Текст книги "Подножье тьмы"

Автор книги: Геннадий Прашкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

2

…с изумлением разглядывал Симу.

Она появилась в темном проеме дверей, рассеянно уставившись в полумрак. Шурик вскочил, но Роальд остановил его:

– Тут свои правила.

Действительно, длинный официант с той же «Славой» на груди фирменного пиджака, белого, как снег, неторопливо провел Симу к столику.

– Вы похожи на заговорщиков, – сказала Сима без улыбки и что-то в ее тоне Шурику не понравилось.

– Заговорщики так выглядят? – удивился Роальд.

Сима промолчала.

Зато Скоков широко ухмыльнулся.

Ему, Скокову, было все равно, на кого он похож. Жизнь предоставила ему возможность отдохнуть, выпить, вкусно поесть, при этом не на свои деньги, он с удовольствием с этим согласился, а на ангелиц в углу можно было смотреть бесплатно. Чего еще?

А Шурик смотрел на Симу.

В ее одежде ничего не изменилось, она, наверное, и не заезжала домой. Та же белая кофта, белая юбка. Все легкое и летящее, будто на самом деле на Симе ничего и не было…

Кроме невероятных предчувствий…

Ангелицы в белом не шли ни в какое сравнение с Симой.

Да, конечно, они были моложе, их кожа поблескивала и лоснилась. Но поведи Сима плечом, все мужики, как крысы, последовали бы за ней, а не за ангелицами. Протруби Иерихонские трубы, ни один мужик бы не обернулся, не оглянулся на ангелиц – они бы пошли за Симой.

Грех, темный грех облаком окружал Симу. Ангелицы рядом с ней казались школьницами. Абсолютными школьницами, только-только приобщающимися к известной басне про капусту и про то, что иногда в капусте находят.

– Си-и-има… – неопределенно протянул Роальд. – Это Серафима или как-то иначе? Я имею в виду запись в паспорте.

Сима нехорошо усмехнулась:

– Не проще ли показать паспорт?

– Ну что вы, – извинился Роальд. – Просто редкое имя.

– Оно не кажется мне уменьшительным.

Сима казалась спокойной, но Шурик знал ее.

Темный взгляд Симы то вспыхивал, пугая Шурика (что она собирается отчудить?), то гас, гас, будто теряя силу и этим еще сильнее пугая Шурика – не впадет ли Сима в тяжелый знакомый транс? Какого черта понадобилось Роальду приглашать ее в кафе… А кожа у меня шелковистая-шелковистая… Это так… Даже за столом Сима умудрилась сесть чуть развернувшись, чтобы не скрывать ног, открытых гораздо выше колен.

К белым ангелицам подошел официант.

Наверное, ангелицам надоело ждать.

Они заказали бутылку шампанского и официант, похожий на кудрявого задумчивого барашка, весь в светлых кудряшках, как будто его специально завивали, бережно пронес к длинному столику запотевшую, уютно укутанную в салфетку бутылку.

– Откройте, – кивнула одна из ангелиц. Вряд ли они были сестрами, но перепутать их можно было не только в постели. – Вы новенький? Раньше я вас здесь не видела.

Барашек заискивающе кивнул.

Для новичка он действовал достаточно расторопно.

Пробка хлопнула, взлетев над столиком. Белая пенящаяся струя ударила в белые костюмы ангелиц. Кудрявый барашек застыл в отчаянии, сжимая в руках уже пустую бутылку.

Разговоры за столиками, и до того негромкие, смолкли. Внизу хлопнула дверь, прорвался голос певицы:

 
А мне мама запрещает встречаться с тобой,
говорит, что я мало обеспеченный бой…
 

Барашек, бой, без всякого сомнения малообеспеченный, наверное, много сил приложил, чтобы устроиться в такое кафе. Работать в таком кафе – большая удача, а большая удача стоит больших денег.

Несмотря на отчаяние барашек, бой малообеспеченный, сдаваться не собирался.

Бороться с судьбой можно только двумя способами – или стремглав бежать от нее или мужественно с нею сражаться.

Барашек избрал второе. Он не хотел терять место, добытое с таким трудом. С наглым отчаянием оглядев облитых шампанским ангелиц, он отчетливо произнес:

– Заказ повторять будете?

Ангелицы потрясенно уставились на мужественного барашка.

– Заказ? Конечно!

– Но, – добавила старшая ангелица, – открывать мы будем сами. Придурок!

Это прозвучало как прощение.

Счастливый барашек улетел за полотенцами и за шампанским. Он был воскрешен, он мог жить. Он надеялся теперь взлететь высоко. Его карьера складывалась удачно. Наверное, он уже мечтал записать в счет ангелиц пролитую им бутылку. А ангелиц, наконец, окружили запоздавшие гости, удивительно на них похожие. Возглавляла их виновница торжества – С.П. Иванькова.

В каком инкубаторе их растили? – удивленно подумал Шурик.

Восемь женщин в белых костюмах. Восемь ангелиц в белом. В каждой было что-то, делающее их похожими одна на другую. Так бывает с родными сестрами – все разные, но встанут рядом и ясно видно, как тот или иной признак переходит с одного лица на другое, с одной фигуры на другую – то пропадая, то вновь отчетливо вспыхивая.

– Девишник, – завистливо произнес Скоков, закусывая губу. – Наверное, хорошо девочки зарабатывают.

Напрасно он сказал это.

– У них лица умные, – негромко, чуть с хрипотцой произнесла Сима и голос ее подозрительно дрогнул. Впрочем, заметил это только Шурик. Скоков и Роальд обернулись к Симе. – У них лица умные. Видите, какие у них лица умные? Такие, что на их ноги никто и не посмотрит.

– Это так важно? – благодушно спросил Скоков.

Этого тоже не надо было говорить.

Сима рассеянно улыбнулась, но она была себе на уме.

– Зарабатывать надо тем, что лучше всего к этому приспособлено. Вы, наверное, зарабатываете мышцами. Я не ошиблась? Если так, вы сделали верный выбор. А они… – она говорила об ангелицах, – …они пытаются зарабатывать мозгами, хотя это не тот орган, который дан им для выживания.

Шурик ошеломленно молчал – такой он Симу еще не видел. Она явно кипела, ей было не по себе.

– Вы их знаете? – спросил Роальд.

– Впервые вижу.

– Они похожи на куклу Барби.

– Лучше бы они походили на матрешек.

– Почему? – удивился Роальд.

– Пройдет время, все встанет на свои места. А они уже привыкли к вниманию.

– Похоже на правду, – с уважением подтвердил Роальд. Кажется, Сима, ему, понравилась.

Он явно хотел переменить тему. Как и Шурик он чувствовал – Сима что-то не нравилось.

– Виски? Бренди? Коньяк? Джин? Шнапс? – за плечом Роальда возник кудрявый счастливый барашек. Он был преисполнен важности. – Мы представляем весь мир. Путешествуйте с нами.

– Нигерийской чачи, – хмуро буркнул Шурик.

– Будет-с… – Барашек что-то черкнул в блокнотике.

– Не надо, – хмыкнул Роальд и быстро взглянул на Симу. – Минеральной воды…

Барашек презрительно ухмыльнулся.

– …и побольше финской водки и мяса.

– Будет-с… – барашек кинулся к буфету. Видимо, до него дошло, что он опять сорвался.

– Надо бы его выгнать, – негромко сказала Сима, нехорошо играя глазами. – Он тоже не на своем месте. Когда вы получите счет, в нем так и будет написано – много водки.

– Проверим.

Роальд улыбнулся и уставился на Симу.

Шурик ощутил укол ревности. К черту! Шлюха! Зачем он ее подобрал? В конце концов…

С тяжелым сердцем он незаметно поглядывал на компанию, вовсю веселившуюся за соседним столом.

Кто-то там за стеной вьюнков говорил тост, Иванькова млела.

Все больны, всех лечить надо, вспомнил Шурик. Кажется, так говорил Леня Врач.

3

…каждый день в течение двадцати с лишним лет, нищий, сидя на одном и том же углу, получал от одного и того же человека двадцать копеек. И вдруг этот человек подал нищему только десять.

Роальд рассказывал анекдот. Оказывается, он умел рассказывать анекдоты.

– Почему десять? – спросил строго нищий. Я привык к двадцати. Семья, честно объяснил человек. Изменились обстоятельства, я женился, подрос сын. Ну так что же, возразил нищий, я теперь должен кормить вашу семью?

Засмеялся только Скоков.

– Сима, – спросил Роальд. – Вы любите игрушки?

– Игрушки? – удивилась она. – Какие игрушки?

– Детские.

Она пожала плечами.

– Как вы думаете, Сима, – Шурик никогда не видел Роальда таким разговорчивым. – Что должен делать человек, если ему грозит опасность?

– Смываться.

Сима была в ярости.

Никто бы этого не сказал, произносила слова она даже медленнее, чем обычно, но Шурик знал, шестым чувством угадывал – Сима в ярости. И разъярил ее Роальд.

– Смываться, – повторила она.

– Неправильный ответ, – Роальд наслаждался затеянной им игрой. При этом он не забывал поглядывать на ангелиц. – Подумайте еще.

– Смываться, – упрямо повторила Сима. – И хватит об этом. Давайте путешествовать по миру. Если честно, я путешествовала по нему только на карусели.

Голосом кудрявого барашка она протянула:

– Виски, джин…

– Это поддельный мир, – сказал Роальд с неожиданным разочарованием в голосе. – Сами знаете.

– С чего вы взяли, что я знаю?

– У вас такой вид. Опытный.

– Я не девочка, – довольно мрачно заметила Сима, тоже поглядывая на ангелиц.

Может быть, она смотрела на них только потому, что перехватила взгляд Шурика. Черт знает, что она могла подумать. Ангелицы явно не пришлись ей по душе. Она поглядывала на них исподлобья, коротко. Странно, и это Симу не портило. В конце концов, в грозовой черной туче, чудовищно заполняющей голубое небо, тоже есть своя прелесть. Рядом с Симой у Шурика разыгрывалось воображение. Чем ее зацепил Роальд?…

Сима вдруг поднялась, повесив сумочку на плечо.

Шурик вопросительно поднял голову, Сима успокаивающе кивнула.

– Менять воду в аквариуме полезно, – удовлетворенно заметил Роальд, проводив Симу взглядом.

– Она не в туалет. Она не вернется, – покачал головой Шурик, даже не пытаясь встать. Он знал, если Сима что-то решила, ее не остановить. Она всегда играла только в свою игру. – Ты, Роальд, чем-то ее задел.

– Да ну? – без удивления возразил Роальд. – Чем?

– Откуда я знаю?

Скоков хмыкнул:

– Ну и баба. Брось ее, Шурик. Однажды она тебя зарежет.

– Ладно, – Роальд снова стал похож на себя. – Свое дело Сима сделала. – Он не стал объяснять, что это за дело. – Думаю, со стороны мы выглядим более или менее естественно…

– Я так не думаю, – начал Шурик, но Скоков мотнул головой:

– Они уходят.

Ангелицы уходили.

Они были довольны коротким вечером. Даже те, что были обильно окроплены шампанским, смеялись. Их улыбки сверкали в полутьме зала как блицы. Иванькова не была среди них худшей, отнюдь нет, и было заметно, с каким подчеркнутым дружелюбием обращаются к ней ангелицы. Среди женщин такое бывает нечасто.

Шурик взглянул на Роальда:

– Ты обещал нас удивить…

– А ты потерпи. – Роальд взглянул на часы. – Еще нет и часа.

И налил всем водки.

4

Где-то во втором часу ночи, когда практически все посетители сползли вниз, в дансинг, в кафе шумно ввалились три человека.

Двое, крепкие ребята в вечерних костюмах, с двух сторон прижали охранника к стойке. Он пытался что-то сказать, ему не дали. На бармена тоже прикрикнули и он застыл с полотенцем в руках, отчаянно поглядывая на двух оказавшихся рядом официантов – на длинного, и на барашка в кудряшках.

Длинный попытался поднять трубку телефону, стоявшего на стойке. Атлет в вечернем костюме весело оттеснил героя в сторону. Второй, такой же здоровый, горбоносый, весело ударил барашка подносом по кудрявой голове.

Барашек упал.

Первый его выход на хорошо оплачиваемую работу ознаменовался многими триумфами, но надо признать, ухмыльнулся про себя Шурик, барашку шла пруха. Другого давно бы убили или уволили.

Повезло и ангелицам. Они вовремя ушли.

Третий, самый пьяный и самый агрессивный, шел вдоль решеток, обрывая плети вьюнков и тяжелой тростью круша посуду на столиках. Похоже, это была не просто деревянная трость, – под ее ударом обломился даже угол деревянного столика. Капля соуса попала ему на щеку и пылала как родимое пятно.

– Иваньков! – удивился Шурик.

Газета «Вместе» не соврала.

Демократ и пьяница господин С.И.Иваньков шел по кафе, сокрушая посуду и хрипло, каким-то не своим голосом, ревел:

– Где эта шлюха? Где эта блядь с бантиками? Сто баксов тому, кто укажет лежбище шлюхи!

– Разве Иванькова была в бантиках? – удивился Скоков.

А Шурик сказал:

– Хочу сто баксов.

– У тебя хорошие шансы, – кивнул Роальд. – Если ты знаешь тайное лежбище.

И сам в свою очередь удивился:

– Я считал, газета «Вместе» врет всегда. С Иваньковым они просчитались. Он, правда в загуле.

– Подойти? – спросил Шурик

– Зачем? – пожал плечами Роальд. – Он тебя не узнает. В этой стадии опьянения все люди как китайцы, все на одно лицо.

– Сто баксов!.. – ревел, сокрушая посуду, господин С.И.Иваньков, плюясь и ругаясь. – Сто баксов за лежбище тощей шлюхи!..

Скоков, Роальд и Шурик с интересом наблюдали за Иваньковым.

Главный редактор газеты «Шанс-2» был в превосходном сером костюме, явно не из магазина, но галстук сбился, а на рукаве поблескивало жирное зеленоватое пятно. Правда, из нагрудного кармашка все еще аккуратно выглядывал уголок белого платка.

Звенели осколки.

Танцующие внизу ничего не видели и не слышали. А мне мама запрещает встречаться с тобой… Длинный и барашек изумленно следили за судьбоносной тростью Иванькова. Говорит, что я малообеспеченный бой… Кажется, они смирились с судьбой. Один из атлетов, продолжая придерживать охранника, вылил на голову барашка бутылку минеральной воды. Барашек затравленно озирался.

– Вот увидите, – сказал Шурик, – этот парень не промах. Он и эту бутылку запишет на наш счет.

– Никто и не спорит, – сказал Скоков недовольно. И вопросительно глянул на Роальда: – Может, заняться господином редактором?

Роальд взглядом указал на атлетов. Они-то не пьяные, прочитал Скоков в его взгляде. Кроме того, драка не входила в планы Роальда.

– Займемся, если он подойдет.

Но Иваньков не подошел.

Замахнувшись в очередной раз, господин главный редактор газеты «Шанс-2» вдруг шумно упал грудью на столик. Никто и слова не успел сказать, как телохранители выволокли Иванькова наружу.

– Часто он к вам наведывается? – спросил Роальд длинного официанта, пославшего барашка за тряпками и совками.

– Второй раз… – хмуро ответил официант. – И время выбирают как специально. Ребята в это время в отлучке.

– На чем они приехали?

– Прошлый раз на мерсе.

Роальд восхищенно поднял брови. Выходило, что газета «Вместе» не только не врет, но даже иногда говорит правду.

– Знаете, кто это?

– Еще бы! Они большой человек. – Длинный уныло оглядел раззор, учиненный Иваньковым. – Они уже оплачивали счет.

– По суду?

– Куда же им в суд! Они добровольно.

Судя по всему, официант говорил только об Иванькове. Телохранителей. возможно, он и не заметил.

– А милиция?

– Милицию вызывать накладно. Да и мало ли… Может, они скоро и милицией управлять будут.

– А прошлый раз, – добавил официант, – они лиф порвали на дамочке. Знаете, носят. Не платье, не кофта, что-то такое среднее. Но и не сарафан. Так они, лиф порвав, лаяли, как собака, даже на четвереньки встали.

– А на четвереньки зачем?

– Так лаять удобнее. О нас даже в газете писали, – официант горделиво расправил плечи. – Вот де, писали, опять они, Иваньков, учинили большой скандал. И нас поминали, как простых работников. Если в газете «Вместе» снова напишут, на них, на Иванькова, к нам станут ходить как на Никулина. Люди любят, когда что-нибудь происходит.

– Весело у вас, – сказал Роальд, вставая. Он явно был удовлетворен увиденным.

Уже на улице Шурик спросил:

– А зачем мы, собственно, приходили?

– А ты пораскинь мозгами, – грубо предложил Роальд. – Вон сколько знакомых лиц.

– Роальд, я домой, – ухмыльнулся Скоков. – У меня завтра дела. Хорошо бы, Ежов подошел.

– Ежов не подойдет. Ежов в Омске.

Никто не спросил, что Ежов делает в Омске. Просто и Шурик, и Скоков приняли это к сведенью.

Глава V
«ОНА ПЛАКАЛА И СМОТРЕЛА НА МЕНЯ…»
4-5 июля 1994 года

1

До обеда Шурик переговорил со множеством людей.

С бабками во дворе дома, где жили Иваньковы.

«Да они, Иваньковы, редко бывают. Мы чаще Сергея Иваныча видим. Иваньковы недавно в нашем доме квартиру купили, а мы-то друг друга знаем по многу лет. Светлана у Иваньковых гордая, с нами не сильно разговаривает, а Сергей Иваныч ничего. Он и посидеть на скамеечке может, вот как ты. А Светлана гордая. Раньше такие были как бы повыше всех.»

«А сейчас не так?»

«Сейчас не так. Сейчас, кто богат, тот гордый. Такую, как у Иваньковых, квартиру купить, надо много денег. У нас таких денег нет. Нам квартиры государство давало. За труд. А Иваньковы – заплатили. Но со стороны ничего, люди спокойные.»

«А в газете писали – пьет ваш Иваньков. Ему будущие избиратели пока верят, а он пьет. Пьет и жену гоняет, скандалит по кабакам. А? Откуда у алкаша деньги?»

«А кто не пьет? Кто не ругается? Они ж еще молодые. Для таких пока все хорошо. И никакой не алкаш он – Сергей Иваныч. Вот какую квартиру купил! Вот в каком доме!.. Они, правда, Иваньковы, и при прежней власти пробились бы. Грамотные. Это нам как прожить на пенсию?… Настасья вот не прожила… Квартиру Иваньковы у Настасьи купили. Там Настасья жила, вдова самого Вереса. А Верес доктор был, член-корреспондент, к нему заказ продуктовый привозили каждый день, кому пятерка нужна была до получки, все к Вересам шли. Настасья всем давала. А последний год мы сами ей несли, кто пирожок, кто молока. Она на пенсию жила в сто тысяч, спала на старых простынях. А тут Иваньковы. Она и продала квартиру – четыре комнаты, два балкона. Она уж год как квартплату не платила. Из чего платить?… А Иваньковы Настасье однокомнатную купили. Правда, далеко. В нашем возрасте не навестишь. Да одна ли Настасья? Вывозят старух из центра, как тех детей…»

«Каких еще детей?»

«Ну, милок! – дружно закивали бабка. – Неужто не слышал? Банда в городе. Родители где зазевались, ребенка за руку и в машину. За руку и в машину, только здоровых детей крадут. Больные кому нужны? В дома входят, родителей связывают, у пьянчужек откупают детей. Пьянчужкам что? Они под это дело других наделают. А у других в наглую отбирают. Мы во дворе сидим постоянно. Как сторожа. Матери-то детей во двор отпускать боятся!»

«Да кто ж ворует детей?»

«Если бы мы знали! – ощетинились бабки. – Руки им поотрубать, поганцам. Еще ж неизвестно, что они проделывают с детьми! Вешать прямо на площади. – Бабка переглянулись. – Было время. Тогда б повесили!»

«А Иваньковы чего ж редко бывают? Гуляют, что ли? Богатые?»

«Богатые, верно. А гулять чтобы, такое редко. Ссорились пару раз, было, все слышали. А так редко появляются, и поздно. Подкатит машина, вышел, поднялся. Подкатит вторая, вышла, поднялась. Светлана может и под утро подъехать. Но чтобы пьяная – этого нет. Ни-ни! Никто не скажет. А Сергей Иваныч… Так, мужик ведь… Подъезжает иногда и хорошенький, но в меру, в меру, никто другого не скажет, грех наговаривать на таких людей.»

«А вчера Иваньков появился поздно?»

«Сама видела, – сказала одна из бабок. – В первом часу ночи подъехал, я ночью почти не сплю. Подъехал, шуметь не стал, машину поставил. Не в гараж, а во дворе. Вон туда поставил, – указала бабка. – Красивая машина.»

«А почему не в гараж?»

«Не будет он ночью громыхать железными дверями. Он же знает, в доме старые люди. Сам дом старый. Мы вселялись еще до войны. Сильно постарел дом. Сергей Иваныч, он к людям с уважением.»

«Трезв был?»

«Я ж говорю, сам приехал, сам машину поставил. Как стеклышко!»

Это Шурика удивило.

Он сам видел вчера бушующего Иванькова. После такого загула за неделю не отлежишься. Может, здоровье особенное? Все равно. Он, Шурик, за неделю бы не поднялся… А машина… Подумаешь!.. Машина не проблема, машину те двое могли вести… «Сам приехал… Как стеклышко…»

Не меньше удивил Шурика и старый приятель из Архитектурного – Климов. Он все еще работал там же, правда, сам институт перебрался в центр города. Новый кабинет Климова украшала колонна, наверное, на кабинеты разгородили большой зал. С полок на Шурика печально глядели гипсовые богини, мутно поблескивало стекло. Рулоны ватмана, кипы фотографий, у окна мольберт… Пыль вечности… Вечность руин… Мертвая тишина…

Шурик бы часа не высидел в таком кабинете.

«Слышь, Клим, – сказал Шурик, брезгливо рисуя вензеля на запыленном стекле. – Ты же почти доктор наук. Какого черта пыль везде?»

«Технички нет.»

«Куда делась?»

«Фонд зарплаты экономим.»

«Ради этого учился? Ради этого годы жил на оклад в сотню рублей?»

«Большинство так жили.»

«Ну да, большинство! Вспомни Жукова. Он всю вашу общагу кормил. Сам рассказывал.»

«У Жукова папа сидел в обкоме. Мой в Карлаге, а его – в обкоме. Он и сейчас не бедствует.»

«Все равно… А эта… Как ее?… Ну, ты с нею учился… Она теперь жена какого-то редактора…»

«Иванькова? – удивился Климов. – Тогда она Долговой была. Ее-то чего вспоминать?»

«Ну как? Сам рассказывал, ее на всех курсах знали.»

«Путаешь что-то, – усомнился Климов, почесывая седеющую бороду. Очки у него сползли на нос, он вскинул серые глаза на Шурика. – Не мог я тебе рассказывать про Долгову. Я и она, это два мира. Я весь в хвостах, она отличница. Я по бабам, она, наверное, и сейчас девственница.»

«У нее муж есть.»

«Ну, муж. Подумаешь. У нее красный диплом, я два года просидел лишних. Тоже, вспомнил! Долгова и я!»

«Активная была?»

«Еще бы!»

«Танцульки, вечеринки, мальчики? Как она умудрилась красный диплом заполучить?»

«Танцульки? Вечеринки? Ты это о ком?»

«Как это, о ком? Об Иваньковой. Ну, которая Долговой была.»

«Нет, – сказал Климов. – О Светке плохого не помню. Комсомолка – да, но не зануда. На танцах я ее видел, вроде бы видел, но это ей не мешало. Выпивох терпеть не могла, но по делу – любому могла помочь. Уверен, она и замуж шла девственницей.»

«Иванькова?»

«Ну да. Тогда, правда, Долгова.»

«И так всю жизнь?»

«А ты думаешь, если женщина хороша, ее судьба непременно быть шлюхой?»

«С чего ты взял?»

«Вопросы у тебя странные. Далась тебе Иванькова.»

«Ты мне о ней рассказывал.»

«Может быть, – задумчиво протянул Климов. – Такие, как Светка, благоденствуют при всех режимах. И при всех режимах остаются чистенькими. Знаешь, за счет чего?»

«Не знаю.»

«А за счет собственного здорового эгоизма. Они для себя живут. Но так, чтобы другим не было хуже. Они не обманывают, не воруют. Их ни в чем нельзя упрекнуть. Они не виноваты ни в каких бунтах, ни в каких социальных потрясениях. Более того, они всегда за стабильность. За стабильность любыми средствами. Ради стабильности, ради того, чтобы такие, как мы с тобой, Шурик, нормально жили, друг друга не резали, такие, как Светка, могут пойти на самые крутые меры. Но опять же, заметь, ради нас, ради нашего спокойствия. Очень ответственная баба, скажу тебе. О-о-очень! А ты – танцульки! Уверен, она и сейчас, когда все с ног на голову встало, ни с кем, кроме своего придурка, не спит. Характер!»

Шурик спорить не стал.

Через знакомых, знавших Иванькову по институту и по работе в КБ, он уже знал – к Иваньковой ни с какой стороны не подкопаешься. Это Иванькова могла ткнуть в Шурика пальцем – с чужой женой спишь!