Текст книги "Философская пропедевтика"
Автор книги: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
§ 41
Человек как индивид относится к самому себе. У него две стороны: единичность и всеобщая сущность. В связи с этим его долг перед собой заключается частью в физическом сохранении себя, частью же в том, чтобы поднять свое отдельное существо до своей всеобщей природы – образовать себя.
Пояснение. С одной стороны, человек – природное существо. Как таковое, он ведет себя сообразно своему произволу и случаю, т.е. как непостоянное, субъективное существо. Он не отличает существенного от несущественного. – Во-вторых, он существо духовное и разумное. Взятый с этой стороны, он не бывает от природы тем, чем он должен быть. Животное не нуждается в образовании, ибо животное от природы есть то, чем оно должно быть. Оно лишь природное существо. Человек же должен согласовать две свои стороны, привести свою единичность в соответствие со своей разум{62}ной стороной, иначе говоря, сделать последнюю господствующей. Некультурно, например, когда человек отдается своему гневу и действует, слепо повинуясь этому аффекту, ибо в гневе он принимает нанесенную ему обиду или вред за бесконечные и без меры и цели старается отплатить за них, причиняя вред обидчику или другим предметам. – Некультурно, когда кто-нибудь следует такому интересу, который или несвойствен этому человеку, или недостижим в его деятельности, ибо разумным образом можно делать своим интересом лишь то, чего можешь добиться своей собственной деятельностью. Далее, если человек, испытывая превратности судьбы, теряет терпение, значит, свои собственные интересы считает самым важным делом, чем-то таким, к чему, по его мнению, должны приноравливаться и люди, и обстоятельства.
§ 42
В теоретическое образование входит кроме многообразия и определенности знаний, а также всеобщности точек зрения, позволяющих судить о вещах, умение воспринимать объекты в их свободной самостоятельности, без субъективного интереса.
Пояснение. Многообразие знаний самих по себе входит в образование потому, что именно благодаря многообразию знаний самих по себе человек поднимается от партикулярного знания незначительных вещей своего окружения ко всеобщему знанию, благодаря которому он достигает большей общности знаний с другими людьми, овладевает предметами всеобщего интереса. Выходя за пределы того, что он знает и испытывает непосредственно, человек узнает, что существуют также другие, и притом лучшие, способы вести себя и действовать и что его способы не являются единственно необходимыми. Этим он отдаляет себя от себя самого и приходит к различению существенного и несущественного. Определенность знаний касается их существенного различия, тех различий, которые во всяком случае принадлежат предметам. К образованности относится умение судить об отношениях и предметах дей{63}ствительности, именно для этого и нужно знать, от чего это зависит, что такое природа и цель как вещи, так и отношений друг к другу. Эти аспекты открываются человеку не непосредственно через созерцание, а благодаря занятиям этой вещью, благодаря размышлению как о ее цели и сущности, так и о средствах, насколько они действенны или недейственны. Необразованный человек не идет дальше непосредственного созерцания. Его глаза закрыты, и он не видит того, что лежит у его ног. Это только субъективное видение и постижение. Он не видит суть. Он лишь приблизительно знает, какова вещь, да и то не как следует, потому что только знание всеобщих аспектов направляет человека на то, что нужно рассматривать главным образом. Вернее даже, знание всеобщих аспектов уже и есть главное самой этой вещи, оно уже заключает в себе ее важнейшие отделы, в которые, стало быть, остается лишь, так сказать, вложить внешнее наличное бытие, и следовательно, это знание способно постигать гораздо легче и правильнее.
Противоположностью неумения судить является манера судить обо всем чересчур поспешно, без понимания. Такое торопливое суждение основывается на том, что становятся на одностороннюю точку зрения, берут один аспект и тем самым упускают из виду истинное понятие вещи, не обращают внимания на остальные аспекты. Образованный человек знает в то же время границы своей способности суждения.
Далее, в образование входит умение воспринимать объективное в его свободе. Оно заключается в том, чтобы в предмете я искал не свой собственный субъект, а рассматривал бы и трактовал предметы так, как они существуют сами по себе, в их свободном своеобразии, чтобы я интересовался ими без какой-либо личной выгоды. Такой бескорыстный интерес важен в изучении наук, если, разумеется, культивировать их ради них самих. Желание извлекать пользу из предметов природы связано с разрушением последних. Интерес к изящному искусству тоже бескорыстен. Оно изображает вещи в их живой самостоятельности и устраняет те недостатки и стеснения, которым они подвергаются {64}от внешних обстоятельств. Объективный поступок состоит в том, что, 1) взятый даже со своей безразличной стороны, он имеет форму всеобщего, лишен произвола, прихоти, каприза, свободен от странностей и т.п.; 2) со своей внутренней, существенной стороны он является объективным, если имеет целью самое истинную вещь, и лишен корыстного интереса.
§ 43
Практическое образование требует, чтобы человек, удовлетворяя свои естественные потребности и влечения, проявлял благоразумие и соблюдал ту меру, которая лежит в границах их необходимости, т.е. необходимости самосохранения. Человек 1) должен быть способен выйти из естественного, быть свободным от него; 2) напротив, в свое призвание (Beruf), в существенное он должен быть углублен; наконец, 3) он должен быть способен не только к тому, чтобы ограничить удовлетворение естественного пределами необходимости, но и к тому, чтобы принести его в жертву более высоким обязанностям.
Пояснение. Свобода человека от естественных побуждений заключается не в том, что он не имеет их и, следовательно, не стремится уйти от своей природы, а в том, что он признает их в общем необходимыми и тем самым разумными и в соответствии с этим исполняет их по собственной воле. Он оказывается тут принужденным лишь в том случае, если вопреки этому всеобщему обзаводится случайными и произвольными мыслями и целями. Определенную, строгую меру в удовлетворении потребностей и употреблении физических и духовных сил точно указать невозможно, но каждый может знать, чтó именно ему полезно, а что вредно. Соблюдение меры в удовлетворении естественных побуждений и в пользовании телесными силами необходимо, собственно говоря, ради здоровья, ибо последнее является существенным условием пользования духовными силами для исполнения высшего назначения человека. Если тело не сохранено в его нормальном состоянии, если нарушена какая-нибудь из его {65}функций, то приходится делать тело целью своих занятий, вследствие чего оно превращается в нечто слишком важное и значительное для духа. – Далее, нарушение меры в пользовании физическими и духовными силами, как чрезмерным, так и недостаточным их употреблением приводит к притуплению и слабости этих сил.
Наконец, умеренность связана с благоразумием. Благоразумие состоит в способности сознавать, чтó делаешь, в том, что человек, наслаждаясь или работая, наблюдает за собой посредством рефлексии и, следовательно, не целиком отдается этому единичному состоянию, а остается способным к размышлению обо всем другом, что еще будет необходимо. Благоразумный человек, воспринимая что-нибудь или занимаясь каким-то делом, одновременно в своем духе вне этого состояния. Это умение не целиком отдаваться своему состоянию вообще требуется при необходимых, но все-таки несущественных побуждениях и целях. Напротив, при истинной цели или при истинном деле необходимо, чтобы дух со всей серьезностью был налицо, а не находился бы одновременно и вне их. Благоразумие здесь состоит в том, чтобы не упускать из виду все обстоятельства и стороны работы.
§ 44
Что касается определенного призвания, которое кажется какой-то судьбой, то нужно всего лишь снять с него форму внешней необходимости. Свою судьбу нужно выбирать свободно и так же переносить и осуществлять.
Пояснение. По отношению к внешним обстоятельствам своей судьбы и вообще ко всему, что он есть непосредственным образом, человек должен вести себя так, чтобы сделать все это своим, лишить все это формы внешнего бытия. Неважно, какое положение в обществе занимает человек благодаря своей судьбе, если он действительно есть то, что он есть, т.е. если он вполне соответствует своему призванию. Призвание – многосторонняя субстанция. Призвание есть как бы {66}предмет или материал, который нужно всесторонне проработать, чтобы в нем не осталось ничего чуждого, недоступного, сопротивляющегося. Если я сделал этот материал совершенно своим для меня, то в нем я свободен. Преимущественно из-за того человек и бывает недоволен, если он не соответствует своему призванию. Он ставит себя в такие условия, которыми не обладает как действительно своими. В то же время он принадлежит такому состоянию. Он не может отделаться от этого состояния. Он живет и действует, следовательно, в каком-то превратном отношении с самим собой.
§ 45
Верность и покорность своему призванию, а также покорность своей судьбе, и способность забывать о самом себе в своей деятельности основаны на отказе от тщеславия, самомнения и эгоизма и сосредоточении внимания на том, что существует в себе и для себя и является необходимым.
Пояснение. Призвание есть нечто всеобщее и необходимое и составляет известную сторону человеческого общежития. Призвание есть, следовательно, часть всего созданного людьми. Имея призвание, человек приобщается ко всеобщему и принимает в нем участие. Благодаря этому он становится объективностью. Хотя призвание и представляет собой единичную ограниченную среду, оно все же образует необходимый член целого и в самом себе тоже является целым. Чтобы стать кем-то, человек должен суметь ограничить себя, т.е. сделать свое призвание вполне своим делом. В этом случае призвание не является для него ограничением. Здесь человек един как сам с собою, так и со своим внешним окружением, со своей средой. Он есть всеобщее, целое. Если человек делает своей целью что-либо суетное, т.е. несущественное, ничтожное, то здесь заложен не интерес к делу, а интерес к себе. Суетное не представляет собой сущего в себе и для себя, но получает существование только благодаря субъекту. Человек видит в нем только себя. Таково, например, моральное тщеславие, когда человек в своих поступках пола{67}гает свое превосходство и вообще проявляет больше интереса к самому себе, чем к делу. Человек, который честно исполняет незначительные дела, показывает этим свою способность к бóльшим делам, ибо он проявил покорность и способность отказываться от своих желаний, склонностей и фантазий.
§ 46
Благодаря интеллектуальному и моральному образованию человек получает способность выполнить обязанности по отношению к другим, каковые можно назвать реальными, в то же время как обязанности, относящиеся к образованию, напротив, скорее формальной природы.
§ 47
Если исполнение обязанностей оказывается более чем субъективной собственностью индивидуума и скорее присуще его естественному характеру, оно есть добродетель.
§ 48
Так как добродетель связана отчасти с естественным характером, то она выступает как моральность определенного рода, как моральность большей жизненности и интенсивности. В то же время она менее связана с сознанием долга, чем моральность в строгом смысле этого слова.
II. Обязанности перед семьей§ 49
Получив образование, человек имеет возможность действовать. Если он действительно действует, он по необходимости находится в отношениях с другими людьми. Первые необходимые отношения, в которые индивид вступает с другими, это семейные отношения. Эти отношения, правда, имеют и правовую сторону, но она подчинена стороне моральной, принципу любви и доверия.{68}
Пояснение. Семья по существу составляет только одну субстанцию, только одно лицо. Члены семьи не являются лицами по отношению друг к другу. Они вступают в такое отношение лишь тогда, когда моральная связь по несчастью распалась. У древних это умонастроение семейной любви, равно как и соответствующее поведение, называлось pietas. Пиетет имеет с благочестием, каковое тоже обозначается этим словом, то общее, что они предполагают некоторую абсолютную связь, в себе и для себя существующее единство внутри духовной субстанции, связь эта не скреплена особым произволом или случаем.
§ 50
Такое умонастроение, далее, заключается в том, что сущность каждого члена семьи не есть его лицо, но лишь семья как целое составляет личность.
§ 51
Связь двух лиц различного пола, называемая браком, это не просто естественный, животный союз и не просто гражданский договор, а прежде всего моральный союз, возникающий на основе взаимной любви и доверия и превращающий супругов в одно лицо.
§ 52
Долг родителей перед детьми – заботиться об их прокормлении и воспитании; долг детей – повиноваться, пока они не стали самостоятельными, и чтить родителей всю свою жизнь; долг братьев и сестер вообще – обходиться друг с другом с любовью и в высшей степени справедливо.
III. Обязанности перед государством§ 53
Природное целое, каковым является семья, разрастаясь, превращается в целое народа и государства, {69}которое для индивидов, взятых по отдельности, представляет собой некую самостоятельную волю.
Пояснение. Государство стремится, с одной стороны, к тому, чтобы не считаться с умонастроением граждан, коль скоро ему нужно сделаться независимым от воли отдельных людей. Поэтому оно точно указывает отдельным людям их обязанности, т.е. долг каждого перед целым. Государство не может полагаться только на умонастроение, так как последнее точно так же может быть своекорыстным и может противоречить интересам государства. На этом пути государство превращается в машину, в систему внешних зависимостей. Но с другой стороны, оно не может не считаться с настроением граждан. Правительственное предписание может содержать только всеобщее. Действительный же поступок, выполнение государственных целей включает в себя особенные способы деятельности. Источником последних может быть только индивидуальный рассудок, умонастроение человека.
§ 54
Государство не только скрепляет общество правовыми отношениями, но и, будучи в моральном отношении действительно более высокой всеобщей сущностью, способствует единству в нравах, образовании и во всеобщем образе мыслей и действий (так как каждый духовно созерцает и познает в другом свою всеобщность).
§ 55
Дух народа составляет духовную субстанцию каждого отдельного гражданина. Не только сохранение отдельного человека основано на сохранении этого живого целого, но последнее представляет собой также и всеобщую духовную природу, иначе говоря, сущность каждого вопреки его единичности. Сохранение этого целого имеет поэтому большее значение, чем сохранение индивида, и все должны обладать таким умонастроением.{70}
§ 56
Если смотреть на дело только с правовой точки зрения, то, поскольку государство охраняет частные права отдельных людей, а отдельный человек имеет в виду прежде всего свое имущество, по отношению к государству вполне возможно пожертвование части собственности ради сохранения остального. Патриотизм, однако, основывается не на таком расчете, а на сознании абсолютности государства. Такое умонастроение, готовность отдать свое достояние и жизнь ради целого в народе тем больше, чем больше отдельный человек может ради общего дела действовать по собственной воле и самостоятельно и чем большее доверие испытывает он к государству. (Прекрасный патриотизм греков.) (Различие между гражданами как bourgeois [буржуа] и citoyen [гражданин].)
§ 57
Повиновение распоряжениям правительства, преданность особе государя и государственному строю, а также чувство национальной чести – это добродетели гражданина всякого упорядоченного государства.
§ 58
Государство отнюдь не покоится на каком-либо прямом договоре одного со всеми и всех с одним или же отдельного человека и правительства между собой, и всеобщая воля целого не выражает волю отдельных людей, но она есть абсолютно всеобщая воля, в себе и для себя обязательная для каждого.
IV. Обязанности по отношению к другим§ 59
Обязанности по отношению к другим – это в первую очередь правовые обязанности, которые нужно соединять со стремлением поступать справедливо ради {71}справедливости. Остальные обязанности основываются на таком умонастроении, которое требует считать других равными тебе самому не только в качестве абстрактных лиц, но и в их особенности, а также рассматривать их горести и радости как свои и доказывать это деятельной помощью.
§ 60
Этот моральный образ мыслей и действий выходит за рамки права. Но именно честность, строгое соблюдение обязанностей по отношению к другим есть тот первый долг, из которого следует исходить. Поступки могут быть благородными и великодушными и вместе с тем не быть честными. Основу их в этом случае составляют самолюбие и стремление сделать что-то особенное; напротив, то, что требует честность, есть распространяющаяся на всех, отнюдь не произвольная обязанность.
§ 61
Из всех особенных обязанностей по отношению к другим первейшей является правдивость в словах и делах. Она состоит в соответствии того, что есть и что ты сознаешь, с тем, что ты высказываешь и проявляешь по отношению к другим. Неправдивость же – это несоответствие и противоречие между сознанием и тем, каков ты по отношению к другим, следовательно, между твоим внутренним миром и твоей действительностью и тем самым нечто само по себе ничтожное.
§ 62
К неправдивости главным образом и относятся те случаи, когда намерения человека или его умонастроение, судя по его словам, должны быть хорошими, а делает он, напротив, что-нибудь дурное. (Такое несоответствие между намерением и тем, каков поступок сам по себе, следовало бы считать по меньшей мере неумелостью, но вместо этого, если только человек отвечает за свои поступки, нужно считать, что тот, кто делает зло, имеет также и дурные намеренья.){72}
§ 63
Для того чтобы получить право сказать кому-либо правду о его поведении, необходимо прежде всего установить с ним особые отношения. Если это делают, не имея на то никакого права, то это ошибка, ибо здесь предполагается такое отношение к другому, которое не имеет места в действительности.
Пояснение. Говорить правду, если знают, что это правда, является отчасти первым долгом. Неблагородно не говорить правды, когда уместно ее сказать, ибо это унижает и самого себя, и других. Однако следует также не говорить правду, если к этому не имеют призвания или права. Если правду говорят только для того, чтобы настоять на своем, но без дальнейшего успеха, то это является по меньшей мере излишним, ибо это нужно делать не для того, чтобы о деле только высказались, но и для того, чтобы оно было совершено. Слова не представляют собой дела или высокого поступка. Правда бывает сказана к месту и во-время, когда она служит осуществлению дела. Речь – удивительно сильное средство, но нужно иметь много ума, чтобы пользоваться им.
§ 64
С клеветой, которая есть действительная ложь, родственно злословие: рассказы о таких вещах, которые пятнают честь кого-либо третьего и которые сами по себе не очевидны для рассказывающего. Злословие обычно бывает связано с негодованием по поводу неморальных поступков и с оговорками, что нельзя быть уверенным в рассказе и что ничего не хотят сказать. Однако в этих случаях клевета соединяется с недобросовестностью, ибо здесь на самом деле распространяют рассказы, о которых утверждают, что их не желают распространять. В других случаях сюда примешивается ханжество, т.е. желание говорить морально, а в действительности поступать зло.
Пояснение. Ханжество состоит в том, что люди поступают зло, но перед другими создают видимость, что {73}их намерения добры и что они желают совершить нечто хорошее. Однако внешний поступок не отличается от внутреннего. В злом деле и намерение по существу тоже бывает злым, а не добрым. При этом, впрочем, может быть и такой случай, что человек хотел достигнуть чего-либо хорошего или по меньшей мере позволительного. В таких случаях нельзя желать превращения того, что в себе и для себя есть зло, в средство для блага. Цель или намерение не оправдывают средств. Моральный принцип преимущественно относится к умонастроению или намерению. Но здесь существенно также и то, чтобы не только намерение, но и поступок был хорошим. Человек не должен также убеждать себя в том, что он имеет превосходные намерения, совершая самый обыкновенный поступок, важный для его индивидуальной жизни. Как только человек начинает подгонять свои собственные поступки под добрые намерения и свои сами по себе незначительные действия пытается посредством рефлексии превратить во что-то великое, то по отношению к другим дело происходит наоборот: великодушным или по меньшей мере добрым поступкам других он хочет приписать благодаря своему своекорыстному намерению что-нибудь нехорошее.
§ 65
Намерение сознательно и с желанием вредить другим есть зло. Разрешение нарушать обязанности по отношению к другим и по отношению к себе, вызванное слабостью к своим склонностям, представляет собой дурное умонастроение.
Пояснение. Доброму противостоят злое и дурное. Зло предполагает, что оно совершается по решению воли. Оно, следовательно, предполагает в отличие от дурного формальный момент – силу воли, причем последнее является также и условием доброго. Дурное же представляет собой нечто лишенное воли. Дурной человек следует своим склонностям и из-за них забывает свои обязанности. Дурной человек считал бы нужным выполнить свои обязанности, однако у него нет воли, чтобы управлять своими склонностями и привычками.{74}
§ 66
Услуги, которые мы оказываем или хотим оказать другим людям, зависят от случайных отношений, в которых мы состоим с ними, и от особых обстоятельств, окружающих нас самих. Если мы в состоянии оказать услугу другому, то мы обращаем внимание только на то, что он человек, и на то, что он нуждается.
Пояснение. Первое условие, при наличии которого мы можем оказывать другому помощь, состоит в том, чтобы мы имели на это право, т.е. имели бы право рассматривать его как нуждающегося и действовать по отношению к нему как нуждающемуся. Таким образом, помощь должна совершаться не против воли того, кому помогают. Это же предполагает известное знакомство или доверие. Неимущий, как таковой, не равен имущему. От его воли зависит, следовательно, хочет ли он явиться в качестве неимущего. Он захочет этого только в том случае, если он будет убежден, что я буду считать его равным и обращаться с ним как с равным, несмотря на существующее неравенство. Затем я должен иметь в руках средства помочь ему. Наконец, могут быть и такие случаи, где его нужда очевидна, и в ней выражено его желание, чтобы ему помогли.
§ 67
Долг всеобщего человеколюбия распространяется ближайшим образом на тех, с кем мы состоим в отношениях знакомства или дружбы. Первоначальное единство людей должно быть добровольно превращено в такую близкую связь, из которой возникает определенный долг.
(Дружба основывается на сходстве характеров и интересов в общем совместном деле, а не на удовольствии, которое получаешь от личности другого. По отношению к своим друзьям необходимо быть как можно менее тягостным. Деликатнее всего – это не требовать от своих друзей никаких услуг. Нельзя избавляться от дел, сваливая их на других.){75}
§ 68
Долг благоразумия проявляется прежде всего как долг по отношению к самому себе, когда ты имеешь дело с другими, так как целью его является собственная польза. Однако истинная собственная польза достигается лишь нравственным поведением, которое вместо с тем есть и истинное благоразумие. Благоразумие предполагает, что собственная польза не рассматривается как цель морального поведения, хотя она и может быть его следствием.
§ 69
Поскольку собственная польза заключается в моральном поведении не непосредственно и зависит от личного и в целом случайного доброжелательства других, мы оказываемся здесь в сфере всего лишь расположения друг к другу. Поэтому благоразумие состоит в том, чтобы не разрушать расположения других и сохранять его ради его самого. Но с этой точки зрения полезное представляет собой также и то, чему надлежит быть, как таковому, самому по себе, именно – предоставление другим свободы там, где у нас нет ни обязанности, ни права лишать ее других, и завоевание нашим поведением их расположения.
§ 70
Вежливость есть знак благосклонности и готовности к услугам, особенно по отношению к тем, с кем мы еще не стоим в близких отношениях знакомства или дружбы. Она является фальшью, если, выказывая ее, имеют противоположное умонастроение. Истинную вежливость необходимо рассматривать именно как долг, ибо мы вообще должны питать благосклонность к другим. Свидетельство этой благосклонности откроет путь для более близких связей. (Оказать незнакомому услугу, одолжение или доставить ему удовольствие – значит проявить вежливость. То же самое должны мы делать и по отношению к нашим знакомым и друзьям. Вежливость по отношению к незнакомому или к тому, с {76}кем мы не состоим в близкой связи, необходима ради видимости благосклонности и исключительно ради этой видимости. Тактичность, деликатность заключаются в том, чтобы не делать и не говорить того, чего не позволяют окружающие условия. – Греческая гуманность и воспитанность (Urbanität) у Сократа и Платона.)
