Текст книги "Трагедия трагедий, или Жизнь и смерть Томаса Тама Великого"

Автор книги: Генри Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Генри Филдинг

Трагедия трагедий, или Жизнь и смерть Томаса Тама Великого.

Отрывки.

Перевод Ю. И. Кагарлицкого и Мовшенсона А. Г.

Действующие лица:

Мужчины:

Король Артур – весьма пылкий король, супруг королевы Гиневры, которой он немного побаивается, отец Хункамунки, которую он сильно любит, влюблён в Глюмдальку.

Томас Там Великий – маленький герой с большой душой, характер которого не лишён некоторого буйства, слегка смягчённого его любовью к Хункамунке.

Тень старика Тама – престранное привидение.

Лорд Гризл – весьма ретивый по отношению к свободе королевских подданных, обладает холерическим темпераментом и влюблён в Хункамунку.

Мерлин – волшебник и, в некотором роде, отец Томаса Тама.

Нудл

} – придворные, хорошо пристроенные и потому принадлежащие к господствующей партии.

Дудл

Фудл – придворный, которого обошли местом и который потому принадлежит к партии, которая не господствует.

Судебный пристав и его подручный – неизменно принадлежащие к партии истца.

Парсон – пастор, представитель церкви.

Женщины:

Королева Гиневра – супруга короля Артура и мать Хункамунки, совершенно безупречная женщина, за исключением того, что она немного любит выпить, несколько чересчур сварлива и влюблена в Томаса Тама.

Принцесса Хункамунка – дочь их величеств короля Артура и королевы Гиневры, девица весьма нежного, кроткого и любвеобильного нрава, одновременно влюбленная в лорда Гризла и в Томаса Тама и желающая выйти замуж за обоих

Глюмдалька – великанша, пленная королева, в которую влюблен король, но которая влюблена в Томаса Тама.

Клеора

} – придворные дамы, влюбленные в Нудла и Дудла.

Мустача

Придворные, стража, повстанцы, барабанщики, трубачи, гром и молния.

Место действия – двор короля Артура и прилегающая к нему равнина.

Действие второе.

Королевский дворец.

Сцена III.

Хункамунка, Клеора и Мустача.

Хункамунка

О, Том Там! О, Том Там! О, зачем ты Том Там?

О, зачем ты не царского рода?

О, зачем был отец твой не мощный Бантам

Иль другой царь Брентфорда,

Отец или сын?

Мустача. Меня удивляет, что ваше высочество может хотя бы на одно мгновение потревожить себя из-за этого ничтожного парня, Тома Тама Великого, который гораздо более годится в игрушки, чем в мужья. Если бы он был моим мужем, его рога были бы так же длинны, как его тело. Если бы вы влюбились в гренадера, это бы меня нисколько не удивило. Пуская бы вы влюбились во что-то, но влюбиться в ничто!..

Хункамунка

Молчи, Мустача, о, прошу, молчи!

Зефир, когда играет он в лучах

Не сладок так, как сладок Томми вздох.

С голубкой так не нежен голубок.

Мустача. Голубь совершенно так же годится вам в мужья, как он. Увы, мадам, при дворе нет ни одного франта, который так мало походил бы на мужчину. Это настоящий мотылек, существо бестелесное и лишенное даже тени.

Хункамунка

Как неуместна эта грубость! Прочь!

Иль я решу, что любишь ты его.

Том Там созданье прелести такой,

Что поносить его, любя лишь можно.

Мустача

Мадам, король!

Сцена IV.

Король, Хункамунка.

Король

Пусть, кроме Хункамунки, все уйдут.

Клеора и Мустача уходят.

Давно, о дочь, заметил горе я,

Не свойственное вам, и те глаза,

Где, как в открытых окнах, виден был

Покоев внутренних прекрасный мир,

Закрыты ныне бельмами. В чем дело?

Довольно ль мяса и питья у вас?

Я дал приказ вас досыта кормить.

Хункамунка

Увы, отец, не рада вовсе я,

Что съела враз двух кур и полсвиньи.

Что в том? Увы! Не только то, что пьют

Или едят, девицам нужно.

Король

Что же?

Хункамунка

О, стыд! Но всё ж сознаюсь вам: супруг!

Король

Коль это всё, нашел я мужа вам;

Отважный воин он, чей острый меч

Гигантов желтой кровью обагрён,

Чье имя пронеслось по странам всем,

Чья доблесть, сердце, ум грохочут так,

Как барабаны двадцати полков.

Хункамунка

О ком же речь, отец?

Король

О Томе Таме.

Хункамунка

Возможно ль?

Король

А, исчезли бельма вновь,

И пляска радости у вас в лице,

В глазах огонь, и щеки красны стали…

<…>

Действие третье.

Сцена I.

Дворец короля Артура.

Дух

( один)

Привет вам, ужасы ночного полдня!

Нетопыри, колдуньи, домовые

И смертный страж, чей хриплый крик тревожит

Бессмертных призраков ужасный хоровод,

Вам всем привет! Танцующие духи,

Что днём осуждены гореть в огне,

Скачите по могилам на погостах

Под музыку колоколов беззвучных!

Привет вам всем!

Сцена вторая.

Король и дух.

Король

Что там за крик? И что за негодяй

В сей поздний час посмел безбожным шумом

Тревожить мой покой?

Дух

Я – тот,

Кому не страшен меч; я – тот, кто смеет

Входить в опочивальни.

Король

Раб презренный,

Ты должен умереть!

Дух

Не угрожай!

Я дух бесплотный и давно уж мёртв.

Король

Готовься ж снова встретить смертный час!

Я, несмотря на саван твой, сумею

Тебя осилить, и с последним стоном

Покинешь ты бесплотный образ свой!

Дух удаляется.

Ага!

Вот, значит, какова отвага духов!

И жизни ради, – что я говорю?

Ты жизни не имеешь… Всё ж вовеки

Не смей и подходить к моим покоям,

А если ты когда-нибудь решишься,

Я в Красном море утоплю тебя!

Дух возвращается.

Дух

Будь море то полно крепчайшим джином,

Чей запах я живым не выносил,

И проклинал, и ненавидел, всё же

В него б я ради Тома погрузился.

Король

Что ты сказал?

Дух

Сказал я: « ради Тома».

Я – дух его отца, и я когда-то

Артуру был известен, но теперь

Я мёртв, и старый друг забыл меня.

Король

Так это ты, мой честный, старый Там?

Позволь обнять тебя, прижать к своей груди,

Из духов лучший! Более, чем дух!

Дух

Будь чем-то большим я, могли бы мы

Друг друга сжать в объятьях, но теперь

Я преимущество перед тобой имею:

Тебя я чувствую, меня ж ты только видишь.

Король

Но должен ты поведать, что за дело

Тебя на землю привело обратно?

Дух

Так приготовься же узнать о том,

О чём узнать никак нельзя без страха.

Едва забрезжит розовый рассвет

И разомкнутся половинки неба,

Как полчища людей, ведомых Гризлом,

Перед дворцом волнами растекутся, –

Как рой пчелиный, что покинул улей,

Как звёзды в чёрной мгле морозной ночи,

Как тысячи песчинок в сильный ветер,

Как призраки в обители Плутона,

Как днём весенним тысячи цветов,

Как осенью опавшая листва,

Как летом краснобокие плоды

И как зимою белый снег на поле…

Король

О будь ты проклят! Или ты пришёл

Сюда, что бы под видом старца Тама

Меня пытать сравненьями своими?

Прочь! Иль клянусь, своею шпагой

Тебя пронжу, хоть ты всего лишь воздух!

Дух

Артур, остерегись! Я исчезаю.

Меня спугнули петухи, не ты!

Артур, остерегись, остерегись

Судьбы, что над тобой нависла грозно.

Ведь коль сегодня будешь ты убит,

Беречься завтра будет слушком поздно.

<…>

Сцена VIII.

Равнина вблизи дворца. Гром и молния.

Томас

О Нудл, скажи, видал ты день подобный?

Гром не рождённый громыхает в небе,

Как будто боги целый мир хотят

Сорвать с петель и землю с небом спутать.

Но пусть земля трясётся, твёрд мой шаг!

Мерлин

Том Там!

Томас

Я чей-то голос слышу.

Мерлин

Том Там!

Томас

Он вновь зовёт меня.

Мерлин

Том Там!

Глюмдалька

Тебя зовёт он снова.

Томас

Явись, кто б ни был ты, тебя я не страшусь.

Мерлин

Причин для страха нет. Ведь я твой друг,

Я Мерлин, а по ремеслу – волшебник,

И ты рождён на свет моим искусством.

Томас

Но как?

Мерлин

Вот правда о твоём рожденье:

Да, твой отец пахал поля,

Коров доила мать,

Но как наследника родить,

Всё не могли узнать.

И вот, в один прекрасный день,

Старик собрался в путь

Просить, что б Мерлин в той беде

Помог им как-нибудь.

Поведал, что они хотят

( Задача не легка)

Иметь наследника, хотя б

Не более вершка.

А Мерлин6 знал о том давно

И старцу обещал,

Что сын желанный у него

Родится, ростом мал.

О прошлом слышал ты, грядущее узнай.

Томас

Я поражён, мне изменяют чувства,

Взгляни, Глюмдалька, – видишь тень мою?

Глюмдалька

О ужас! Вижу я, в разверстой пасти

Коровы рыжей ты исчезнуть должен.

Мерлин

Пусть ум твой эти знаки не тревожат!

Ты проследишь в веках своих деяний след;

Взгляни вперёд: ты видишь сцены свет?

И поколенья воздают на ней

Дань восхищения героям наших дней.

Там свяжут навсегда любви и славы узы

Тебя с судьбою трагедийной музы.

Томас

Довольно! Пусть военный марш гремит!

Иду на смерть. Я буду знаменит!

1730 г.

Выступление Филдинга против трагедии Реставрации, предпринятое в пародийной «Трагедии трагедий», было чрезвычайно актуальным. Уничтожая своим смехом трагедию Реставрации, Филдинг расчищал путь буржуазной драме, первые образцы которой не замедлили появиться. Пародия основана на действительных образцах английской трагедии второй половины XVII века. В своём предисловии Филдинг объявляет «Трагедию трагедий» недавно найденным шедевром английской драмы, из которого черпали ситуации и даже отдельные выражения авторы всех трагедий периода Реставрации и последующего времени. Многие места пьесы представляют собой фактически монтаж наиболее нелепых строк из произведений пародируемых авторов, в том числе из ходульной классицистической трагедии Джеймса Томсона «Софонисба» (1729 г.). Пьеса снабжена комментариями, в которых указано, кто из драматургов заимствовал ту или иную строку или ситуацию из «Трагедии трагедий». Но значение пьесы Филдинга не исчерпывается литературной пародией. Она изобилует политическими намёками, направленными против королевской власти и двупартийной системы в Англии.

В пьесе изложена взятая из английского фольклора история Томаса Тама ( его фамилия Thumb переводится на русский язык как палец и сам он может являться своеобразным аналогом русскому Мальчику-с-Пальчик или Мужичку-с-Ноготок и герою французской сказки Ш. и П. Перро), побивающего великанов, побеждающего сердца придворных дам и спасающего короля Артура от заговора лорда Гризла. Конец Томаса, представляющего народ, трагичен. Возвращаясь во дворец после победы над мятежниками, он был проглочен бурой коровой. Сюжет этой пьесы в дальнейшем, как и история Перро, послужили основой пьесы-сказки немецкого писателя Л. И. Тика «Мальчик-с-Пальчик ( Жизнь и деяния маленького Томаса по прозвищу Мальчик-с-пальчик)» (1811 г.).

Из пьесы Генри Филдинга «The Tragedy of Tragedies, or The life and death of Tom Thumb the Great» (1730). Напечатано в издании «The Works of Henry Fielding in eight volumes», вып, I, Лондон 1771, стр. 353, 363-364, 384-387. Перевод А. Г. Мовшенсона, Ю. И. Кагарлицкого.

Хрестоматия по истории западноевропейского театра, изд. 1-ое. Ч. 2. С. Мокульский; Сост. А. С. Булгаков, А. Г. Мовшенсон, Л. А. Пантюхова, Л. А. Рутенберг, Г. К. Соловьева, Е. Л. Финкельштейн; По плану, под руководством и под ред. С. С. Мокульского, 1939 г.

Хрестоматия по истории западноевропейского театра, изд. 2-ое. Т. 2. М., «Искусство», 1955 г. С. 80 – 84.