Текст книги "Козырная пешка"

Автор книги: Георгий Ланской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– На этот раз она решила, что ее имиджу требуется молодой любовник, – хихикнул Колька.

Я с размаху села на табурет.

– Господи, и кому же так не повезло?

– Угадай, – хихикнул Колька, растянув рот до ушей, отчего стал сильно смахивать на Буратино. Ну, еще бы, с таким-то носом….

– Неужели?.. – изумилась я.

Колька хихикнул и начал рассказывать. Стареющая театральная прима давно скучала, мечтая вновь потрясти закулисье громким скандалом. Отнимать роли у меня было уже бессмысленно. Тогда она, в очередной раз вспомнив о своем идеале, решила, что ей нужен молодой любовник. Взять его вне театра было особенно негде. Поклонники Шалаевой вымирали как мамонты, последний признавался в любви диве лет двадцать назад. Даже цветы чета Шалаевых себе покупали самостоятельно, а потом подговаривали старых приятелей дарить их на спектаклях.

Осознав, что привлечь человека стороннего Шалаевой не удастся, она решила покопаться в своем ближнем окружении. Колька был выбран по принципу научного тыка, когда остальные кандидаты в ужасе от подобной перспективы попрятались по щелям. Молодого и не слишком востребованного актера Шалаева решила продвигать вперед, надеясь, что тот отблагодарит ее со всей пылкостью молодого растущего организма.

Однако Колька прильнуть к морщинистым персям не торопился. Умильные взгляды его смешили, комплименты не слишком радовали, особенно если учесть, что Шалаев стал на него смотреть зверем и урезать и без того маленькие роли до совершенно микроскопических. Шалаева же, по примеру своего идеала, начала задаривать Кольку подарками.

– Она решила меня купить, – ехидно изрек Колька. – Угадай чем?

Я глубоко задумалась.

– Так… Джулия Ламберт дарила своему любовнику украшения, золотой портсигар… Обставила по своему вкусу квартиру… Что же могла предложить тебе наша секси-леди? Денег у нее кот наплакал, на зарплату особенно не разбежишься… В ее квартире я была как-то года три-четыре назад, там тоже особым шиком не пахло…

Я схватилась за сердце.

– Колясик, она подарила тебе свою искусственную челюсть? Или те бусики из искусственного жемчуга, облезшие еще при социализме?

– Не… Все куда запущеннее. Она решила подкупить меня пирожками.

– Пирожками?

Мне стало плохо.

– Надеюсь, ты их не ел? – сурово спросила я. – Я же была у нее на обеде. Так хуже ее супчика-болотца я не ела ничего и никогда, даже в момент своей глубокой нищеты.

– Чего бы не поесть? – пожал плечами Колька. – Пирожки то из нашего буфета, хотя она уверяла, что пекла сама.

– Уверен? – засомневалась я. – Неужели она бы так подставилась?

– Я тебя уверяю, что наши пирожки я отличу от других без всякого вскрытия и экспертизы. Они и горячие-то дерьмо, а уж холодные и подавно: скользкие, жирные и противные. Вот такими она меня и пичкала, да еще приговаривая: «Ах, Николя, какой вы худенький! Кушайте, вам полезно!»

– Жрал?

– Жрал. А чего? Сэкономил на обеде. Глядишь, она как Джулия будет подбрасывать бабло и дарить украшения и одежду.

– Ну да. Тебе очень пойдет ее шляпка с вуалью, которую не доела моль.

– Злая ты, Алиска, – вздохнул Колька и потянулся к моей коленке, – нет чтобы утешить сироту на своей груди, приобнять и бескорыстно отдаться… так нет же, мне приходится терпеть преследования этой престарелой верблюдицы. А счастье было так возможно…

Колька шуровал руками уже довольно интенсивно. Я стукнула его по затылку.

– Мужчина, не надо щупать меня за здесь. Я и без вас уже женщина. Наденьте очки и обследуйте чисто визуально!

Колька хрюкнул.

– Ты уже стала разговаривать, как твоя подружка Евгения. От кого поведешься..

– …От того и забеременеешь, я помню. Ладно. Пойду я к себе. Удачи тебе на любовном поприще. Смотри, не продешеви. Если ты отдашься Шалаевой за пирожок, я тебя лично удушу.

Колька захихикал, а я ушла переодеваться и гримироваться. Спектакль прошел хорошо. Я вообще люблю играть для детей, самая благодарная публика. После «Золушки» мне обычно приходят письма и рисунки меня любимой в бальном платье с короной на голове. Признаться, когда тебя рисуют, это довольно приятно.

После спектакля я вышла на улицу, вдохнула грудью свежий воздух и не спеша, направилась домой. Женька работала до восьми, других дел у меня не было. Агата грозилась сегодня приготовить свою знаменитую окрошку, так что вечер наверняка будет приятным и чисто семейным. Я даже не обратила внимания, что ко мне сзади пристроился какой-то молодой человек в темном костюме. И только когда дорогу мне перегородила черная «Тойота», а твердая рука цепко схватила за локоть, я поняла, что что-то не так.

– Эй, – возмутилась я. – Это что еще за такое?

– Садитесь, Алиса Геннадьевна, – раздался безукоризненно вежливый голос мужчины, толкающего меня в темное чрево автомобиля. Я не успела даже крикнуть, как меня запихнули внутрь, а машина рванула с места.

– Что происходит? – рявкнула я. – Вы кто такие?

– Глохни, сучка, – равнодушно произнес мужчина, сидевший рядом с водителем. Запихнувший меня в машину мужчина, в тот момент сидевший рядом со мной, с укором посмотрел на своего приятеля и повернулся ко мне.

– Алиса Геннадьевна, наш начальник желает побеседовать с вами. Вам ничего не грозит, так что успокойтесь. После беседы вас доставят домой.

– Ну да, – фыркнула я, – я ж такая доверчивая… Один такой мне уже пообещал, что уши мне обрежет.

– Надо же! – хмыкнул мужчина впереди и получил еще один укоризненный взгляд. Я поежилась, забилась в угол и замолчала, решив не провоцировать своих неожиданных спутников. Ехали мы недолго. Машина остановилась у ресторана «Славянский». Меня вежливо выдернули из машины. Я остановилась у ступенек так резко, что мой спутник, все еще державший меня за локоть, чуть не упал с разбегу.

– Что такое? – недовольно спросил он.

– Мы идем в ресторан? – недовольно спросила я.

– Ну да, – ответил он. – А что?

– Я не одета для ресторана, – невежливо ответила я. Мой спутник посмотрел на мою зеленую майку и джинсы с гримасой неодобрения, но потом махнул рукой.

– Вы будете разговаривать в отдельном кабинете, вас там все равно никто не увидит.

С этими словами он потащил меня внутрь. Я за тридцать секунда успела сказать ему, что до отдельного кабинета нужно дойти, а стало быть, меня увидят все, кто сидит в зале, но это его не остановило. В зале я слегка притормозила, выдернула руку и сама взяла спутника под руку. Интересно, он поймет, что я только с виду идиотка?

В кабинете за небольшим столом сидел человек, которого я видела пару раз вместе с мужем. Звали его Тимофей Захаров, и именно ему отошел контрольный пакет акций фонда, исправно платившего содержание для Агаты. Увидев его, я слегка успокоилась. Сопровождавший меня мужчина отодвинул мне стул, я села, не дожидаясь приглашения, закинула ногу на ногу и выжидающе посмотрела на Захарова. Он жевал и смотрел на меня невежливо. Я пожалела, что не курю. В этой мизансцене мне бы очень пошло курить и стряхивать пепел в тарелку, пуская кольца дыма в лицо Захарову.

– Хорошо выглядишь, – хмуро сказал он, точно недовольный этим. – Траур не носишь?

– Жарко, – пожала я плечами. – Да и со спектакля я. Сорок дней кстати послезавтра. Придете?

– К тебе? Или к сестрице его? Теперь она в доме хозяйствует.

Я пожала плечами.

– Меня она вряд ли позовет. Так что я сама уж… на кладбище схожу, да у себя дома устрою обед. На ресторан денег уж нет, не обессудьте.

– Вот именно, денег… – сморщился Захаров и отложил вилку. – Есть хочешь?

Я пожала плечами. Захаров махнул рукой, и перед нами материализовалась официантка.

– Латте и сырную нарезку, – попросила я, не глядя в меню. Официантка исчезла, и спустя несколько минут, я получила свой кофе и сыр.

– Значит так, девочка, – хмуро произнес Захаров. – Не буду убеждать тебя, что пригласил в гости исключительно из-за моего к тебе хорошего отношения. Я тебя знаю мало, почему добрых чувств не испытываю. Были у меня с твоим мужем дела, ты, наверное, в курсе. Так вот, после его смерти мы не досчитались кое-каких средств.

– Вы хотите сказать, что он их украл? – холодно спросила я.

– Не хочу, хотя кто знает… Последние его действия выглядят крайне странно и подозрительно. Он провел несколько удачных сделок за последний месяц, через него прошло около пятидесяти миллионов долларов… Чего глаза выпучила? Да, дорогая, полтиничек… Деньги прошли, клиенты их получили, наша доля составляла десять процентов. Так вот, этих денег на счетах нет.

Я отхлебнула кофе, подавилась и закашлялась. Захаров с интересом посмотрел на меня.

– Теперь понятно… – с трудом выговорила я.

– Чего тебе понятно?

– О каких деньгах говорил этот Эль-Нинье?

– Какой Эль-Нинье? – не понял Захаров. Я откашлялась и в красках описала ему нападения на меня в собственной квартире. Судя по всему, с историей он был знаком, хотя и не подал виду. Я же наблюдала за ним с искренним интересом.

– Ну, – усмехнулся он, – и чего ты глазами зыркаешь? Думаешь, я его подослал?

Я скромно опустила глаза и весьма фальшиво ответила:

– Ну что вы, мне такое даже в голову не пришло.

Захаров оглушительно громко захохотал, прямо как гусак. На хохот сбежались официантка, сопровождавший меня мужчина и еще какой-то тип с бандитской физиономией, которая показалась мне знакомой. Захаров утер слезы, махнул рукой, выпроваживая всю компанию.

– Ох, насмешила ты меня. Я долго думал, чего ж Володька на пигалице женился. Мог бы и в любовницах подержать, а он сразу под венец. А теперь вот понимаю… Как же ты его окрутила, девочка, что он голову потерял?

Я не ответила.

– Вот-вот, он тоже молчал и улыбался. Он же тебе звонил каждую минуту, совсем ошалел от тебя, каждую минуту о тебе вспоминал. Помню, сказал ему, поехали, Вовка, на рыбалку, а он мне – не могу, Алисочка ждет…

Я не ответила и только грустно улыбнулась, отвернувшись в сторону. В горле запершило, а в глазах появились предательские слезинки. Захаров выдержал паузу, а потом заговорил, уже по-деловому, жестко и с нажимом.

– И вот ведь какая штука получается, Алиса, свет, Геннадьевна… Мержинский в жене души не чаял, бежал к ней каждую минуту свободную. Все вокруг знали, что он тебя обожал. И тут – хлоп! Помер наш Володя. Неожиданно. И что характерно, в гроб с собой забрал все денежки. Наследнички то его вместо бабок шиш под нос получили.

Я повернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Тяжелое лицо Захарова с массивными челюстями придавало ему сходство с зубром, который решил атаковать противника.

– И что самое любопытное, – вкрадчиво произнес Захаров, – Володя ничего не оставил своей горячо любимой супруге. Ни дом, ни машину, ни деньги, лишь опекунство над старой тещей от первого брака.

Я пожала плечами. Чего перечислять подробности, которые мне давно известны?

– Ты не торопись, девочка. Я ее не все сказал. Мы Агату пробили по своим каналам. У нее есть счет в банке, накопительный. И сумма на нем около двух тысяч долларов, чуть больше. И все. Плюс содержание из моего фонда, на которое вы, как я понял сейчас и живете. Плюс твоя мизерная зарплата в театре и выручка с продаж украшений, что в общей сложности, за минусом расходов, составляет около пятисот долларов. Не густо вроде. На твоих счетах денег тоже почти нет, ты сразу тратишь все, что туда поступает.

– Вот тебе и тайна банковского вклада, – усмехнулась я.

– И я, признаться, не пойму, что случилось, – небрежно сказал Захаров. – С одной стороны великая любовь, с другой – полное отсутствие денег для жены. Что любопытно: ты даже не прописана в его доме, так что прав на него не имела. Судиться за дом не захотела, финансовых претензий к наследникам не имела, завещание пересмотреть не потребовала. Осталась с голой задницей и ничего не предприняла, хотя адвокат тебе это предлагал. Почему?

– А я бы выстояла против его семейки? – ядовито поинтересовалась я. – Одна только Люба готова сожрать любого, кто покуситься на то, что по ее мнению, принадлежит ей. А Миша, с Ладой? Те еще родственнички… В доме не прописывалась, потому что не хотела с документами возиться. Я в маминой квартире прописана, так что мне было без разницы.

– А мне сдается, что ты чего-то недоговариваешь, – сурово прервал мои излияния Захаров. – Ты смотри, я с тобой по-доброму разговариваю пока, но ведь можно и по-другому. Завещание Володя составил буквально за месяц до смерти. До этого он про завещание и не думал, а тут что-то произошло.

– У него инфаркт был, – пояснила я. – Он даже в больницу попал. После этого, наверное, завещание и написал. Мне, во всяком случае, он ничего не говорил.

– Знаю я про больницу. Ему как раз у меня плохо и стало после того как… ну, не важно… Почему он тебе ничего не оставил? Такое впечатление, что он всех хотел кинуть, в том числе и тебя.

– Глупости, – фыркнула я.

– А как ты это можешь объяснить?

– Никак не могу. Не знаю. Сама была в шоке, когда узнала, что ничего не получу. Но меня в тот момент не это беспокоило. Я была оглушена, раздавлена. Если бы не Агата, не знаю, как бы я через все это прошла. Сперва мама, потом Володя…. Я ведь совсем одна осталась…

– Ты меня не жалоби, – вспыхнул Захаров, а я зло окрысилась в ответ.

– А я не жалоблю, а констатирую. Не знаю я, почему он ничего мне не оставил! И знать не хочу, во всяком случае, сейчас.

Захаров помолчал, а потом с любопытством посмотрел на меня. Я нервно допила кофе и отодвинула чашку в сторону.

– Сейф в доме ты выпотрошила? – поинтересовался он. Я помотала головой.

– Нет, Агата. Но при мне, так что можно сказать, что я.

– Сколько там было?

– Две тысячи. Долларов, разумеется. И мои драгоценности. Володя не держал в доме крупных сумм. Я бы даже и не тронула этих денег, про сейф Агата вспомнила.

– Она что, код знала?

– Знала. Володя ей доверял и любил.

Захаров задумался, потом махнул рукой. На зов прилетела официантка.

– Коньяку бутылку, закуску, фрукты, – буркнул он. Официантка испарилась и прилетела с завидной расторопностью. Захаров налил мне коньку, я выпила, закашлялась и закусила лимонной долькой.

– Глупых баб Володька просто трахал, а на красивых и умных женился, – задумчиво произнес он, глядя на меня.

– Это комплимент? – ядовито поинтересовалась я.

– Это констатация, – иронично передразнил меня Захаров. – Будь ты дура, он бы никогда на тебе не женился. Так, покувыркался пару раз в койке и думать забыл. А ты не дура. Вот скажи, если бы он оставил тебе пять миллионов долларов, что бы ты сделала?

– Сбежала бы, – не задумываясь, ответила я. – Меня тут особо ничего не держит, подружка да Агата…

– А если бы ты знала, где деньги, но не смогла бы их взять до определенного времени? – лукаво спросил Захаров. Я глубоко задумалась.

– А почему бы не смогла? – поинтересовалась я.

– Ну, скажем, они спрятаны где-то. Зарыты. И взять их можно только в определенное время.

Я фыркнула.

– Ну да, причем для этого нужно собрать восемь золотых скарабеев, собрать из них мозаику и прочесть заклинание в полнолуние шестого июня.

– Ты не смейся, я думай, – строго сказал Захаров. – Я про клад образно… Что бы ты сделала? Затаилась и ждала, пока с тебя не снимут наблюдение? Так?

– Да ну, – отмахнулась я, – у меня столько нервов нет. Я бы все равно сбежала. Вернулась бы тогда, когда можно будет забрать деньги. Только это глупость все.

– Почему глупость?

– Я в этом случае должна знать, где они лежат, ведь так?

– Так.

– Кто их в труднодоступное место спрятал? Володя?

– Ну да.

Я усмехнулась и, не дожидаясь, пока Захаров меня обслужит, сама налила себе коньку и выпила.

– А зачем ему прятать деньги в труднодоступное для меня место? Чтобы я смогла их забрать, когда все уляжется? Тогда почему в труднодоступное? Он мог зарыть их в нашем саду, мог спрятать в доме, мог закопать в лесу под приметным деревом, но он, как вы считаете, спрятал их в таком месте, которое я могу посетить не сразу.

– Не обязательно не сразу. Он мог их спрятать так, что ты физически не можешь их забрать в течение определенного времени. Хотя ты права, это действительно глупо. К тому же вряд ли он обналичивал такую сумму. Скорее всего, пять миллионов лежат на каком-нибудь счете.

– Так что же мне мешает в этом случае, если эти деньги лежат в банке? – иронично искривила я бровь. – Почему я не могу забрать эти деньги?

– Например, по факту наследования, – пожал плечами Захаров. – Полгода должно пройти.

– Да ладно вам, – отмахнулась я, – это не недвижимость, а наличные. Здесь нет никакой разницы. Может быть, у меня возникли бы какие-нибудь проблемы в банке, где мне пришлось бы доказывать, что я супруга Мержинского и имею право на все его деньги. Но в этом случае я все равно бы уехала и воспользовалась бы отделением банка в другом городе. Просто, чтобы не нарываться на неприятности. Нет, ваша теория тут не подходит.

– А какая подходит? – заинтересовался Захаров.

– Скорее всего, Володя не собирался никого кидать. Деньги перевел на какой-нибудь счет, но вам ничего сказать не успел, потому что получил инфаркт. И если это так, то ни вы, ни я, скорее всего не узнаем, куда он дел эти деньги. Тут я вам ничем помочь не могу. Мне очень жаль.

– В твою концепцию не укладывается пара мелочей, – возразил Захаров. – Насчет наследства ты ошибаешься, кстати. Наследники капитала точно так же ждут полгода, прежде чем забрать деньги. И вот еще что. Он успел составить завещание. Значит, обо всем позаботился.

– А те деньги у него уже были на тот момент? – поинтересовалась я.

– Были. В завещании все имущество он оставил родственникам и почти ничего не оставил тебе. Это странно. По всеобщему мнению, жили вы душа в душу, друг друга обожали. Почему же он не захотел тебя обеспечить после смерти.

– Надоела мне эта сказочка про Белого бычка, – досадливо протянула я. – Я уже сказала, что ничего не знаю.

– Если бы он все действительно оставил родне, я бы подумал, что ты, скажем, наставляла ему рога и он об этом узнал, – задумчиво произнес Захаров. – Но они с его так называемым наследство получили кучу проблем и почти никакой прибыли. Не знать этого он не мог.

– Я во всяком случае, не знала, – встряла я.

– Ты в курсе, что он взял бешеный кредит в банке под залог дома, машины и фирмы?

– Уже в курсе. Родня просветила.

– И куда он эти деньги дел?

– Откуда мне знать?

– Поручителями в банке названы его родственники, а не ты. И теперь весь долг по кредиту выплачивать им. Сестра даже не понимала, что подписывает, потому что была пьяна. Фирма записана на Володю и его компаньона, но компаньон продал свои акции Михаилу Соколову. Соколов утверждает, что столько денег у него не было, их ему одолжил Володя. Теперь кредит висит на Михаиле. Легко отделалась только Варвара. Он завещал ей вторую машину, на которой никаких долгов нет.

– Я уже в курсе, – прервала я. – И в чем суть этого монолога?

– Подерзи мне еще, – сурово сказал Захаров. – А суть такова – все это он проделал за те две с половиной недели после выхода из больницы.

– Он действительно был очень занят, – медленно сказала я. – Я умоляла его поберечь себя, но он только отмахивался. А я как раз крутилась, как белка в колесе, у нас премьера намечалась, я дома почти не жила, ночевать только приходила.

– Дальше. Он поехал в Германию, где встретился с нашим партнером. После Бонна он почему-то не полетел сразу домой, а заехал в Чехию, точнее в Прагу. В Праге у него никаких дел вроде бы не было. Зачем он там оказался?

– Гранаты покупал, – ответила я. Захаров вытаращил глаза.

– Зачем? – оторопело произнес он. – Чего взорвать хотел?

Я рассмеялась.

– Да я попросила. Чешские гранаты, лучшие гранаты в мире. Это камни такие полудрагоценные. Совсем не то, что вы подумали.

– Тьфу, господи, – выдохнул Захаров. – Я грешным делом и правда подумал, что… Ладно… Гранаты, говоришь?

– Гранаты, – кивнула я. – Честно говоря, я надеялась, что он останется там подлечиться, и даже хотела приехать к нему, но он обернулся за пару дней.

– Гранаты привез?

– Привез. Я из них как раз сейчас ожерелье делаю.

Захаров замолчал, с сомнением посмотрел на рюмку с коньяком, потом все-таки выпил. Я тоже отпила из своей, потому что в голове уже приятно шумело, а напиваться до чертиков мне не хотелось.

– Ты хотя бы предполагаешь, где он мог спрятать эти деньги? – спросил Захаров. Я отрицательно покачала головой.

– Клянусь, что не знаю. Я бы сейчас тут не сидела, если бы знала. Уехала бы в Европу. Паспорт есть, виза еще действует. А оттуда махнула бы в Аргентину.

– Почему в Аргентину?

– Говорят, Аргентинское гражданство получить можно как не фиг делать. Страна бедная, торгует гражданством направо и налево вполне официально. А с деньгами жить можно в любой стране.

– Если бы доехала до Аргентины, – скептически заметил Захаров. – Доброжелателей у тебя хватает. Ты в курсе, что тебя пасут?

– Так ваши поди, – удивилась я.

– Мои тоже. Но не только. Сергей! – крикнул Захаров. В комнату вошел мой попутчик, посмотрел на него вопросительно.

– Покажи ей, – приказал Захаров. Фраза прозвучала как-то двусмысленно, я опустила глаза в район пупка Сергея, отчего тот вдруг смутился. Он сунул руку в карман пиджака и вытащил обыкновенный красно-желтый конверт, в которых обычно выдают фотографии. Я взяла конверт и высыпала на стол увесистую пачку снимков. Разложив их по столу, я уставилась на изображения разных людей.

– Знакомых видишь? – спросил Захаров. Я ткнула пальцем в одну.

Этого можете не брать в расчет. Это Нафаня. Мой, так сказать, поклонник. Таскается за мной уже с год, сидит на каждом спектакле. Странно, что сегодня я его не видела.

– Сегодня он тоже был, – негромко сказал Сергей. – Только сидел на последнем ряду.

Я посмотрела на него долгим оценивающим взглядом, который Сергей выдержал с невероятным достоинством.

– Вот этих двух я тоже где-то видела, – сказала я, ткнув пальцем в двух совершенно квадратных парней в кожаных куртках, нелепо смотревшихся на них в свете явно хорошей погоды. Народ вокруг был одет в майки. Судя по цветущим пионам на клумбе, снимок был сделан недавно, а хорошая погода в июне нас не баловала слишком часто.

– Ребята из бригады Косого, – спокойно ответил Сергей.

– Не знаю никакого Косого, – нахмурилась я.

– Косой работает на Глову, – пояснил Сергей. Я вытаращила глаза.

– Зам губернатора выслеживает меня?

– А чьи, по-твоему, деньги увел твой муж? – меланхолично поинтересовался Захаров.

– Я думала, ваши…

– Мои тоже. Но я это переживу. А для Пети Гловы это ощутимый урон.

Я промолчала. Внимательно оглядев фотографии, я отложила их в сторону.

– Больше никого знакомых я тут не вижу. Мужчины, который напал на меня, здесь тоже нет. Или это был ваш человек?

– Нет, – помотал головой Захаров. – Не наш. Ты ничего больше мне не хочешь сказать?

– Про что?

– Про то, где искать эти деньги?

Я покачала головой.

– Я уже сказала – не знаю. И, если это возможно, объясните Косому и Глове, что я этих денег не брала, куда их муж дел – не знаю и знать не хочу. И пусть они оставят у меня в покое.

Захаров кивнул и снова уткнулся в свою тарелку. Я поняла, что аудиенция закончена и встала.

– Ваши мальчики меня отвезут?

– Отвезут, – буркнул Захаров, не поднимая глаз от тарелки.

Я пошла к выходу, но у дверей остановилась и повернулась к Захарову.

– Почему вы мне помогаете?

– Я еще ничего не сделал, – невнятно произнес он.

– Да бросьте вы. Так почему?

– Потому что Вовка просил тебя беречь. И потому что верю, что ты не знаешь, где эти деньги.

На девятый день после смерти Мержинского, в дом Агаты влетел разъяренный Михаил. Он с визгом притормозил у крыльца, едва не задавив черную кошку соседки Агаты, которая грелась под еще слабым солнышком на слабо нагретом асфальте. Кошка метнулась в сторону, влетела на забор, откуда посмотрела на Михаила с нескрываемым презрением. Он выскочил из машины и хлопнул дверью так, что в его сторону повернулись все немногочисленные прохожие.

Алиса и Агата убирали со стола. В дом Мержинского, где теперь хозяйствовала Люба, ни Алиса, ни Агата не явились, устроив поминки у себя, о чем предупредили всех знакомых. В маленьком доме сразу стало тесно. К Любе приехали только Варвара с семьей, адвокат Мержинского и несколько подозрительных личностей, которые хмуро озирались по сторонам и задавали странные вопросы. Последним явился скользкий тип, являющийся представителем какого-то банка. Люба, уже изрядно набравшаяся, пропустила момент объяснения и никак не прореагировала на сообщение, что под дом взят кредит, дом принадлежит ей, и она уже просрочила очередной платеж. Пьяненькая Люба пала посланнику на грудь, выдала рюмочку, блин и попотчевала историей, как она строила этот дом. Посланник банка блин откушал, от рюмочки отказался и, оставив документы на столе, отбыл. Бумаги провалялись на столе до самого вечера, пока с работы не приехал Михаил, злой как собака. Увидев документы, вникнув в их содержание, он злобно выругался и, невзирая на вопли пьяной мамаши и вопросы жены, рванул из дома прочь. Незадолго до возвращения домой, у Михаила состоялся очень неприятный разговор с представителем другого банка, после которого спешно был вызван бухгалтер, доложивший о состоянии дел фирмы «Любимые окна» и строительного магазина. После этого разговора у Михаила появились вопросы к вдове дорогого дяди, которая явно знала больше, чем желала показать.

Михаил появился в дверях и остановился, не зная, что сказать. Агата, вытиравшая тарелку, повернулась к нему без всякого удивления.

– О, родственничек дорогой пожаловал, – презрительно произнесла она. Не знай Михаил Агату уже много лет, он наверняка бы подумал, что после этих слов она сплюнет на пол. Однако Агата была слишком хорошо воспитана.

– Алиса дома? – буркнул он.

– Дома, а тебе что за дело до нее?

– Это мое дело, – нелюбезно парировал Михаил, – и вас оно не касается.

– Возможно, – с ядовитой ухмылкой на лице отрикошетила Агата, – но ты явился в мой дом. А то, что происходит в моем доме, меня касается, и еще как. Так что, лети голубь, домой, тебя тут не ждали.

Алиса с грудой тарелок появилась как раз в тот момент, когда Михаил уже открыл рот, чтобы рявкнуть на зарвавшуюся старуху. Алиса тоже посмотрела на гостя без удивления. Впрочем, любезной она, так же как и Агата, быть не собиралась.

– Привет, – равнодушно произнесла она, – кажется, это последние тарелки.

Агата, промяукав что-то нечленораздельное, вышла из кухни, но Михаил был уверен, что она где-то рядом и наверняка подслушивает. Алиса же без особой спешки расчистила кусочек заставленного посудой стола, смахнула с табуретки соринки и придвинула ее Михаилу.

– Чаю выпьешь? – буднично спросила она, но голос был неживым, словно у автомата. Михаил почувствовал, что его присутствие Алисе явно неприятно.

– Выпью, – ответил он. – Поминки делали? А чего к нам не приехали? Все про вас спрашивали…

– Ну да, особенно мамочка твоя, – рявкнула Агата из коридора. Точно, подслушивала, старая грымза!

– Миша, – мягко произнесла Алиса с легкой извиняющейся улыбкой на лице, – ну что ты, действительно, глупости говоришь? Ну, кто нас там ждал?

– Ну… Все равно, – промямлил Михаил. – Не по-людски это. Все же ты его жена была. Должна была присутствовать…

– Никому я ничего не должна, – холодно и жестко ответила Алиса, и ее лицо мгновенно изменилось. Теперь от внезапно вспыхнувшего хлебосольства не осталось ни следа. В зеленых глазах вспыхнули красные точки.

– Ладно, – так же холодно ответил Михаил. – Я, собственно, по этому поводу и приехал. Скажи мне, дорогая родственница, известно ли тебе, что твой супруг взял кучу кредитов под залог недвижимого имущества и фирмы?

– В первый раз слышу, – не моргнув глазом, ответила Алиса. В ее голосе не слышалось ни малейшего сомнения.

– Вообще не слышала?

– Вообще не слышала. А что?

– А то, что по идиотскому завещанию твоего супруга эти кредиты теперь надлежит выплачивать нам: мне, Ладке и матери.

– Так вам и надо! – донесся зловещий шепот из коридора.

– Агата, если уж вы все равно подслушиваете, может, выйдете к нам? – крикнул Михаил в пространство темного коридора. Агата немедленно воспользовалась приглашением и села напротив Михаила, уставившись на него как цербер. Алиса, словно почувствовав ее поддержку, неторопливо налила себе чаю и тоже села.

– Ну? – не выдержал Михаил.

– Что – ну? – спросила Алиса, недоуменно подняв бровь.

– Что ты знаешь по поводу этих кредитов?

– Я уже сказала – ничего.

– А вы что-нибудь про это слышали? – повернулся Михаил к Агате.

– Только что от тебя узнала, – невозмутимо произнесла Агата, а потом спросила с внезапно вспыхнувшим интересом: – А сумма то большая?

– Большая, – ядовито ответил Михаил. – И что самое неприятное, мы ее явно не потянем. Ты вообще знала, что ваша фирма – убыточная?

– Я в дела мужа не лезла.

– И что магазин тоже прибыли почти не приносит ты, конечно, не в курсе?

– Не в курсе. Это были дела Володи, я их не касалась.

– И что свою машину он незадолго до смерти продал и ездил по доверенности ты тоже не знаешь?

Алиса лишь покачала головой, но по губам скользнула легкая злорадная ухмылка. Агата так и вовсе не стеснялась и тихо хихикала.

– Как говорит современная молодежь, кинул вас Володя, – усмехнулась она. – Что же, нам одним страдать?

– Агата, – ужаснулась Алиса, – где ты набралась такой пошлости? Ты же порядочная женщина…

– Где, где…. У подружки твоей дорогой, где еще… Евгения, при всех ее замашках, иногда может ввернуть нужное словечко.

– Ну да, – фыркнула Алиса, – иной раз даже с ввертыванием она перебарщивает…

– Я вам не мешаю? – ядовито поинтересовался Михаил.

– Ну что ты! – хором ответили Алиса и Агата. Агата, с лукавым блеском в глазах, наклонилась к Михаилу и почти прошептала:

– А сколько там было на его счетах?

– Шестьсот пятьдесят долларов, – с тяжелым вздохом ответил Михаил. Агата расхохоталась и уткнулась в плечо хихикавшей Алисы.

– Да уж, – протянула Агата, – на эти деньги не разжиреешь при нынешних-то ценах. Рис вон нынче подорожал, масло растительное опять же…

– Издеваетесь?

– Не без этого, – скромно сказала Агата. – Но скажу я тебе, Мишенька, по старой дружбе, мы тебе ничем помочь не можем. У нас Володиных денег тоже нет.

– А сейф кто выпотрошил?

– Ну, я, – надменно произнесла Алиса, – а что? Только там тоже денег не было. Там драгоценности лежали. Или ты на мой бисер тоже претендуешь? Ты же прекрасно знал, чем Володя занимался. Он денег в доме не держал. Даже я не знала, где они у него запрятаны.

– Врешь ты все, – прошипел Михаил. – Не может быть, чтобы ты не знала.

– Почему это, не может? Я, Миша, своими делами занималась. А семейным бюджетом ведал муж. Случись какая-нибудь неприятность, в доме денег бы не нашли, Володя об этом всегда заботился. Весь доход от фирмы да магазина. Ну, и мои побрякушки тоже чего-то там стояли. Коснись нам проверка какая-нибудь, взять с нас особо было нечего.