Текст книги "История инквизиции. том 3"

Автор книги: Генри Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Выставление на своих письмах имени Иисуса, имени Марии и знака креста; угроза, если не послушаются ее писем, показать в битве, на чьей стороне действительное право. – «Ты убийца и бесчеловечная, ты ищешь пролития крови; ты мятежница и ведешь к тирании; ты хулишь Бога, Его повеление и откровение».

Самовольный уход из дома, обещание Карлу восстановить его королевство, и все это по повелению Бога,-

«Ты была зла к своим родителям, ты нарушила повеления Бога, приказывающего почитать родителей. Ты произвела соблазн, ты возвела хулу на Бога, ты погрешила в вере и дала своему королю обещание безрассудное и тщеславное».

Прыжок с башни Боревуар в ров и предпочтение смерти плену в руках англичан, несмотря на запрещение голосов. – Малодушие, отчаяние и стремление к самоубийству; говоря, что Бог простил эту вину, «ты допустила заблуждение в вопросе о свободной воле человека».

Заявление, что св. Екатерина и св. Маргарита обещали ей рай, если она сохранит свое девство. – «Ты заражена заблуждением, затрагивающим христианскую веру».

Утверждение, что св. Екатерина и св. Маргарита говорили по-французски, а не по-английски, так как они не принадлежали к партии англичан; заявление, что, узнав о том, что голоса расположены к Карлу, она перестала любить бургундцев. – Безрассудное богохульство на этих святых, нарушение повеления Бога, сказавшего: «Люби своего ближнего».

Почитание небесных посетителей и вера в то, что они посланы Богом, не посоветовавшись по этому вопросу с лицом духовным; такая же уверенность в этом, как вера в Христа и в Его Страсти; отказ открыть без повеления Бога, какое чудесное знамение было дано Карлу. – «Ты идолопоклонница, ты призывала демонов, ты заблуждаешься в вере; ты безрассудно дала запрещенную клятву».

Отказ повиноваться приказаниям Церкви, если эти приказания противоречат мнимому повелению Бога, и отрицание суда воинствующей Церкви. – «Ты схизматичка, ты придерживаешься мнений, несогласных с истиной и авторитетом Церкви, и до настоящего дня гибельно заблуждаешься в вере Бога».

Магистр Пьер Морис, прочтя этот документ, принялся уговаривать Жанну подчиниться суду Церкви. Она с твердостью ответила, что если даже костер зажжен и палач готов бросить ее в пламя, то она все равно не изменит ни одного слова из своих прежних показаний. Ей велели явиться на другой день, чтобы выслушать окончательное решение.

24 мая на кладбище С.-Уана были закончены приготовления к аутодафе. Костер был готов. Присутствовали кардинал Бофор и разные высокопоставленные лица; Петр Кошон, Жан ле-Метр, Жанна и магистр Гильом Эрар, который произнес обычную речь, заявив, что Карл VII – известный еретик и схизматик, но Жанна прервала его: «Говорите обо мне, а не о короле; он – добрый христианин!» Она оставалась твердой до чтения приговора об ее «освобождении», в эту же минуту она уступила бесконечным увещеваниям, угрозам и обещаниям, которыми надоедали ей с вечера предшествовавшего дня, и заявила, что готова покориться. Ей дали прочесть формулу отречения. Затем произнесли другой заготовленный заранее приговор, которым на нее налагалось обычное наказание – пожизненное тюремное заключение на хлеб и воду. Тщетно умоляла она, чтобы ее отправили в церковную тюрьму. Но Кошон приказал солдатам отвести ее в камеру. Англичане могли судить Жанну коротким светским судом за колдовство и сжечь ее без всяких проволочек; но чтобы получить в свои руки пленную, им нужно было обратиться к духовным властям и инквизиции. Смерть Жанны была для них политической необходимостью, но жертва, бывшая в их власти, ускользнула от них. Духовные были осыпаны угрозами. После полудня Жан ле-Метр и многие члены трибунала навестили Жанну в ее камере; они советовали ей отречься от своих откровений и безумия, так как если она снова впадет в заблуждение, то нельзя будет рассчитывать на какое-либо снисхождение. Она согласилась переодеться в женское платье; мужская же одежда была уложена в мешок и оставлена в камере. После этого ее жестокие стражники, взбешенные, что она не попала на костер, обращались с ней грубо; били ее и грозили изнасилованием, так что она вынуждена была опять надеть свое мужское платье. Ее судьям сообщили, что она опять впала в грех и сняла одежды своего пола. 28 мая судьи поспешили в тюрьму, чтобы проверить факт. Отвечая на их вопросы, она сказала, что это платье для нее удобнее, так как приходится жить среди мужчин. И что если бы она была допущена к обедне и если бы с нее сняли оковы, то она во всем повиновалась бы приказаниям Церкви. Она слышала свои голоса после отречения; ее святые сказали ей, что она подвергла себя осуждению своим отречением ради спасения жизни, так как отреклась только из-за боязни огня. Голоса были голосами св. Екатерины и св. Маргариты, которых Бог посылал к ней; от этого она никогда не отрекалась, а если отреклась, то соврала. Она предпочтет смерть вечному плену. Судьи вполне удовлетворились: Жанна была сознававшаяся рецидивистка. Поэтому 29 мая Кошон собрал всех наличных членов суда, объявив им, что Жанна снова впала в заблуждение, надев опять свой мужской костюм и утверждая, по внушению демона, что ее голоса снова вернулись.

На другой день, 30 мая, на восходе солнца были посланы в тюрьму духовные лица, чтобы сообщить Жанне, что она будет сожжена в этот же день утром. Она исповедовалась и выразила желание причаститься. Кошон разрешил удовлетворить просьбу Жанны, так как закон предписывал никогда не отказывать в причастии рецидивисту, просившему его в последнюю минуту. Помост для проповедника и костер были устроены на площади Старого Рынка. Николай Миди произнес с помоста свою речь, прочли приговор об «освобождении», и Жанна была передана в руки светской власти. Бальи Руана велел отвести ее на место казни и сжечь; тело обратили в пепел, который бросили в Сену. После казни Жанны была сделана попытка переложить ответственность с духовных властей на светские: было заявлено, что ее казнили без формального постановления светского суда.

Казнь Жанны д'Арк

Судьи понимали, что хотя они и прикрылись Парижским университетом, тем не менее на них падает огромная ответственность, поэтому они добились от короля Англии письма, в котором государь обязывался лично защищать их от всякого преследования, которое может возникнуть против них перед папой или Вселенским собором. От имени Генриха VI ко всем государям и епископам были разосланы письма, в которых рассказывалось, какие бесчеловечные жестокости совершала Жанна до того дня, когда Бог, сжалившись над страданиями народа, позволил взять ее в плен; хотя она за свои преступления могла быть наказана и светским судом, тем не менее ее выдали Церкви, которая после ее сознания милостиво наложила на нее епитимью в виде тюремного заключения; но она снова впала в свои заблуждения и в свое безумие; тогда она была выдана в руки светской власти и сожжена.

Спустя месяц, 4 июля, в Париже была сделана попытка подавить растущую симпатию к Жанне. Заставили одного доминиканского инквизитора произнести слово о злых делах Жанны и о милосердии в отношении к ней ее судей: уже с четырнадцатилетнего возраста она носила мужскую одежду; увлекаемая демоном, она покинула родителей и с этого дня жила резней христиан, упиваясь кровью и огнем, пока над ней не совершилась казнь. Она отреклась от своих заблуждений; на нее тогда наложили в виде епитимьи четырехлетнее заключение в тюрьму на хлебе и воде; но она не могла снести это и один день, так как в своей тюрьме она заставляла служить себе, как важной даме. Здесь явился ей дьявол с двумя демонами и, боясь потерять ее, сказал ей: «Нечестивое создание, из страха снявшее мужскую одежду, ободрись, мы защитим тебя от всех людей!» Она тотчас же разделась и надела опять свой мужской костюм, который она предварительно спрятала в соломенном тюфяке своей постели; она так сильно верила в сатану, что заявила, будто раскаивается в том, что сняла свою обычную одежду. Убедившись, что она упорно остается в своем заблуждении, магистры университета выдали ее в руки светской власти для сожжения; когда она увидала, что ей угрожает смерть, то позвала себе на помощь демонов; но, как осужденная, она никакими заклинаньями не могла вызвать их к себе. Тогда она начала понимать свое преступление, но было уже слишком поздно. 8 августа 1431 г. одного монаха привели к Кошону и ле-Метру по обвинению в порицании процесса Жанны. Это было крупным преступлением против инквизиции. Монах просил прощения на коленях, ссылаясь на то, что в тот день, когда сказал преступные слова, выпил до потери разума. С ним поступили милостиво, заключив на хлеб и воду в доминиканский монастырь до следующей Пасхи.

Настроение умов, созданное Жанной д'Арк, было недоступно нападениям епископов и инквизиторов. Своей ужасной смертью она достойно увенчала свою миссию, и симпатия к ней, возбужденная ее испытаниями, пробуждала народное сознание.

В 1449 г. Карл VII вступил во владение Руаном, он приказал тотчас же начать расследование об обстоятельствах процесса, так как с достоинством короля Франции было несовместимо, что он был обязан престолом осужденной и сожженной Церковью колдунье. Но светская власть не могла отменить инквизиционное решение. В 1452 г. была предпринята другая попытка реабилитировать Деву руанским архиепископом д'Эстутвиллем; но хотя он и был кардиналом и папским легатом и соединился с французским инквизитором Жаном Брегалем, он мог только собрать несколько свидетельских показаний. Необходимом было вмешательство папы для пересмотра дела о ереси, рассмотренного инквизицией. Чтобы добиться этого вмешательства, мать и два брата Жанны обратились с апелляцией в Рим в качестве прямых жертв обвинения. В 1455 г. Калликст III, чтобы принять и рассмотреть апелляцию, назначил комиссарами архиепископа Руанского, епископов Парижа и Кутанса и инквизитора Жана Брегаля. Изабелла д'Арк и ее сыновья выступили с жалобами на Кошона и де-Метра, дело вели на их счет. Кошон уже умер, а ле-Метр не явился на суд. Хотя Парижский университет не был участником в деле, тем не менее были приняты тысячи предосторожностей, чтобы пощадить его, и постоянно напирали на лживый характер двенадцати пунктов обвинения, представленных на его заключение; в окончательном решении озаботились подтвердить ложность этих пунктов и приказали уничтожить их юридической власти. Наконец, 7 июля 1456 г. было вынесено решение, благоприятное челобитчикам; было объявлено, что на них не падает никакого бесчестия и что весь процесс Жанны признается не имеющим значения; было приказано обнародовать это решение в Руане и во всех городах королевства; должны были состояться торжественные процессии на места отречения и казни; на последнем месте должен был быть воздвигнут крест, чтобы увековечить память о мученической смерти Жанны. Этот крест высится на руанской площади как свидетельство деятельности инквизиции в качестве орудия самых худших политических замыслов.

Глава 6. МАГИЯ И ОККУЛЬТНЫЕ НАУКИ

Издревле человек верил, что живет в окружении бесчисленных добрых и злых духов, которые постоянно стремились спасти или погубить его, удержать на правом пути или совратить. Так объяснялась проблема происхождения зла; так создалась чрезвычайно подробно разработанная демонология, которая вскоре сделалась составною и нераздельною частью веры. Богословие определяло отношение между Богом и человеком и занималось определением природы и функций мира духов. Об этом свидетельствуют труды отцов Церкви и средневековых богословов.

Около 1270 г. аббат в Шёнгау утверждал: «Число злых духов столь велико, что вся атмосфера наполнена ими; все звуки природы – это лишь голоса духов». При каждом человеке, как считали, находилась бесчисленная армия злых духов, стремящихся навести его на грех, измучить тело его болезнью или сокрушить его материальными потерями. Мы не поймем, что руководило поступками наших предков, если не примем в расчет, как отражалось на их мышлении верование в эту личную борьбу с Сатаной и его демонами, не прекращавшуюся ни на минуту ни днем, ни ночью.

Верили, что в дурном и в хорошем постоянно существовали контакты между вещественным и духовным мирами. Легкость этих сношений неизбежно должна была укрепить веру в инкубов и суккубов, духов в виде мужчин и женщин, посещавших людей и игравших столь видную роль в средневековом колдовстве. Эта вера укрепилась еще сильнее, когда судьям удалось вырвать у своих жертв желательные признания; так, например, в 1275 г. в Тулузской провинции одна женщина призналась, что имела постоянные сношения с Сатаной и в пятьдесят три года имела от него сына-урода с головой волка и с хвостом змеи; два года она кормила его мясом годовалых детей, которых воровала по ночам; после этого чудовище исчезло. В 1460 г. колдуньи Арраса сознались, что демоны имели с ними любовные сношения под видом зайцев, лисиц и быков. Иннокентий VIII решительно подтверждает непреложность подобных сношений, отмечая, что отрицать это– безумие, противоречащее католичеству и философии.

Связь, которая устанавливалась между злым духом и его женой (или мужем), не поддавалась обычным заклинаниям и встречалась особенно часто в монастырях; это особое преступление канонисты и богословы называли «Удовлетворение дьявола». Шпренгер пишет, что страшное развитие колдовства в XV в. обусловливалось привлекательностью этого порока. Фома Аквинский утверждал, что демон, являясь то в виде инкуба (мужчины), то в виде суккуба (женщины), мог производить потомство; в подтверждение он приводит «несомненные факты»: гунны произошли от демонов; отцом волшебника Мерлина был демон.

Главным стремлением Сатаны в его борьбе против Бога было отвратить души людей от их верности Господу; и он всегда соблазнял одних – удовлетворением плоти, других – способностью предсказывать будущее, находить скрытые вещи, удовлетворять свою месть, приобретать богатства при помощи нечестивого искусства или при помощи демона-слуги. Христианин, желающий обеспечить себе помощь Сатаны, должен был отречься от Бога и оказывать почтение Князю ада. Колдуны и колдуньи заключали с Сатаной договоры делать как можно более зла и совращать как можно больше верных. Уничтожение этих врагов Бога и рода человеческого всеми доступными средствами было прямою обязанностью каждого христианина.

Такова была теория, посредством которой языческие суеверия были усвоены христианским учением и сделались догматом веры.

Церковь пустила в ход все средства, чтобы возбудить верных бороться против непростительного и трудно искоренимого зла чародейства и общения с дьяволом.

Преследование, предпринятое против чародеев уже в IV в., немедленно обрушилось на всех образованных людей и философов. Террор охватил всю Восточную Римскую империю; всякий, имевший библиотеку, торопился сжечь ее. Тюрьмы не вмещали арестованных; во многих городах было меньше людей на свободе, чем под арестом. Множество обвиняемых было предано смерти, другие лишились имущества. В Западной Империи преследование не отличалось столь жестоким характером; но все же, по крайней мере в Риме, закон применяли достаточно энергично для того, чтобы значительно сократить число колдунов. По закону 409 г. в деле принимали участие епископы: Церковь вступила в союз с государством в борьбе против преступлений этого рода. Из нескольких дел во второй половины XII в. видно, что обвинения в колдовстве и некромантии (гадание на внутренностях умерших или убитых людей) были ценным орудием для избавления от беспокойных врагов.

Однако Церковь боролась не только с магией и суевериями, видя в них пережитки дохристианских культов. На их основе возникала христианская магия. Усвоение христианской магией элементов, заимствованных у низверженных религий, ясно видно в гимне или, скорее, заклинании «Броня св. Патрика», где одинаково призываются и силы природы, и христианское Божество. В одной рукописи VII в. утверждается, что всякой, кто поет ежедневно этот гимн, обращая все свои мысли к Богу, никогда не увидит ни одного демона. Это пение предохранит его от внезапной смерти, защитит его от яда и ненависти, послужит к спасению души его после смерти.

Быть может, ни у одного народа сверхъестественное не охватывало столь много в повседневной жизни и не играло такой господствующей роли в мире видимом и в мире духовном, как у древних германцев.

Ни одна литература не уделяет такого видного места колдовству, нигде не придается такой веры в дела колдунов и колдуний, как в дошедших до нас рассказах скандинавских саг. Скандинавская магия была двух родов: разрешенная и злая. Злая, черная, магия основывалась на знании злых тайн природы или на призывании злых духов.

В древнейшем тексте салического закона, где не видно никакого влияние христианства, единственным намеком на чародейство является определение, карающее штрафом всякого, назвавшего женщину колдуньей и обесчестившего мужчину обвинением в том, что он нес котел ведьмы. Могущество чародеев не имело почти никаких границ. Когда распространилось христианство среди германских народов, это могущество вызвало ожесточенную борьбу между новой и старой религией.

Сказания древних германцев очень напоминают то могущество, которое в 1437 г. папа Евгений IV приписывал современным ему колдуньям: они управляли воздушными течениями и околдовывали всякого, кого хотели.

|

Огромную силу приписывали древние германцы женщинам-чародейкам – ведьмам, которых, в частности, обвиняли в людоедстве. Есть много указаний на это в текстах салического закона и в законодательстве Карла Великого.

Главное ночное собрание ведьм было 1 мая (Вальпургиева ночь). Занятие черной (злой) магией считалось бесчестным, и салический закон карал штрафом всякого, кто назовет ведьмой свободную женщину и не докажет истины своих слов. В позднейших редакциях салического закона, кроме штрафа за каннибализм, содержатся статьи, налагающие штрафы на тех, кто околдует человека чарами или погубит его заклинаниями; виновный в последнем преступлении мог быть даже сожжен живым. Убийство, причиненное чародейством, рассматривается как обыкновенное убийство; что касается вреда, причиненного волшебством, то за это полагался штраф, который можно было избежать посредством оправдания, представив шесть соприсяжников.

С древней магией состязалась новая христианская. Григорий Турский приводит массу чудес, имеющих целью доказать превосходство христианской магии с ее мощами и призыванием святых над народной. В случае несчастия или внезапной болезни народ прежде всего обращался к ближайшему лицу, посвященному в тайные науки. Очевидно, некоторые люди открыто действовали в этом направлении, не боясь наказания и пренебрегая повторными обвинениями, исходившими от соборов.

Враждебное отношение христианской магии к своей противнице распространилось даже и на рациональную медицину. Григорий Турский утверждает, что человек совершил грех, прибегнув к естественным средствам врачевания, вместо того, чтобы всецело доверяться предстательству святых. Невозможно было Церкви осудить жертвоприношение с целью умилостивить духов, раз она сама поддерживала верования, на которых было основано это суеверие, поощряя веру в божественное действие, чудо (теургию). Например, было совершенно бесполезно стремиться уничтожить амулеты и талисманы, раз наставляли верных носить изображение агнца, ладанку с остатками пасхальных свечей, освященную папой. В 1471 г. Павел II запрещал украшать и продавать эти амулеты, утверждая, однако, что они помогают сохранить верных от огня и кораблекрушения, отвращают бури, молнии и град и помогают женщинам в работе.

В 742 и 743 гг. были созваны соборы, на которых Церковь и государство согласились бороться против волшебства, чародейства и т. п.; тем не менее единственной мерой наказания был довольно легкий штраф; но учредили нечто вроде духовного суда, поручив епископам ежегодно производить расследование в своих епархиях с целью уничтожения язычества и запрещенных наук.

Карл Великий эдиктом от 805 г. предписал каждому протоиерею всякой епархии производить расследование относительно людей, обвиненных в колдовстве и волшебстве; разрешал умеренное применение пытки для получения сознаний и предварительное заключение виновных в тюрьме. Карл выдал Церкви как рабов всех саксонских гадателей и чародеев. Кодекс льежского епископа от 800 г. предписывает, чтобы виновные были представлены на его суд, и определяет следующие наказания: семь лет епитимьи и большие раздачи милостыни за убийство, произведенное средствами чародеения; семь лет епитимьи без раздачи милостыни за наслание умопомешательства на жертву; пять лет и раздача милостыни за обращение за советом к гадателям и за прибегание к гаданию по полету птиц; семь лет для чародеев за вызывание бури; три года и раздача милостыни за оказание почестей чародею; год за возбуждение чувства любви посредством волшебных средств, если преступление не повело за собой смерти жертвы; если же виновным являлся монах, то наказание увеличивалось до пяти лет. Другой современный ему уголовный канон предписывает епитимью от сорока дней до одного года за чародеение или заклинание дьявола; и до семи лет, если одна женщина пригрозит другой порчей; если виновная бедна, то наказание сокращается до четырех лет. Из законодательства раннего средневековья, из «Капитулярий» и из споров юристов и богословов того времени следует, что все виды магии были повсеместно распространены, и в этом искусстве видели прямое участие Сатаны.

Лионский архиепископ тщетно боролся против многих процветавших тогда суеверий, одним из которых было верование в возможность вызывания бури чарами; это верование Церковь первое время клеймила, как еретическое, так как оно признавало владычество Сатаны над видимым миром. Но оно было повсеместно распространено и в конце концов принято Церковью как ортодоксальное наряду со многими другими народными суевериями. Св. Фома Аквинский доказывал, что с разрешения Бога демоны могли вызывать атмосферные потрясения. Темпрестарии (чародеи-напускатели бури) совершали свое нечестивое дело втайне; но были чародеи, которые якобы могли удерживать их. Их награждали за вмешательство предоставлением в их пользу части жатвы.

В XI в. епископ предписывает епитимью за верование, что колдуны могут изменить состояние атмосферы или возбудить у людей любовь или ненависть. В середине XIII в. схоласт Фома Брабантский доказывает, что бури производятся нечистой силой.

В 850 г. собор в Павии назначал пожизненные епитимьи, чародейкам, возбуждавшим любовь или ненависть; несколько чародеев было сожжено в Саксонии в 914 г. Около половины X в. епископ Верчейльский снова опубликовал забытый канон Четвертого Толедского собора (IV в.), угрожавший лишением сана или вечной епитимьей в монастыре всякому епископу, священнику, диакону или другому духовному лицу, если оно обратится за советом к чародею, колдуну или авгуру (жрецу-птицегадателю). Однако в 1170 г. архиепископ Безансона прибег к помощи духовных, сведущих в некромантии, чтобы открыть некоторых еретиков.

Впрочем, Церковь иногда признавала эти верования за суеверия, лишенные всякого основания; так, например, поступил Ирландской собор IX в., предавший анафеме всякого христианина, который будет верить в существование ведьм. В 1080 г. Григорий VII сурово порицал обычай приписывать священникам и женщинам все бури, болезни и другие материальные бедствия; все эти несчастья насылаются Богом. В канонах вормсского епископа, опубликованных в первой половине XI в., то налагается епитимья за верование в существование чародейства, то наказание направляется против чародеения. Этот же епископ опубликовал целое собрание запретительных канонов, извлеченных из трудов первых соборов и творений отцов Церкви, свидетельствующих о полном признании существования магии и о том, что на Церкви лежит обязанность бороться против нее. Это верование в силу волшебства было твердо установившимся. Церковь разрешила даже расторжение брака, если соитию между новобрачными препятствовали козни чародеев, а чары, заклинания, молитвы, милостыня и другие духовные средства оказывались в течение трех лет бессильными против могущества Сатаны. Король Франции Филипп-Август воспользовался этим разрешением, чтобы развестись со своей женой Ингебургой Датской в день своей свадьбы. Иоанн Салисберийский описывает все разнообразие чародейства и утверждает, что чародеи убивают людей силою своих чар с соизволения Божьего. Петр Блуаский допускает возможность вмешательства Сатаны в приемы черной магии.

Тяжелое обвинение в чародействе легко было возбудить, но нелегко было оправдаться; поэтому к нему нередко прибегали в политических целях. Во время ожесточенной борьбы Григория VII против Империи в 1080 г. Брешианский синод, обвинив его в некромантии, низложил и избрал антипапу.

За чародейство, как и за ересь, виновным грозило сожжение на костре. В начале XIII в. молодой клирик из Сеста, обвиненный в чародействе распутной женщиной, которую он отверг, был осужден и сожжен.

Были часты случаи, когда еретики, надеясь остаться живыми на костре, заключали договоры с Сатаной. Обнаружили, что еретики, сожженные в 1180 г. в Безансоне, спрятали у себя под мышкой маленькие свертки пергамента, на которых были написаны подобные договоры.

Архиепископ Руана в 1235 г. отнес призывание демонов, жертвоприношение злым духам, и употребление таинств при совершении магических обрядов к грехам, отпущение которых могут дать только одни епископы. В 1294 г. синод в Анжу постановил, что, согласно с каноном, священники должны изгонять из своих приходов всех гадателей, чародеев, колдунов и других подобных им людей; было приказано всякому, кто знал людей, занимающихся подобными делами, доносить о них епископскому суду.

В 1287 г. эксетерский епископ в советах исповедникам упоминает чародеев и поклонников демонов как преступников, на которых нужно накладывать епитимью.

Французский юрист XIII в. Бомануар считает, что чародейство есть ересь, подлежащая ведению только Церкви и наказанием за которую, после отречения, является одна простая епитимья; если же не раскаявшийся чародей передавался в руки светской власти, то светский суд исследовал и обсуждал характер ереси, и если она не влекла за собой смерти другого лица, то виновного заключали в тюрьму только до того времени, пока он не отрекался от своих заблуждений. На чародейство пока смотрели, как на одну из наименее опасных форм ереси.

Юрисдикция, присвоенная Бомануаром духовному суду, была утверждена решением Парижского парламента в 1282 г. Однако в Тулузе королевские чиновники ведут сами в 1274 и 1275 гг. процессы ведьм и колдунов и предают виновных смертной казни. В Северной Франции светские суды в начале XIV в. также стали судить за чародейство. В 1314 г. в Париже была казнена по обвинению в чародействе одна женщина. В XIV в. чародейство стало преступлением, подсудным одновременно и духовным и светским судам.

Особенно сильно была заражена Испания, так как сарацины при своих фаталистических воззрениях увлекались искусством волхвования, и их считали самыми искусными теоретиками и практиками чародейства. В Кордовской школе было два профессора астрологии, три – некромантии, пиромантии (гадания по огню) и геомантии (гадания по земле) и один – искусствоведения, и все они ежедневно читали свои лекции. Арабские библиографы насчитывают семь тысяч семьсот авторов, изучавших толкование снов, и столько же известных своим знанием магии; однако в это время среди испанских мавров колдовство наказывалось смертью. Контакты с сарацинами вызвали и у христиан жажду к запрещенному знанию, и когда христианский мир вернул утраченные земли, там было многочисленное население, которому позволили сохранить свою религию и проповедовать верование в магию и чародейство. Но в XIII в. король Арагона Яков I Завоеватель ввел в законы наказание за чародейство. Кодекс, составленный Альфонсом Мудрым около 1260 г., но утвержденный кортесами лишь в 1348 г., рассматривает все отрасли чародейства, как всецело подлежащие суду светской власти. Кодекс не усматривает в тайных науках ни малейшего намека на ересь или преступление против веры; он признает, что надо поощрять или преследовать это искусство, смотря по тому, с добрыми или злыми целями оно употребляется. Астрология признается одной из семи свободных наук, так как свои заключения она делает на основании течения звезд, как оно изложено Птолемеем и другими учеными; но если дело идет о каком-нибудь обманщике, то жалобщик может требовать наказания его как простого чародея. Те чародеи и гадатели, которые утверждают, что они могут узнать будущее и неизвестное – обманщики. Таковы же некроманты, вызывающие злых духов; их действия противны Богу и гибельны человеку. Умение возбуждать любовь или отвращение также осуждаются; всякий, кто будет предаваться этому вводящему людей в обман искусству, будет немедленно отдан под суд и, если виновность его будет доказана, предан смерти; все же, которые дадут виновному приют, подвергнутся изгнанию. Но тот, кто прибегает к волхвованию с похвальными целями, как, например, изгнание демонов из бесноватого, снятие чар, разлучающих супругов, отвращение градовой тучи или тумана, грозящего гибелью жатве, уничтожение гусениц или саранчи, заслуживает благодарности.

Наиболее древнее средневековое законодательство относительно этого было составлено в Италии. В первой половине XII в. нормандский король Сицилии Рожер грозил наказанием всякому, кто составит любовный напиток, хотя бы он не причинил жертве никакого вреда. В древнейших статутах Венеции, обработанных в 1181 г., есть постановления относительно отравления и чародейства. В «Сицилийских конституциях» Фридрих II подтверждал закон Рожера и внес в него оговорку, в силу которой составляющие любовные напитки и вредные, запрещенные и наговоренные кушанья должны предаваться смертной казни, если жертва лишится жизни или рассудка; если же чары не причинили никакого зла, то чародей должен подвергнуться конфискации имущества и тюремному заключению на один год. Фридрих позаботился снабдить эти постановления примечанием, где прямо заявлял, что приписывание известным напиткам или кушаньям способности влиять на любовь или гнев – пустая басня; в своем кодексе он не упоминал ни о каком виде магии.

В Италии повсюду за чародейство полагались наказания, и оно относилось к компетенции светских судов. Булла Иннокентия IV от 1252 г. «Об истреблении» приказывает всем князьям поступать с еретиками, как с колдунами, и ставит их вне закона.