Текст книги "Музыкант (СИ)"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Между тем стартовал 26-й чемпионат СССР по футболу. Первый матч мы проводили в Ростове 27 марта. Начали с унылой ничейки – 0:0. Я вышел в основе, но лавров не снискал, после тяжелых сборов ноги были словно ватные. Зато ко второму матчу, уже против донецкого 'Шахтера', сыгранного 1 апреля в Ташкенте ввиду плохого газона на стадионе горняков, разбежался, да так, что заколотил пару мячей и сделал голевой пас, который замкнул Численко.

Что меня напрягло, так это появление на одной из домашних игр весеннего отрезка Светланы Фурцевой. То есть Козловой, но понятно, с кем у всех ассоциировалась девица. Причем она легко, пользуясь родственными связями, проникала в подтрибунное помещение, где поджидала меня, предлагая подвезти до дома. При этом она сама сидела за рулем 'Волги', что во время еще не наступившего феминизма считалось редкостью. Я пару раз согласился, но на третий придумал отмазку, потому что после предыдущего раза Светлана явно намекала, чтобы я пригласил ее домой на чашку чая. Ага, знаем мы эти чаепития, плавно переходящие в постельные сцены. На фиг, на фиг... Куда только ее муж смотрит.

А тем временем близился первый четвертьфинальный матч сборной СССР чемпионата Европы против шведов. Таким вот загадочным образом было устроено в это время футбольное хозяйство, что в финальную пульку на игры в Испанию ехали только четыре команды, а четвертьфиналы игрались на своем поле и поле соперника. Я все ждал, когда же меня вызовет наставник сборной Бесков, пока в один прекрасный момент меня не отозвал в сторонку Пономарев.

– Егор, я знаю, что ты очень хочешь принять участие в чемпионате Европы, надеешься на вызов в первую сборную страны и, наверное, огорчу тебя, если скажу, что Бесков на тебя не рассчитывает.

– Но почему!..

– Погоди, не кипятись. У меня есть свой человек в исполкоме федерации футбола СССР, он тоже спрашивал Бескова насчет тебя, а Константин Иванович ему заявил, что пока он в сборной – то твоей ноги там не будет. Мол, ты в свое время променял его ЦСКА на 'Динамо', и этого он тебе никогда не простит. Да ты так сильно не расстраивайся, Бесков тоже не вечен, проиграет какой-нибудь матч – и его тоже из сборной попросят. А пока могу тебя обрадовать.

– Это чем же? – грустно поинтересовался, все еще переваривая услышанное.

– А тем, что Соловьев мне звонил вчера...

– Это который Вячеслав Дмитриевич, тренер олимпийской сборной?

– Ага, он самый.

– И что сказал?

– Сказал, что хочет лично с тобой переговорить, и просил, чтобы ты перезвонил ему сегодня вечером вот по этому номеру.

– То есть он хочет меня в олимпийскую сборную пригласить?

– Точно не скажу, но догадываюсь. Вообще много про тебя расспрашивал, про твое состояние, как тренируешься, на играх он и сам тебя пару раз видел. Да что говорить, пять голов и восемь результативных передач в шести матчах, а также заработанный на тебе пенальти говорят уже сами за себя. Будь я на месте Бескова – без колебаний взял бы на чемпионат Европы. В общем, держи телефон, и не забудь позвонить.

Тем же вечером с колотящимся сердцем я набирал номер Соловьева.

– Вячеслав Дмитриевич? Здравствуйте, это Егор Мальцев...

– А, Егор, привет! Молодец, что позвонил, дело у меня до тебя. Я уж не буду резину тянуть, скажу сразу: хотел бы ты сыграть за олимпийскую сборную страны?

– Еще бы! В первую же все равно не зовут.

– Ну, какие твои годы, все еще впереди. Значит, ты согласен?

– Конечно, Вячеслав Дмитриевич!

– Отлично, тогда жди официального вызова.

Положив трубку, я стал лихорадочно вспоминать события давно минувших, и в то же время еще не наступивших дней. Что сборная СССР станет второй на чемпионате Европы, проиграв в финале хозяевам-испанцам, я помнил точно. И что после проигрыша Бескова отправят в отставку – тоже помнил. Да уж, лет через пятьдесят за такой результат на руках бы носили.

А что там с олимпийцами? Что-то ничего не вспоминалось, значит, выступили не очень. Может, в Токио сборная и попала, но там быстро проиграла и в памяти ничего не отложилось. Неудивительно, все же олимпийская сборная считалась второй командой, и комплектовалась по остаточному принципу.

В клубе, узнав о приглашении в олимпийскую сборную, за меня порадовались, хоть это и предполагало, что в некоторых играх 'Динамо' на меня не сможет рассчитывать. Наши олимпийцы попали в третью европейскую отборочную группу квалификационного турнира. Регламент предусматривал проведение двухматчевых встреч на вылет. В 1963 году сборная СССР победила Финляндию с общим счетом 11:0 – 7:0 в первой встрече и 4:0 во второй, после чего должна была встретится со сборной ГДР, которая, в свою очередь, победила голландцев.

И вот мой дебют в сборной, пусть и олимпийской, 31 мая 1964 года на 'Центральштадионе' Лейпцига в присутствии 80 тысяч зрителей. Соловьев, как всегда, элегантно одетый, проводит напутственную накачку в раздевалке, и мы выходим на поле. Капитанская повязка у киевского динамовца Виктора Серебряникова. Я по клубной традиции занял место на правом крае, поэтому Серебряникову пришлось сместиться ближе к центру. Восточные немцы сразу включили запредельные скорости, и уже на 10 минуте ворота, защищаемые Урушадзе, распечатывает Хеннинг Френцель. В середине первого тайма, отодвинув игру от своих ворот, наша команда провела несколько атак, в одной из которых Биба попал в штангу после передачи Серебряникова. А в самом конце матча сработала динамо-спартаковская связка, то есть моя с Юрием Севидовым, с которым у нас с первой же совместной тренировки сборной наладилось отличное взаимодействие, мы понимали друг друга с полувзгляда. И это невзирая на то, что к 'Динамо' Севидов относился с легким презрением. Ну да ради общего дела можно потерпеть, я же ведь тоже не скрывал своего отношения к 'мясным', а Юра, в свою очередь, принимал это как должное.

Как бы там ни было, вот и в этот раз, пробежав по бровке, я обыграл двоих и выложил мяч на одинокого Севидова, которому только и оставалось, что направить мяч мимо вратаря. Гол!

В раздевалке восторгов особых не было, понимали, что отскочили. Но тренер на разборе игры уже в Москве похвалил команду за волевой настрой, самоотдачу, а заодно отметил и меня.

Спустя неделю после первого матча ответный поединок проходил на Центральном стадионе имени В. И. Ленина. Я выходил на поле, зная, что на трибуне за меня болеют мама с моим единоутробным братиком на руках, сестра, Ильич и Лена. Они все сидели рядом, тесно прижавшись друг к другу.

Тем временем 82 тысячи болельщиков гнали команду вперед и требовали только победы. И на 14-й минуте Копаев выводит олимпийскую сборную СССР вперед. А на 38-й минуте Леша Корнеев со своего левого фланга точно отпасовал через полполя на мой правый. На ходу одним касанием обработав мяч и пробросив его мимо замешкавшегося защитника, устремляюсь к воротам соперника. Странно, что это стадион замолчал, почему притихли болельщики? Ну да ладно, впереди один вратарь, который ринулся навстречу, пытаясь забрать мяч у меня в ногах. Ускорившись до предела, мягко отправляю мяч через него по дуге в пустые ворота. Гол! Есть первый мяч за сборную!

И тут я едва не оглох от рева стадиона. То ли публика замерла в ожидании гола и теперь ее прорвало, то ли просто уши заложило на какое-то мгновение от напряжения. Но сейчас стадион ревет так, что я просто ничего не слышу. Меня хлопают по плечам, голове, но Серебряников на правах капитана призывает успокоиться и продолжить игру. На перерыв мы уходим, ведя в счете – 2:0. В раздевалке Соловьев все же указал на некоторые ошибки в защите и полузащите, дав указание играть плотнее и не прижиматься к своим воротам. Мне же было дано задание активнее идти в атаку и чаще брать игру на себя.

И вот мы снова на поле. Стадион нас вновь встречает ревом. А мы продолжаем атаки на ворота восточных немцев, и тем неожиданнее был гол, забитый в наши ворота на 62-й минуте Клаймингером. Но в итоге этот мяч раскрепостил обе команды, и пошел, что называется, открытый футбол. Закончилось тем, что на 79-й минуте я оказываюсь в центре чужой штрафной, и уже Севидов с фланга отдает мне пас-близнец из первого матча, и я одним касание направляю круглого в ворота. 3:1!!! Стадион заходится радостным криком, который не смолкает до финального свистка. Все, мы победили! И теперь едем в Японию, по которой полтора года назад колесил с московским 'Динамо'. Только в тот раз матчи были товарищеские, а сейчас нужно выигрывать золотые олимпийские медали. На меньшее ребята, и я в первую очередь, были не согласны.

Глава 20

Ну вот и завершилась суета сборов, прощаний и напутствий. В напутственных речах руководителей советского спорта звучало как мантра: мы все ждем повторение успеха Мельбурна 1956 года. Газеты не отставали, как-никак второе место на чемпионате Европы главной сборной СССР рассматривалось как провал, а вот олимпийское золото должно было заново заставить засверкать поблекшее, по мнению футбольных чиновников, реноме советского футбола. Редактор еженедельника 'Футбол' Мартын Мержанов после того, как мы оформили выход в олимпийский турнир, на страницах 'Советской России' пропел настоящую осанну наставнику сборной Вячеславу Соловьеву.

'Советская четверка форвардов выглядела грозно, – писал спортивный обозреватель. – В ней было идеальное сочетание левого и правого крайних нападающих. Изменились и линии полузащиты и защиты. Тактические поиски, пробы, эксперименты привели к тому, что к решающим встречам они сработали идеально в самых ответственных матчах. Связи между линиями были хорошо налажены. Наконец-то мы увидели, что все игроки понимают друг друга'.

'Комсомолка' улыбнула, главным вдохновителем побед назвав комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР, возглавляемый Юрием Машиным. За то, что: а) не обращая внимания на постоянные пертурбации в составе, продолжал верить в сборную; б) назначил не освобожденного от клубных хлопот тренера: Соловьев работал по совместительству в сборной и клубе.

Поддержали коллег устами Алексея Леонтьева 'Правда' и Юрия Ваньята 'Труд'. Кстати, мои заслуги Ваньят отметил особо, причем его огорчал тот факт, что именно меня и не хватало сборной в Испании. Но журналист выразил уверенность, что спортсмены страны Советов приложат все силы для победы в Японии.

А Пономарев в итоге оказался прав. Ну насчет того, что Бесков не вечен в сборной.

'В связи с невыполнением поставленной перед сборной командой задачи и крупными ошибками, допущенными в организации подготовки сборной команды, освободить от работы со сборными командами страны старшего тренера сборных команд Бескова К.И.' – именно так в 'Советском спорте' было написано об отставке. Хотя Иваныча мне было все же жаль, как-никак довел команду до финала, подобное удастся только спустя два с лишним десятка лет Лобановскому.

От усиления команды Соловьев отказался, сумев доказать футбольным чиновникам, что привлечение новых игроков приведет к потере управления командой, привнесет в нее нездоровую конкуренцию. В общем, в очередной раз сработала аксиома – победителю прощается все. Даже трудно представить, что начнется, если проиграем. Припомнят все, что было и чего не было.

Немного подпортил настроение проигрыш в финале Кубка СССР, состоявшемся 27 сентября, землякам-спартаковцам. До этого мы в полуфинале уверенно разобрались с 'Крылышками', а красно-белые не без труда одолели киевлян. В решающем поединке нашу оборону затерзал мой визави, атакующий полузащитник 'Спартака' Валера Рейнгольд, именно с его передачи и был забит единственный гол. А наши потуги ни к чему не привели, при этом дважды ворота соперника спасала штанга, да и Маслаченко тащил такие мячи, что все просто диву давались, даже спартаковские защитники. Ну не наш день, что поделаешь! В чемпионате, кстати, дела складывались тоже так себе. Пока я играл за сборную, клуб умудрился потерять важные очки с, казалось бы, проходными командами. Потом я на три тура выбыл из игры, получив в матче с ростовским СКА рваную рану бедра. И снова провал, две ничьи и поражение. В преддверии октябрьской Летней Олимпиады в Токио – странно, что еще не зимой Летние Игры проводят – и соответственно своего отсутствия в клубе я предвосхищал очередные очковые потери. Но поделать ничего не мог, не кидать же олимпийскую сборную. И так до того два сезона тащил команду, напрягая юношеский организм, который ведь мог и не выдержать таких нагрузок. Это просто везло, что до сих пор назло редким травмам и повреждениям я продолжал находиться в столь хорошей форме.

А еще по идее меня должны были забрить в ряды ВС, поскольку я еще в мае отметил свое совершеннолетие и получил военный билет. Мне светили 3 года в сухопутных войсках или ВВС, либо 4 – на Военно-морском флоте. Вопрос решили на уровне руководства клуба. Меня как одного из главных творцов олимпийских побед в итоге оставили играть в 'Динамо', присвоив пока звание сержанта внутренней службы. Лейтенанта обещали дать ближе к Новому году. И что, мог ли такую карьеру предположить местный хулиган Егор Мальцев три года назад? Подозреваю, что вряд ли.

Впрочем, все посторонние мысли меня покинули, как только я занял свое место в салоне

Ту-114. 6 октября мы приземлились в токийском аэропорту Ханеда у огромного ангара, где были аккуратно расставлены столики, за которыми сидели пограничники, и высились плакаты с надписью на русском языке: 'Таможенная очистка товаров'. То есть, говоря нормальным языком – досмотр багажа. Впрочем, багаж никто не досматривал, пограничники просто проштамповали наши олимпийские удостоверения, и

Мы, разместившись в украшенных большими олимпийскими эмблемами автобусах, помчались в Олимпийскую деревню.

В очередной раз я смог оценить качество японских дорог. Автобусы неслись по широкой асфальтовой ленте без перекрестков, без пересечений. Они ныряли в просторные, бесконечные, ярко освещенные туннели, возносились вслед за автострадой над городом...

За проезд по новым дорогам следовало платить. У въездов на автострады водители тормозили и покупали у специальных контролеров, сидевших в стеклянных будочках, билеты: 150 иен за легковую, 300 – за автобус. Платят все без исключения, включая полицию, что меня слегка шокировало. Таким образом, возмещают деньги, израсходованные на строительство дорог.

Олимпийская деревня в Токио состояла из 250 небольших коттеджей и 14 четырехэтажных домов, два из которых были отведены нашей делегации. Команду заселили на втором этаже одного из таких домов. Через два часа после вселения состоялась организационное собрание. Ознакомив нас с расписанием игр в группе, сообщили, что у нас будут, проводится утренние тренировки, затеи тихий час, после тренажерный зал и вечером теоретические занятия. Игры планировались практически через день и в дни, когда мы не будем играть, расписание аналогичное, за исключением тренажерного зала. Да и, кстати, поселили меня в комнате с Мудриком.

Подъём советского флага был особенно впечатляющим. Чёткий строй, которым мы все прошли, одетые в русские вышитые рубашки и платья, песни, которые потом пели, маршируя от своей резиденции к главной площади деревни, где проходила церемония, вызывали всеобщее восхищение местных.

В турнире участвовало 14 команд вместо 16, как ждали изначально. Сборная Италии не участвовала в турнире, так как ее игроки считались профессионалами, а сборная Северной Кореи отказалась от Олимпиады ввиду санкций в отношении отдельных игроков. В итоге наша сборная попала в группу А вместе с командами Румынии, Мексики и Ирана.

Первый матч играли 11 октября против сборной Ирана. Не игра, а сплошное удовольствие. Итоговый счет – 4:0, причем я положил начало разгрому иранцев уже на 7-й минуте. Дублем отметился Севидов, и на 89-й минуте отличился Эдуард Мудрик. Кстати, один мяч Севидов забил псоле моего флангового навеса.

А вечером в олимпийской деревне меня встретил не кто иной, как старый знакомый Масара Асагава из 'Майнити симбун'.

– Егор-сан, очень рад, что вы снова оказались на гостеприимной земле Нихон коку, – поклонился учтивый японец. – Если вы позволите, я хотел бы еще раз взять у вас интервью.

– И мне очень приятно видеть вас, Масара-сан, – поклонился я в ответ. – Я-то не против, вот только не мешало бы спросить разрешения у руководителей нашей делегации.

Согласие было получено и мы уселись в небольшом кафе 'Сакура', где питались советские спортсмены, живущие в олимпийской деревне.

Выразив восхищение дебютной игрой сборной и моей в частности, очень скоро мы перешли к музыкальной теме. Похваставшись вторым альбомом 'НасТроение', я не удержался и слетал в номер, откуда приволок одну из трех захваченных в Японию пластинок. Асагава с огромным почтением принял подарок, извиняясь, что не может меня отблагодарить ничем более существенным.

Кстати, в Олимпийской деревне был свой театр, где давали концерты и демонстрировали фильмы. Руководители делегации, прознав, что в составе сам Егор Мальцев, попытались привлечь меня на небольшие вечерние выступления. Я был не против, благо что силенки после тренировок еще оставались, но тренеры команды оказались категорически против. Помощник главного Евгений Иванович Лядин, зайдя к нам перед отбоем, расставил все точки над 'i':

– Егор, ты что, собрался выступать с песнями?

– Да я, Евгений Иванович, буквально пару вещей исполнил бы для олимпийских чемпионов-победителей.

– Ты еще молодой, многого не понимаешь. Послушай, Егор, если мы не возьмем золотые медали – нам припомнят все. А лично тебе твои песни, вместо того, чтобы сосредоточиться на футбольных делах. И наверняка вопрос будет поставлен ребром. Либо футбол – либо музыка. А кстати, тебе же уже 18 есть, и ты военнообязанный? Понимаешь, к чему я клоню?

Еще бы не понимать! Против такой постановки вопроса я ничего не смог возразить. Поблагодарил за науку, и всех, кто подходил с просьбой об исполнении песен, отсылал к Соловьеву.

Все матчи начинались в 14 часов по местному времени. В Москве в это время 8 часов утра, поэтому радиотрансляции матчей слушали все советские граждане, имеющие желание. А таких наверняка было немало.

13 октября на стадионе Комадзава в Токио в присутствии почти 19 тысяч зрителей наша сборная встретилась с румынами. На 22-й минуте после подачи углового мяч, заметавшись в штрафной, удачно лег под левую ногу Фадееву, и после небольшого рикошета влетел точно в угол ворот. Правда, спустя 5 минут Корнел Павлович красивым ударом с лета сравнивает счет. Но после этого игра пошла в одни ворота. Румыны отошли всей командой, типа мы ставим 'автобус' и согласны на ничью. Стадион свистел и ревел, особенно после удачных действий, которые раз за разом создавали советские футболисты. Но словно футбольный Бог отвернулся от нас. Две штанги и перекладина, минимум четыре сейва голкипера Адамаке Стере, неожиданно занявшего место в воротах, сводили все наши усилия на нет. Но все же на 83-й минуте после очередной, казалось бы, неудачной атаки мы получили право на угловой. Причем подавать его вызвался я, поскольку у Серебряникова в этот день стандарты шли из рук вон плохо. Крик Соловьева 'Шестернев, в центр штрафной!' слышали, наверное, и во Владивостоке. Услышал его и Альберт, который секундами позже в высоченном прыжке вложился в удар головой, буквально вколотив его в сетку ворот. Гол, ликует стадион, а защитник. Забивающий раз в десять лет, оказался в объятиях партнеров.

Следующая игра со сборной Мексики сложилось куда спокойнее. В первом тайме отличился дальним ударом Биба, а после перерыва мне удался скоростной дриблинг и перекидка мяча через вратаря, как в матче с восточными немцами несколькими месяцами ранее. Выйдя из группы с первого места вместе с румынами, ожидаем своих соперников по четвертьфиналу.

А турнир тем временем продолжал преподносить сюрпризы. Не смогли выйти из своих групп Бразилия и Аргентина, зато прошли Чехословакия, ОАР, Гана и Япония. Ну а в соперники на четвертьфинальной стадии мы получили закадычных друзей югославов.

18 октября в Токио под проливным дождем югославы оказалась неспособны продемонстрировать свою филигранную технику. Мы же словно окунулись в предсезонные сборы, где на раскисших полях зарабатывали себе место в основном составе. Неприкасаемых и в будущем не было, а уж в это время и подавно. Связка Севидов-Мальцев раз за разом оставляла не удел защитников сборной Югославии, и на 49 минуте я нехарактерным для себя дальним ударом поразил ворота. Честно говоря, приложился наудачу, а вратарь запоздало среагировал, да и оттолкнутся от раскисшего газона толком не смог. Были у нас еще моменты, но для выхода в полуфинал хватило и одного гола.

20 октября – и снова привет из социалистического лагеря. Против нас сборная Чехословакии. Настрой в раздевалке был очень серьезный, Соловьев предупредил, что противник – обученная и тактически сильная команда. И это действительно был, наверное, самый сильный соперник, из всех, с кем нам доводилось пока встречаться на этом турнире. Вдобавок тренировал их знаменитый тренер Рудольф Вытлачил, который первую сборную страны приводил в 'серебру' предыдущего чемпионат мира, и к бронзе чемпионата Европы-1960.

Едва начался поединок, как меня сразу же зацепил защитник чехословаков Владимир Вайс. В будущем я знал двух его полных тезок, старший, если я ничего не путаю, одно время тренировал подмосковный 'Сатурн'. Может, тоже из их племени? А как узнать? Да и не до того, игра не давала передышки, а этот Вайс лупил меня по ногам без зазрения совести.

Но он же и сделал подарок нашей команде, умудрившись на 31-й минуте отправить мяч в собственные ворота. И после этого мяч перестал держаться у соперника. Потеря за потерей, защитники чехословаков больше выясняли друг с другом отношения, чем следили за своими оппонентами. Вытлачил в перерыве наверняка вставил игрокам, те выходили на второй тайм более собранными. Но тут у нас поперло. Если до перерыва мы не смогли ни разу воспользоваться несогласованными действиями обороны сборной ЧССР, если не считать автогола Вайса, то во втором тайме у нас полетело. Мой визави вконец выдохся, а я на обезболивающих по-прежнему пахал бровку как заведенный.

На 64-й минуте, вспомнив финт Зидана, который здесь уже даже иностранцы называют не иначе как финт Мальцева, выхожу один на один с Франтишеком Шмукером и ударом между ног отправляю мяч в ворота. А финальную точку ставит Севидов, с которым у нас удалась симпатичная 'стеночка' – 3:0.

Все, финальный свисток, и мы в финале! Другого варианта развития событий я себе не представлял, я был и участником этих событий, и в то же время словно глядел на происходящее со стороны философским взглядом. Может, некогда случившийся перенос сознания играл со мной такую шутку? Не суть важно, теперь все мысли о финальном поединке против венгров, которые в своем полуфинале разнесли египтян – 6:0.

На следующий день руководство сборной дало нам отдохнуть. Желающие могли прогуляться по Токио, я, само собой, оказался в их числе. А то ведь возвращаться в Москву без подарков для родных и близких как-то нехорошо.

Да-а, а наша слава-то растет! Выйдя в город, оказываемся в кольце восторженных японцев. Церемонные поклоны, просьбы автографов и совместных фотографий. Кое-как, отбившись, идем в магазин, где мое внимание привлекают странного вида куклы. Через переводчика узнаю, что эти куклы называются кокэси. Такие деревянные фигурки возникли в бесплодной сельской местности Тоску. Их с помощью примитивного круга делали самобытные умельцы, бродившие по лесам и горам. Они целыми днями вращали ногами свой круг, обтачивая чурки. Когда бесформенный кусок дерева превращался в простую, но удивительно выразительную и изящную фигурку, ее раскрашивали. 'Прическа' повторяла прическу детей эпохи Эдо. Расцветка кимоно изображала листья кленов. Цвета всегда красные, зеленые, иногда желтые.

После войны изготовление куклы стали делать машинным способом, изменяя форму, цвета, делая их разнообразными и совершенными. Но в магазине, который посетили мы, продаются кокэси, изготовленные на древних кругах. Узнав, что их посетила делегация из СССР, в зал спустился владелец магазина, в итоге куклы мне и пришедшим со мной Мудрику и Серебряникову были проданы со скидкой, и завернуты в красиво расшитые иероглифами куски ткани. Я взял пять штук: матери, сестре, Лисенку, Адель и одну просто в доме поставлю для красоты. Хотя и Катька поставит, скорее всего. Но может она замуж выйдет и переедет к мужу, а куклу заберет? По-моему, у нее все к этому шло, как я понял из случайно подслушанных обрывков разговоров сестры и матери.

А 21 октября, за два дня до финала, у входа в наш четырехэтажный дом меня перехватывают старые знакомые – режиссер Нобуо Накагава и улыбающийся Масара Асагава. Пригласив зайти в холл на первом этаже, обращаюсь к режиссеру:

– Конишуа.

Переждав в ответ водопад обрушившихся на меня японских слов, с улыбкой обращаюсь к Масара:

– Извините, я выучил только приветствие.

Посмеявшись и выслушав рассказ режиссера, что моя мелодия органично легла на его последний фильм, в ответ рассказал, что в Союзе по моей идее уже отсняты и показаны первые серии телефильмов про милицию. А я даже снялся в эпизодической роли в первом фильме. Ну и про то, что написал заглавную песню к этому проекту, тоже сказал. Уважительно покивав, режиссер пожелал мне успехов в нелегком актерском деле и успешных сценариев в будущем. Переводивший весь разговор Масара Асагава смотрел на меня округлившимися глазами, ведь я-то, давая несколько дней назад интервью, об этой новой грани своего таланта не упоминал. Режиссер как бы в шутку спросил, нет ли у меня на примете и ему идеи для фильма, и тут я ненадолго задумался. Уже зная, что режиссер снимает ганстерские боевики не без участия якудза, решил немного похулиганить.

– Вы знаете, Нобуо-сан, есть. Я назвал его 'Ронин с тонкой кожей'. Сюжет такой...

И дальше пересказал вариацию французского боевика 'Профессионал' с Бельмондо в главной роли:

– Полицейский Хирото Наруто – честный полицейский. На хорошем счету у руководства. Непримиримый борец с якудза. И вот его вызывает к себе заместитель министра внутренних дел и дает секретное поручение: законными методами прижать главаря якудзы не удается, и его надо ликвидировать. Наруто увольняется из полиции и начинает готовиться к намеченной акции. Но ситуация меняется, становится известно, что главарь якудза связан с американскими военными, а дочь министра внутренних дел собирается замуж за старшего сына главаря якудза. Принимается решение сдать информацию о Хирото Наруто этому самому главарю, с последующим умыванием рук. Но Наруто оказался крепким орешком...

Я не частил, глядя, как Асагава шустро записывает мои слова в блокнот. А ведь наверняка им в редакции должны выдавать портативные магнитофоны, или до этого местный прогресс еще не дошел? Как бы там ни было, через 15 минут я закончил изображать из себя Шахерезаду и довольно-таки похоже напел финальный мотивчик, позаимствовав музыку Эннио Морриконе из того же фильма 'Профессионал'. После чего режиссер с горящими глазами обратился ко мне:

– Егор-сан, пожалуйста, уступите мне ваш великолепный сюжет и не менее великолепную музыку! Обещаю, что вы будете упомянуты как автор сценария и автор музыки. К тому же я помню, что вы увлекаетесь техникой, и готов предоставить вам... скажем, кинокамеру на ваш выбор.

Тут я задумался. В прошлый раз фотоаппарат прошел без проблем. А теперь как мне везти кинокамеру? Да и что я стану с ней делать? Кино снимать, хоум-видео? Может, деньгами попросить? Или это будет выглядеть пошло? С другой стороны, можно вручить камеру советским кинематографистам. Мол, снимайте на эксклюзивную японскую технику и помните, кто вас облагодетельствовал.

– Хорошо, Нобуо-сан, я согласен на ваши условия. В принципе, сценарий у вас уже имеется, а музыку мне нужно переложить на ноты. Вот только нотных тетрадей у меня нет...

– Не вопрос, сегодня же лично привезу, – отмахнулся режиссер.

– Отлично, тогда я завтра отдаю вам готовые ноты, а вы мне кинокамеру. Я уж не буду утруждать себя выбором, привозите что-нибудь на ваш вкус.

На том и расстались, а я тут же отправился к руководителю делегации, докладывать, как заработал для СССР японскую кинокамеру. Мужик оказался понимающий:

– Это вы, товарищ Мальцев, правильно поступили, что подумали о советском кинематографе. А то у нас многие стали думать больше о собственном благополучии, чем о стране. Я еще свяжусь на всякий случай со своим руководством, но думаю, ваша идея получит одобрение... А вы, когда камеру получите, несите сразу сюда, мы ее надежно спрячем, упакуем и доставим адресату. Скажем, в Союз кинематографистов СССР.

– Конечно, Виктор Степаныч, сразу же вам принесу. А потом в Москве лично проконтролирую, дошла ли камера до Союза кинематографистов, и на какую киностудию ее пристроили.

– Э-э-э...

– Ну, если больше нет вопросов, тогда до завтра.

Покидая кабинет, я едва сдерживал смех. Ничего, теперь этот жук никуда не денется, придется ему камеру доставлять как обещал, а то ишь как глазки заблестели, небось уже обдумывал, как пристроить ее в личное пользование. Хотя вот что бы он с ней делал? Сам бы кино снимал или успел бы перепродать здесь же, в Японии?

С камерой Накагава не подвел, с виду она выглядела очень даже профессионально и весила прилично. Интересно, он ее за свои деньги купил или выклянчил на студии в счет будущего блокбастера? Впрочем, это его проблемы, я свою часть сделки выполнил, и с чистой совестью отнес камеру в кабинет руководителя делегации.

А между тем наступил день финального матча. Газеты говорили о предстоящем поединке не иначе как о дуэли двух правых нападающих – венгра Ференца Бене и Егора Мальцева. Бене к финалу забил уже 11 мячей, правда, шесть из них в первой же игре. Я забил куда меньше, и догнать Бене вряд ли смогу, но газетчики выделяли именно наше противостояние. Ладно, игра, как говорится, рассудит.

Итак, пятница, 23 октября, стадион Олимпийский. 16.30 местное время, 65 тысяч зрителей на трибунах. Израильский судья Ашкенази Менахем дает свисток – поехали!

Установка на игру была следующая... Первые десять минут – внимательный контроль мяча, игра на контратаках. В случае если пропускаем быстрый гол – переходим на игру первым номером, форварды дежурят на линии последнего венгерского защитника, забыв о дороге домой. Если же забиваем первыми мы, то продолжаем играть на контратаках, встречая соперника в центре поля.