Текст книги "Толкин"
Автор книги: Геннадий Прашкевич
Соавторы: Сергей Соловьев
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
Но были у этой славы и темные стороны. Например, в начале 1965 года Толкин узнал, что американское издательство «Асе Books» готовит пиратское издание «Властелина Колец». Слово асе означает по-английски «туз» (в картах) или «ас» (пилот). Такое название было выбрано издателями не зря, оно должно было отражать их новаторство и смелые коммерческие практики. Владельцы «Асе Books» первыми в мировой практике начали выпускать так называемые книги-перевертыши, в которых объединены два произведения, причем обе стороны переплета – начальные: для того, чтобы перейти ко второму, книгу надо просто перевернуть[455]455
Любопытно отметить, что первой книгой, изданной в таком формате на русском языке, была книга А. и Б. Стругацких «Второе нашествие марсиан», вышедшая в 1968 году в издательстве «Молодая гвардия».
[Закрыть].
«Асе Books» специализировалось главным образом на изданиях фантастики и детективов – оно печатало, к примеру, романы Роберта Ховарда о Конане, книги Филипа К. Дика и Урсулы ле Гуин. В 1965 году директору издательства Д. Уоллхейму пришла в голову «интересная» идея попытаться использовать пробел в тогдашнем американском законе об авторских правах[456]456
По утверждению дочери директора «Асе Books» Уоллхейма (впрочем, она лицо заинтересованное), он якобы звонил Толкину в 1964 году с предложением публикации в мягкой обложке, но Толкин заявил, что никогда не позволит публиковать свое главное произведение «в столь дегенеративном виде», и всё последующее было следствием обиды Уоллхейма (LOCUS, June 2006, Betsy Wollheim Interview).
[Закрыть]. Книги, выходившие в издательстве «Хоутон-Мифлин» (а именно там появился «Властелин Колец»), печатались в английских типографиях, что выводило их из-под защиты американского закона[457]457
См., например, http://tolkiengateway.net/wiki
[Закрыть]. Поэтому-то «Асе Books» срочно подготовило дешевое издание «Властелина Колец» в мягкой обложке, рассчитывая на растущую популярность Толкина среди американских студентов. Разумеется, американцы не собирались платить Толкину никаких авторских отчислений. В итоге положение создалось настолько тревожное, что Рейнер Анвин сам приехал в Оксфорд – поговорить с Толкином. Единственным способом помешать пиратам (на взгляд Анвина) было срочное собственное издание в мягкой обложке. Для этого текст следовало обновить, чтобы зарегистрировать его как новый в американском бюро по защите авторских прав.
Толкин согласился внести некоторые изменения во «Властелина Колец» и (на всякий случай) в «Хоббита». Рейнер Анвин вернулся в Лондон успокоенный, но Толкин, славившийся своей медлительностью, как всегда, затянул работу. С возрастом энергии в нем становилось все меньше. Он сам отмечал в 1965 году: «Работать становится трудно: начинаю стареть, жар затухает»[458]458
Карпентер Х. Указ. соч. С. 355.
[Закрыть]. Впрочем, его отвлекали и просто текущие дела: он заканчивал сказку «Кузнец из Большого Вуттона», трудился над переводом «Сэра Гавейна и Зеленого Рыцаря» и над примечаниями к эльфийской поэме «Намарие», к которой писал музыку композитор Дональд Суонн. В результате к июню, когда вышло в свет американское пиратское издание, работа над изменениями не сильно продвинулась. «Мне придется очень постараться, чтобы успеть отослать текст в Бостон к первому июля»[459]459
Письмо Рейнеру Анвину 20 мая 1965 года (Письма, п. 270).
[Закрыть], – писал Толкин Анвину.
В ответ на обвинения в пиратстве владельцы «Асе Books» спокойно отвечали, что не нарушали никаких законов. Один из курьезов, возможно, связанный с их уверенностью в собственной безнаказанности, состоял в том, что они, не задумываясь, скопировали даже фразу из предисловия, обещавшую в конце книги указатель имен, и извинения в конце по поводу того, что указатель так и не удалось подготовить.
Рейнер Анвин слал в Оксфорд отчаянные напоминания, но окончательный текст с изменениями Толкин прислал в «Хоутон-Мифлин» только в августе. Официальное право на издание «Хоббита» и «Властелина Колец» в мягких обложках принадлежало издательству «Ballantine Books», и то, что они незамедлительно переиздали «Хоббита», лишний раз свидетельствует о том, что доходность книг Толкина ни у кого уже не вызывала сомнений. Хотя «баллантайновское» издание и было «дружественным», Толкин опять сильно обиделся. На обложке почему-то были изображены два эму и лев – на фоне поросших кипарисами холмов. А еще на переднем плане росло какое-то дерево с розовыми плодами. «Создается такое впечатление, – писал Толкин Анвину, – что эти люди (в „Ballantine Books“. – Г. П., С. С.) писем вообще не читают или обладают высокоразвитой глухотой ко всему, кроме „благоприятных отзывов“»[460]460
Письмо Рейнеру Анвину 12 сентября 1965 года (Письма, п. 277).
[Закрыть]. Та же иллюстрация (за исключением того, что лев был закрашен) была использована позже и для издания первого тома «Властелина Колец», хотя для двух последующих использовали все-таки рисунки самого Толкина.
Впрочем, с точки зрения борьбы с пиратами самым важным оказалось прямое предупреждение автора, напечатанное в каждом экземпляре книги: «Только это, и никакое другое издание в мягкой обложке напечатано с моего согласия и при моем сотрудничестве. Надеюсь, что люди, склонные уважать волю авторов (хотя бы тех, что еще живы), будут покупать только его».
27
А потом эта история приобрела вдруг неожиданный поворот. Вместо того чтобы «печь» сиквелы или хотя бы своевременно присылать издателям свои отредактированные рукописи, Толкин тратил чрезвычайно много времени на переписку с читателями. Опубликованные письма дают слабое представление об объеме этой переписки. Как указывал Хэмфри Карпентер: «Толкин немало часов „тратил впустую“, отвечая на бесчисленные письма своих поклонников. Зато теперь оказалось, что благодаря этому он успел обзавестись десятками восторженных друзей, в первую очередь – в Америке, и все они были готовы с радостью встать на защиту его интересов»[461]461
Карпентер Х. Указ. соч. С. 356.
[Закрыть]. Стоит отметить, что по крайней мере одно из писем Толкина было адресовано непосредственно «тану» американского Толкиновского общества, образованного как раз в 1965 году[462]462
Письма, п. 276. Интересно, что в этом письме 12 сентября 1965 года ни словом не упоминается конфликт вокруг пиратского издания.
[Закрыть]. И по мере развития конфликта с «Асе Books» Толкин начал включать в свои письма информацию о том, что издание «Асе» осуществляется без какого-либо разрешения автора; и просьбу – сообщать об этом друзьям.
Эффект превзошел вскоре все возможные ожидания. Многие американские поклонники Толкина не только отказывались покупать издания «Асе», но и начали требовать убрать их с полок в книжных магазинах. К начавшейся кампании присоединилось Толкиновское общество. За ним выступила в защиту писателя Ассоциация американских фантастов, от которой «Асе Books» во многом зависела[463]463
Можно предположить, конечно, что дело было не только в обращениях Толкина к читателям, но и в том, что многие члены этой ассоциации могли быть недовольны «Асе Books», а история с «Властелином Колец» послужила хорошим поводом для выражения этого недовольства.
[Закрыть]. К концу года продажи начали снижаться с такой скоростью, что руководство издательства обратилось к Толкину с предложением мира. Теперь «Асе» обещало платить авторский гонорар со всех продаж и не допечатывать тираж после того, как существующий тираж будет распродан. После этого мирный договор был наконец подписан.
Главным результатом этой «войны» оказался невероятный взлет популярности Толкина. В 1965 году было продано около ста тысяч экземпляров в издании «Асе», но продажи авторизованного издания, которое появилось в магазинах позже, вскоре достигли миллионного рубежа. Очень многое во «Властелине Колец» привлекало симпатии студенческого поколения 1960-х годов, не в последнюю очередь – защита нетронутой природы. Еще больше нравился читателям сам герой романа. «Фродо – жив!» – писали на стенах студенческих кампусов. «Властелин Колец» вдруг стал для всего американского студенчества Главной книгой, Книгой с большой буквы. В конце 1966 года одна из газет писала: «В Йеле трилогия раскупается быстрее, чем „Повелитель мух“ Уильяма Голдинга. В Гарварде она обгоняет „Над пропастью во ржи“ Дж. Д. Сэлинджера»[464]464
Письма, п. 276.
[Закрыть].
Трудно более выразительно написать о взрывном росте популярности произведений Толкина, чем это сделал Хэмфри Карпентер:
«Ветви „Толкиновского общества“ дали побеги по всему Западному побережью и в штате Нью-Йорк и, в конце концов, выросли в „Мифопеическое общество“, посвященное также изучению произведений К. С. Льюиса и Чарлза Уильямса. Члены многочисленных фэн-клубов устраивали „хоббитские пикники“, на которых ели грибы, пили сидр и рядились в одежды персонажей „Властелина Колец“. В конце концов, произведения Толкина начали приобретать вес и в академических кругах Америки. Защищались диссертации с названиями вроде „Параметрический анализ антитетического конфликта и иронии у Дж. Р. Р. Толкина“. В книжных магазинах университетских городков появились сборники критических статей, посвященных Толкину. Дочь президента (Линдона Джонсона. – Г. П., С. С.), известный космонавт (Скотт Карпентер. – Г. П., С. С.) и даже какая-то кинозвезда написали Толкину, выражая восторг по поводу его произведений. Среди настенных граффити можно было прочесть многочисленные надписи вроде „Дж. Р. Р. Толкин – творец хоббитов“.
Пламя шумного американского энтузиазма перекинулось и на другие страны. На карнавале в Сайгоне видели популярного вьетнамского танцора с Багровым Оком Саурона на щите, на Северном Борнео возникло „Общество Фродо“. В это же время заметно возрос интерес к книгам Толкина в самой Англии, отчасти потому, что те, кто прочел их в детстве, успели вырасти и теперь заражали энтузиазмом своих друзей, отчасти – как отражение американского бума. Объем продаж книги в Англии резко пошел в гору. В Лондоне и по всей стране образовывались многочисленные „Толкиновские общества“, студенты Уорикского университета переименовали кольцевую автодорогу вокруг своего студгородка в „дорогу Толкина“, даже появился психоделический журнал под названием „Сад Гэндальфа“, целью которого было „собрать вместе весь дивный народ“. В первом номере журнала говорилось, что Гэндальф „быстро врастает в умы молодежи всего мира как мифологический герой эпохи“[465]465
Там же.
[Закрыть]. Что же касается самого Толкина, то в письме своему коллеге Норману Дэвису он назвал весь этот бум, связанный с его книгами, – „моим злосчастным культом“»[466]466
Там же.
[Закрыть].
Не без влияния всех этих событий Толкин написал несколько набросков возможного продолжения «Властелина Колец», в которых говорилось, что после смерти Арагорна среди гондорской молодежи начали входить в моду подражания побежденным темным силам…
28
Конечно, Толкин хотел, чтобы его книги читали, но литературная слава не была для него самоцелью; просто он надеялся на то, что эта слава поможет ему, наконец, опубликовать свою великую мифологию. В работе «Эволюция великих преданий»[467]467
ПИС. С. 1403–1410.
[Закрыть] Кристофер Толкин выделил несколько особенно интенсивных периодов работы отца над «Книгой утраченных сказаний»:
1. Ранний период, начавшийся после возвращения Толкина с фронта в 1917 году. Вершиной этого периода явилось написание нескольких поэм, среди них «Турин, сын Хурина, и дракон Глорунд»[468]468
В более поздних произведениях имя дракона трансформировалось в Глаурунг.
[Закрыть], а также «Лэ о Лейтиан», в котором впервые была упомянута история Берена и Лутиэн. Своего рода конспектом идей раннего периода явился «Очерк мифологии», имеющий непосредственное отношение к «Детям Хурина», написанный для преподавателя школы короля Эдуарда Р. У. Рейнольдса (кстати, того самого Дикки Рейнольдса, который когда-то отвез Толкина в Оксфорд на своем автомобиле).
2. Период с 1930 по 1937 год, когда были созданы «квенты» – «истории». Начался он с написания (в прозе) «Квенты Нолдоринва» (истории эльфов-нолдор), а в самой середине периода появился заголовок «Квента Сильмариллион». «Может показаться странным, – писал Кристофер Толкин, – но „Квента“ 1930 года так и осталась единственным (после „Очерка мифологии“) завершенным текстом „Сильмариллиона“»[469]469
Там же. С. 1406.
[Закрыть]. Этот период оборвался в 1937 году, когда Толкин получил отрицательный отзыв на «Книгу утраченных сказаний», причем он в буквальном смысле прервал работу на середине главы.
3. Возвращение к работе над мифологией в 1950 году. «Когда много лет спустя, в начале 1950-х, был закончен „Властелин Колец“, отец снова решительно взялся за „Предания Древних Дней“, что ныне стали „Первой Эпохой“, и в последующие годы извлек на свет немало старых рукописей. Именно тогда, вернувшись к „Сильмариллиону“, он испещрил аккуратный текст под названием „Квента Сильмариллион“ многочисленными исправлениями и дополнениями…»[470]470
Там же. С. 1407.
[Закрыть]
4. И, наконец, период, охватывающий всю оставшуюся жизнь Толкина. Хотя Кристофер и не говорит об этом прямо, но в «Эволюции великих преданий» он группирует все сведения о последующей работе Толкина над мифологией Средиземья именно по указанному выше принципу:
«В прозаическом повествовании „Падение Гондолина“, начатом, по всей видимости, еще в 1951 году, отец рассказал о странствии Туора и его провожатого – эльфа Воронвэ»[471]471
Там же. С. 1408.
[Закрыть]. «Закончив с „великим вторжением“ и распрощавшись с „Властелином Колец“, отец, по всей видимости, вернулся к „Древним Дням“, рассчитывая возродить грандиозный размах, с которого начиналась „Книга утраченных сказаний“. Он по-прежнему задавался целью завершить „Сильмариллион“, однако „великие предания“, развившиеся на основе исходных вариантов, так и не были закончены»[472]472
Там же. С. 1409.
[Закрыть].
Сам Толкин тоже не раз писал о своем возвращении к работе над «Сильмариллионом», хотя работа продвигалась с большими перерывами, и ему уже не удавалось достичь прежней сосредоточенности:
«Теперь я непременно, если получится, опубликую те грандиозные исторические хроники, что были написаны первыми – и отвергнуты»[473]473
Письмо Анне Барретт, «Хоутон-Мифлин», 1956 год (Письма, п. 182).
[Закрыть].
«Что до „Сильмариллиона“ и приложений к нему: всё уже написано, но пребывает в беспорядке… Я-то надеялся, что к этому времени уже с головой уйду в работу, необходимую для приведения хотя бы части материала в пригодный для публикации вид… Думаю, буду выпускать его частями. Первая часть, если достанет здоровья и бодрости, отправится в печать в следующем году»[474]474
Письмо Дику Плотцу, «тану» американского Толкиновского общества, 12 сентября 1965 года (Письма, п. 276).
[Закрыть].
«„Сильмариллион“ продвигается отнюдь не быстро. Домашняя ситуация, мамина доблестная, но обреченная на поражение битва со старостью и бессилием (и болью), и мои собственные годы, и необходимость прерываться из-за „дел“ времени особо не оставляют. По правде говоря, до сих пор я занимался главным образом тем, что пытался как-то скоординировать систему имен самых ранних и более поздних фрагментов „Сильмариллиона“ с раскладом „Великого кольца“. В моем сознании имена по-прежнему разрастаются в „истории“, но это – задача крайне сложная и запутанная»[475]475
Письмо Майклу Толкину 1 января 1970 года (Письма, п. 302).
[Закрыть].
29
Работа над «Книгой утраченных сказаний» так и не была завершена. Более того, при жизни ни один сколько-нибудь значительный фрагмент этой книги так и не был опубликован.
Об огромном объеме мифологии, над которой многие годы работал Толкин и по отношению к которой «Властелин Колец» – только вершина айсберга, наглядно свидетельствуют 12 томов «Истории Средиземья», подготовленных к печати Кристофером Толкином уже после смерти отца и выходивших в свет с 1983 по 1996 год. Общий объем серии – более 3500 страниц. Фактически это справочник, составленный Кристофером (с добавлением комментариев, указателей и т. д.) по сохранившимся рукописям отца и рассчитанный в основном на поклонников и исследователей его творчества.
Вот эти тома[476]476
HOME означает «History of Middle-earth», «История Средиземья».
[Закрыть].
HOME I. Книга утраченных сказаний, ч. 1 (The Book of Lost Tales, part 1, George Allen & Unwin, 1983).
HOME II. Книга утраченных сказаний, ч. 2 (The Book of Lost Tales, part 2, George Allen & Unwin, 1984).
HOME III. Баллады Белерианда (The Lays of Beleriand, George Allen & Unwin, 1985).
HOME IV. Устроение Средиземья (The Shaping of Middle-earth, George Allen & Unwin, 1986).
HOME V. Утраченный путь и другие истории, язык и легенда до «Властелина Колец» (The Lost Road and Other Writings, Language and Legend before The Lord of the Rings, Unwin Hyman, 1987).
HOME VI. Возвращение Тени, история «Властелина Колец», ч. 1 (The Return of the Shadow, The History of The Lord of the Rings, Part I, Unwin Hyman, 1988).
HOME VII. Измена Изенгарда, история «Властелина Колец», ч. 2 (The Treason of Isengard, The History of The Lord of the Rings, Part II, Unwin Hyman, 1989).
HOME VIII. Война Кольца, история «Властелина Колец», ч. 3 (The War of the Ring, The History of The Lord of the Rings, Part III, Unwin Hyman, 1990).
HOME IX. Саурон побежденный (Sauron Defeated, Harper-Collins, 1992).
HOME X. Кольцо Моргота, поздний «Сильмариллион», ч. 1 (Morgoth’s Ring, The Later Silmarillion, Part I. The Legends of Aman, HarperCollins, 1993).
HOME XI. Война Самоцветов, поздний «Сильмариллион», ч. 2 (The War of the Jewels, The Later Silmarillion, Part II. The Legends of Beleriand, HarperCollins, 1994).
HOME XII. Народы Средиземья (The Peoples of Middle-earth, HarperCollins, 1996).
Тома выходили один за другим, но медленно – так медленно, что за время их выхода само издательство «Аллен энд Анвин» дважды успело перейти из рук в руки.
30
До начала 1950-х годов могло показаться, что Толкин никогда не расстанется со всегда нравившейся ему клубной жизнью – ЧКБО, «Инклинги». Это ведь были не какие-то там буржуазные или аристократические клубы, а самые обыкновенные дружеские компании, объединенные общими интеллектуальными интересами. Неудивительно, что с закатом «Инклингов», в котором не последнюю роль сыграло постепенное расхождение с Льюисом, стиль жизни Толкина начал существенно меняться.
В 1956 году Льюис женился. Для его избранницы Джой Дэвидман этот брак был вторым и оказался недолгим и трагическим: вскоре после женитьбы у Джой обнаружили рак, и она скончалась в 1960 году. Толкин, если говорить о внешней стороне дела, совершенно не готов был принять сам факт брака его друга на разведенной женщине – такого рода браки не признавались католической церковью.
В 1951 году умерла миссис Мур, мать одного из друзей Льюиса, погибшего на войне, которой он в какой-то степени заменил сына. Хотя Льюис большую часть времени жил в своих комнатах при колледже, с миссис Мур они совместно владели домом под названием Килнз на окраине Хедингтона, предместья Оксфорда. В этом доме с некоторых пор жил и брат Льюиса Уорни[477]477
Миссис Мур до самой своей смерти оставалась супругой Кортни Эдварда Мура (1870–1951), хотя с мужем жила раздельно. Дом был куплен ею совместно с Льюисами в 1930 году, но по документам она была единственной владелицей, а братья имели право пожизненного проживания. В доме проживала также (до 1940 года) единственная дочь миссис Мур – Морин Данбар. В настоящее время дом принадлежит фонду К. С. Льюиса.
[Закрыть]. Поразительно, но характер миссис Мур никогда не отличался легкостью, так что понятны слова Уорни, записанные им в его дневнике после ее смерти: «Закончилась таинственная тирания, под игом которой Дж. добровольно жил по меньшей мере лет тридцать»[478]478
Carpenter H. Inclings. Р. 233.
[Закрыть].
В том же несчастливом 1951 году К. С. Льюис получил письмо от читательницы из Нью-Йорка, подписанное именем Джой Гришем. «Еще одна американская поклонница, – записал в том же дневнике его брат, – с той разницей, что она весьма отличалась от толпы преследовательниц забавными и хорошо написанными письмами, и скоро Дж. с ней стали „друзьями по переписке“»[479]479
Ibidem.
[Закрыть]. В 1952 году Джой ненадолго приехала в Англию, и Льюис пригласил ее в Оксфорд. Родилась она (Хелен Джой Дэвидман) в Нью-Йорке в 1915 году. Она была дочерью еврейских эмигрантов из Восточной Европы. В восемь лет Джой объявила себя атеисткой (по ее словам), прочтя «Очерки истории» Герберта Уэллса. В детстве (опять же, по ее словам) она верила в «американское благополучие», но вера эта скоро была разрушена Великой депрессией, и к шестнадцати годам Джой уже не верила ни во что. «Люди, сказала я себе, это только обезьяны. Любовь, искусство и альтруизм – это только секс. Мир – только материя. Материя – только энергия. Странно, но я забыла, каким „только“ являлась энергия…»
Это Нью-Йорк,
наш город; милое местечко для жизни; полная чаша – наш город,
завидует мир ему, и в глуши одинокая юность.
У нас – фонари, мосты, стадион Янки огромный,
не вполне кто-то этим доволен – пусть будет довольным,
кто недоволен вполне – тот об этом не знает,
и вообще – так было всегда[480]480
Ibid. P. 234. Стихи в переводе С. Соловьева.
[Закрыть].
Джой писала стихи, запоем читала книги, интересовалась сверхъестественным, но при этом ни во что не верила. После школы поступила в Хантер-колледж, потом в Колумбийский университет, получила степень магистра по английской литературе, стала преподавать в нью-йоркских школах. Поиски смысла жизни привели к тому, что она вступила в коммунистическую партию. «Впервые в жизни я захотела помочь своим братьям. Поэтому кинулась к знакомому, который состоял в компартии, и сказала, что я тоже хочу в нее вступить».
Теперь вместе со мной
склонитесь и прижмитесь губами к Америке,
которую вы сделаете лучше, сокровищем для людей,
которую отдадите в рабочие руки, в руки тех, кто земные
плугом пласты подымает.
Джой стала партийной активисткой. Но и это не помешало ей издать книгу энергичных стихов «Письмо к товарищу» и даже получить за нее две литературные премии. В 1940 году вышел ее первый роман «Аня», в котором живо описывалась еврейская местечковая жизнь на Украине в самом конце XIX века. Как и автор романа, отбросив вековые предрассудки своего народа, героиня покидает родину и родителей в поисках любви. Несколько месяцев Джой работала в Голливуде в качестве младшего сценариста, а в 1942 году вышла замуж (опять же за товарища по партии – Уильяма Линдси Гришема). У них родилось двое детей. До этого Гришем, который был на шесть лет старше Джой, успел поучаствовать в гражданской войне в Испании и вернулся оттуда с тяжелыми психическими проблемами. По возвращении даже пытался повеситься, но прошел курс психоанализа, и его состояние вроде бы улучшилось.
Однажды, благодаря своему интересу к духовным вопросам, Джой наткнулась на книги К. С. Льюиса «Письма Баламута» и «Расторжение брака». Книги запомнились, над ними стоило подумать, но подрастали дети, и Джой было не до размышлений[481]481
Книги «Письма Баламута» (The Screwtape Letters) и «Расторжение брака» (The great divorce) относятся к религиозно-полемической составляющей творчества К. С. Льюиса. Первая – сатирическое произведение, в котором опытный бес дает советы молодому, как лучше соблазнять человеческий род. Вторая – эссе, где описывается автобусная экскурсия из ада в рай.
[Закрыть]. А тут еще муж, который работал журнальным редактором, позвонил ей из редакции, чтобы сообщить, что он сходит с ума и не может заставить себя пойти домой. Повесив трубку, он исчез на несколько долгих дней. Джой вспоминала: «Я уложила детей спать. Впервые в жизни я почувствовала себя беспомощной; впервые моя гордость вынуждена была признать, что я не являюсь в конечном счете „хозяйкой своей судьбы“ и „капитаном собственной души“. Все мои оборонительные сооружения – стены нахальства и самоуверенности, за которыми я пряталась от Бога, в один момент рухнули. И Бог пришел»[482]482
Carpenter H. Inclings. Р. 236.
[Закрыть].
Муж все-таки вернулся домой и без всяких вопросов принял новый опыт жены – религиозный. Они вместе начали изучать основы теологии. Сначала Джой думала вернуться к «реформированному» иудаизму, но потом все же склонилась к христианству. В 1948 году Билл Гришем страстно просил Бога помочь ему бросить пить и, как он сам утверждал, молитва эта была услышана. Джой и он стали пресвитерианцами. И оба сделали несомненные успехи как писатели. Роман Билла Гришема «Аллея кошмаров» («Nightmare Alley», 1946) был экранизирован, а второй роман Джой – «Залив плача» («Weeping Вау», 1950) тоже был хорошо встречен и критикой, и читателями. В 1951 году оба опубликовались в протестантской антологии. Но брак их снова вступил в трудную полосу, и в 1952 году Джой решила предпринять поездку в Англию с детьми отдельно от мужа. К. С. Льюис (напомним, они состояли в активной переписке) пригласил ее посетить Оксфорд, и в честь Джой Гришем был даже организован специальный ланч в Модлине.
Уорни Льюис записал в своем дневнике:
«Мне потребовалось некоторое время, чтобы решить, как я к ней отношусь. Она оказалась еврейкой, точнее, обращенной в христианство представительницей еврейской расы, среднего роста, с хорошей фигурой, очки в роговой оправе, удивительно раскованной».
К. С. Льюис тоже был изумлен.
«Ее ум был гибок, быстр и мускулист, как леопард, – позже писал он. – Страсть, нежность и боль неспособны были разоружить его. Ее ум мгновенно чувствовал любое лицемерие, любую сентиментальность и сбивал вас с ног, прежде чем вы понимали, что происходит. Сколько моих мыльных пузырей лопнуло из-за нее! Я быстро научился не говорить чепухи, разве что для удовольствия, чтобы дать ей возможность разоблачить и посмеяться».
В январе 1953 года Джой Гришем вернулась в Нью-Йорк (как писал Уорни: «К нашему искреннему сожалению и с надеждой, что она приедет снова»). Ей было ясно, что ее брак подходит к концу, и она позволила мужу развестись с ней, представив в качестве основания «уход супруги», хотя реальным мотивом для Билла Гришема было желание жениться на ее кузине. В конце ноября Джой с детьми вернулась к Льюисам в Килнз. «На прошлой неделе развлекал в течение четырех дней леди из Нью-Йорка, с ее мальчиками, семи и девяти лет соответственно»[483]483
Ibid. P. 237.
[Закрыть], – писал Льюис знакомому.
У Джой не было никакого желания возвращаться в Америку, возможно, еще и потому, что времена маккартизма не сулили ей, бывшему члену компартии, ничего хорошего. Она сняла квартиру в Лондоне, но часто виделась с Льюисом. Одну из книг нарнийского цикла («Конь и его мальчик») Льюис посвятил ее детям – Дэвиду и Дугласу[484]484
Дуглас впоследствии стал актером. Он был также одним из продюсеров фильмов о Нарнии.
[Закрыть]. Он же помогал оплачивать их школьные занятия.
Живя в Лондоне, Джой написала книгу «Дым на горе» («Smoke on the Mountain»), в которой, в духе апологетических книг Льюиса, говорилось о десяти заповедях и их значении в современном мире. В 1955 году книга эта вышла в свет с предисловием Льюиса. Когда в 1954 году, получив должность профессора, Льюис переезжал в Кембридж, Джой ему помогала. Друзьям она жалостливо писала: «Бедный ягненок, он страдал, как новичок, поступивший в знаменитую школу, – ходил кругом и бормотал: „О, что я за дурак! У меня был такой хороший дом, а я его бросил!“»[485]485
Carpenter H. Inclings. Р. 238.
[Закрыть].
Джой с карандашом в руках читала рукопись автобиографии К. С. Льюиса со знаменательным названием «Surprised by Joy» (буквально: «Настигнут радостью»). А в 1955 году она, наконец, окончательно переехала в Оксфорд и сняла дом неподалеку от Килнз. Льюис активно пользовался ее помощью и советами при написании своей книги «Пока мы лиц не обрели» («Till we have faces»). Брат Льюиса прозорливо и с иронией отмечал в дневнике: «Ясно, к чему идет дело»[486]486
Ibidem.
[Закрыть]. Но сам Льюис, похоже, долгое время воспринимал (или пытался воспринимать) свои отношения с Джой именно как дружеские, хотя в его книге «Четыре любви» («The Four Loves») о христианском понимании любви есть и такие слова: «То, что одной стороной предлагается как дружба, другой вполне может быть признано за Эрос, со смутными и причиняющими боль последствиями».
В начале 1956 года «Хоум оффис» (британское УФМС) отказал Джой в продлении вида на жительство и, спасая писательницу от высылки, Льюис предложил ей замужество. 23 апреля 1956 года они зарегистрировали гражданский брак в Оксфордском бюро регистрации актов гражданского состояния. Правда, Льюис и теперь утверждал (в разговоре с Роджером Ланселином Грином), что этот брак – «всего лишь дружеский жест». А Уорни записал: «Дж. уверил меня, что Джой будет продолжать жить в своем доме как миссис Гришем и что брак этот – чистая формальность, для того, чтобы позволить ей оставаться в Англии»[487]487
Ibid. P. 239.
[Закрыть].
Жить они действительно продолжали раздельно, хотя Льюис проводил в доме Джой долгие вечера, что, конечно, вызывало сплетни соседей, поскольку они не знали, даже не догадывались об их браке. А затем случилось ужасное. В октябре 1956 года Джой сломала бедро, и в больнице обнаружилось, что у нее рак груди, успевший дать костные метастазы, – совершенно неизлечимый случай.
«Никто не может определить точно, в какой момент дружба становится любовью», – написал К. С. Льюис одному из друзей, когда узнал о болезни Джой; и даже скептичный Уорни отметил в дневнике: «Никогда я не любил ее больше, чем когда на нее обрушился этот удар. Ее мужество и приветливость выше всяких похвал, и она говорит о своей болезни и ее ходе, как будто говорит не о себе, а о ком-то из друзей. Дай Бог, чтобы она поправилась…»[488]488
Ibid. P. 240.
[Закрыть]
В конце концов, Льюис и Джой решился сочетаться церковным браком, но так как Льюис принадлежал к англиканской церкви, это оказалось непросто. В вопросах брака и развода англиканская церковь близка к католической. Они получили официальный отказ, но Льюис давно придерживался того мнения, что развод не должен мешать той стороне, которая неповинна в измене. В случае с Джой это было именно так, и Льюису удалось найти священника, бывшего своего студента, который согласился их обвенчать. 21 марта 1957 года это и произошло – прямо в больнице, где Джой проходила курс химиотерапии.
Можно себе представить отношение убежденного католика Толкина ко всей этой запутанной истории, тем более что узнал он о ней задним числом. После смерти Льюиса он написал: «Мы отдалились друг от друга сперва из-за внезапно появившегося Чарлза Уильямса, а потом из-за странного брака, о котором Льюис мне так ничего и не сообщил; я узнал о нем спустя много времени после события как такового…»[489]489
Черновик письма Майклу Толкину, ноябрь или декабрь 1963 года (Письма, п. 252).
[Закрыть]
Венчание, однако, произвело удивительное воздействие на ход болезни. Фактически в течение полутора лет К. С. Льюис и его близкие были убеждены, что Джой чудесным образом исцелилась. Вскоре после венчания она уже обходилась без инвалидного кресла и даже без трости. Более того, она смело взялась за ремонт дома в Килнз. Сама занималась садом: забора там не было, и для того, чтобы отпугнуть возможных воров, Джой иногда выпаливала в воздух из стартового пистолета, о чем Льюис с восторгом рассказывал друзьям. Всё ему в ней нравилось: и то, что Джой когда-то была коммунисткой, и то, что писала белые стихи, и то, что напечатала в молодости роман в стиле Д. Г. Лоуренса («Аня»). В своей книге о Толкине Хэмфри Карпентер не без иронии писал, что будь Чарлз Уильямс (покойный друг Льюиса. – Г. П., С. С.) жив, он, несомненно, заметил бы, что, выбирая жену для Льюиса, Всемогущий продемонстрировал «сардоническую точность». И далее: «Толкин был глубоко задет тем, что Льюис скрыл свой брак от него. Он был огорчен тем, что Льюис женился на разведенной женщине, поскольку его собственные взгляды на развод и повторный брак были гораздо менее либеральными, чем у Льюиса. В его глазах Джой оставалась по-прежнему миссис Гришем. Но была и другая, более глубокая причина, почему Толкин не принимал этот брак. По словам Роберта Мерри, создавалось впечатление, что Толкин считал, что Льюис опять предал какую-то глубокую дружескую связь…»[490]490
Carpenter H. Inclings. Р. 242.
[Закрыть]
31
В 1958 году Льюис и Джой посетили Ирландию. Они летели туда самолетом, причем оба – в первый раз.
Казалось, болезнь действительно отступила. Но октябрь 1959 года разрушил эти иллюзии. Все равно Джой продолжала бороться. Она даже настояла на планировавшейся ими поездке в Грецию. И они с Льюисом съездили в Грецию, но весной 1960 года Джой окончательно слегла. По случайности она оказалась в одной больничной палате с Эдит – женой Толкина, которая страдала от артрита. Как ни странно, женщины подружились, и это несколько смягчило отношение Толкина к другу.
Двадцатого мая 1960 года Джой сделали операцию, которая прошла неплохо. Через две недели ее даже выписали, но теперь она вновь была вынуждена пользоваться креслом-каталкой. Накануне ее смерти (которую трудно было назвать неожиданной) Льюис и Джой играли в крестословицу, затем Джой уснула, и уже перед рассветом у нее начались жестокие боли в позвоночнике.
Ее забрали в больницу, и там она умерла.
К. С. Льюис продолжал работать в Кембридже. Он опубликовал (под псевдонимом) новую книгу «Исследуя скорбь». Издал (под своим именем) «Письма к Малькольму: главным образом о молитве». Он оправился после серьезного сердечного приступа, но в ноябре 1963 года пришла и его пора: он скоропостижно скончался.
32
После смерти друга Толкин написал дочери:
«Дорогая моя! До сих пор я чувствовал себя так, как и полагается человеку в моем возрасте – как старое дерево, что теряет свои листья один за другим: а вот теперь ощущение такое, будто мне подрубили самые корни. Горестно это, что в последние годы мы (с Льюисом. – Г. П., С.С.) настолько отдалились друг от друга; но времена близкого нашего общения мы всегда бережно хранили в памяти. Нынче утром я заказал мессу, и был на ней, и прислуживал; присутствовали также Хавард и Дандас Грант. Заупокойная служба в Святой Троице, церкви Хедингтон-Кворри, прихожанином которой был Джек (Льюис. – Г. П., С. С.), была совсем скромная; пришли только близкие друзья и кое-кто из Модлина, включая ректора… Благослови тебя Господь,
