Текст книги "Ось времен"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

15. Рассыпающаяся плоть

Четыре молчаливые фигуры лежали в тысячелетнем сне в глубине пещеры. Я снова увидел их. Я ощущал тяжесть шлема у себя на голове и осознавал, что вокруг меня Лебединый Сад, а над ухом я слышал дыхание Пайтнера. Я смотрел стереофильм. Я смотрел на пещеру глазами камеры.

– Это запись, которую мы сделали, когда открывали пещеры, – сказал Пайтнер. Теперь внимательно наблюдай за тем, что произойдет. Никто этого не знает. Только ты, я и несколько техников, которые занимались съемкой. Мы сохранили это в тайне. Смотри… и ты увидишь.

В пещере было тихо. Ничто не двигалось в ней уже несколько тысячелетий. Ведь все в ней замерло, когда мы забылись в долгом сне. Но вот в камере заплясали лучи фонарей. Техники Пайтнера начали работу, пытаясь раскрыть камеру, пытаясь выпустить… что? Что-то ужасное. Я это понял по тону Пайтнера.

Огни вспыхивали, гасли, загорались снова, пронзая серый полумрак пещеры. Вот камера отъехала назад, и я увидел самого Пайтнера, окруженного помощниками и машинами. Все смотрели на яйцо времени, где находились четверо спящих.

Мне было любопытно услышать голос Пайтнера – не того, что был рядом со мной, а того, что был снят на пленке.

– Какие у нас шансы? – спросил он. – Они могут проснуться?

Кто-то ответил ему. Некоторое время он смотрел на спящих, переводя взгляд с одного на другого, затем я услышал его слова.

– Мы должны взять одного из них сюда. Если это действительно путешествие во времени, значит они спят очень долго, и для них большим потрясением может оказаться пробуждение. Нужен кто-нибудь, кто смог бы смягчить эффект, ускорить приспособление к новому миру. Пожалуй, подойдет… Топаз. – Я знал, почему он вспомнил Топаз. Он посмотрел на Эссен, и подсознательно черты ее лица заставили вспомнить его о девушке.

– Пошлите за Топаз, – повелительно сказал он, и голос его эхом прокатился по пещере, точно так же, как прозвучало эхо и в наше время.

Сейчас самое время рассказать о языке, на котором мы говорили. Это был, несомненно, английский, но заметно изменившийся. В него вошло много новых слов и фраз, некоторые слова исчезли, другие приобрели новое значение. Так что язык был в основном понятен, хотя иногда мне приходилось переспрашивать.

Изобретение передачи материи раздвинуло горизонты человеческой цивилизации – Бейсик – и основой для него стал английский.

Внезапно изображение на экране мигнуло и погасло. Пайтнер возле меня нетерпеливо заговорил:

– Сейчас будут производить эксперименты: исследовать ткань их одежды, определять век, откуда вы пришли, и многое другое. На это все уйдет шесть часов. После этого они приступят к вскрытию силовой оболочки. К этому времени появилась Топаз. Теперь смотри.

Снова передо мною возникла пещера. В ультрафиолетовых лучах я ясно видел лица спящих. На этот раз в пещере царила суета. Перед камерой то и дело сновали люди, занятые чем-то. Они носили линзы, длинные светящиеся трубки, какие-то стержни, прямые и изогнутые. Я слышал звонкий смех Топаз и недовольные краткие реплики Пайтнера.

– Смотри, – резко сказал Пайтнер у меня над ухом. – Это произошло внезапно.

И тут я увидел, как в самом воздухе пещеры появилась трещина, и от нее потянулись паутинки маленьких трещинок. Камера на мгновение показала спящих, их лица были искажены, как будто я смотрел на них через разбитое стекло, или вещество с иным коэффициентом преломления, нежели у воздуха.

Затем пещера на мгновение потемнела. Четыре тела как будто перенеслись в другое измерение. Я видел их так ясно и так отчетливо, что они казались мне объемными, и до них можно было дотронуться. Еще мгновение – и вот они уже стали частью нормального пространства. Та оболочка энергии, которую тысячу лет назад сформировала доктор Эссен, больше уже не изолировала спящих от времени и пространства.

В пещере все еще было темно. Это мне что-то напомнило – этот красный полумрак с огнями, поблескивающими…

И тут я замер, так как тела – рассыпались.

Ужас овладел мною. Я даже пощупал себя – не превратилось ли мое тело в пыль. Но пальцы мои ощутили твердую плоть, хотя на экране я видел свое тело рассыпавшимся на мельчайшие частицы.

Я смотрел, как я дезинтегрировался в красном полусумраке пещеры. Видимо, нам все же своим сном не удалось обмануть те тысячелетия, от которых мы укрылись в энергетическом яйце. Но я знал, что это еще не конец. Меня ожидает еще нечто более ужасное, чем это.

Внезапно, к своему замешательству и ужасу, я понял, в чем дело. Красноватый полумрак, слабые огни, поблескивающие в кровавом тумане… Я уже видел это раньше. В таком же полумраке я видел Лицо Эа, смотрящее на ночь мира. Это превращение нашей плоти в пыль не было случайностью.

Я видел, что все мы четверо были убиты в нашем тысячелетнем забытье, превращены в ничто. Зачем? И кем? Я не мог даже предположить этого, но понимал, что ответ заключается в этом красноватом полумраке, заполнявшем пещеру. В нем кроется ответ. Ничто не происходит случайно – я был полностью уверен в этом. Это было спланировано… Кем? Людьми Города Лица?

Они вызвали нас из тьмы тысячелетий. Предвидели ли они эту вынужденную остановку в середине пути? А если предвидели, то значит, хладнокровно уничтожили нас, превратив в пыль.

Нет, ведь мы еще остаемся живыми.

Только я один еще оставался самим собой. Но я уверен, что в глубинах мозга Пайтнера скрывается Мюррей. Я видел глаза Летты Эссен на прекрасном лице Топаз. Да и Де Калб тоже был где-то здесь, укрывшись за металлическими глазами Белема. Он чего-то выжидает. Значит, мы не мертвы.

Я смотрел на холмики пыли, которые образовались на полу пещеры там, где лежали наши тела.

– Вот что произошло в пещере, – сказал Пайтнер. – Но в то же время произошло еще нечто странное. Смотри.

Сцена на экране изменилась. Теперь включилась камера, стоящая сбоку. На переднем плане оказался Пайтнер, за ним Топаз, их лица были внимательны, так как они смотрели на то, как разбивается энергетическая оболочка.

Камера снимала события, происходящие минуту назад, и я снова смотрел, как раскрывается яйцо. Снова началось изменение в камере, снова возник красный полумрак…

Но теперь, как только тела стали рассыпаться, я увидел, как лицо Пайтнера исказила гримаса – оно вдруг стало белым, затем глаза его сверкнули, как будто он понял нечто чрезвычайно важное, но затем они снова потухли, колени его подогнулись, и он рухнул на пол.

Кто-то выскочил из толпы, подхватил его и осторожно опустил на пол. Затем я увидел, как рядом с ним без звука упала Топаз.

Вокруг этих двоих поднялась суматоха. Затем Пайтнер шевельнулся, и толпа подалась назад. Пайтнер сел. Жизнь снова вернулась на его лицо. Топаз тоже шевельнулась, подняла руку и, не открывая глаз, поправила волосы, упавшие на лоб. Жест ее был совершенно естественным, как будто ничего не случилось.

Пайтнер у меня над ухом сказал:

– Вот так это было. Обморок. Никто из нас не пострадал. Но вернемся к моменту, когда оболочка треснула, а мы с Топаз упали в обморок. Снаружи пещеры была толпа, ожидавшая, что же будет. Удивительно, до чего же любопытны люди. Их собралось довольно много, наши камеры отсняли интересные подробности.

Теперь я увидел склон горы, толпу женщин и мужчин. Они поднимались из долины – оттуда, где я в последний раз видел девственные леса Канады. Вдали виднелось низкое белое здание, сверкающее в лучах солнца среди зелени.

– Это здание, – сказал мне Пайтнер, – один из передатчиков. Люди идут оттуда. Они прибывают со всей Галактики. Невозможно узнать, откуда каждый из них. Это жалко, конечно, так как… Смотри…

Я посмотрел и увидел… свое лицо.

Количество двойников все увеличивалось. Голова моя кружилась оттого, что я пытался подсчитать, сколько же Джерри Кортлендов может существовать в одном мире и в одно время. Один рассыпался в пыль в пещере. Другой сидел здесь, в Лебедином Саду с Джебом Пайтнером. А третий поднимался по склону горы к пещере, пробираясь сквозь толпу. Это был точно я. На мне были рваные штаны и какой-то заношенный пуловер.

Я повернул налево вместе с толпой, чтобы обогнуть камень. И тут в толпе возбужденно закричали, а в пещере появился красный свет.

– Мы вернулись назад, к тому моменту, когда тела в пещере стали рассыпаться, – напомнил мне Пайтнер. – В пещере я и Топаз упали в обморок. А тут… следи за собой.

Я заметил удивление на своем лице, а затем… затем я упал.

– Когда ты проснешься, – сказал мне Джеб Пайтнер, – ты окажешься в комнате-передатчике в Городе. С тобой будет Топаз. Помнишь?

– Значит, ты считаешь, что тот человек в толпе – я? Я, который сейчас сидит тут? Но нет, это же невозможно. Я же все помню! Я отправился в пещеру еще в двадцатом веке и никогда не выходил с толпой из передатчика и не шел с толпой к пещере. Ты же говорил, что разбудил меня в пещере!

– Не совсем так, – сказал Пайтнер. – Я просто не хотел запутывать тебя. В этом деле много такого, чего никто не может понять. Я хотел, чтобы ты был самим собой, пока я не узнаю от тебя как можно больше. Теперь я сказал тебе правду. Что может быть запутаннее, чем вес это?

– Но я же не тот человек с горы? Кто он? Откуда он? Он не я!

– Нет, ты и есть он. Ты же видел, что стало с телами в пещере? Твой двойник, мой двойник, двойник Белема, женщина – все они дезинтегрировались. А кто ты, я не знаю. Это плохо, но ничего необычайного в этом нет. Галактика велика, и в ней много людей, не зарегистрированных нигде. Может, ты один из них.

Мы пытались узнать все о тебе, но напрасно. Ни по отпечаткам пальцев, ни по фотографиям тебя не нашли нигде. Однако, именно ты упал в обморок на склоне холма. Тебе пришлось приходить в себя гораздо дольше, чем нам, и когда ты проснулся, то назвал себя Кортлендом и преподнес мне поистине фантастическую историю. Ты и сам веришь в это. И, значит, не обманываешь меня.

– Конечно, нет. Я пустился в путешествие вместе с остальными. Я…

– Ты рассыпался в пыль, – нетерпеливо заметил Пайтнер. – Подожди немного. Мне кажется, я заметил что-то в толпе возле тебя. Включи.

Снова вспыхнул экран со сценой на холме. Камера дрогнула и поехала чуть влево, остановившись на человеке, который только что появился в кадре.

Де Калб!

Нет, не Де Калб, Белем. Он повернулся к камере, и я увидел, как свет отражается от его блестящих металлических глаз.

Дневной свет внезапно снова стал красным. Толпа заволновалась, сгрудилась вокруг меня, моего двойника, когда тот упал. И Белем покачнулся. Холодный мозг механдроида собрал все свои ресурсы, чтобы противостоять тому, что хотело нарушить его целостность. И механдроид сделал то, что не сумел человек. Он пошатнулся, оперся рукой о камень, затем согнулся, спрятал в ладони лицо.

Но через четверть минуты он поднялся и спокойно пошел к передатчику. Шел он преувеличенно твердым шагом, но на лице его было заметно замешательство.

Пайтнер прошептал мне на ухо:

– Вот так было с ним!

Но шевельнувшееся в глубине моего мозга удивление привлекло все мое внимание. Белем тоже смотрел на это. Белем говорил почти такими же словами, какие произнес Пайтнер.

– Так вот как это произошло! Теперь я почти все понял.

16. Подземляне

В Лебедином Саду долго стояла тишина. Пайтнер снял со своей головы шлем и задумчиво посмотрел на меня. Я смотрел в это лицо Мюррея, но на меня смотрел Пайтнер с Колхана III, из этого времени. Он заговорил:

– В пещере спали четверо. И четверо падали в обморок, когда спящие дезинтегрировались. Это должно означать, что мы не просто двойники, по внешнему виду, для тех, кто уничтожен. Правда, я ничего не могу понять во всем этом.

Сейчас над этим работают мыслящие машины. Вскоре они сообщат нам вес факты и выводы, Кортленд. Когда мы обменивались мыслями, я заметил кое-что. Топаз – это двойник женщины в пещере?

– Доктора Эссен, – сказал я. – Я думаю, это она и есть. – Но про себя я думал: – у них всех есть двойники, кроме меня. И тем не менее, я видел, как рассыпался Джерри Кортленд. Это может означать только то, что мой двойник – человек без имени. Он пришел туда ниоткуда и упал в обморок. Когда он проснулся, он уже стал Джерри Кортлендом – мною. И я больше никогда не осмелюсь уснуть в этом мире от страха, что когда я проснусь, я стану – им! Не собой! Я видел, как я рассыпался в пещере по причине, мне непонятной. Я мертв. Когда этот человек проснется, я…

– Ол райт, Кортленд, – сухо сказал Пайтнер. – Я оставлю тебя здесь на час. Здесь ты в безопасности. Топаз сейчас придет к тебе.

– Я пленник?

– Нет, не совсем, – он улыбнулся мне. – Ты хочешь того же, чего хотим мы все – ответа на все это. Я думаю, что ты сказал правду. Я уверен в этом, если в данной ситуации можно вообще быть в чем-то уверенным. Конечно, может быть, ты способен скрывать свои мысли. Так что мы будем наблюдать за тобой, пока не выясним все подробно. Топаз через час приведет тебя ко мне. Я надеюсь, что к тому времени буду иметь ответ от машины.

Он попрощался со мной, повернулся и исчез в зарослях, направляясь к передатчику. Я не мог понять, почему он не убил меня.

Ведь в пещере нас было не четверо, а пятеро. И пятый был самый опасный убийца в Галактике. Некронный убийца прибыл вместе со мною. Как именно, я не знаю, но это так же верно, как то, что я не Джереми Кортленд, а черт знает кто, какое-то безымянное существо, пришедшее неизвестно откуда и неизвестно зачем. Инфекция была во мне, но где? В теле? В мозгу? В памяти? Я не знал. Я знал, что в любой момент могу ощутить взрыв энергии, который будет означать смерть. Еще одну смерть.

Пайтнер знал это. Он прочел об этом в моей памяти. Конечно, он не был человеком, решающим все, но когда он доложит обо всем на Совете, там решат просто. Убить Кортленда. Вот что бы я сделал на их месте. И был бы прав.

Но они предложили мне ждать. Ждать чего? Казни?

Мне захотелось рассмеяться, когда я вспомнил, какой сложной мне казалась жизнь в моем мире. Мне ведь приходилось иметь дело с одним временем, одним пространством, с одним Джерри Кортлендом! Но я и тогда не мог справиться с собой: в сидении моего тобогана торчала заноза. Теперь Джерри Кортленд мертв. Он превратился в горстку пыли на полу пещеры где-то в другом мире.

Нелогично? Разумеется. Но теперь мне приходится иметь дело с тем, с чем не может справиться человеческий разум. С чем-то… реальным и ирреальным…

Я увидел в потоке бледно-зеленый апельсин, достал его и вонзил в него зубы. Во рту возник вкус алкоголя, необычайно восхитительный. Сок потек в мое горло и…

– Ты в опасности, – холодно и внезапно сказал голос в моем мозгу.

Я сжал руками голову – чисто импульсивно – как бы стараясь выдавить из моего мозга этого дьявола. Он был там – Де Калб – Белем – со своими холодными металлическими пазами, смотрящими на мир через мои глаза своими металлическими холодными мыслями, пронизывающими мой мозг.

– Ты можешь читать мои мысли? – спросил я вслух.

– Нет. Только, когда ты стараешься, чтобы я их понял. Вот как сейчас. Этот плод, который ты ешь, затуманивает разум. Брось его, теперь я буду руководить тобой.

Я откусил еще кусок плода. Никто не приглашал его в мой мозг, подумал я как бы со стороны. Прекрасный Лебединый Сад как будто уплыл куда-то вдаль. У меня не было причин доверять ни Дс Калбу, ни Бслсму. Мне совсем не нравился способ, которым этот наглый механдроид проник в мой мозг, бесцеремонно занял там кресло наблюдателя-шпиона и еще осмеливается давать мне указания.

Лучше бы он занялся чем-нибудь другим. Например, я бы с удовольствием заглянул бы в мозг Топаз. Она не только очень красива, но и кс предсказуема в своем поведении, как дикая кошка. Я много бы дал, чтобы узнать, что она думает обо мне. Думаю, что я был бы приятно удивлен. Я же видел, как она улыбается мне. А что касается Пайтнера, то я и так прекрасно знаю таких людей. Вечное стремление к абсолютной истине – из таких людей получаются фанатики. Он не позволит мне остаться самим собой, я уверен в этом.

– Брось плод, – сказал голос. – Брось плод!

– Я и не думал слушаться его. Напротив, я решил откусить еще немного, но рука моя не повиновалась мне. Я вообще не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Плод выпал из моих пальцев и упал в поток. С сожалением я смотрел, как он скрылся за излучиной.

– Видишь тот пурпурный плод? – сказал голос. – Вон, появился из-за поворота. Возьми его.

Я решил ничего не делать.

Однако моя рука достала продолговатый пурпурный плод, похожий на сигару, и поднесла его ко рту. Он тоже был вкусный, правда безалкогольный. Легкое опьянение стало проходить. Уже более охотно я откусил еще кусок.

– Хорошо, – сказал голос Белема. – Мне совсем не хочется заставлять тебя делать то или другое. Это слишком трудно. Тебе вскоре могут понадобиться моиЈилы, так что постарайся понапрасну не утомлять меня.

– Как ты делаешь это? – спросил я. – Где ты? В левой пазухе мозга?

– Там у тебя юмор, – мрачно ответил механдроид. – У нас его нет. Я не собираюсь объяснять тебе все подробно, но не вижу причин, почему бы тебе не знать, где я сейчас. Именно там, где ты видел меня в последний раз. Мое тело осталось в том же месте, но я вошел с тобой в постоянный контакт, мысленный, конечно.

Я слышу и чувствую то же, что и ты. Я могу читать твои мысли и даже, правда с трудом, управлять твоими движениями. Нравится тебе это или нет, но наши судьбы будут связаны, пока я снова не отделюсь от тебя.

– Послушай, – сказал я свирепо. – Вот плывет еще зеленый апельсин. Может, съедим его вместе?

– Доешь пурпурный плод, – приказал Белем. – Может, тебе придется съесть еще один, так как я переправлю тебя с помощью передатчика в один подземный район, о существовании которого я догадывался, но только теперь, когда проник в память Пайтнера, узнал наверняка.

Это в высшей степени секретный район, но мы с тобой сможем проникнуть туда и выполнить одну важную задачу. Для тебя это так же необходимо, как и для меня. Пока ни ты, ни я не понимаем своего предназначение, но связаны мы с тобой осью времени, где мы оба спали. Мы…

– Не забывай, что там был и Пайтнер, – напомнил я ему.

– Я знаю. Я вместе с Партнером исследовал твою память и теперь знаю все основное. Я уверен, что теперь стал кое-что понимать. Наша задача сейчас – посетить подземное правительство. Если ты сейчас пойдешь обратно к передатчику…

– Почему я должен идти? – Я ощутил, что легкое опьянение совсем покинуло меня. – Это мой мозг, а не твой. У меня свои проблемы. Залезай в кого-нибудь еще и делай с ним эти свои грязные дела. С меня достаточно того, что я пережил с Пайтнером… И когда…

– Когда он точно узнает, что ты носитель некронного убийцы, он без колебаний принесет тебя в жертву. Ты идешь, или я должен заставить тебя?

Я хотел выругаться, но прежде чем слова пришли мне на ум, я услышал звонкий смех, и на поляну выскочила Топаз. Она запрыгала вокруг меня.

Она вся была усыпана сверкающими звездами разного цвета, разной формы. Они покрывали ее всю – волосы, лицо, руки, одежду…

– О, как я прекрасна! – кричала она в восторге, поистине ребячьем. – Скажи, ты когда-нибудь видел что-нибудь более прекрасное?

– Никогда в жизни, – заверил я ее. – Я…

И тут мои челюсти захлопнулись, едва не прикусив язык. Мышцы мои напряглись, и я без всякого желания со своей стороны повернулся и пошел по тропинке к передатчику. В моем мозгу прозвучал холодный металлический презрительный голос:

– Люди!

Мне было интересно наблюдать, как мои руки выбрала нужные кнопки на стене, соответствующие необходимой частоте, и нажали их. Думаю, что механдроид, глядя на ни моими глазами и управляя моими руками, знал, что делает.

Он знал, что делает. Комната завибрировала, у меня появилось головокружение и тошнота… а затем забвение.

Вышли мы уже в большом подземном зале. Я почему-то был уверен, что он находится под землей. Здесь было много народу – мужчин и женщин – которые не обратили на меня совсем никакого внимания. Я потолкался между ними – наполовину по собственному желанию, наполовину по воле моего узурпатора. Люди здесь были одеты самым разнообразным образом, так что мой костюм не привлекал ничьего внимания.

Я думаю, что здесь был жизненный центр системы передачи материи. Только где он находился, в глубинах какой планеты, я не имел понятия.

Должно быть, люди со всех концов Галактики делали здесь пересадку в своих путешествиях. Я пробрался сквозь толпу к ряду кабин передатчиков, вошел в одну из них, закрыл за собой дверь и стал нажимать кнопки на стене.

Странно, подумал я, когда в голове у меня возникло уже знакомое чувство дезориентации, странно, что я так долго нахожусь в этом времени и так мало познал этот мир, Где бы я здесь ни был, за исключением Лебединого Сада, я все время был под крышей, в помещениях. А что делается на поверхности планет, я не знаю, а может, и никогда не узнаю.

Стены комнаты вновь стали неподвижными, двери открылись.

Я увидел длинный коридор, залитый белым светом.

– Это подземелье, – раздался голос Белема у меня в мозгу.