. На дощечке внизу было написано:

«Аббасов Саттар Габибулла-оглы, воин-интернационалист, инспектор Рыбонадзора, 23 года, погиб при исполнении служебных обязанностей».

В этот момент к нему подошла жена Пухова.

– Вот зашла Сереже рассказать, как мы живем… – Пухова смахнула слезу. – Он ведь беспокоится там!

Против этого было трудно возразить.

– Как дети? – спросил Саматов.

– Дети – и есть дети. Отправила в Челекен, к старикам. Сразу после похорон. Вы тоже идете?

Она взглянула на памятник Аббасову.

– Прямо напасть какая-то! Сколько людей погибло. Саттар Аббасов сгорел, Сейфуллин утонул. И вот мой Сережа…

Она посмотрела на него.

– Вы извините… У меня что-то с головой… Хотела вас видеть, а зачем… Все, вспомнила! У меня к вам дело… – Она оглянулась, никого вокруг не было. – Тут ко мне приезжали, спрашивали про Сережины бумаги. И сейчас ездят. Я всем говорю – «Ничего не знаю. Потом…» Вот… – она достала из сумки общую тетрадь. – Я решила отдать вам. В портфеле у сына она лежала со школьными тетрадками… Вот, пожалуйста…

Тура открыл тетрадь где-то посредине, потом в конце. Это были копии каких-то документов.

– Спасибо. Других бумаг мужа у вас не осталось?

– Нет, – сказала она. – Меня уже спрашивали… Про докладную, которую Сережа посылал в Москву… Год назад это было.

Они пошли к выходу.

– А кто? – спросил Саматов.

– Спрашивал-то? Начальство его… Начальник инспекции Кадыров… Из республики приезжали… Да где же я им найду? У нас ведь даже обыск был! Негативы искали… Сережа к докладной фотографии приложил, кто, значит, осетрину у браконьеров брал. Там и номера машин, и портреты…

Они шли по аллее кладбища.

– И что? – проговорил Саматов.

– Все забрали. Ни одного не осталось. А Сергея предупредили. Больше, мол, не делай, а то головы не сносишь… Вот и не сносил…

Тура завез Пухову домой. Они вышли из машины.

Пухова открыла калитку.

В маленьком дворике стоял мотоцикл с коляской.

Саматов помог Пуховой занести сумку с продуктами в квартиру. Постоял несколько секунд в маленькой прихожей, заставленной вещами.

На вешалке он увидел синюю с форменной кокардой фуражку убитого инспектора, высокие «рыбацкие» сапоги. В глубине квартиры – портрет Пухова.

В дверь позвонили. И тут же открыли. Дверь была незаперта. В прихожую зашел начальник Рыбоинспекции Кадыров. Увидев Саматова, он поздоровался с ним, с Пуховой, которая вышла из глубины квартиры на звонок.

Кадыров тут же объяснил цель визита:

– Может, я рано заехал? – спросил он у Пуховой. – Вы хотели поискать Сережины бумаги. Искали?

– Да нет пока. – Она махнула рукой. – Все не до того!

– Ну, ладно, я попозже заеду! – Кадыров объяснил Туре:

– Пухов сигнализировал о браконьерах. Вовремя мер не приняли, а сейчас высокое начальство как с цепи сорвалось. Требует копии накладной…

– А первые экземпляры?

– Как всегда! Списали, переслали, подшили, отфутболили. И концов не видать… И копии найти не можем… Я покурю пока на крыльце.

Он вышел.

Тура дотронулся до ее руки.

– Спасибо, – он положил ладонь на карман, где лежала переданная ею тетрадь.

Она взглянула на него осмысленно-понимающе:

– Дай вам Бог!

Когда Саматов вышел из дома, Кадыров протирал лобовое стекло своей машины. Тура направился к «Ниве», но Кадыров остановил его:

– Как? Прокурор дал санкцию на арест Мазута?

– Дал! Мазут уже в Красноводском следизоляторе…

– Я чувствовал! Он бандит! Злостный рецидивист и браконьер! – Кадыров словно обрадовался. – Главный враг Пухова был на этом участке! А мне не верили… Вот! Видал? – Он достал из кармана маленький, размером с носовой платок, полотняный мешочек. Сунул Саматову.

Тура взял в руки мешочек, раздернул завязочку – черные сухари с какой-то темной смесью. Принюхался – перец.

Тура чихнул.

– Что это? – спросил он.

– Это здешняя черная метка. Предупреждение о смерти.

– Где ты это взял?

– Взял! – усмехнулся Кадыров. – На веревочке к двери моего дома привязали сегодня. Предупреждают, чтобы я их не доставал. Перед тем, как сожгли Саттара Аббасова, мне тоже такую прислали. Я приносил Буракову. Показывал. Они ведь не на Саттара охотились – на меня. Умар решил, что я в инспекции ночую…

– А что Бураков? – спросил Тура.

– Сказал, что у каждого милиционера десяток таких дома. И у него тоже… Но я им всем яйца поотрываю, прежде чем они до меня доберутся!

– Что за странные у вас здесь обычаи? – усмехнулся Тура. – Черные метки присылают одним, а убивают других.

Тура и Анна шли вдоль берега. Небольшая волна набегала на песок. Место было пустынное. За горизонтом садилось солнце. Анна объясняла:

– Как ни странно, власть здесь дает только одно… Красная рыба!

Тура внимательно слушал.

– Красная рыба – это продукт, без которого вы абсолютно безболезненно обходитесь…

Тура подтвердил это смешком.

– …Но есть люди, для которых икра, осетрина – обязательный показатель принадлежности к элите. Ни одного высокого гостя, человека, который что-то значит, – не отпустят отсюда без красной рыбы. И ни один уважающий себя функционер не поедет отсюда в республику, тем более в Москву, без осетрины или икры! А теперь представь себе положение людей, поставленных на борьбу с браконьерством… Например, вашего друга – полковника Агаева! Для видимости они должны ловить браконьеров, а по существу? Кто будет снабжать осетриной обком, облисполком, их гостей, нужных людей… Родственников? Суд? Прокуратуру, московское начальство…

– А как же эти мероприятия на море…

– «Невод»?

– Вы знаете условное наименование?

– Народ все знает! Даже точную дату. Мне ее говорили сегодня… У нас ведь как обычно делается? Браконьеры получат задание от начальства. И сами все принесут. А когда они откупятся, начальство для вида устроит облаву. С катерами, с вертолетами. Только ловить будет некого!.. В доме у моего бывшего мужа, помню, стояли в подвале огромные чаны. Икра, осетрина…

– Вы разошлись?

– Официально? – она вздохнула. – Нет еще… Он не дает мне развод, боится, чтобы это не отразилось на его карьере.

– Он – из местного руководства? – Она кивнула.

– Он теперь живет не здесь. Но наезжает иногда с проверкой, по оказанию помощи. Скоро опять приедет. У директора Сажевого комбината, у Кудреватых, большое событие: сына женит на дочери предсовмина. Соберется весь бомонд… Ты слышал о нем. Амиров…

– Наш замминистра? Генерал Амиров? – Тура от неожиданности расхохотался.

Некоторое время они шли молча. Анна зашла вперед, загородила ему дорогу, взглянула на него.

– Тебя это останавливает? Мы можем не встречаться, пока он здесь.

– Смешно! – сказал Тура. – Чтобы мы, два взрослых человека, скрывались как несмышленые дети… А то нас увидят и скажут родителям!.. – Он взял ее за плечи. – Плевать. Мы живем нашу собственную жизнь – единственную…

– Я подумала о том, как все осложнилось теперь для нас обоих…

Тура лежал на тахте в маленькой уютной квартирке Мурадовой. Сбоку на подносике стояла традиционная азиатская закуска – орешки, миндаль, изюм, чайник с двумя пиалами. По другую сторону на корточках сидела Анна перед горящими свечами. Круглым небольшим зеркалом Анна ловила изображение свеч и следила за ними. Она была похожа сейчас на маленькую девочку-подростка, поглощенную игрой.

– На кого ты гадаешь? – спросил ее Тура. От неожиданности она вздрогнула.

– На вас.

– Говори мне «ты».

Она отложила зеркало, легла рядом.

– Закрыться бы вот так, – Анна натянула простыню на голову себе и Туре, они оказались словно внутри палатки. Две головы близко друг к другу. – Отгородиться от всего мира… И ни о чем не думать. Только о нас…

Они ехали по городу.

– О чем вы думаете? – спросила Анна.

– Честно? – он улыбнулся.

– Да.

– Я думал о деле Пухова…

– Бедный Тура, – Анна погладила его по руке. – Никто не скажет вам правды. Побоится! Здесь все разуверились. Человек утром жалуется должностному лицу на мерзавца, который потребовал от него взятку, а вечером тот, на кого он жалуется, уже в курсе дела. И расплата грядет!

– У тебя есть хоть один пример?

– Конечно! Хотя, как ты понимаешь, у меня тоже только одна жизнь…

– Я обещаю защитить ее!

Мурадова покачала головой, грустно улыбнулась:

– Ты видел труп этого охотника в морге, которого привезли вместе с Пуховым? – спросила она.

– Сейфуллин? Несчастный случай на охоте?

– Чушь! Это никакой не несчастный случай.

– Бураков произвел проверку. Сейфуллин поехал с приятелем на ночную охоту. На качкалдаков. В темноте качнул лодку, прикладом случайно ударил о днище. Ружье – старое, спусковой механизм изношен. Экспертиза удостоверила. В результате – выстрел…

– Сейфуллина убили! – сказала Мурадова с горечью.

– Закатили ему в лоб полный заряд дроби. На берегу. У метеостанции. Принародно! И свидетели есть! Человек десять, а, может, пятнадцать, которые приехали за рыбой. Но они ничего тебе не скажут.

– Откуда тебе это известно? И про выстрел, и про свидетелей? – Он остановил машину недалеко от Судебно-медицинской экспертизы.

– Все знают!

– В том числе и вдова?

– Конечно!

– Вот ты и попалась, – Тура легко похлопал Анну по руке. – С ней тоже разговаривали. Она даже не намекнула на то, что ее мужа убили!

Анна рассмеялась:

– Господи! Да она боится! Я именно от нее и слышала об этом!

Саматов был сбит с толку.

– Поэтому я и говорю: ничего вы не знаете о здешних трагедиях! Сколько людей гибнет! И все списывают на несчастные случаи!

– Закон всеобщего молчания?

– Конечно! Сейфуллина убили, потому что он знал больше, чем требовалось, и не хотел держать язык за зубами… Ты поговори сам с этим очевидцем…

Анна вышла из машины и пошла к себе.

Дача Садыка Баларгимова не была роскошной – хозяин Берега довольствовался в жизни простым: безыскусный интерьер, немудреная одежда, неприхотливый стол.

Любовница Баларгимова – не поражающая воображение молодая женщина – уложила дочь спать, выключила свет, вышла на кухню.

Садык Баларгимов и его гость – майор Бураков как раз вставали из-за стола. У них шел серьезный разговор, он уже заканчивался.

– …Фамилия-то твоя все равно в допросах упоминается. Как ты не понимаешь! – говорил Бураков.

– Да плевал я на этого Хаджинура Орезова!.. – возмутился Баларгимов. – Подумаешь! Выйдет он на меня из-за того, что два года назад Мазута подрезали! Так Мазуту заплатили! И он сказал, что ничего не знает! Претензий ни к кому не имеет!

– Но фамилия-то твоя осталась! Саматов все равно на тебя выйдет. Или его новый зам, который приезжает. Тоже битый, прожженный… У них одна зацепка. Бинокль и фотоаппарат Пухова подбросил враг Мазута!

– Так пусть она исчезнет! Зацепка! Вместе с делом!

– Легко сказать!

– Ты-то для чего?

– Зачем тебе нужно было подкладывать пистолет именно Мазуту?

Баларгимов зашелся:

– Зачем? Чтоб знал, что хозяину надо отстегивать! Ты же деньги хочешь получать? Хочешь! Большие звезды на погонах носить хочешь? Так? Хочешь рыбку съесть и на хер не сесть… Так не бывает! Запомни! В жизни за все надо платить!

– Да много вы платите?!

– Дочке своей, инвалидке, лекарства покупать из-за «бугра» на валюту хватает?! Ты зачем ко мне пришел? На дачу посмотреть? Или посоветоваться?!

– И то, и другое!

– Так я тебе все сказал! Иди и думай! Все думайте… Да, ладно! Не расстраивайся. Может, выпьешь? – Баларгимов резко сменил тон.

– Нет, нет… Мне на работу! – Бураков никак не мог еще отойти после разговора. – И с Сейфуллиным не чисто! Чье ты ружье бросил в воду, знаешь? Саматов, он все поднимет! Недаром тебя вызвал!

– С Сейфуллиным – мои проблемы. Я знаю, как себя вести!

Говорившие поднялись из-за стола и вышли в гостиную. Впереди, сопя, вытирая со лба пот, шел Бураков.

– Где там его кабинет? – спросил Баларгимов. – Наверху?

– Саматова? – переспросил Бураков. – Да, на втором…

Тура в кабинете сидел за бумагами, когда в дверь постучали.

– Войдите!

– Баларгимов Садык… Меня вызывали по делу Сейфуллина…

В Баларгимове не было ни робости, ни страха. Подвижный, с острыми глазами, не лезущий за словом в карман. Он сел, не спрашивая разрешения.

– Расскажите, как это все произошло с Сейфуллиным… – спросил Тура.

– Да мне его, дурака, самому жалко, – начал Баларгимов. – А как вышло?

Он не успел ответить – в приемной послышался громкий, такой знакомый Туре голос из давешней его, дотюремной жизни.

Гезель что-то ответила. Дверь в кабинет распахнулась и – Тура вздрогнул! – на пороге стоял улыбающийся Силов.

Тура хотел подняться навстречу, но Силов мгновенно оценил ситуацию:

– Все в порядке… – Тихо, чтобы не мешать, прошел в угол к свободному стулу. – Я тут пока посижу…

– А как вышло? – повторил Садык Баларгимов.

Он только на долю секунды внимательным взглядом коснулся вошедшего и снова превратился в грубоватого рыбака, рубаху-парня, которому нечего скрывать.

В кабинете встретились достойные противники.

– Можно, начальник? – он достал сигарету, показал Туре.

– Курите.

– …Пошли в ночь. На качкалдаков. Птица, известно, глупая… – Баларгимов прижег сигарету, затянулся. – …Плывем! Я на веслах, Сейфуллин с заряженным ружьем на носу. Прикурил, как я вот сейчас… Перегнулся, стал мне давать… Ну и качнул лодку! Тут сразу и рвануло!.. Я – в воде! Где Сейфуллин, где лодка…

Тура и Силов внимательно слушали.

– …Отплыл немного, чувствую – дно. Встал! Кричу: «Ты где?»… А темно! Мы ушли метров на сто от берега. Хоть глаза выколи… Где его искать? Сам мокрый. Все у меня утонуло. Думаю: «Э, не маленький! Сам выплывет…» Дрожу! Еле домой добрался. На другой день никуда не ходил. А на второй день прихожу к жене его, спрашиваю: «Сашка дома?» Она: «Нет!»

– Заявили в милицию? – спросил Тура. Баларгимов качнул головой:

– Нет! Подумал: «Может, нажрался с радости, что не утоп. Спит где-нибудь!» Потом уж пошел. Написал объяснение Буракову. Возили на место. Я показал. Там под водой камень. И ружье там нашли. И рюкзак.

– А что с вашим ружьем?

– В рюкзаке осталось. Так и не собрал его.

– Вы член общества охотников?

– Был. Сейчас уж выбыл. Думаю снова вступить… А что этой бабе надо – жене Сейфуллина? На меня что ли бочку катит? Да если б я его уделал, зачем бы я к ней пошел! Она и не знала, что он на охоте, и с кем! Я сидел бы дома, молчал в тряпочку…

Тура спросил:

– Работаете?

– А как же! Осмотрщиком кабеля. На Южном участке.

– Зарплата большая?

– Какая там зарплата! – он махнул рукой. Тура обернулся к Силову:

– Товарищ майор, у вас будут вопросы? – Баларгимов тоже обернулся к Силову. Силов спросил:

– Как вы охотитесь на качкалдаков в темноте?