Текст книги "Ключ к Айруниуму"

Автор книги: Генри Кеннет Балмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Далрей ухватился за свисавшие с Галамфера кожаные ремни, сразу же туго натянувшиеся, глядя вверх и крича:

– Боб! Мечи, которые мы взяли у стражников – они все еще в твоей кровати. Вооружись! Валчини атакуют, и мы должны сражаться.

Сглотнув, Престин протиснулся к кровати, свисавшей на ремнях; ближайшие ремни были пусты, так как женщины вытащили одеяла для парапета. Он нащупал внутреннюю сторону и коснулся теплого металла мечей. Он аккуратно вытащил их, осторожно держа за лезвия. Теперь у него было два меча. Какого черта он должен был с ними делать? Кричать «Банзай!» и атаковать?

– Спускайся ко мне, – повелительно позвал Далрей.

Престин присоединился к нему на песке, автоматически шагая, в то время как караван двигался дальше, и держа по одному мечу в каждой руке. Он помахал ими на пробу.

– Женщины будут бросать дротики, – сжато сказал Далрей. Он выглядел обеспокоенным. – Мы будем сражаться, как мужчины и охотники Даргая!

Престин считал, что Далрей и его родственники должны быть беспощадными войнами с этими мечами. Он понимал, что основная часть их снаряжения в прошлом была снята со стражников Хонши. Плавление железа и ковка стали были бы затруднительными в условиях их паломничеств; итак, как для многих культур в подобных обстоятельствах, мародерство и приобретение были для них весьма привлекательными.

Далрей бросил взгляд вдоль линии столпившихся мужчин, готовых бежать к той части каравана, которой будет угрожать нападение. Престин шел рядом, взволнованный, но не слишком боящийся Аллоа среди этих сильных воинов.

Он еще раз посмотрел на быстро передвигающиеся точки. Не Аллоа. Он облизал свои губы. Точки внезапно прекратили свое движение вперед. Он подпрыгнул от неожиданности – и прищурился, потому что казалось, что каждая точка раздулась и увеличилась в размерах, словно их накачали воздухом. Затем он понял – они повернули внутрь и шли прямой атакой.

Далрей испустил громкий вопль. Престин посмотрел, увидел то, что видел Далрей, и понял, с чем они столкнулись.

– Валчини атакуют! Бронированные машины! Безоткатные орудия! Пулеметы! Держись с моими людьми, ибо это наша судьба!

7

Престин потер дрожащей рукой свой небритый подбородок. Он своими глазами видел подтверждение страстному крику Далрея. Человек, достаточно знающий о перевозках между измерениями, чтобы понять, что перед ним земное оружие – он почувствовал противоречивое отвращение к своей собственной щепетильности в этом вопросе.

Если бы Алек был здесь, сейчас…

Его заинтересовало в этот скоротечный момент, когда бронированные машины двигались вперед, дула их орудий неприятно поднимались и целились, если бы, в суматохе страха, он смог перенести себя из этого мира назад, в собственный.

Он не сделал этого в прошлые разы, когда оказывался в беде, поэтому он сомневался, что ему удастся это сейчас. Ужасная несправедливость этого поразила его. Монтеварчи извлекала из этого мира драгоценности (и, несомненно, все прочие сокровища), а назад отправляла оружие, чтобы ее маленькие хулиганы Валчини и их войско Хонши могли добывать рабов, чтобы те работали на нее. Как система, это прекрасно выглядело на бумаге.

Из передней машины ударила вспышка. Четвертый Галамфер от Престина покачнулся, как шхуна, попавшая в циклон. Полетели огромные куски мяса. Потекла красная кровь. Галамфер издал визг, похожий на сирену «Королевы Елизаветы». Орудие выстрелило еще раз – девяносто миллиметров, рассудил Престин – и опять снаряд попал в Галамфера. Женщины кричали. Дети плакали. Заработал пулемет, сметая линию Галамферов.

Далрей, с мертвенно-бледным лицом, побежал к бронированным машинам. Остальные мужчины последовали за ним.

Престин обнаружил, что бежит вместе с Далреем, каждую секунду ожидая, что пуля остановит его. Шум сковывал его уши, привычные к нормальному городскому шуму. Его очки запотели. Но он продолжал бежать, размахивая двумя идиотскими мечами.

Много ли значит меч против пушки?

Кровавый бедлам ударил ему в голову. Он мог видеть бронированные машины, когда они подъехали поближе, видеть песок, презрительно бивший из-под шин, видеть злое подмигивание выстрелов из орудийных башен. Он подумал, что это изделия «Хиспано-Сюизы», но не был в этом полностью уверен. Очередь скосила вереницу бегущих людей. Мечи и дротики полетели в воздух, когда расслабленные пальцы перестали сжимать их. Престин почувствовал, как что-то мучительно и сильно ударило его в грудь. Вскрикнув, он выронил оба меча, чувствуя дурноту, чувствуя, что земля закружилась и ударила ему в лицо и в рот. Затем, еще до того, как он вообще перестал что-либо чувствовать, он почувствовал леденящий холод в том месте в его груди, откуда распространялась боль.

Потом – потом ничего не было.

Когда он открыл глаза, первое, что он почувствовал, было онемение в груди. Было такое ощущение, словно он отсылал ее в чистку и ее наконец вернули назад. Он также не чувствовал рук и ног. Он не думал, что он заболел, но во рту у него был вкус, как после новогодней ночи. Он застонал.

Кто-то, тяжело дыша рядом с ним, тоже издал стон.

– Где это мы, к чертям собачьим? – спросил свирепый, раздраженный голос Тодора Далрея.

– Судя по тому, что сделали с нами эти пулеметы, – прокаркал Престин. – мы умерли, похоронены и находимся в аду!

– Нет… – Далрей зашевелился, потом, расслабившись, толкнул спиной Престина. – Я только что проверил. Хонши не оскальпировали меня. Наверное, я полагаю, и тебя тоже.

– Оскальпировали? – затем Престин вспомнил и, извиваясь, панической серией энергичных движений проверил себя. – Меня тоже – спасибо Амре!

– Спасибо Амре, – сказал Далрей. – Хвала Амре.

Теперь он мог рассмотреть выкрашенную в белое комнату, на полу которой они лежали. Высоко вверху были два зарешеченных окна. Пол, судя по запаху, был сделан из матового компоста, частично покрытого куском холста. В двери, сделанной из переплетенного бронзой листового дерева, был маленький глазок, в данный момент прикрытый бронзовой створкой.

– Бронза, – сказал Далрей. – Хонши.

– Но…

– Они используют железо для оружия, бронзу и медь для брони. Валчини ставят их в зависимость от собственной технологии. Для этого должна быть причина.

– Да, – сказал Престин, слишком хорошо понимая эту причину и графиню, объясняющую ее. – О, да.

Бронзовая створка поднялась, и Хонши повернул голову в сторону, так что он мог смотреть на них одним круглым глазом, бессодержательным и ужасно неэмоциональным.

– Провались! – зарычал Далрей.

Стражник зашипел. Престин не знал, понимали ли эти твари английский и могли ли они говорить. Далрей приподнялся на руках, вытянувшись по полу. Его одежда была сдвинута с груди, как и у Престина. Престин быстро посмотрел вниз, на свое тело. Липкий пластырь покрывал то место, где все еще сохранялось онемение, и тогда он понял, что произошло.

– Нас вырубили пулей-иглой с инъекцией усыпляющих наркотиков, Тодор! Они не стреляли, чтобы убить нас – только чтобы поймать, словно мы дикие животные!

Далрей неприятно засмеялся.

– Мы – для них!

Престин почувствовал стыд, унижение его как человека. У этих Валчини была гордость, мрачная одинокая гордость, которая противостояла беспокойной гордости Далрея, как дым огню.

Страх встречи с Валчини пробрал Престина, угрожая лишить его мужества в глазах его товарища.

Дверь со скрипом открылась, и стражники Хонши, крадучись и направив на них мечи, вошли внутрь; ссохшиеся пучки волос презрительно усмехались с каждого шлема. Они двигались осторожно.

Далрей неестественно засмеялся, и Хонши замерли. Мечи задрожали, и они подались назад. Престин смотрел и получал огромное удовольствие от влияния силы Далрея, бесполезного, даже если бы оно сопровождалось жестикуляцией.

– Мы особые пленники, друг Боб, – сказал он своим быстрым, нетерпеливым голосом. – Нас только двое в этой камере. О, да, Валчини собираются заняться с нами спортом, прежде чем мы умрем.

– Я думал, – сказал Престин, внезапно испугавшись еще больше, – я думал, мы им были нужны как рабы!

– Графиня время от времени отдает Валчини часть рабов, чтобы те играли с ними. Так слышали мы, даргайцы.

Стражники Хонши двинулись вперед и начали тыкать своими мечами в Престина и Далрея. Мужчины поднялись, пошатываясь и еще не совсем отойдя от онемения и, спотыкаясь, вышли в коридор. Всякий раз, когда Хонши тыкали вперед мечами, они говорили: «Хошу! Хошу!». Звук был странным и угрожающим.

Поскальзываясь и спотыкаясь, они каким-то образом тащились по коридору, оставляя позади одну за другой двери блока камер. Вполне очевидно, что в стражников они вселяли ужас.

Далрей, тяжело дыша, сказал:

– Не давай стражникам одурачить тебя, Боб. Они боятся, но у вас на Земле есть крысы король Клинтон использовал аналогию, – хоть он и был истощен до предела, Далрей, когда говорил о короле Клинтоне, сделал этот маленький секретный знак. – Он говорил, что Хонши всегда сражаются, как крысы, загнанные в угол. Они смертельно опасны.

– Что – что насчет Трагов?

– Просто молись, чтобы ты никогда не сошелся с одним из них в рукопашной. Даже я не уверен, что одолел бы его.

Престин увидел первое внешнее окно, когда коридор повернул и блок камер закончился. Зеленый свет лился через него. Хонши прошли вперед со своими мечами – кончик каждого из них теперь был красным – и издали громкое «Хошу!». Порезы и следы когтей Аллоа все еще зудели у Престина время от времени, но они не были глубокими либо серьезными; теперь он чувствовал страшную ненависть к этим безмозглым Хонши и их колющим, ранящим мечам.

– Не пытайся захватить их! – предупредил Далрей.

Престин понимал мудрость этого совета. Терпение приобретало большое значение в этом мире, в Айруниуме. В мужчинах и женщинах его времени, ездящих в автомобилях и прочих механизмах, находящихся в полном их распоряжении, терпение было изжито. Вся мораль и иссушающие силу артефакты жизни дома в совокупности делали человека непригодным для жизни почти где угодно, взять хотя бы Айруниум. Айруниум требовал большего, чем родной мир, большего, чем просто физическая сила, и Престину придется столкнуться со следующим испытанием. Он должен терпеть.

Все, что мог видеть Престин за окном, была стена зелени, поднимающаяся выше, чем мог достичь глаз. Далрей, тоже заглянувший в окно, когда они проходили мимо, выглядел так, словно ему было плохо.

– Что это, Тодор?

– Они принесли нас в Большую Поросль – мы в самом Капустном Листе!

– Итак, – сказал Престин, думая о том, что это значило для него, – мы пришли на север!

– Очень много пользы ты из этого извлечешь! Ты просто не знаешь, что такое Большая Зелень!

– Хошу! Хошу! – начали подгонять их стражники, и оба мужчины, спотыкаясь, пошли дальше. Нетерпеливым рывком когтистых рук Хонши распахнули большие двустворчатые двери, и перед ними открылся широкий амфитеатр, окруженный рядами сидений. В этих комфортабельных, с обивкой, сидениях полулежали мужчины и женщины – обычные на вид мужчины и женщины. Они были одеты в яркие, плотно облегающие одежды, золотые, малиновые, изумрудные и электрического голубого цвета, окруженные, увешанные и переливающиеся драгоценностями. Золотые орнаменты сияли в копнах волос, белые шеи были обнажены, и смеющиеся лица, разрумяненные и подкрашенные, насмешливо смотрели на двух оборванных, окровавленных мужчин, идущих, пошатываясь, к центру малого кольца. Наступила тишина.

– Пусть принесут лозу, – приказал голос из ложи в нескольких футах над землей. Престин бросил туда взгляд. Там сидели мужчина и женщина, презрительно улыбаясь, запихивая шоколад в свои накрашенные рты, сверкая унизанными кольцами пальцами. Мужчине, должно быть, было около шестидесяти; обвисшие складки под глазами и подбородком портили тот спортивный эффект, что он производил. Он был похож на змею, очень мерзкую и опасную. Далрей сказал:

– Мелноун и его шлюха! Они управляют Валчини графини. Грязь.

Затем все прекратили разговаривать, смеяться и курить. Они ждали лозу.

– Что это, черт возьми, за лоза, Тодор? – прошептал Престин.

– Ты скоро увидишь. Я боюсь ее – но если нам придется умереть, то мы умрем храбро, лицом к лицу с врагом. Я умру, как Даргайский Дарган.

Престин посмотрел вверх. Крыша изгибалась над ними, как обзорное стекло или какой-то другой крепкий прозрачный строительный материал. Толстые линии протянулись по своду, словно откуда-то снаружи на них отбрасывали тени деревья.

Под его ногами был бетон, не песок, как он ожидал. Окровавленная арена без песка показалась ему чем-то не совсем нормальным. Удрученный, Престин почувствовал, что если ему придется умереть здесь, он по крайней мере заслуживал подобающего погребения.

Он был выше страха. Как человек, упавший с высокого дома, он осознал свою судьбу до того, как ударился о землю. Он, окровавленный, может быть, и будет кричать в момент смерти, когда придет его время, но это будет от боли, не от страха. Не более.

Тишина ожидания мягко прервалась среди зрителей в удобных сидениях. Появилась маленькая электрическая ручная тележка, управляемая испуганным человеком в грязных рабочих брюках из грубой бумажной ткани.

– Не повезло вам, ребята, – сказал он на разговорном итальянском. Но не вините в этом меня. Я здесь только работаю.

На тележке стояла небольшая пластиковая банка, имевшая форму колокола и накрывавшая большой цветочный горшок. Из горка рос ярко-зеленый побег около трех футов высоты. Далрей смотрел на него, зачарованный.

– Часть Большой Зелени, – сказал он, сглотнув.

Слуга в одежде из бумажной ткани снял горшок с тележки, сжимая его так, словно это был нитроглицерин. Он поставил его на бетон, вытер лоб, прочистил нос и, промчавшись со своей тележкой, ретировался.

Престин понял, что теперь он оказался в положении человека, который сохраняет спокойствие, поскольку не понимает того, что происходит вокруг него. Он также знал, что Далрей столь медленно и бесхарактерно двигался, словно от него осталась одна оболочка, потому что он был лицом к лицу с призраком, о котором слышал и которого боялся всю свою жизнь, но о котором лично никогда не думал, что он существует. Теперь Далрею пришлось столкнуться с тяжелым обстоятельством, что все его ночные кошмары, его детские фантазии, его личные страхи были перед ним наяву. Он, Тодор Далрей Даргайский, должен был столкнуться с Большой Зеленью, Капустным Листом, в одиночку.

– Ты сказал, что это только часть, Тодор. В таком случае…

– Ты не понимаешь.

Стражники Хонши приблизились к ним с бронзовыми овальными щитами. У остальных были дротики. Двое очень осторожно предложили им их мечи, рукоятками вперед. Престин взял свой, и сразу же Хонши, предложивший его, отскочил назад, изрыгая «Хошу» как пробитый паровой котел.

Далрей взял свой меч, но не стал вертеть им, чтобы проверить вес, или пытаться нанести для этого удар-другой. Он просто держал его, опустив, сбоку, и лицо его было зеленым.

Престин, рассекая воздух взмахом меча, посмотрел на Далрея и почувствовал, как кровь отхлынула от его собственного лица. Если такой сильный человек, как Далрей, выглядел таким образом…

Крюк на конце стрелы крана, управлявшийся, как они могли видеть, меланхолическим слугой в одежде из бумажной ткани из зарешеченной ложи, спустился и вошел в кольцо на вершине. Стражники Хонши покинули арену очень быстро, очень проворно, разместившись фалангой во входном туннеле, видимом через тяжелые пластиковые перегородки.

Теперь Престин и Далрей стояли на арене одни. Большие пластиковые экраны поднялись из щелей перед первым рядом сидений, образуя круглый барьер.

Цветочный горшок стоял точно в центре арены.

– Назад, – глухо произнес Далрей. Затем он расправил плечи. – Нет. Он положил левую руку на правое запястье и держал его, сглаживая дрожь. Нет, друг Боб. Я буду атаковать в самый первый момент. Есть шанс. Я немедленно начну действовать. Ты должен делать то, что можешь.

– Хорошо. – Престин не понимал, но все же соглашался, чувствуя, что Далрей не хотел объяснять то, что должно было произойти – не хотел думать об этом.

Мелноун, грубо хохоча и лаская свою женщину, громко крикнул:

– Поднимай крышку, Тони! – его усмешка была похожа на звук раздавленного перезрелого персика. – Смотрите вниз! Начинается веселье!

Все вокруг арены дрожало от возбуждения. Престин слышал, как делались ставки на время, которое продержится охотник и тот, другой – его к этому времени приучили в жизни быть другим. Он почувствовал головокружение и потряс головой. Крюк рванулся вверх и поднял раскачивающуюся банку-колокол в воздух. Мужчины и женщины закричали. Далрей прыгнул вперед, высоко держа меч.

И растение зашевелилось.

Оно извивалось по кругу, как щупальце. Оно отошло назад и уклонилось от сильнейшего удара Далрея. Охотник вздохнул, и это был вздох усилий и страха. Растение хлестнуло обратно и обвило тело Далрея, как кошка-девятихвостка – за этот короткий промежуток его конец вырос и разветвился. Престин, шокированный, наблюдал, как он рос и рос все дальше, ветвился и разветвлялся. Лоза опять хлестнула Далрея. Он поднял меч и перерубил стебли, но они успели его повалить. Всхлипнув от усилия, он поднялся на одно колено, когда лоза поймала его в петлю. Престин, дрожа от отвращения, заставил себя прыгнуть вперед. Он рубанул, словно у него был топор. Он хлестнул по трем сжимающимся петлям, державшим Далрея, и резко дернул его за руку. Далрей взмахнул мечом рядом с головой Престина и прорубился через лозу, обвившуюся вокруг его шеи; его меч прошел менее чем в дюйме от уха Престина.

– Спасибо, Боб, – выдохнул Далрей. – Теперь назад.

Вместе оба мужчины отползли в сторону, половину пути преодолев на четвереньках и половину, поскальзываясь на бетоне; они продолжали отбиваться паническими ударами, усеивая пол корчащимися зелеными усиками.

– Чертов двигатель этой твари! – сказал тяжело дышащий Престин, подставляя себя под сквозняк; пот лил с него градом.

– Нет, Боб. Не двигатель. Просто быстрый и огромный рост. Это маленькая Ломбокская Лиана, младший брат некоторых из них в Большой Зелени. – Оба мужчины отошли на противоположный край арены, наблюдая оттуда, как лоза извивалась из своего горшка, волнами набегая на бетон и разыскивая их вслепую.

– Маленькая! Но посмотри, как она растет! С такими темпами она заполнит всю арену. – Престин тяжело дышал. – Но как она может – в горке не может быть достаточно материала для строительства клеток, даже если там одна пища…

– Валчини знают все о Капустном Листе, Боб. Если появляется хотя бы малейший признак ослабления из-за недостатка материалов, они просто добавляют ее. Они не так глупы, как она.

– Но что мы можем сделать?

– Я испортил наш лучший шанс. Когда Лиана еще молода, ты можешь иногда срубить ее под корень, но она просто начинает расти опять. Я хотел извлечь ее из горшка…

– Можем ли мы попробовать это? – Престин наблюдал за длинным усом, ползшим по бетону, отыскивая их, и метавшимся по кругу, как сверскоростной вьюнок. – Мы не можем просто стоять здесь и позволить ей задушить нас!

– Ты чувствовал силу ее стеблей – эти мечи могут перерубить маленькие стебли, но большие… – Далрей покачал головой.

– Затем он медленно сказал:

– Я знаю историю о короле Клинтоне, о том, как он убил Лиану-Нарвал она в пять раз громаднее и мощнее Ломбока. Мы учили эту историю во время уроков английского; она всегда была самой любимой, и дети дрались за то, чтобы почитать ее и блеснуть своим английским, – но… но – мы не король Клинтон, – подавленно закончил он.

Теперь цветочный горшок был полностью скрыт извивающимися лозами, которые делились и распространялись, стелясь, чтобы подавить рост своих листьев. Лиана была убийцей, Престин знал это, так как он ясно видел недоразвившийся рот, расположенный на уровне земли в горшке. Если этот рот рос с такой же дикой плодовитостью, что и все растение, оно сможет усвоить человека целиком.

– Король Клинтон объяснял о паразитирующих и вьющихся организмах вашей Земли, – сказал Далрей, говоря чуть торопливо, но говоря, понял Престин, чтобы держать занятым свой мозг и удержаться от крика. – Она не то же самое, что и Раффлезия, которая, к счастью, редкость по всем подсчетам. Она больше похожа на обычный Непентес, который приспособлен для плодородной почвы. Но шипы во рту и явная мускульная сила крышки действительно пугают в Ломбоке…

– Если мы подойдем слишком близко, и этот рот закроется…

– Совершенно верно.

Престин приподнял меч, взвешивая его. Ближайший ус полз по бетону в трех футах от них. Продолжительные крики с мест во время их короткой стычки с лозой ослабли до редких криков, пронзительных насмешек, свиста и воодушевляющих выкриков типа: «Идите к ней со своими мечами, трусы.» и в этом духе.

– Я понял, как мы можем устроить все другим путем. – Престин медленно двинулся вокруг арены. – Готов ли ты пойти на любой риск, Далрей? – он засмеялся. – У нас, правда, нет выбора.

– Я готов пойти на что угодно.

– Мы захватим эту толстую жабу, этого Мелноуна. Если они захотят, чтобы он остался жив, они пойдут на переговоры.

– Но барьер, Боб!

– Ты подсадишь меня на спине. Я смогу подтянуть тебя на своем ремне, и вместе мы будем держать этого толстого слизня на кончике меча. Они могут не любить его, но если он босс…

– Я полезу наверх, Боб. Я охотник.

Престин благоразумно не ответил. Они сделали круг, перерубая лозу, если она подбиралась слишком близко, и с подергиваньем в нервах и страхом наблюдая, как она растет, подобно джину, из своего горшка.

Оказавшись напротив Мелноуна, они услышали его хриплый смех и презрительные, насмешливые советы.

– Бесполезно убегать, мои забавные друзья! – его итальянский был столь же плох или даже хуже, чем Далрея; он не был итальянцем по рождению. – Почему бы вам не остановиться и не сразиться, как мужчинам? – он хрипло прочистил горло, наслаждаясь шуткой.

Престин нагнулся. Далрей зажал свой меч между белыми зубами и поднялся по спине Престина на верх пластикового противолозового экрана, как олимпийский участник барьерного бега. Когда Престин поймал свисавший пояс и начал карабкаться наверх, он услышал, как арена изверглась бедламом криков и воплей. Далрей спрыгнул на сидения, прорубился между двумя съежившимися от страха Валчини, прогнал женщин с дороги и обвил свою левую руку вокруг толстой шеи Мелноуна – все одним плавным движением. Он драматически поднял меч к уху Мелноуна.

Перекувыркнувшись вслед за ним, Престин ударил одного из мужчин в живот и увернулся, когда еще один набросился на него. Он не понял, что его меч вошел и вышел, пока он бежал, тупо глядя на ярко-красную кровь, испачкавшую его кончик. Он никогда не думал, что он будет себя так чувствовать, когда убьет первого в своей жизни человека – он никогда не думал, что этот первый будет. Он был слишком занят, чтобы беспокоиться сейчас о смысле.

Женщина пронзительно взвизгнула:

– Он схватил шефа! Он собирается убить Мелноуна! Помогите! Помогите!

Волнение усиливалось. Престин придвинулся к Далрею и почувствовал отвратительный запах Мелноуна. Он сморщил нос.

– Это слишком далеко заходит, Боб. – Далрей пододвинул кончик меча ближе к уху Мелноуна. – Скажи им!

– Если вы причините нам вред, – крикнул Престин на своем твердейшем итальянском. – Мелноун умрет!

Ус лозы перевесился через экран. Стражник Хонши стоял рядом с ним с опущенным мечом, слишком оцепеневший для того, чтобы отрубить его, что, очевидно, было его обязанностью. Престин засмеялся.

– Смотри! – крикнул он и взмахнул мечом. Лоза упала обратно, а ее кончик свалился на сидение. Стражник побежал.

– Ты идиот! – злобно пробормотал Мелноун. – Не оставляй ее лежать здесь! Брось ее назад, на бетон! Ради Амры, брось ее назад!

Далрей наклонился и тыльной стороной головки эфеса меча ударил Мелноуна по лицу. Толстяке вздрогнул и застонал.

– Клянусь Амрой! Никогда больше не произноси это грязное имя! Клянусь Амрой, я выпущу тебе кишки!

Очевидно, противостояние религий, отметил Престин и тут же забыл об этом, когда появилась вторая лоза, внутри сидения!

– Ломбокская Лоза освободилась! – завопил мужчина рядом. За этим последовала спешка, безобразная спешка, когда мужчины и женщины визжали и дрались за то, чтобы выйти. Лоза поднималась, и Престин сразу же увидел разницу в размерах и свирепости. Размеры Ломбока на арене контролировались цветочным горшком. Эта новая, росшая с неимоверной скоростью из отрубленного кончика, не имела ограничений. Поглощая грязь и осколки бетонного щита под каждым рядом, она росла и пускала вокруг петли. Один стражник Хонши, бежавший слишком медленно, был пойман и утянут к основанию растения под сидениями. Он кричал до тех пор, пока его крики не оборвались, когда он был с громким хрустом раздавлен.

– Убирайтесь… прочь… – прохрюкал Мелноун сквозь руку, обвитую вокруг его шеи.

– Мы лучше выберемся отсюда, Тодор! Неси Мелноуна! Он – наш заложник!

Они бежали вниз по рядам, с Мелноуном, влачимым между ними, и лозой, извивавшейся и раскачивавшейся рядом. Первая лоза уже перекинулась в дюжине мест через барьер и пустила свежие корни. Скоро вся арена вплоть до прозрачной крыши будет сплошной массой лианы.

Престин не имел представления о том, куда идти. Он направился к сводчатому проходу, возле которого сумасшедшая толпа Валчини сражалась за то, чтобы выйти. Он не видел другого выхода. Никто не обратил на них ни малейшего внимания, когда они наконец прошли через него. Лоза наступала им на пятки. Никто не остановился, чтобы захлопнуть дверь.

– Это показывает тебе, Боб, каковы Валчини на самом деле. Они не пытаются спасти своего шефа, они даже на закрыли дверь! – Далрей захлопнул ее ногой. Престин ударил Мелноуна, когда тот пытался бежать. Они осмотрели все коридоры.

– Во всяком случае, я полагаю, что если мы оставим у себя этого толстого слизня, мы сможем поторговаться с ними, когда к ним верится разум.

– Согласен.

Они прошли около десяти ярдов по первому коридору, когда Мелноун громко и хрипло засмеялся. Прямо перед ними из бокового прохода появились шестеро мужчин. Все они были вооружены; у пятерых были современные автоматические винтовки, судя по их виду, бельгийские «FN», а шестой, очевидно, главный из них, имел автоматический девятимиллиметровый маузер. Он притворно небрежно взвешивал пистолет, и первое впечатление, которое он производил, было впечатление падения и порока. Его слишком щеголеватые широкие желтовато-коричневые штаны, его узкое лицо, редкие черные волосы, редкие усы и узкие, похожие на крысоловку губы – все вызывало в Престине отвращение.

Мелноун внезапно метнулся назад, против руки Далрея.

– Пожалуйста, – сказал Мелноун, – давай поговорим… – он с бешеной беспомощностью вырывался из рук Далрея. – Пожалуйста, Чино. Давай поговорим.

– Ты Роберт Инфэми Престин? – спросил Чино.

Престин, уже привыкший к поразительным событиям, кивнул.

– Вам, я думаю, – заботливо сказал Чино, – не понадобится ваш заложник. Ты важный человек, Престин, в своем праве. – Чино поднял маузер. Мелноун завопил. Далрей оттолкнул его, сбитый с толку.

Чино выстрелил точно в голову Мелноуна, забрызгав Далрея кровью и мозгами.

– Идем со мной, Престин. И возьми с собой своего друга. – Маузер покачнулся с властностью, которой Престин не мог не повиноваться.